Текст книги "Лебединая пара. По Ту Сторону"

Автор книги: Яна Лисканова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Я прикрыла глаза, и на меня бетонной плитой свалилось осознание, что в очередной раз я поверила, что теперь-то все будет замечательно, теперь-то мне повезло, теперь-то все сложилось, и я не облажаюсь. И снова облажалась. Может я правда тупица? И не зря меня семья недолюбливает?..

Я сглотнула. Нет-нет-нет. Сейчас нет времени себя жалеть.

– Я тебя ненавижу.

– Что? – уточнил Икел, вдруг оказавшись неожиданно близко.

Я вздрогнула и замотала головой.

– А какая у нас будет свадьба? Роскошная или скромненькая – только для своих? – я выдавила из себя улыбку.

Он уже просветил меня, что мы связаны на веки вечные и никуда я от него не денусь.

– Глупенькая, по нашим законам мы уже женаты, – он тоже выдавил из себя не самую искреннюю улыбку, но старания я оценила.

– На кой черт я тебе вообще сдалась? – не выдержала я, и в голосе прорезались жалобные нотки.

Он присел рядом на корточки, и я со злорадством рассмотрела на его рубахе мокрое пятно желтоватого оттенка. Застирал, конечно, но переживания обманутой жены так просто не смоешь.

– Потому что я очень-очень тебя люблю?

– Правда? – ни на секунду не поверила я.

– Потому что ты такая чудесная, умная, сильная и красивая?

У меня дернулся глаз.

– У тебя какой-то фетиш на людей? Или у вас там на Той Стороне женщины закончились? Или свадьба с человеком дает какие-то привелегии? – я заводилась, – Что именно?! Мне нужно знать!

Он вздохнул как-то устало.

– Да нет, у нас людей считают этаким полуразумным скотом… Ну, то есть – относительно разумным. Помнишь, я тебе говорил, что меня утомляют ожидания семьи? – я кивнула, – Так вот теперь они от меня точно отстанут. Безродный человек – такую к трону Лебединых Островов на пушечный выстрел не подпустят, – он улыбнулся мне, – Но ты не переживай. У нас будет чудесная тихая и богатая жизнь!

Я замерла. Из горла вырвался смешок. Сказать ему? Или оставить сюрприз на потом? Я решила, что лучше пока на всякий случай промолчать, но посмотреть на его лицо, когда он узнает, что из всех безродных человечков добраться он смог только до меня, очень хотелось!

– Но ты не переживай. Я буду тебя любить, холить и лелеять!

– Правда? – я заглянула в его глаза.

Что я надеялась там увидеть? Неземную любовь? Или очередную ложь? Я и сама не знала, что хотела бы там найти больше, что принесло бы мне облегчение. Но его глаза были абсолютно непроницаемы.

– Конечно, правда, – кивнул он, и я понятия не имела, говорит ли он серьезно или издевается, – У меня выбора нет. Лебединые пары очень прочные и заключаются на всю жизнь. Я буду любить тебя – только тебя! – всю жизнь, представляешь?

Я скрипнула зубами. Выбора у него нет. Это у меня выбора нет! А у него он очень даже был.

– Ты ведь об этом мечтала, разве нет?

Он улыбнулся, и я не была уверена, чудится мне или нет в этой улыбке издевка. Возможно, она была только в моих глазах, ведь сейчас я была уверена, что только такой улыбки и заслуживаю. Но с Икелом, как оказалось, не угадаешь.

В этот раз полет был не таким нервным, и мы обошлись без криков, визгов, оскорблений и выдранных перьев. Скорее всего потому, что залезла я на это чудовище добровольно. А куда деваться? Бежать обратно? И одной топать через Лес?

Вообще-то, именно так я и собиралась, но не успела сделать и пары шагов, как меня схватили за шкирку.

В общем, в этот раз полет был спокойнее. Я крепко впилась когтями в его плоть, обхватила ногами, зажмурилась и молилась богу, чтобы он уберег меня от падения. Лебедь, конечно, был большой и летел аккуратно, но все мои чувства орали и визжали, что это не самое надежное препятствие между мной и расстоянием до земли. Мое измученное тело мечтало только об одном – о твердой земле под ногами.

Не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент тварь начала издавать угрожающие звуки. Конечно же, я первым делом решила, что оно хочет меня скинуть!

И вцепилась еще сильнее.

– Я утащу тебя за собой в преисподнюю! – пискнула я.

Лебедь дернулся и чуть не оглох от моего визга, выровнялся и снова начал что-то втолковывать мне на своем. Я сглотнула и все-таки приоткрыла один глаз на пробу. Что ж, скидывать меня пока, кажется, никто не собирается…

Не знаю как, но я поняла, чего оно от меня хотело. Оно хвасталось. Хвасталось видами, которые открывались перед нами. В какой-то момент я забыла обо всем.

О том, что меня обманули и похитили; о том, что вид с высоты птичьего полета, может, и впечатляющий, но падения с этой высоты я не переживу… Я приподнялась на локтях и со всей жадностью вглядывалась во все, что открывалось моему взору.

– Икел, это облака… – восхищенно выдохнула я, – Икел, смотри, это же облака, облачка, настоящие! О боже, мы рядом с облаками, мы в небесах! Под нами… Под нами облако! Я никогда не видела облака сверху, Икел!

Лебедь издал одобрительно-хриплый звук, будто подбадривая. А я не могла сдержать в себе восхищение. Насколько же все маленькое сверху… Раскинувшиеся под нами долины вовсе не выглядели необжитыми – то тут, то там мелькали маленькие, как игрушки, поселения; засеянные ровными рядами поля и блестящие в лучах рассветного солнца водоемы… После хмурого, пыльного пограничья я будто попала в сказку, в иллюстрацию к сказке.

Чистое голубое небо, по которому плывут мягкие белые облака; сочная зелень, выросшая будто по линеечке, именно так, как надо, чтобы радовать глаз; сверкающие глади озер.

Была у меня такая дурная привычка. Насколько основательно я страдала, когда в очередной раз все шло наперекосяк, настолько быстро и неожиданно я приходила в себя, забывая обо всем, что мучило меня до.

Сейчас все мысли унесло ветром, что бил мне в лицо, и осталось только желание увидеть еще, увидеть больше. И легкий страх, что все это только сон, моя фантазия. Я проснусь – и окажется, что нет никакого Лебедя, не было никаких поцелуев и ласк. И полета – тоже не было. Такая дикость, что трудно поверить, что это все может происходить взаправду.

Расскажи кому, и не поверят. Да даже самой себе расскажи – и тоже поверить сложновато!

А то ли еще будет…

Не знаю, когда я устала восторгаться вслух и начала просто молча запоминать, отпечатывать в памяти. Все самое прекрасное нужно запоминать, чтобы в дурные дни было чем себя успокоить.

Когда мне было плохо, плохо по-настоящему, я воспроизводила в памяти, как встречала в детстве с дядей Дони рассвет на крыше нашего дома, куда тайно его провела. Или как сбежала ночью на поляну и сидела и до утра смотрела в Лес, на игру колдовских огоньков, слушала шорох веток и стрекот насекомых. Или как мы с Дианиной мамой и Резом на закате ели пирожки у старой церкви, и солнце тогда так красиво выкрасила белые цветочки вьюнков оранжевым и розовым…

Таких моментов было много, на самом деле. И сейчас стало еще больше.

С каждым взмахом его огромных, ослепительно-белых крыльев на глаза под нами все чаще попадались водоемы, прямо на которых островками стояли даже издалека изящные домики, порой соединенные друг с другом мостами. Икел снижался около огромного острова, будто полностью состоящего из многоуровневого дворца, тонко оплетенного золотым кружевом, и у меня было больше возможности рассмотреть поближе, кто там плавает в воде вокруг этого то ли огромного дома на маленьком острове, то дома прямо на воде.

Лебеди. Целая куча лебедей. Большие, маленькие… С такими же длинными шеями и белыми перьями, а порой небольшие, коротенькие, сероватые и смешные. Лебеди плавали везде, но завидев нас, вдруг бросились врассыпную, освобождая дорогу.

– А как я тебя узнавать буду? – не удержалась я, – Давай может тебе колокольчик на шею повесим?

Икел что-то прошипел и начал снижаться. Я зажмурилась, и скорее по движению воздуха ощутила, как он молотит крыльями, приземляясь на воду. Я сильнее обняла его за шею, боясь свалиться, когда он встал вертикально перед тем, как плавно опуститься животом на воду.

Я оглядывалась, встречаясь с такими же ошалелыми взглядами. И все больше и больше убеждалась, что это просто не может быть правдой. Это, верно, сон.

Этот сверкающий сказочный пейзаж и блестящий, как драгоценный камень замок, и куча снежно-белых лебедей вокруг с изящными змеиными шеями. Я заснула в той темной каморке, под барабанную дробь дождя и мне теперь все это снится.

Икел неторопливо подплывал к берегу, где от самой воды шла широкая мраморная лестница, ведущая к воротам, которые теперь торопливо открывали… люди? Нет, тоже лебеди в человечьем обличии.

Из кованных ворот вдруг вышла, едва не переходя на бег, стайка девушек. Впереди шла женщина постарше, вся белоснежная, изящная и величественная. Ее черные глаза жадно оглядывали Икела, который как раз наклонился, чтобы мне удобнее было слезть.

А потом ее голова ме-е-едленно, но неотвратимо повернулась в мою сторону.

Кажется, она поняла все сразу, хотя остальные оглядывали меня с искренним непониманием. Эта поняла сразу. И в ее черных, как бездна, глазах я увидела если не свою смерть, то проблемы так точно.

Руки от ее взгляда похолодели, а желудок снова скрутило. Слава богу, стошнить мне было уже нечем! Впрочем, теперь очень хотелось есть… Время обеда уже прошло, но хотя бы ужин нас ждет, ведь так?.. Господи, только бы эта страшная женщина оказалась двоюродной тетей, которая заскочила на пару дней и уже уезжает!

– Матушка, – прошелестел Икел, превратившись в человека, и улыбнулся в мою сторону идиотской улыбкой любимого маминого сынишки, которого соблазнила и окрутила грязная деревенщина, – Позволь представить…

Ужин нам полагался. И, надо сказать, роскошный. Длинный стол ломился от яств, вот только кусок в горло не лез. Икелова мамаша вертелась вокруг своего сынишки, трогательно выспрашивая, как он себя чувствует, что стало с его прекрасной косой, как это он так похудел, зачем вообще убежал, ведь все его так любят и безумно волновались… Одаривала его нежным оскалом и демонстративно игнорировала мое существование. Сначала Икела посадили во главе стола, а по правую руку села его матушка. По левую еще какая-то белобрысая су… леди, а рядом после них и остальная стайка лебедок. И где-то там, вдалеке, я.

Икелу это категорически не понравилось, и он мягко намекнул, что его возлюбленная – прекрасная и вообще самая лучшая на свете душечка-пара – должна седеть под его крылышком. Матушка на это одобрительно закивала, обдала меня ядовито-нежным взглядом почти-родственницы, но с искренним сожалением вынуждена была сообщить, что по правилам его супруга в отсутствии более высоких пар тоже должна сидеть во главе стола. С другой стороны. Этого бесконечно длинного стола.

В итоге, меня отодвинули еще дальше.

Я была не против! А Икел явно еще не дожил до матушкиных седин, чтобы грамотно возражать. Он вздохнул как-то устало, кинул в меня извиняющимся взглядом и позволил этим курицам – в смысле, лебедям! – над ним хлопотать.

Я почувствовала себя не только лишней, но еще и категорически неуместной в этой чистой, светлой и красивой столовой, где все тоже были чистыми, светлыми и красивыми. Как-то резко вспомнилось, что нормальную ванную я не принимала уже три дня, и голова неожиданно зачесалась. А рубаху я застегивала второпях во время небольшого привала (слава богу, что она вообще на мне была!) и перепутала пару пуговиц. И в штанах на земле сидела, так что к ним прилипли целые комья грязи…

Я с зависью глянула на Икела. Этот даже с обкромсанными волосами и мятой одежде умудрялся выглядеть чистенько.

– Госпоха Тихея, это такая радость, что молодой господин нашел себе пару. Я вас искренне поздравляю!

Я обернулась на свою соседку. Прекрасна, как все соблазны мира. Если бы не эти жуткие лебединые глаза, конечно. Волосы черными шелковыми нитями стекали по плечам, но сверху были подобраны переплетением тонких косиц и серебристых заколок с прозрачно-сверкающими камушками; светло-зеленое платье из тончайшей ткани облегало чудесную фигурку; а черты лица были почти кукольными.

Я и сама не сразу заметила, что пялюсь. Только когда она вопросительно вскинула бровь, я мотнула головой, вспоминая, что надо же еще и отвечать.

– Благодарю. Для нас-то это какая радость…

– Вы выглядите очень уставшей. Должно быть, дорога была непростой, – в ее голосе плескалось настоящее сочувствие.

Она вдруг положила мне что-то на тарелку и наполнила бокал красной жидкостью.

– Вот, попробуйте! Это восстановит ваши силы.

Не только красивая, но еще и милая! Я улыбнулась ей в ответ.

– Спасибо большое!

Она вдруг замялась, обернулась опасливо на ту сторону стола. Рядом со мной сидела только она. Девушка понизила голос.

– Вы… Скажите, вы ведь вовсе не… он ведь не насильно?.. Не насильно вас сюда забрал?

Я застыла. В горле резко пересохло, и я схватилась за бокал.

– Я неплохо знаю этого юношу, и… – она опустила голову, – Скажите мне, вы здесь добровольно? По закону, нельзя принуждать к…

Мои глаза загорелись.

– Продолжайте, – попросила я враз осипшим голосом, – Что-что там нельзя по закону? Я хочу знать…

– Мерзавка! – вдруг вскричала девушка через несколько стульев от меня так, что я подскочила, – Ты смеешь в чем-то обвинять наследника рода Австер!

Все взгляды вдруг сошлись на мне. Злорадные, предвосхищающие взгляды. Я обернулась к черноволосой, но она смотрела на меня ошарашено и с возмущением, прикрывая ладонью рот. Вроде как: что она такое говорит?!

Сердце упало в желудок. Что за черт?.. Меня… меня же не казнят за безобидный разговорчик? Господи, как я вообще додумалась обсуждать такие вещи с какой-то незнакомой мымрой!

Я нашла взглядом Икела. Тот смотрел на меня с какой-то усталой обреченностью, и уже открыл рот, чтобы что-то сказать… Но его матушка его опередила.

– Что это значит? – тихим, но внушающим самые серьезные опасения голосом начала она.

Руки похолодели.

Не знаю, что переключилось в моем мозге. Не знаю, что. Но я вдруг чертовски разозлилась.

– Да! Что это значит?! – я обернулась к черноволосой, и вперила в нее взгляд, полный совершенно искреннего праведного негодования, – Мерзавка, как ты смеешь в чем-то обвинять наследника рода… Астер!

– Австер, – тихонько поправил меня Икел, подозрительно кашлянув.

– Вот-вот, тем более! – кивнула я и скрестила пальцы, чтобы прокатило.

Я приосанилась и окатила «мерзавку» холодным взглядам. Та беспомощно переводила взгляд с меня на матушку Икела, но нигде не находила поддержку. Мне было категорически плевать, с какими последствиями она столкнется по итогу этой сцены, а мамаша поскучнела, когда поняла, что выставить меня идиоткой у нее – по крайней мере прямо сейчас – не получится.

– Нет! Что… О чем вы?.. – черноволосая захлопала глазами и замотала головой, – Я ничего такого не… Это же вы! – она еще раз попыталась перевести стрелки.

Желудок сжался от страха, что ее сейчас все с удовольствием поддержат. Взгляды, направленные на меня, были слишком острые, слишком ждущие кровавой расправы, чтобы сомневаться. Так что я пошла в атаку. Никто не умеет переводить стрелки лучше, чем я!

Смелости мне придавал и смеющийся взгляд Икела, и, как ни странно, все такой же скучающий взгляд его маман. Она легко признала поражение и теперь милостиво позволяла черноволосой девчонке хлебнуть последствий.

– Да как ты посмела предположить, бесстыжая, что Икел – Икел Австор!..

– Австер.

– Да, Австер! Сам Икел Австер нуждается в таких грязных приемах! – возмутилась я, – По-твоему, быть его парой – настолько ужасно? Настолько, что ему надо по-варварски воровать женщин? – я нахмурилась, пытаясь вспомнить, как это так отец умел тоном голоса заставить окружающих чувствовать себя ничтожествами, – Отвечай!

Я скривилась, понимая, что до отцовского тона мне еще как пешком до луны. Ну, ничего! Кажется, поле для тренировок мне уже обеспечено…

– Н-нет… – девушка все никак не могла осмыслить, что оказалась крайней и продолжала беспомощно оглядываться на других, ища поддержки.

Глава 16

Я сидела в своих новых покоях и все прокручивала этот инцидент в голове. Что еще я могла сказать? Может надо было как-то иначе себя повести?..

– Ну, в первую очередь надо было вообще поменьше откровенничать, – поругала я саму себя.

Если у меня и были какие-то иллюзии относительно того, что меня здесь примут, то теперь они развеялись. Все, кого я встретила за этот вечер, смотрели на меня со смесью презрения и непонимания. Вроде как: что она вообще тут забыла?! Рядом с Икелом-то Австером!

Его видеть были рады. На него смотрели с благоговением. Девицы из матушкиной свиты, слуги, стражники, какой-то представительный господин вздохнул с таким явственным облегчением, когда узнал, что Икел вернулся… Его очень-очень ждали. И даже особо не спрашивали, где малолетнего засранца черти носили столько времени. Мне бы за такие фокусы… Точно бы не простили, в общем!

Я сидела на подоконнике, поджав под себя ноги, и дышала свежим ночным воздухом. Прямо под моими окнами был небольшой рукотворный водоем – они были здесь буквально везде – и воздух был приятно наполнен влагой. Черная в ночи вода поблескивала, отражая лунный свет, а ветерок игрался с невесомым полупрозрачным тюлем.

Моему взору открывался вид на сказочный мир – это был не просто дворец, это был целый комплекс, растекающейся в городок. Мои покои были расположены достаточно высоко, чтобы звуки нижних ярусов почти не доходили. Полагаю, это было своего рода привилегией. Еще бы. Я же пара целого Икела Австера!

Ну, зато меня отмыли и отскребли так, что чище, чем в этот вечер я не была никогда – и это было приятно. Поужинать спокойно мы так и не смогли, но мне принесли еду в покои, хотя я и не просила.

На коленях лежала тарелка с закусками, и я уныло ковырялась в ней, все вспоминая взгляд Икеловой матушки. Этот инцидент до сих пор отзывается у меня спазмами в желудке и холодком на загривке, а она как-будто просто почву прощупала. Ерунда, вроде как, просто примерялась.

– Я вообще из покоев теперь выходить не буду! – прошептала я себе под нос.

Интересно, а когда я вернусь, меня встретят с такой же радостью? Почему-то в это не верилось. По собственной глупости оказалась не пойми где. Чему тут радоваться? Дядя Дони, наверное, волнуется…

Я вспомнила, как у него дрожали руки, когда он увидел, что я захожу в Лес. Сердце сдавило виной. Он точно волнуется. И я ни черта не могу сделать, чтобы он не волновался. Мне даже захотелось, чтобы вдруг оказалось, что ему дела до меня нет, чтобы оказалось, что он целуется где-нибудь с Дианой и в ус не дует. Потому что от мысли, что у него дрожат руки от того, что он не знает, где я и что со мной… Мне становилось дурно самой.

Рез и Диана, наверное, тоже волнуются. Интересно, а семье есть вообще до этого дело? Вот их поволновать я была совсем не против!

– А если написать письмо? – с надеждой пришло облегчение.

А если попробовать уговорить Икела… Нет, ну если я напишу, например, прямо при нем! Что-нибудь про то, что я его так люблю, что сбежала с ним! Тогда на Той Стороне будут думать, что со мной все в порядке.

Я соскользнула с подоконника и огляделась в поисках писчих принадлежностей. На мгновение стало неприятно от мысли, что они обо мне подумают, когда прочитают такое… Я мотнула головой. Не важно! Я вернусь и все объясню!

А до тех пор я не хочу волноваться о том, что мои друзья волнуются.

Икел шел по открытому коридору и вдыхал родной, наполненный гармоничной магией и свежестью воздух. Чистая, из дорогой, невесомой ткани рубаха с тонкой родовой вышивкой приятно ласкала наконец чистую кожу. Все-таки быть богатым приятно. Головной боли от этого много, но – приятно.

Икел всегда был умным мальчиком. Поэтому он и был любимым сыном, поэтому стал наследником, поэтому на него возлагали столько надежд. С самого детства ему все давалось играючи. С самого детства родные браться и кузены смотрели на него с завистью. К сожалению, он был недостаточно умен, чтобы сразу понять, сколько проблем несет за собой такое внимание, сколь тяжела может быть ответственность. Поэтому он позволял себе резвиться, будучи умным, но несмышленым.

С жаром брался за все задачки, с любопытством изучал предметы, злорадствовал над всеми своими соперниками за место наследника – просто так. Потому что может и потому что это забавно. Двоюродный брат посмеялся над тобой? Обойди его в том, что получается у него лучше всего. Сестра отобрала игрушку? Стань любимчиком ее главной нянечки.

Икел не только с интересом учился, быстро запоминал и с легкостью обходил не только ровесников, но и старших. Он еще и отлично умел производить хорошее впечатление. Няни, учителя, мамины фрейлины, папины стражи… Он однажды решил, что если им всем понравиться, то в любом споре с сестрами и братьями, родными и дальними, у него будет неоспоримое преимущество. Что ж, оно было. Старшие были от него в восторге! Хорошую репутацию заработать было не так уж и сложно, хоть и немного муторно, но в юные годы он считал, что оно того стоило.

Борьба за место в матушкином списке подходящих для него пар началась за шесть лет до его совершеннолетия, и местами была довольно жестокой. В списке наследников он занял первое место в возрасте пятнадцати лет, как и ожидалось. Никто даже не был удивлен. К тому возрасту он уже начал учавствовать в матушкиных интригах, отец начал брать его на переговоры и ему доверили небольшой северо-западный округ.

И через пару лет, заливая в себя очередную порцию бодрящего зелья, чтобы успеть до утра отчет по итогам расследования о растратах в третьем по величине острове царства и параллельно решая, как наказать двоюродного дядю, с которым в детстве всегда проводил много времени в разговорах и перед которым никогда не надо было притворяться … Икелу хотелось бы просто отдать отчет и закончить на этом, но матушка требовала, чтобы он сам выбирал наказание. И Икел понимал, что это правильно, вот только дядю наказывать вообще не хотелось.

Тогда он сидел, крутил в голове ситуацию и так и эдак, пытаясь придумать аргументы, почему надо выбрать самое мягкое наказание, и очень четко понимал, что все эти аргументы озвучивать права не имеет. Дядя виновен. Он бездумно растрачивал бюджет, который и так значительно худел, протекая через его карман, и теперь придется выделять дополнительные средства для третьего острова, чтобы они смогли нормально подготовиться к зиме. А это ударит по казне, потому что выделить придется немало: дядя потратил на новый музей деньги, которые были выделены на обновление согревающих заклинаний для водоемов; купил себе коллекцию древних доспехов, когда надо было запастись светляками для фонарей и целый список еще того, что он должен был сделать, но не сделал.

Икел вспоминал, как они спорили по поводу философии общемирового объединения Восия с дядей вечерами, и не верил, что того придется изгнать из рода в лучшем случае. А, по-хорошему, и крылья прижечь другим в назидание. Это был бы самый правильный вариант по мнению Икела.

Он не мог бы сказать, что ему было очень жаль дядю – сам виноват, что попался. Да еще и именно Икелу, наверняка, поручат провести на третьем острове инспекцию и составить новую смету… Еще одна головная боль. В общем, дядю было не жалко. Но решаться на суровое наказание почему-то не хотелось. А еще Икел подумал, сколько еще таких решений будет в его жизни? Сколько ночей над бумагами, заливая уставший организм очередным бодрящим зельем?..

– Зачем я вообще все это делаю? – подумал тогда он

Икел был умным, но, видимо, не настолько, чтобы сообразить раньше.

Теперь он стоял у матушкиной двери и слегка нервничал. Роли наследника он себя уже лишил. Осталось только осуществить вторую часть плана и сократить хотя бы в половину список своих обязанностей. Удобнее всего, конечно, было бы начать рожать детишек вот прямо сейчас – у некоторых лебедей от инстинктов в этот период крышу сносило, и хотя Икел сильно сомневался, что попадет в число «счастливчиков», лицедействовать он вполне умел.

Но к Тихее пока с этим лезть точно не стоит, хотя почву он все-таки прощупает.

Икел постучал и зашел, тихонько прикрывая за собой дверь.

– Ну здравствуй, радость моя, – матушка даже не оторвалась от составления букета, – Чем еще порадуешь?

– Госпожа, – он глубоко поклонился, – Позвольте мне взять небольшой перерыв в работе. Всего пару дней прошло с моего обретения, и мое сердце разрывает от тоски всякий раз, как я не вижу рядом свою пару.

Это даже не было совсем неправдой. Когда Тихеи не было перед глазами, внутри начинался раздражающий зуд и казалось, что пока он не рядом, с ней обязательно что-нибудь случится. Это было вариантом нормы, так что волноваться было не о чем.

Матушка усмехнулась, а взгляд Икела вдруг упал на ее большие настенные часы с кукушкой. Тихея как-то говорила, что в детстве любила ковыряться в часах…

– Госпожа, если вам не нужны эти часы, могу я…

– Не успел еще гнездо свить, а уже побрякушки тащишь? – вскинула бровь женщина и вздохнула, – Ну бери, если уж это порадует твою пару.

– Благодарю, – улыбнулся он, – Моя Тиша – самое очаровательное создание во вселенной. Вы поймете, как познакомитесь поближе! Я влюбился с первого взгляда. Времени совсем ничего прошло, а я уже жизни без нее не представляю…

– Ты кому голову морочишь, птенец? Только голова побелела, а уже мать ни во что не ставишь.

Ну попробовать стоило, хотя Икел и не ожидал, что это будет просто. Он улыбнулся, снимая часы. Ничего, матушка никуда не денется – признает его пару со временем. Юноша не удержался и схватил со стола матери горсть лютиков.

– Только предупреди ее, что они ядовитые… – уже в спину сказала матушка, – А то кто знает, вдруг эти люди, как дети, все в рот тащат?

Дядя Дони держал у разбитого Роттером лба замороженный кусок мяса и одной рукой рылся в вещах племянницы. Он знал, что она что-то таскает из Леса – вдруг это поможет? Диана, придавленная чувством вины, которое активно подогревал своими тяжелыми взглядами Арестарх, уже порывалась пойти одной через границу и искать подругу, но, к счастью, ни он один считал эту затею не самой умной. Пока что это оставили на крайний случай.

Дядя Дони был уверен – и Рез его поддержал – что вряд ли похищали Тишу для чего-то плохого. Икел не произвел на него впечатление хорошего мальчика, но и жестоким он был едва ли. Расчетливым. Вот таким он показался дяде Дони. И поверить в то, что он так долго обхаживал девочку, чтобы потом всерьез обидеть, было сложно.

Диана говорила, что нелюди вполне могли просто взять понравившегося человека и утащить его к себе, если уж они перешли через границу – как было с ее матерью. Уговаривать и возиться было совсем необязательно.

«– Ты должен был писать Его Величеству обо всем, что с ней происходит, – напомнил Роттер, – Тебя ведь для этого сюда послали. И как же он отреагировал на новость о том, что Тихея яшкается с тварью? – мужчина прекрасно понимал, что король давно уже не получает в отчетах правды, – Когда ты последний раз вообще всерьез относился к своей работе?

– Если ему так интересно, пусть приедет и сам у нее спросит, – скривился дядя Дони, – Или что, граница далековата для его царственной задницы? А родную дочь сюда отправлять было не далековато?!»

Вот где-то тут этот бешеный ублюдок уронил его с размахом рожей в стол. Мол, не ерничай, это вообще ты во всем виноват.

– Ну конечно же я. Конечно же я, – шептал дядя Дони, – Два отца у девчонки, а виноват я, что не уследил! Два гребаных отца, а виноват все равно кто угодно. Я, Рез, Диана… Нам всем должно быть стыдно. Черт, да где же оно!

Наконец дядя Дони нашел небольшой сундучок со склянками, мешочками, набросками и даже небольшой записной книжкой.

Когда они с Роттером отправили детишек по домам, чтобы решить, что делать дальше, дядя Дони был слишком занят тем, чтобы не взвыть от боли, так что как-то адекватно отреагировать на слова Роттера так и не смог.

«– Его Величеству надо сказать, что Тихею не просто похитили, а похители, потому что она что-то узнала, когда следила за тварью с Той Стороны по моему приказу. Расскажете мне, что знаете и узнали за время знакомства с этим мальчишкой… Скажем, что у границ последнее время часто попадались на глаза местным эти тварюшки, будто что-то разнюхивали. И Тихея, как и остальные, преисполненная верностью короне и переживаниями о безопасности страны, пыталась во всем разобраться.

– Ты собираешься врать Его Величеству?.. – не поверил дядя Дони.

Арестарх на это только скривился.

– Слегка приукрасим.

– И чем это поможет?

– Это государственная тайна, тебе знать не полагается.»

Что ж, тот факт, что Роттер что-то придумал, уже слегка успокаивал. А если вместе с историей о том, как Тишенька о судьбах страны пеклась еще и приложить ее маленькую сокровищницу вещдоков, будет же еще лучше, да?

Глава 17

– Ну ты же хотела в жизни чего-то необычного, – напомнил мне о моих мечтах Икел, – Посмотри вокруг! Видела когда-нибудь что-то подобное? Да я обеспечил тебя необычным на всю жизнь вперед.

Я тяжело вздохнула.

– Нет, не видела. И правда, очень необычно! Но в том-то и проблема, что на всю жизнь вперед! В том-то я проблема! Я-то хотела дозировано… и чтоб все под контролем…

Икел сочувствия не высказал, только улыбнулся.

– Надо было уточнять.

– Ты злой.

– Вовсе нет, – не согласился он, – Я равнодушный. В том-то и проблема. Нельзя мне разумных тварей доверять, точно тебе говорю.

Уж мне-то мог бы и не рассказывать!

Хотя, если не кривить душой, о разумной твари в моем лице он заботился хорошо. Уже на следующий день слуги не смели смотреть на меня свысока, меню было составлено в учетом моих предпочтений и ко мне по очереди приходили то плотники, то торговцы, чтобы я могла переделать под свой вкус аж целое крыло, где жили мы с Икелом! Письмо он, конечно, прочитал, и даже задал пару вопросов, но клятвенно пообещал отправить. Сказал, что ему и самому так будет даже проще. А когда я загрустила, бросил все дела и теперь вот водит меня по красивым местам и рассказывает о моем новом месте жительства. И, вроде как, все хорошо, страдать особых причин нет… Ну, в конце концов, меня не пытают, не насилуют, кормят вкусно! И вообще пылинки сдувают. Но стоило Икелу отчитаться, что письмо не только доставлено, но и дошло до получателей… Будто все силы из меня выдуло. Так тоскливо вдруг стало. Особенно от того, что все это происходит из-за моей собственной глупости.

– Отлично! Меня совратил облезлый равнодушный петух, которому нельзя доверять.

– Не петух, – покачал головой он, – Лебедь.

– А почему тогда у тебя жена – курица?

Судя по взгляду, он честно задумался. Но отвечать, к счастью, не стал!

Я еще раз тяжело вздохнула и осмотрелась чуть внимательней. Вообще, Лебединые Острова представляли собой, как ни удивительно, острова. Это был целый озерный край – вода была буквально везде. И такого буйства цвета я еще не видела никогда – сады тоже были везде, и мне сложно было понять, сколько в них вообще рукотворного. Казалось, что вся эта красота растет свободно, но почему-то именно так, как надо, чтобы не мешать.