Текст книги "Илония"

Автор книги: Яна Ильинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 40 страниц)

Глава 7.

– Эй, старик, что-то я тебя раньше не видел? – стражник рассмеялся и пнул ногой старого, сгорбленного, полуслепого старца.

– Да, да, господин хороший, – прохрипел старик кривым ртом, – подайте на жизнь мне и моему юному другу.

– Пошел отсюда, я и раньше не подавал нищему, а двоим дармоедам и подавно не собираюсь.

Стражники загоготали.

– А вот скажешь нам кое-что, может, и награду получишь!

– Скажу, конечно, скажу, – заверил старик с явными признаками заинтересованности.

Но стражники опять засмеялись.

– Видел ли ты, слепой, двоих подозрительных: парня и девушку, может спешащих куда, прячущихся.

– Ой, ой, ой, – закачал головой старик, – смеетесь, – я и мальчишку-то своего еле вижу. А сам-то он еще зеленый совсем, не привык глазами шастать, даже вот о вашем приближении вовремя не предупредил.

– Ну, смотри, слух-то у тебя хороший, может, услышишь что. Придешь к нам, не обидим.

– Благодарствую, благодарствую, – обрадовано закивал головой старик.

Посидев еще немного, старик с мальчиком поплелись искать ночлег. Им повезло, заплатив конюху медяк, они устроились в конюшне одного из трактиров. Выбрав свободный закуток, они растянулись на соломе. Старик неожиданно перестал быть горбатым, и вытянувшись на соломе с удовольствием потянулся. На это мальчишка внезапно засмеялся:

– Ты выйдешь из роли, а ну согнись, вдруг, кто войдет.

– А ты постой на страже, не могу я долго скрючиваться, – добродушно усмехнулся старик внезапно молодым голосом, – так я действительно окривею.

Эта была их третья ночевка, Корна и Алаины.

Сняв напряжение, они затихли. Алаина сидела, не выпуская дверь из вида, и только теперь спокойно вспоминала прошедшую гонку.

Одев ей на палец кольцо, и выскочив за дверь, принц тут же свернул в один из коридоров и, не успела Алаина оглянуться, как они оказались за потайной дверью. Сначала было темно, но тут же зажегся небольшой факел.

– Я счастлив, увидев тебя, – обернулся к ней принц, и мимолетно прикоснулся губами к ее волосам. – А теперь быстрей! Нам надо опередить их!

И он устремился вперед, не выпуская ее руки.

Изредка он останавливался, оборачивался к ней, и, словно все еще не веря, что она здесь, рядом с ним, шептал: "Я люблю тебя!"

Она шептала в ответ: "Я не могу без тебя!" и они устремлялись дальше.

Вскоре кончился относительно чистый и не тесный коридор, и они вступили в боковой проход. Он был гораздо уже, и они сбавили ход.

– Подожди немного, – внезапно остановила принца Алаина, – я могу зацепиться своим платьем за что-нибудь, по нему нас могут найти.

– И то верно, – засмеялся принц, – это-то я не учел. То-то будет весело, если лоскутки твоего платья приведут мою семью прямо в мой отлично замаскированный тайник.

Он помог снять Алаине верхнюю юбку с оборками, а с лифа они попросту срезали все воланы, оборки и рюши.

– Ах, я так долго и тщательно шила это платье к встрече с тобой, – шутливо запричитала Алаина.

– Ты помнишь, я разглядел тебя под сажей, любимая, уж потерплю как-нибудь твой разорванный наряд, – принц уловил в словах Алаины дрожь и специально поддразнивал ее.

Наконец они закончили, свернули платье в тугой ком и продолжили путь. Шли они, наверное, недолго, но Алаине казалось, что идут они вечность.

Внезапно принц остановился.

– Послушай меня внимательно, – сказал он серьезным голосом, от которого Алаина поежилась, – сейчас я покажу тебе важный ход. Он ведет в нишу за караульной темниц моего отца. Я открыл его случайно, и на мое счастье, никого в караульной не было. Теперь дверь смазана и бесшумна, и я покажу тебе, как ее открывать.

Отложив факел подальше, и вернувшись обратно на ощупь, принц взял Алаину за руку и приложил ее руку к камню, который на ощупь отличался от остальных своим холодом. Это был металл, подделанный под камень.

– Поверни его вверх.

Алаина судорожно вздохнула и повернула рычаг. И почувствовала, как какая-то часть стены двинулась на нее и открыла небольшой лаз, из которого дыхнуло перегаром.

– О небо, подожди, твое белое платье будет заметно, отойди немного. Смотри внимательно отсюда. Видишь, там свет, это караульная, а тут у них дрова. Протяни руку, вот здесь, ближе к караульной на уровне пояса камень, немного утопленный, чтоб на него случайно не могли нажать. При нажатии проход открывается. Закрывается отсюда, повернув камень вниз, – принц закрыл лаз и в темноте продолжил, – Я молю небо, чтобы нам не пришлось воспользоваться этим ходом и не знаю, как бы можно было им воспользоваться, сидя в камере, но помни о нем. А теперь дальше. Сейчас в темноте мы пройдем немного, и наш путь закончится, этот путь уже запоминай. Стоя спиной к двери, идешь направо до второго хода, свернув в него, надо перейти на противоположную сторону и идти до четвертого хода, он упирается в стену. Это дверь в мое убежище. Там, в стене будет опять такой же камень, как здесь, ты легко найдешь его на ощупь, повернешь его тоже вверх. А теперь иди, я за тобой.

В полной темноте было совсем уже страшно, и принц постоянно подбадривал ее шепотом: "Я здесь, дорогая, не бойся, иди смелей, и помни дорогу".

Когда они, наконец, пришли, принц заставил ее пройти обратно. Они подобрали факел и вернулись к убежищу уже с огнем.

Это была небольшая комната, и когда принц зажег большой факел, Алаина увидала стол, на котором стояло несколько бутылок, кружка, два ларца и, уж совсем неожиданно, зеркало. Тут же стоял стул, у стены сундук, на полу лежал тюфяк, в дальнем углу был колодец. Было относительно чисто и опрятно, только пыльно.

– Все, мы пришли. Это мой тайник, здесь я готовился к бегству, – и принц засмеялся. – Но я никак не предполагал, что покидать мне его придется вдвоем.

Принц по-хозяйски усадил Алаину на стул и налив ей в кружку вина, заставил выпить.

– Жаль, что у меня тут нет еды, обычно я приносил ее с собой.

Налив себе тоже вина, принц залпам выпил и продолжил.

– В принципе для себя я уже все подготовил. Вопрос в том, как вписать в мой план тебя, но, пожалуй, у меня появилась идея.

– А куда ты собирался бежать, зачем? – перебила его Алаина.

Принц рассмеялся и, взяв ее руку, прижал к губам.

– Я счастлив, что ты со мной, и бежать я собирался к тебе! Но все объяснения потом. Только верь мне и все, ладно? Сейчас нам надо торопиться. В город я собирался попасть полуслепым, кривым нищим. И вот теперь у этого нищего появится мальчишка-поводырь. И вот этим мальчишкой будешь ты, – и, видя недоверчивое лицо Алаины, весело добавил, – У меня куча тряпья для себя, но и для тебя найдется, и учти, я специально подбирал такое тряпье, чтоб в нем были насекомые. Но-но-но, закрой-ка ротик, это еще не все, я специально буду следить, чтоб ты не увиливала и чесала места укусов, кстати, посматривай и за мной. А еще натрем свои тела грязью, а то негоже будет, чтоб из-под лохмотьев виднелась белоснежная кожа.

Пораженной Алаине возразить было нечего. И они приступили к делу. У принца действительно было полно тряпья.

– Я сначала собирал, где что мог, потом уже выбирал себе, – объяснил он.

Алаине нашлись рваные штаны, немного великоватые, но это было даже лучше, и такая же рубаха.

– А обувь, что мне надеть на ноги?

– Нет, ну ты странная, где ж ты видала нищих в обуви. Они все босые. Кстати, натирай грязью потщательней ступни. Еще зима, хотя и тепло.

– А между прочим, где у тебя грязь, насколько я заметила, тут чисто.

– Да, на нас двоих, небольшого слоя пыли может и не хватить, придется выйти в коридор.

Так, шутливо переговариваясь, они продолжили, но внезапно принц застонал:

– О небо, у мальчишки не могут быть такие красивые и нежные волосы, как у тебя, я уж не говорю о длине.

– Так, значит, их придется отрезать. Ну что же, давай, только быстрее, пока я еще ко всему готова.

Ножниц у принца не было, пришлось им управляться кинжалом. Они специально отрезали волосы неровно, и в результате Алаина действительно стала походить на самого настоящего мальчугана.

– А свои волосы, что ты собираешься делать со своими волосами?

– У меня был парик для моих пробных вылазок, но сейчас я думаю, надо просто преобразить собственные, ну, например, вымазать их грязью, смазать маслом и посыпать мелом или мукой для придания седины. Масла нет, муки нет, жаль. Ладно, надену пока парик, потом найдем подходящие ингредиенты и исправим положение. Хотя мне это очень и очень не нравится.

И они продолжили приготовления. Пока Алаина неумело и явно нехотя намазывала себя грязью, Корн, быстро с этим справившись, что говорило о каком-то опыте, открыл ларец. Там были баночки, кисточки, кусочки чего-то неопределенного и еще много чего непонятного.

– А это что? – заглянула ему через плечо Алаина.

– Волшебство, оно преобразует человека. Я приобрел его в одной театральной лавке. Это грим. С его помощью я превращусь в старика.

И на глазах удивленной девушки, у принца появились морщины у глаз и на щеках. Брови слегка увеличились, небольшой шрам, оставленный пумой, превратился в уродливый рубец. В довершение принц нацепил на зубы какие-то темные петельки и прилепил на десну какую-то гадость. Действия эти требовали сноровки, и у принца, как оказалось, она была. Теперь Алаине, по крайней мере, стало понятным присутствие здесь зеркала.

– Фу, ну и уродина, – только и смогла вымолвить девушка, когда принц закончил

Но это было еще не все, принц встал, взял палку и, приподняв одно плечо, так скрючился, что Алаине стало не по себе. А принц, посмотрев на ее лицо, остался доволен результатом.

– А теперь надо кое-что подправить и в твоем личике, а то слишком симпатичный мальчишка получился. И не бойся, не бойся, не буду делать тебя слишком уродливой, так, слегка.

И усадив растерянную девушку на стул, нанес ей под глаз синеватой краски, а над другим глазом налепил что-то.

– Теперь смотри, – разрешил он.

– Это не я, – вынесла свой приговор Алаина, вглядевшись в свое отражение.

– Ну, вот и отлично. Хотя мне это тоже не нравится. Это еще один шаг к провалу нашего плана. Если кому-то придет в голову помыть нас для выяснения личности, то весь наш грим смоется.

Когда они закончили, Алаина попыталась опять спросить:

– Корн, ты уверен, что все это необходимо. Я не такая уж преступница, я свободный человек, в конце концов, ты же принц, для чего нам все это, чего ты боишься?

– Потом, Алаина, потом, только поверь мне, что все это гораздо серьезнее, чем кажется. Я слишком хорошо знаю свою семью и слишком люблю тебя, что бы полагаться на хорошие стечения обстоятельств. Потом я расскажу тебе все, и ты поймешь. А теперь нам надо спешить и я молю богов, что б мы успели.

Как Корн не торопился, он все же убрал все, что могло выдать их план. Тряпье, волосы, свою одежду и платье Алаины, все это было скручено в узел. Содержимое ларца с гримом, Корн переложил себе в котомку, во втором ларце оказались монеты и несколько листиков бумаги. Монеты в основном были золотые, несколько серебряных.

– Это наше будущее, – торжественно произнес Корн. – Я копил его последние два года, специально, чтобы не зависеть от отца. Тут и его ежемесячные выплаты мне, как принцу, и мое жалование, когда я служил простым сержантам. Если мы лишимся этих денег, нам придется долго копить на нашу ферму, думаю, к старости как раз накопим.

– Куда же ты его денешь, ведь не потащишь же в своей котомке?

– Там, снаружи, я подготовил местечко, – с этими словами Корн пересыпал монеты в мешочек.

– А это наше спасение, – добавил Корн, беря в руки листочки. – Это план потайных ходов. Их тоже надо сохранить, хотя я могу их и восстановить.

Затем он подставил стул к одной из стен, нажал нужный камень и вылез в образовавшееся пространство. Осторожно оглядевший, он вернулся и протянул руку Алаине.

Так они оказались в дальнем конце ужасно захламленного двора. А воняло так, что Алаина чуть не задохнулась. Первым делом Корн подошел к стене и, вынув один из камней, засунул туда мешок.

– Запомни хорошенько место, – потребовал он.

Два пустых ларца они разбросали по свалке, потом соорудили костерок и кинули туда подготовленный узел. Принц принял свою сгорбленную позу. Так они посидели некоторое время, дожидаясь, когда в костре сгорит все основное, и поплелись к выходу.

Но уйти из города они не успели. Ворота были закрыты и абсолютно никого не выпускали и не впускали. Пришлось выжидать и вживаться в выбранную Корном роль, благо в столице было полно нищих.

Перед тем, как оказаться через три дня в конюшне за один медяк, две ночи они ночевали на улице, под мостом и на рынке у какого-то ларька. А днем выбирали немноголюдные места. Принц делал это специально, чтобы получше привыкнуть к обстановке. Им неважно было сейчас, сколько им подают, они учились. У принца уже был кое-какой опыт, и он делился им с девушкой. Также им необходимо было побольше нанести на себя грязи и, поголодав немного, выглядеть более изнуренными. На третий день они вышли на более оживленную улицу, здесь и состоялся разговор с охранниками. Принц был прав, их ищут. Но девушку все же грызли сомнения. И вот теперь, в конюшне, сидя так, чтобы была видна входная дверь, Алаина начала:

– Ты оказался прав, Корн, нас ищут. Но с какими целями? Ты не дал своему отцу и слова сказать. Ты представил меня как свою невесту, не спросив его благословения. Так любой отец выйдет из себя. Ты действовал так стремительно, будто уверен, что отец покарает и тебя и меня, но ты ведь все-таки его сын. За что нас карать? Я люблю тебя, я верю тебе, но объясни мне все это.

– Скажи мне сначала, народ любит короля, он пользуется его уважением?

– Нет, мы не любим короля, ну и что. Но он же твой отец.

– Ты пойми, жестокий с другими, он не меняется в семье.

– Я не понимаю. Моя бывшая госпожа Сватке тоже жестокая женщина, но свою дочь она любит, обожает и сделает для нее все, что та пожелает.

– Ты уверена? А вот скажи, если эта доченька захочет приютить у себя щенка, ее дорогая мамочка разрешит?

– Смотря какого, – засмеялась Алаина, – если бродячего, конечно нет. А ты что, сравниваешь меня с бродячей собачонкой.

– Для моей семьи да, ты будешь выглядеть именно так, – он помолчал, – особенно после Тарских гор. Но я люблю тебя, я прошу тебя выйти за меня замуж и не позволю, чтобы тебя у меня отобрали. А им это ничего не стоит, сколько раз отбирали у меня в детстве тех, кого я любил. В королевской семье должно быть все породистым и благородным. Это относится абсолютно ко всему: и к собакам и к лошадям. У нас полно птиц, но они все обязательно красивы и обязательно в золотой клетке. И наплевать, если мне жаль старого моего пони, и я готов за ним сам ухаживать, лишь бы он жил, мой маленький преданный друг. Мне лучше купят десяток породистых жеребцов. В королевской семье, в моей семье должно быть все только лучшее. Я и раньше не вписывался в свою семью, я слишком мягок для них, им не нужен такой, они с детства пытаются переделать меня, переломать. Теперь тем более, когда я люблю, по их мнению, не того, кого следует. Может они и любят меня, наверняка они меня любят, но я не чувствую этой любви, и не хочу всю оставшуюся жизнь подстраиваться под их правила Я люблю тебя. Но моя семья сочтет тебя недостойной королевского сына. И как ты думаешь, они поступят? А гнев моего отца! Если бы он в гневе просто выгнал тебя и меня в придачу, то это было бы очень даже неплохо! Но такого не будет, поверь мне. Если я сейчас не вырвусь, я останусь пленником моего отца, а потом своего брата на всю оставшуюся жизнь. И потом, есть еще одна проблема – мои братья. Они любят красивых девушек. Сколько раз отцу приходилось откупаться от рассерженных семей. Да, семьи успокаивались, но девушки-то оставались обижены. А сколько тех, кто не мог бы постоять за себя. Я боюсь их. Мне не стыдно в этом признаваться, потому что до сих пор я, хотя и могу теперь противостоять одному, двоим всегда проигрывал. Мне хочется думать, что уж за тебя я бы смог постоять, но боюсь рисковать, боюсь проиграть в очередной раз, боюсь потерять тебя. Вот почему мы бежим и прячемся. Вот почему я, как только вернулся от разбойников, как только решил уйти от своей семьи, потихоньку подготавливал свой побег. Подземные ходы я обнаружил случайно, ту комнату нашел, только тщательно обыскивая ходы, всего несколько месяцев назад. Я решил выйти из дворца нищим стариком. Я подготовил все и собирался найти тебя и забрать с собой. Я планировал купить где-нибудь ферму, и мы смогли бы заняться разведением лошадей. Лошади, это единственное, что я знаю и умею. И я смог бы прокормить свою семью. Семью, которая моя, которую я люблю.

Корн надолго замолчал. Потрясенная девушка тоже молчала. Потом все-таки сказала:

– Да, я помню, ты рассказывал раньше про свою семью, но мне как-то трудно привыкнуть к этому. И ведь вспомни, они пошли на условия Ургана, чтобы освободить тебя, ты не безразличен им.

– Конечно, нет, я же сказал тебе, по своему, они любят меня, но я не знаю, как они отнесутся к моему решению взять тебя в жены, тем более сейчас, когда мне вообще запрещено выбирать самому, а ты жила некоторое время у разбойников.

– Они не разбойники, Корн, ты же знаешь это, – запротестовала Алаина.

– Да, я знаю, но для отца, если он узнает, а он узнает, не сомневайся, ты уже преступница, связавшись с разбойниками. И он не позволит королевскому сыну, – Корн горько усмехнулся, – ввести в семью такую особу.

– Корн, я не хочу, чтобы из-за меня ты уходил из семьи, это нехорошо!

– А я счастлив! И…, Алаина, не надо больше об этом, ладно?

Они опять надолго замолчали.

– Теперь расскажи ты. Как ты оказалась на балу? Я не переставал думать о тебе ни на минуту, но кого угодно, но только не тебя я ожидал увидеть воочию.

– Ну, я сшила платье по последней моде, у меня был красивый экипаж, необычное имя, провожатый.

– Где сейчас твой провожатый? Он в опасности, ведь ворота закрыли, когда мы еще не вышли из замка, никто не мог выйти за пределы города, значит он еще здесь.

– Да нет, все будет хорошо, специально на этот счет Урган приказал ему бросить коней, экипаж и, накупив материала, простую повозку, сослаться на то, что он портной и приехал в город за покупками.

– А ты? Что было приказано на твой счет, тебя собирались бросить?

– Да, это была моя идея, это был мой риск. Урган вообще согласился на это только с условием, что все последствия лягут только на меня, никто не будет требовать обменять на меня какую-нибудь важную персону, типа тебя. Если меня разоблачат, как самозванку благородных кровей, тогда Урган еще может попытаться как-то выручить меня, но если мое имя свяжут с ними, Урган отречется от меня. Тайных троп я не знаю. А насчет примет самого Ургана? Тут у нас договоренность, как я его опишу. Ну, это только при условии, если меня будут очень долго и упорно уговаривать. – Алаина при этих словах усмехнулась, слегка все-таки побледнев от такой мысли, а принц поежился.

– Значит, провожатый твой еще здесь, надеюсь, с ним ничего не случится.

– Не должно, Багис не глуп, сумеет вывернуться.

– Багис, – Корн удивленно привстал, – как ты назвала своего провожатого? Багис?

– Да, Багис. Он пришел к нам несколько месяцев назад, спокойный такой, часто со мной разговаривал. А что, ты его знаешь?

Корн нервно засмеялся, и Алаина удивленно обернулась к нему, потому что в его смехе явно прорисовывался ужас.

– Как он выглядит? – спросил он. – А впрочем, это, конечно же, он. Отец сказал, что послал его туда. И наверняка Багис не стал придумывать себе новое имя. Так Урган бы его быстрей раскусил.

Он помолчал, потом объяснил все еще ничего не понимавшей девушке.

– Тебе не пришлось бы рассказывать об Ургане, потому что король уже знает о нем все. Багис – личный шпион моего отца и попал к Ургану только по моим следам и только в целях разузнать о тебе. Странно, очень странно, что тебя не взяли прямо на балу.

Оба потрясенно помолчали, настолько катастрофа была близка.

Чуть погодя девушка засмеялась, снимая напряжение, возникшее после жуткой картиной, которая возникла у обоих:

– Я шла сюда, чтобы ты выполнил свое обещание и взял меня замуж, а в результате сижу тут в конюшне, и по мне ползают насекомые.

– Как я обещал, так и сделал, – заметил Корн, – обещал, что ради тебя буду жить в конюшне, вот и живу.

Они долго смеялись.

– Представляю себе картину, когда кто-нибудь войдет. Опять ты путаешь все наши планы, – проговорил сквозь смех принц, – по плану я должен лежать скрюченный, усталый и голодный, а не хохотать, как сумасшедший.

– Ну и лежи себе, а я вот не буду сторожить, и ты не сможешь полежать вытянувшись.

Так, весело подтрунивая друг над другом, они, наконец, заснули. А утром выбрались из конюшни, как только начало светать.

И потянулись дни привыкания, дни ожидания. Каждый день они все смелее и смелее бродили по городу. Освоились и на рынке. Так как из города еще никого не выпускали, то стражники особо не докучали нищим.

Как вскоре оказалось, у нищих была строго организованное сообщество. Пришлось исправно платить королю нищих. Теперь вообще не было никаких претензий. Наоборот, по просьбе старика опытный вор научил мальчика-поводыря премудростям воровского дела.

– Учись, учись, – смеясь, приговаривал принц по ночам возмущенной девушке, – кто знает, сколько нам тут придется быть, да и что с нами станет.

Проводя много дней на улицах города, принц с Алаиной учились распознавать людей. Принц знал богатых, Алаина бедных, они делились впечатлениями, наблюдали, делали выводы, проверяли их. Это было интересно. Так они научились безошибочно просить у тех, кто давал, а у тех, кто не давал, выпрашивали так, что те давали. Щеголеватому кавалеру Алаина весело делала комплемент и желала понравиться девушкам. Жадной старухе они желали, что б ее не обворовали. Бывало, они ошибались, тогда ночью они спорили, стараясь на следующий день найти того человека и проверить, почему они ошиблись.

Пока колоритная парочка не овладела премудростями прошения подаяния, они частенько оставались без крошки хлеба. Зато выглядели они теперь отлично. Так, как им хотелось, как они считали, должны выглядеть нищие. Правда, однажды пришлось поволноваться, когда король нищих, в очередной раз принимая от них положенную плату, заметил вскользь:

– Поскорей бы открыли город, здесь становится все трудней и трудней просить милостыню, и у меня все меньше доходов. Хотя, потом все рванут за пределы города, тогда вообще останусь ни с чем. Уйдете ведь? Вон как исхудал, старик, а раньше ничего так был, хоть и худой, но не такой изможденный. Наоборот ведь, тебе сейчас лучше милостыню давать должны, а, что скажешь?

– Должны, да не дают, – проскрипел принц своим уже привычным старческим голосом, – верно ты это заметил, людям сейчас не до нас. А когда выпускать будут, еще неизвестно? Не знаешь ли ты?

– Мои люди говорят скоро. Стражники облазили все богатые, да простые дома, им-то уже выезжать можно. Теперь начнут искать по всем закоулкам. Да я думаю, к Большому Весеннему Базару все кончится, а он не за горами, через пять дней.

Все злачные места города обыскали быстро. Стражники и так знали всех воров и нищих, те постоянно попадались им в руки, постоянно обыскивались и все подозрительные места. Корн и Алаина удостоились простой затрещиной и пинка, знакомый уже стражник сделал какую-то пометку и все. Через несколько дней, как и предсказывал король нищих, ворота столицы открылись Большому Весеннему Базару.

Итак, теперь настала очередь следующего этапа их побега.

В одном укромном месте уже лежали простые добротные крестьянские платья и грим, и когда в город вошли первые крестьяне с телегами и повозками, принц и Алаина смешались с толпой. Теперь это была молодая супружеская пара, приехавшая на Базар продавать и покупать. У принца был вид простого, но важного деревенского парня. Немного перекошенное лицо (одна бровь была приподнята вверх) и небольшая щетина, все это придавало ему довольно-таки зловещий вид. Алаину принц не пощадил, а, воспользовавшись тем же гримом, налепил ей несколько уродливых бородавок и сделал нос картошкой. Они сняли комнату в трактире и целыми днями ходили по рынку. Купили лошадь, что-то прикупали из домашней утвари, стараясь выбирать подороже и поуродливей, чтоб оправдать свой сделанный нарочно глуповатый вид.

Взяв из тайника мешочек с деньгами, они в своей комнате тщательно упаковали все монеты по различным местам: как на одежде, так и в кухонной утвари. Например, в один из кувшинов, дешевый, но аляповато разукрашенный, они внутри налепили монеты на воск.

Поисков больше не велось. По крайней мере, открыто. Стражники не приставали к каждому подозрительному, на улице стали появляться открыто и девушки и парни, которые до этого предпочитали сидеть дома и не высовываться, ибо каждого проверяли иногда за день по несколько раз, а некоторых даже забирали для опознания.

Когда, наконец, первые обозы стали покидать столицу, Корн с Алаиной были в их числе. Они присоединились к группе крестьян, которые жили неподалеку от границы и возили в столицу продавать овес. Поинтересовавшись, откуда молодые люди, и услышав, что те с небольшой фермы, разводившей лошадей, попутчики остались более чем удовлетворенными.

Разговаривали Корн и Алаина на просторечие, в котором здорово натренировались на базарах столицы. Опять же оправдывая свой глуповатый и самодовольный вид, они старательно хвастались своими успехами в торговле, и демонстрировали кошелек с деньгами, явно гордясь своей выручкой. В кошельке были одна мелкая монета, заранее разменянная в нескольких местах. В случае кражи, это была невеликая потеря. Но кражи они не опасались. Слишком знакомые с повадками воров и нечистоплотных людей, они незаметно следили за непрекращающимися попытками их обчистить и в самый последний момент ускользали от воровских рук. Со стороны это выглядело совершенно случайно. Заметил бы только опытный вор, который поставил бы себе цель их обокрасть. Но такого умельца Корн и Алаина в своем окружении не заметили и поэтому забавлялись своей игрой.

В дальнейшем Корн и Алаина убедились, что король Эмдар не оставил попыток разыскать беглого сына. По дороге им встретился отряд стражников, которые потребовали остановиться и тщательно, хотя и лениво оглядели всех крестьян.

Корн и Алаина скосили глаза на попутчиков, как вести себя. Те не удивились. Напротив, старшой сам натянул поводья и остановился раньше, чем командир стражников велел ему стоять.

– Нас уже обыскивали и по пути на ярмарку и обратно, – крикнул он командиру.

Тот не ответил, а, подозвав, несколько воинов, подошел к подводе.

– Помню я вас, удачный был день для нас, наши лошади хоть поели вдоволь. Да нам и не приказано больше обыскивать крестьян, итак все население, наверное, по несколько раз прощупали, в глазах уже рябит. Теперь вот спрашивать положено, не видали ль кого подозрительного, ну вот чтоб вроде тот, а не тот?

– Ох, и мудрено ж ты говоришь, как же это так?

– Так, как и средь вас искали. Кто вроде и крестьянин, а на крестьянина не похож. Ну, скажем, и говор не простой, и кожа изнеженная и деньжата большие, да украшения спрятаны, да мало ли чего, так и с этими. Так что думайте, да вспоминайте, может, что и вспомните. И учтите, тому, кто поможет в поисках, награда полагается.

– Да помню, но ничем не можем помочь, как не хочется мне лишних деньжат к моей выручке, но кроме вот этих бестолковых, – он показал на Корна и Алаину, – никого мы не видали.

Все головы повернулись на беглецов, а те открыли рты, и ошарашено уставились на старшого. Тот рассмеялся.

– Закройте, рты. Видите, господин мой, эти не подойдут, и говорят по-нашему, а как деньги хранят, так сразу видно, простаки из простаков, я еще удивляюсь, как их по дороге-то не обокрали.

Корн при этих словах схватился на свой кошелек, висевший на поясе, и судорожно сжал его, по-прежнему сохраняя глуповатый вид.

Стражники и крестьяне засмеялись.

– А это кто? – Обращаясь к командиру стражников, спросил старшой, показывая на человека, лежавшего немного в стороне, со связанными за спиной руками.

– Да нашли тут одного подозрительного, вряд ли это тот, кого мы ищем, но уж кто-то его разыскивает, это точно. Ограбил кого-то, как пить дать, натянул лохмотья, а под ними пояс с драгоценностями.

– Почему ж не тот, а может и он?

– Да нет, того, кого мы разыскиваем, я хорошо знаю, мог бы узнать. Только вот говорят, он мог так разодеться, что его и мать родная не узнает, вот и прихватил этого. Да и не один он должен быть, если только не бросил где-нибудь свою девчонку.

– Да кого ж вы ищете, хоть бы сказал кто, а то столько шума, будто сам король из дворца сбежал, – старшой громко рассмеялся.

Рассмеялся и командир стражников.

– Знать вам дурачью не положено. Ладно, ступайте себе дальше. Может, еще как-нибудь встретимся. Как представлю, что еще что-нибудь наш начальник придумает, может коров, да коз обыскивать, так тошно становится.

Подводы поехали дальше. Но долго еще крестьяне обсуждали это событие, вспоминая предыдущие встречи с этим отрядом. Корн с Алаиной включились в разговор, расспрашивая их, и сами рассказывали заранее придуманную историю обыска их в начале пути и в городе. Сочинять и не надо было, ибо они видели в столице эти обыски постоянно. Личность разыскиваемых тоже обсудилась уже несчетное количество раз, но никто так и не знал, кого разыскивают и за что. Всем стражникам, видимо, был дан строжайший приказ не разглашать эту тайну. Но к своему огорчению, беглецы узнали, что уже рассылаются портреты разыскиваемых. Необходимо было поторопиться.

Но пока действовали по плану. Через день, в последнем городе перед границей, Корн с Алаиной покинули попутчиков, горячо благодаря не только за то, что их подвезли, но и за разные практические советы, такие, например, как спрятать свои деньги подальше и понадежнее.

Выбрав, небольшой трактир, они переночевали, а с утра начали осуществлять следующий этап плана. По этому плану границу должны были пересечь богатая дама с сопровождающим ее пожилым воином. Также необходимо было приобрести платье для заключительного этапа, который должен был закончиться на территории уже соседнего государства, Алмазной страны, ибо именно там решил обосноваться Корн, уйдя из семьи.

– Я был там, – объяснял он Алаине свой выбор. – Там много пастбищ, но люди не используют их. Все население страны занято добычей алмазов или их огранкой. Все остальное они покупают. Я думаю, что там можно купить подходящую ферму.

Все покупки они сделали в разных лавочках, по отдельности. При этом одежду для Корна покупала Алаина, якобы для любовника, немного посплетничав с продавцами, дав им понять, хихикая, что для нее это впервые и спрашивая их совета по поводу того или иного предмета туалета, а также поторговавшись, как и положено типичной горничной или крестьянке. А платья для Алаины приобретал Корн, напустив на себя важный вид бывалого покупателя женского туалета для своей госпожи, которой не пристало самой ходить по лавкам. Со знанием дела он оценивал фасон и качество и сбивал цену,