Текст книги "Илония"

Автор книги: Яна Ильинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 40 страниц)

Глава 2.

А через несколько недель у них в поместье неожиданно появился принц Корн. Алаина видела из окна, как он подъехал к крыльцу, соскочил с коня, как навстречу ему выскочили Сватке и Рудаль, как повели его в дом. Алаина улыбнулась. Почему-то о нем не хотелось вспоминать плохо. И хотя она с содроганием вспоминала гонку в лесу, после сделанных вместе пирожных, она перестала его бояться.

А буквально через несколько минут прибежала горничная и передала указание госпожи – Алаине не покидать свою комнату до особого указания. Алаина снова улыбнулась. Что-то с трудом верилось, что она смогла бы заинтересовать этого высокородного, спесивого принца, иногда, правда, ведущего себя как мальчишка. Алаина фыркнула, вспомнив, как принц пек пирожные босиком. И вдруг она похолодела. А что, если он приехал, чтобы попробовать купить ее Арика. От этой мысли ей стало плохо. Ведь принцу так понравился Арик и он уже предлагал его купить. Конечно, конь ее, но кого это будет интересовать, если предложение поступит от самого сына короля. И как назло, горничная уже ушла. Алина заметалась по комнате. Подбежав к окну, она выглянула и подозвала пробегавшего поваренка.

– Рол, позови Парки, будь добр.

Парки не заставил себя долго ждать, и вскоре уже был под ее окнами.

– Парки, приехал принц, ему в прошлый раз Арик понравился, вдруг он приехал его купить. Сделай что-нибудь, Парки, миленький!

– Не волнуйся, девочка, сей момент придумаю что-нибудь. Ну, например, захромает он у меня, скажу, что ногу повредил. Пойдет?

– Ой, спасибо, Парки!

Все, можно вздохнуть спокойно, Парки не подведет.

А в это время Сватке с дочерью не знали, куда усадить дорогого гостя. Они были потрясены неожиданным визитом, но уже опасались высказывать свою излишнюю преданность, боясь попасть еще в какое-нибудь трудное положение.

Впрочем, принц был мил и доброжелателен.

Он согласился остаться на обед, и за обедом являл собой саму любезность и очарование. Расспрашивал, как им понравился Бал, как они доехали? Мимоходом со смехом вспомнил свои сапоги, посмеялся:

– Кстати, как там эта замарашка, все такая же грязная? Интересно, какое имя может быть у такой страшненькой девушки.

Если бы принц не был бы так мил с ее дочерью, Сватке насторожилась бы или голос ее от неожиданности дрогнул, а так ложь у нее получилась естественной и легкой:

– О, ваше высочество, я не помню имена всех своих дворовых никчемных девиц. Помню только, что после того случая, я отправила ее подальше с глаз в какую-то деревню.

Принц продолжил, как ни в чем не бывало, но внутренне расстроился. Весь этот спектакль был рассчитан на то, чтобы увидеть ту девушку и узнать ее имя. Почему-то принцу очень важным казалось узнать ее имя. И он уверен был, что, узнав ее имя, успокоится, и эта девушка не будет его так тревожить.

После обеда Корн пригласил Рудаль на прогулку. Он понимал, что так нельзя, он дает этой пухленькой девушке и ее мамаше напрасную надежду, ибо Рудаль его совершенно не интересовала, но ему необходимо было побыть здесь еще. Если не саму девушку, то хоть имя ее должен же знать кто-нибудь. А когда он вспомнил, что так называемой "никчемной девице" было приказано спечь пирожные, то сразу стало ясно, что госпожа Сватке почему-то ввела его в заблуждение. Значит, имя ее она знает, и, возможно, девушка тоже еще здесь.

Перед прогулкой принц сослался на желание поговорить с конюхом о своей лошади и зашел в конюшню. Он решил, во что бы то ни стало выяснить у Парки имя этой девушки. Но все было бесполезно. Парки и так не сказал бы ничего принцу, а, получив предупреждение Алаины насчет Арика, вообще прикинулся дурачком. Потерявший терпение принц выскочил из конюшни.

Оставалась надежда разговорить Рудаль. Чувствуя себя самым последним обманщиком, Корн на прогулке осыпал Рудаль комплиментами и по поводу ее самой, и по поводу одежды, и, даже по поводу вкусных кушаньях, которыми его угощали. И так и эдак переводил он разговор на умелых служанок и горничных, все было бесполезно. Рудаль даже и в голову не пришло упомянуть Алаину, как швею, или мастерицу чего-нибудь еще.

Вернувшись с прогулки, принц предпринял еще одну попытку. Он попросил Рудаль принести ему клочок бумаги и карандаш, чтоб якобы с оказией послать записку своим приятелям. Сам же, написав на листе: "Как тебя найти? Корн", насильно вручил ее конюху.

– Передай хозяйке Арика и я щедро награжу тебя.

Оставаться в поместье больше не было смысла, и принц любезно распрощался с хозяйками. Напоследок он еще раз окинул взглядом двор и дом, но нужного лица не увидел. Вздохнув, он уехал.

Сватке с дочерью были счастливы. Хотя принц и сказал, что приехал поохотиться, они были уверены, что приехал он ради Рудаль. Ну и что, что на балу он даже и не подошел к ней. Он выбирал, оценивал и сделал выбор. Все это они наперебой выложили Алаине.

Так как про Арика не было сказано ни слова, Алаина тоже была счастлива. Вечером она расспросила Парки, о чем его спрашивал принц. Парки, решив не волновать девушку, не сказал ей об интересе принца к ней лично. А записку он и не думал ей отдавать, тут же разорвав ее на мелкие кусочки. И Алаина с облегчением сделала вывод, что принц приезжал не за ее любимцем. А как она переживала, когда принц направился в конюшню!

На радостях госпожа Сватке сделала еще несколько подарков Алаине, и еще рьяней принялась за дела. Надо было готовить богатое приданное.

А принц приехал еще раз через месяц.

Ему трудно было выбраться сюда, потому что он не хотел ехать с друзьями. Корн не мог понять, почему он ничего не хочет рассказать приятелям, но факт оставался фактом. Варгон и Салан так ничего и не узнали о той ночи, кроме того, что из-за сапог, из-за гнева, который он вызвал у отца своим отсутствием на ужине, тот оставил в его комнате грязную девчонку. Еще приятели заметили, что принцу не хочется вспоминать случай на реке. На обычные шутки он почему-то отмалчивался или переводил разговор на другое.

Сначала они приписали это плохому настроению, которое овладело Корном, когда он дней десять провел в карете родителей. При этом, если сам король с королевой иногда ездили верхом, то принцу это не разрешалось. После такой поездки он даже слег в конце пути и его пришлось оставить в одном из последних замков. Впрочем, там он быстро пришел в себя, и трое приятелей прекрасно провели время, возвращаясь в столицу одни. Воспользовавшись нежданной свободой, они опоздали на несколько дней.

Потом была суматоха с приготовлением к Балу, затем сам Бал. Друзья по-прежнему были вместе. И тут принц сделал неслыханную вещь. Смиренно, что на него было не похоже, он испросил разрешение у отца уехать на три дня на охоту. У короля не было причины ему отказать, и он разрешил, справедливо полагая, что принц поедет с Варгоном и Саланом. Но принц, доехав до ближайшего постоялого двора, попросту скрылся, оставив друзьям записку, чтобы они его ждали тут, что им и оставалось сделать. Приехал он, как и обещал через три дня, хмурый, но опять ничего не стал объяснять.

И хотя дальше жизнь пошла по-прежнему, между друзьями появилась тоненькая полоса отчуждения. Они также жили, учились, также смеялись, пускались в рискованные приключения, но была тема, которой не касались, это поездка перед Великим Балом и последняя одиночная поездка принца. И что еще было удивительно. Ничего теперь принц не делал, что могло бы вызвать недовольство короля, а от братьев держался на таком расстоянии, что не замечал их даже, похоже, за общим столом.

А затем принц отпросился на пять дней. Опять получив разрешение, как и в прошлый раз, он покинул Варгона и Салана на постоялом дворе. Теперь он уже не скрылся, а просто твердо сказал им, что дальше он едет один, а они остаются здесь. Это был первый раз, когда принц показал свою власть. Полоса превращалась в пропасть.

А Корн ехал в поместье Сватке. Все было, как и в прошлый раз. Только теперь принц, спросив у Парки, нет ли ему что-нибудь от той девушки и, получив невразумительный ответ, просто нашел в стойло Арика и незаметно вплел ему в гриву кольцо с запиской. Кольцо было простенькое, чтоб не бросалось в глаза, но с королевской монограммой, а в записке принц написал: "Я хочу тебя увидеть. Буду два дня на реке в том месте, где овраг".

Покинув поместье, он опять ощущал себя подлым обманщикам, ибо теперь Сватке с дочерью были твердо уверены, что предложение руки и сердца уже не за горами.

Овраг он нашел быстро, хоть и шли они тогда в поместье ночью. Разведя костер на прежнем месте, он стал ждать. Никто не пришел.

Все два дня он вскакивал от малейшего шороха, несколько раз взбирался наверх оврага, оглядывая окрестности. Питался хлебом и рыбой, которую ловил в реке. Несколько раз порывался идти в поместье, посмотреть, исчезла ли записка, но понимал, что это глупо. По истечении двух дней он, расстроенный и злой на себя, уехал. Обратная скачка домой успокоила его, и он уговорил себя, что ему абсолютно нет никакого дела ни до этой девушки, ни, тем более, до ее имени.

Собираясь все рассказать Варгону и Салану, он, тем не менее, опять не стал этого делать, когда встретился с ними на условленном месте. А друзья решили поговорить с ним напрямик.

Когда они вернулись в замок, Салан начал официально:

– Ваше высочество, мы все уже вышли с детского возраста и хотели бы подумать о будущем.

Корн вскинул на него глаза, хотел что-то сказать, но виновато опустил голову.

– Поскольку пошли времена, когда мы нужны вам только для прикрытия ваших дел, мы просим вас отпустить нас на службу королю и государству.

– Конечно же, я вас отпускаю. Но…, – принц осекся, – но что я буду без вас делать?

– Найдешь для прикрытия кого-нибудь из слуг, – как обычно резко сказал Варгон, но потом смягчил тон. – По-моему, ты уже прекрасно обходишься и без нас.

– О небо, это совсем не то. Это глупость, мое какое-то непонятное желание что-то выяснить, которое не имеет к вам никакого отношения, и я даже не могу вам объяснить, потому что сам не могу ничего понять. Я только понимаю, что не могу даже слов подобрать, чтобы это объяснить… – принц с досадой махнул рукой.

– Обычно в таком случае говорят, что человек влюбился, – подвел итог Варгон.

Принц расхохотался.

– Что? Я влюбился? Ну, ты скажешь! Да я не видел еще ни одной особы, в которую можно было бы влюбиться.

– Ну, это ты загнул, – к Салану вернул прежний приятельский тон, – на Балу был такой выбор, что удовлетворил бы любой вкус. Лично я уже выбрал.

Друзья набросились на него с вопросами:

– Кто она? Где живет? Почему ничего не сказал?

На что Салан серьезно ответил:

– Она для меня стара. Ей уже девятнадцать.

Принц и Варгон прыснули со смеху.

– А я выбрал сразу несколько и не могу ни одной отдать предпочтение, – проговорил сквозь смех Варгон.

– Смотри, пока будешь выбирать, все они выйдут замуж, – поддел его принц.

Обстановка разрядилась, друзья почувствовали себя, как и прежде. Но перед тем, как расстаться, Салан вернулся к началу.

– Корн, мы с Варгоном будем просить место в армии. У нас уже есть чины сержантов, мы собираемся приступить к исполнению своих обязанностей.

– Я понял, – печально сказал принц, – у меня ведь тоже чин сержанта, я поговорю с отцом, может он разрешит мне пойти с вами.

На следующий день он действительно пошел к королю.

– Отец, я хочу служить в армии.

Король Эмдар внимательно взглянул на него.

– Во-первых, принцы не служат в армии простыми сержантами.

– Хорошо, а что вообще делают принцы? Почему же тогда вы воспитывали нас как солдат? Для чего тогда у меня чин сержанта?

– Во-вторых, ты перебил меня, а я еще не кончил, – осадил его король. – Но я отвечу тебе на твой вопрос. Сыновья короля, а потом братья короля становятся военачальниками короля, регентами, советниками короля, Верховными Священниками государства, и, наконец, если они ни на что не годны, просто землевладельцами.

– Что же вы приготовили для меня, отец?

– Ты опять перебиваешь меня, мальчишка, – король повысил голос. – Так вот, это ответ на твой первый вопрос. А почему я воспитывал вас, как простых солдат? Чтобы и закалить вас и чтобы выяснить, кто на что из вас годен. И ты, сын мой, не годен ни на что. Ты собрался в армию, а что ты там будешь делать? Если сержантом, то вытирать носы солдатам, если их обидят? А если военачальником, то строить планы, как избежать битвы, чтобы никто не погиб? Ты легкомысленный и чувствительный, ты не годишься ни в советники короля, ни в священники, ты даже не сможешь управлять своими землями. Единственно, что для тебя подходит, это разводить лошадей.

Принц потрясенно молчал.

– Право, я никогда не строил насчет себя грандиозных планов, – наконец произнес он.

– У тебя нет честолюбия, это еще раз подтверждает мои слова, – теперь перебил его король.

– Но я хотел бы принести пользу своей стране!

– Похоже, ты будешь выводить породы лошадей, которые прославят Илонию.

– Отец, вы должны дать мне шанс, испытать меня, – воскликнул с мольбой Корн.

Король усмехнулся:

– Ну, конечно же, я дам тебе этот шанс. Значит, ты хочешь быть простым сержантом? Жить в казарме, разводить караул, стоять в дозоре, охранять ворота, выезжать усмирять где-нибудь бунт, вступать в стычки с внезапным врагом? Как тебе это?

Корн судорожно вздохнул.

– Я попробую, отец! – ответ прозвучал решительно.

Через несколько дней трое приятелей приступили к своим обязанностям. Они с детства находились среди войск, вот только на плацу или в тренировочных залах. Знали почти всех солдат и стражников. Но в казармах никогда не бывали. Впрочем, тут у них были, хотя и маленькие, но отдельные комнаты.

Поначалу служба показалась им легкой, но новизна прошла, и им стало скучно. Однообразное патрулирование улиц, просиживание в караулке у ворот, все это им быстро надоело. Они были молоды, и им не сиделось на месте. Хорошо хоть, что командиры не слишком придирались к ним, ибо они были не простыми дворянами. Да и знали они их очень хорошо, сами учили когда-то их, порой покрикивая и наказывая.

А друзья все больше предпочитали выезжать куда-нибудь на поля, на тренировки, что случалось не так уж часто, как им теперь хотелось. Они даже стали получать удовольствие от приглашения в какие-нибудь дома знатных придворных и дворян, чего раньше терпеть не могли.

И принц Корн вскоре понял, что такая жизнь не для него. У Варгона и Салана не было выхода. Чтобы чего-то добиться в этой жизни, им надо было служить, но принца такая служба тяготила все больше и больше.

Однажды принц стоял в карауле и думал о том, как отец прав. Он ничего не умеет, кроме как объезжать и тренировать лошадей, и ничто он так не любит, как заниматься этим делом. Неужели на большее он не способен? Он вдруг усмехнулся, вспомнив, как Варгон решил, что он влюбился. Это смешно! Грязная, смешная девчонка. И зачем ему ее имя, неграмотной деревенской девчонки? Неграмотной? О небо, она же действительно неграмотная и она не смогла прочитать его записки. Какой же он идиот! Принц рассмеялся. Вот почему она не пришла! Ну что ж, это и к лучшему. О чем он вообще мог бы говорить с неграмотной девчонкой? Имя? Какое странное желание его узнать?

Так прошло еще несколько недель. Принц Корн потихоньку привыкал. Тем более что он решил проблему скучных караулов. Раньше у него не было времени читать, успевая пробегать глазами только то, что предписывалось учением. Теперь же он зачастил в библиотеку, и оказалось, что в карауле очень хорошо читается. Он взялся подробнейшим образом изучать историю Илонии. Обязательные для сына короля вещи он знал, особенно важные битвы, сражения, фамильную ветвь, геральдику, родословные наиболее видных дворян своей страны. Но причины войн, подробности, истоки существующих обычаев и традиций не ведал. Все это оказалось невероятно интересным.

И принцу Корну захотелось поездить по своей стране еще раз, взглянуть на нее, на людей, населявших ее, с точки зрения истории. Где проходили сражения, чем отличаются люди, живущие в горах на юге от людей, живущих в степи на севере? Чем отличается ремесленник от крестьянина, дворянин от купца? И что рассказывают торговцы о других странах? Он ничего не знал о людях. Только свою семью, придворных, королевских слуг и стражников.

Идея отправиться по Илонии так захватила принца, что он уже собрался просить отца отпустить его со службы. Это было бы признание поражения, но принцу было все равно, он не желал более служить.

Но тут король решил провести инспекцию границ государства. И это была большая удача. У командира предполагаемого отряда не было причин не брать принца с приятелями в свой отряд и уже через несколько дней сборов они выехали.

Это путешествие отличалось от предыдущего с отцом и матерью. И в первую очередь тем, что они соблюдали дисциплину. Командира отряда – капитана Дарка они знали еще с детства. Именно он преподавал им урок конного боя. Он был суров и строг, из тех капитанов, которые были наемниками в других странах. И нередко друзья получали удары хлыстом, когда Дарк подгонял их на скаку или поворачивал их коней в другую сторону. Дарк не был доволен своими учениками так, как наследником престола – отличным воином Ринолом, но и особых претензий у него к ним не было. Тем более, что Варгон с Саланом служили на совесть, а принц, видимо повзрослев, стал более серьезным и не позволял себе вольностей и нарушений дисциплины.

Дни летели за днями. И Корну нравилась эта походная жизнь. Постоянно верхом, на воздухе, встречи с людьми самыми разнообразными, новые впечатления и постоянная усталость, которая неожиданно понравилась Корну. Она позволяла лучше сосредотачиваться, принимать нужные решения и отметать сомнения. Думалось лучше, и решения принимались быстрее.

И именно сейчас Корн решил окончательно разыскать неизвестную девушку, потому что именно сейчас понял, что не будет ему спокойствия, пока он не разыщет ее и не поймет, в конце концов, почему она не выходит у него из головы.

Заехать в поместье Сватке было в планах командира Дарка, потому что Рологинский лес, находящийся во владениях госпожи Сватке граничил с соседним государством Вароссой. Госпожа Сватке вполне справлялась с формальными обязанностями смотрителя границы, потому что отношения с этим государством испокон веков были хорошие и дружеские. Но инспекция была инспекцией и отряд, перед тем, как проехать по границе, заехал в поместье.

Принц находился в отряде как простой сержант, на всем пути его никто не узнавал и не воздавал ему должных почестей, что устраивало не только его, но и его товарищей. Поэтому ехать в поместье, где его хорошо знали, он не хотел. Тем более, что госпожа Сватке и ее дочь наверняка были в недоумении, куда он подевался после всех его приездов и ему не хотелось, что бы они опять строили насчет него призрачные планы. Вкратце он объяснил ситуацию командиру и тот, считая, что его узнавание породит ненужную суету, согласился оставить его на постоялом дворе, предварительно согласовав по карте место встречи.

Но Корн не собирался оставаться на постоялом дворе. Как только его товарищи скрылись, он купил у хозяина крестьянское платье, переоделся, взял у него лошаденку, оставив своего коня в залог, и отправился вслед отряду. Натянув на лоб шляпу, и сделав глуповатый вид, он подъехал к воротам поместья.

Назвавшись каким-то вымышленным именем, он попросил работы на день за еду и питье себе и своей лошади. В таком виде его никто не узнал, подозрения он не вызвал, и управляющий направил его на задний двор убирать конюшни, полные лошадей прибывшего отряда, да колоть дрова для кухни.

Пристройка, в которой расположились его товарищи, была далеко от конюшни и кухни, поэтому Корн не боялся столкнуться с ними. Он занялся конюшней, с опаской думая, как бы ему справиться с дровами, которых он никогда не рубил.

Конюх Парки его не узнал, завалил работой и строго следил, как он отрабатывает свой хлеб. Новый работник работал отлично и Парки перестал относиться к нему настороженно. Он сразу оценил мастерство Корна и даже предложил ему:

– Парень, мне нужен такой помощник, как ты. Хочешь, я поговорю с управляющим, он может взять тебя на работу.

Сделав обрадованный вид, Корн посетовал, что едет по делам. А вот на обратном пути может заехать, тогда и решит.

Работая в конюшне, Корн постоянно поглядывал за дверь, выискивая глазами девичью фигурку и с опаской глядя на груду дров. Хоть бы кто показал, как надо колоть. Девушка так и не появлялась, зато Корн в который раз полюбовался на Арика. Кольца и записки в его гриве, конечно, давно не было, но про то, чтобы опять спрашивать об этом, не было и мысли. Работая рядом с Парки, юноша убедился, что тот не так глуп, как прикидывался раньше, значит, он специально скрывал от него все, что касалось девушки.

В конюшне, к сожалению, все было сделано, и пришла пора заняться дровами. Подходил к ним Корн медленно, усиленно вспоминая, как кололи дрова у них, ведь он часто бывал у себя в замке и на кухне, и на заднем дворе. Но единственно, что он помнил, это то, как работник подходил к колоде, и, поплевав на руки, брался за топор. Так и сделав, он поднял топор, поставил на пень распиленную колоду и, размахнувшись, со всех сил ударил по ней топором. Топор еле-еле вошел в колоду, а вытащить его оказалось еще трудней. Размахнувшись, принц опустил топор еще раз, результат был тот же, зато Корну стало очень жарко. Еще и еще раз Корн пытался расколоть колоду, но топор каждый раз попадал в новое место и никак не хотел рубить. Кончилось тем, что, выдирая в очередной раз топор из колоды, Корн слишком резко его дернул и топор, выскользнув из его рук, упал ему на плечо. Хорошо, что не острым концом.

Но и этого удара хватило, что бы оглушить юношу. Застонав, он упал. Один из работников, до этого смотревший на потуги принца с ухмылкой, кинулся ему на помощь. Увидев плечо Корна в крови, перепуганный, он кинулся за помощью. Но принц упал только от неожиданности и от боли. Встав, и обнаружив кровь, он оглянулся в поисках воды, чтобы промыть и посмотреть, что у него там. А вокруг него уже начали собираться люди, кто-то принес воды и чистые тряпки. Намочив тряпку, Корн хотел было приложить ее к плечу, но чьи-то руки решительно забрали у него тряпку и женский голос приказал:

– Снимай рубаху, я посмотрю.

Корн вскинул глаза на говорившую и обомлел. Эта была та самая девушка. Чем-то она отличалась от той, но чем, он не мог понять. Было ясно только одно – это она.

– Как тебя зовут? – внезапно охрипшим голосом спросил Корн.

– Алаина, – машинально ответила девушка, даже не посмотрев на него, и недовольно повторила, – снимай рубашку, я посмотрю, что у тебя.

Она не узнала его. Почему-то это его расстроило. Он молча снял рубашку.

– У тебя просто рассечена кожа, не глубоко, все будет в порядке, – произнесла строгим голосом девушка, осмотрев его плечо и промыв водой, – как ты умудрился уронить на себя топор, скажи мне, пожалуйста?

– Он вообще не умеет колоть дрова, – охотно объяснил работник, который первым подбежал к Корну, – видел я, как он колол. Первый раз, наверное, топор в руки взял.

– Зачем ты взялся за эту работу, раз не умеешь? – продолжала расспрашивать Алаина, перевязывая его плечо.

Корн не знал что ответить, он опустил голову и теперь был даже рад, что она его не узнала.

За Корна неожиданно вступился Парки.

– Нужны ему ваши дрова, он прирожденный конюх, вот за лошадьми он ухаживает, что надо.

– Ну, вот и отлично, Парки как раз нужен помощник, хочешь, я поговорю с госпожой, она обязательно возьмет тебя. Уж раз Парки говорит, что ты молодец, значит ты действительно молодец, – весело засмеялась Алаина, заканчивая заниматься его плечом, – Как тебя зовут?

– Да предлагал я ему, не хочет, – буркнул Парки, перебивая Алаину.

– То ты предлагал, а то Алаина, вон смотри, красен, как рак, – засмеялся кто-то в толпе, и его смех подхватили все вокруг, в том числе и Алаина.

– Что происходит? – раздался строгий голос, в котором Корн узнал управляющего.

Ему охотно объяснили. Тот внимательно взглянул на так и не поднявшего голову и от того выглядевшего таким смущенным Корна.

– Коли надумаешь, приходи, от хороших работников мы не отказываемся. Платить буду сначала как ученику, потом посмотрим.

Корн кивнул головой и, повернувшись, поплелся в конюшню, не оглядываясь. Его не волновало то, что над ним смеялись, тем более что смеялись не обидно. У себя в замке среди слуг он всегда чувствовал себя легко, был готов сам первым подсмеяться над собой. Сейчас же его смутило присутствие девушки.

Уже в конюшне он обнаружил, что Алаина пошла за ним.

– Не обижайся на них, – ободряюще улыбнулась она ему, подходя к своему Арику, – они не хотели тебя обидеть.

– Я знаю, – в отсутствии людей, Корн почувствовал себя легче.

– Можно тебя попросить, – продолжила Алаина, – погоняй моего Арика по двору, он застоялся, а мне сейчас некогда.

– Хорошо, с удовольствием, – отозвался Корн, – у тебя отличный конь.

– Ну что ж, прекрасно, тогда я пойду. Да, ты так и не сказал, как тебя звать? – обернулась она у дверей.

– Корн, – произнес он.

Девушка, собиравшаяся уже выходить, замедлила ход. В недоумении она обернулась и вгляделась в него.

– Ой, – только и смогла произнести Алаина, узнав принца, и в испуге зажав себе рот.

– Только не уходи, ладно, – попросил Корн.

– Я… я… не… могу, – растерянно произнесла все еще потрясенная девушка. Потом вдруг стряхнула с себя оцепенение и уже твердо произнесла, – я скажу госпоже, что вы тут, – сказала она и повернулась, чтобы выйти.

– Не надо, – моментально оказался рядом с ней Корн, и загородил дорогу, – если бы я хотел увидеться с твоей госпожой, то уж не стал бы чистить конюшню.

– Ваше…, – начала Алаина, но Корн накрыл ее рот рукой.

– Ты можешь понять, что я не хочу, чтобы знали кто я?

– А вы можете понять, – отскочила от него Алаина, – что я не позволю, чтобы до меня дотрагивались.

– Ну, конечно, как я забыл, – с досадой сказал Корн.

– Давай все сначала, – проговорил он, собравшись с мыслями. – Можно мне спокойно поговорить с тобой, естественно, держась на приличном расстоянии, но и чтобы ты не дергалась от каждого моего слова.

– Сначала объясните, чего вы хотите.

– О небо! Ничего я не хочу, только поговорить с тобой.

– Зачем?

– Послушай, я тебе все объясню, я не хочу ничего плохого, – Корн с досадой отвернулся, но тут же вздрогнул от голоса своего командира Дарка:

– Эй, парень, выведи-ка того гнедого… – узнав Корна, он оборвал фразу на полуслове, – Какого лешего, Корн, что ты тут делаешь?

Корн вытянулся:

– Командир… – он замялся, не зная, что сказать.

Дарк прошел внутрь и тут заметил девушку.

– Так, похоже, я вижу причину, да? Отвечай, сержант Корн! – прикрикнул Дарк на молчавшего Корна.

– Да, командир!

Смех Дарка потряс конюшню

– Значит, чтобы повидать эту девчонку, ты убирал целый день конюшню. Отличное дело для сержанта королевского отряда. Только вот дрова ты колоть не умеешь, да? Я видел из окна, как какой-то дурак чуть было не отрубил себе голову, а управляющий доложил о лопухе, который мастерски чистит конюшни, но никогда не брал в руки топор. А твоя подружка знает, кто ты, и какую честь ты ей оказал, – издевался Дарк над Корном.

Корн выслушивал Дарка молча, только покраснев и сжав кулаки

– Да, командир, она знает кто я.

– Ух, ты! Тебе повезло, девочка! – усмехнулся Дарк.

– Мне не повезло, – вызывающе сказала Алаина, – я бы никогда не хотела встречаться с принцем Корном, а он, к сожалению, и сейчас не дает мне уйти.

– Ну, ты даешь, милая! Отказывать принцу?! Что ж, не буду тебя задерживать, а так как я командир этого парня, то так же запрещаю ему тебя задерживать. Тебя это устраивает?

– Вполне, – сказала Алаина и вышла.

Проводив ее взглядом, Дарк повернулся к принцу.

– Мне не за что взыскивать с тебя. Если мы встретимся в условном месте, то ты ничем не нарушаешь приказ, но хочу сказать, что поведение твое вызывает недоумение даже у такого опытного вояки, как у меня.

– Мне нечего сказать, командир Дарк. Единственно, что я хочу, так это поговорить с ней, но она не дает мне этой возможности.

– Что ж, желаю тебе удачи, – сказал Дарк, – а сейчас выведи моего коня и можешь опять чистить свою конюшню.

– Командир Дарк…

– Что? – повернулся к принцу Дарк.

– Могу я попросить, чтобы все это осталось в неведении для отца, – через силу выдохнул Корн.

– Сержант Корн, – побагровел от гнева Дарк, – я не докладываю королю о том, как развлекается мой отряд. И мне наплевать, чем занимается его сыночек, лишь бы он соблюдал дисциплину. И учти, сержант Корн, если такое повторится еще раз, я буду считать это вредной привычкой, которую надо искоренять, тебе ясно!

– Да, командир Дарк! – радостно ответил Корн.

Оставшись один, он подошел к Арику.

– Скажи, – вздохнул он, – почему твоя хозяйка такая упрямая?

Он отвязал коня и вывел его во двор. Надвинув опять шляпу на лоб, он старался не смотреть по сторонам, чтоб случайно не встретиться взглядом с кем-нибудь, кто мог бы его узнать. Выгуляв Арика, он уселся неподалеку от кухни и стал смотреть, как один из работников колет дрова. Тот, заметив юношу, стал показывать ему, как колоть. Вскоре Корн понял принцип этой премудрости. На предложение работника попробовать свои силы, он с небольшой опаской согласился и даже сделал несколько пробных ударов. Но перевязанное плечо мешало размахнуться, тем более, что от резкого взмаха, уже успокоившаяся рука заныла. Пришлось отказаться. И Корн вернулся в конюшню.

Прибежала служанка и кокетливо позвала его к ужину. Корн отказался, сославшись на то, что болит плечо, и та убежала. Вскоре пришел Парки и принес юноше хлеба с сыром, да кувшин воды. Поблагодарив, голодный Корн быстро все проглотил.

– Спасибо, Парки. Я, пожалуй, пойду уже.

– Чего это вдруг, скоро стемнеет, куда ты на ночь глядя?

– Да, на постоялый двор успею, утром в путь надо дальше.

– Как хочешь, парень, помни только, что тебя здесь ждет работа.

– Спасибо.

Когда Парки вышел, он подошел опять к Арику, и печально сказал:

– Передай своей хозяйке привет и то, что она маленькая…, – он вздохнул.

– Что маленькая? – раздался голос появившейся за спиной Корна девушки.

– Не знаю, – не оборачиваясь, задумчиво сказал Корн, – хочется сказать что-нибудь обидное, но не получается.

– Нечего обзывать меня обидными словами, я не заслужила. Я пришла плечо ваше посмотреть, Рилка сказала, что вы не пошли есть из-за боли.

– Ничего у меня не болит, не хочу на глаза кому-нибудь попасться и все.

– И все же я посмотрю. Вы опять взялись за топор, могли потревожить рану.