Текст книги "Илония"

Автор книги: Яна Ильинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 40 страниц)

– И вы… вы смогли бы посадить в подземелье собственного сына? – запинаясь спросил Иллар, со страхом ожидая ответа.

– Видимо, ты так ничего и не понял, Брайт. – вздохнул Интар.

– А что я должен понять? – вскинулся Иллар. – Все вокруг вас ненавидят и проклинают вас. Вы еще хуже, чем ваш дед. Он хотя бы любил свою…

Иллар проглотил последние слова, чуть не вырвавшиеся из его уст, но Интар, похоже и не расслышал их. Он вскочил со своего места и, схватив Иллара за рубашку, рывком поставил рядом с собой.

– Кто ненавидит меня? – спросил он тихим шепотом, от которого у Иллара пробежали мурашки по спине. – Назови мне хоть одного человека, кроме тебя, конечно. Кого ты знаешь, кто взывает к богам с просьбой обрушить на меня их кару? Кроме преступников и воров, тех, у кого нет совести или чести. Назови мне хоть одного честного. От простого крестьянина до лорда. Назови, и я тотчас отпущу тебя, как ты просил.

"Леди Лайна", – хотелось крикнуть Иллару, но он молчал, с ненавистью глядя на своего отца. "Леди Лайна и король Альтам, чью любовь ты разрушил" – повторил он мысленно. Но сейчас он не мог этого сказать, он еще не готов. Он скажет это потом.

Интар резко отпустил его и Иллар от неожиданности упал. Но тотчас вскочил и стоял таким, яростным и взъерошенным, пока Интар не вернулся на свое место у дерева.

– Ну вот, – спокойно сказал Интар, как будто ничего не случилось, – я отвлек тебя от того тяжкого зрелища. Ты опять обрел уверенность в себе.

– Вы что?… Сделали это специально?… – с оторопью спросил Иллар, и голос его зазвенел от гнева.

– Ну, вообще-то нет. Ты действительно разозлил меня. – Интар усмехнулся. – Никто никогда не мог похвастаться, что видел меня в ярости. Даже я сам. Признаться, я от себя такого и не ожидал. Гордись, ты первый человек, кто сделал это и единственный, кто видел это.

– Я не верю вам.

– Пожалуйста, не верь. Не хочешь размяться? Честно говоря, я пожалел, что не присоединился к Стенли. Обычно я приезжаю сюда, чтобы отойти от запаха темницы, от вида этих несчастных. Ты же умудрился добавить к этому и свою лепту.

– Я не хотел этого, вы сами вынудили меня.

– К чему? Чтобы ты выкрикнул эти слова? Честно говоря, не знаю, почему они меня так задели. Ведь мне их говорят довольно часто. Возможно потому, что я не понимаю тебя. Не понимаю причины твоей ненависти. Ты знаешь, я прекратил выяснять это, надеясь, что ты сам во всем разберешься. Я же вижу, ты наблюдателен и умен. Ты умеешь слушать и отвечать. Мне казалось, ты понимаешь меня. Я редко ошибаюсь в людях. Неужели ты так искусно притворяешься?

– Вы не можете отрицать того, что вас боятся, – ушел от ответа Иллара.

– Меня не только боятся, но и уважают.

– Да, – согласился Иллар, – Но – добавил он глухо, – вы поломали жизнь самому близкому мне человеку.

– Тогда ты имеешь право ненавидеть меня, – сразу согласился Интар. – Все возможно. Возможно, я своими действиями, своими поступками, своими приказами и причинил кому-то горе. В таком случае я должен знать об этом. И чтобы не допустить этого в последующих своих действиях, и чтобы попросту, если это возможно, возместить ущерб.

– Это невозможно. Только я могу исправить это, – чуть не сорвался на крик Иллар.

– Пусть будет так, – как ни в чем не бывало, продолжил Интар, – Но тебе не кажется, – добавил он настолько равнодушным голосом, что Иллару сделалось не по себе, – что ты должен хотя бы выслушать и другую сторону?

После этого Интар легко поднялся, неторопливо разделся и с разбегу кинулся в воду. Несколько раз нырнув, подбадривая себя негромкими возгласами, ибо вода была далеко не летняя из-за стоявшей последнее время плохой погоды, он вышел на берег и подсел к огню, подбросив в него еще несколько охапок хвороста. Костер весело затрещал, и пламя ярко озарило их поляну. И тут Иллар впервые заметил то, чего никогда раньше не мог увидать – обнаженную спину своего отца, покрытую старыми шрамами. Шрамами не от ударов меча, не рубящими ранами, полученными в сражениях и украшающими каждого воина, а красными рубцами поперек спины, следами кнута или плети.

– Ваш… ваш… отец тоже бил вас?.. – представить себе Корна, отдающего такой приказ – было невозможно, но именно эти слова непроизвольно вырвались у потрясенного Иллара, ибо иное просто не приходило ему в голову.

– Нет, – Интар ответил как-то неторопливо и грустно, даже не поворачиваясь к своему оруженосцу, – это память о моем путешествии, о том, как я встретил свою невесту…

– Расскажите, – Интар непроизвольно подался вперед, не сводя глаз со старых рубцов.

Пламя костра затухало, и с ним же сглаживались полосы, превращая спину Интара в одно темное пятно.

– Зачем? – голос Интара обрел прежнее спокойствие и невозмутимость. Он натянул на еще мокрое тело рубашку и опять бросил в костер хворосту. – Утолить твое любопытство?

– Но это могло бы… – Иллар нерешительно запнулся.

– Что? Изменить твое мнение обо мне? Извини, парень, но это мое личное дело, и воспоминания причиняют слишком большую боль, я не желаю говорить об этом. К тому же я предупреждал, что не буду специально для тебя казаться хорошим, а мой рассказ ты можешь воспринять именно так.

Иллар опустил голову.

– Простите, я не должен был…

– Я рад, что мы поняли друг друга.

"Нет, не поняли", – эта мысль мучила Иллара до самого возвращения в замок, а потом вообще не отпускала его.

Глава 8.

«Нет, не поняли, это не любопытство, – думал Иллар, ожидая принца в его кабинете, – я должен узнать, что тогда произошло, но узнать правду. Не от него, от мамы. Я не должен был спрашивать у него, у меня вырвалось… Что же тогда произошло? Стенли знает и Тарлин… Или они знают только то, что рассказал им их дядя. А мне нужна правда. Только мама может мне сказать». А как расспросить леди Лайну, если он не должен даже показываться ей на глаза, не говоря уже о том, чтобы о чем-то заговорить с ней.

Иллар достал листок и карандаш. Рука привычно провела первую линию. Сначала волосы, потом глаза. Он рисовал привычно, почти не задумываясь. И мама опять получилась, как и раньше, юной и веселой. Не такой как сейчас, усталой и печальной.

Он рисовал, полностью отдавшись этому делу, как вдруг у него над головой раздался голосок:

– Ой, какая мамочка красивая.

Над ним стояла Овета и не сводила сияющих глаз с рисунка в руках Иллара.

– Ты…вы… как… тут… ок..к..казалась, – от неожиданности и волнения Иллар стал заикаться. – Вам нельзя тут находиться, – к нему, наконец, начал возвращаться голос.

Девочка удивленно посмотрела на него.

– Почему нельзя? Это же моего папы кабинет. Я всегда сюда прихожу. Он мне разрешает. Я хотела взять его книжку с картинками.

Овета живо пододвинула один из стульев к книжному шкафу и вытащила книгу. Иллар взглянул на название: "Карты местностей Илонии".

– Вы одна пришли, кто теперь проводит вас обратно?

– Меня няня в коридоре ждет.

– Она не должна была впускать вас.

– Но почему?

– Потому что тут теперь живу я.

Девочка подумала.

– Да, правда, – обрадовалась она, вспомнив что-то, – но мы думали, что ты с папой.

– Ну, а теперь все, уходите отсюда.

– А можно я на маму посмотрю?

– Если ваша няня зайдет, будет крику на весь замок.

– Нет, не зайдет, она боится в папин кабинет заходить. Ну дай мне, пожалуйста, еще посмотреть.

– О боги, смотрите быстрей и уходите.

– Но я не хочу уходить. А ты мне подаришь мамочку? А себе ты еще нарисуешь…

– Леди Овета, вы разве не знаете, что вам запрещено подходить ко мне близко? – пытаясь образумить девочку, Иллар придал своему голосу грозность и суровость.

– Да, но ведь ты не злой. Ты ни разу не обидел меня. И ты рисуешь маму. Разве может злой человек рисовать маму?!

В ее голосе было столько непосредственного удивления, что Иллару внезапно стало стыдно.

– Ну, вообще-то я злой, – в его словах было недоумение, но никак не злость.

Овета это моментально уловила.

– Ты просто грустный и печальный, – сделала свой вывод она и опять жалобно попросила, – подари мне, пожалуйста, мамочку, ладно?

– Я не могу, у вас спросят, откуда он?

– Ну и что? Это разве плохо, что ты рисуешь мамочку?!

– Нет, плохо, что вы подходили ко мне близко.

– Тогда я не буду говорить, что это нарисовал ты. Знаешь что? Я спрячу его и никому-никому не покажу. Я обещаю тебе.

– Хорошо, – не зная, как поскорей выпроводить ее, ответил Иллар, – я дарю вам его, леди Овета, но сейчас вы должны уходить. Мне тоже запрещено подходить к вам и мне сильно попадет, если вас увидят рядом со мной.

Это возымело действие. Овета ойкнула, схватила свою книгу, быстренько положила в нее портрет леди Лайны и выскользнула за дверь.

А Иллар в растерянности сел на свой диванчик. Все произошло так быстро, что он только сейчас начал приходить в себя. А, придя в себя, сильно пожалел, что поддался на уговоры девочки. Но он так боялся, что кто-то зайдет и застанет ее рядом с ним. Последствия были предсказуемы, а сейчас ему не хотелось покидать замок. Он должен поговорить с мамой и только после этого покинет и Нарт и Илонию.

А что до рисунка?! В конце концов, если маленькая Овета и проговорится, откуда у нее рисунок, то преступления тут никакого нет. Почему бы ему и не рисовать леди Лайну.

Но на душе все же было неспокойно.

Как оказалось, не зря.

Он был в городе с принцем Интаром, в доме одного купца, когда туда ворвался перепуганный посланец из замка.

– Леди Лайна, ей плохо…

Иллар так и не сумел догнать лорда Интара, стремительно покинувшего дом купца и, не дожидаясь своего оруженосца с его тихоходной Нартикой, ускакавшего на своем Морлете в замок.

Посыльный ничего не смог ответить Иллару кроме того, что его срочно вызвала Витива и отправила за милордом. Иллар также ничего не узнал и в замке. Интар был у леди Лайны, слуги были в неведении, как и посыльный. Ни Стенли, ни Тарлина, как назло, в замке не было, как не было и короля с королевой. Спросить было не у кого.

Раздираемый беспокойством о матери, Иллар набрался решимости и, уловив момент, спросил у Витивы. Витива, разделяя неприязнь своей госпожи к ее бывшему пажу, только фыркнула, но, увидев неподдельное отчаянье на лице мальчика, смилостивилась.

– Леди Лайна нашла рисунок со своим портретом и очень расстроилась.

Иллар похолодел от дурного предчувствия.

– Ну и что? Почему рисунок ее так расстроил? – Он все же нашел в себе силы продолжить настойчивые расспросы.

Витива неопределенно пожала плечами:

– Я сама не знаю, – понизив голос, произнесла она, – наши придворные льстецы частенько одаривают леди Лайну и леди Талину своими произведениями, но они никогда не производили на мою госпожу такого ужасного впечатления.

– Почему ужасного? – Иллар мысленно представил себе портрет матери. Почему-то он не сомневался, что найденный рисунок именно тот, что выпросила у него Овета. Неужели же он настолько плох, что маме стало от него плохо. А ведь этот портрет – единственное, что было у него от матери на протяжении нескольких лет.

Но Витива, кажется, и сама не знала. Она только пожала плечами и убежала.

Иллар не мог не спросить у принца Интара. Целую ночь терзаемый дурными мыслями, не имеющий возможности ни у кого больше спросить, он решился.

– Милорд, имею я право спросить, что с леди Лайной?

– Конечно, имеешь, – Интар с насмешкой посмотрел на своего оруженосца. – И даже больше. Учитывая простую вежливость и такт, ты просто обязан был спросить об этом.

– Но я…

– То, что ты вызвал у леди Лайну недовольство, и вы стараетесь не попадаться друг другу на глаза – это не повод не поинтересоваться ее здоровьем. Так вот, я тебе отвечаю. С леди Лайной все в порядке.

– Но Витива… – Иллар прикусил язык, но было уже поздно.

– Что сказала тебе Витива? – резко обернулся к нему Интар.

Иллар побледнел, потом покраснел:

– Извините, милорд, я не должен был…

– Что сказала тебе Витива? – настойчиво повторил Интар.

Иллар вздохнул.

– Рисунок. Она сказала, что леди Лейне стало плохо из-за портрета на рисунке. Милорд, разве такое возможно?

Интар внимательно посмотрел на него.

– Что это? Простое любопытство?

– Да, – медленно произнес несчастный Иллар и отвернулся. – Мне было просто непонятно, – повторил он. – Я прошу прощения, милорд.

– Ты никогда не отличался любопытством, Брайт.

– Тогда почему вы тогда спросили?

– Чтобы понять, насколько тебя это интересует.

– Милорд, – Иллар поднял голову, – я не знаю, как это назвать, любопытство или что-то другое, но я не могу понять, как из-за простого портрета человеку может стать дурно. Поверьте, я искренне огорчен тем, что леди Лайне стало плохо и не могу понять, как это может случиться из-за портрета. Я понимаю, это не мое дело и опять прошу у вас прощения.

Интар некоторое время молчал.

– Возможно, ты и прав. Со стороны это выглядит немного странновато, а утаить все равно ничего не удастся. Послушай меня, – Интар пристально взглянул на Иллара, – вчера днем леди Лайна, укладывая Овету спать, случайно обнаружила у нее рисунок со своим портретом. Наша дочь любит и умеет рисовать, у нее этот дар от матери, но она не могла нарисовать этот портрет. Я согласен с твоим удивлением, – усмехнулся Интар, видя вытянувшееся от удивления лицо своего оруженосца, – этого недостаточно для обморока. Но дело в том, что на рисунке изображена брошка, которая слишком дорога леди Лайне и которую она никогда не носила с тех пор, как пропал наш сын. Более того, Овета никогда и не видела эту брошь, леди Лайна хранит ее у себя в шкатулке и вынимает только в одиночестве. Когда-то, – голос Интара зазвучал глухо и даже как-то суховато, – этим украшением любил играть наш сын, леди Лайна бережет ее, как память о нем.

Интар ненадолго замолчал, затаил дыхание и Иллар. Брошку в виде бабочки он рисовал всегда очень тщательно, образ матери был неотделим от этой маленькой драгоценности. Дело действительно шло о его рисунке, и вопрос о его обнаружении был почти решен. Почему девочка до сих пор ничего не сказала, он не мог понять. Между тем Интар ответил на этот вопрос сам.

– Леди Лайне показалось, что сын нашелся, и она лишилась чувств. Но потом оказалось, что Овета брала брошку без спросу.

Иллара бросило в жар. Девочка солгала матери, чтобы не раскрыть их тайну.

– Это она так сказала? – тупо спросил он.

– Да, и няня подтвердила, что малышка как-то сунула свой любопытный нос в шкатулку матери. Няня поругала ее за это, на этом все и закончилось.

– Значит теперь все в порядке?! – переспросил обрадованный Иллар, не веря, что его тайна остается при нем.

– Да. Не считая того, что леди Лайне теперь тяжело придти к мысли, что ее вспыхнувшая надежда – всего лишь фантазия.

Интар опять помолчал.

– Вот и вся история, – сказал он, наконец. – А придворным и слугам не следует знать, что моя дочь роется в вещах своей матери, и из-за этого леди Лайне становится плохо.

Иллар ничего не сказал в ответ, да принц и не ждал ответа.

– Я отправил их в Варнийку. Им обоим необходимо придти в себя. Да и разговоры таким образом утихнут сами собой, – добавил он под конец, подводя итог разговору.

Действительно, когда леди Лайна с дочерью вернулись, все давно уже забыли о происшедшем. А так как леди Лайне и до этого частенько нездоровилось, этому не придали большого значения. Иллар даже пришел к выводу, что по настоящему, что произошло, интересовало исключительно его.

Поэтому, когда вернулись Стенли с Тарлином, он не стал им ничего говорить, тем более что они, судя по всему, были в неведении об этом маленьком происшествии.

Но с этого момента Иллар стал более внимательно приглядываться к Овете. Она выполнила свое обещание, не рассказав ничего ни отцу и матери, и Иллар был признателен ей за это. Но по-прежнему старался не попадаться на глаза ни ей, ни матери.

И ничего у него из этого не вышло. Овета сама нашла его, когда он был один в кабинете отца. Принц Интар был с Ордатом, в тренировочном зале. Иллар в такие моменты неизменно покидал свое место рядом с ним. Этим и воспользовалась Овета, внезапно появившись рядом с мальчиком.

– А ты поможешь мне нарисовать мамочку? – с ходу огорошила она Иллара.

– Почему вы здесь? – не на шутку перепугался тот.

– Я пробовала, у меня мамочка получается не такая красивая, как у тебя.

Она протянула ему листок. Иллар машинально взглянул на него. Леди Лайна на портрете была как живая, но очень печальная. Иллар вспомнил свои рисунки. Там мама была счастливая. Она тихонько улыбалась и светилась от счастья. А здесь она грустила.

Иллар смущенно посмотрел на девочку. Вся обида на сестру, на то, что она забрала любовь их матери испарилась без следа. Мать никогда не улыбалась сестре, как когда-то ему, она по-прежнему любила его и грустила без него, маленькая девочка не заменила ей пропавшего сына.

– Вам нельзя находиться здесь, – только и мог сказать Иллар.

– Не бойся, папы долго не будет. Так ты покажешь?

Иллар нерешительно взял листок из рук Оветы. Рядом с рисунком девочки он нарисовал глаза матери, так, как и всегда рисовал. Они получились немного прищурены, но они излучали радость, а на портрете Оветы они были печально прикрыты.

– Видишь? – спросил Иллар, протягивая листок обратно.

– Ой, дай-ка я попробую.

– Нет, – остановил девочку Иллар, – не здесь, иди к себе.

Овета ненадолго нахмурилась.

– Ладно, а можно я скажу маме, что ты хороший, и она разрешит мне с тобой играть.

– Нет, что ты, – всерьез перепугался Иллар, – тогда она спросит, почему вы так решили и нам попадет обоим.

Он решительно повернул девочку к двери. Но когда она уже уходила, не выдержал и спросил:

– Леди Овета, вы действительно видели ту брошку?

Девочка обернулась и кивнула головой.

– Да, и няня меня сильно ругала, – и добавила, надув губки. – Мама мне никогда не показывала бабочку. А она такая красивая! Но я теперь не буду ее рисовать, а то мамочка так расстроилась…

– А почему вы не сказали ей, что это я нарисовал? – не выдержал и спросил Иллар.

– Но это был мой рисунок, а твой я хорошенько спрятала, – удивилась Овета его вопросу. – Я нарисовала, как у тебя, а мамочка от этого заболела. А знаешь почему?

– Да, – торопливо прервал ее Иллар. – Поэтому я и удивился, что вы не рассказали обо мне.

– Я же обещала ничего про тебя не говорить. А то нас будут ругать. А ты брошку тоже без спроса брал? – внезапно задала она встречный вопрос.

Иллар растерялся.

– Нет, что вы, – еле выдавил он из себя ответ, потом решительно добавил, – леди Лайна сама показывала мне ее, очень давно.

– Когда еще не сердилась на тебя, да?

– Да, да, – явно с облегчением подтвердил Иллар. – Идите, леди Овета, я то вернется милорд.

Девочка согласно кивнула и выскользнула за дверь.

Вовремя. Совсем скоро появился и принц Интар. Как обычно, по его виду нельзя было сказать, что он из тренировочного зала. Он не был возбужден и даже не вспотел. Как всегда он был спокоен и холоден. И только протянутый оруженосцу меч указывал на то, что чем занимался его хозяин. Рукоять еще хранила тепло человеческой ладони, на лезвии остались ворсинки чьей-то одежды и пара царапин.

Иллар привычно принял оружие и, отойдя в сторону, принялся протирать и наводить блеск, невольно представляя, как ведомый опытной рукой клинок поддевает чью-то куртку или с размаху опускается на чей-то подставленный вовремя меч. Судя по царапинам, вряд ли это были ученики Ордата. После боев с ними оружие Интара было чистым, слишком легки были эти бои. Скорее всего, это сам Ордат или Старк. Хотя Старка сейчас в замке не было… Что ж, Иллару все равно.

Но обычная мысль все же посетила его: вот он сам против этого меча. Все чаще предстоящий в будущем бой он отожествлял не с отцом, а с этим мечом. Он уже не видел за мечом принца Интара, а видел только само оружие.

– И все же меч буду держать я.

Иллар подскочил. Интар невозмутимо продолжил.

– Мне показалось, что про меня ты забыл, я просто напомнил.

Иллар молчал, не смея сказать ни слова. Ни в первый раз принц угадывал его мысли, но никогда он еще не был так проницателен.

– Может, мы все-таки спустимся в зал, ты убедишься, что у тебя нет против меня ни шанса, и закончим на этом.

– Вы слишком самоуверенны, милорд, – сквозь зубы процедил все еще злой Иллар.

– Через несколько лет ты мне это докажешь, да? А вдруг ты все же проиграешь? Как же тогда быть с твоей местью.

– Я не проиграю.

– Я даю тебе шанс оценить твои силы против меня, показать уровень, до которого ты должен дойти.

– Я не воспользуюсь этим. Это будет бесчестно.

– Но ведь и я увижу, на что способен ты, чего мне ожидать в будущем. Тебе не кажется, что таким образом мы будем равны.

Иллар упрямо тряхнул головой.

– Что ж, весьма жалко.

– Вам действительно жаль или вы просто смеетесь надо мной, – не выдержал Иллар.

– Ни то и не другое. Просто в последнее время ты слишком много думаешь и не выполняешь свои обязанности. Мне необходимо было тебя разозлить.

– Какие обязанности я не выполняю? – в тоне Иллара все еще слышалась враждебность.

– Ты прислушиваешься к моим разговорам. И не сразу откликаешься. Это вызывает удивление у моих собеседников. Учти, я не выражаю неудовольствие тем, что ты слушаешь, а лишь тем, что этим ты обращаешь на себя внимание. Впредь будь более внимателен.

С этими словами принц Интар вышел из кабинета.

– Слушаюсь, милорд, – только и смог ответить Иллар.

Он был смущен и растерян, а еще более зол на самого себя.

То, что его действительно очень интересовало, с какими людьми и как общается принц Интар, над чем работает и что его занимает, Иллар вполне отдавал себе отчет. Но то, что это настолько бросается в глаза, да еще и привлекает внимание, это было глупо и, конечно, непростительно, как элементарное нарушение этикета.

Впредь Иллар старательно сдерживал себя. Далось ему это без труда, он просто вернулся к своему неизменному состоянию – сдержанность и холодность. Он даже удивился, как мог интерес к происходящему настолько увлечь его, чтобы изменить самому себе.

Это не осталось незамеченным принцем Интаром, и несколько раз Иллар ловил на себе его внимательный взгляд. Иногда Иллару казалось, что взгляд этот выражает недовольство и сожаление. Впрочем, по виду принца Интара никогда нельзя было сказать, что он думает. В такие моменты Иллар с раздражением отмечал, что сам похож на своего отца. Отличие состояло только в том, что для принца Интара не было тайной, о чем думает его оруженосец. Каждый раз, думая об этом, Иллар недоумевал, как так выходило, что этот проницательный человек до сих пор не понял, не разгадал, кто перед ним.

А в остальном жизнь текла своим чередом.

По-прежнему он нес свою службу рядом с принцем Интаром, покидая его только в двух случаях, когда рядом была леди Лайна, и когда принц брал в руки меч. По-прежнему, король с королевой находились в Варнийке, а леди Талина со Старком путешествовала по миру, появляясь лишь для того, чтобы взбудоражить всю столицу и снова исчезнуть. Стенли же с Тарлином выполняли роль посыльных между столицей и Варнийкой, между дядей и дедом, и несколько раз выезжали, провожая мать и отца, в Горлит и Вароссу. В замке же Тарлин продолжал обучение у Ордата, а для Стенли обычно находилась служба у всевозможных гостей и послов других стран. Тогда они с Илларом встречались чаще, и Иллар был рад этому.

И только одно беспокоило Иллара. Это тайная дружба с сестрой.

Запрет находиться подальше от маленькой принцессы был все еще в силе, а девочка старалась находить малейшие возможности, чтобы застать его одного. Он уже научил ее рисовать так, как умел сам, и девочка на удивление превзошла его. Теперь уже он сам бережно хранил у себя миниатюрный портрет леди Лайны, нарисованный Оветой. А Овета все приходила и приходила. Она рассказывала ему о том, как провела день, о чем думала и о чем мечтала. Она не умолкала и теребила его, чтобы и он не молчал. Но это было бесполезно, Иллар, немногословный и так, рядом с сестрой терялся и робел. Он только мог отвечать на нескончаемые вопросы девочки, а ее интересовало абсолютно все, от рисунка в книге до звезд на небе.

– Почему ты не спросишь своих учителей? – спросил он как-то, сам не находя ответа.

– Мне не хочется, – Овета покачала головой. – Я их боюсь.

– Они кричат на тебя? – не мог поверить Иллар.

– Нет, что ты? Они… они…, – девочка не могла подобрать слов, чтобы выразить свою мысль, – они боятся папу.

– И что? – не понял Иллар.

– Они боятся сделать что-то не так, боятся папу, и боятся меня. Поэтому и я их боюсь. Вдруг я что-то сделаю плохо, а папа будет ругать их, – это сложнейшее объяснение далось Овете с великим трудом.

– А разве ты не скажешь, что они не виноваты, – добивался ясности Иллар.

– Да, конечно, только поэтому они боятся еще сильней. Вдруг папе не понравится, что виновата я, а не они.

– А почему ты не спросишь у него самого?

– Потому что он самый умный и все на свете знает.

– Ну и что? – опять не понимал Иллар.

– А если я буду спрашивать его, он подумает, что его дочка глупая.

– Ну а мама, почему ты не спросишь у мамы?

– Потому что мама подумает, что мой братик бы сам ответил на этот вопрос, и она может заплакать.

Иллару ничего не оставалось делать, как в растерянности замолчать. Он все больше убеждался, что его неприязнь к сестре, основанная на том, что та отняла у него любовь матери, беспочвенна. Мать не забыла его, потеряв. Она помнила и страдала, дочь не заменила ей сына.

А малышка Овета постоянно чувствовала это. Не она встала между сыном и матерью, а, наоборот, пропавший брат постоянно был между ней и мамой. Но, зная об этом, чувствуя, Овета любила никогда не видевшего брата чистой, детской любовью. Иллар знал это, потому что пропавший братик очень часто упоминался в разговорах девочки. Она знала множество рассказов о его детстве, которые, несомненно, поведала ей ее нянька и с удовольствием их пересказывала. В незамысловатых ее рассказах всегда был восторг. Так заново Иллар узнавал о себе, о себе маленьком, о том, каким он был много лет назад.

Со смущением и удивлением он обнаружил, что, оказывается, когда-то любил смеяться и шалить, что его проделки многие в замке еще помнят, сравнивают с проделками его тетушки – принцессы Талины, а старики вспоминают даже юного Корна.

– А Стенли с Тарлином? – Иллар все пытался понять, почему девочка так привязалась к нему. Не может же она, в конце концов, чувствовать, что он и есть ее брат.

– Я очень люблю Стенли и Тарлина, Стенли самый сильный и отважный, а Тарлин самый умный после моего папы. Он тоже все на свете знает. Но, – Овета печально покачала головой, – они всегда очень заняты, а еще Стенли любит бои, а я их боюсь, а Тарлин считает, что я слишком маленькая, чтобы что-то объяснять мне.

Так и продолжилась эта странная тайная дружба маленькой принцессы и опального оруженосца, на самом деле являющихся братом и сестрой.