Текст книги "Илония"

Автор книги: Яна Ильинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 40 страниц)

– Я рад. Жди меня здесь. Надеюсь, мы сможем договориться.

Интар вернулся только поздно вечером. За это время Иллар уже поел с Тарлином и Латином. Латин рассказал, как он поднял тревогу на следующий день, после того, что Ордат выгнал Иллара, при этом он заинтересованно спросил:

– Никто так и не понял за что. Многие считают, что старик Ордат свихнулся, ты ведь спас Ерника.

– Ордат что, ничего не объяснил?

– Нет, ты что? Как только кто-нибудь спрашивал, он начинал вращать глазами и ругаться.

Иллар вздохнул, искоса глядя на Тарлина. Тарлин пожал плечами, мол, делай, как знаешь.

– Понимаешь, Латин, – начал Иллар, – на самом деле я неплохо владею мечом, – Тарлин незаметно для Латина закатил глаза и с усмешкой покачал головой, но Иллар продолжил, – мне просто не хотелось быть оруженосцем, и я старался принизить свои способности, чтобы на меня махнули рукой. Когда я поймал меч, Ордат обо всем догадался. Вот он и рассвирепел, что я его обманывал.

– Да? – заворожено спросил Латин, но, кажется, совсем не удивляясь, – я догадывался, что ты знаешь больше, чем показываешь, ведь ты мне так помог. Но, скажи, Брайт, неужели ты надеялся обмануть лорда Интара?

– Ну, – вздохнул Иллар, – надеялся. Еще больше надеялся, что раньше меня выгонят. И, кстати, лорд Интар догадался в первый же день, что видел меня с мечом в руках.

– Я и не сомневался, – откровенно засмеялся Тарлин.

Когда пришел Интар, Тарлин с Латином уже ушли. Иллар ждал принца, устроившись в полюбившемся ему кресле. После еды его разморило и хотелось спать. Пришлось ему сделать несколько тренировочных упражнений, и он был рад, что успел с ними покончить до прихода лорда Интара.

При виде принца Иллар вскочил, и Интар некоторое время молча разглядывал его. Иллар не выдержал первым.

– Простите, милорд. Прежде, чем вы примете решение насчет меня, я хотел бы сперва опять попросить вас удалить меня из замка.

– Это исключено, Брайт. Тем более, решение мое насчет тебя уже принято и изложено тебе несколько дней назад.

– Пусть будет так, милорд. Могу я только спросить, насколько долго будет длиться мое служение вам?

– Это зависит от качества службы и взросления. Когда юноша становится мужчиной, он перестает быть оруженосцем и начинает служить не господину, а королевству.

– Но бывает ли так, что наложенные обязательства призывает кого-либо к выполнению другой цели?

– Несомненно.

– Я прошу вас, милорд, отпустить меня через год. Это и есть мое условие. Я буду служить вам год так, как вы потребуете, милорд. Вы правильно делаете, что не доверяете мне, но этот год у вас не будет ко мне претензий и обвинений в трусости, измене и предательстве. Через год вы отпустите меня или я уйду сам. И в любом случае, милорд, мы еще встретимся. Встретимся, как враги, и клянусь, это будет честный бой. Все, что я узнаю, находясь рядом с вами, я не применю против вас в честном бою. Подумайте, милорд, еще раз, прежде чем ставить меня у себя за спиной.

– Ну что ж, это сказано сильно и откровенно. Это еще больше убеждает меня в своем решении. Если бы я знал истинные причины твоей ненависти к себе, я смог бы переубедить тебя. Надеюсь, года тебе хватит, чтобы, находясь рядом со мной, самому разобраться, кто я на самом деле. Через год ты можешь быть свободен от данного мне обещания. Но мое встречное условие. Я намерен выяснить, откуда взялась твоя ненависть.

– Только не спрашивайте меня, милорд, – тут же парировал Иллар.

– Но это уже твое второе условие. Мы же договаривались об одном.

– Извините, милорд, но я сказал, что у вас не будет повода обвинять меня в трусости, измене и предательстве, и я намеренно не упомянул об обмане. Если вы обещаете не спрашивать меня о моей жизни, я дам вам обещание не обманывать вас в этом вопросе. Я буду просто молчать, но не произнесу ни слова неправды.

– Я скажу тебе только об одном. Я говорил с Варгоном, он страшно ругался и настоятельно просил меня забрать тебя из замка. Варгон не чужой мне человек и он лучший друг моих родителей. Если ты обманул и грязно использовал его в своих целях…

– Нет, милорд. Клянусь, что нет… – Иллар серьезно заволновался, потом беспомощно продолжил, – я не обманывал его, но…

– … использовал, – спокойно закончил за него Интар.

– Милорд, Варгон – не предатель. – Иллар весь покрылся потом от мысли, что по его вине в таком страшном преступлении обвинят человека, который только и сделал, что дал клятву наследнику престола.

– Итак, – Интар не спускал с него внимательных глаз, – я обещаю, что не буду спрашивать тебя о твоей жизни, а ты клянешься, что не скажешь мне ни слова неправды.

– Да, я клянусь.

– Значит, Варгон – не предатель?

– Варгон не предавал своего короля. – Капля пота упала на глаз, и Иллар машинально вытер ее.

– И ты не причинишь вреда моей дочери?

На этот раз Иллар возмущенно вскинул голову.

– Милорд, как вы можете…

– Могу, – спокойно сказал Интар, – так как?

– Милорд, это же ребенок, я не могу давать клятву, что не обижу ребенка. Это, это…

– Я жду.

Иллар скрипнул зубами.

– Я клянусь, что никогда не причиню вреда леди Овете, – через силу проговорил он. – Милорд, – продолжил он тихо и яростно. – Я никогда не выйду против безоружного человека и против ребенка. Я не предам даже врага, и я никогда больше не буду клясться в этом.

– Я знаю.

– Тогда почему?…

– Потому что я помню, как ты смотрел на нее. – Иллар опустил голову, а Интар продолжил, – я верю тебе, но я должен уберечь свою дочь. Ты хочешь добавить еще что-нибудь или мы закончим наши условия на этом?

– У меня все, милорд.

– Зато есть у меня. – Интар сделал паузу и жестко добавил, – учти, я не обираюсь в угоду тебе становиться добреньким и хорошеньким, только чтобы улучшить твое обо мне мнение. Уясни это хорошенько. – Иллар согласно кивнул, – А теперь поговорим о твоих обязанностях. Ты успел научиться чему-нибудь у Ордата?

– В совершенстве натирать полы и выносить ночные горшки. Остальное я знаю не хуже его.

Интар слегка улыбнулся.

– Кроме верховой езды.

– Да, – смутился Иллар, – но я однажды уже садился на лошадь и даже проехал одну лигу. Когда-нибудь я освоюсь и с этим.

– Какое оружие ты предпочитаешь?

– Любое, милорд. Но лучше будет, если я буду носить только ваше оружие.

– Мне видней, что лучше для моего оруженосца. – Интар указал на стены, увешанные оружием, – какое ты выбрал бы для себя из этих?

Взгляд Иллара машинально метнулся к тоготскому клинку, но он немедленно подавил этот порыв. Вместо этого он указал на морийский кинжал и илонский меч.

– Почему именно эти? – спросил Интар, снимая указанные клинки.

– Бахраские кузнецы добавляют в сталь особый сплав, доставляющий им купцами из-за моря, что делает нож нержавеющим. Этот сплав безумно дорогой, поэтому идет только на ножи, и эти ножи сами по себе дороги. Простите, милорд, я только указал, чтобы я взял, но это не значит, что я прошу вас дать мне такую дорогую вещь. А илонские мечи делаются из тоготской руды. Она наиболее лучшая, без различных примесей, поэтому илонские мечи крепче.

– Ты много знаешь об оружии. Тебе приходилось многие брать в руки?

– Не очень. Про большинство я просто слышал.

– Вначале ты хотел указать на этот меч, – Интар указал на заветный тоготский клинок, – что остановило тебя?

– Простите, милорд, у меня получилось это случайно. Ни в коем случае я не мог указать на него.

– Почему?

– Тоготский меч не выбирают. Его только дарят.

– Ты видел когда-нибудь тоготский клинок?

– Нет, милорд, я только слышал. Могу я спросить, милорд, – Иллар облизнул внезапно пересохшие губы, – вы не носите его, потому что вам его не подарили?

– Спрашивая это, ты подразумеваешь, что я честен и благороден. Это же противоречит твоим представлениям обо мне.

– Простите, милорд, – смутился Иллар.

– Но я скажу тебе. Этот меч, когда я был чуть постарше тебя, подарил мне мой отец. А ему – король Дарот. Его имя Отари, что означает – "во благо". И это юношеский меч. Когда повзрослел мой отец, он понял, что его надо передать мне, потом тоже самое произошло со мной. Этот меч уже не для нас. Ему нужна молодая рука. Когда-то я мечтал, что подарю его своему сыну. Надеюсь, что я все-таки сделаю это.

Интар замолчал, молчал и Иллар. Каждый о своем и каждому не хотелось прерывать первым это затянувшееся молчание. Интар в конце концов произнес:

– Я решил, что спать ты будешь здесь. Мы перенесем этот диван в ту нишу у окна. Я не буду мешать тебе, зато ты будешь у меня под рукой. Согласен ты на это?

– Это весьма шикарная для меня комната, – позволил себе улыбнуться Иллар, – но не скажу, что мне здесь не нравится.

– Тогда сходи к Шеволну, пусть он прикажет заняться твоим бельем.

Они вместе вышли и вместе озабоченно остановились на пороге. В замке была глубокая ночь и тишина. Все спали. Кроме двух гвардейцев, которые стояли в коридоре на своем посту.

– Милорд, – неуверенно произнес Иллар, – пожалуй, я посплю эту ночь так же, как и прежде.

– Придется с тобой согласиться, Брайт, – легкая улыбка пробежала по лицу Интара и он ушел.

Глава 7.

Со следующего дня Иллар стал незаметной тенью принца Интара. Сопровождая его, он всегда был за спиной, немного в стороне. Когда принц работал в своем кабинете, Иллар также был рядом. Если принц беседовал с королевским советником или любой знатной особой, Иллар почтительно отходил чуть в сторону, чтобы не мешать их беседе. При разговоре с просителями, он также не мозолил глаза, но всегда был наготове, если его лорду необходимо было передать какую-либо бумагу или предмет. Он покидал кабинет принца, если у того был приватный разговор с кем-либо, и спал, когда Интар засиживался за бумагами.

Две вещи они соблюдали молчаливо и неукоснительно. Когда Интар заходил в фехтовальный зал к Ордату, чтобы потренироваться, Иллар, подав ему меч, покидал зал. И когда рядом с мужем была леди Лайна, оруженосца ее мужа при нем не было. И хотя первое случалось весьма редко, второе каждый раз наполняло Иллара щемящей болью.

Еще от одного человека старался Иллар держаться подальше. Ордат не простил своего бывшего подопечного и, видя его, начинал вполголоса ругаться. При Интаре ругаться в полный голос он не смел, но каждый раз, находясь рядом с ним, Иллар чувствовал, как старый вояка закипает с новой силой. Ни для кого из его бывших товарищей уже не была секретом истинная причина такого негодования Ордата, и некоторые из них, особенно Дерилл и Потунг, периодически вызывали его на поединок. Иллар молча принимал вызов, шел в фехтовальный зал и давал себя разоружить при первом же выпаде противника. После этого уходил. Вскоре от него отстали.

С Тарлином и Латином он виделся редко, зато со Стенли довольно часто, ибо сейчас, в отъезд своего отца и матери, Стенли служил варосскому лорду Упрелиту, одному из кузенов короля Арона, гостившему при илонском дворе. Упрелит довольно много времени проводил с Интаром, поэтому юноши также были вместе. Это время сблизило Иллара и Стенли больше, чем когда-либо. Теперь Иллар не чувствовал в Стенли постоянной усмешки и сарказма, Стенли же смог, наконец, окончательно примириться со своим братом.

Именно Стенли продолжил начатое Интаром обучение Иллара верховой езде. Несколько раз Интар выезжал за пределы города специально, чтобы приучить своего оруженосца к седлу, но кончил это дело Стенли, когда они вместе сопровождали обоих лордов в их поездках.

Когда лорд Упрелит покинул Илонию, Стенли еще долгое время находился рядом со своим дядей и его оруженосцем.

Однажды Интару подали прошение о помиловании осужденного преступника, и он отправился в подземную темницу. Племянника и оруженосца он взял с собой.

– Стенли, ты был тут уже? – глядя, как спокойно шагает его брат, шепотом спросил Иллар. Перед братом ему незачем было скрывать свой страх, и он откровенно схватился за его рукав.

– Да, – прошептал в ответ Стенли, и Иллар понял, что тому также было страшно, но он смог скрыть свои чувства. – Дядя уже водил меня сюда.

– А зачем?

– Чтобы вы знали, что такое наказание и что такое милосердие, – ответил за Стенли Интар, услышав за спиной шепот двух мальчиков.

Они пришли в комнату, посреди которой стоял стол, вокруг которого сидело несколько стражников. "Тюремщики" – подумал Иллар. К его удивлению, они не казались особо страшными в свете полыхавшего камина и вкусно пахнущего обеда.

В эту комнату вело три двери. Одна дверь была та, в которую они вошли, еще одна дверь вела в другую комнату, а ступеньки вниз вели в коридор, узкий и мрачный. Тюремщики почтительно встали, Интар отдал приказание, и их провели во вторую комнату.

Она была такой же по размеру, как и первая, только не было камина, стоял стол поменьше, несколько стульев, лавка и еще множество непонятных предметов.

– Это пыточная, – шепнул Стенли Иллару.

– Он будет пытать их при нас, – Иллар скорее выдохнул эти слова, чем сказал. – О боги, я не хочу…

– Нет, – уже громче сказал Стенли, но не успел досказать, как его перебил Интар.

– Я не прибегаю к такому способу воздействия на преступника, – довольно таки сухо сказал он. – Но иногда один вид этих инструментов помогает людям осознать, на что они пошли.

– И долго мы тут будем?… – не смог сдержаться Иллар, ему все равно было не по себе.

– Пока не поговорим с каждым.

– И сколько же их? – с ужасом спросил Иллар прежде, чем успел подумать и промолчать.

– Человек двадцать.

На этот раз Иллар опять не сдержался и воскликнул не веря:

– Всего?

– А сколько их должно было?

Иллар на этот раз благоразумно промолчал. Не мог же он сказать, что у короля Альтама в подземельях обычно томилось до нескольких сот человек. После воцарения его на трон, в тюрьме было гораздо больше народа. Потом темница постепенно освобождалась. Кого казнили, кто умер сам. Теперь цифра держалась на трех-четырех сотнях. Двадцать человек в тюрьме лорда Интара, – это было непонятно для человека с репутацией безжалостного и жестокого.

Потом Иллар вспомнил, что королем Илонии является все-таки король Корн, а не его сын. А король Корн славился своей добротой и милосердием. Этим все и объяснялось.

Стенли с Илларом сели на стулья позади Интара.

Ввели первого человека.

Это был огромный волосатый человек, ноги и руки его были закованы в кандалы. К свету он еще не привык и болезненно щурился.

– Что, принц, опять пришел по мою душу? – громогласно и грубо спросил он.

– Нет, что ты, Пройнт, – спокойно ответил Интар, – мне абсолютно не нужна твоя душа. И ты сам мне не нужен. С тобой мы уже все обсудили. Меня прислала твоя матушка. Я не мог ей отказать. Можешь ступать обратно. Уведите его.

– Нет, подожди, принц, – явно заволновался великан, – что ты там говорил о моей старухе?

– Твоя мать подала прошение о помиловании. Я пришел по ее просьбе, – повторил Интар.

– Ну так, что там о помиловании, что ты решил?

– В каком смысле?

– Тебе подали прошение, проклятый принц, ты помилуешь меня или нет?

– Я пришел спросить об этом тебя, ты не пожелал со мной говорить. Как же я могу ответить на этот вопрос, помиловать тебя или нет.

– Конечно, помиловать!

– За что?

– Как за что? Миловать и все.

– Это я могу миловать или нет по своему разумению. Ты же должен назвать мне причину, которая склонила бы чашу весов на твою сторону.

– Ты же знаешь, принц, я не назову своего партнера.

– В таком случае, мой ответ твоей матери – я не помилую ее сына-убийцу.

– Эй, что ты там говоришь? Я никого не убивал. Я только грабил и все.

Интар вскочил и подошел к нему. Он был чуть ниже этого человека, но именно Пройнт отшатнулся от его взгляда.

– Женщина, которую ты ограбил, была беременна. От испуга у нее раньше срока родился мертвый ребенок. Это, по твоему, не называется убийством?

Интар вернулся на место и опять сел на свой стул.

– К счастью, – продолжил он, – она несколько дней назад родила второго ребенка. На этот раз живого. Потому что ей не попался на дороге грязный разбойник, который сейчас к счастью сидит в тюрьме. Назови мне теперь причину, по которой я выпущу тебя отсюда, чтобы ты опять пугал людей?

– Но моя матушка, – на этот раз Пройнт был потрясен и испуган.

– Мне напомнить тебе, что только ради твоей матушки я и говорю теперь с тобой?

– Но, но.., милорд, она не вынесет вашего отказа. Сжальтесь над ней.

– Твоя матушка стара, ей не долго осталось жить. Я не могу отпустить тебя ради нее, боясь за чью-то другую мать.

– Но я давал вам клятву, что больше не выйду на дорогу. Я неплохой кузнец, и буду честно зарабатывать свой хлеб.

– Я верю тебе. По своему, ты честный человек. Ты открыто выходил на дорогу и приставлял к горлу нож. Твой же напарник действовал исподтишка, он выведывал и вынюхивал, он вел свои жертвы прямо к тебе. Как только тебя поймали, он предал и тебя. Но пока ты тут сидишь, он орудует с другим головорезом.

– Но я не могу, милорд, он был добр ко мне, и не он напугал ту женщину, он не должен расплачиваться за мои действия.

– Пройнт, он видел, что та женщина беременна. Она боялась ехать одна, и он вызвался ее проводить. Он привел ее к тебе, и он повинен в смерти этого ребенка так же, как и ты.

Пройнт надолго замолчал. Видно было, как он борется с собой.

– Я не могу настаивать поступиться тебе со своей совестью. Можешь уходить, Пройнт, – сухо сказал Интар.

– Нет, подождите, милорд. Его зовут Мранистин, он приказчик придорожной гостиницы.

– Я знаю, Пройнт. Мы поймали его, и он уже наказан.

– Как? Почему же тогда… – до Пройнта медленно доходила правда.

– Ты сделал выбор между честной жизнью и подонком, который подло обманывает людей. Можешь быть свободен.

– Что? Как? – не веря, бормотал Пройнт, пока тюремщики снимали с него кандалы.

Когда его уже уводили, он растерянно обернулся:

– Милорд, а это правда, что у той женщины – живой ребеночек.

– Правда, Пройнт, как правда и то, что твоя матушка проживет еще долго и дождется внуков.

– О боги, – прошептал Иллар, когда Пройнт уходил, обалдевший от счастья, – это действительно все правда?

– Тише ты, – толкнул его в бок Стенли, – а то дядя покажет тебе, как не доверять его словам.

Следующим ввели явного городского ремесленника. Он был небольшого роста, но коренастый, немного сгорбленный. Типичный мастер сапожных дел. Он не заговорил, пока Интар не обратился к нему:

– Что ты скажешь Матист?

– А что мне говорить, ваше высочество, я бы и сейчас их убил. Как вижу их двоих перед собой, так хочется заново все повторить. Уж лучше б вы меня казнили, ваше высочество. Что мне ваша порка, не раскаюсь я вам в угоду, не хочу.

– Ты знаешь, мой отец добр, он запретил казнить тебя, у тебя есть смягчающие обстоятельства. Твоя жена изменила тебе, и ты убил ее и ее любовника из-за ревности. Многие из мужей поняли бы тебя и простили. Но я не могу отпустить тебя, не будучи уверенным, что ты раскаялся искренне и больше рука твоя не поднимется оборвать жизнь человека.

– Да мне все равно, поверите вы мне или нет. Конченный я человек. Уж лучше б вы казнили меня.

– Десять ударов кнутом, – приказал Интар.

Сапожник безропотно лег на скамью, рослый тюремщик обнажил его спину, и несколько ударов опустилось на спину бедняги.

– Готов, – сказал тюремщик после третьего удара. Интар согласно кивнул.

– Ты сделал, как я просил? – спросил он.

– Ну да, принес я ему башмачки сына. Но, честно говоря, милорд, починил он их кое как.

– Ничего, когда он очнется, пусть твои товарищи несут обувь своих детей. Только детей, слышишь.

– Слышу, слышу, милорд. Только вот вашему мальцу, по-моему, водички бы принести.

Интар резко обернулся.

Иллар глядел на голую спину сапожника, по которой текла кровь, и не мог оторвать глаз. Когда Интар тронул его за плечо, он взвился с места и с ужасом уставился на Интара. Его трясло и тошнило.

Интар сунул ему принесенную тюремщиком кружку с разбавленным вином, и заставил выпить несколько глотков.

– Привыкай к виду крови, дружок. Ведь ты хочешь убить меня, так вот гляди, как это выглядит, – нарочно грубо проговорил он. Мельком взглянув на Стенли, он удовлетворенно кивнул. Тот был бледен, но держал себя в руках.

Когда Интар приводил его сюда в первый раз, Стенли был постарше и дядя заранее объяснял ему свои действия. Сейчас же Интар намеренно не предупредил своего оруженосца о предстоящем зрелище, в большой степени ради этих слов, что он произнес сейчас. Иллар, правда, был в таком состоянии, что вполне мог не услышать их. Но он услышал. От вина и от стыда за свою слабость, к щекам его прихлынула кровь.

– Его жена была известной стервой, и многие горожанки готовы носить на руках Матиста за то, что он пристукнул ее. Но сам он не хочет жить. А у него двое ребятишек. Ему надо кормить их и вырастить. Он же хочет только наказания за свое преступление. Он хочет боли, и он ее получает. Когда он вернется к жизни, он будет знать, что сполна заплатил за убийство.

Когда тюремщик унес бесчувственное тело сапожника, Интар еще некоторое время помедлил, давая своему оруженосцу придти в себя.

– Мы можем закончить на сегодня, Брайт, – сказал он, наконец.

– На сегодня? А потом мы снова придем сюда?

– Я бываю здесь не реже одного раза в месяц. Видишь ли, я не намерен держать здесь человека дольше, чем он этого заслуживает.

– И вы каждый раз будете брать нас с собой?

– Насколько я помню, ты мой оруженосец и должен меня сопровождать. Хотя не скрою, – Интар прошелся по этой страшной комнате, – Стенли я привел сюда первый раз, когда ему исполнилось четырнадцать. Это зрелище не для детей. Скажу более, простого оруженосца, не моего племянника, я не привел бы сюда вообще. Но ты, – Интар остановился напротив Иллара, – взялся судить человека, посмотри, как это выглядит, ты взялся карать, вот тебе пример, как это делается.

Иллар не вынес пронзительных глаз, видящих его насквозь. Он отвернулся и упал на свой стул. Стенли незаметно сжал его локоть, пытаясь приободрить его. Но Иллар не заметил этого.

Интар еще некоторое время сурово смотрел на своего поникшего оруженосца и, наконец, обратился к тюремщику

– Куврин, мы уходим.

– Нет, – глухо сказал Иллар, с трудом поднимая голову, – я остаюсь.

Легко было сказать, труднее высидеть. И хотя больше к порке никого больше не приговаривали, остальное зрелище было не лучшим.

Один купец валялся у них в ногах, пытаясь вымолить прощенье. Унижался и лез целовать ноги принца Интара. Когда его уводили, он все плакал и канючил.

– Он сидит здесь по приговору своих же собратьев, – объяснил Интар, после того, как купца увели. – Он славился нечестной торговлей, но был настолько пронырлив и хитер, что обманутым им купцам пришлось нанять специального человека, чтобы разоблачить его. Я отнял у него все его состояние и приговорил к трем годам тюрьмы. Первые полгода он пытался подкупить всех, в том числе и меня. У него еще, видимо, остались немалые деньги. Потом он начал угрожать. Теперь он показывает, что боится. Но это игра, способ выйти отсюда, прибегая даже к таким методам. Когда же он будет бояться по-настоящему, тогда я его отпущу. Он снова будет обманывать, такова его натура, он не может по-другому. Но не в таких масштабах. Он всегда будет помнить меня и эту темницу, и это будет сдерживать его.

– А как вы узнаете, что он начал бояться по-настоящему? Ведь вы сейчас с ним даже не разговаривали.

– Он не будет смотреть мне в глаза, Брайн. Обманывая свои жертвы, он всегда преданно и искренне смотрел им в глаза, чтобы знать их реакцию, чтобы уловить нужным момент. Сейчас, если ты заметил, он не сводил с меня своих глаз. Он ждет, как я отреагирую на его игру. И вот когда ему действительно станет страшно, он не посмеет взглянуть мне в глаза.

Отпустил принц Интар еще только двоих. Один из них, пойманный на воровстве подмастерье, вообще просидел месяц, и Интар счел, что с него довольно и этого. И опять он пояснил свои действия:

– Он украл первый раз и тут же попался. Месяц в тюрьме останется для него наукой на всю жизнь. И ему придется покинуть город. Это для него не меньше наказание, чем тюрьма. Но если он останется здесь, ему так никогда и не будут доверять.

Со вторым принц заключил сделку. Нелепую на первый взгляд, но только не после объяснений Интара,

– Это искусный вор. И бороться с ним бесполезно. Он все равно будет красть. Отсидит в темнице и снова за свое. Попадался он нечасто, только три раза за свои сорок лет. И то попадался потому, что оставлял свидетелей. Человеческая жизнь для него священна. А предложил я ему украсть жезл власти у правителя Фкарента, лорда Лоттвика. Лорд Лоттвик решил стать истинным хозяином города и берет дань со всего и со всех. Уличить его невозможно, сколько я ни пытался. Он исправно поставляет налоги, а его люди или подкуплены, или слишком напуганы. Этот вор украдет его жезл, символ его власти. Я для выяснения такого вопиющего факта, направлю к нему своих людей. Так им легче будет выяснить интересующие меня факты.

– А жезл? Он останется у вора?

– Нет, он принесет его ко мне. Для него главное – вызов его искусству, ибо Лоттвик – серьезный противник. Ну и мое прощение и вознаграждение.

Остальные заключенные представляли собой различную сметь воров, насильников и убийц. Кто-то из них просил о пощаде, кто-то угрожал, жаловался, просил передать что-либо на волю. С каждым принц Интар разговаривал, с кем спокойно, с кем откровенно презрительно, И только одного он просто спросил:

– Есть какие жалобы?

И тут же отправил обратно, когда получил отрицательный ответ.

– Кто это? – осторожно спросил Иллар.

Ответил Стенли:

– Это насильник. Он давно сидит, дольше всех и знает, что дядя не выпустит его раньше положенного ему срока.

– И какой у него срок?

– Десять лет. А сидит он уже четыре года.

– И милорд каждый месяц вызывает его?

– Да.

Иллару казалось, что прошла целая вечность, прежде чем они выбрались наверх, на воздух. Действительно, уже смеркалось. Вечернюю трапезу они пропустили, правда, они перекусили там, внизу, разделив еду тюремщиков. Чему Иллар был весьма удивлен. Принц Интар сидел вместе с тюремщиками и держался среди них весьма просто. Они также не смущались его. И вообще было видно, что садился он за их стол часто. "Раз в месяц", – вспомнил Иллар. Сам он не ел. Не потому, что брезговал сидеть с тюремщиками, исполняющими к тому же роль палачей. Об этом он даже не подумал. Просто после всего увиденного кусок еды не лез ему в рот.

Но, как оказалось, для принца все это тоже не прошло бесследно. Когда они вышли во двор замка, он направился на конюшню.

– Стенли, ты едешь с нами?

– Да, – кивнул Стенли, но внезапно передумал, – нет, я лучше пойду подерусь с Потунгом.

Иллар яростно взглянул на него, Ему совершенно не хотелось оставаться сейчас наедине с принцем. Но Стенли только усмехнулся и тут же исчез. Иллар же поплелся в конюшню. Благодаря урокам брата, и помощи принца Интара он уже научился сам седлать свою Нартику, немолодую, смирную лошадку, названную в честь столицы. Честно говоря, Иллар уже привык ездить верхом, и ему даже понравилось скакать галопом. Но он не мог себя заставить попросить коня порезвей. И не только потому, что просто не хотел просить, он привязался к Нартике. Нартика была умной лошадкой и понимала его с полуслова. Иногда она позволяла себе пуститься в галоп, и Иллар был благодарен ей уже даже за это.

Они еле успели до закрытия главных ворот. Быстро темнело и они прихватили по факелу. При этом Иллар заметил, что стражники, дежурившие у ворот, совсем не удивились и с готовностью подали своему принцу два зажженных факела.

Двух факелов было достаточно для освещения дороги, но, похоже, Морлет сам прекрасно знал, куда ему идти. Они держали путь к лесу. Но не к основному массиву, а к небольшой рощице около пруда, Иллар никогда не был там, но знал, что леди Лайна частенько выезжала туда на прогулку вместе с маленькой Оветой.

Они остановились у самого пруда, около небольшого кострища. Спешились и привязали своих коней.

– Ты умеешь зажигать костер? – спросил Интар.

– Нет, милорд.

– Тогда собери хвороста. А я пока подожгу то, что есть.

Когда, наконец, костер запылал в полную силу, Интар в изнеможении прислонился к стволу дерева, рядом с которым было кострище.

– Расстели плащ и ложись, – приказал он Иллару и закрыл глаза.

Но Иллар не стал ложиться. Уткнув голову в колени, он смотрел на костер. Он снова переживал увиденное в подземной темнице. Три окровавленных полосы на спине несчастного сапожника, угрюмые глаза насильника, ноги, закованные в кандалы, руки, связанные веревкой, заросшие бороды, запах и опять три полосы и опять глаза хитрые и грозные, подавленные и злые. И каждый взгляд надо было выдержать, на каждое слово ответить… Его мысли прервал голос Интара:

– Я не должен был брать тебя туда.

– Да нет, – попробовал усмехнуться Иллар, – Если я не одержу над вами победу, возможно, окажусь там. Полезно осмотреться.

– Я не кидаю в темницу побежденных в честном поединке, – сухо и немного резко сказал Интар.

– Простите, – Иллару стало стыдно. Он совсем так не думал, просто сказал первое, что пришло ему в голову, первое, что смогло бы задеть его отца. Он добился этого, но результат не радовал.

– Мой отец часто сидел в камерах этой темницы, – так тихо сказал Интар, что Иллар еле расслышал его.

– Король Корн? – переспросил пораженный Иллар.

– Последний раз он сидел уже при мне. Я ждал, когда мать и друзья вызволяли его оттуда. Я помню, какой он вышел, страшный, заросший, от него неприятно пахло. Но мы кинулись его обнимать и целовать. Мы были счастливы, что смогли вырвать его оттуда, что он снова на свободе. – Он помолчал. – Каждого узника на свободе кто-то ждет. Даже у насильника есть мать или отец. И они ждут его. Вот поэтому я и иду туда каждый месяц. Человек не должен сидеть там больше, чем ему положено.

– А король Корн? За что сажали его?

– Отец, пытаясь воспитать его по своему подобию. Брат, чтобы он просто исчез и не маячил у него перед глазами, не мешал спокойно жить.

– Король Эмдар. Я читал про него. Он был жестоким человеком. Говорят еще, что он воспитывал своих сыновей среди солдат. И их наказывали еще строже, чем их.

– Да, у короля Эмдара была специальная комната, где он порол своих сыновей. И мой отец на раз бывал там. И в другой комнате, той, где совсем недавно был ты и там он на себе испытал руку тюремного палача…

Иллар потрясенно молчал. Представить короля Корна, такого полного сил, величия и жизнелюбия, к которому, что скрывать, он испытывал более чем уважение, в той комнате, которую они сейчас покинули, – это было невероятно.

Между тем Интар задумчиво продолжил:

– Говорят, я очень похож на него…

– На своего отца? – не понял Иллар, все еще думая о Корне.

– Нет, на деда – короля Эмдара.