Текст книги "Песнь молодости"

Автор книги: Ян Мо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц)

– Студентам Центрального университета собраться вместе!

– Студентам Пекинского университета собраться здесь!

В тюрьме внезапно зажегся свет.

– У-ух!.. – только и вздохнул Сюй Нин, вскакивая и вытирая со лба пот.

Ян Сюй обернулся и крепко, до боли сжал руку Лу Цзя-чуаня.

– Я счастлив, что все обошлось, и готов теперь сидеть в тюрьме хоть всю жизнь!..

Лу Цзя-чуань улыбался.

Глава восьмая

Линь Дао-цзин до такой степени возненавидела директора Юй Цзин-тана, что, даже не дождавшись зимних каникул, потихоньку уехала из Бэйдайхэ в Бэйпин.

На свое жалованье она не могла сшить себе зимнее пальто. Этого жалованья едва хватало на еду, письма и другие мелкие расходы. Поэтому Дао-цзин надела свой единственный летний, без подкладки, халат и отправилась в дорогу с маленьким узелком. Музыкальные инструменты, с которыми она приехала в Бэйдайхэ, ей давно наскучили, и она раздарила их своим ученикам. Всю дорогу ее мучили сомнения: куда пойти, где остановиться в Бэйпине? Ждет ли ее до сих пор тот господин Ху, за которого мачеха хотела выдать ее замуж? Конечно, «уж лучше умереть с голоду, чем продать душу». Эту фразу можно было часто видеть в дневнике Дао-цзин. Она была человеком с чистой, возвышенной душой и не хотела пятнать ее мелочными стремлениями к материальному благополучию.

Поезд уже приближался к Восточному вокзалу Бэйпина, когда она, наконец, решила искать временного приюта у своей подруги Ван Сяо-янь.

Ван Сяо-янь была одних лет с Дао-цзин. Это была тихая и добрая девушка. В институте, где училась Ван Сяо-янь, студенты называли ее «старшей сестрой». Ее отец Ван Хун-бинь был профессором на историческом факультете университета, а мать, тоже образованная женщина, занималась домашним хозяйством. Ван Сяо-янь росла в спокойной и ласковой атмосфере небольшой семьи и по характеру была не похожа на стремительную и смелую Линь Дао-цзин. Она прилежно училась и хотела в будущем по примеру отца стать ученым.

Увидев подругу, Линь Дао-цзин схватила ее за руки и долгое время не могла от волнения ничего сказать. Ван Сяо-янь, глядя на утомленную дорогой Дао-цзин, на ее хлопчатобумажный поношенный халат без теплой подкладки, тоже молчала, словно не узнавая подруги.

– О! Дао-цзин, – сердечно улыбнулась Сяо-янь. Она засуетилась, не зная, как лучше принять и устроить гостью, – умойся и переоденься в мое платье. А в этом ты выглядишь, как простая крестьянка.

– Ты не смотри свысока на крестьянок, ведь моя мать… – лицо Дао-цзин передернула судорога.

Она почувствовала, что не может говорить об этом, поэтому попыталась сменить тему:

– Сяо-янь, до чего же ты счастливая! У тебя есть отец, мать, сестренка, все они такие хорошие… – Дао-цзин улыбнулась сквозь слезы; она поспешно отвернулась и стала искать полотенце среди своих вещей.

Сяо-янь с сочувствием посмотрела на нее и сказала:

– Ты не всегда будешь несчастна… Поживи у нас, я попрошу папу помочь тебе устроиться на работу.

– Хорошо, – горько улыбнулась Дао-цзин.

Несколько секунд подруги смотрели друг на друга. Наконец Дао-цзин, не выдержав, бросилась к Ван Сяо-янь на шею:

– Ты знаешь… Юй Юн-цзэ… Мы любим…

– Давно уже знаю! – теплая улыбка озарила лицо Ван Сяо-янь. Тихонько отстранив Дао-цзин, она сказала: – Беги скорее к нему. Он уже давно места себе не находит.

Вечером Дао-цзин пошла в общежитие университета к Юй Юн-цзэ. Они проговорили в его маленькой комнатке до глубокой ночи. Когда она собралась уходить, Юй Юн-цзэ пошел ее проводить. Они медленно шли рядом по ночным улицам. Дойдя до канала перед Тяньаньмынем[36]36
  Тяньаньмынь – центральная площадь Пекина. Свое название получила от выходящих на нее ворот Зимнего императорского дворца – Ворот Небесного Спокойствия» («Тяньаньмынь»).


[Закрыть], Дао-цзин и Юй Юн-цзэ остановились, опершись на каменный парапет. Их чуть освещал тусклый свет уличного фонаря. Юй Юн-цзэ с силой сжал закоченевшие пальцы Дао-цзин и проникновенно посмотрел ей в глаза. Помолчав некоторое время, он дрожащим от волнения голосом прошептал:

– Дао-цзин, хочешь стать моей женой?.. Я буду любить тебя вечно…

Дао-цзин опустила голову и ничего не ответила. Ее сердце бешено колотилось в груди, лицо пылало. «Неужели это и есть любовь? Какое счастье она приносит, как она сладка и прекрасна!» Невольно она сжала его руку и склонила голову ему на плечо…

Однако любовь не могла разрешить житейских трудностей Дао-цзин. Она жила в семье Ван Сяо-янь. Сяо-янь и ее родители очень хорошо относились к ней, но она понимала, что так долго продолжаться не может. Поэтому ей было крайне важно поскорее разрешить основную проблему – найти работу. Уже на второй день после своего приезда в Бэйпин Дао-цзин приступила к поискам. Она внимательно просматривала каждый день газеты, надеясь найти в них объявление о найме.

Прошел день, другой, прошла неделя, затем вторая. Дао-цзин начала волноваться. Она делала все возможное, чтобы устроиться куда-нибудь, но никаких надежд на получение места по-прежнему не было. Профессор Ван Хун-бинь, отец Сяо-янь, в ответ на ее просьбы уклончиво отвечал:

– В современном обществе без связей даже выпускник института или специалист нигде не может найти работы, а такой девушке, как ты, это и подавно трудно.

Он советовал ей поменьше обивать чужие пороги. Дао-цзин не верила ему. Она думала, что в таком большом городе, как Бэйпин, просто трудно найти маленькую работенку, подходящую для нее, и настойчиво продолжала свои поиски. Прошло полмесяца, затем месяц, а девушка не видела даже перспективы на получение места. Тетушка Ван предлагала ей не торопиться и пока спокойно пожить в их семье. Сяо-янь тоже убеждала подругу не метаться по городу в напрасных поисках. Она особенно предостерегала ее против плохих людей. Однако все эти советы, хотя и дружеские, отнюдь не могли погасить в душе Дао-цзин желания освободиться от опеки. Она побывала во многих местах, но все безуспешно. Однажды Дао-цзин увидела в городской газете «Сяошибао» объявление о том, что требуется молодая домашняя учительница. Условия были подходящими, и она тотчас решила пойти по этому объявлению попытать счастья.

Дао-цзин надела зеленое пальто подруги, привела себя в порядок, взяла под мышку маленькую черную сумочку и вышла. У ворот она столкнулась с Сяо-янь, возвращавшейся с занятий. Та остановила ее и спросила:

– Опять идешь испытывать судьбу?

– Нет, я хочу отправить письмо.

У Дао-цзин было уже много неудач, поэтому сейчас она решила пока не говорить правды.

Почувствовав, что Дао-цзин говорит неправду, Сяо-янь улыбнулась и, слегка подтолкнув подругу, проговорила:

– Иди уж. Желаю тебе успеха! Возвращайся поскорее!

Дао-цзин смущенно улыбнулась и выбежала за ворота.

Придя по указанному в объявлении адресу, она увидела перед собой особняк с красными лакированными воротами. Дао-цзин проводили в красивую гостиную, убранную в восточном стиле. После довольно долгого ожидания в комнату вошел усатый господин, одетый в европейский костюм. Он церемонно предложил Дао-цзин сигареты, чай, затем спросил, сколько ей лет и в какой школе она училась. Задавая вопросы, он все время маслеными глазами разглядывал девушку.

Дао-цзин смущалась, но через силу заставляла себя терпеливо отвечать на все его вопросы. Потом, наконец, сама спросила:

– Господин… Где же ученик, которого я должна обучать? В каком он классе? Какие предметы ему требуется подучить?

В ответ тот неуклюже развалился на диване и, разинув рот, полный золотых зубов, расхохотался. Успокоившись, он подкрутил усы, поправил галстук и, цинично ухмыльнувшись, сказал:

– Барышня, вы прелестны. Моя супруга находится сейчас в великой Японии. Поэтому вы сначала будете заниматься со мной. Вы получите много денег, очень много!.. Ха-ха-ха!..

У Дао-цзин было такое ощущение, будто ее ударили чем-то тяжелым. Не помня себя, она, как спасающаяся от охотника антилопа, стремительно выбежала из особняка. Лишь отойдя подальше от этого дома, Дао-цзин остановилась. Она оглянулась на покрытые красным лаком ворота и дрожащими пальцами вытерла слезы, затуманившие глаза.

Не заходя к Сяо-янь, она пошла прямо к Юй Юн-цзэ. Увидев ее, юноша встал и протянул ей руку, но она упала на стул, охватила голову руками и долго молча сидела без движения.

Юй Юн-цзэ, взволнованный, склонился к ней:

– Дао-цзин, что с тобой? Ты на меня рассердилась?

– Нет, не обращай внимания. Это скоро пройдет!

Юй Юн-цзэ не решился больше расспрашивать. Наконец она, как будто немного успокоившись, подняла голову и, взглянув на него, чуть заметно улыбнулась:

– Уже прошло!.. То, что произошло со мной сегодня, еще одно подтверждение… Китай приносится в жертву… Юн-цзэ, тебе знакома история о том, как Цзян Тай-гун продавал муку? Когда я была маленькой, бабушка Ван часто говорила: «Если человеку не повезет, с ним происходит то же самое, что и с Цзян Тай-гуном, который терял рыболовные крючки во время рыбной ловли и опрокидывал корзину с мукой, когда торговал ею. Я, я не знаю, удастся ли мне что-нибудь в жизни…

Дао-цзин изо всех сил сдерживалась, но на глазах ее невольно навертывались слезы. Переведя дыхание, она, по-детски склонив голову, добавила:

– Я все-таки не верю в судьбу. Все равно я добьюсь своего, добьюсь! Не верю, что никогда не смогу проложить собственную дорогу в жизни!..

И она рассказала Юй Юн-цзэ о том, что с ней произошло в этот день. Юноша внимательно слушал. С его лица сошло обычное ласковое выражение. Обойдя дважды вокруг стола, он серьезно посмотрел на нее и сказал:

– Дао-цзин, ты, пожалуйста, не сердись. Но наши отношения не позволяют мне больше молчать. Вот ты сейчас мечешься всюду в поисках работы. Это очень опасно. В нынешней обстановке даже мужчина, который старше и опытнее тебя, и то легко может сломать себе шею. Что же говорить о тебе! Ты, словно норовистый козленок, прыгаешь повсюду. А что это тебе дает? Мечты остаются мечтами, а жизнь сурова. Я лично уверен, что ты скоро растратишь на это все свои душевные силы.

Дао-цзин пристально смотрела в глаза Юй Юн-цзэ. Каким-то внутренним чутьем она вдруг ясно поняла, что он не является тем идеальным, выдающимся человеком, каким она видела его раньше. Что он говорит? Она взглянула на него отчужденно и ничего не сказала в ответ.

– Любимая! – помолчав мгновение, с жаром продолжал Юй Юн-цзэ, останавливаясь возле нее. – Дао-цзин, послушай меня, переезжай ко мне, будем жить вместе! Я уже десятый раз прошу тебя об этом… Представь себе, как мы будем с тобой счастливы! После занятий я буду возвращаться домой, а ты своими руками будешь готовить для меня обед… Я знаю, ты любишь литературу. Я буду помогать тебе. Ты пишешь стихи. Если хочешь, я буду их тебе править. Хотя денег у меня немного, но если жить экономнее, то на двоих хватит. Ты не хочешь уже готового реального счастья, тебе нравится борьба и суета. Но стоит ли метаться и жить чужими милостями?..

– Не говори так! – оборвала его Дао-цзин и закрыла руками лицо.

Через мгновение она опустила руки и сказала:

– Юн-цзэ, что с тобой? Ты словно стал другим человеком. Ты говоришь, я хочу жить чужими милостями? А жить вместе с тобой – это разве не жить чужими милостями?.. – Губы ее вздрагивали.

Юй Юн-цзэ взял ее за руку и испуганно пробормотал:

– Дао-цзин, дорогая, не говори так! Я люблю тебя и всегда, всегда буду любить. Ты моя жизнь… Я живу лишь для тебя!..

Дао-цзин снова улыбнулась. Слова Юй Юн-цзэ казались девушке чарующими.

Глава девятая

Несмотря на то, что Дао-цзин любила Юн-цзэ, она не спешила выходить за него замуж. Он несколько раз заговаривал с ней об этом, но добиться от нее положительного ответа до сих пор не мог. Это заставило его пойти на хитрость. Юй Юн-цзэ вдруг заболел. Он слег в постель и даже не пошел на занятия. Дао-цзин прибежала к нему взволнованная.

– Юн-цзэ, что с тобой? Чем ты болен? – Она пощупала его лоб – температуры не было, лишь на мрачном лице его было написано страдание.

– Дао-цзин, садись, – печально улыбнулся он, глядя на нее. – Не знаю почему, но у меня что-то очень тяжело на душе. У меня уже был сердечный припадок, и я чуть не умер. Несколько лет прошли хорошо, и вот вчера опять… Может быть, из-за того, что… – он закрыл глаза и замолчал.

– Из-за чего?

– Не стоит об этом говорить! – Он бессильно опустил голову на подушку и умолк.

– Нет стоит! – не выдержала Дао-цзин.

Она взяла Юй Юн-цзэ за плечи и, нахмурив брови, спросила:

– Да что же все-таки с тобой? Говори яснее! Что случилось? Я не разрешаю тебе ничего скрывать!

Глаза Юй Юн-цзэ стали вдруг влажными, крупная слеза скатилась по щеке. Его худые, тонкие пальцы до боли сжали руку Дао-цзин. Она удивленно смотрела на него.

Через некоторое время он с надрывом прошептал:

– Дао-цзин, ответь мне правду… Если ты не любишь меня, если я не заслуживаю твоей любви, то… скажи мне правду!

Дао-цзин продолжала изумленно смотреть на него, лишь через несколько секунд до нее дошел смысл этих слов. Она с силой сжала его руку и сказала:

– Юн-цзэ, как ты смеешь! Я не разрешаю тебе так говорить! – Отвернувшись, она вытерла слезы, появившиеся на глазах. Оказывается, он заболел потому, что очень страдает из-за нее!

Радостная улыбка промелькнула на его лице, но он поспешно согнал ее. Посадив Дао-цзин у изголовья, Юн-цзэ с прежним страдальческим выражением на лице сказал:

– Нет, ты совсем не любишь меня. Когда тебя нет рядом, я чувствую, что моя жизнь вот-вот оборвется, словно пожелтевший осенний лист… Дао-цзин, спаси, спаси меня! Я больше не могу без тебя…..

Эти слова прозвучали так искренне, что навсегда запечатлелись в ее памяти, – ведь Юй Юн-цзэ молил о спасении жизни. Его мольбы и поцелуи сделали свое дело: Дао-цзин согласилась переехать к нему.

* * *

Для нее наступала новая жизнь. Вечером того дня, когда она должна была покинуть семью Сяо-янь, Дао-цзин чувствовала себя невестой, которая расстается с родной семьей: она была полна сомнений и беспокойства. Когда вещи были уложены, Дао-цзин взяла руку подруги и тихо сказала:

– Сяо-янь, завтра я начинаю новую жизнь… Я… немного боюсь. Но что мне остается делать? Другого выхода нет… Желаю тебе осуществить свои мечты… Ты счастливее меня, а… мое будущее… – Она замолчала, опустив голову.

– Но ведь ты смелее и решительнее меня, – с трудом заставив себя улыбнуться, произнесла Сяо-янь. – Во всех жизненных вопросах, в вопросе о семье ты всегда была смелее меня. Я одобряю твой поступок и сочувствую тебе. Но я почему-то сомневаюсь в Юй Юн-цзэ. Ты действительно хорошо знаешь его, если собираешься связать с ним свою жизнь? Уверена ли ты в нем? – Сяо-янь считала нужным предупредить подругу.

Дао-цзин подняла голову, в ее глазах появилось упрямство.

– Сяо-янь, ты считаешь, что для того, чтобы выйти замуж, необходима пышная свадьба, автомашина, три свахи, куча свидетелей? Мне внушает отвращение мещанский ритуал. Ты читала «Автобиографию Дункан»? Мне эта книга очень понравилась. Айседора Дункан была великой танцовщицей. С малых лет она в одиночестве боролась за жизнь, прошла через множество трудностей и невзгод, но никогда не падала духом, не склонялась перед черными силами. Она восстала против традиционной морали! Однажды она поступила так. Оба ее ребенка утонули во время купания в Рейне. Она очень любила детей и хотела снова иметь ребенка. Но к тому времени у нее умер муж. Тогда Дункан пошла на пляж, легла там и стала ждать. Увидев красивого юношу, она встала и первая подошла к этому незнакомому ей мужчине…

Ван Сяо-янь, стремясь сохранить серьезность, смотрела на свою обычно молчаливую подругу, которая с неожиданным красноречием рассказывала ей эту романтическую историю. Затем, не выдержав, Сяо-янь засмеялась и проговорила:

– Так-то ты выполняешь данное тобой слово! Юн-цзэ, наверное, уже заждался тебя. Интересно, как отнесется он к твоему первому опозданию?

– А чего мне бояться! Пусть немного подождет, ничего с ним не случится. Да, и по правде сказать… ты себе представить не можешь, как он любит меня! – Дао-цзин смутилась и покраснела.

Ван Сяо-янь рассмеялась.

– Действительно, не представляю себе, как он любит тебя!

Ван Сяо-янь любила подругу за живой ум, решительность, за любовь к книгам. Будучи воспитанной в интеллигентной семье, она все равно не могла сравниться с ней в этом. Сяо-янь сочувствовала Дао-цзин и осуждала ее мачеху и отца. Она всегда горячо помогала подруге и любила ее, как старшая сестра. Но она, конечно, не могла согласиться с некоторыми поступками и взглядами Дао-цзин, которые считала неподходящими для девушки. Однако, зная, что не сможет убедить Дао-цзин, она никогда ей об этом не говорила. Правда, между ними иногда происходили небольшие размолвки, но они, как правило, оканчивались тем, что Ван Сяо-янь начинала первая улыбаться, и все шло по-старому.

– Ну, дорогая Линь, я от всего сердца желаю тебе счастья! – сказала Сяо-янь. Она всхлипнула и, сняв очки, вытерла навернувшиеся на глаза слезы.

Дао-цзин растроганно посмотрела на нее, взяла ее руку в свои и, тоже улыбаясь через силу, сказала:

– Сяо-янь, не беспокойся! Я не позволю себе опуститься. Я буду достойна твоей дружбы…

* * *

Линь Дао-цзин и Юй Юн-цзэ начали жить вместе. Две их небольшие комнатки, обставленные в китайском стиле, всегда сверкали чистотой. На книжной полке стояла старинная фарфоровая ваза, на столе – ваза с цветами. На стене висели две фотографии: одна – Льва Толстого, а другая – увеличенный фотопортрет Дао-цзин и Юй Юн-цзэ. Эти фотоснимки были в изящных зеркальных рамках. В их комнатах веяло теплом, уютом, спокойствием. Казалось, что здесь всегда царит весна.

Юй Юн-цзэ был совершенно счастлив. Он сумел завоевать сердце девушки, которую так нелегко было покорить! Это наполняло его душу гордостью. По утрам, перед уходом на занятия, Юй Юн-цзэ, обнимая жену и глядя в ее чистые глаза, говорил:

– Дорогая, жди меня! Я скоро вернусь!

Словно отправляясь в дальний путь, он задерживался в дверях, чтобы бросить еще один прощальный взгляд на нее.

В полдень, когда Юй Юн-цзэ возвращался, он прежде всего целовал жену, затем садился у маленького обеденного столика и, барабаня пальцами по щеке, с довольной улыбкой спрашивал:

– Обед готов? Что ты сегодня приготовила? Рис и яичница? Прекрасно! Я очень люблю, когда ты сама готовишь. Дао-цзин, до чего же мы с тобой счастливы!

Действительно, Дао-цзин чувствовала себя счастливой. Теплота и участие, которые проявлял к ней Юй Юн-цзэ, согревали и успокаивали ее измученную душу. Он прилагал все силы, чтобы сделать ее семейное гнездышко уютным. Хотя Дао-цзин и Юй Юн-цзэ ютились в двух маленьких комнатушках, Дао-цзин считала, что она живет несравненно лучше, чем в Бэйдайхэ.

Однако с течением времени в душе ее начало расти чувство неудовлетворенности и беспокойства. Иногда она полушутя говорила мужу:

– Ты учишься в университете, у тебя есть книги и есть дело, которым ты занят, а я?.. Есть ли такое дело у меня?

Успокаивая ее, Юй Юн-цзэ говорил:

– Ну и что? Очень многие жены профессоров нашего университета закончили институты, а некоторые даже учились за границей, но теперь сидят дома: ухаживают за мужьями, воспитывают детей. Дао-цзин, если тебе скучно, помогай мне подбирать научные материалы, переписывай их. Если это тебе не нравится, изучай кулинарию, учись шить. Кроме того, ведь мы не вечно будем с тобой вдвоем… – Говоря это, он нежно целовал ее руку.

– Юн-цзэ, почему ты всегда так говоришь?.. – Дао-цзин отдергивала руку и с упреком смотрела на него. – Прежде, когда мы жили в Бэйдайхэ, твои взгляды казались мне такими широкими, а твои мысли – такими богатыми! Мне особенно нравилось, когда ты говорил о людях, о литературе… А теперь? Ты постоянно твердишь то о еде, то о детях. Ты ведь знаешь, что я мечтаю о другом.

– Чего же ты хочешь? – спрашивал он, улыбаясь.

– Я хочу самостоятельности, хочу занять достойное место среди людей, хочу стать настоящим человеком!

– Я не против этого, – поспешно уступал Юй Юн-цзэ. – Я и прежде стоял за то, чтобы женщина освободилась от кухни. Это важная социальная проблема. Но ведь ты не можешь найти себе работу, что же теперь делать?

Однажды Дао-цзин обрадованно сказала мужу:

– Я нашла работу!

– Что? Нашла работу? – переспросил Юй Юн-цзэ, словно испугавшись чего-то. – Кто тебе помог?

Дао-цзин рассказала, что отец ее школьной подруги Ли Юй-мэй стал управляющим книжного магазина в Сидане[37]37
  Сидань – район города Пекина, где находится большой пассаж.


[Закрыть]. В этом магазине сейчас как раз не хватает продавца, и Ли Юй-мэй говорила о ней со своим отцом. Она уже дала свое согласие и готовится завтра идти на работу.

Весь вечер Юй Юн-цзэ был в плохом настроении. Сидя за письменным столом, он пытался заниматься, но у него ничего не получалось. Подперев голову руками, он задумался. Дао-цзин же, напротив, была весела. Подняв голову от книги, она заметила, что Юн-цзэ чем-то обеспокоен, и легонько толкнула его:

– Юн-цзэ, что ты сегодня такой невеселый? Неужели не рад, что я нашла работу? Ведь это облегчит бремя, которое ты несешь.

Сильно сжав ее руку, он горячо заговорил:

– Дао-цзин, ты поступаешь неправильно! Подумай сама: через год с небольшим я кончаю университет. Я очень много думаю о своем будущем, о нашем с тобой будущем. Последнее время Ху Ши[38]38
  Ху Ши – реакционный философ, долгое время жил в США, сейчас находится на острове Тайвань.


[Закрыть] и другие ученые ратуют за изучение древней классики. Сейчас особенно ценятся критические исследования по литературе. Поэтому сейчас я не особенно много читаю художественных произведений, посещаю только нужные мне лекции и хожу в библиотеку лишь для того, чтобы усовершенствоваться именно в области критики. В наше время вопрос о работе очень сложен. Но я уверен, что после окончания университета передо мной он не возникнет. И тогда наша жизнь, я думаю, станет намного лучше. Поэтому-то я не хочу, чтобы самый близкий мне человек метался из стороны в сторону. Тебе не следовало соглашаться работать продавщицей в этом книжном магазине. Кроме того, я хочу тебе напомнить о начальнике управления Ху, твоем бывшем «женихе». Ты не боишься встретиться с ним?

– Я не истратила ни копейки из его «залога» – что он мне сделает? – Дао-цзин отвела руку Юй Юн-цзэ.

Какое-то смутное щемящее чувство, похожее на разочарование, зашевелилось в ее душе.

– Юн-цзэ, я не понимаю, о чем ты толкуешь: ты сторонник эмансипации женщин и в то же время не хочешь, чтобы я работала. Нет, я обязательно пойду работать, не удерживай меня.

Юй Юн-цзэ хорошо изучил ее характер; поэтому ему ничего не оставалось, как с мрачным выражением лица кивнуть головой.

На следующее утро Дао-цзин с радостно бьющимся сердцем поехала в другой конец города в книжный магазин.

Она осталась очень довольна первым днем работы: дел было немного, иногда даже удавалось почитать какую-нибудь книгу. На второй и третий день она начала расстраиваться, на четвертый уже еле-еле сдерживалась, а на шестой взяла расчет. Дело было в том, что, начиная со второго дня, группы бездельников стали то и дело приходить в магазин, чтобы позубоскалить. Покупателей обслуживала молоденькая красивая девушка, и они целыми толпами, словно мухи, вертелись около магазина. Утром на шестой день на дверях его появился клочок бумаги со стихами:

 
Продавщица-красотка доход приискала:
И торгует добром, и целует добром.
Хочешь, чтобы она и тебя приласкала?
Покупай на медяк, а плати серебром.
 

Увидев эту бумажку, Дао-цзин задрожала от возмущения. Она тут же пошла к заведующему и заявила, что уходит. Таким образом, не заработав ни копейки и вдобавок еще подвергшись оскорблениям, она вернулась домой. После этого Дао-цзин упала духом и долгое время не могла прийти в себя.

Больше она не пыталась искать работу. Юй Юн-цзэ был доволен и чувствовал себя победителем.

Потянулись долгие бессодержательные дни домашней жизни. Однажды она узнала, что ее хорошая школьная подруга Чэнь Вэй-жу вышла замуж и очень счастлива. Она решила навестить подругу и в приподнятом настроении отправилась к ней в гости. Однако, увидев Чэнь Вэй-жу, Дао-цзин не могла не испытать чувства разочарования.

Перед ней была совсем другая Чэнь Вэй-жу: с самой модной прической, в розовом шелковом халате, вышитых парчовых туфлях, с толстым слоем краски на лице. Из скромной школьницы она превратилась в холеную, богатую бездельницу.

«Как она изменилась!» – подумала Дао-цзин, неловко присев на софу.

Чэнь Вэй-жу очень обрадовалась подруге. Сев рядом с ней, она повелительно крикнула горничной:

– Приготовьте чай гостье!

Осматривая обставленную с шиком гостиную, Дао-цзин спросила Чэнь Вэй-жу, о том, как она жила последний год.

– О дорогая Линь, я сейчас тебе расскажу. – Чэнь Вэй-жу белым платочком вытерла губы, и на ее лице появилась самодовольная улыбка. – После того как в прошлом году мы с тобой расстались, я даже не стала сдавать экзамены в институт. Моя двоюродная сестра познакомила меня с господином Пань, за которого я и вышла замуж. Он окончил Тяньцзинский политехнический институт и работает заместителем директора Соляного банка. Живем мы хорошо. Посмотри сама: этот дом он купил в прошлом году, когда мы только что поженились. За мебель уплатили две тысячи. У моего мужа, дорогая Линь, хороший характер, он не похож на других мужчин, которые бегают по певичкам. В положенное время он всегда дома. Месяц назад у нас родился чудесный сынишка. Мы назвали его Бэй-бэй. Мальчик просто прелесть, и отец любит его до безумия!

Чем больше говорила Чэнь Вэй-жу, тем становилась оживленнее. Поправив легким движением прическу и смущенно покраснев, она поднялась с софы и крикнула:

– Кормилица, принесите Бэй-бэя! Пусть гостья посмотрит на него.

Она опять села, чтобы получше рассмотреть Дао-цзин.

– Дорогая Линь, ты все такая же «необыкновенная»? Такие талантливые женщины, как ты, если уж найдут себе хорошего мужа, станут жить почище, чем я, а?

Она опять несколько раз провела платочком по своим подкрашенным губам и осуждающим тоном закончила:

– Я слышала, что ты живешь со студентом. Это правда?

Дао-цзин кивнула головой.

– О, это совсем странно! Как же ты так?..

Чэнь Вэй-жу слегка нахмурила тонкие, выщипанные брови.

– В школе я ни в чем не могла сравниться с тобой, но сейчас… Почему ты не… не подумала… Наш Бэй-бэй, он… отец… – затрещала она, садясь на своего любимого конька, но Дао-цзин резко прервала ее.

– Чэнь Вэй-жу, я не ожидала, что ты до такой степени изменишься. – Дао-цзин печально смотрела на ее изогнутые гонкие брови и говорила медленно и раздельно:

– Помнишь ли ты, как мы с тобой на берегу Сихэгоу проклинали прогнившее общество и давали клятву хранить свою чистоту? Помнишь, мать не давала мне денег на учебу и насильно заставляла выйти замуж за богача? Ведь ты даже плакала, сочувствовала мне и убеждала меня бороться против этого? Как же случилось, что через год с небольшим ты же советуешь мне выйти замуж за богача? Неужели тебя подменили?

Чэнь Вэй-жу, которая в эту минуту брала от кормилицы ребенка, услышав последние слова Дао-цзин, поспешно вернула малыша в руки кормилицы.

– Унесите Бэй-бэя!

Она повернулась к Дао-цзин и уставилась на нее, потом покраснела и с укором сказала:

– Линь, зачем ты так говоришь?.. Не надо ссориться. Я совсем не советую тебе выходить замуж за богача, ведь ты сама распоряжаешься своей судьбой. – Слегка вздохнув, она опустила глаза. – А то, что было в школьные годы, – ведь это все детские фантазии. Я не думала, что ты еще их помнишь. Я считаю, что люди всегда должны быть немного практичны…

Но она не закончила – Дао-цзин поднялась, собираясь уходить.

Этим нерадостным свиданием окончилась дружба двух подруг.