Текст книги "Остров. Остаться людьми. Тетралогия (СИ)"
Автор книги: Вячеслав Денисов
Жанры:
Прочие приключения
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 54 страниц)
– Ты знаешь, где его искать?
– Обычно в «Файвз».
– Я еду туда, подхвачу тебя по дороге.
Бросив на стойку пятерку, Том оставил виски нетронутым и вышел из бара.
Пока ехали через Манхэттен, Майкл успел сообщить всю информацию о Бешеном Уилки. После этого Том сделал короткий вывод: «Подсосок. Распушившийся вчерашний боец».
Подъезжая к ресторану, он сразу заметил машину, которую еще десять минут назад ему описал Майкл. Белый «БМВ-X5» стоял у входа, и его хозяин о чем-то оживленно беседовал с девицей, прильнувшей к двери.
Том поставил машину рядом с «БMВ» Бешеного Уилки. Тот, заметив подъехавший с самым вызывающим видом незнакомый джип, махнул девице, вышел и посмотрел на вход ресторана. Видимо, он ждал кого-то из своих людей.
Том вышел, одернул на плечах джинсовую куртку и приблизился.
– Поговорить нужно.
– А ты кто, приятель?
– Там объясню.
– Может, в ресторане объяснишь?
– Боишься? Бешеный Уилки боится? – Том рассмеялся и подошел совсем уж близко.
Почувствовав боком ствол пистолета, Бешеный Уилки утратил способность сердиться.
– Ты не понимаешь, что делаешь…
Заглянув внутрь джипа, Бешеный Уилки на мгновение остановился.
– Садись, что ты согнулся, как лось на водопое?
Он послушно протиснулся внутрь, кряхтя и отдуваясь. При росте в сто девяносто сантиметров он имел вес сто пять килограммов и в недавнем прошлом был неплохим тайским боксером. За два последних года он подернулся жирком, но навыки вышибать коленями непослушные мозги сохранил даже в такой неспортивной форме.
– О чем разговор?
– Майкл, садись за руль. Вези нас к пустырю на Шестой стрит. Это же территория Бешеного Уилки? Так что все по-честному…
– Эй, что происходит? – забеспокоился тот.
– Сейчас узнаешь.
Едва он шевельнулся, в его голову уперся ствол пистолета.
– Не дергайся, – посоветовал Том.
Бешеный Уилки молча сидел и наблюдал в окно, как мелькают улицы и машина неумолимо приближается к выезду из города. Он понял, что совершил ошибку, сев в машину этого человека.
Машина съезжала в лесополосу.
– Выведи этого нехорошего мальчика на свет божий, Майкл, – приказал Том, выходя из машины. Расправив плечи, добавил: – Вон к той яме его, быка…
Бешеный Уилки, увидев полуобвалившийся погреб, почувствовал, как ноги стали ватными. Он посмотрел на Майкла и открыл рот.
– Быстрее! – прикрикнул Майкл.
Опустив, как примат, длинные руки, Бешеный Уилки на полусогнутых ногах добрел до ямы и умоляюще посмотрел на Тома. После первого вопроса задавать второй было страшно и, как казалось Бешеному Уилки, бесперспективно. Все равно произойдет то, что должно произойти. Ему сейчас хотелось только одного – жить. Догадка о том, что его привезли на место, которое он всего лишь час назад покинул, наводила на мысль о скорой смерти. Но если эти двое знали, куда его нужно везти, зачем не прикончили по дороге? Или им нужно устроить показательную казнь?..
Бешеный Уилки был готов рассказать все, что угодно. Позади него зияла темнотой и пахла гнилью и нечистотами яма, перед ним человек, которого он не знал, но от этого становилось только страшнее.
– Не нравишься ты мне… босс залитых лунным светом улиц… – пробурчал Том, взгромоздившись на капот «Шевроле» вместе с ногами. – Авторитетных людей не чтишь, не ведаешь, что творишь. Видно, отжил ты на этом свете…
– Да что я сделал? – взмолился Бешеный Уилки.
– Что же ты так быстро честь потерял? – Том оскалился, отчего ситуация для Бешеного Уилки стала выглядеть еще более ужасно. – Сопляк ты, а не босс. За честь свою подыхать нужно, в рожу врагу плевать, кровью захлебываться, но быть верным до конца. А ты что творишь? Плачешь. В слезах ли твоих дело, салага? Если я тебя решу кончить, то твои слезы здесь не помогут. Зачем же брюхом землю шлифовать?
Бешеный Уилки замолчал, но его левая нога дрожала в колене. Он старался совладать с этой собачьей дрожью, но ничего не мог поделать. От унижения и обиды за свою немощь он залился краской и опустил глаза.
– Том, он сейчас боты закусит или обмочится… – тихо заметил Майкл, стараясь не спугнуть царящую атмосферу.
– А ничего страшного. Пусть мочится, – разрешил Том. – Он же не боялся кейс из моих рук рвать. Ему тогда мочиться нужно было. А он настолько туп, что даже бровью не повел, когда мои деньги присваивал. Щенок, ты слышишь? – Том повысил голос. – Я к тебе обращаюсь! При слове «щенок» ты, сука, должен уже хвостом пыль поднимать. Потренируемся. Ну-ка, встать на четыре кости…
Бешеный Уилки в надежде, что ослышался, посмотрел на вора.
– На колени, сука!..
Уилки рухнул на четвереньки как подкошенный.
– Вот так и стой, пока я с тобой разговаривать буду. Так, я продолжаю. Бояться меня тебе нужно больше, чем копов. Копы тебя просто за решетку определят, а вот я тебя обязательно грохну.
Бешеный Уилки хотел говорить, но говорить боялся. Кто знает, что будет, если он откроет теперь рот без разрешения.
– Двум богам служить нельзя, знаю… – проговорил Том, рассматривая свои ладони. – Тут или честь продавай, или деньги. Ты выбрал первое. Так что не обижайся. Где деньги? Только быстро. Капот холодный, а стоять мне лень…
Полчаса прошли быстро. Простреленная рука Бешеного Уилки, разбитый нос, сломанное ребро – все говорило о том, что о деньгах он ничего не знает. След вора, который еще полчаса назад проступал на земле, заносило пылью.
Майкл посмотрел на Тома, и ему самому стало страшно. Тот был серее тучи. Сдвинув брови, он рассматривал свои руки. Глубокие морщины рассекли его лоб, сойдясь на переносице. Майкл уже давно не видел приятеля в таком состоянии.
– Поехали, – жестко бросил Том и соскочил с капота.
– А с этим уродом что делать?
Том молча подошел к продолжающему стоять на четвереньках и истекающему кровью Бешеному Уилки и ногой столкнул его в яму. Он не сказал ему ни слова, прекрасно зная тип этих людей – тому сейчас проще исчезнуть из города, нежели рассказывать всем, что произошло. Том знал, что ему подписан смертный приговор, но задерживаться в Нью-Йорке он не собирался.
Бешеный Уилки, сидя в зловонной яме, дождался, когда стихнет звук двигателя отъехавшей машины, и, пачкая в дерьме и гнилой капусте одежду и руки, стал выбираться наружу. Это получилось у него только с третьей попытки.
А в это время Том и Майкл, выехав с пустыря на дорогу, увидели полицейский «Форд», развернувшийся за ними и начавший погоню. Вероятно, копам показался подозрительным визит дорогостоящего джипа в захолустье, контролируемое преступным деятелем по кличке Бешеный Уилки.
– Этого еще не хватало, – выдавил Том.
– Они включили сирену, – сообщил Майкл, словно Том был глухой и сам услышать это не мог.
Вытянув пистолет, Том положил его рядом с консолью и добавил газа.
Как пилот конюшни «Феррари» на Гран-при Италии, Том яростно вертел рулем, петляя на коротких отрезках асфальтированных дорожках дворов. Визжали, распугивая редких прохожих, колеса, ревел двигатель новенького «Шевроле». Была машина полиции, которая следовала за ним, словно сцепленная аварийным тросом. Едва Том уходил за поворот, как спустя мгновение в зеркале заднего вида снова появлялась «цветомузыка» на крыше машины копов. Мощность «Шевроле» была явно на порядок выше, чем у «Форда», но в погоне во дворах это преимущество терялось. В том, что копы не даром получают зарплату, Тому приходилось убеждаться уже не раз, поэтому он сейчас искал единственно правильный выход из сложившейся ситуации. Этим выходом был выезд из двора.
Строители Нью-Йорка, стараясь поселить как можно большее количество народа на как можно меньшую площадь, потрудились на славу. Асфальтовые дороги от дома к дому не превышали тридцати метров, но ни одна из этих дорожек не имела продолжения, которое выводило бы на оживленную трассу. Том чувствовал, что проигрывает. Это чувство усилилось, когда он увидел, что из салона «Форда» начинает по пояс высовываться коп. Что за этим последует, знает каждый, кто хоть раз пытался убежать от полиции.
– Расстреляют они нас… – обреченно прохрипел Майкл, повернувшийся лицом к преследователям.
Предупредительного выстрела не последовало. Сам выстрел был, но предупреждением это можно было назвать лишь с большой натяжкой. Очередь из дробовика разнесла вдребезги заднее и лобовое стекло. Одна из дробин раскрошила зеркало, вторая разорвала рукав куртки Тома.
– Вот гады! – захрипел Майкл, вынимая из-под куртки «беретту». – Зачем стрелять, откуда им знать, что мы опасны для общества?!
– Убери пушку!.. – захрипел Том, в очередной раз выкручивая руль.
– Они завалят нас!
– Я сказал – убери!
Дернув машину влево, Том увел ее от следующего выстрела. Дробь, словно злой рой пчел, просвистела, обгоняя «Шевроле», и глухо ударила в борт стоявшего на дороге «Крайслера». Она прошила его, как картон. Внутри раздался какой-то треск, потом – грохот, и, уже проехав мимо, Том почувствовал, как джип бросило в сторону…
Страшный разрыв разметал останки «Крайслера», словно это были листы картона…
Ударной волной в «Шевроле» выбило остатки заднего стекла, и сейчас Майкл ругался, пытаясь извлечь из-за воротника кубики каленого стекла.
После того как машину отбросило в сторону и ударило о стоящие контейнеры с мусором, Том выровнял «Шевроле» и посмотрел назад. Некоторое время был виден только столб огня, но еще секунда, и…
Из оранжевого пламени и черной копоти, перемешанных, как узоры на платье цыганки, вылетел все тот же «Форд». Человек рядом с водителем как ни в чем не бывало снова стал высовываться из окна.
– Упрямые… – усмехнулся Том.
Следуя по дорожкам – перескочить бордюры по причине их высоты не представлялось возможным – обе машины стали заходить уже на третий круг, как на том самом Гран-при. Том понимал, что у него совсем нет времени. Копы наверняка уже связались с коллегами. Сейчас на место гонки прибудет пара автомобилей, и три машины в считаные секунды загонят «Шевроле» в тупик, как белку на дерево.
Еще один выстрел – и Майкл согнулся, яростно выругавшись. Одна из дробин рассекла ему скулу и ударилась в переднюю панель. Спидометр, последний раз махнув стрелкой, упал на «ноль».
Стрелок в «Форде» вновь приложился щекой к металлическому прикладу. Том понял, что третьего шанса судьба им дать не сможет. Нет, сможет, конечно, на то она и судьба, но не слишком ли шикарно это станет для тех, кто над ней постоянно издевается? Нет, третьего шанса не будет…
Том увидел улочку, дома на которой стояли на расстоянии пяти метров друг от друга. Дороги между ними не было, но проехать шанс был. Это был тот самый последний шанс, которого не дано…
Прикинув расстояние между машинами, Том до упора нажал педаль подачи топлива. Словно дождавшись этого, «Шевроле», прыгая, как мустанг, помчался в просвет между домов…
Когда полицейский, сидящий за рулем «Форда», направил машину за джипом, было еще не поздно затормозить. Он понял, что ошибся, войдя в коридор, когда вместе со стеклами и резиновыми прокладками окон внутрь салона вломилось тело полицейского, появившегося перед самым капотом.
Водитель ударил по тормозам, но было поздно. Он стоял в двадцати метрах от выезда, с заглушенным и парившим двигателем. Боясь обернуться назад, полицейский чувствовал, как по голове и шее медленно стекает кровь и ошметки мозгового вещества его товарища. Он совершил ошибку.
*
«Шевроле» вспыхнул, как факел.
Том и Майкл, заслоняясь руками от жара, сделали несколько шагов назад. Через минуту никакая экспертиза не сможет доказать того, что в этой машине во время погони по дворам Нью-Йорка находились именно они. Никто вообще ничего не сможет доказать.
– Проклятье… – пробормотал Майкл, глядя на пожар. – Двадцать пять тысяч баксов.
– Пожалел козел капусту, – зло бросил Том. – А ты что, подлатать его хотел? Еще не поздно. Дыры пластилином замажь, стекла вставь – опять новый будет.
– Да нет, это я так, к слову…
– К слову – нам убираться пора.
Десять минут назад они въехали в лесополосу у города – ту самую, из которой выехали получасом ранее, и облили машину бензином. Действовали они торопливо и сообща. Если бы их кто-нибудь обнаружил за этим занятием, расплаты за кровь полицейского им было бы не миновать. «Шевроле» пылал, как юная девственница на иезуитском костре, – он чуть не плакал от боли.
Возвращались пешком, молча пересекая оживленные улицы.
– Что ты молчишь? – спросил Майкл. – Поговорили бы хоть чуток. Как будто один иду…
Том сделал еще несколько шагов и спросил:
– Майкл, а тебе жаль того парня?
– Которого? – не понял тот.
– Которого по машине копов размазало?
– Полицейского?! – возмутился Майкл. – Я бы его сам, гада, пристрелил, да ты не дал! Уши бы ему отрезал с удовольствием, а ты спрашиваешь – не жалко ли…
Некоторое время они шли молча. Прогулка по спальному району Манхэттена была Тому необходима. Ему нужно было провернуть в голове все случившееся с самого начала. И понять, что произошло и отчего случился сбой.
В кармане Майкла запиликал телефон. Он вынул трубку, приложил к уху. Ответил: «Понятно» – и уложил телефон в карман.
– Что такое? – спросил Том, хотя догадывался, какой будет ответ.
– Бешеного Уилки нашли в лесополосе.
– И что он говорит?
– Ничего не говорит. Он рычит и стреляет во все, что движется в радиусе километра от него. Ребята говорят, он уже снарядил целую экспедицию для твоих поисков, – Майкл поиграл желваками на скулах. – Босс, тебе бы уехать куда-нибудь на пару дней, а?
Три дня Том провел в пустующей по ночам квартире проститутки Колли, в Бронксе. А на четвертый день его черный «Мерседес» въехал на стоянку у кафе «Сингл» на 10-й авеню. Ему позвонил Майкл и сказал, что Бешеный Уилки собрался в Мексику.
В Мексику собираются в двух случаях. Когда желают замести взятый полицией след или запустить в работу большую сумму денег. Не нужно было быть провидцем, чтобы догадаться – Бешеный Уилки пытается одним выстрелом убить двух зайцев. Но без достаточной суммы он вряд ли рискнул бы покинуть Нью-Йорк, даже если бы за ним охотилось ФБР.
Глава восьмая
Выбора не было. Бежать приходилось туда, куда вел коридор. Макарову стало казаться, что весь подземный город состоит из коридоров и приращенных к нему, как почки на ветках, комнат. Километры коридоров представлялись ему, хотя он не прошел сейчас и пяти сотен метров, сотни комнат, хотя он видел не больше десятка. Город словно расползался ветками метро, и хотелось ему сейчас одного – добраться до кольцевой, чтобы понять, в конце концов, где он находится и куда идти, чтобы не нарушать законы логики. Но пока он оставался жив не благодаря логике, а вопреки ей. Стечение обстоятельств – вот что было причиной того, что Макаров еще имел возможность передвигаться и думать. С мыслями этими, полными отчаяния, он забросил свое тело в очередной поворот и не удержался. На этот раз не было никакого коридора, была крутая лестница вниз, а посреди нее – бегущие один за другим двое из команды Гламура.
Единственное, что было сейчас на стороне Макарова, это неожиданность и то, что он был наверху лестницы. Обрушив себя с верхней ступеньки всем телом, Макаров сокрушительным ударом справа пробил первому в подбородок. В последний момент тот успел среагировать, но его реакции хватило лишь на то, чтобы слегка развернуть лицо…
Молниеносно развернувшись, словно ветряная мельница во время урагана «Эльза», Макаров, уже валясь вниз и не будучи в силах справиться с кинетической энергией своего движения, вонзил апперкот слева по телу второго.
Все трое, как кули, повалились вниз, считая ступени своими коленями.
Если удар по первому получился слегка смазанным и пришелся не точно в подбородок, а в скулу, то со вторым все получилось просто идеально. И без того задыхающийся от собственного кашля боец – видимо, он был не совсем здоров, хватая побелевшими губами воздух, отлетел в стену, а потом понес свое тело вниз. О том, чтобы сопротивляться, он даже не помышлял.
Треск разбитого дверного стекла затылком первого заставил Макарова вскочить и обернуться в сторону большей угрозы. Как он и предполагал, парень оказался из числа бывалых. Удар он держал со знанием дела. В одно мгновение пришедший в себя боец отшатнулся от стены, на которую ему пришлось отлететь, и рывком двинулся на врага…
Дважды нырнув к поясу врага, Макаров прослушал над своей головой два отрывка из похоронного марша. Руки противника свистели в воздухе, как у дирижера оркестра. Ни под один из этих ударов попадать не хотелось.
Досада от промахов у бойца перемешивалась с пониманием того, что он остался один.
Ххы!.. Хы!.. Хха!..
И тот и другой были хороши. Умение нырять под удары и отшатываться в сторону позволяло противникам некоторое время тратить энергию вхолостую. Но замкнутое пространство лестничной клетки, по площади вдвое меньше стандартного ринга, заставляло обоих драться по правилам старинной дуэли, где исключена возможность отхода и смены позиции. Макаров уже дважды получил по корпусу, и однажды рука бойца скольжением прошлась по темени.
Боли не было. В кровь выбрасывались такие дозы адреналина, что самочувствие, казалось, наоборот, улучшилось. Было лишь желание смести со своего пути врага. Макарову нужно было вниз, перед бойцом же стояла задача обратная.
В любом случае эта стычка закончилась бы быстро. Это не арена Колизея, где можно убивать друг друга до вечера. Это коридор странного подземного города, где подобные встречи проходят, видимо, очень редко. Если проходили вообще до появления Макарова. Еще в годы своей курсантской молодости Макаров славился тем, что одним своим прямым правым мог превращать любой греческий профиль в монгольский фас. Когда соперники знают друг друга, они всегда ждут от противника коронных подлостей. И все знали, что опустить перед Макаровым на средней дистанции левую руку означает одно – вспышку в глазах, которая исчезает лишь после того, как к носу подносят вату с аммиаком. Справа открыться было можно. Макаров не был силен в ударах левой. Но открываться перед ним слева…
Едва Макаров увидел перед собой открытую левую половину лица противника, он подумал, что нужно попробовать ударить… Но подумал он уже после того, как рука сама определила точку поражения. Безвольно откачнувшаяся голова бойца подсказала, что он уже не боец. Он валился на пол. С выбитым духом, уходя надолго, далеко и смиренно.
Проход был свободен. Не желая вхолостую терять энергию для разворота к лестнице, Макаров хлестко приложился к скуле еще не опустившегося на пол боевика Гламура. Вот теперь можно спускаться.
*
Когда кабина качнулась и прозвучала трель, напоминающая о том, что кабина спустилась до заказанного этажа, Левша убрал Кори за спину и поднял руку, направив пистолет в шов между створками.
Дверцы мягко и быстро поехали в стороны. Рядом с кабиной, дожидаясь этого момента, стояли двое. Повернувшись лицом друг к другу, они о чем-то говорили и оборвали свою беспокойную беседу тогда лишь, когда увидели Левшу.
– Поздно, – бросил Левша, увидев, как руки двоих охранников Гламура схватились за рукоятки закрепленных на поясах пистолетов.
Он нажал на спуск, быстро перевел оружие к другой голове и снова нажал на спуск. Кабина и пространство перед ней тут же покрылось сгустками красного цвета.
Кори простонала и, сдирая с плеч Левши рубашку, поползла вниз.
– Самое время!.. – выкрикнул Левша, разворачиваясь и подхватывая ее на руки. Раздумывая, как поступить, он закинул ее легкое тело на плечо.
– И куда теперь?! Кори! Кори! Очнись, дорогая, все, на что я надеялся, была твоя подсказка!
Но девушка вступать в разговор не торопилась. Оглядываясь, как загнанный вор, Левша бросился не к огромным дверям, к которым вел выложенный на мраморе пола узор, а в сторону. Там, в закутке перед похожей на вахту стойкой, скрывалась в темноте надежда на укрытие. Однако, вбежав в эту пустоту, Левша оказался снова перед дверью.
– Да чтоб вы все провалились, суки, со своими коридорами и дверями! – взревел он, слыша шаги за дверью и вскидывая «беретту».
Дверь без труда открывалась ручкой и не была заперта. Однако тому, кто торопился, зачем-то понадобилось выбивать ее с разбега.
Левша дождался, пока появится объект для поражения, и прицелился, когда дверь распахнулась, в то место, где предположительно должна была находиться голова кого-то из бесчисленного войска Гламура.
Он нажал на спуск, «беретта» дернулась в его руке, выбросила гильзу, а пуля пробила стальную лестницу.
Макарова спасло только то, что он падал на дверь, а не открывал, стоя на ногах. Перекатившись, он вскочил и коротко размахнулся.
– Макаров?!
Рука, посланная в голову Левше, изменила направление. Но удержаться на ногах Макаров уже не мог. Его развернуло, и он по инерции полетел в угол «ниши».
– Макар, жив!..
Поднимаясь и держась за ушибленное колено, тот осмотрел новый гардероб Левши.
– Что это за телка у тебя на плече?
– Это Кори.
– Я вижу, что Кори. Зачем ты ее таскаешь с собой?
– Это секретарша Гламура.
– Так сними ее с плеча и посади в угол. Придя в себя, она подумает, что видела страшный сон.
– Она такая же жертва Гламура, как и мы с тобой!
– Тогда познакомь нас, – схватив Левшу за руку, он повел его к большим стеклянным дверям.
– Это невозможно, она без сознания.
– В меня ты стрелял, а ей, наверное, врезал?
– Нет, она просто немного расстроена.
Рванув на себя двери, Макаров увидел широкий проход, заканчивающийся другими большими стеклянными дверями.
– Могу поспорить, Левша, архитектор этого города страдал агорафобией.
– Это что такое?
– Боязнь открытого пространства. Такого количества дверей я не видел за всю свою жизнь.
Левша на ходу положил руку с пистолетом на плечо Макарова.
– Я рад, что мы снова вместе…
Не поворачиваясь, Макаров похлопал Левшу по плечу.
– Ты спрашивал ее о нашей девушке? Она знает что-нибудь о Рите?
– Не успел. Потому и ношу с собой, чтобы спросить. Макаров…
Тот распахнул вторые двери. На этот раз проход широкий был, но вместо дверей в стене зияла пастью широкая арка. Внутри помещения были видны какие-то технические конструкции, предназначение которых было неясно.
– Макаров?
– Да, я слышал, ты хотел что-то сказать. Говори.
– Макаров, – Левша кашлянул и поправил на плече девушку. – Макаров, мы в Нью-Йорке.
– Это очень хорошо, – пробормотал тот, заходя и осматриваясь. – Сейчас вызовем такси и прикажем отвезти нас в отель «Хилтон»… Левша, это очень похоже на систему очистки воды… – Поднырнув под широкую трубу, он несколько раз повернулся. – Это похоже на систему очистки океанской воды.
Левша поднял голову. За переплетением труб и поддерживающих конструкций потолок был едва виден. Высота его была не меньше двадцати метров. Само же помещение было чуть меньше футбольного поля. У стены справа размещался пульт управления, похожий на тот, каким управляют на заводах операторы станков с автоматическим управлением.
– Вход сюда свободный. Оно и верно. Кому понадобится повреждать устройство, питающее его питьевой водой, – прокричал сквозь шум компрессоров Макаров. – Здесь можно укрыться. Наверх! И не урони девочку!
Взобравшись на второй этаж труб и воздуховодов по лестнице, они нашли место, находясь в котором, можно было оставаться незамеченными и в то же время наблюдать за всем, что происходит внизу.
– По крайней мере есть возможность перевести дух и подумать, – вздохнул Макаров, садясь и вытягивая ноги. – А то, знаешь, последние два часа я даже не присел… Кури, я сегодня богатый, – и он протянул Левше пачку.
– У меня свои, – и Левша выбил сигарету из своей.
– Наша жизнь меняется к лучшему.
Левша посмотрел на Макарова. Оба рассмеялись. Здесь это можно было делать, не боясь привлечь внимание. На втором этаже рядом с ними работал компрессор.
– Эй… – Левша вдруг толкнул Макарова и стал мять окурок об одну из балок.
Поняв, что происходит, Макаров тоже потушил сигарету.
В машинный зал входило пять человек. Позади них, держа в опущенной руке пистолет, шел Гламур.
Он что-то приказал, нервно поведя стволом, и один из вошедших – единственный, кто был в белом халате, бросился к пульту управления. Через мгновение послышался тяжелый стон двигателя и шум, похожий на тот, который издает, останавливаясь, вентилятор.
Наступила оглушительная тишина. Левша и Макаров, прижавшись к стене, слышали только скрип высоких армейских ботинок четверых спутников Гламура.
Несмотря на то что оба внутренне были готовы к появлению гостей, услышав этот скрип, они напряглись и посмотрели друг на друга, словно говоря: «А ты не верил…» Они предполагали, что рано или поздно преследователи все-таки появятся на этом участке, но не рассчитывали, что это произойдет так скоро. Мысли метались в голове Макарова, как чайки над переполненным рыбацким тралом. Первое, что ему пришло в голову – стрелять сразу, едва первый из визитеров появится под ними. Но, посмотрев на Левшу, он расслабил сжимающую пистолет руку.
Сквозь частую решетку, на которой лежал, он видел всех шестерых, разошедшихся по залу и заглядывающих за каждое препятствие. Все, за исключением человека в белом халате, были вооружены. Одеты разномастно, из чего Макаров заключил, что для осмотра и этого помещения Гламур набрал первых попавшихся на глаза. Двое в камуфляже песочного цвета, двое – в черной форме. Сам Гламур был в белой рубашке, черных брюках и мягких мокасинах. Пока никто из них не произнес ни слова. Но о чем им было говорить? Задача поставлена – обнаружить двоих беглецов. Обнаружив, задержать. И понятно, что если их до сих пор не обнаружили, то и говорить об этом нет смысла.
Левша и Макаров боялись пошевелиться. В «кармане» второго этажа, где они находились, было столько пыли, что любое движение могло вызвать мчащийся вниз поток. И даже щепотка упавшей на чисто вымытый белоснежный пол машинного зала сухой грязи могла выдать их нахождение в одно мгновение. А сейчас это худшее, что могло случиться, потому что люди Гламура и он сам скорее искали следы пребывания здесь беглецов, нежели их самих. В холле лифта – два трупа. Значит, или Макаров, или Левша там побывали. Но Гламуру было известно заранее то, что не было известно Левше и Макарову – дорога отсюда ведет в машинный зал. То есть в тупик. Если в зале нет намеков на появление кого-то из них двоих, значит, для бегства была использована другая дверь. И теперь Гламур хотел в этом убедиться…
Эти люди внизу до сих пор не перебросились ни единым словом. Лишь взгляды, понятные им. Никакой информации, которая могла бы натолкнуть Левшу и Макарова на правильные последующие действия. Один из боевиков чиркнул взглядом по решетке. Макарову на секунду показалось, что это не человеческий взгляд, а лазер, разрезающий его тело вместе с металлом ячеистого перекрытия.
Они были в зале уже пять минут и не спешили подниматься. Левше эти минуты показались вечностью. Вместе с тем, наблюдая за их действиями, он стал все больше и больше убеждаться в том, что, выбирая укрытие, они с Макаровым оказались правы. Было бы глупостью думать, что человек может прятаться там, где он сейчас находится. Беспредельной глупостью. Макаров смотрел сквозь ячейки решетки в лицо Гламура и пытался прочесть его мысли. Ему казалось, что Гламур рассуждает так же, как в его положении рассуждал бы он, Макаров. Мишени рассредоточились по залу. Самое время вести отстрел. Известно, что для Макарова или Левши это проблемой не станет. Но никто не стрелял. Поэтому Гламуру хотелось уйти из этого неинтересного для поиска помещения и броситься в другие.
– Мистер Блэйк, их здесь нет, – робко сообщил человек в белом халате – мужчина лет сорока пяти на вид, в очках. Он тер ладошки, похоже на то, как если бы намыливал руки, и выглядел затравленным. Видимо, это была его зона ответственности, его рабочее место, и ему не хотелось, чтобы беглецов нашли именно здесь.
– Тебя никто не спрашивает, – отрезал Гламур, обводя взглядом конструкции над своей головой.
Это был не тот Гламур, которого помнили Левша и Макаров. Сейчас перед ними стоял не беспомощный, полный сарказма и глупостей, избалованный цивилизацией и никак не могущий повзрослеть подросток. Это был расчетливый, холодный делец.
Макаров побледнел от ужаса. Лежащая за его спиной девушка шевельнулась.
Он посмотрел на Левшу. Тот на мгновение закрыл глаза, показывая, какие неприятные ощущения сейчас испытывает. Стоило Кори кашлянуть, все закончится скоро.
«Какого черта вы не уходите? – запаниковал Макаров. – Или поднимайтесь, или валите отсюда побыстрее!..»
Кори, потянувшись, ткнула его каблуком в спину.
Словно чувствуя кровь, Гламур убираться не торопился. Но не хотел по какой-то причине и подниматься на второй этаж конструкции.
– Мы осмотрим второй этаж, босс? – спросил один из одетых в черную робу, вооруженный «узи» боец.
Гламур повернулся к нервному, похожему на доктора Айболита, технику.
– Ты можешь заставить конструкцию двигаться?
– Да, конечно. Время от времени это необходимо делать, чтобы…
– Меня не интересует, зачем это нужно делать, – прохладно отозвался Гламур. – Двинь ее!
– Но я хочу предупредить, что в этом случае включится компрессор и в движение придет только часть конструкции второго этажа. Поворачивая, мы меняем фильтры…
– Так поверни.
Макаров посмотрел на Левшу. Тот разыскивал рядом с собой шарниры или группу подшипников, отвечающих за движение части конструкции относительно ее основания.
Короткий стук заставил Гламура поднять голову и прищуриться.
Кори, опершись руками о пол, села и стала смотреть вокруг себя. Но она занималась более глобальными поисками – она пыталась найти себя.
– Включай, – приказал Гламур, не отрывая тем не менее взгляда от решетки.
И в тот момент, когда завыл двигатель, Кори посмотрела на Макарова и, поджав под себя ноги, громко прокричала:
– Где я?!
Левша услышал обрывки фраз, которые Гламур бросал технику.
Наклонившись к Кори, он повалил ее на пол и зажал рукой рот. Полминуты в помещении висела такая тугая тишина, что о нее можно было точить бритву.
Кори пыталась вырваться из-под Левши, но он, навалившись всем телом, не давал ей возможности ни крикнуть, ни шевельнуться.
– Включай! – приказал Гламур.
Левша отпустил задыхающуюся Кори, и она прокричала во весь голос:
– Чертов придурок, ты чуть не задушил меня! Кто этот тип?
Гламур махнул рукой в сторону техника, и тот снова выключил двигатель. Пока затихал вентилятор, Левша успел зажать рот Кори ладонью.
– Еще раз заорешь – сброшу вниз…
И снова – тишина.
«Это паранойя, воистину – паранойя, – подумал Макаров. – Гламур болен. Всего-то делов – пустить наверх двоих. Через пять секунд начнется перестрелка. Или не начнется. Но он доводит себя до мучительных экзальтаций, они нужны ему, он ими питается…»
