Текст книги "Остров. Остаться людьми. Тетралогия (СИ)"
Автор книги: Вячеслав Денисов
Жанры:
Прочие приключения
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 54 страниц)
– Нам пора идти, – заметил Левша.
Полчаса они углублялись в девственный лес. «Нет сомнений, что кто-то уже болеет, – думал Левша. – Кого-то цапнуло насекомое, кто-то поранил кожу… Черт с ним со всем! Добраться бы до лагеря… Там Донован… Думаю, они с Макаровым уже вернулись…»
Пластина. Она не давала ему покоя. То, что знал он, не знала Патрисия. Лучше ей пока вообще не говорить. Иначе тетка сойдет с ума от непоняток и переполошит остальных.
«Боже правый, – мысленно произнес Левша и заметил, что в последнее время упоминание черта и бога у него стало чередоваться. Раньше он бога вообще не упоминал за ненадобностью. – Филиппины… А если она ошиблась?..»
Через пять минут новая мысль вспыхнула, как пламя из ствола пушки:
«На острове этом бойся!»
Он встал как вкопанный, и в спину ему, ойкнув, тут же уткнулась Катя.
– На острове этом… – Он повернулся, глядя куда-то через плечо девушки. – Ну конечно… Какие могли быть знаки препинания четыре тысячи лет назад…
– Левша?
Обойдя ее, он побежал в хвост колонны. Разыскав Патрисию, вцепился ей в руку.
– Мадам, ответьте… Вот эта фраза, что вы прочитали на пластине… Это завершенное по смыслу письма того племени предложение или могло быть продолжение?
– Ита не знали точек и запятых, юноша, – наклонившись, Патрисия привычным для всех астматиков движением наклонилась и уперлась руками в колени. – Пластина сломана… Если бы на материке спросили у человека, вам ее передавшего, где вторая часть ее, тогда, быть может, я смогла бы вам сказать, чего боялись ита четыре тысячи лет назад.
Минуты пронеслись перед глазами Левши в обратную сторону. Ход времени был нарушен. Вот он стоит, и мимо него проходит Артур. Под ногой его раздается треск…
Треск!
Развернувшись, он свистнул. Люди, как зомби, остановились.
Снимая автомат с плеча, Левша двинулся в голову колонны. Не доходя до Артура несколько шагов, он швырнул ему в руки автомат.
Все молча ждали продолжения этого странного эпизода в цепи не менее странных, нескончаемых эпизодов.
– Видишь холм? – спросил Левша, указывая рукой на кочкой поднявшиеся в миле от них пальмы. – Переведешь людей через него, и через полтора часа вы будете на берегу. Там живут культурные, воспитанные люди. Раздевать и привязывать вас они не станут. Я вернусь позже.
Развернувшись, он молча пошел назад.
– Эй!
Левша остановился.
– Возьми.
И в сторону Левши полетел нож. Прокрутившись в воздухе, он беззвучно вошел в землю по рукоятку в нескольких сантиметрах от сандалий Левши.
– Все это время он был при тебе?
– Ты хотел спросить, почему я им до сих пор не воспользовался?
– Пусть так.
– Потому что я поверил тебе, приятель. Ты не из Их компании.
Наклонившись, Левша поднял нож и, перекинув в ладони, пошел прочь.
– Левша!
Ему пришлось снова остановиться.
– Я с тобой… – Запыхавшись, Катя посмотрела на него и оглянулась.
Артур отвернулся и направился в сторону холма. Следом за ним, словно заговоренные, двинулись люди.
– Мсье, не потеряйте ее, – бросила напоследок Патрисия. – Меня вы лишите чести культуроведа, а себя достатка.
– Я вам обещаю.
– Что она сказала? – спросила Катя, когда они и группа потеряли друг друга из виду.
– Пожелала нам удачи.
– Что-то долго она это делала.
– Французы многословны, малышка.
Солнце встало над островом и замерло. Через минуту оно потеряет равновесие, и день начнет обратный отсчет.
*
Левша не верил своим глазам. С каждой минутой сгущались сумерки, и происходило это так естественно, словно именно сейчас, средь бела дня, солнце и должно исчезнуть с горизонта. Он пытался разглядеть океан, чтобы понять, куда делся еще недавно стоявший над его и Катиной головой ослепительный диск, но лес загораживал вид на воду, как стеной. Ясно было одно – темнеет. Примолкли попугаи, мартышки перестали бесноваться. И где-то уже подала голос лягушка.
Катя была поражена не меньше Левши, но она не связывала, как он, исчезновение с неба солнца с обстоятельствами, которые это исчезновение должно было неминуемо повлечь…
– Бежим, поторапливайся, малышка!..
По лицу Левши она поняла: происходит что-то неладное. Он схватил ее руку и вместо объяснений потянул за собой. Она узнала дорогу – к водопаду.
– Что происходит? – кричала она, стараясь бежать быстро и наступать так, чтобы не подвернуть ноги. – Отчего это мы вдруг побежали?
Он не отвечал, и это Катю тревожило.
И вдруг на бегу, обливаясь потом, она почувствовала, как холодеет. И не горячий, как в сауне, пот льется по спине ее, а вода из только что вынутого из холодильника стакана…
– Ты думаешь, они здесь?..
– Они всегда там, где темно! Черт возьми, такое впечатление, что здесь кто-то включает и выключает свет!..
Лоскут водопада уже показался, Катя видела медленно падающую с его верхней точки воду. Они заходили со стороны озера, с низины.
Услышав за спиной треск, она закричала.
– Дьявол! – вырвалось у Левши. – Они нас засекли!..
Через минуту стремительного бега к воде она обернулась, и сердце ее сжалось от ужаса: за ними торопливо, иноходью бежали пятеро или шестеро тварей.
– Левша!..
– Я знаю…
Катя задыхалась от ужаса. Как-то раз, во время пожара в их офисе на Малой Воздвиженке, не желая выходить в охваченный пламенем коридор, она разбила стекло стулом и шагнула навстречу страху.
Все, что ее тогда отделяло от него, были шестьдесят метров высоты и выступ на стене шириною в тридцать сантиметров. Перед лицом, едва не касаясь его, двигалась стена дыма, позади трещала, корчась в огне, мебель. И спина горела от холода камня. Ощупываемая ветром, Катя ждала мгновения, когда ее отнимет от стены и начнется последний в ее жизни полет. Через полчаса пожар удалось смять, она выстояла, но для того чтобы снять ее от стены, точнее сказать, – отодрать, понадобились двое спасателей и переговорщик. Ей всего-то нужно было сделать шаг в сторону и войти в окно. Но она не могла заставить себя сделать это. Потом в течение двух недель талантливый психоаналитик и педик Дмитрий Альбертович выводил ее из состояния растения. Катя хорошо помнит и тот пожар, и тот страх, что сковывал ее ноги на двадцатом этаже здания. С тех пор у нее фобия на небольшого размера площадки, и даже когда приходится подниматься на лифте, она вцепляется в поручень внутри кабины обеими руками.
И вот наступил час, когда все повторилось. Перед ее лицом вновь стена хотя и не дыма, а водной взвеси, но такого же медлительно отвратительного, и казалось ей – сунь в стену эту руку, и кто-то невидимый затащит ее внутрь и умертвит…
Все повторилось, с небольшой разницей. Теперь рядом с нею мужчина. Левша, когда они добежали до падающего потока воды, схватил ее за руку и завел под струю. Грохот воды, поток перед лицом, а за спиной – холодная стена. Не видно, что происходит снаружи – это плохо, но неудобство это компенсировалось тем, что и их не видно.
Левша понял, что оказался прав, когда они зашли за водопад. Это было единственное место, где можно остаться незамеченными…
Он держал Катю за руку. Ее дрожь мешала ему сосредоточиться. Временами дрожь переходила почти в агонию, и он боялся, что она соскользнет. Позади – стена из камня. Перед ними, в метре – стена испарений. Левша и Катя в одно мгновение покрылись влагой, ступив в нишу меж скользким от воды камнем и похожей на шевелящуюся занавесь водой.
Еще одно обстоятельство тревожило Левшу больше, чем дрожь женщины. На стене между ними, зацепившись конечностями и замерев, сидел скорпион. Был он таких размеров, что, разгляди его Левша сразу, он бы вряд ли решился здесь прятаться. Величиной с ладонь и слившись черным телом с камнем, он уже дважды шевельнул хвостом. Левша видел жало, на кончике которого застыла капля, и казалось ему, что это капля не воды, а готового к применению яда. Левше достаточно было скосить взгляд, чтобы увидеть его на уровне своего лица. Женщине для этого нужно было поднять голову. Быть может, только это пока спасало их обоих. Трудно предположить, что случится, когда Катя увидит это членистоногое. Истерический крик, во всяком случае, прозвучит обязательно. Скорпиона он заметил случайно. Уступая место Кате, он сделал шаг вправо, обернулся, чтобы завести ее за испарения, и в тот момент, когда голова его почти коснулась стены, увидел перед собой это чудовище. От неожиданности он сжал руку женщины так, что та вскрикнула. «Прости», – шепнул он ей, прижимаясь к стене и холодея от ужаса.
Больше всего Левшу беспокоило равнодушие скорпиона. Черт его знает, что у него в голове или том месте, которым он думает. Может, прицеливается, сука…
– Молчи, малыш, – прошептал он Кате в ухо. – Им не найти нас здесь… Это не люди, это твари…
Они стояли меж падающим потоком и каменной стеной, в полумраке ниши.
Левша не видел, что происходит вокруг, он ничего не слышал, кроме грохота водопада, а потому чувствовал себя, словно загнанный в тупик сворой кобелей подросток. Первые десять минут он изнывал от желания сунуть голову в стену мчащегося вниз потока воды, оказаться снаружи и осмотреться. Но всякий раз, когда желание становилось почти непреодолимым, он заставлял себя представлять следующее: он высовывает голову… И видит перед собой десяток харь… смотреть на которые психически здоровому человеку… Нет, он подождет. Он здесь сутки простоит, если понадобится… Они не могут искать их здесь весь день!
Через полчаса стояния, когда мышцы стало сводить судорогой от холода, а лицо Кати покрываться какой-то глянцевой синевой, Левша стал размышлять над тем, что делать, если все произойдет с точностью до наоборот. Вот сейчас, именно сейчас, когда стена водных испарений перед ним девственно непорочна, она вдруг в одно мгновение заклубится, и в пространстве меж стеной и паром возникнет голова одного из Них?
Катя потеряет сознание и полетит вниз – это обсуждению даже не подлежало. Она и без того на грани… Он, конечно, полетит вместе с ней, потому что она вот уже несколько минут вцепилась в его руку мертвой хваткой, и расцепить пальцы ее можно только ломом.
И тогда – все…
«Как заставить время лететь и не думать о холоде?..»
В тот момент, когда он посмотрел на Катю и догадался, что та близка к обмороку, случилось нечто, что сначала повергло его в шок. Он предполагал это, но, когда произошло, оказался к этому не готов…
Вокруг стоял такой грохот, что появление из казавшейся плотной шторы тумана головы одного из Них можно было даже не заметить. Но голова эта появилась в десяти сантиметрах от лица Левши, а потому первым желанием последнего было изо всех сил врезать по этой голове лбом. За переломы костей черепа Левша ручался. Но потом Левша обезумел настолько, насколько был велик его страх…
Скорпион не возражал против соседства с двуногими. Он лишь пару раз шевельнул хвостом, предупреждая, что жив и несъедобен. Скорее, наоборот, сам не прочь пожрать или убить кого. Но когда одно из этих огромных уродливых существ схватило его за спину и прижало к чему-то мягкому и холодному, ярость скорпиона скрутилась в клубок и распрямилась, снося все живое на своем пути…
Тварь распахнула пасть. Левша видел, как с вонзившегося ей в морду хвоста скорпиона стекает прозрачный ручеек. И это была уже не вода… На лице твари брызнул фонтанчик, потом появилась кровь, и тварь распахнула рот…
Наверное, это был крик. Но услышать его было уже невозможно, потому что голова твари с вцепившимся в нее черным скорпионом исчезла за водным занавесом.
Катя уже не владела собой. Прижавшись, она медленно сползала вниз. На выступе она держалась только благодаря тому, что держал он ее уже не только за руку, а обхватив за спину. Через минуту она потеряет сознание, и тогда он просто не сможет вывести ее с выступа. Но если выйти сейчас…
А был ли третий вариант? В любом случае, схватка с Ними предполагала жизнь. Здесь, меж камнем и туманом, предполагалось только скорое падение с высоты. Левша помнил, какими валунами украшено место падения воды. Лента, падая вниз, разбивалась об ею же отшлифованные гигантские камни. Падение на них с высоты предполагало…
«Да что я все – предполагало, не предполагало!..» – обозлился на себя Левша, чувствуя, как в нем закипает адреналин. Попробовав рукой, как быстро он сможет достать из-за пояса нож, он подхватил Катю и повел по площадке к выходу.
Когда они появились, солнце поднималось.
Левша был ошеломлен появлением солнца на юге настолько, что в первые мгновения даже не подумал о тех, от кого бежал.
На берегу озера не было ни одного живого существа.
Вокруг не было ни единого признака присутствия тварей.
На спине, застыв в последнем своем движении, лежал один из Них. Его голова распухла до размера футбольного мяча, и на камнях сияли еще не остывшие мозги… А в метре от этого мяча, греясь на раскаленном солнцем камне, сидел скорпион. Левша смотрел на него и дышал, как загнанная лошадь. Убийца был, видимо, тоже – левшой. Потому что именно левая, а не правая клешня его была больше. Она-то и шевелилась… Одна тварь убила другую…
– Катя…
Открыв глаза, она прижалась к его груди.
– Нам нужно идти, Катюша…
Но об этом, кажется, не могло быть и речи.
Выведя ее на тропинку, он проклял ту минуту, когда, соблазнившись присутствием красивой женщины, согласился взять ее с собой. И сейчас он был наказан за это.
– Не беспокойся… – услышал он. Катя, стуча зубами, говорила тихо, но твердо. – Дай мне пару минут… Скажи, почему они его не сожрали?..
Левша посмотрел на камень рядом с трупом. Скорпиона не было.
– Они не захотели отравиться ядом.
– Ты хочешь сказать, что эти животные способны рассуждать?
– Я думаю, они рассуждают вдумчивей некоторых из нас.
Она поднялась, растерла плечи.
– Не обращай на меня внимания. Иди и не оглядывайся.
– Я пойду быстро, Катя.
– Я сказала – не обращай внимания.
Он пожал плечами…
Перед ним были джунгли. Он сделал шаг вперед и, не останавливаясь ни на мгновение, врезался в них, как в страшный сон… Нож – не мачете, конечно, но он даже не заметил, как прорубился сквозь высокие заросли бамбука и оказался на небольшой, почти крошечной поляне…
– Час туда, час обратно… – прошептали его бескровные губы. – Когда мы вернемся, наши уже примут гостей…
Едва успев утвердиться в этой мысли, он почувствовал слева от себя движение.
– Ч-черт… – вырвалось у него, и он сделал шаг назад, чтобы почувствовать Катю.
Рыкнув, огромная пантера недовольно повернула морду к чужаку и оскалилась…
Левша, словно сомнамбула, смотрел на эти блестящие, с оттенками красного пятна на черной шкуре, на окровавленную до самых прищуренных глаз морду… на сочащуюся кровью пасть, и ноги его из сильных превратились в непослушные…
Почувствовав слабость врага, зверь развернулся, как змея. Левша видел, как мышцы шеи его и лап напряглись, словно на спину пантере возложили тяжелый мешок.
– Старый знакомый… Тебя тут только не хватало…
Кошка перестала дышать, напрягшись…
– Левша… – Катя – тихо, отчаянно…
Придя в себя от предчувствия смерти, Левша вспомнил, что вооружен.
Толкнув женщину за спину, подальше, он перехватил оружие лезвием к себе. Они пошли кругом… Ощетинившаяся, гигантских размеров кошка и человек… Каждый из них хотел жить дальше. Человека вел страх, пантеру – злоба. Она ненавидела людей. С того самого момента, как впервые в жизни познакомилась с одним из них несколько лун назад. С тем, кого видела перед собой сейчас.
А еще пантера не хотела оставлять врагу мясо. Его было много. Зверь был уже почти сыт, но отдавать половину жалкой двулапой гадине казалось ему нелепостью.
Левша ловил взглядом каждое движение кошки, в то же время пытался понять, что находится в центре круга их вращения. Между ними лежала смерть, и он, приглядевшись, чуть дрогнул рукой… Один из Них лежал животом вверх, но живота как такового не было… Отсутствовало лицо, мышцы на шее, ногах и руках. С этого тела было отнято все, что можно было проглотить без труда. Вокруг пахло, как в мясной лавке…
– Проклятая кошка! Ненавижу кошек!.. – взревел Левша и бросился навстречу собственной смерти…
*
Едва удерживаясь на ногах от усталости, Левша дотянулся окровавленной рукой до Кати и схватил ее за запястье.
Под ним, суча лапами в агонии, подыхал огромный черный зверь. Перерезанное горло его свистело воздухом, из распоротого живота, дрожа, вываливались сизые внутренности…
Левша первые секунды не мог говорить. Его располосованная когтями спина и плечи бугрились кровью, сердце колотилось в бешеном ритме.
– Левша…
Катя плакала.
Он поднял руку, давая понять, что с ним все в порядке.
– Мы идем дальше, девочка… Мне нужно место, где мы отдыхали в последний раз. И мы дойдем, что бы ни случилось.
Опершись на ее плечо, он пошел в глубь острова. Дойдя до кромки леса, поднял голову. Над его головой хищно сверкнула тонкая проволока. Он мгновение подумал, но потом стиснул зубы и вошел в джунгли.
Через час, валясь от усталости, он нашел то место, где мимо него, так и не укротив собственную гордыню, прошел Артур. Став на колени, Левша раздвинул траву руками. Вот след. Вот крошево от черепка.
Улегшись на живот, он, стирая сочащуюся из брови кровь, приблизил лицо к земле и стал искать то, зачем пришел. Через минуту он вынимал из земли, выцарапав его ногтями, обломок глиняного черепка. На нем тоже был значок. Но, в отличие от большой пластины, там был вырезан только один. Он приложил обломок к тому, что показывал Патрисии. Пластина превратилась в целое. Лишь выщербленный шов напоминал о том, что она сломана.
– Что это? – спросила, присев, Катя.
– На берегу узнаем.
Она ничего не поняла. Помогла ему встать, и они отправились в обратный путь.
Один осколок Левша спрятал в левый карман брюк, другой – в правый. Левой рукой он держался за Катю. Правой сжимал нож. И убил бы Левша любого, кому вздумалось бы отнять хоть что-то из этого.
Они возвращались…
Глава девятая
Париж…
На бульваре Сен-Жермен, около собора Сен-Жермен-де-Пре находятся парижские кафе, которые в разные годы посещали известные писатели, художники, артисты, словом, все, кого принято называть богемой и элитой. Два наиболее известных – «Флора» и «Две образины». Он мог бы оказаться во «Флоре», и это выглядело бы настолько же неестественно, как если бы он оказался в «Двух образинах». Но до «Флоры» он не дошел.
Есть не хотел, пить – да, выпил бы, хотя от жажды себя этим вряд ли бы спас, поскольку от нее не умирал. Впервые оказавшись в этом кафе с тоскующим барменом и сияющими хрусталем стеклами, он отдал дань моде сидеть в тишине и тянуть коньяк в ожидании чуда.
В воздухе чуть парило, уже не по-летнему лениво и вальяжно – по-сентябрьски промозгло и сосредоточенно. Собирался дождь. Подозревая, что окажется без зонта под открытым небом, он и вошел в это кафе. Над головой тренькнул колокольчик, и душа его тут же облилась раздражением. Чтобы смыть его, Левша заставил себя поверить, что жажда, как и ненастье, на подходе. Примостившись у окна, дабы перезвон протираемых барменом стаканов раздражал не так сильно, он попросил апельсинового сока.
Двадцать часов до поезда. С этим нужно было что-то делать.
Ничего необычного в его внешности – внешности второго, если он не ошибся, за день посетителя – бармен не нашел. Лицо гостя не было примечательно. Хотя и в толпе он бы не потерялся. Средней длины, чуть выше плеч, волосы аккуратно уложены назад, дорогой костюм, уверенный, но не радушный взгляд. Все это указывало на него как на человека, с которым не хочется разговаривать.
Сейчас не был час встреч и разговоров. Пока гость рассматривал принесенный напиток, бармен снова принялся скрипеть полотенцем в стаканах.
Если бы мужчина за соседним столиком не встал, Левша не замечал бы его и далее, наверно. Сок оказался ужасным. Это был кислый сок. Он убивал вкусом его внимание. А мужчина встал и направился прямиком к его столику. И Левше не оставалось ничего другого, кроме как поднять взгляд и равнодушно пожать плечами в ответ на просьбу сесть за столик. Он не любил знакомства, начинающиеся вот так.
– Скорее всего вы здесь проездом, – предположил мужчина. Левша кивнул. И в наказание тут же получил следующий вопрос: – Скажите, вы верите в любовь мужчины к женщине, которую он никогда не видел?
– Вас на самом деле это интересует, или, быть может, вы испытываете трудности с началом спасающего от скуки разговора?
Мужчина, лет которому было около сорока, поерзал на стуле и положил локти на стол. На очень чистый стол. В «Двух образинах» грязных столов не бывает.
– У меня нет трудностей с началом разговора. Последние дни я только и разговариваю, создавая тем самым проблемы.
– У вас это неплохо получается, – подтвердил Левша. – Сок апельсиновый, кстати, будете?
Мужчина решительно замотал головой.
– Я не пью апельсинового сока! У меня от него аллергия!
– Тогда, быть может…
– Ни-че-го! Впрочем, спасибо. Просто скажите, вы верите в…
– Да-да, я помню, – немного раздраженно поторопился Левша с ответом и прокашлялся. – Которой ни разу не видел. Нет, не верю.
Мужчина покачал головой и, прикусив губу, посмотрел в засиженное мухами, но совершенно прозрачное для бармена окно.
– А я верю.
Ничего не ответив на это, Левша откачнулся назад, поставил недопитый стакан на соседний столик и выбросил на свой пачку сигарет.
– Вы скорее всего и не курите.
Мужчина трижды мотнул головой.
– Все началось полгода назад, – сказал вдруг он. – Совершенно случайно я бродил в Сети и наткнулся на диалог в чьем-то живом журнале. Мне показался интересным ход мысли одной женщины, и я присоединился к диалогу… Через неделю мы общались с ней близко, а через две я стал понимать, что… – он помолчал, пронзая стекло взглядом, и вернулся к разговору. – Мне стало не хватать ее. Мы знаем друг о друге все – привычки, цвета чувств, мы слились с ней в одном настроении, понимаете?.. Мы договорились встретиться с ней в этом кафе. В два часа дня. В половине второго прибывает на вокзал ее поезд, – он посмотрел на часы и с беспомощной улыбкой добавил, – через пять минут.
– Она красива? – спросил Левша.
– Она прекрасна!
– Вы обменялись фото, понимаю.
– Наполовину.
Левша вскинул бровь.
– Она не хотела разочаровываться до встречи, – и мужчина стушевался.
Левша саркастически улыбнулся и посмотрел на бульвар через стекло.
– Понимаете, она мне свои выслала… Я ей не высылал свои… Я боялся… словом, я и сейчас боюсь.
– Она умна? – логично вырвалось у Левши.
– О да…
– Женщина выслала вам свои фотографии, а вы ей не ответили тем же. Это выдает в вас, простите, не самого рассудительного из мужчин. Не говоря уже о порядочности.
Он занервничал.
– Вот… Вот то же самое я говорю себе каждый раз, когда дело доходит до решительного шага. Я боюсь, что она отвергнет меня. Когда я покажусь ей не Бандерасом… И не Эйнштейном.
– Вы не пьете апельсинового сока, вы не курите. Вы боитесь показать свои снимки, зная между тем за верное, что рано или поздно она вас все равно увидит. Не Бандерас. И с таким багажом обольстителя являетесь на первое свидание с женщиной, прекрасной, как Афродита, и умной, как Клио. На что вы рассчитываете?
Минутная пауза пошла всем на пользу. В окно застучал мелкий, но резвый дождь. Он врезался в стекло неожиданно, как хамский ответ, до смерти перепугав играющих в салочки у стены дома напротив воробьев и застав врасплох пса, который только что поднял у водосточной трубы лапу. С видом законченного неудачника пес ожесточенно и хрипло, как туберкулезник, гавкнул на переполошившихся птиц. Гавкнул еще – и отправился искать на этой планете более подходящее для серьезных мужских дел место.
– Где она живет? – спросил Левша неожиданно для собеседника и развернулся к бармену. – Дружище, у вас есть апельсиновый сок, выжатый не из вчерашнего клиента?.. Так где она, вы сказали, живет?
– Я вам не говорил, – растерянно пробормотал мужчина. – На другом конце света.
– В Перу?
– Ну почему обязательно в Перу? – застигнутый врасплох, он даже огорчился. – В Шестнадцатом квартале…
Левша замер на стуле.
– В Шестнадцатом квартале? – И он взглядом фейс-контролера окинул внешний вид собеседника. – И вы считаете, у вас есть шанс?
Левша услышал шаги приближающегося бармена и повернулся к нему:
– А вот и вы, здравствуйте. Спасибо, что подогрели сок.
– Я его не подогревал.
– Тогда почему у него температура, как у тифозного больного?
– Я могу охладить.
– Лучше вскипятите нам граммов по сто абсента. Я хочу напиться и понять, на что рассчитывает этот рантье, ожидая девушку из богатой семьи.
– Я честно охлажу, – пообещал бармен.
– Так она заверила вас, что приедет? – Это адресовалось уже мужчине. Левша не заметил, как разговорился.
Тот кивнул головой.
– Ненавижу эту сопливую осень. – Вытянув из пачки вторую сигарету, Левша щелкнул зажигалкой. – Этот небесный фарингит, эти гуталиновые ручьи, волокущие на себе до канализации мятые кленовые листы – ненавижу. Мне кажется, что эти фурацилинового цвета листики – черновики душевнобольного, пытающегося найти причины для досрочной выписки. Выворачивает аж… Наш гарсон несет нам напитки…
– А вы, оказывается, непереносимый зануда, – заметил, грея руки чашкой кофе, взволнованный влюбленный.
– Я вдумчивый реалист, – ничуть не обидевшись и откладывая сигарету в пепельницу, поправил Левша. – Но для вас это, разумеется, одно и то же. Так вы жаждете услышать мое мнение. Вид мой вам показался достаточно убедительным для того, чтобы довериться. Что ж, слушайте…
Левша глотнул абсента, отставил в сторону и, подумав, отпил сок из стакана.
– Любовь с первого взгляда – сказка, придуманная опасающимися последствий людьми. Поразила-де меня молния – и все тут. Я не виноват. Пострадал от известного всем лирического явления. И что в стороны теперь противоположные отваливаемся, так это она виновна, та, что с первого взгляда. Сколько вам лет? Около сорока… Мне чуть меньше. Ей сколько? Тоже, получается, недалеко ушла… Достаточный возраст для осмысления собственных поступков. Половина жизни прожита, пора тратить накопленный ум на ее остаток. Что это такое вообще – любовь с первого взгляда? – Левша откачнулся от стола и взялся за стакан. – Это сюжет для Грегори Пека и Одри Хепберн. Точнее сказать, для их героев. Ваша уверенность в любви с первого взгляда в Сети настолько же бредоносна, насколько бредоносно выглядело бы ваше заявление о существовании в Сети любви вечной. Этих явлений просто не существует в природе.
Мужчина держал в руке дымящуюся чашку и с неприязнью рассматривал идеально выбритый подбородок напротив. «Завидует, наверное, – подумал Левша, – потому что у самого него на фоне свежего бритья просматриваются огрехи. Наверное, волновался перед встречей».
Тишина в кафе была такая, что грозила вскоре начать отваливаться кусками. Бармен смотрел в заплаканное окно тем не поддающимся описанию взглядом, каким смотрят на чужие похороны.
– Такая любовь существует, – выдавил наконец оппонент Левши. Кофе допивать он не стал. Посмотрел на часы и поставил чашку на стол. Через минуту должно было состояться главное в его жизни событие, и находиться в одной компании с пахнущим ненавистными цитрусами циником он считал невозможным. Тем более не считал возможным с ним спорить.
– Вы еще убедите меня в том, что она приедет сюда, – буркнул Левша. – Девушка из Шестнадцатого квартала… Ей и в голову не придет сесть в такси. Она если приедет, то на «Роллс-Ройсе». Не морочьте мне голову… Проживающие в Шестнадцатом квартале женщины рассудительны и практичны. Как их мужья-буржуа. – Левша снисходительно улыбнулся. – Ей просто нравилось заниматься с вами в Интернете любовью, вот и все. Без опаски оказаться под колпаком мужа. Просто ей приятно проводить таким образом время. Небольшой, но риск…
Сказав это, Левша вытянул под столом ноги и, подняв из пепельницы сигарету, с удовольствием затянулся.
Он приканчивал сок в стакане и обволакивался сизым дымом, когда в «Две образины» вошла женщина.
Выглядевшая несравненно моложе названных лет, она была великолепна в своем озябшем волнении. Но показалось Левше, что не менее прекрасна она была бы и в июльскую жару.
Она вошла, остановилась в дверях и посмотрела на столик у окна. Женщина была немыслимо прекрасна. Она была похожа на обращенную к Акрополю влюбленную Афродиту. Когда она ступила на пол кафе, смазливые потеки на окне превратились в акварель, а помещение осветилось нежным сиянием ее платиновых волос. И, когда закусочная наполнилась свежестью ее духов, шум от дождя на улице перестал быть слышен, а бармен за стойкой поправил воротник рубашки, она прошла к столику и села на третий свободный стул.
– Здравствуй… – прошептала она, убирая с влажного от дождя и розового от нежности лица прядь волос.
Левша сидел в молчаливом изумлении. До боли в глазах его боязливый знакомый упирал взгляд в лицо той, кому признавался в любви долгих шесть месяцев. Он смотрел на взгляд женщины почти плача и понимал, что еще минута – и он перестанет быть знакомым. Он вычеркнет Левшу из памяти – как врага, а сегодняшний разговор – как дурной сон.
Она сначала заплакала от прихлынувших чувств, а потом от них же и рассмеялась. Присутствие постороннего человека помешать ее признанию не могло. Безгранична, как небо, была ее любовь, прекрасно, как она сама, было ее чувство.
– Дорогой… Боже мой… Таким я тебя себе и представляла… – задрожав губами, она робко положила ладонь на руку любимого. – Правда, ты говорил, что не пьешь апельсинового сока… и не куришь… – и она снова засмеялась влюбленными глазами. – Дуришь доверчивую женщину, ой дуришь!.. Но мне все равно. Я люблю тебя.
Пошатнувшись и скрипнув стулом, мужчина встал, расплатился за свой кофе и вышел.
А Левша продолжал сидеть, держать в своей руке ладонь девушки и смотреть на нее. Тепло от ее ладошки вошло в его руку, постояло немного и двинулось в путь… И сначала плечо Левши, потом лицо, а вскоре и весь он оказались заполненным теплым туманом.
То, что сейчас происходило, казалось Левше невероятным.
– Ты же знал, что я приеду? – прошептала она.
– Конечно.
Они пили с ней коньяк, самый лучший из тех коньяков, что были в погребке ставшего счастливым за одну минуту бармена. Ели посыпанные сахаром лимоны, закусывали креветками и шашлыками. А уже почти ночью, нагулявшись по слякоти и надышавшись счастьем и запахом друг друга, до изнеможения любили в номере «Бристоля»…
К черту вокзал Сен-Лазар.
Осень.
И для Левши, как и для Мари, рассвет наступил неожиданно…
Семь дней и шесть ночей они встречались в одном и том же месте – кафе «Две образины» на бульваре Сен-Жермен. И – четыре часа счастья, вырванные из жизни…
Левша слышал, как стукнула о паркет номера поставленная им с вечера на ручку двери бутылка. Он все понял, но успел лишь натянуть брюки. Застегнув их на застежку, он бросился от сломанной кровати к стулу, где в пиджачном кармане лежал его «глок». Но он опоздал. В номер вошли четверо.
