355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Вячеслав Денисов » Остров. Остаться людьми. Тетралогия (СИ) » Текст книги (страница 22)
Остров. Остаться людьми. Тетралогия (СИ)
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 23:38

Текст книги "Остров. Остаться людьми. Тетралогия (СИ)"


Автор книги: Вячеслав Денисов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 54 страниц)

– Боже правый!.. Что здесь произошло?..

Скинув с себя уже почти превратившуюся в лохмотья рубашку, он накинул ее на плечи Берты и поднял ее с земли.

– Кто-нибудь объяснит мне, что делает здесь эта девочка? – спросил он, не адресуясь ни к кому конкретно.

И вдруг пошел дождь.

Сначала робко – трогающий, сомневающийся, просящий разрешения, словно девственник перед навязанным ему приятелями свиданием. Потом, сообразив, что к нему относятся с тем же смирением, что и к клиенту, зачастил навязчиво и пошло. И было что-то скабрезное в этом перестуке в престарелых листьях и учащающемся скрипе ветвей… Под звуки эти уже насквозь промокшая девочка прижималась к груди Макарова и, водя губами по его могучей груди, просила отнести ее к Дженни…

Из шелестом выражавших свое недовольство джунглей вышел Макаров и, семеня, побежал к людям. Морщась от неуюта и сбивая сандалиями фейерверки брызг с травы, он спустился на песок и, уже не в силах бежать, пошел устало, но твердо.

Дженни, взявшись за голову и рассматривая эту картину, Дженни, вместо того чтобы бежать навстречу и кричать, водила безумными глазами по Макарову, несущему закутанную в рубашку девочку.

Полустанок… Он вернулся к ней.

Не отрывая от покосившегося навеса взгляд, шагал Макаров, сдувая, как если бы сдувал с одуванчиков пух, стекающую в рот с лица влагу.

Ветер бесновался и в ответ на такое несерьезное сопротивление бросал потоки воды в разные стороны, он словно встряхивал покрывало, полное блестящей пыли, и покрывало это, стремительно меняя форму, хлопало в воздухе и вышибало суть из самого себя мириадами стремительных капель. Это был не дождь, это была сумасшедшая пляска познавшего первый секс девственника, такого робкого до и одуревшего от осознания собственной мужественности после.

Навес сорвало и швырнуло, рассыпая пальмовые листья по берегу, в море.

Рухнув на колени, Макаров опустил Берту на землю.

– Я займусь ею, – хладнокровно, словно речь шла о починке навеса, заявил Филиппинец. Отстранив Дженни, он приказал всем убраться прочь и, когда это состоялось, сорвал с девочки рубашку Макарова. Через минуту Берта была нага.

– Что он делает с ней? – спросил Гламур у девушки в желтом платье. Не получив ответа, повернулся к Франческо: – Что он делает?

– Заткнись.

Обойдя несколько человек, итальянец подошел к Дженни и взял ее за руку.

– Кажется, это уже было в твоей жизни?

Она посмотрела на него потерянным взглядом.

Подумав, Франческо кивнул и прошептал:

– Значит, было…

Кто-то заметил, что Макаров, с трудом поднявшись на ноги, направился туда, откуда только что вернулся – в джунгли…

Глава двенадцатая

Нидо, сев перед Бертой, сложил на груди руки и прочел молитву.

– Дженни, подойдите ко мне, – сказал он достаточно громко для того, чтобы та, находясь вместе со всеми за сто шагов от Берты, расслышала.

– Вы будете здесь, Дженни, мне нужно говорить с вами.

Совершенно не представляя, что на это ответить, она села и сложила руки на коленях.

– Дождь сейчас кончится, женщина… Не пройдет и пяти минут, как солнце высушит развешенные на небе облака. Когда эта девочка была в последний раз в церкви?

– Прошлым месяцем, наверное, числа…

– А когда она была в последний раз у врача?

Сбитая равнодушным отношением к своим ответам и тревожась, что этот человек разговаривает и задает наиглупейшие вопросы вместо того, чтобы лечить, если он действительно имеет какие-то способности, Дженни ответила коротко:

– Неделю назад.

– Кто тот врач?

– Наш сосед, фармацевт. У Берты заболел зуб…

– Я спросил, когда она была в последний раз у врача, а не у медицинского работника.

Дженни растерялась.

– Я не помню, черт бы вас побрал!

Нидо вскинул на нее черные глаза и сцепил на груди руки.

– Мне нужно говорить с тобой, но если ты еще раз упомянешь это имя, я прогоню тебя прочь…

– Простите, ради бога…

– Вы бестолковые люди, – сказал Нидо. – К Богу и к врачам нужно идти, а не к тем, кто дает таблетки от боли. Ко мне постоянно приходят и говорят: я не верю в Господа, но ты меня исцели, причем чем быстрее, тем лучше. На что я отвечаю: интересно, если ты не веришь в Бога, то как ты можешь верить в меня?

Говоря это, Нидо совершал руками движения, словно намыливал их.

– Кто вы?

– Я хилер. И мне нужно сейчас кипящее масло, чтобы вымыть руки, вместо этого я мою руки молитвой.

– Мыть руки в кипящем масле?.. Я давно хотела спросить, что с вашей ногой – вы хромаете… Неужели хилер не может вылечить себя? Как же вы сейчас собираетесь… Что с ней? Что с Бертой?

– Травмы – это отличительный знак хилера. За то, что я даю здоровье другим, Бог отнимает его у меня. В этом мире все должно быть уравновешено… Нога – ерунда, женщина… У меня рак.

Закрыв глаза над телом Берты, Нидо мыл руки, говорил, и Дженни только сейчас заметила, что дождь, еще недавно колотивший по худенькому, истерзанному телу Берты, прекратился. Вода смыла с девочки грязь и кровь, и розовые соски ее маленьких грудей были свежи…

– Если ты не молился каждый день и не думал о Господе, ты не сможешь войти в астрал… Я научился молиться в три года… У девочки шок. В ней живет страх… И он будет сопровождать ее вечно, если я не выну его из нее…

Потемнев лицом, Дженни свалилась боком на песок.

– Нужно, нужно знать Библию наизусть… – бубнил Нидо. – И я знаю ее… И каждый день прочитываю ее, успевая сделать это от рассвета до заката…

Внезапно прекратив колебания и замерев, он прошептал:

– Что у нее в руке?..

Дженни склонилась над девочкой и разжала ее судорожно сжатый, грязный кулак…

– Это… монета, Нидо…

– У нее ничего не должно быть в руках, кроме распятия…

Сдернув с шеи цепочку с крестиком, Дженни вложила ее Берте в руку.

Дженни видела, как Нидо прикасается к Берте. Девочку подбросило, словно к ней прикоснулись шокером. С отчаянием женщина перевела взгляд на лицо Филиппинца и окаменела. На том месте, где только что были живые, искрящиеся глаза, светились изжелта-белые, словно помазанные маслом, белки. Одним движением Нидо напряг плечи, и пальцы его вошли в тело Берты меж пупком и ребрами.

Дженни качнулась и оперлась рукой, чтобы не потерять сознание. А пальцы проникали все глубже. И Дженни дошла уже до такой беспомощности в своем оцепенении, что удивлялась тому лишь, что вот уже и пальцев не видно – они все в теле Берты, – а нет и капли крови…

Нидо смотрел в лицо девочке белками глаз. Он что-то делал внутри нее, что-то искал, Дженни казалось, это длится вечность…

Подцепив внутри какую-то красную пленку, Нидо вырвал ее наружу вместе со всплеском крови.

Вынув руки из раны, хилер быстро перевернул Берту на живот и провел обеими ладонями по телу ее, от ягодиц до шеи. Он сделал так еще раз и еще…

А потом наклонился в сторону, и из его рта вывалился на песок огромный сгусток крови.

– Это – порча, которую наслала на девочку ведьма… – едва слышно шевелил Филиппинец окровавленными губами. – Мне неизвестно, кто был там, в лесу, но все, что в девочке стало после этой встречи, сделали ведьмы… Она родилась без этой пленки, пленка появилась сейчас… Здоровью человека всегда вредит сатана, ведь когда человек болен, он становится злым и думает только о себе, а разве не это нужно дьяволу? Что скажешь?

Дженни пришла в себя и посмотрела на Нидо.

Глаза его были, как прежде, живы, но уже не было той жизни. Как не было этих тяжелых, серых мешков под глазами…

– А сейчас мне нужно… – Нидо встал и покачнулся. – Мне нужно немного отдохнуть…

Но перед тем как добраться до кустов у поваленного навеса и уснуть, он зашел в океан и долго мылся. Шевелил руками в воде, словно пьяный, набирал в ладони воду и сливал…

*

Макаров не думал, что Левша может быть таким тяжелым. Пять дней на острове без здоровой пищи и в постоянном стрессе должны были облегчить его тело килограммов на десять, однако, казалось, произошло наоборот. В какой-то момент он даже испугался, вспомнив, при каких обстоятельствах тяжелеют люди. Но когда Левша издал стон и открыл глаза, Макаров чертыхнулся и принялся стаскивать его с тела неизвестного.

– Он не похож на Тех, – сипло выдавил Артур, присаживаясь над бездыханным телом второго. – Посмотри-ка на его обноски. Очень похоже на армейский китель, брюки и армейские же ботинки, а? И эти бирки на шее…

Неизвестный лежал на спине, раскрыв рот и закатив глаза. Пальцы Левши сделали свое дело – на губах его врага застыла кровь.

– Он придушил его. А хотелось бы задать этому парню пару вопросов…

Протянув руку, Артур без отвращения сдернул с шеи трупа медальон и задержался взглядом на его лице.

– Как думаешь, сколько ему лет?

Макаров смахнул со лба пот и поднес зажигалку к лицу покойника.

– Лет двадцать пять… Хотя в таком виде… И тридцать – в цвет… Хотя, черт его знает… помоги мне!

Поднятый двумя парами рук бесчувственный Левша оказался на ногах.

Вскоре они, поочередно перекладывая его друг на друга, вернулись к берегу. Солнце, казалось, издевалось. Оно снова висело меж горизонтом и зенитом, жаря и наполняя джунгли хлорофиллом.

Весь день делился на отрезки. Что-то случалось, потом наступал период ожидания, во время которого происходило самое необъяснимое, а потом была развязка, и остаток дня уходил на то, чтобы понять, что случилось, зачем и что делать дальше. Уже ни для кого не было секретом, что на самом деле так происходило не сегодня. Так было с той минуты, как они ступили на этот остров.

Пришедший в себя и отдохнувший Левша лежал в тени вновь отстроенного навеса рядом с Филиппинцем, которого нетрудно было принять за покойника, и думал о том, что происходит. Все дни, каждый час, каждую минуту он живет по какому-то расписанию. Проходит определенный период времени, и наступает момент, когда один непременно вынужден стать негодяем, а второму приходится исправлять последствия его действий. Все были вместе, и все подчинялись этому правилу. Была лишь небольшая группа людей, с которыми ничего не случалось и исчезновения которых, случись это прямо сейчас, никто бы не заметил. Они бродили по берегу и джунглям безмолвными тенями, готовыми ко всему. А, может, на все?..

– Так что там, на медальоне? – Приняв из рук Кати уже смятую за пять дней бутылку воды, Левша поднялся на ноги и двинулся туда, где Берта, пожимая плечами и виновато улыбаясь, рассказывала Дженни какую-то историю.

«Наверное, она обещает больше не ходить в лес играть с Питером в гляделки», – подумал Левша. Повернувшись к Макарову, он с досадой хмыкнул:

– Эй, я же задал вопрос!

– Так подойди, получишь ответ.

– Берта! – крикнул Левша. Та улыбнулась ему, он улыбнулся ей. – Все о’кей?

Та кивнула, и Левша поволок ноги к Макарову.

За пять дней обносились почти все. Что касается Левши и Макарова, то уже никто не мог вспомнить, во что они были одеты на «Кассандре». Брюки неопределенного цвета, на Левше рубашка с зияющими прорехами. Они напоминали узников, облаченных в одинаковую робу.

С Макаровым рядом развалился Артур. Не отнимая от губ горлышка бутылки, Левша кинул на песок нож и щелкнул пальцами, призывая совершить обратный обмен. Тот не был против. Расстегнув сумку, которую теперь приходилось носить на животе, Левша опустил в нее «узи».

– Пока тебя не было, понадобилась тряпка, – объяснил Артур. – Одна из женщин рискнула забраться в твою сумку. Там пятьдесят тонн евро, бритвенные принадлежности и какая-то прилада…

– Надеюсь, ни у кого не хватило ума попробовать открыть контейнер?

– Как же мало мы знаем друг о друге… – глядя в воду, процедил Макаров.

– Так я о медальоне, – напомнил Левша.

Артур швырнул ему предмет, который держал в руке.

Поймав его на лету, Левша почувствовал, как ладонь больно стегнула цепочка.

Две совершенно одинаковые металлические пластины, с совершенно одинаковыми надписями на них.

STEPHEN

McNAMAN

222-672-17

141 N 5th St, Louisville, KY

141 N 5th St, Louisville, KY

– Хотелось бы знать, что это такое, – Левша подбросил пластины в руке и швырнул Макарову. Мимо руки Артура.

– Это медальоны офицера армии США, – глядя, как Питер разговаривает с Бертой, ответил Макаров. – Они из сплава Монеля. А это значит, что они были выданы офицеру после одна тысяча девятьсот сорок первого года, но до шестидесятого. Их хозяин – Стив МакНаман, регистрационный номер его – «два-два-два» и так далее. Проживал он по верхнему адресу, а те, кого нужно уведомить о его кончине, проживали по нижнему. Из последних двух записей видно, что некий МакНаман имел семью в Луисвилле, штат Кентукки.

Левша диким взглядом посмотрел на Макарова.

– Вы оба только что говорили, что тот, кого я нечаянно прикончил, был в военной форме.

– В очень, очень… очень-очень-очень старой и поношенной военной форме… – в упор глядя на Левшу, проговорил Артур.

Он смотрел до тех пор, пока всех не вернул в реальность женский крик:

– Макаров!

Тот послушно повернул голову. Дженни махала ему рукой, требуя подойти. Он поднялся и направился к ней.

– Это было в руке Берты…

Он потер монету пальцами.

– Луидор одна тысяча семьсот сорок восьмого года… А это кто? Луи Пятнадцатый – написано… Какой красавчик…

– Берта могла найти это только в лесу. У нее никогда не было этой монеты.

Макаров пригляделся к Дженни. Она была взволнована так, словно речь шла о вселенском потопе.

– Не волнуйся… Потом расспросим. – И он положил руку женщине на плечо.

– Я уже расспросила. Она не помнит.

– Неудивительно, после такого знакомства с природой…

Немного озадаченный, Макаров вернулся к мужчинам. Решив пока ничего им не говорить – обсуждаемая тема и без того была насыщена непонятным, он опустил луидор в карман.

*

Застонав, человек в форме летчика ВВС США перевернулся на бок. Последний выдох со стоном перехватил горло, и он, делая натужные попытки вздохнуть, лишь хватал ртом воздух. Поднявшись и сделав несколько шагов боком, он ударился о ствол пальмы, и это спасло его от удушья. Что-то треснуло внутри него, он испугался – не разорвалось ли что еще, кроме сосудов во рту… И вдруг воздух со свистом пошел в его легкие.

Упав на колени, он дышал и теперь боялся потерять сознание от гипервентиляции…

Сколько времени прошло с того момента, как он прикончил тварь и на него в кромешной тьме обрушился кто-то неизвестный, человек не помнил. Память выхватывала из прошлого лишь смутные обрывки схватки и рычание…

Он забрел на ту поляну случайно. И то, что предстало перед его глазами, заставило выхватить из ножен мачете и отсечь твари голову… А потом… Потом он, еще стоя на ногах между агонизирующим телом твари и девочкой, услышал английскую речь. Или ему это показалось? Может, и показалось, но что в него врезалось тело весом не меньше девяноста килограммов – это ему не показалось…

Выпрямившись в полный рост, он дошел до того места, где оставил подыхать одного из Них. Просто удивительно, как он оказался здесь. Еще бы минута, и один из Них разорвал бы девочку, наигравшись с нею.

Еще хорошо было бы найти мачете…

Через десять минут поисков оно было найдено.

Девочки не было.

Ее унесли.

Он ничем не смог быть ей полезен. Она окажется у Них… Человек к гневе стиснул зубы и проклял небеса.

Развернувшись, он направился на север и шел около часа. Напившись у водопада и отмывшись, он взглянул в свое отражение. Ничего не меняется… Ничего. Через час он будет дома. Нужно будет успеть возвратиться до темноты.

Последний раз проведя рукой по шее, он вдруг почувствовал, как застучала в висках кровь.

– Медальоны… – прошептал он.

Возвращение было смерти подобно.

Уже взбираясь на огромное дерево, которое вряд ли смогли обхватить, взявшись за руки, двадцать человек, он проговорил в отчаянии, к которому привык:

– Девочка… Вразуми меня, Господи: откуда здесь могла появиться девочка?..

Через полчаса наступила ночь.

Глава тринадцатая

– Эй, Док! Помогите!

Забравшись на мачту надпалубной пристройки, Гоша раскачивал заржавевшим проводом, как маятником Фуко.

– Я брошу вам конец, поймайте его так, чтобы он не улетел за борт!

Отсутствие Макарова на авианосце вынудило обоих заняться делом. Оба понимали, что все, чем бы они ни занялись на судне, будет бесполезной тратой времени, но сидеть просто так и ждать было невыносимо.

Первым делом были осмотрены все помещения надпалубной пристройки.

– Донован, если из всей радиоаппаратуры, что мы встретили, то есть из всего полуразвалившегося хлама какому-нибудь супермастеру-электромеханику удастся собрать хотя бы шагающую собачку, то, даже глядя на то, как она шагает, я не поверю в это. Последняя деталь, на которую я смотрел, была датирована крайним сроком «одна тысяча девятьсот семьдесят седьмой год».

Донован плохо разбирался в электронике, в шагающих собачках он вообще ничего не смыслил, но слова Джорджа воспринимать на веру не хотел. Потому что не далее как вчера собственными глазами видел, как можно запустить торпеду фалом для торможения самолета.

И теперь он с интересом наблюдал, как Гоша забрался на мачту, открутил с нее какой-то трос и пытается его ему всучить.

– Зачем он вам сдался, несчастный?

– Я еще не знаю. Просто ловите.

Донован пожал плечами и просто поймал.

Некоторое время они смотрели на него, соображая, что делать дальше.

– Может быть, сделаем из него качели? Я могу раскачать вас, и вы будете вторым после Колумба, кто будет так рад увидеть Кубу.

– Кубу я уже видел. Теперь я хотел бы увидеть Россию. А вообще, ваш медицинский юмор вгоняет меня в депрессию. Хотя…

Обойдя свернутый бухтой трос вокруг, Гоша заметил:

– А вам не кажется, что, когда Макаров приведет к авианосцу людей, это будет лифтом? Я перекину трос через мачту и закреплю за лебедку. Если лебедку включить, то трос, как по блоку, будет опускаться до земли и подниматься… Хм… Я этим займусь через пару часов.

– Куда это вы собрались?

Бросая тревожный взгляд через разбитые очки, доктор поспешил за Гошей.

– Послушайте, Джордж, давайте будем благоразумны. Макаров строго-настрого запретил нам спускаться на нижнюю палубу. Туда, где самолеты, вход нам заказан… Я, конечно, понимаю, вы пытаетесь тренировать свой мозг занятиями… вот, выдумали подъемник… который, правда, в условиях наличия известной Макарову шахты для водолазов немного утрачивает свою актуальность… Да стойте же вы, черт вас возьми!

Гоша резко развернулся.

– Вода – внизу. А я хочу пить.

– Наверху была целая бутылка.

– Она теплая.

– Вы снова хотите забраться в самолет, – в ярости прорычал Донован.

Гоша взял доктора за плечо.

– Послушайте, тезка…

В трюме пахло машинным маслом и сушеными грибами. Гоша разламывал в руке галету сорок пятого года выпечки, и в немыслимо огромном помещении раздавался звук преломляемой пятислойной фанеры.

– Я хочу посмотреть, как работают радиостанции самолетов.

– В прошлый раз вы уже посмотрели…

– Я просто нажал не на ту кнопку.

– Откуда мне знать, что на этот раз вы нажмете ту? Кстати, вы знаете, на какую надо жать?

Гоша снял с его плеча руку, и тот замолчал.

– Я заберусь в кабину «Двадцать восьмого». Обещаю не трогать ничего, кроме радио.

В конце концов, это его дело, решил Донован. Нет, если он снова надумал сбросить торпеду, последствия взрыва которой до сих пор качают деревья в округе и от методов запуска которой сошел бы с ума даже самый великий камикадзе Сабуро Сакаи, – это дело не его. Но как убедить человека, если у него налицо все признаки амбивалентности. На рассвете он говорит, что на авианосце лучше ни к чему не прикасаться, а ближе к обеду практически продирается сквозь заслоны, чтобы проникнуть в кабину самолета, который едва не погубил авианосец. Впрочем, он обещал забраться под фонарь того, который теперь без торпеды. Опять же, где уверенность в том, что Гоша не снимет его с ручного тормоза и не поедет на другие…

В этом душевном раздрае Донован выбрался на палубу и стал восходить по лестнице на самую высокую из доступных ему площадок надпалубной надстройки. Там, усевшись с бутылкой в руке, он сквозь разбитые очки смотрел на равнину, на широкую полосу обжимавших ее джунглей, и если бы пытался анализировать свое поведение, то непременно обнаружил бы, что чаще всего он смотрит туда, откуда следует ждать Макарова…

Подтащив лестницу к «Двадцать восьмому», Гоша осторожно, чтобы не коснуться чего-либо в той части кабины, где угрожающе торчали в разные стороны рычаги и выключатели, добрался до места радиста. Тот, кто хоть раз имел дело с радиостанцией, узнает ее, даже если выглядеть она будет вопреки здравому смыслу. А геолог, что сейчас пытался отыскать связь с миром в кабине «Эвенджера», прошел с рацией по тайге двадцать лет.

– Вот здесь сидел радист, и точка, – решил он.

Здесь можно все включать и нажимать. Никаких кондиционеров.

Через полчаса он разобрался с порядком включения, но результата не добился. Рация молчала, и было бы удивительно, если бы она вдруг заработала. Засветились бы внутри нее все окислившиеся лампы и изъеденные временем диоды и триоды стали чувствительны – это было бы странно, он понимал.

– Но что-то же здесь должно работать, черт побери!..

Наверное, это был первый случай, когда в кабине этого самолета слышалась русская брань.

Пустая бутылка из-под кока-колы под ногой сухо звякнула и выкатилась из-под приборной установки. Ха, так вот как выглядела упаковка убийцы печени русских детей в то время!

Гоша наклонился, чтобы поднять ее.

Чертовски неудобно. Нужно выбраться из кресла и забраться под него, согнувшись даже не в три, а четыре погибели. Прикосновение с историей вытолкнуло из утомленного и голодного мужчины любопытного мальчишку. Он сунул руку, ухватил бутылку за горлышко и замер на месте.

Перед лицом его так близко, что размывались черты, располагался какой-то прибор.

Оставив бутылку в покое, Гоша отстранил голову и разглядел корпус из эбонитовых пластин. Тугой тумблер включения на нем еле двигался, но все-таки его можно было сдвинуть в сторону.

«Будь что будет, – решил он, – второй торпеды у него нет, а из пулеметов отсюда они все равно вряд ли стреляли».

И он сдвинул тумблер в сторону…

Двадцать минут он сидел на полу самолета, совершенно отключившись от авианосца, нервного Донована, Макарова, людей на берегу и того, что находится на острове, а не в зоне строгого режима…

«Я – лейтенант Мисуорт, на моих часах пятнадцать часов сорок пять минут. Двадцать восьмой, где вы находитесь? Тэйлор, где вы находитесь?»

«

Подо мной земля, местность пересеченная… Уверен, что это Кис… но не знаю, как долететь назад до Форт-Лодердейла».

«Двадцать восьмой, вы не можете быть над Кис… Двадцать восьмой?»

«Я слышу вас. Очень похоже на Кис…»

«Тейлор, ответьте!»

«Командир, я слышу его, но все, что говорите вы, диспетчер не слышит»

Гоша дрогнул бровью. Речь была совершенно ясной, словно кто-то произнес эти слова рядом с ним. Он понял: то, что слышимо ясно – связь внутренняя, что глуше – внешняя!

«Я – лейтенант Мисуорт, на моих часах шестнадцать часов двадцать пять минут. Двадцать восьмой, где вы находитесь?..»

Тэйлор (Гоша уже узнавал его голос): «

Мы только что пролетели над огромным островом. Он невероятных размеров… Я думаю, мы летели над ним около четверти часа…»

«Двадцать восьмой, вы не можете лететь ни над каким островом! Под вами должен быть океан!»

«Только остров… Никакой другой суши в пределах видимости нет»

«Тейлор, вы слышите меня? Какая суша? Я говорю вам, что ближайшая суша должна быть в пятистах километрах от вас!»

«Я думаю… это признаки островной гряды Флорида-Кис».

«Что за черт, Тэйлор!..»

Ясно (в кабине):

«Он не понимает нас, сэр. Сэр?.. Командир, вы знаете, что нам делать дальше?..»

Тэйлор: «

Мы будем идти курсом тридцать градусов на северо-северо-восток в течение сорока пяти минут, потом повернем на север, чтобы убедиться в том, что находимся не над Мексиканским заливом»…

Еще четверть часа Гоша слушал разговоры между экипажами пяти самолетов. Он выучил имена всех десяти и даже узнавал их голоса.

Тэйлор (по внутренней связи):

«На моих часах семнадцать часов пять минут. Меняем курс. Направление – девяносто градусов в течение десяти минут»

Радист:

«Сэр, куда мы летим?»

Тэйлор:

«За последние двадцать минут курсом тридцать мы пролетели много миль, но я не вижу материка. Всем!.. мы уходим курсом девяносто, строго на восток»

Радист «Сто семнадцатого»:

«А что там находится, сэр?»

Тэйлор:

«Я думаю… я надеюсь… я верю… Флорида…»

Еще пять минут совершенно бестолковых разговоров по внутренней связи.

«Двадцать восьмой! Я – капитан Мак-Берли, база Порт-Эверглейдс, на моих часах семнадцать часов шестнадцать минут. Вы должны следовать курсом двести семьдесят градусов!»

Тэйлор:

«Будем лететь курсом двести семьдесят градусов до тех пор, пока не достигнем берега или пока не кончится горючее…»

Гоша стал прислушиваться. Связь то прерывалась, то снова появлялась.

Тэйлор: «Что

это

за проволока?..»

Кто-то по внутренней связи:

«Я вижу сияющую нить…»

Другой голос:

«Я тоже вижу ее…»

«Где мы, боже…»

«Что это? Командир, мы летим на… стальную проволоку?!»

Помехи. По лицу Гоши струился пот.

Кто-то: «..

.да-да, ближе к берегу у нас больше шансов на то, что нас найдут…»

Тэйлор:

«Всем, кто нас слышит, всем, кто… Я – командир звена Девятнадцать лейтенант Тэйлор… Наши приборы не работают… мы ничего не видим… Мы не знаем, где находимся… Должно быть, милях в двухстах двадцати двух северо-восточнее базы… Похоже, что мы… Кажется, что мы вроде… Боже мой!.. мы опускаемся в белые воды! Спаси нас, Боже!..»

Еще несколько минут Гоша сидел, глядя на бутылку от кока-колы. Потом выключил тумблер, выбрался из-под кресла и медленно спустился по лестнице.

На нижней палубе авианосца стояла гробовая тишина. Он сделал шаг вперед. Что-то хрустнуло под ногой. Это услышал весь ангар. Добравшись до выхода, Гоша оперся руками на обе двери и вытолкнул себя наружу.

– Донован…

Он хотел крикнуть, но вышло как-то дохло.

Тогда он поднялся по лестнице.

– Донован!

– Идите скорее сюда, Джордж! – донеслось до него. – Идите же скорее и готовьте свой лифт!

Взойдя на верхнюю палубу, Гоша прищурился от бьющего прямо в глаза света. Некоторое время он вяло моргал и, когда вновь обрел способность видеть, направился к доктору. Тот стоял у кормы, между вторым и третьим финишерами, и держался за голову. Выглядел он вполне счастливым.

Встав рядом с ним, Гоша увидел в километре от авианосца цепочку людей. Они спускались с холма в равнину. С того самого места, где он, Гоша, впервые увидел корабль. Того, кто вел людей, узнать было нетрудно. Это был Макаров.

Подняв глаза, Гоша посмотрел на небо. Где-то далеко, дальше, чем шли люди, он увидел тонкую, как иголка на вытянутой руке, белую полоску.

– Они идут, Джордж! – прошептал Донован, смеясь. В глазах его стояли слезы.

– Да, они идут.

Это было сказано как-то равнодушно. Или настороженно.

Глава четырнадцатая

– Что это у тебя, Питер?

Много ли нужно для счастья? Выспаться, не боясь, что на тебя во сне накинутся и сожрут, поесть, напиться воды и оказаться в прохладе. Пусть потом снова потянет к воде, пусть… Но сейчас этот авианосец – крепость. Опасности нет.

Гоша с трудом дожидался, пока люди разместятся, когда угаснут первые приступы эйфории. Высыпанный из пригоршни на блюдце сухой горох будет долго суетиться, но в конце концов обязательно соберется в форме правильного шестиугольника. И замрет. Гоша ждал этого часа.

А пока сидел в тени, наблюдал, как Макаров и угрюмый тип по имени Артур решают простые вопросы, и наблюдал за тем, как Питер играет двумя глиняными черепками.

– Это нашел Левша в джунглях. Сначала принес одну пластину, а потом вернулся за второй.

– Зачем?

– На ней написаны знаки, которые Патрисия сумела прочесть.

– Серьезно? – Гоша улыбнулся. – А ты можешь дать их мне?

– Не насовсем.

– Ну, разумеется.

Получив пластины, Гоша сложил их вместе и долго, хмуря лоб, смотрел.

– И что сказала Патрисия? Кстати, кто это?

– Это забавная тетка с третьего катера. У нее астма, и мы пришли бы раньше, если бы не она и наша беременная…

– Так что сказала тетка Патрисия?

– «На острове бойся врага, он рядом», – это она сказала.

– Ты пересказал мне слово в слово? – строго спросил Гоша.

– Разве трудно запомнить эти слова?

– Да, конечно, малыш, – Голос Гоши смягчился, и он потрепал мальчика по волосам. – Ты не мог бы позвать папу?

Макаров явился взмыленный, видимо, переход и суета на авианосце доставили ему немало хлопот. У входа в коридор, ведущий к нижней палубе, где стояли самолеты, Макаров организовал караул. «Во избежание недоразумений», – как он объяснил. Подойдя, он присел перед Гошей в позе ожидания.

– Где Левша нашел это?

Макаров посмотрел на черепки.

– На острове, когда вел людей с третьего катера к нам. А что?

– Ты знаешь, что на них написано?

– Конечно. У нас есть женщина, ее зовут…

– Патрисия.

– Точно. Она изучает культуру…

– Филиппин.

– Это так. Она и перевела. «На острове бойся врага, он рядом». Это язык…

– Ита.

Макаров внимательно посмотрел на Гошу.

– Я не погрешу против истины, если предположу, что ты умеешь читать древнефилиппинские письмена?

– Я профессор, Макаров. Хотя и зэк, но все равно профессор. А еще геолог. И доктор наук. Это письмо ита, верно. Но неверен перевод.

Макаров занервничал, поморщился. У него было много дел.

– Ну, ошиблась тетушка. Но какое это имеет значение? Какая для нас разница, что написано на этих камнях?

– Чем дольше я нахожусь на этом острове, тем больше крепнет мысль, что здесь имеет значение любая мелочь. А разница в двух переводах этого письма ита – не мелочь. Вот я и подумал, что тебе это может показаться интересным, – аккуратно положив маленький осколок на большой, Гоша протянул их Макарову. – Но я, видимо, ошибся. Поэтому можешь отдать их сыну. У тебя нет сигареты?

Если бы не последние слова, Макаров так бы и сделал – отнес бы черепки Питеру и через минуту забыл об этом разговоре. Но вопрос о сигарете напомнил о том, что у всех здесь одни и те же проблемы. Гоша тоже страдает без табака.

Опершись на горячий металл палубы, Макаров опустился и прижался затылком к стене надпалубной надстройки.

– Ты перевел. Ты знаешь язык ита. И что же написал один из них?

– «На острове, которого нет, бойся идущего рядом».

Некоторое время они сидели молча.

– Идущего рядом… – повторил Макаров. – И что это значит?

– Ты видишь это? – Гоша поднял руку и показал куда-то в небо.

– Похожее на слона облако.

– А я вижу проволоку.

Макаров посмотрел налево. Потом направо. Потом уронил подбородок на грудь, словно у него сломались позвонки. Последнее, что сделал, посмотрел в Гошины глаза.

– И как давно ты ее видишь?

– Я увидел ее чуть раньше, чем впервые о ней услышал.

– От Джеймса Донована?

– От Чарльза Тэйлора.

Макаров рассмеялся.

– Кто такой Тэйлор? Московский геолог?

– Командир звена «Девятнадцать».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

    wait_for_cache