Текст книги "Под колпаком контрразведки. Тайная подоплёка перестройки"

Автор книги: Вячеслав Широнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Она возникла и стала развиваться в США еще перед Второй мировой войной.

          Система административной регистрации имеет большое значение для

оперативной деятельности ФБР и других контрразведывательных служб. Через

нее ведется учет лиц и организаций, которые представляют повышенный интерес

для ФБР и которые необходимо держать в поле зрения. Она помогает составлять

списки граждан, не допущенных на специальные объекты и к закрытым данным.

Эти люди не могут быть приняты на работу, связанную с секретными

документами, причем не только в государственных учреждениях, но и в частных

фирмах, выполняющих военные заказы, либо обладающих передовой техникой,

технологией. По сведениям, опубликованным в печати, уже в 1977 году ФБР

имела картотеку из 58 миллионов карточек, а также более 6,5 миллионов

досье. В дополнение к этому контрразведывательные службы армии имели 100

тысяч досье на американцев – главным образом, на тех, кто участвовал в

антивоенном движении.

          Хочу подчеркнуть, что это далеко не полная картина деятельности

ФБР в сфере политического сыска. Спецслужбы США, помимо административной

регистрации, имеют обширные компьютерные учеты на американцев и постоянно

проживающих в США иностранцев. Кроме того, ФБР располагает доступом к

электронным банкам данных многих государственных учреждений США. Так,

Управление технологических оценок конгресса США опубликовало в 1985 году

доклад, в котором указывалось, что в памяти компьютеров 97 федеральных

учреждений содержится информация практически на каждого взрослого

американца. В настоящее время разрабатывается проект создания крупнейшей

компьютерной системы, которая одновременно будет хранить

систематизированные сведения более чем на 100 миллионов человек.

          Ничего подобного в работе 5-го Управления и КГБ в целом не

существовало, такое масштабное "изучение" сограждан даже не задумывалось,

не планировалось. Заявляю об этом авторитетно, поскольку имел доступ

практически ко всем внутриведомственным нормативным документам,

регламентирующим оперативно-служебную деятельность в сфере обеспечения

внутренней безопасности страны. В системе органов КГБ не предусматривалось

и не существовало оперативных учетов по типу американской системы

административной регистрации, которая несомненно ведет к ущемлению

гражданских прав. В то же время функции обеспечения внутренней безопасности

во всех странах реализуются какими-то "типовыми", сходными методами

оперативной деятельности, позволяющим вести сбор сведений об опасных для

государства организациях и лицах.

          Политический сыск и есть одна из таких форм. По чьему-то

образному выражению он также неприятен и также неотделим от общества, как

венерические заболевания. Почему же в Америке это явление преподносится

общественности как закономерная необходимость, оберегающая страну от

неприятностей и катаклизмов, а в России его рассматривали как болезненный

синдром, как насилие над личностью?

          Правда, у политического сыска по-американски есть одна

особенность, которая делала его более "демократическим", что ли, чем

аналогичная деятельность спецслужб в СССР. В отличие от нашей страны, где

высокие партийные чины ограждали от "внимания" служб внутренней

безопасности, ФБР не обходит вниманием и власть имущих. Перед ним все

находятся в равных условиях. Известно, что в рамках своей деятельности ФБР

осуществляет также целый ряд и так называемых прикладных расследований в

своих целях, а также для других федеральных ведомств. Эти расследования

проводятся в соответствии со специальными директивами президента, приказами

по министерству или указаниям генерального прокурора (министр юстиции).

Например, осуществляется тщательная проверка биографических данных и личных

качеств кандидатов на ответственные должности в федеральных ведомствах.

Короче говоря, политический сыск в Америке поставлен на широкую ногу и,

надо сказать, достаточно надежно служит интересам американцев.

          Я работал в 5-м Управлении и хорошо знаю руководителей его

высшего и среднего звена, выросших до своих постов, как правило, с рядовых

должностей. Своими наставниками по оперативной деятельности всегда буду

почитать Ф.Д. Бобкова, о требованиях которого к чекистскому составу уже

рассказывал, и И.П. Абрамова – его в коллективе называли "законником". Он

имел юридическое образование и практически ни одно решение не принималось

без его предварительной правовой оценки. Очень помогал всем нам опыт В.П.

Шадрина, пришедшего на работу в Управление с поста прокурора Ярославской

области. А еще – В.К. Пястолов, В.И. Проскурин, Ю.В. Денисов, Е.И. Иванов,

Г.В. Добровольский, В.И. Тимошевский... Все это почетные имена в истории

Управления и органов КГБ, все они заслуженно были награждены нагрудным

знаком "Почетного чекиста". Называя их, хочу сказать добрые слова и в адрес

В.П. Воротникова – он из более молодого поколения, но многое успел сделать

на участке борьбы с терроризмом: обобщил опыт старших и на этой основе

разработал стройную систему работы 5-го Управления на одном из главных

направлений оперативно-розыскной деятельности.

          В памяти многих москвичей, видимо, сохранились ужасные

переживания 70-х годов, связанные со взрывом в метро. Именно сотрудники

бывшего 5-го Управления возглавили розыск, а затем и обезвредили группу

националистов-маньяков, изготовивших и занесших в вагон взрывные

устройства. Усилия были неимоверные, чекисты работали днем и ночью, не

только в Москве, но и во многих других городах страны, где могло готовиться

новое злодеяние. И его удалось предотвратить, ибо на Курском вокзале

несколько месяцев спустя были изъяты аналоги взрывных устройств, которые и

вывели на преступников.

          Вспоминая те события, особо хочу отметить, что чекисты не только

предотвратили новое чудовищное злодеяние, но на базе своего расследования

разработали дополнительную систему охраны безопасности метро, которая

оказалась весьма надежной и позволила, насколько мне известно, около десяти

лет спустя обнаружить и обезвредить еще более мощные взрывные устройства,

оставленные на двух московских станциях метрополитена другими

преступниками. Не умаляя труда и заслуг многих других чекистов, хотелось бы

назвать здесь имена тех, кто непосредственно участвовал в этих

мероприятиях. Среди них Е. Зязин, О. Калинин, П. Комаров, Э. Каспаров.

          В период розыска преступников, осуществивших взрыв в московском

метрополитене, чекисты разработали специальные методики исследования места

происшествия и поиска преступников по малейшим оставшимся признакам и

деталям. Эти методики и сегодня используются в работе органов безопасности,

а потому о них нельзя говорить подробно. Но два примера все же можно

привести.

          В восьмидесятые годы чекисты, например, обнаружили мастерскую,

где было изготовлено своевременно обезвреженное взрывное устройство,

заложенное опять же в метро, по весьма необычному и довольно-таки

неожиданному признаку. На упаковке, в которую оно было помещено, путем

тщательного исследования они обнаружили пыльцу цветов очень редкого дерева,

произраставшего всего в двух ботанических садах нашей страны. За оградой

одного из них и оказалась мастерская...

          Другой пример. Маньяка-убийцу, жертвой которого стали более 30

женщин в Белоруссии, специалисты 5-го Управления разыскали по коротенькой

записке, оставленной на месте последнего преступления. В ней были слова:

"Менты, х.. меня найдете". Почерк был несколько изменен, но некоторые его

особенности позволили организовать целенаправленный оперативный поиск и в

конце концов вывели на преступника. Его "вычислили" работники КГБ,

владевшие уникальной, пожалуй, не имеющей аналогов в других спецслужбах,

методикой розыска исполнителей анонимных документов с угрозами. На основе

собственного опыта, а также с учетом международной практики в 5-м

Управлении была отлажена стройная система мер по выявлению таких лиц,

вынашивающих намерения террористического характера. В порядке пояснения

можно, в частности, привести и одну из характерных деталей этой методики.

Она логична и проста: человек, выросший в то или иное десятилетие,

пользуется наиболее характерными выражениями своего времени. Вряд ли,

например, человек 70-х годов употребит слово "саммит". Скорее всего, он

напишет слово "совещание" или "собрание", а если он с уголовным прошлым, -

то "сходка".

          Важно подчеркнуть, что оперативные методики и учеты,

разработанные в 5-м Управлении, были созданы с единственной целью – розыска

лиц, совершивших преступления, угрожающие безопасности государства и

общества. Эти методики служили и решению другой, как я считаю, еще более

важной задачи – предупреждению подобных преступлений, то есть выявлению лиц

их задумавших и подготавливающих. И я не знаю случаев, когда они

использовались бы в иных целях.

          Главной функцией, которой законодатель наделил 5-е Управление

КГБ, была борьба с деятельностью, направленной на подготовку или совершение

особо опасных государственных преступлений, под которыми подразумевались

прежде всего преступления, ставившие конкретную цель подрыва или ослабления

существующей в стране власти. Основной статьей уголовных кодексов СССР и

РСФСР, отнесенным к компетенции управления, как известно, была статья 70 -

антисоветская агитация и пропаганда. Позже к ней добавилась статья 190(1) -

это распространение заведомо ложных измышлений, порочащих государственный и

общественный строй.

          Да, в истории КГБ, 5-го Управления и некоторых его

территориальных подразделений были оперативные дела, документальные

материалы которых, подтвержденные свидетельскими показаниями, позволили

привлечь к уголовной ответственности ряд лиц по статьям 70 и 190(1). Вину

каждого из них определял суд, а не сотрудники или следователи КГБ. И

кстати, большинство лиц, осужденных по тем статьям, оказались в стане

разрушителей бывшего СССР, а ныне напрямую сотрудничают либо со

спецслужбами Запада, либо с зарубежными реакционными силами уже в нанесении

ущерба Российской федерации. Если понадобится, то я смогу назвать их имена

и привести конкретные факты...

          К сожалению, руководство СССР после смерти Ю.В. Андропова

предпочитало действовать по западным сценариям, зачастую игнорируя

предупреждения об опасностях для государства, поступавшие из органов

госбезопасности. И более того, хочу повторить, что "наверху" немало усилий

прикладывали для того, чтобы парализовать деятельность чекистов. Но

несмотря на мощнейшую моральную травлю и систематическое "реформирование",

которое оборачивалось невосполнимыми кадровыми потерями, органы

государственной безопасности продолжали добросовестно выполнять свои

функциональные обязанности и, в первую очередь, добывать важнейшую

информацию о внешних и внутренних угрозах безопасности страны.

          По-настоящему маховик разрушения КГБ начал раскручивать Бакатин.

Кто и как разваливал КГБ

          История развала органов и войск КГБ СССР сама по себе уникальна,

ее аналогов не было в мировой истории, да и вряд ли может произойти нечто

подобное. С 19 августа 1991 года в течение неполных четырех лет на посты

руководителей ведомства поочередно назначались: Л. Шебаршин, В. Иваненко,

В. Бакатин, В. Баранников, Н. Голушко, С. Степашин. Профессионалы Комитета

госбезопасности Шебаршин, Иваненко и Голушко, выросшие от рядовых

сотрудников до "генеральских должностей", оказались в этом ряду всего лишь

"промежуточными" фигурами. Их использовали в сложных политических играх для

проталкивания в "обрубленные" звенья КГБ ставленников противоборствующих

"властных команд".

          Каждое назначение нового руководителя или переименование

ведомства, сопровождавшееся преобразованиями, как правило, начиналось с

отставок в центральном аппарате. Затем происходила замена начальников

территориальных органов и подразделений системы безопасности. О сохранении

профессиональных кадров новые руководители не помышляли. Смещение с той или

иной должности одних и выдвижение на нее других производилось ими

исключительно по политическим мотивам, интересы дела абсолютно не

принимались во внимание. Кроме того, случалось, когда у бывших сотрудников

КГБ вдруг обнаруживались близкие или дальние родственники на

"демократических верхах", и тогда этих сотрудников начинали быстро

продвигать по службе.

          Всем было ясно, что большинство из таких "назначенцев" не знают

дела – просто они для новой власти "свои". А расставляли-то их, как

правило, на ключевые посты. В конечном итоге подобное "реформирование"

привело к тому, что кадровый состав органов госбезопасности стал гораздо

слабее, а их в прошлом стройная и четко функционировавшая система,

созданная на основе многолетнего опыта, была раздроблена на отдельные,

самостоятельные и слабо взаимодействующие звенья. Из КГБ были изъяты и

переданы в ведение президентских структур подразделения охраны, электронной

разведки, шифровальной службы, а также спецподразделения "Альфа" и

"Вымпел". Перемены затронули внешнюю разведку и другие зарубежные службы

госбезопасности. В Москву совершенно немотивированно отозвали без замены

около половины заграничных резидентур, что объективно нанесло колоссальный

вред государственным интересам. Из КГБ СССР были выделены и погранвойска.

          Поразительный факт: сокращение численного состава системы

госбезопасности и ее реформирование, как известно, проводилось под лозунгом

экономии средств налогоплательщиков. Произошло же все с точностью "до

наоборот". Ранее систему госбезопасности обслуживали единое

хозяйственно-техническое управление и соответствующие научные структуры. А

при новом раскладе подобных структур, имеющих в оперативно-розыскной

деятельности чисто прикладное предназначение и потому совершенно

необходимых каждой спецслужбе, было образовано столько, что их численный

состав в суммарном отношении превысил количество оперативных работников. На

ключевые посты здесь также ставили людей исключительно из политических и

родственных, но никак не деловых соображений. В общем, "демократы",

дорвавшись до власти, устроили такую вакханалию по части дележа "тепленьких

местечек", какая не могла и присниться. А ведь когда они рвались к власти,

то на чем свет стоит "крыли" коммунистов за кумовство. Но я могу со всей

ответственностью сказать, что в системе КГБ случаи, когда родственные связи

играли роль при выдвижении на руководящие посты, были достаточно редкими.

"Демократы" тут намного переплюнули прошлые времена.

          В итоге ротация кадров в хозяйственных подразделениях произошла

значительная, а в оперативных превзошла все разумные пределы. Многие

опытные, прекрасно подготовленные в профессиональном отношении сотрудники

были уволены, другие ушли сами, потеряв перспективу и будучи не в силах

примириться с новой, совершенно не деловой атмосферой, воцарившейся на

Лубянке. Ведь там, сменяя одна другую, почти непрерывно заседали

"реформаторские" комиссии, в состав которых неизменно включали

лжереформаторов типа расстриги Глеба Якунина, которыми двигали вовсе не

профессиональные, а совсем иные мотивы. По характеру их вопросов, по

критериям их оценки вызываемых на "собеседование" сотрудников, было

предельно ясно их желание сделать из контрразведки некую карманную

спецслужбу. Просматривалось явное стремление реформировать

правоохранительные органы таким образом, чтобы они были бы даже не просто

инструментом в борьбе за власть, а инструментом, защищающим интересы той

или иной конкретной, узкой политической группировки, которая делегировала

"своих людей" в составы комиссий, направляемых на Лубянку, – причем, в

качестве высокопоставленных членов этих комиссий.

          Вообще говоря, та "переаттестация", которую учинили в органах

госбезопасности после Августа-91 так называемые "демократы", представляла

собой классическую политическую чистку. Понятно, что это уже само по себе

не украшало людей, пришедших к власти под лозунгами свободы и демократии,

однако все же в какой-то мере было объяснимо: они видели в образе КГБ

своего давнего врага и, взяв верх, пытались выхолостить его. Но были в той

вакханалии две особенности, которые заставляли совсем иначе воспринимать

яростное стремление Глеба Якунина и ему подобных на свой лад

"реформировать" кадровый состав органов госбезопасности.

          Во-первых, при этом они совсем не принимали в расчет соображения,

связанные с обеспечением главной задачи, стоящей перед ГБ, – задачей,

которая требует бдительно охранять российские интересы. И более того,

создавалось впечатление, что, сообразуясь с сугубо групповыми интересами,

они намеренно ведут дело к ослаблению органов госбезопасности, к снижению

их профессионализма. Как говорят в таких случаях в народе, пустили козла в

огород... Если же взглянуть на происходившую в те дни на Лубянке расправу с

опытными кадрами с позиций государственных и учесть, как она аукается

сегодня, то несомненно общество вправе предъявить "Якуниным" серьезные

претензии за развал важнейшего правоохранительного ведомства. Сейчас многие

удивляются: как же так, ФСБ не может даже установить местонахождение

Дудаева, Басаева... Но чему удивляться, если "демократы" вычистили из этого

ведомства почти все опытные кадры? Так что истинных виновников многих

нынешних бед, связанных с недостаточно четкой работой органов ГБ, надо

поискать среди "Якуниных".

          А во-вторых, когда эти люди проводили в КГБ политическую чистку и

поставили на некоторые ключевые должности "своих" людей, то бросалось в

глаза их плохо скрываемое стремление с помощью этих людей уничтожить

"компромат" на самих себя, за многие годы накопившийся в архивах Лубянки.

Казалось бы, этот "компромат" после смены власти должен был быть выгоден

многим бывшим "инакомыслящим", свидетельствуя об их давней борьбе с

коммунистами и советским строем и делая их "героями сопротивления". Но

странно, они почему-то жаждали, хорошенько почистить не только кадры, но и

архивы КГБ.

          Конечно, для меня в этом их стремлении ничего странного не было.

Потому что "компромат" в действительности зачастую свидетельствовал не о

"героической борьбе", а совсем о другом – о доносительстве на товарищей, о

грязных, аморальных склонностях, подтвержденных документально, и прочих

вполне библейских грехах, которые – при их обнародовании, – попросту

опозорили бы этих "демократов", а то и подвели бы кое-кого под суд. Причем,

считаю необходимым заметить, что КГБ вовсе не занимался специально сбором

такого компромата на так называемых "инакомыслящих". Последовательность

событий в подавляющем большинстве случаев была иной: некие правонарушители

и доносители, люди с подмоченной репутацией, чтобы избежать наказания или

позора, уже после возникновения "компромата", воспользовались личиной

"инакомыслящих", пытаясь этим как бы "оправдать" нападки КГБ. О чистоте

помыслов, о какой-то принципиальности в борьбе с советским строем

применительно к "Якуниным" говорить абсолютно не приходится.

          Поэтому и после Августа-91 они действовали столь же беспринципно,

торопясь воспользоваться моментом и уничтожить улики против самих себя.

Ради этого и рвались в состав аттестационных комиссий.

          Со мной представители всех этих комиссий почему -то встречаться

не захотели, хотя к августу 1991 года я занимал должность заместителя

начальника Второго главного управления КГБ СССР (контрразведка) и носил

генеральское звание. Видимо, в послужном списке криминала не нашлось:

последние десять лет находился в постоянных командировках в Афганистане, в

"горячих точках" Кавказа и Закавказья, Средней Азии, в республиках

Прибалтики. Наверное, "Якунины" рассудили, что на "заговоры" у меня времени

просто не хватило бы,

          В кратком рапорте, который я подготовил в соответствии с

указанием Шебаршина, сославшегося при этом на требование Горбачева, я

указал, что до 17 августа был в командировке на нахичевано-армянской

границе, а о ГКЧП узнал из телерадио передач. Но в дни работы проверочных

комиссий я находился на Лубянке, готовясь к возможному докладу по

обстановке на местах и характере работы органов госбезопасности в

сложившейся ситуации, в том числе на участке борьбы против иностранных

разведок, И ко мне в кабинет заходили многие из тех, кого вызывали на

комиссию. После их рассказов стало совершенно очевидно, что никто в моем

докладе явно не нуждается.

          Для комиссий, по-видимому, заранее был разработан определенный

порядок "следствия" – с единственной целью заполучить хоть какой-то

компромат на опрашиваемого, а больше всего на его окружение, чтобы

оправдать мотивацию об увольнении людей с руководящих должностей. Смысл

"допросов" сводился к одному: где ты находился 19-22 августа? И еще: каково

отношение к ГКЧП? Далее: как отнесся к ГКЧП такой-то? Радовался или нет?

Поздравлял ли кого-то? Поднимал ли тост по этому поводу?.. Думаю, этот

перечень вопросов не оставлял сомнений в том, какова была цель всех тех

"демократических" комиссий, которых между августом и октябрем перебывало на

Лубянке около десятка.

          В первые же дни после ГКЧП было ясно, что произойдет замена всего

высшего руководства КГБ, в том числе и Л.В. Шебаршина, исполнявшего

обязанности председателя. Среди личного состава обсуждались возможные

кандидаты на пост руководителя. Все предполагали, что в сложнейшей

обстановке, вызванной августовскими событиями, органы государственной

безопасности должен возглавить опытный профессионал, хорошо знающий

внутренние механизмы системы, функции и задачи каждого оперативного

подразделения. Только такой профессионал мог бы в сжатые сроки провести

необходимую переориентацию работы органов и войск КГБ на решение наиболее

насущных проблем в новых условиях. Немалую роль в этом могла играть и сама

личность этого профессионала, – его должны хорошо знать в системе

госбезопасности.

          Одним из таких кандидатов, несомненно, являлся Виктор Иваненко,

буквально за несколько дней до создания ГКЧП назначенный председателем КГБ

РСФСР. Вместе со своими квалифицированными помощниками он разработал

структуру российских федеральных органов госбезопасности, сформировал их

штатное расписание. Как официально действующий председатель, он 20 августа

подготовил совместное с министром внутренних дел России сообщение, которое

срочно направили по милицейским телетайпам на места. В нем содержалось

указание правоохранительным органам проявлять выдержку и обеспечивать

стабильную обстановку, не допуская провокаций и массовых беспорядков.

          Иваненко в те дни находился не на Лубянке, а в одном из кабинетов

Белого дома. Он оказался как бы по другую сторону баррикад, но действовал

ради общего блага, предпринимал все меры, чтобы не произошло массового

кровопролития. В ночь с 20-го на 21-е он дозвонился до командира "Альфы"

генерала Карпухина:

          – Не надо ввязываться в авантюру... Несколько позже в интервью

одной из газет Виктор Иваненко объяснит свою позицию так:

          – Возбужденные массы жаждали мести. И мы не должны были этого

допустить. Насилием демократического государства не построить. Стояла

важнейшая задача – успокоить людей и повернуть события в законное русло.

Что особенно сложно в условиях безвластия – когда старые структуры

парализованы, новые не созданы... И ни в коем случае нельзя было идти на

поводу у настроения...

          Много позже, когда об августовских и октябрьских событиях во

множестве появились документальные материалы и свидетельства их

непосредственных участников, один из бывших первых руководителей КГБ СССР в

беседе со мной высказал суждение, которое я разделяю полностью:

          – Если бы двадцать третьего августа девяносто первого года

председателем органов госбезопасности был назначен Иваненко, а не Бакатин,

то в этом случае оставался еще шанс повернуть дальнейший ход событий в

более мирное русло...

          Увы, предпочтение было отдано Бакатину. Можно предположить, что

произошло это в результате непростой игры и сложных интриг между разными

командами. Уверен также, что немалую роль сыграла в этом политическая

"покладистость" Бакатина, его готовность выполнить любую задачу,

поставленную "наверху". А задачи эти, как показало время, были продиктованы

отнюдь не стремлением надежно обеспечить безопасность страны. Скорее

наоборот...

          События развивались так.

          Утром 23-го августа стало известно: подписаны документы о том,

что КГБ РСФСР является головным в системе органов госбезопасности России и

на его базе формируется новое ведомство – Российский КГБ, который

объявлялся правопреемником КГБ СССР. В указе, видимо, в расчете на "широкую

публику", особо оговаривалось, что при формировании нового органа

необходимо сохранить профессиональные кадры. Но эта новость и сам указ

просуществовали всего несколько часов. Виктор Иваненко еще продолжал

принимать поздравления, когда во второй половине того же дня председателем

КГБ СССР был назначен Вадим Бакатин, а КГБ РСФСР переходил в его

подчинение.

          Можно лишь догадываться о той ожесточенной борьбе, какая шла в те

часы вокруг судьбы органов госбезопасности. Два противоположных решения за

один день! И каких решения! Не сомневаюсь, в неразберихе, в горячке тех

дней Горбачеву и его ближайшему окружению очень трудно было спрогнозировать

дальнейший год реформирования КГБ, – поэтому наверняка не обошлось здесь

без консультаций с теми, для кого КГБ десятилетиями был противником №1.

Видимо, потому и было решено не передавать головную роль в системе

Российскому КГБ, а на время сохранить прежнюю централизованную структуру?

чтобы потом "вдарить" по ней в целом и расколоть на отдельные, не связанные

между собой "обрубки". А роль "дровосека" отвели послушному Бакатину,

чужаку в системе КГБ, который привел с собой на Лубянку еще несколько

"демократических комиссаров", вроде своего помощника бывшего работника ЦК

Вячеслава Никонова, который впоследствии стал депутатом Госдумы и "звездой"

телеэкрана, предпочитая не упоминать о том, что он приложил руку к развалу

системы госбезопасности страны.

          Повторяю, в горячке и неразберихе тех дней Горбачев и его

сподвижники физически не могли самостоятельно спланировать дальнейшую

судьбу органов КГБ и потому первоначально пошли по естественному для того

момента пути – передать головные функции новорожденному российскому

Комитету ГБ. Однако, кое-кто их быстренько подправил, и спустя несколько

часов на свет появилось новое решение...

          О Бакатине информация была скудной. По образованию

инженер-строитель, был вторым, а затем первым секретарем обкома КПСС. В

годы перестройки Горбачев назначил его министром внутренних дел СССР. Член

президентского совета, член Совета безопасности СССР... Но тревожило то,

что приход Бакатина в КГБ сопровождался неумолкающим "демократическим"

ревом: "Ату их, ату! К публичной стенке!" Именно так охарактеризовал

тогдашнюю общественную атмосферу один из самых осведомленных в органах

госбезопасности сотрудников руководитель ЦОС (центр общественных связей)

Алексей Кондауров.

          Естественно, на Лубянке нашлись сотрудники, которые позвонили

своим коллегам в МВД и поинтересовались профессиональными качествами их

бывшего министра.

          Отзывы оказались крайне удручающими. За короткий период

пребывания на этом посту Бакатин, по мнению профессионалов

правоохранительной системы, не только ослабил ее, но в определенной мере и

разоружил. Об этом, в частности, несколько позже публично заявил

генерал-майор Алексей Бугаев. До 1983 года он служил в органах КГБ, а при

министре МВД Бакатине был заместителем начальника ГУВД Москвы. Бугаев на

всех участках работы, какие ему поручались и в КГБ и в МВД, проявил себя

как хороший организатор и грамотный управленец, – качества, кстати,

встречающиеся не у каждого руководителя такого ранга.

          Склонный к глубокому анализу, Алексей Прохорович особо выделил

два распоряжения министра Бака тина, которые оказали разрушительное

воздействие на систему МВД. По компетентному мнению генерала Бугаева,

видимо, наслушавшись и начитавшись историй об "агентах КГБ", чужак Бакатин

принялся разрушать сложившийся за десятилетия агентурный милицейский

аппарат. Делалось это без оглядки на то, что иной системы в мире не

существует. Полиция западных стран считает работу с агентурой одним из

основных направлений, о чем, между прочим, свидетельствуют десятки

детективных западных киносериалов, заполонивших ныне российский телеэкран.

Но Бакатин одним росчерком пера этот институт осведомителей разрушил и

предал анафеме. В итоге только в ГУВД число агентов сократилось в сотни

раз, а их личные дела по приказу тогдашнего министра пришлось уничтожить.

Преступный мир просто обязан поставить за это Бакатину памятник.

          До тех пор, пока в мире будет существовать разведка,

контрразведка и уголовный розыск, основным "средством" работы спецслужб

останется негласная агентура. Об этом не знают только дилетанты или люди,

совершенно далекие от правоохранительной системы, либо намеренно не хотят

знать те, кто хочет эту систему сделать неэффективной. Ни в одном

государстве работники правопорядка не обходятся без информации агентов. Их

вербовка всегда регламентируется секретными правительственными актами.

          В России также есть закон об оперативно-розыскной деятельности,

основное положение которого состоит в том, что она основывается на

добровольной, открытой и тайной помощи физических лиц. При этом активная,

эффективная помощь оплачивается. В преступном мире, понятно, ненавидят тех,

кто сотрудничает с правоохранительными органами. Потому законом

предусматривается социальная и физическая защита добровольных информаторов.

Однако министр МВД Бакатин, я считаю, преступно пренебрег этим законом. В

результате был в значительной мере утерян важнейший агентурный инструмент,

и борьба с преступным миром усложнилась. Таким образом, за нынешний

криминальный разгул Россия в немалой степени обязана безответственности

Бакатина.

          Вторая "заслуга" Вадима Бакатина, по мнению Бугаева, заключалась

в начале развала правоохранительной системы как таковой. Министр издал

приказ, согласно которому сотрудники милиции получили права работать по

совместительству в других организациях. "У нас в ГУВД Москвы, – рассказывал

Бугаев, – этому долго сопротивлялись. Ведь именно так происходит сращивание