Текст книги "Под колпаком контрразведки. Тайная подоплёка перестройки"

Автор книги: Вячеслав Широнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

отказаться от такой версии социоэкономического преобразования СССР.

          Вторым вариантом было расчленение СССР, а затем и Российской

Федерации для того, чтобы включить образовавшиеся внутрирегиональные

пространства в различные "рыночные блоки" – европейский, тихоокеанский и

даже непосредственно американский. (Этот вариант предусматривал

существование таких пространств в виде колоний или протектората, и подобная

модель предназначалась для прибалтийских республик, Казахстана, ряда

областей России). Неспособность Горбачева осуществить первый план заставила

мондиалистов сконцентрироваться на втором.

          Но чтобы превратить Прибалтику в "проамериканский" тип колонии,

ее вначале необходимо было вычленить из состава Советского Союза. А для

этого нужен был повод, каковым и стали январские события в Вильнюсе. Однако

"выступление" толпы у телецентра не имело широкого размаха, оно

ограничилось лишь местным "театром действий". Пришлось разрабатывать новый,

более масштабный "инцидент". Результатом таких "разработок" явились

августовские события. После них настежь распахнулись двери беззаконию и

растаптыванию Конституции Союза ССР. А 6 сентября 1991 года начался

антиконституционный дележ страны, – и начался он именно с Прибалтики. Был

нанесен первый удар по территориальной целостности государства...

«Оперативный эксперимент» в Закавказье

          Пятилетнюю годовщину начала перестройки мне пришлось отмечать в

Закавказье, куда в ту пору переместилась активность иностранных разведок и

куда стаями слеталось антисоветское воронье. Прибалтика, по моим личным

наблюдениям, была как бы своеобразным полигоном для испытаний изобретенного

"за бугром" политического "механизма" разрушения страны посредством

создания так называемых "народных", "демократических", "национальных" и

прочих фронтов. В январе 1990 года этот механизм на полную мощь был запущен

в Нахичеванской АССР. Однако здесь, в сравнении со странами Балтии, он был

обагрен большой кровью ни в чем неповинных жертв.

          Зараженные провокационным вирусом разрушения и поощряемые

западными подрывными центрами, на их деньги "эмиссары" из Балтии экстренно

прибыли в далекую от их берегов и границ Нахичевань, став желанными гостями

местных националистов, мечтавших об объединении Южного (Иран) и Северного

Азербайджана. Именно подсказка, даже подстрекательство прибалтийских

"эмиссаров", действовавших по заданию иностранных спецслужб, подтолкнули

Нахичеванское отделение народного фронта Азербайджана к крупной

провокационной акции на советско-иранской государственной границе.

Националисты вывели на границу людей, чтобы те взялись за руки и образовали

живую цепь на протяжении 137 километров госграницы. Проходила эта акция под

тем предлогом, что родственники, живущие по обе стороны Аракса, хотят

общаться друг с другом. Но вылилась она, как известно, в бандитские налеты

и разрушения инженерных пограничных сооружений. Нетронутым остался только

один ее участок. По той причине, что начальник заставы твердо предупредил:

по тем, кто подойдет к инженерным сооружениям, будет открыт огонь. Заявил

это фактически на свой страх и риск, сообразуясь не с политической

обстановкой, а с Конституцией СССР и Присягой.

          Во время тех бесчинств в Нахичевани было осквернено и русско-армянское

кладбище: выворочены армянские надгробия, сорваны звезды и сломаны ограды

на могилах пограничников.

          Через несколько дней после этой провокационной акции председатель

Верховного Совета НАССР по требованию Народного фронта Азербайджана

подписала указ об отделении республики от СССР и Азербайджана. Это

сообщение о создании самостоятельной Нахичеванской республики было

многократно зачитано на нескольких языках по телевидению. О подробностях

подписания указа, конечно, не сообщалось. А они были таковы. К председателю

ВС – женщине преклонных лет, ворвались представители народного фронта. К ее

виску приставили пистолет. Рядом – канистра с бензином. Вот под такой

"аккомпанемент" был надиктован текст указа.

          В те дни января 1990 года с армянской территории начался первый

обстрел села Садарак ракетами "Алозань-2", а также из градобойных пушек и

минометов. Градобойные орудия нанесли огромные разрушения: снаряды

пробивали крыши и чердаки домов, разрывались внутри зданий, рассеивая

тысячи мелких осколков. Люди пытались прижаться к складкам гор вне сектора

обстрела. Погибло 11 человек, ранено более 50. Побит скот.

          В Армении эту варварскую акцию объясняли "реакцией на события в

Нагорном Карабахе", которые, как известно, начались в январе 1988 года,

когда было принято решение о выходе НКАО из состава Азербайджана и

присоединении к Армении. О событиях в Нагорном Карабахе "по свежим следам"

было написано множество статей, интервью, брошюр и книг. Я постарался

собрать хотя бы часть из них, изучить и сравнить с собственными

наблюдениями, а также с разведывательными и контрразведывательными

материалами по этой проблеме, к которым имел доступ. Скажу сразу, что

большинство публикаций имели явно "лоббистский" характер и трактовали

ситуацию исключительно в пользу той или иной стороны. А некоторые и вовсе

носили дезинформационный характер. Они не проливали на события в НКАО свет

истины, а преследовали иную цель – еще больше накалить обстановку и разжечь

вражду между армянами и азербайджанцами. Очень редкими были публикации, в

которых содержалась правда, горькая для обоих народов.

          К таким материалами относилась небольшая книга Ю.А. Помпеева под

названием "Кровавый омут Карабаха", вышедшая в Санкт-Петербурге в 1992

году. В своем очерке известный ленинградский писатель-документалист

прослеживает возникновение и эскалацию войны за Карабах, зловещую роль в

этих событиях, унесших тысячи человеческих жизней, апологетов идейного

национализма. Книга Помпеева не конъюнктурна – она объективна. Потому я и

хочу прокомментировать некоторые его оценки и выводы.

          Нельзя не согласиться с тем, что назревание кровавых событий в

Армении и Азербайджане началось в 1987 году – уже на втором году

перестройки. В начале 1987 года "Литературная газета" опубликовала статью

Игоря Беляева "Ислам", суть которой сводилась к тому, что эта религия

определенно враждебна и опасна для нашего государства, а мусульмане – народ

коварный и вероломный. Напомню, что в ту пору еще шли бои в Афганистане и

оттуда в цинковых гробах доставляли на Родину сыновей. Мне трудно судить о

глубинных причинах появления этой по-своему подстрекательской статьи.

Данными о том, что она была "заказной", я не располагаю. Скорее всего, это

был политический заказ иного рода: уже тогда в прессе началась кампания по

расшатыванию народного сознания, по разрушению сложившихся у людей

представлений – во всех сферах и по всем направлениям. Эта кампания

преследовала две основные цели: посеять в людях сомнения во всем и вся, а

также перессорить всех между собой. Статья Беляева и лежала в духе этой

кампании.

          Впрочем, не могу все-таки не поддержать мнения Ю. Помпеева о том,

что "...это были лишь цветочки, ягодки вызревали на грядках "армянского

вопроса", который для Запада всегда был пробным шаром для вмешательства во

внутренние дела не только Закавказья". Иначе говоря, нельзя полностью

исключить, что специалист по Ближнему Востоку опытный журналист И.Беляев

хорошо знал, какова истинная цель его статьи, привлекшей общественное

внимание. Тем более, она была как бы согласована по времени с некоторыми

другими примечательными событиями.

          В июне 1987 года Европарламент учредил "День памяти жертв

геноцида в Армении". В Еревани в связи с этим заблаговременно был открыт

памятник погибшим и выселенным во время резни 1915 года из восточных окраин

Османской империи соплеменникам. Под высокими наклонными стеллами,

облицованными черным мрамором, круглые сутки звучала траурная музыка и

горел вечный огонь. Посещения этого мемориала сопровождались рассказами о

кровавых насильственных действиях султанских властей по отношению к

армянскому населению в разгар Первой мировой войны. К этому следует

добавить, что именно в то время появились произведения писателей Зория

Балаяна и Сильвы Капутикян, в которых ненависть к туркам неприкрыто

переносилась на соседей-азербайджанцев, которых эти писатели тоже называли

не иначе, как "турками".

          Совершенно прав автор книги "Кровавый омут Карабаха" и в том, что

первый сигнал к волнениям в Карабахе поступил к нам "из-за бугра". Академик

Абел Аганбегян в середине ноября 1987 года во время приема, устроенного в

его честь Армянским институтом Франции и Ассоциацией армянских ветеранов,

выразил желание узнать о том, что Карабах стал армянским. "Как экономист, -

сказал академик, – я считаю, что он больше связан с Арменией, чем с

Азербайджаном". Кроме того, в Москве широко распространились слухи о том.

что Аганбегян сослался на свою беседу с Горбачевым, в которой всемогущий

генсек ЦК КПСС якобы сказал, что Карабах будет передан Армении.

Поразительно, несмотря на этот чрезвычайно устойчивый слух, ни тогда, ни

позже, даже в разгар карабахской войны, Горбачев ни прямо, ни косвенно его

не опроверг. А ведь тот слух был вполне "материальным", он сильно подогрел

события в Карабахе.

          Заявление Абела Аганбегяна мгновенно стало центральной темой для

многих зарубежных армянских газет и журналов, для радиостанции "Айб" в

Париже, а также армянских редакций радио "Свобода", "Голос Америки" и

других. Оживились многочисленные политические организации зарубежной

армянской диаспоры: партии "Революционные дашнаки", "Союз армянских

революционеров", "Крестьянская свобода", "Восточные армяне Соединенных

Штатов", "Киликия", "Жиранаир", "Защита Армении", "Юные армянские дашнаки".

          США готовились тогда к очередным президентским выборам, и

армянское лобби, конечно, не могло остаться в стороне от них, его

влиятельные деятели примкнули к главным кандидатам в президенты. Советником

Майкла Дукакиса по национальным вопросам стал Мурад Топалян, а руководитель

армянской общины в США Паруйр Зорчян выступил в поддержку Джорджа Буша.

          Что же касается армянского лобби на вершинах власти в СССР, то

тут Абел Аганбегян тоже просчитаться не мог, он хорошо знал и помощника

генсека Шахназарова, и заведующего отделом ЦК Брутенца, и Ситаряна, и

Хачатурова, многих других. И непреложный факт заключается в том, что

провокационное парижское заявление Аганбегяна как бы "не заметили" в

Москве. На деле это было самым настоящим попустительством, отсутствие

реакции на слова Аганбегяна в Центре резко подстегнуло устремления

карабахских лидеров.

          Крапленая карабахская карта вошла в игру. Первое откровенное

покушение на Конституцию СССР и Азербайджанской ССР, покушение, которое

тоже постарались "не заметить" в Москве, стало пощечиной, ударом по

самолюбию Баку. Ведь известно, что территориальные притязания больно ранят

честь и достоинство народов. В результате прозвучавший в далеком Париже

призыв к беззаконию стал по сути началом карабахского конфликта. Иначе и

быть не могло, учитывая менталитет азербайджанцев, нашедший очень точное

отражение в древней притче о наглом госте.

          Суть этой притчи такова. Гостя приняли, накормили и напоили, дали

ночлег. Но он, зная местный обычай, начал хвалить все подряд, – ведь все,

что нравится гостю, принадлежит ему: таковы законы гостеприимства. В

результате гостю дали много подарков, однако перед уходом попросили его

снять сапоги и стряхнуть с них землю. "Земля у нас одна, – сказали хозяева,

– и мы ее никому не даем". К этому могу добавить, что азербайджанский

национальный характер, по мнению ученых, сформировался под определяющим

влиянием тюркского военно-феодального кодекса чести, хорошо узнаваемого в

эпосе Кероглу: доблесть – выше пользы, бесчестье – хуже смерти; семья и

дети – выше успеха и карьеры.

          Есть в книге Ю. Помпеева весьма примечательная глава под

названием "Февраль 1988 года: "корректоры", лидеры "Карабаха". В ней речь

идет о конкретных лицах с той и другой стороны, виновных в развязывании

"кровавого омута". Продолжая эту тему в других главах, он упоминает и

некоторых граждан СССР – среди них в качестве главного "корректора" назван

один из бывших виднейших советских диссидентов:

          "Первым, кто поддержал идею "исторической принадлежности

"Карабаха к Армении, оказался академик Сахаров, выразивший в "Московских

новостях" уверенность в том, что "Верховный Совет СССР еще вернется к этой

проблеме и решит ее положительно". Тогда же, в марте 1988 года журналист

Гаджи Гаджиев направил открытое письмо академику, которое в "Московских

новостях" опубликовано, естественно, не было, но появилось с некоторыми

комментариями за рубежом.

          О чем же писал азербайджанский журналист прославленному

академику?

          "При всем моем глубоком уважении к Вам, как выдающемуся физику

нашего времени и общественному деятелю, меня поразил Ваш поверхностный

подход к этому деликатному вопросу, поэтому считаю своим долгом

рекомендовать Вам более глубоко ознакомиться с вопросом армян и выяснить

для себя, каким образом они расселились на нынешней территории Советского

Союза, в том числе в Азербайджане и даже Армянской ССР".

          Гаджиев ссылался на исследования историка Б. Ишканяна и приводил

цитаты из его книги "Народности Кавказа", изданной в Петрограде в 1916

году: "Действительная родина армян, в древнеисторическом смысле Великая

Армения, находится в Малой Азии, т.е. вне пределов России". И еще: "Армяне,

проживающие в Нагорном Карабахе, частью являются аборигенами, потомками

древних албанцев, сохранивших христианскую веру, а частью беженцами из

Турции и Ирана, для которых азербайджанская земля стала убежищем от

преследований и гонений".

          По твердому убеждению Помпеева, среди главных действующих лиц

карабахского кризиса была и госпожа Старовойтова, которую в этом регионе в

разгар событий именовали "цинковой леди". Исследуя истоки карабахской

трагедии, автор документально прослеживает роль в разжигании конфликта

весьма любопытной "связки" Сахаров – Боннэр – Старовойтова и приводит слова

Старовойтовой: "Даже если бы Армении не существовало, Азербайджану все

равно пришлось бы иметь дело с карабахской проблемой".

          Здесь небезынтересно подчеркнуть, что одновременно с карабахской

проблемой вдруг возник вопрос и о самоопределении Крыма. Именно крымская

карта, наравне с карабахской, была брошена на игральный стол еще одним

"пробным камнем" перестройки. Не случайно этим двум проблемам посвятил в

начале 1988 года свое письмо на имя М.С. Горбачева Андрей Дмитриевич

Сахаров. Он отстаивал право крымских татар жить на родине и требовал

передачи НКАО в состав Армянской ССР. В тот же период Старовойтова

переехала из Ленинграда в Москву для работы в новом "Центре по изучению

межнациональных отношений при Президиуме Академии наук СССР". Она активно

занялась карабахской проблемой, причем явно не ставила перед собой цели

достижения согласия между двумя народами.

          Внимательно изучая справочник "Кто есть кто", я обратил внимание

на то, что "цинковая леди" при заполнении опросной анкеты указала:

"разведена". По этому поводу газета "День" в аналитической статье под

названием "Стратегическая измена" написала следующее: "Поскольку "нище"

политика не делается без денег и других форм вознаграждения, среди

нардепутатов будущего блока были люди, "включенные в схему". Не секрет, что

целый ряд демократических депутатов и активистов, имена которых хранятся в

компьютерной памяти некоторых "политических штаб-квартир", получают

вознаграждение за свою политическую активность в форме подарков

(компьютеры, видеотехника, зарубежные приглашения с оплаченным проездом и

полным содержанием для членов семей, реклама их деятельности, издание книг

и статей за рубежом, приглашение читать лекции). Активистам демдвижения

выделялись советские деньги, которые проводились по статье "на множительные

работы". При этом самым надежным считался канал Фонда за выживание

человечества, поскольку он, как сообщал доверительно сотрудник этого фонда,

"не столь тесно связан с государством, как фонд Сороса".

          В тот же период финансирование небезызвестной "Антидиффамационной

лиги" (АДЛ) полностью шло из МВФ, на содержании которого находилась также

сеть "Ротари клубов". В качестве каналов финансирования использовались

отдельные совместные предприятия, кооперативы с выходом за рубеж и все тот

же благотворительный Фонд выживания человечества.

          В этом смысле интересна деятельность мужа Г. Старовойтовой -

Михаила Борщевского, находившегося в Англии. Он занимался продажей

персональных компьютеров в СССР. Похоже, для денежного вознаграждения лиц,

активно работавших на "демократию", и существовал канал Борщевского".

          Газета "День", как говорится, попала в точку. КГБ СССР на тот

период уже располагал информацией, что названные в статье "фонды" и "клубы"

были вскормлены ЦРУ США и другими иностранными разведками. А традиционным

полем деятельности и особых интересов английских спецслужб всегда было

Закавказье. Без их содействия мужу Старовойтовой никто не позволил бы

переправлять крупные материальные средства в СССР. "Разведена..." Не

кроется ли за этим желание как бы откреститься от связи Борщевского с

английской разведкой?

          Можно привести еще немало фактов, неопровержимо свидетельствующих

о том, что трагедия азербайджанского и армянского народов, стрелявших друг

в друга в войне за Карабах, была спровоцирована. Зато Старовойтова, активно

лоббировавшая Армении, стала народным депутатом СССР от Ереванского

Советского национально-территориального избирательного округа №393...

          Возвращаясь к событиям в Нахичевани, которые стали следствием

Карабахского конфликта, должен сразу сказать о том, что на примере этой

небольшой автономной республики особенно явственно была заметна

подстрекательская работа иностранных спецслужб, действовавших через свою

агентуру, внедренную в руководство народных фронтов. В частности, НФ

Азербайджана, практически овладев властью в Нахичевани, призывал население

на борьбу с Арменией, на защиту своей земли от армянской агрессии. В

городах и селах активисты НФА собирали деньги на приобретение оружия. А

зарабатывали эти деньги так. Нахичеванцы покупали, например, советский

телевизор, переправляли его через пограничную реку Аракс на иранскую

сторону, и там в обмен на него им охотно вручали автомат Калашникова. Этим

оружием оснащались группы боевиков, причем в некоторых селах они

насчитывали по 250-350 человек.

          По другую сторону армянской административной границы происходило

то же самое. Но там провокации устраивали отделения АОД – Армянского

Освободительного движения, которое натравливало население на нахичеванцев.

И, конечно, отнюдь не случайно сразу вслед за бесчинствами на

советско-иранской границе в Нахичевани начался обстрел этой автономной

республики со стороны Армении. Казалось бы, между этими событиями не должно

было быть связи. Однако их скоординированность не вызывала сомнений. Те,

кто на деле руководил из-за кордона противостоящими народными фронтами в

Азербайджане и Армении, четко дирижировали действиями обеих сторон,

преследуя цель дестабилизировать политическую ситуацию в этом регионе.

          Мощным дестабилизирующим фактором, серьезно обострившим ситуацию

в южном Закавказье, стало появление огромных масс беженцев. Лишенных жилья

и элементарных житейских условий, усталых озлобленных людей легко

использовать как детонатор в любом конфликте. Так было в Баку, в "черном

январе", когда мне с группой сотрудников КГБ СССР пришлось срочно вылететь

в служебную командировку в Азербайджан. В то время я занимал должность

заместителя начальника контрразведки страны – Второго главного управления

КГБ СССР, был куратором его территориальных подразделений.

          О бакинских трагических событиях следует сказать особо. 13-14

января 1990 года в Баку прошли массовые беспорядки. Когда мы прилетели

туда, аэропорт был заблокирован толпами людей. Среди встречавших нас

азербайджанских чекистов я с радостью увидел через иллюминатор двух моих

близких друзей, с которыми нас свел Афганистан. (К сожалению, и сегодня не

могу назвать их фамилии. Ибо кошмар тех лет продолжается. И чекистский опыт

показывает, что с подачи западных спецслужб истинного патриота можно

ошельмовать, представить его как изменника, свалить на него чужие ошибки и

грехи. Такие случаи, увы, бывали.) Но радость встречи была омрачена, один

из "афганцев" с горечью сказал: "Садись в мою машину. Провезу по городу, и

ты увидишь своими глазами, что творится. Возьми-ка на всякий случай

автомат..."

          Действительно, это надо было видеть своими глазами. С трудом

преодолев многочисленные кордоны (правда, без досмотра пропускавшие

автомашину с опознавательными санитарными знаками) мы въехали в город. На

одной из улиц напротив дома, в котором проживало, как выяснилось, несколько

армянских семей бакинского происхождения, бушевал митинг. Интеллигентного

вида молодой человек в очках, с аккуратно подстриженной бородкой что-то

кричал в мегафон. Толпа из 700-800 человек громко скандировала, улюлюкала,

свистела. Странным показалось то, что вдоль стены дома стояла как будто

тихая, словно чем-то приниженная очередь из мужчин и женщин, они чего-то

терпеливо ждали. Вдруг наверху раздались выстрелы, затем истошные крики,

звон разбитого стекла. Потом из окна третьего этажа выбросили металлическую

вешалку. Обычную вешалку с крючками, какие привинчивали в коридорах лет

эдак 15-20 назад. Она упала на газон, со звоном подпрыгнула. Из окна

раздалась какая-то команда, и мужчина, стоявший в очереди первым, поднял

вешалку, после чего присоединился к ликующей толпе. В очереди одобрительно

захлопали.

          – Это народнофронтовцы делят и раздают "еразам" имущество

бакинских армян. Семьи из этого дома мы успели предупредить, – пояснил мне

"афганец".

          "Еразами" в Баку называли беженцев из Армении и расшифровывалось

это слово так: "ереванские азербайджанцы". Они были изгнаны из своих домов,

остались без крова и без имущества. Используя их негодование действиями

армянских националистов, провокаторы решили "восстановить справедливость",

расправившись с ни в чем неповинными бакинскими армянами и раздав крохи из

разграбленного имущества беженцам. Да, это был классический вариант

подстрекательства к погромам.

          Мы медленно, не включая сигнальных огней, ехали по городу. Я

видел, как по команде из окна от очереди отделился ещёе один мужчина,

скомкал скатерть, упавшую на куст, запихнул ее под пиджак и тоже

присоединился к неумолкающей толпе. Очередь снова зашлась в крике... В ту

погромную ночь с 14-го на 15-е января по официальным данным правительства

Азербайджана, погибло 50 человек, в большинстве лица армянской

национальности.

          Много жестокого, противоречащего христианской морали пришлось

повидать и услышать мне в жизни. Но я никогда не забуду рассказ своего

колле-ги-"афганца" о той ночной трагедии. Не скрывая слез, он говорил о

том, что перед выездом в аэропорт стал свидетелем такого случая. Он видел,

как из окна какого-то дома вместе с вещами выбросили старую армянку,

которая была лежачей больной и потому осталась в квартире, надеясь, что ее

пощадят. Однако те, кто ворвался в квартиру, были уже неспособны на

милосердие. Старушка умерла прямо на тротуаре, к ней никто не подошел, а

ошалелая толпа продолжала улюлюкать. Товарищ мой, коллега и друг плакал от

своего бессилия, от стыда за своих соплеменников. Ведь известно, что в

Азербайджане, как и во всем мусульманском мире, к женщинам и старейшинам

люди проявляют особое почитание. Но инспираторы беспорядков и погромов

грубо пренебрегли этой древней исламской традицией отцов и дедов.

          С целью предотвращения дальнейших погромов ночью 20 января в

город вошли войска, в Баку ввели чрезвычайное положение. Народный фронт

Азербайджана организовал шумные митинги-протесты, на улицах появились

баррикады. С обеих сторон были убитые и раненые. Но хочу здесь привести

весьма важный характерный факт: никто из представителей НФА не пострадал.

Ни один человек! Спровоцировав бакинцев выйти на баррикады, народофронтовцы

спешно покинули город или спрятались в надежных убежищах. Такова была

тактика НФА в борьбе за власть, явно подсказанная из-за рубежа. Надо

сказать, с точки зрения спецслужб, это грамотная тактика.

          Истину о происшедшем в те дни и ночи тщательно скрывают от

народа. Слишком много появилось лжи и всяких инсинуаций о "черном январе" и

роли армян в Баку. Чаще всего эту ложь распространяют руководители НФА,

политика которых привела и к трагическим событиям, к человеческим жертвам.

Армию обвинили в гибели невинных бакинцев. Но кто подставил их под танки?

Почему уходят от вопроса, сколько погибло бы в Баку людей, если бы не были

прекращены массовые беспорядки? Если бы не было изъято незаконно

приобретенное оружие? Если бы не были задержаны экстремисты и террористы?

Совершенно ясно, что введение чрезвычайного положения в Баку и некоторых

других городах Азербайджана стало вынужденной мерой для защиты населения,

которое изощренно втягивали в кровавый политический конфликт местные

националисты, жаждавшие власти.

          Обеспечение режима чрезвычайного положения указом Президента было

возложено на МВД и КГБ СССР. Во второй половине января уже вторично в этом

месяце я снова летел в Баку в служебную командировку – на этот раз военным

транспортным самолетом. Со мной была целая команда из 100 старших офицеров

оперативных подразделений центрального аппарата КГБ, в основном состоявшая

из сотрудников Второго главка – специалистов по борьбе с агентурой

иностранных спецслужб. Входили в нее и работники 5 Управления – они хорошо

знали приемы и методы деятельности иноразведок по ведению психологической

войны на "исламском фронте". Были в команде также специалисты по проблемам

экономической безопасности, транспорта и средств жизнеобеспечения.

          Надо отметить, что первые три или четыре года перестройки функции

такого важного государственного института как КГБ, уточнялись,

конкретизировались и видоизменялись в зависимости от международной и

внутренней обстановки. Ему в обязанность были вменены новые задачи: сбор,

централизация и обработка информации о "внутреннем" терроризме, а также о

покушениях на государственный суверенитет. Поставлены были конкретные

задачи и в сфере борьбы с набиравшей силу организованной преступностью.

Оперативные сотрудники все больше набирались опыта, в том числе и боевого.

Чекистам все чаще приходилось выезжать в регионы межнациональных

конфликтов.

          Махровый национализм, инспирируемый внешними и внутренними

провокаторами, набирал силу: без преувеличения можно утверждать, что

разномастные экстремисты явно стремились раздуть пламя гражданской войны.

Факты остаются фактами. В процессе образования разноликих партий,

всевозможных общественных организаций и движений, некоторые из них, в

нарушение конституционной законности, обзаводились военизированными

объединениями и вооруженными формированиями. Они не скрывали, что ставят

своей целью насильственное изменение существующего строя и разрушение

целостности государства. Причем, планы не только вынашивались, их активно

пытались реализовать.

          Объективности ради надо сказать и о том, что в этих сложнейших

условиях органы КГБ оставались той правоохранительной структурой, которая

продолжала четко выполнять свой долг по обеспечению безопасности. Чекисты

активно противостояли акциям иностранных спецслужб, экстремизму, а также

терроризму, ставшему характерным явлением тех лет. Как кадровый офицер и

профессионал, я могу засвидетельствовать, что сотрудники органов

госбезопасности, воспитанные в лучших традициях уважения к закону, в то

судьбоносное для России время действовали как йастоящие патриоты своей

Родины. Их великолепная выучка зачастую сводила на нет безумие и бездушие

политических аферистов. Горячие точки в Закавказье, в Средней Азии,

Приднестровье по характеру начинавшихся событий могли превратиться в

значительные межнациональные конфликты по типу Нагорного Карабаха, но были

своевременно локализованы. Роль чекистов в этом была немалая. Они

своевременно добывали необходимую оперативную информацию о подготовке

провокаций, о местах хранения оружия и взрывчатки, об исполнителях акций и

планируемых объектах террора. Именно они объединяли усилия

правоохранительных органов, координировали их действия.

          Мне известно немало случаев, когда поступавшая от чекистов

информация давала возможность на ранней стадии выявлять и предотвращать

экстремистские акции, представлявшие угрозы государственному строю,

защищать политические и личные права граждан. Так называемая "демпресса"

много писала о погибших в ходе пресечения массовых беспорядков, зачастую

включая в эти подсчеты и случайно пострадавших людей, обвиняя во всем КГБ,

МВД, армию. Но ведь была в тех ситуациях и другая важнейшая сторона

вопроса. Кто возьмется подсчитать, сколько жизней было спасено благодаря

быстрому прекращению насилия? В том же Баку, например, благодаря введению

ЧП удалось быстро покончить с разбоями и погромами, очевидцем которых мне

пришлось быть. Бакинец перестал идти с наганом или ножом на бакинца.

Сколько при этом было спасено армян? Разве не погибли бы сотни, а возможно,

тысячи мирных жителей, если бы армия не остановила бесчинства?

          А более поздние события в Оше? К десяткам уже имевшихся жертв

могло добавиться еще множество убитых взвинченной толпой, если бы

беспорядкам не положили конец чрезвычайное положение и комендантский час.

          Этот перечень можно продолжить, но суть остается сутью: КГБ, МВД

и армия были вынуждены использовать силу против разжигавшего социальную,

национальную и религиозную рознь экстремизма, ради спасения людей, которых

намеренно втягивали в кровавый омут всякого рода провокаторы и

нечистоплотные политиканы. Мне многократно приходилось участвовать в

инструктажах оперативных работников, направляемых в горячие точки, и с

чистой совестью могу сказать: главной задачей, которую всегда ставили перед

своими сотрудниками руководители КГБ, была такая: "Предотвратить насилие,

избежать кровопролития".