Текст книги "Под колпаком контрразведки. Тайная подоплёка перестройки"

Автор книги: Вячеслав Широнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Почему пожертвовали Горбачевым?

          Стараниями пишущей братии об августовских событиях 1991 года

создана огромная литература. Авторами зарубежных и отечественных публикаций

выступили также непосредственные участники того конфликта, находившиеся по

разные стороны баррикад. Однако эти заочные "политические разборки" не

выявили истину, они лишь окутали ее густым туманом. Говорю это со всей

определенностью, поскольку по роду своей деятельности мне приходилось

знакомиться с многочисленными материалами на данную тему, а также с их

перепечатками, зачастую направленными в угоду лицам, облеченным властью, и

различными комментариями, которые нередко имели "заказной" характер и щедро

оплачивались. Все это я просматривал сквозь призму своего ведомства, имея в

виду, что "сухой остаток" информации, прошедшей анализ спецслужб, должен

быть тщательно выверен, точен и достоверен. Поэтому об Августе-91, как и об

Октябре-93, у меня собственные суждения, которые, по моему глубокому

убеждению, могут в какой-то мере пролить объективный свет на те события.

          На основе известных мне фактов могу сказать, что и Август-91 и

Октябрь-93 были звеньями одной цепи, можно даже считать, позициями одного

общего плана, разработанного в недрах ЦРУ США, – плана по анатомическому

расчленению Советского Союза. Было ли у этого плана какое-то условное

название, сказать сложно, но то, что в его преамбуле и в основном тексте

мелькали наименования "Восточная Европа" или "восточноевропейский вариант",

– это несомненно. Об этом, в частности, свидетельствует копия отчета одного

из американских резидентов, под крышей дипломата срочно направленного в

только что получившую независимость новую республику, которая выделилась из

состава СССР.

          В указанном документе прямо говорилось, что ЦРУ США в СССР не до

конца удалось осуществить вариант по типу "Восточной Европы", как это

произошло в ГДР и других странах Восточной Европы. Из анализа разведчика

следовало, что, в отличие от ГДР, в СССР не выполнено задание по

нейтрализации республиканских партийных органов. "Выстояли" (так в переводе

с английского) областные и районные звенья КПСС. Не ясно, какую позицию

займет армия. Она еще недостаточно деморализована, говорилось в документе,

как это могло вытекать из прежних разведывательных оценок. Что касается

КГБ, то "инициировать" (так в переводе) его разгром, захват зданий и

архивов вообще не удалось. В заключение американский резидент делал вывод о

том, что переход России к политической модернизации по

"восточноевропейскому варианту" может оказаться невозможным прежде всего

из-за крайне сильных антизападных традиций в стране. Он категорически

заключал, что имеющиеся в ней слабые либерально-западнические силы будут не

в состоянии справиться с ними без массированной помощи извне. Резидент

предлагал срочно задействовать "объединенные усилия спецслужб партнеров"

для достижения поставленных целей на перечисленных главных объектах и

направлениях (т.е. КПСС, армия, КГБ).

          Цитируемое сообщение американского резидента предназначалось для

обобщения комплексной "индикаторной информации", о которой я уже говорил.

Позже мне немало приходилось заниматься проработкой такого рода

аналитических материалов, которые в копиях периодически попадали в органы

государственной безопасности. Скажу откровенно, что степень

профессионализма их авторов была весьма высокой. Они умели кратко и точно

изложить обстановку, сделать выводы и разработать предложения.

Чувствовалась в материалах и рука разного рода политологических и

социальных фондов, как грибы выросших на территории СССР.

          Одновременно с этим в США с целью постоянного отслеживания

развития событий в Советском Союзе был создан так называемый "Центр

изучения хода перестройки". В его состав вошли представители ЦРУ, РУМО

(военная разведка), Управления разведки и исследований госдепартамента. В

соответствии со специальным указанием Буша этому центру предоставлялась

разведывательная информация, получаемая как из агентурных, так и

официальных источников по линии всех ведомств. "Центр" на ее базе готовит

(и продолжает готовить!) разведывательные сводки по нашей стране для

докладов лично президенту США и другим членам Совета национальной

безопасности.

          Американские резидентуры методично вели и продолжают вести

"индикаторную" разведку. Кроме того, для сбора интересующей их информации

спецслужбы США привлекли партнеров, заключив с ними соглашения и договора

об обмене срочными и долговременными разведданными. Такой обмен стал

особенно активным в начале 90-х годов, когда американские аналитики и

эксперты пришли к выводу, что США могут влиять на происходящие на бывшей

территории СССР события лишь косвенно – в силу своей значительной

географической удаленности от нашей страны, а также с учетом их

геополитических масштабов.

          Иное дело Германия и Япония. Их близость к границам России и

других бывших советских республик давала явные выгоды. Кроме того, события

в России имели много общих черт с обстановкой в послевоенной Германии и

Японии. Поэтому было признано необходимым тщательно проанализировать

процессы того периода с целью активного использования прежнего опыта.

Именно с этого шага начала зарождаться поэтапная коалиционная стратегия

интенсивного комплексного воздействия Запада на нашу страну – для

управления текущими событиями и достижения конечной цели – политической

"модернизации" России. Для разработки и реализации этой стратегии был

создан международный интеллектуальный штаб "Модернизации", который

внимательно следил за развитием обстановки в России, наращивая коалиционные

усилия в строго определенных направлениях. Видимо, общий ход развития

событий вполне устраивал Запад, поэтому в конце восьмидесятых годов было

обусловлено, что любой поворот в России должен рассматриваться как

антизападный и немедленно блокироваться всеми имеющимися средствами. Отсюда

и вытекала всемерная поддержка Западом Горбачева и других "архитекторов

перестройки", которые вели нашу страну в "нужном" направлении.

          Естественно, что возглавили штаб "модернизации" России США. ЦРУ в

соответствии с общей стратегией разработало ряд тактических задач, которые

должны были решаться в предстоящем десятилетии. В частности, американские

стратеги считали, что независимо от складывающихся международных и, в

частности, американо-российских отношений, Россия сохраняет потенциальную

возможность начать ядерную войну против Запада, нанести упреждающие или

ответные удары своими ядерными силами. В связи с этим главной задачей на

предстоящие годы, по их заключению, является лишение России этой

возможности. По мнению американской разведки, распад стратегических ядерных

сил бывшего СССР должен был происходить под неусыпным контролем Запада. Под

такой контроль должна быть поставлена и "эмиграция" в страны "третьего"

мира квалифицированных российских специалистов-ядерщиков. Предотвращение

нелегальной доставки, а также производства в этих странах средств массового

поражения считается весьма важной задачей. Поэтому США уделяют большое

внимание созданию и финансированию нового центра по нераспространению

ядерного оружия, который отслеживал бы вероятную возможность его обладания

такими странами, как Северная Корея и Иран.

          Другая группа тактических задач была ориентирована на

дезинтеграцию бывшей Советской Армии, снижение боеготовности вооруженных

сил России и каждой из стран СНГ. Развал Советской армии, согласно

стратегии США, не менее важен, чем лишение СССР и его правопреемницы России

стратегических ядерных сил. Поэтому на этом направлении подрывной работы

также были сконцентрированы мощные коалиционные силы, созданные на основе

спецслужб.

          Третья группа первоочередных тактических задач была связана

непосредственно с нейтрализацией органов государственной безопасности, как

наиболее организованной силы, способной оказать самостоятельное

сопротивление иностранным и отечественным "реформаторам", поставившим своей

целью политическую "модернизацию" России.

          Таким образом, удары предполагалось наносить сразу по трем

"головам" российской государственности: по КПСС, которая была "ядром"

советского общества, по армии – защитнице государства, по КГБ – его

"бдительному оку", "Индикаторной" разведке отводилась при этом роль

"корректировщика" в определении точности этих ударов. Чтобы не быть

голословным, приведу на этот счет конкретные документальные материалы.

          Меня, как профессионала, когда-то поразила аналитическая записка

американской резидентуры, содержавшая оценку ситуации в России вскоре после

событий Августа 1991 года. Она была изложена всего на полстранице, сжато,

беспристрастно, но исключительно четко. Вот ее текст:

          "...властные позиции в стране принадлежат демократии только в

отдельных ее центрах, и даже эти позиции еще далеки от необходимой

прочности;

          – не произошло сознательного и окончательного разворота масс в

сторону демократии, о чем свидетельствует пассивность большинства населения

в дни августовских событий;

          – основная часть государственного аппарата, несмотря на его

департизацию, остается на прежних идеологических позициях, и им до сих пор

нет альтернативы;

          – в кругах интеллигенции преобладает отрицательное отношение к

частному предпринимательству, так как оно отталкивает от себя своим

бескультурьем и откровенным рвачеством, что, как известно, является

характерной чертой любого начального периода становления капиталистических

рыночных отношений;

          – рыночная реформа ведет к мощной безработице;

          – сокращение центральных государственных структур бывшего Союза,

массовое сокращение армии и конверсия военного производства даст

дополнительные огромные массы безработных и социально ущемленных людей,

которые могут постепенно сформировать огромную армию контрреформы;

          – существуют еще недостаточно организованные, но многочисленные

группы людей, которые по своим убеждениям, готовы при определенных условиях

пойти на создание идеологического центра контрреформы. Создание

идеологического центра при наличии огромной контрреформистской массы в

случае их слияния обречет реформу на неминуемый провал. Механизм же

возможной маргинальной оппозиции еще только начал складываться".

          Как явствует из начальной части документа, ЦРУ США вполне

устраивало течение событий в России и СНГ. Однако обнаружились опасные

тенденции, которые не вписывались в планы западной коалиции. В частности

существовала опасность возникновения "оппозиции" правительствам бывших

республик СССР, которая могла бы объединиться в "идеологический центр

контрреформы". На основе этой, надо сказать, весьма трезвой и реальной

оценки американские аналитики выработали основные направления будущих

массированных коалиционных усилий Запада. Хотя "идеологического центра

контрреформы", по их мнению, еще не существовало, для его подрыва и

ослабления, помимо административных и специальных мер воздействия заранее

предполагалось создать международную программу массовой переподготовки

кадров, высвобождавшихся в результате реформы. С этой целью на льготных

условиях, в том числе путем массовых командировок в страны Запада,

предлагалось приступить к обучению и переподготовке интеллектуальной части

"контрреволюционной массы". Американские эксперты полагали, что подобная

льготная подготовка и переподготовка на базе международных центров не

только "создаст необходимый для России слой квалифицированных менеджеров,

но и значительно ослабит формируемый идеологический центр".

          В основе указанной программы, по мнению ее авторов, должна была

лежать значительная материальная выгода для тех, кто будет принят и

направлен на учебу, особенно для молодежи. Иными словами, в еще больших

масштабах была продолжена практика подготовки "пятой колонны", практика,

апробированная в самые первые годы перестройки, когда на "переподготовку"

за океан отправлялись "способные молодые люди" типа Станкевича.

          Предполагалось также, что указанной программе со стороны сил

контрреформы будет оказываться в России активное противодействие и это в

конечном итоге могло бы привести к желаемому результату – оттолкнуть

значительную часть "интеллекта контрреформы" от идеологического центра. То

есть одновременно ставилась задача подорвать изнутри, заранее как бы

размыть "контрреформистские силы". Эта коварная тактика свидетельствовала о

весьма глубокой, очень основательной проработке проблемы.

          Для активного воздействия на саму "контрреформистскую массу"

предусматривалась немедленная организация потоков западной

продовольственной помощи на весь период перехода России к рыночной

экономике. Она ставила своей целью как бы анастезировать неизбежную в

переходный период социальную травму, которую ощутит население. Выступив

против западного товарного щита, противники реформы, так называемые

"патриоты", могли бы оказаться в невыгодном положении и дискредитировать

себя в глазах обывателя, иными словами, и здесь было "двойное дно".

          Наконец, для того, чтобы нейтрализовать "контрреформистские

массы" и одновременно способствовать развитию такого нового сырьевого

пространства, как Восточная Сибирь и Дальний Восток, было признано

необходимым использовать в этих регионах огромные экономические возможности

США, Японии и Южной Кореи. Эта задача предполагала создание небольшой зоны

экономического процветания, которая предоставила бы части

контрреформистской массы высокооплачиваемую работу, льготное жилье и

избыток западных товаров. Однако, для решения этой тактической задачи,

учитывая активное экономическое участие в ней Японии, необходимо было

добиваться решения проблемы "северных территорий", требуя от России отказа

от четырех островов Курильской гряды...

          Упрощенно говоря, одна из главных функций органов государственной

безопасности состоит в том, чтобы выявлять планы и намерения противостоящей

стороны, отслеживать способы, которые она избирает для их реализации и

информировать о них высшие эшелоны государственной власти для организации

противодействия. Выполняя эти функции, Комитет госбезопасности, наряду с

фрагментами документальных материалов, подобных приведенным выше,

неоднократно получал агентурные сообщения, в том числе и из-за рубежа, о

готовящейся акции по развалу СССР. Причем зарубежные источники, в

надежности и достоверности которых не приходилось сомневаться,

информировали о планах инспирирования и раздувания в республиках СССР

междуусобиц, даже об угрозе развязывания гражданской войны, об отторжении

части советских территорий в пользу третьих стран, о внешнем вооруженном

контроле над армией СССР. Эта важнейшая оперативная информация, которая

свидетельствовала об очень далеко идущих планах наших геополитических

конкурентов, как это и положено, немедленно докладывалась Горбачеву, а

также в соответствующие инстанции (Министерство обороны, МИД и т.д.)

Однако, никакой обратной связи не было.

          Работников контрразведки все больше и больше поражало странное

молчание верхов, не реагирующих на эту важнейшую стратегическую информацию.

Нам было неизвестно, какие принимались по ней решения, и уж во всяком

случае никаких поручений в связи с добытыми данными оперативный состав КГБ

не получал.

          Не могу утверждать наверняка, но в коридорах Комитета

госбезопасности ходили разговоры о том, что именно это обстоятельство

послужило поводом для выступления председателя КГБ СССР В.А. Крючкова на

закрытом заседании Верховного Совета, где он сообщил о планах Запада по

развалу СССР и впервые заявил об использовании с этой целью иностранными

спецслужбами так называемой агентуры влияния. После этого из Кремля дошли

слухи, что М.С. Горбачев крайне недоволен этим выступлением и чуть ли не

перестал знакомиться с сообщениями КГБ, начал игнорировать их, считая

недостоверными.

          Спустя полвека трагически повторилась предвоенная история, когда

Сталин не доверял донесениям советской разведки о готовящемся нападении

гитлеровской Германии на СССР. Однако все мы, работники органов

госбезопасности, нутром чувствовали, что в данном случае, – в отличие от

событий полувековой давности, – речь шла вовсе не о недоверии, а о

намеренном нежелании реагировать на угрозы, исходившие с Запада. К тому же

в тот период уже достаточно явно обозначилось стремление "архитекторов

перестройки" резко ослабить органы госбезопасности. В частности, стало

известно, что член Политбюро А.Н. Яковлев предложил ликвидировать 5-е

управление КГБ, занимавшееся противодействием идеологическим диверсиям.

          Конечно, никто не мог тогда предположить, что готовится настоящий

разгром советских спецслужб, означавший по сути дела подрыв безопасности

нашей страны. Однако факты игнорирования высшим руководством важнейшей

информации, поступавшей с Лубянки, множились буквально с каждым днем. И

поскольку события показали, что разведка и контрразведка своевременно

предупреждали об опасности, нависавшей над государством, что пренебрежение

их выводами действительно привело к самым трагическим результатам (развал

державы!), то безусловно тогдашнее советское руководство во главе с

Горбачевым (или какая-то часть этого руководства) несет вполне конкретную

ответственность за происшедшее. Дело историков разобраться в истинных

мотивах пренебрежения данными разведки и контрразведки, я же со своей

стороны могу сказать следующее: несмотря на уничтожение части важных

оперативных материалов, которое было экстренно предпринято в печально

известный "бакатинский" период КГБ, а также позднее, тем не менее архивы и

база данных госбезопасности устроены так, что полностью "замести следы"

практически невозможно. Поэтому рано или поздно тайное все равно станет

явным.

          Кстати, на упомянутом закрытом заседании Верховного Совета СССР,

как известно, выступили также министры обороны и МВД СССР Язов и Пуго.

Анализируя складывавшуюся ситуацию внутри страны, они тоже высказали

обеспокоенность по поводу возникновения в разных регионах Советского Союза

вооруженных конфликтов, первых вспышках гражданской войны, указывали на

явную роль внешних сил в дестабилизации обстановки.

          Помню, в те дни атмосфера в руководящих эшелонах КГБ была

тревожная. Один из многоопытных сотрудников как-то поделился со мной своими

мыслями:

          – После этого заседания Верховного Совета надо ожидать скрытого

удара по выступавшим, скорее всего по Крючкову... Судьба его явно

предрешена... А что будет с Язовым и Пуго? Бить сразу по всем – это уж

слишком открыто...

          Должен сказать, что в аппарате КГБ СССР выступление Крючкова было

воспринято с одобрением: наконец-то удалось довести тревожную информацию,

непосредственно связанную с вопросами обеспечения безопасности страны, не

только до узкого круга высшего руководства, но и до более широких слоев

государственных деятелей – до депутатов, которые могли потребовать от

президента принятия действенных мер по защите целостности СССР. Однако этим

надеждам тоже не дано было осуществиться...

          Мемуаристы – участники августовских и октябрьских событий,

особенно члены так называемых "президентских команд", частенько ссылаются

на стихийность, непредсказуемость и неожиданность происходившего в те дни.

Они сетуют на своих помощников и советников, не предостерегших

заблаговременно, обвиняют в вероломстве противников. Сходятся лишь в одном

– валят все грехи на КГБ, пытаясь сделать из него некий жупел. Фигура

Крючкова при этом наделяется чертами главного заговорщика, путчиста и

властолюбца.

          Но правда истории состоит в другом. Именно КГБ стояло на страже

целостности государства, а горбачевское руководство легкомысленно или

намеренно пренебрегало настойчивыми предупреждениями госбезопасности о

серьезнейших угрозах, нависших над страной. Именно КГБ стремилось выполнить

наказ народа, данный 17 марта 1991 года на всенародном референдуме, на

котором 76 процентов населения высказалось за сохранение Советского Союза.

На этом референдуме народ четко указал, каким должен быть стратегический

курс, отвечающий интересам абсолютного большинства населения страны.

          Надо полагать итоги того референдума доставили немало бессонных

ночей недругам СССР как внутри страны, так и за ее пределами. В планы

развала Советского Союза надо было вносить срочные коррективы. И я хорошо

знаю о том, как забушевала так называемая демократическая пресса,

инспирировавшая забастовки и митинги. Зарубежные голоса вещали

круглосуточно. Внезапно появились новые политические лозунги. Началось

трагическое обвальное движение страны от 17 марта к августу 1991 года.

          Конечно, особую роль в расшатывании государства сыграли в тот

период некоторые средства массовой информации. Но СМИ – не есть нечто

абстрактное, за каждой публикацией, за каждым телевизионным сюжетом стоят

конкретные люди, авторы и редакторы. Причем, на мой профессиональный

журналистский взгляд, сила и мощь прессы как бы должны уравновешиваться

ответственностью авторов, чтобы публичное слово не несло бы в себе

разрушительный заряд. Это как в атомном деле – есть мирный благотворный

атом, а есть ядерное оружие, физические основы и того и другого в принципе

одинаковы, а вот эффект противоположный. Так и в журналистике: желая

оказать сиюминутное воздействие на события, журналист не должен забывать,

что его слово – не воробей, вылетит, не поймаешь. Пройдут годы,

десятилетия, и следующие поколения обязательно вернутся к пожелтевшим

подшивкам, чтобы понять, кто был кто, кому было выгодно разрушать великую

державу и какие именно авторы особенно усердствовали в этом. Мне кажется,

многие молодые журналисты, активно выполнявшие в те годы политический заказ

по разрушению СССР, не задумывались над своей исторической

ответственностью, над тем, что потомки могут спросить с них за былые

разрушительные публикации, обернувшиеся трагедией страны.

          Здесь нет необходимости ворошить уже желтеющие страницы, но об

одном выступлении СМИ – электронных СМИ, чья "продукция" также остается в

архивах, а особенно в людской памяти, – все же хочу напомнить. Речь идет об

одной из передач телевизионного "Взгляда", которая, помнится, особенно

поразила меня. Ведущий "Взгляда" Александр Любимов и его соратники дали

обширный сюжет из Калининграда, называя этот город Кенигсбергом, всячески

подчеркивая его немецкое происхождение и с одобрением указывая на то, что

Калининградская область уже начала активно заселяться немцами.

          В любой другой стране журналист, осмелившийся дать такой сюжет,

был бы немедленно подвергнут общественному порицанию, – но только не в СССР

времен перестройки! Что побудило Любимова к такому "ходу"? Крайняя

безответственность или чей-то политический заказ? Я не могу ответить на

этот вопрос, но факт остается фактом – такой сюжет во "Взгляде" прошел и

сыграл свою особо негативную роль. И когда сегодня Любимов делает

патриотическую передачу о буднях российской армии в Чечне, я не могу забыть

того, старого сюжета о Калининграде, потому что в тот период такого рода

сюжеты и публикации служили одной цели – разрушению великой державы. А

чеченская трагедия – прямое следствие тех процессов.

          Будучи журналистом по профессии, я особенно внимательно следил за

выступлениями в прессе, хорошо понимая, так сказать, внутреннюю "кухню"

некоторых публикаций и сюжетов. Возможно, об этом когда-нибудь напишу

особо, потому что это отдельная, очень интересная, поучительная и важная

тема. А сейчас хочу напомнить развитие событий драматического 1991 года.

          Первоначально под лозунгом "Больше социализма!", прикрываясь

призывом сделать его "более демократичным" и "более гуманным", в толпу были

брошены требования освободить экономику и общество от

"командно-административной системы". А вслед за децентрализацией

государственного управления началась печально знаменитая компания

суверенизации и сепаратизма. Откуда-то вдруг появилась изощренная концепция

"дефедерализации", за которой скрывалось стремление окончательно разгромить

союзный центр. Активно стала рекламироваться идея "абсолютного

суверенитета", хотя такового никогда и нигде в мире не существовало.

Диверсионным скальпелем, как выразился один из публицистов, "приоритета

республиканских законов над союзными" стали подрезать правовые,

экономические, социальные и культурные связи между республиками, регионами.

Параллельно продолжалась упорная и длительная кампания по деполитизации

профсоюзов, армии, КГБ, МВД, по их "департизации" и "демилитаризации".

          Все эти неистовые, хорошо отрежессированные кампании накатывали

одна за другой. Эта дорогостоящая и масштабная раскачка государства

приносила ее организаторам неплохие плоды. У опытных работников КГБ,

которые по роду своей профессии глубоко изучали формы и методы диверсионной

деятельности зарубежных спецслужб, не было ни малейших сомнений в том, что

все эти кампании являются частью общего плана и что люди, проводившие этот

план в жизнь, вольно или невольно стали марионетками в руках западных

подрывных центров. А масштабность и строгая последовательность

вышеуказанных кампаний свидетельствовали о том, что их разработка велась

комплексно и очень профессионально. Никакой "мозговой штаб" внутри страны

не смог бы справиться с такой сложной и многоплановой задачей, тут хорошо

чувствовалась рука специализированных и многоопытных коллективов

разработчиков.

          Характер деятельности органов КГБ таков, что при приеме на

службу, а также в ходе спецподготовки и работы происходит как бы

естественный отбор: тем кто не обладает необходимыми личными и

профессиональными качествами на том или ином этапе приходится возвращаться

к невоенной профессии. Выслугу 25 лет и более имели в КГБ лишь сотрудники,

которые сохраняли хладнокровие и выдержку в любых ситуациях и умели

принимать решения при самом жестком лимите времени. Как правило, они

обладали высокими волевыми качествами, не пасовали перед противником. И

все-таки бывали исключения.

          Однажды по "ВЧ"-связи мне позвонил один из руководителей

оперативной группы (назовем его ВМ), находившийся в Баку, и попросил

разрешения вылететь в Москву для личного доклада. Я уже знал, что

нескольких сотрудников этой группы при следовании железнодорожным

транспортом пытались спровоцировать на открытие огня, забрасывая их

камнями. Однако провокация не прошла. А ВМ в это время забаррикадировался в

гостинице и не решился прийти на помощь своим товарищам. В связи с этим

инцидентом могли всплыть какие-то неизвестные доселе обстоятельства,

поэтому согласие на прибытие ВМ в Москву сроком на сутки я дал. Но каково

же было мое удивление, когда ВМ после доклада об указанном происшествии

заявил, что не желает больше возвращаться в Баку, так как представителям

контрразведки там якобы нечего делать. В ответ я кратко ему пояснил:

          – В Азербайджане чрезвычайное положение введено указом Президента

и этим указом поддерживать режим ЧП возложено на МВД и КГБ. Ваша

командировка в Баку и есть исполнение данного указа...

          ВМ попросил время на то, чтобы съездить домой. А на следующее

утро принес заявление о том, что глубоко разделяет идею "департизации"

органов КГБ, в связи с чем просит приостановить его членство в КПСС и

включить в комиссию по реформированию системы органов и войск КГБ СССР,

прервав служебную командировку в Азербайджан. Вот так этот человек

воспользовался ситуацией, чтобы прикрыть элементарную трусость. Конечно же,

раньше такого рода случаи были невозможны. Питательной почвой для них стал

общий распад в государстве и в органах безопасности, в частности. Распад,

который был спровоцирован западными спецслужбами и по непонятным причинам

поощрялся частью советского руководства и так называемой "демпрессой".

          Ну, а дальнейшая судьба того ВМ оказалась типичной для

многочисленных конъюнктурщиков, которых в самых разных сферах жизни в

изобилии обнаружилось на рубеже 90-х годов. В конце концов он оставил

службу в органах КГБ, вступил в небольшую, но весьма озлобленную "рать"

бывших сотрудников КГБ, обличавших органы госбезопасности в средствах

массовой информации. В то время это приносило вполне сносные дивиденды. И

еще одна любопытная деталь. Неожиданно мне позвонила жена ВМ и,

представившись знакомой Раисы Максимовны Горбачевой, пригрозила

пожаловаться "на самый верх", если заявление мужа не будет удовлетворено.

Супруги действительно переехали в Москву из Ставрополя. Видимо, поэтому ВМ

в свое время был повышен в должности. Про таких, как ВМ, у нас говорили:

          – Все идут в атаку, а он ложится в окоп. Как же записать этот

эпизод в аттестации? Не напишешь же "трус" – ведь он "блатной". Вот и

придумали вместо слова "трус" писать "скромен в бою".

          Между тем напряжение продолжало нарастать. На экранах

телевизоров, в средствах массовой информации, на митингах "из-за спины

Михаила Горбачева" появилась целая плеяда новых в то время "политиков", чьи

имена сегодня, когда рассеялась дымовая завеса перестройки, однозначно

связаны с разрушительными тенденциями. Среди них Елена Боннэр, Юрий

Афанасьев, Анатолий Собчак, Геннадий Бурбулис, Галина Старовойтова, Валерия

Новодворская и прочая публика, просвещавшая общество, как перейти "от

стадии гниения прежней империи к стадии цивилизованного демонтажа".

          По их замыслам "цивилизованный демонтаж" должен был охватить все

народы, живущие в СССР в "тех или иных административных границах, включая

этнические меньшинства". На доступном для непосвященных языке это означало,

что на карте СССР должно было появиться 15 или 20 "суверенных государств".

В то же время такие руководители страны, как Яковлев, Шеварднадзе, Медведев

и другие деятели из ближайшего окружения генсека бурно уверяли, что такого

рода сепаратистские настроения якобы никакой угрозы для Союза не

представляют. Опять-таки лишь впоследствии окончательно прояснилось, что

позиция этих деятелей как раз и способствовала развалу державы. Это

"ошибка" или злонамеренность? Как говорится, этот вопрос "повис" и ждет

ответа.

          Кстати, о Шеварднадзе следует сказать особо. Его деятельность на

посту министра иностранных дел СССР прекрасно укладывалась в стиль