Текст книги "Стихотворения, поэмы, трагедия"

Автор книги: Вячеслав Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)

Хор мужчин

Небожительница, кто ты, —

Расточительница чар?

Хор женщин

Неба ль нам несешь щедроты?

Всех даров ты лучший дар!

Хор мужчин

Нет тебя на небе краше,

Гостья милая земли!

Хор женщин

Но предчует сердце наше:

Мы на миг тебя нашли.

Пандора

Братья, сестры! Я – Пандора,

Раздавательница роз,

Зачинательница хора

Новых вёсен, новых гроз.

Хор женщин

Но одержат деву кольца

Адамантных вечных уз.

Хор мужчин

Выступайте, добровольцы,

Расковать их дольний груз!

Хор женщин

Но лежат на деве руки

Двух владык глухонемых.

Хор мужчин

Шлите пчел, тугие луки,

Напитаться телом их.

Пандора

(одною рукою как бы заграждая сидящих подле алтаря царя и царицу, другою прикрывая лицо в знак печали)

Братья, сестры! Я – Пандора,

Я – рабыня; но рабы

Не купить без приговора

Возместительной Судьбы.

Хор мужчин

Ты какого хочешь вена?

Жизни нашей иль огня?

Хор женщин

Нищим тягостна ли мена?

Изведенным к свету дня —

Хор мужчин

(подхватывая)

Поневоле на недолю,

Нам была б желанна смерть, —

Хор женщин

(подхватывая)

Если б вечную неволю

Не сулила эта твердь.

Пандора

Братья, сестры! Всем в отчизне

Колыбельной вам почить.

Дару милой, краткой жизни

Я пришла вас научить.

Хор мужчин

Мы умрем? – К чему рожденье?

Пандора

(певучие ответы которой отроки сопровождают мелодиею флейт)

Вожделенно наслажденье.

Хор женщин

Мы умрем? – Давно пора!

Пандора

Не изведана игра.

Хор мужчин

Мы умрем? – Скорей к развязке!

Пандора

Сладость в песне, радость в пляске...

Хор женщин

Мы умрем? – Напрасно жить.

Пандора

Научитеся любить!

Хор женщин

Игр, и пляски, и любви

Мы не ведаем, богиня

Или пленная рабыня!

Хор мужчин

Мир – унылая пустыня.

Хор женщин

Всё, что в сердце и в крови,

Властным словом воззови,

Оживи волшебным словом!

Хор мужчин

Мановеньем оживи!

Хор женщин

Дай дышать нам в веке новом

Роз пыланьем пурпуро́вым,

Хмелем ласки и любви!

Пандора

(с ритмическими движениями стана и рук, при сопровождении флейт: танец в цепях)

И в железных ожерельях —

Я пляшу;

И в глубоких подземельях —

Я дышу.

Нежной лестью мощь мужскую

Обольщу,

И тому, по ком тоскую, —

Отомщу.

Ритмические движения Пандоры повторяются толпою; некоторые из мужчин и из женщин заводят между собой робкие хороводы. Пандора открывает, при звуке флейт, ковчег и, произнося дальнейшие заклинания, раскидывает пурпурные и иных цветов тонкотканые одежды, разнообразные драгоценные уборы – ожерелья, запястья, венцы, всякое узорочье и многие другие волшебные дары. Толпа с жадностью украшается. Флейты ведут за собою издалека доносящуюся многострунную музыку.

Пандора

Вот ковчег даров. Немало

В нем добра.

Толпа

Ты прекрасна, и всевластна, и щедра!

Пандора

Я богата. Раскрываю

Свой ларец.

Толпа

Мне те лалы! – Покрывала! – Мне венец!

Пандора

Рассыпаю, Геи чада,

Вам дары...

Но какая в них услада

Без игры?

Но алей порфир и лала

Есть игра:

Ливень злата проливаю —

Из колец!

Она бросает на орхестру пригоршнями золотые кольца. Музыка звучит полнее и пленительнее.

За дождем моим бегите,

Капли золота ловите —

На персты!

Эти капли дождевые —

Не просты:

Эти перстни золотые —

Закляты.

Толпа бегает, играючи, в резвом танце и ловит на пальцы падающие кольца.

Пандора

Каждый перстень ищет перстня другого,

С ним единой судьбиной заклятого.

Каждый перстень обручает, и вяжет,

И томит, и влечет, куда – не скажет.

И когда приведет, куда захочет,

Сам не объявит, сердце запророчит,

Запророчит сердце, и вдруг вспомянешь,

С кем в разлуке сиротеешь и вянешь,

По ком уныл и без кого недужен,

Кто единый на жизнь и на смерть нужен.

За дождем живым бегите,

Дождь червонный вы ловите

На персты!

Эти блестки дождевые —

Не просты:

Эти кольца роковые

Разделят вас

И сдвоят вас —

На четы.

Многие из играющих, поймав кольца, задумываются, отходят в сторону и сомнамбулически направляются к другим, которые кажутся в свою очередь ищущими. Образуются многие пары – одни смущенные, другие счастливые.

ЯВЛЕНИЕ 4

Пандора

Что ж, копьеносцев семеро, одни

В раздумьи вы, прекрасные, стоите

И радостных не ловите колец?

С меня вы глаз не сводите, как будто

Кольцо такое каждому досталось,

Которому ответствует мое?..

Коль так хотите, юноши, – приблизьтесь,

Возьмите семь колец с руки моей.

Пусть семеро мне обрученных будет

В излюбленной дружине Прометея,

Спасителей и мстителей моих!

Семь юношей подходят к алтарю и простирают за кольцами – не руки, но острия своих копий. На каждое острие Пандора, улыбаясь, надевает по кольцу.

Пирр

(от лица всех семерых)

Пандора, помни: с острых этих копий

Заветные спадут не прежде кольца,

Чем острия, все семь – любви и мести —

Освободят, невольница, тебя.

Пандора

Суд мести – рок любви. И месть – любовь.

Юноши возвращаются на свои места.

Один из толпы

Загадочных речей иль умолчаний —

Довольно! Пусть любимцы Прометея,

Как видим, приглянулись и тебе:

Но лишь опасность верного являет.

Кто заковал тебя, в неволе держит,

У нас кто отымает – нам скажи!

Все, как единый человек, мы встанем

На ратоборство за царицу нашу.

Ее рабой нам видеть не угодно,

И месть любви избранье утвердит.

Все

Скажи, Пандора, кто тебя связал!

Пандора

О братья, сестры! Ведали бы вы,

Какую казнь любовь мне ускоряет,

Какую муку близит нетерпенье

Узнать, кто я и кто мучитель мой, —

Вы мне сказали б: «Утаи, Пандора,

Свой род и рок! Останься так, в цепях,

Продли свой плен, рабынею помедли!.. »

Но медлить уж нельзя. С угрюмой тайны

Сорвать должна я радуг пояса

И светлые покровы распустить...

Ужасное услышите. Надейтесь

И в гибели самой! Последний дар мой

Вливаю в сердце вам: мою Надежду!

Не ту, что дал вам Прометей: она —

Что марево пустынь. Мою Надежду

Не путеводным назовешь обманом,

Но ласковой свирельностью мгновенья.

Чарует дева: «Тут остановись!

Искомое, желанное, родное —

Тут ждет тебя. Постой, мимоидущий!»...

А ныне покрывало развеваю.

Глядите: вот я – сирая вдова!

ЯВЛЕНИЕ 5

Пандора срывает с себя яркие одежды и остается в пепельного цвета власянице. Бледное лицо ее, оттененное оставшимися кое-где в рассыпавшихся волосах темными розами, кажется исступленно-прекрасным. Флейты заводят печальную мелодию.

Хор женщин

Ты дары нам расточала,

Нас с Надеждой обручала —

И с печалью обручи!

Хор мужчин

Знало сердце лишь унылость:

Нам печаль живая – милость,

И на бой зовут мечи.

Хор женщин

В сердце зыбкие свирели

Чаровательно запели:

Жизнь изменами красна.

Хор мужчин

Пусть целуется с Любовью

Смерть и роза пахнет кровью, —

Расцветает сон из сна!

ЯВЛЕНИЕ 6

Пандора садится на алтарь, с выражением и знаками глубокого горя. Следуя ее молчаливому приглашению, толпа, скинув яркие полотнища, убранства и венки, садится поодаль от алтаря и по уступам скал в скорбном молчании. Флейты играют заунывную, жалобную песнь. Смеркается. Отроки с ковчегом исчезают, но тихие отзвуки унылого напева еще долго слышны.

Пандора, выходя из глубокого уныния, повелевает знаком внимание. Толпа жадно прислушивается.

Пандора

(тихим, свирельным голосом сказочницы, всецело погруженной в созерцание своей сказки)

Не знаю, братья, сестры, – юным вам

И новозданным на лице земли

Известен ли ваш в небе род и семя

В земле сырой. Сказал ли вам ваятель,

Откуда взял он вашу плоть, откуда

Огонь – не тот, похищенный, что светит

Очам во тьме и плавит медь, – но лучший,

Пылающий в груди, кующий в сердце,

В очах светящий солнцем, солнцем в мысли?

И если не сказал, подобны вы

Царевым детям, выросшим в палатах

Царевых – и не знающим отца.

Внемлите ж! Древле сына Зевс родил.

В начале было то; родилось время

С рожденьем сына; был иной тот Зевс.

Владыкой мира он Дитя поставил,

И сладостно играл вселенной сын,

И в той игре звучало стройно небо.

Небес алкали – род Земли – титаны:

Подкралися к младенцу Дионису,

Подрали плоть его, огнем палящим

Насытились – и пали пеплом дымным;

А сердце сына, бьющееся сердце

Отец исхитил и в себе сокрыл.

В незримом небе, что ни свет, ни тьма,

Воссел он на престоле отдаленном.

Помыслите: когда б в ночной пещере

Сидел пред вами демон, поглотивший

В утробу солнце, – что бы зрели вы?

Весь просквозил бы тусклым светом он;

Мерцали б члены, все насквозь; зияя,

Двумя пылали б солнцами глаза

И заревом вертеп пространный рдел;

Завесою душа бы заградилась —

И на завесе мрел бы тот же образ,

И пламенели горнами глаза.

Так на лазурной тверди, что престол

Невидимый от смертных застилает,

Извечный отразился смутно Зевс

Обличьями верховных миродержцев,

Из них же Зевс-Кронид, юнейший, днесь

Орлом надмирным в небе распростерт.

Столь жив Сидящий на престоле тайном,

Что призраки его живее вас

Во столько крат, во сколько вы живее

Под глыбой непрозябшего зерна.

Столь светел Тот, что лишь очам орлиным

Разоблаченный явствует – Кронид.

И долго мрачен был исконный Зевс

В тоске по сыне, – и глядели грозно,

Венчанные, на землю двойники.

А ныне сердцу внемлет своему,

Сыновнее ж объемлет землю сердце —

И правосудный милостив Кронид...

Не от своей вам мудрости вещаю:

Земли-Фемиды эти словеса.

Она в земле – что в небе Зевс: лишь призрак

Извечной Девы, матери Младенца.

Кронид премудр; Фемида больше знает,

Зане богиня-Дева в ней самой.

Голоса из толпы

И Прометей нам сказывал: Фемида

Всё знает. Мать его, она живет

В глубинных недрах.

– Сказывал про семя

Небесного огня, что нас живит.

– Но о богах нам ничего не выдал.

– Гора богов, мы мнили, нам чужбина

И вражий стан.

– От нас он утаил

О Зевсе древнем тайну.

– О Крониде

Благую весть.

– Всё нам откроешь ты.

Пандора

Теперь, о братья, сестры, всё скажу

И про себя вам, и про вас. О, сколь

Завиден жребий ваш и горек мой!

Но своего не чаете вы блага,

Мне ж очевиден мой плачевный рок.

Счастливые, причастны вы огня

Небесного, как вы греха причастны.

А мы, титаны, знаем лишь вины

Ярем извечный, да горючий пламень,

Снедающий, злокозненный, голодный,

Да Матери голодную тоску...

Сын Иапета – хитрый Прометей...

Толпа

Нас обманул, солгал нам Прометей!

Пандора

Титана Иапета род был чужд

И лютости собратий, и безумья:

Грядущее привык он расчислять.

Промыслил человеком Прометей

Вселенную украсить, взвеять к небу

Из искры Дионисовой пожар:

Не привлечет ли сердце Диониса

На алчущую землю? Мнил титанов

Исправить дело, матерь искупить

И бытие свободное восставить.

Ласкательством и помощью надежной

Стяжал приязнь Кронида Прометей.

Толпа

Всем изменил, всех предал Прометей!

Пандора

Фемиду молит: «Матерь, изведи

Жену на свет из самого меня!

Себе я равной не найду меж нимф,

Детей свободных с ней не приживу.

Всё женское душевного состава,

Что есть во мне, – даю; ты тело дай».

Рекла Фемида: «Будет по желанью.

Я тело дам и выну из тебя

Всё женское душевного состава.

Отныне ты всецело мужем станешь

И без жены, что камень без огнива,

Животворящих не разбрызнешь искр». —

И вновь рекла: «Но кто жену слепить

Искусен? Боги. Ле́пота – их дар».

В ответ ей сын: «Так призовем богов!

Скажи им: Прометей сказал – слепите

Ему жену и к свадьбе уберите,

Чтоб он людей посеял новый род».

И Зевс судил: «Да будет, ибо чист

От ярости титанов Прометей».

Тогда Гефест-искусник изваял

Из влажной глины, братья, это тело,

Мне голос дал, подвижность, гибкость мышц

И молвил: «Встань, подобная богиням».

Толпа

Прекрасная, вотще ль тебя мы любим?

Родная нам, богиня и сестра!

Пандора

Сошла Афина разум мой наставить

В искусствах хитрых. Прелестью меня

И женским обаяньем окружила

Киприда златотронная. Все боги

Меня соревновали одарить.

Пейфо́ дала мне силу уверенья.

Невесту, как Весну, убрали оры

В душистые цветы, хариты – в злато

И самоцветы, ярче светлых звезд,

И в пурпуры, пышней румяных зорь.

От всех дары взяла я – и Пандорой,

Владычицей даров, наречена.

Толпа

От всех одарена – всех одарить!

И каждый дар твое богатство множит:

Ты даровитей Матери-Земли.

Пандора

И снял с меня фату жених и брат...

Но не затем, чтоб в сладостном объятьи

Любовию смеситься телу с телом!

Прообраза искал во мне художник

Своим твореньям (пьет зеркальность душу!)

И, на меня взирая, вас творил,

Прекрасные – мое подобье – сестры!

Он в очи не взглянул мне взглядом нежным;

Зато извел из Тартара сих двух

Глухонемых владык, им отдал деву

Под неусыпный в недрах скал дозор —

И пленницей безмужнюю держал.

Толпа

Злодею эти узы!

– Где таится

Коварный?

Ковы ль новые кует?

Пандора

Он создал вас. Еще в долинах тлела

Зола титанов. В ней огонь Младенца

Еще дышал. Перстов искала персть.

Ожить хотела. Вы возникли, племя

Его надежд. Ему не нужно было

Супруги, ни наложницы. Желал он

От Диониса семени. Ему

Он отдал бы меня; но тлел жених

На пожари́ще неостывшей тризны.

Небесного умножить в вас огня

Не мог художник: вам иной огонь

Добыть промыслил – от небесных молний.

Толпа

Добро промыслил...

– Нам свела б огонь

Из сердца сокровенного Пандора!

Пандора

На верх горы слепительной меня

Он возвести велел послушным стражам;

Сам, с полным тирсом, спрятался и ждал.

Закрыв глаза, лежала я, как жертва.

Лазурь зияла. Красотой моей

Привлечены, заклектали высоко

Олимпа хищники. Стремглав к добыче

Низринулись, когтьми дробя перун, —

Как будто рухнул семерной громадой

Эфира пламенеющий чертог.

Он искры в тирс украл, меня ж орлам

Оставил... Я в семье богов проснулась.

Толпа

Месть за тебя тирану!

– В узы вора!

– Тебя одну в царицы мы хотим!

Пандора

Прислушайтесь! Фемидой принуждаем

Был Прометей – на этом алтаре

Вознесть первины своего хищенья

Крониду в примирительную дань.

Не гневались ограбленные боги:

Заступницей за вас была пред ними

Та, чьей красе обязан мир огнем, —

Та, что сама, без распри, без насилья,

Без святотатства, низвела б огонь.

Но не хотел согласья Прометей.

Коварную возжег он жертву. Звал

Богов на мировщину с ним и с вами —

Того во имя, Кто во всех один.

Чтут боги Самого, кто б ни был он —

Извечный Зевс иль Дионис-младенец:

Обман презрев, склонились на гостины

И разделили трапезу огня.

Свои права на древнее наследье

Живого дара им не рассудилось

Провозглашать: великодушен сильный.

Их не поссорил с вами огненосец,

Дабы единым быть над всем главой.

Но поелику на почестный пир

Без дара, без гостиного, невместно

Казалось низойти царям небес

К надменным смертным, – так решил Кронид:

Вам в дар меня послал он... но с условьем...

Толпа

Хвала Крониду – не за огнь палящий,

А за тебя, живительный огонь!

Пандора

Увы, почто повелено злосчастной

Быть рока голосом, судеб орудьем?

Как приневолю – речь продлить – язык?..

Просила ль я о жизни? Не чужая ль

Мне наложила воля бытие

На плечи слабые? Меня дарами

Осыпали все боги: ах, на что

Сокровища понадобились мне?

Была ль мне радость от даров обильных,

От красоты моей, моих богатств,

Улыбчивой души и мысли вещей?..

Но я должна глагол судеб продлить. —

Гермес низвел меня на ту вершину,

Где в узах на снегу лежало тело

Нетленное мое, в красе застылой,

И внутренней лазури улыбалось.

Я ожила, и стражи пробудились

И на узде железной привели

Теснинами подземными меня

На сей алтарь. Расторглася завеса —

Я вас узрела. Передать должна

Ужасное послание владыкам,

Которым подарил меня Кронид...

День угасает: стражи в путь торопят.

Толпа

Не мы – твои владыки: наша ты

Царица.

– Но царица иль рабыня,

Всё наша ты.

– Ни жизни для тебя

Не пощадим, ни нашего творца.

Пандора

Рек Зевс-Кронид: «Скажи, о дева, людям:

Я дар вам от богов. Коль расковать

Меня дерзнете вы, я вашей буду

Владычицей навек, а эти стражи

Опекунами правд со мной пребудут.

Их имя: Кратос – Власть, и Бия – Сила,

Которой власть крепка, осилен бунт.

Я дам законы вам; повиновенья

Блюстителями будут эти два.

Их родила в веках Необходимость;

Души в них нет бессмертной; но живучей

Они богов; удел их – принужденье.

Со мной царить над вами будут юность,

Беспечность, щедрость, нега и веселье,

А Власть и Сила – охранять покой.

Но в эти цепи – коль с меня их снять

Дерзнете вы, – о братья, сестры, имя

Как назову? – другой закован будет»...

Толпа

Твой ворог – твой мучитель – Прометей!

Пандора

Сказали вы, что молвить я не смела.

Толпа

Где млат, клещи?

– Скорей огня из кузниц!

Пандора

Остановитесь! Братья, сестры, вас

Я вовремя одуматься молю:

Вы сердце разобьете мне с цепями.

Ведь Прометей – мне мил он! Всех дороже

Мне Прометей! Он – часть моей души.

Толпа

Что ж? – С узником и каменное ложе,

Свободная, разделишь – если любишь

Того, кто деву пленную презрел!

Пандора

Одумайтесь! Счастливой я не буду,

Коль должен он томиться. Вы не радость

Прочтете на безоблачном челе

Царицы вашей, как закон на светлой

Скрижали – небе солнечных письмен.

Печальную увидите вдову

Под пепельной фатою на престоле,

Увитом розами. Ведь безутешной

Пребуду я! Отрада ль торжество

Исполненного мщенья? Мужи пусть

Гордятся лавром; женщиною боги

Меня послали в мир с дарами роз.

Улыбчива ли женская держава,

Кремлевый чей оплот – закон и власть?..

Что вам любезней – вольность или радость?

Что вам дороже – гордость или мир?

Толпа

Тебя одну в царицы мы хотим!

Нам без тебя и жизнь не в жизнь, Пандора!

– И жизнь не в жизнь!

– А гордость – в горший плен.

Пандора

Я женщиной сотворена. Страдать

Привычно женщине. Ей в радость жертва.

Отдайте, братья, сестры, Прометею

Меня в цепях! Жестокий, в погреба

Скалистых недр пусть он схоронит деву!

Достигнете вы с ним желанной воли:

Вотще ль он жребий царственный сулил

Наследникам небесного огня?

Я ж в глубине горы пребуду с вами

Заложницей тоскующих богов.

В чем небеса откажут Прометею,

Заложницы прекрасной ключарю?

Сам Дионис освободить меня

К вам низойдет. Сменит он огненосца

На троне человеческом! Внемлите

Моей мольбе: спасите Прометея,

Меня ж предайте мужу моему

И палачу! И два владыки грозных,

Два темных принудителя, со мной

Погребены, навек покинут землю.

Толпа

Тебя одну в царицы мы хотим.

– Тебя одни заложницей имеем.

– Всё чрез тебя добудем от богов

Мы сами.

– Кратос нам милей и Бия,

Опекуны глухонемые правд,

Чем слишком дальновидный опекун,

На вечность отлагающий отчеты.

– И слишком старый, чтоб свободно с ним

Дышала опрометчивая юность.

– Он сам бессмертье темное сулил

И смертными ваял нас, сам – бессмертный.

Пусть мы умрем, но пусть и он страдает,

Коль умереть не может.

– Нам услада

В цепях узреть насильника свобод.

– Своей рукой свяжи его, Пандора!

– Вели повесить на крутой стремнине,

Как ты висела на зубце горы.

Пандора

Встают, глядите, стражники мои:

Зовут меня в подземную темницу.

Зане исполнить должно им закон,

А вызволить меня вы не судили.

Толпа

Народную признай законом волю! —

Тебя одну в царицы мы хотим!

Пандора

Хотите – все ль? В толпе многоголосой,

Чей громче голос, говорит за всех.

Толпа

Опросим всех! – Пусть каждый скажет волю! —

Пандору кто царицей выбирает

И вяжет Прометея, тот стрелу

Меть в землю, где кует ковач подземный!

Земля покрывается щетиною вонзившихся стрел.

Пандора

(издавая торжествующий крик)

А, Прометей! Я отмщена. Моли,

Меня отвергший, разделить с тобой

Обрывистое каменное ложе,

С. него же ты отныне не сойдешь!

Не выпустит из каменных объятий

Тебя скала, железа не отпустят!

Пандорой пленной будешь ты висеть

В оковах адамантовых на брови

Угрюмого Кавказа. Станет коршун,

Не горние орлы тебя клевать.

Придет Пандора, станет у скалы

И посмеется над тобой, висящим,

Истерзанным, вотще зовущим смерть.

И Солнце посмеется над тобой,

Точащим слезы перед ним, как льдина,

Нависшая с горы, что вечно тает

И не истает никогда в объятьях

Сжимающей теснее жен зимы...

Толпа в ужасе безмолвствует.

Пандора

А вы, о юноши, концом копья

Со мною обрученные, – что молча

Поодаль стали? Жаль вам Прометея?

Он вас избрал: избрали вы – меня,

Концом копья со мною обручились!

Что ж не послали в землю вы стрелы

Иль копием ее не прободали,

Дабы над вами воцарилась я,

Не волей многих, но единогласным,

Соборным наречением горда?..

Приблизьтесь же, отважные питомцы

И пестуны небесного огня,

И ваши копья в грудь земли вонзите!

Семь юношей устремляются к алтарю и вонзают семь копий в грудь Пандоры. Ее пронзительный крик, удар грома и мгновенная тьма.

ЯВЛЕНИЕ 7

Прометей, с раскаленным клинком железа в клещах и молотом, восстает подле алтаря. От его удара распадаются оковы; Кратос и Бия налагают на него руки и связывают его цепями.

Прометей

Избранники! К священному огню

На стражу! Тайный вдовствует огонь.

Семь юношей быстро скрываются в пещерных устьях.

ЯВЛЕНИЕ 8

Пандора

(умирая)

Мой Прометей, возлюбленный! Свершилось:

Я умираю – и вольна впервые...

О Прометей, возьми меня! Твоя —

Живая жизнь, что ты во мне затеплил...

Моя душа – твоя душа... Возьми же,

Возлюбленный, назад живую душу!

Тебя люблю, единого!... Твоя!..

Фемида, показываясь до половины тела из-под земли, берет в свои объятия бездыханное тело Пандоры и с ним скрывается в земные недра.

ЯВЛЕНИЕ 9

Подземелье открывается. Семь юношей-стражников с копьями стоят на страже вокруг ярко разогревшегося жертвенника и двух литых колонн. В народе плач и вопли.

Толпа

Нам Прометея!

– Он – наш царь.

– Отдайте

Нам Прометея!

– Прометей – наш бог!

Ярость вспыхивает в народе. Луки напрягаются. Кратос и Бия простирают в воздухе обнаженные мечи над головами мятежников: стрелы из рук их выпадают; в бессилии и ужасе они опираются, отшатнувшись, один на другого. Кратос и Бия уводят скованного Прометея.

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕННОЙ И СЛОВЕСНЫЙ

Адамант – означение самого твердого из камней и из металлов: алмаза и стали.

Атлант — один из титанов, подпирающий плечьми свод небесный.p

Афина — безматерняя дочь Зевсова, дева-воевода, богиня премудрая.

Бия — Сила, – олицетворение Насилия в Эсхиловой трагедии «Скованный Прометей».

Гермес — сын Зевса, бог тайны, легконогий вестник богов, посредник между небожителями и подземным царством.

Гефест — бог огня, ковщик металлов, искусный художник.

Гея — богиня Мать-Земля.

Дионис — сын Зевса, бог исступлений и упоений.

Зевс — верховное божество, «отец людей и богов».

Киприда — богиня любви (она же – Афродита).

Кратос — олицетворение Власти в Эсхиловой трагедии «Скованный Прометей».

Кронид — сын Крона, Зевс; в предлежащей трагедии Зевс-Кронид отличен от верховного, извечного Зевса, как его теневой двойник и миродержец-наместник.

Мойры — три сестры, три Судьбы.

Немесида — богиня возмездия, карательница гордыни.

Нерей — бог глубин морских, отец сонма нимф-нереид.

Ночь —богиня древнейшая.

Океаниды — дочери великого потока – Океана, – нимфы текучих вод, струящихся в морскую пучину, и волн прибоя.

Орион — великий ловчий, обращенный со своею сворою в созвездие.

Оры — богини времен года, щедрые и улыбчивые плясуньи.

Орхестра — круглая площадка для хора и – в эпоху древнейшей трагедии – для лицедейства.

Пейфо́ — богиня, подающая дар убедительного слова.

Просцениум — помост за орхестрою, на котором, оставив орхестру хору, играли лицедеи с века четвертого.

Тирс — ствол с листвою, служащий копьем и посохом в руках исступленных жриц и поклонников Диониса.

Эриннии — дочери Ночи, змееволосые мстительницы, со змеями и мрачными светочами в руках, преследующие преступника по пятам.

Xариты — три сестры, три Благодати, – богини, подательницы радостного строя, красоты и прелести.

СВЕТ ВЕЧЕРНИЙ{*}

I

412. ПОЭЗИЯ

Весенние ветви души,

Побеги от древнего древа,

О чем зашептались в тиши?

Не снова ль извечная Ева,

Нагая, встает из ребра

Дремотного первенца мира,

Невинное чадо эфира,

Моя золотая сестра?

Выходит и плещет в ладони,

Дивясь многозвездной красе,

Впивая вселенских гармоний

Все звуки, отзвучия все;

Лепечет, резвясь, гесперидам:

«Кидайте мне мяч золотой».

И кличет морским нереидам:

«Плещитесь лазурью со мной».

413. ОСТРОВА{*}

«Нас в гости плыть к богам зовет Заря

За синие, широкие моря,

Но прочные нас держат якоря.

Мы, вольные когда-то корабли,

Как паруса созвездий тех вдали,

Вкоренены недвижно в глубь Земли.

И влажную мы помним пелену,

Что в ласковом лелеет нас плену,

Как тонкую воздушную волну.

Отяжелел небесный океан,

Где, изнутри когда-то просиян,

Плыл сонмом звезд наш самоцветный стан..."

Так пленные тоскуют Острова...

Вы ту же быль запомнили, Слова,

Под игом дней живые божества,

Сошедшие на грудь Земли сырой

С небес, где встарь вы тешились игрой

Живых лучей, как звезд крылатый рой.

414. МЕМНОН{*}

В сердце, помнить и любить усталом,

Мать Изида, как я сберегу

Встречи все с тобой под покрывалом,

Все в цветах росинки на лугу?

Все ко мне склонявшиеся лики

Нежных душ, улыбчивых теней,

В розовом и белом повилики

На стеблях моих зыбучих дней?

Или всё, что пело сердцу: «Помни», —

Отымает чуждый небосклон

У тебя, родной каменоломни

Изваянный выходец, Мемнон?

И когда заря твой глыбный холод

Растворит в певучие мольбы,

Ты не вспомнишь, как, подъемля молот,

Гимном Солнце славили рабы?

Иль должно, что пало в недра духа,

Вдовствовать в хранительной тиши

Как те звоны, что всплывают глухо

Из летейских омутов души? —

Чтоб тоской по музыке забвенной

Возле рек иного бытия

По любимой, в чьих-то чарах пленной,

Вечно болен был – и волен я.

415. ТУЧА{*}

Всё может обручить

С эфирным строем Лира

И светом лики мира,

Как ризой, облачить.

Почто же сизой тучей

Плыву я, тень влача,

Над радугой зыбучей

Беспечного ключа?

В горниле воспаленном

Расплавится ль слеза —

Лобзает дол гроза

Наитьем исступленным.

Дай ливню не сразить,

Господь, лилеи хрупкой,

Дракону просквозить

Лазурью и голубкой.

416. ДРЕМА ОРФЕЯ{*}

Я мелос медленно пою,

И звезды вечной яви тают...

Улыбки сонные летают —

И розы юные вплетают

В кифару томную мою.

Смолкают струны золотые

Под розами. Сверкают спицы

Авророю зажженной колесницы —

Из трепетов литые

Беззвучного огня.

Слепительное марево... Звеня,

Ожившая разбудит лира гимны,

Когда поникнет в пурпур дымный

Виденье дня.

417. ЭЛЕВСИНСКАЯ ВЕСНА{*}

Ночь! В твоей амброзийной волне

Отдаюсь я глубокой Весне;

Но грустны, как забытые сны,

Мне явленные лики Весны,

Отлучающей светами дня

От сосцов твоих темных меня,

Чуть к дымящимся персям твоим

Я приник и поник в этот дым —

Благовонный ливана крохой

На жаровне истаять глухой,

Где душа с божествами в огне

Сочетается тайной Весне.

418. ПЕВЕЦ В ЛАБИРИНТЕ{*}

Юргису Балтрушайти

Певец

Если солнце в Лабиринте

Небу жаль похоронить,

Боги солнечные, киньте

Мне спасительную нить!

Сопровождение флейты

Вы вотще ли, музы, пели:

«В ночь пещер, в земные щели

Луч ты должен уронить?»

Я в могильном Лабиринте.

Иль из уст мне душу выньте,

Или киньте, боги, нить.

Эхо сводов

Над младенцем в колыбели

Парки пряли, музы пели;

Уронили в колыбель

Парки – золото кудели,

Музы – сладкую свирель.

Если небо колыбели

Мог ты в сердце сохранить —

Из божественной кудели

Свей водительную нить.

Если солнце в ствол свирели

Мог ты гимном полонить —

Ей верна, к родимой цели

Поведет, потянет нить.

Вы же, в темном Лабиринте

Обитающие боги,

Стерегущие пороги,

Солнце алчные пленить,

Умолений не отриньте:

Дал певец, чего хотели

Души тьмы. Вам – луч свирели,

Гостю – солнечная нить.

Ариадна

(пробуждаясь в лунном луче)

Что звучало так напевно,

Что молило так узывно,

Что забилось вновь прерывно,

Что опять встомилось жадно

Сердце в персях дивно-сонных,

Успокоенных усладно?

Где я? В недрах темнолонных

Подземельная царевна,

Ариадна?.. Ариадна.

– Он ушел, а ты – забылась

(Ах, забвенье лишь отрадно!),

Руку положив на темя:

Пурпуром лазурь затмилась,

Остров поплыл, стало время...

Вот, я дома пробудилась...

Милый, вновь ты, вновь мне ведом!

Лев, ревнующий к победам

Солнца, – бог, весенний дождь

Иль Орфей, певучий вождь, —

Ты – один, как я едина,

Солнцева невеста сына.

Дочь Миноса, на покой

Я усталого склоняю,

Темя тонкою рукой,

Чаровница, осеняю.

Сонный мой разымчив хмель:

Я, как мать, приникну к сыну

И из груди тихо выну

Колыбельную кудель.

Озарятся своды ярко,

Буду солнце прясть, как Парка,

Выпряду златую нить.

Лишь взыграет на свирели

Милый странник, вспыхнет нить.

Он спасен... и вновь, у цели,

Должен в солнечном пределе

Деве ночи – изменить.

419—420. ЛИРА И ОСЬ{*}

Валерию Брюсову

1

Слепец, в тебя я верую,

О, солнечная Лира,

Чей рокот глубь эфира,

Под пенье аонид,

Колеблет правой мерою

И мир мятежный строит,

Меж тем как море воет

И меч о меч звенит.

Ты скована из золота,

И падают, как пчелы,

Журчащие Пактолы

На жаркие рога...

Удары слышу молота

По на́ковальне Рока;

Но славят свет с востока

Верховные снега.

За осью ось ломается

У поворотной меты:

Не буйные ль кометы

Ристают средь полей?..

А где-то разымается

Застава золотая

И кличет в небе стая

Родимых лебедей.

2{*}

Есть Зевс над твердью – и в Эребе.

Отвес греха в пучину брось, —

От Бога в сердце к Богу в небе

Струной протянутая Ось

Поет «да будет» Отчей воле

В кромешной тьме и в небеси:

На Отчем стебле – колос в поле,

И солнца – на Его оси.

О, дай мне плыть, святая Лира,

Средь мусикийского эфира

Одною из согласных лун.

Лишь на мгновенье, беззаконный,

Слепой кометы бег уклонный

Касается вселенских струн.

Ристатель! Коль у нижней меты

Квадриги звучной дрогнет ось,

Твори спасения обеты,

Бразды руби и путы сбрось.

И у Пелопса ли возницы,

У Ономая ли проси

Для новых игрищ колесницы

На адамантовой оси.

О Ты, Кто в солнца нас поставил!

Коль сын Твой прямо к полдню правил

Пылающую четверню,

Вдали блужданий Фаэтона

Дай в розах млеющего лона

Истаять медленному дню.

II{*}

421. КАМЕННЫЙ ДУБ

Хмурый молчальник, опять бормочу втихомолку

стихами:

Хочет и каменный дуб майской листвой

прозвенеть,

Дремлет в чеканной броне под бореями бурными

зиму;

Зеленью свежей весна в пологах темных сквозит.

Черную ветвь разгляди: под металлом скорченных

листьев

Ржавой смеется тюрьме нежный и детский побег.

422. ЕВКСИН{*}

Ласточки вьют свой уют под окошком;

Зяблик слетает к рассыпанным крошкам

В трапезной нашей. За дверью горят

В садике розы: давно ль еще, вешний,

Весь он белел алычой и черешней?

Лишь кипарисы всё тот же обряд,

Смуглые, мерно склоняясь, творят.

Что там, в оправе лиловых гликиний,

Гладью сверкает алмазисто-синей?

Смотрит Евксин сквозь ресницы чинар,

Пестун лазурный Медеиных чар.

Я под окрайнюю сяду чинару —

Сонной мечтой убегающий парус

В миф провожать, в розовеющий пар.

423. СВЕТЛЯЧОК{*}

Душно в комнате; не спится;

Думы праздно бьют тревогу.

Сонной влагой окропиться

Вежды жаркие не могут.

Сумраком не усыпленный,

Взор вперяется во мглу.

Что забрезжило в углу

Зорькой трепетно-зеленой?

Дух-волшебник ночи южной,

Светлячок к окну прильнул,

Словно в дом из тьмы наружной

Гость с лампадой заглянул;

Словно спутник снов бесплотный,

Миг свиданья упреждая,

Подал знак душе дремотной

Упорхнуть в дубравы рая.

424. ЗИМНЯЯ БУРЯ{*}

Гнет и ломит ноша снега

Кипарисы нежные,

И корчует вал с разбега

Грабы побережные.

Всё смесилось в тусклой хляби —

Твердь и зыби вьюжные.