Текст книги "Великое Предательство:Казачество во Второй мировой войне"

Автор книги: Вячеслав Науменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 47 страниц)

Списки были составлены заранее коммунистами и советскими агентами, проживающими в лагере. Удалось установить, что там появились какой-то полковник, бывший власовец (по всей вероятности, Денисов), затем какой-то священник Сергий, только недавно посвященный митрополитом Серафимом.

В числе вывезенных были как новые, так и старые эмигранты. Вывозили всех тех, кто носил германский мундир (то есть того, кого советчики считают преступниками против родины и виновниками войны). Оставшиеся уже отпускаются из лагеря. Уже в воскресенье некоторые получили документы и выехали.

Сопротивлявшихся при вывозе били. Когда об этом узнал Трускот, ушедший в соседнюю виллу, он приказал побои прекратить.

Полковник, выдаваший тех, кто подлежит выдаче, при вывозе надел советские ордена и по окончании операции уехал на американском военном автомобиле.

Генералов Меандрова, Севастьянова и Ассберга вывезли за три дня раньше вывоза солдат. Меандров не смог покончить жизнь самоубийством.

Опасаюсь, не вывезен ли Е. В. Кравченко. Он, хотя и не служил во власовских частях, но носил немецкий мундир.

По словам Шереверенко, Трускот предложил о. Николаю выехать к Папе, сказав, что даст ему, как чину штаба, пропуск. На вопрос о. Николая, не поздно ли, он ответил, что предстоит вывоз еще из других лагерей.

По словам Шереверенко, подлежит выдаче в американской зоне 21 тысяча человек.

Опасаюсь, что дальше черед за нашим лагерем, а у нас комячейка наверняка постаралась, чтобы составить подробный и полный список. Говорят, что в Платтлинге о каждом вывозимом были собраны самые точные сведения. Если служил в части, то в какой, в какой роте, какую должность занимал.

По новым данным очевидцев выдачи в Платтлинге, Науменко записал:

…«Архиепископ» Николай… якобы по настоянию Трускота уговаривал обитателей лагеря не сопротивляться, уверяя, что вывезены в совдепию они не будут.

Всего пострадавших, как от побоев, так и от попыток к самоубийству: мертвых более 100 человек и раненых больше 300. Большинство пострадало не в казармах, а на станции. По-видимому, там они узнали, что будут вывезены в совдепию. Говорят, что там резались бритвами и ножами, разбивали себе головы о металлические столбы и пр.

Вывезено 1572 человека. Осталось в лагере, кажется, 1900 человек.

Уже вернувшись домой, я получил письмо от Е. В. Кравченко, который пишет, что вывезено «немало наших», то есть казаков…

Выдача сербов генерала Д. Михайловича

Еще более низкий обман, чем «приглашение» казачьих офицеров на «конференцию с Главнокомандующим» произошел с сербскими четниками генерала Михайловича (четники – патриоты-националисты, от сербского «чета» – рота. – П. С).

На этот раз англичане превзошли самих себя и жертвами их предательства оказались считавшие себя союзниками англичан и поддерживаемые ими в течение четырех лет войны в горах, куда они ушли от немцев, остатки побежденной сербской армии, поклявшиеся бороться до конца! Во главе их стоял Дража Михайлович, самый популярный человек у сербского народа, Генерального штаба полковник.

До образования отрядов Тито, он боролся с немцами, а когда появились титовские партизаны, вошел в сношение с немцами и, не помогая им, начал борьбу с коммунистами. Приказом короля Петра, находящегося со своим правительством в Лондоне, Д. Михайлович был произведен в генералы и назначен военным министром. Ему помогали и союзники, и, частично, немцы (в т. ч. через Русский Охранный Корпус. – П. С). На горные базы, где скрывались четники, англичанами сбрасывалось оружие и снаряжение, к ним были назначены представители английского правительства для связи, регулярно передававшие свои сообщения правительству Черчилля.

В течение военных лет Михайлович спас от плена около 500 пилотов союзников, сбитых немцами и скрывающихся в горах.

В самом конце войны англичане вдруг прервали всякую связь с генералом Михайловичем и стали фаворизировать Тито, не пользовававшегося никакой поддержкой у народа, мечтавшего о плебисците и возвращении короля!

В самом конце войны, оставшиеся без поддержки патриоты-четники генерала Михайловича, вынуждены были отступить в Австрию, где и остановились со всеми следующими за ними беженцами, едва перейдя границу, в окрестностях города Клагенфурта. Там же собрались и части других отступавших добровольческих отрядов, включая Русский Корпус.

Попав в зону английской оккупации, эти считающие себя союзниками англичан, а также считающие себя, как и прежде, находящимися под их покровительством сторонники генерала Михайловича, были вполне спокойны.

Когда к ним явился представитель английских оккупационных властей в Австрии, сообщивший им, что все они будут перевезены в Италию, где их ожидает прилетевший туда со своим правительством король Петр, уже начавший формировать армию для отправки в Югославию и свержения там Тито, радости их не было конца!

Сообщение англичан было принято с восторгом в раскинувшемся на альпийском лугу лагере этих крепко сплоченных сторонников короля, у которых после краткой благодарственной молитвы и парада началось всеобщее ликование и празднование грядущей «победы» с музыкой и танцами, затянувшимися за полночь!

В поданных на другой день грузовиках, наперебой занимались места в стремлении первыми попасть к «ожидающему их в Италии» королю! Грузовики отходили под бодрые песни, крики «Живео Краль Пэтар!» (Да здравствует король Петр!), с развевающимися над ними флагами и плакатами! Через короткое время эти грузовики, незаметно перерезав австрийскую границу, подвозили ликующих людей к месту, где они попадали в окружение партизан Тито, тут же косивших их из автоматов и сбрасывающих живых и мертвых в глубокие провалы окружающих гор. Однако англичан это не останавливало, и они продолжали подвозить титовцам все новые жертвы, вместе с примкнувшими к ним при отступлении беженцами. Вся выдача происходила гладко и без затруднений, имевших место при выдачи казаков и горцев из Лиенца!

… Назначенная в конце 80-х годов международная комиссия для расследования этого ужасного преступления установила неопровержимый факт уничтожения титовскими партизанами многих тысяч выдаваемых им англичанами на расправу своих бывших союзников, обнаружив огромное количество сброшенных почти 50 лет назад в глубокие пропасти уже истлевших скелетов. Затем в 1991 году на месте преступления оператором Р. Джурджичем был снят документальный фильм «Яма», поразивший весь мир и вызвавший всеобщее возмущение.

(Коммунистическим режимом Тито после окончания войны и захвата власти в стране было уничтожено около 250 тысяч сербских патриотов. См. Карапанджич Б. М. Кровавая югославская весна 1945 г. Кливленд, 1976. – Я. С.)

Говорят, что король Петр, после воцарения Тито, предложил Михайловичу перелететь в Англию, но генерал ответил, что тогда теряется смысл его жизни – борьбы за Родину.

После всего происшедшего, при молчаливом согласии англичан, имеющих решающее влияние на Тито после поднесенной ему Черчиллем в подарок Югославии, титовские парашютисты, напустив усыпляющий газ на недоступный район, в котором укрывался генерал Михайлович со своими сторонниками, захватили его в плен и доставили в Белград. Американцы пробовали вмешаться в это дело, но получили резкий ответ Тито, что Дража изменник родины и, как таковой, будет судим. Англичане умыли руки, предоставив Михайловича самому себе. После показательного суда и, невзирая на сочувствие большинства населения Сербии, 16 июля 1946 года генерал был расстрелян (по свидетельским показаниям заключенных коммунистами, Дражу Михайловича не расстреляли, как было официально объявлено, а забили насмерть палками. Замучили его, избивая ежедневно, – отбили ему почки, отрезали уши, били и отливали водой, чтобы опять бить. Когда его добивали, он был уже слепой. Самого его истязателя, после смерти Михайловича, Тито распорядился убить, чтобы не оставалось свидетеля, могущего его скомпрометировать). Так англичане отблагодарили своего союзника в борьбе с немцами!

Н. В. Назаренко-Науменко

В Ливийском лагере в ноябре 1945 года

Это сообщение, полученное от казака Висенко из Лиенца (от 17 ноября 1945 года), атаман Науменко заносит в дневник 12 февраля 1946 года, находясь в лагере Мемминген (Бавария).

Здесь, в лагере, со мною 168 казаков, из них наших старых эмигрантов 103, остальные советские, которые резко делятся на две группы: или очень светлые, цельные натуры, сильные духом, или распущенные, расхлябанные типы с ярко выраженным советским воспитанием. Человек около 700 живет в окрестностях города, куда они ушли во время июньской катастрофы. До них моментально дошел слух, что я получил от Вас письмо, и они маленькими группами спускались с гор, желая лично убедиться, что это правда, ибо здесь распускаются часто самые невероятные слухи и люди изверились.

Я всем им показывал Вашу фотографию, которую Вы мне прислали (сердечно благодарю Вас за нее), и всем передавал от Вас привет, говоря: «Атаман просит меня передать, чтобы вы не падали духом и были настоящими казаками, живите честно и знайте, что он о Вас не забывает и сделает все, что возможно, чтобы создать Вам лучшую жизнь, но нужно терпеливо ждать весны». Если бы Вы видели, как моментально преображались эти худые, изнуренные, с печатью глубокого страдания, лица. Как теплым огоньком загорались их глаза и со слезами в них… они прощались, просили Вас приветствовать и, ободренные, уходили к себе в горы, где их ждали семьи, расположенные в наскоро сделанных землянках по ущелью и лесам диких Альп.

Кроме этих, есть еще около семи-восьми тысяч казаков, расположенных в Синане, Лиенце, Шпитале, Виллахе, Клагенфурте и Бруке. Часть их живет по деревням и городам, и находится на работах, а часть сидит по лагерям. От них тоже часто приезжают ко мне, по три-пять человек, узнать, что есть нового. Сейчас со всеми ними я наладил связь и стараюсь [ее] поддерживать.

Относительно архива (Кубанского Войска. – П. С.) удалось установить следующее. Архив (весь или часть) был послан Вами генералу Соламахину (по его просьбе. – П. С.) в Толмеццо, где он занимал пост начальника юнкерского училища. Атаман Доманов послал полковника Лукьяненко забрать его. Тогда, генерал Соламахин отобрал самую ценную часть его, а остальное отдал посланному. Куда этот архив делся, – не знаю. Ценную же часть архива генерал Соламахин передал на хранение некоему Чуйко, который и держал ее у себя до июньской катастрофы, во время которой он вынужден был сдать ее (на хранение, как он говорит) английскому майору Дэвису. Мне удалось лично познакомиться с майором. Впечатление он произвел на меня обыкновенное, – как и все англичане. В данное время майор Дэвис перемещен за 60 километров отсюда, и где эта часть архива мне установить не удалось.

Выдача из Дании. Бой казаков на станции в Венгрии

Из дневника В. Г. Науменко, июнь 1949 года. Иммиграционный лагерь в Баварии, Западная Германия.

<…> Вчера я имел разговор с одним нашим русским, который живет сейчас со мной в комнате. Он рассказал следующее.

После прихода англичан в Данию в 1945 году, там было несколько десятков тысяч русских, состоявших в воинских частях. Так вот один из них рассказал ему, что с ними было.

Однажды англичане пригласили офицеров на какое-то совещание. Так, как это было с казаками в Лиенце. Те поехали, но, опасаясь ловушки, сказали солдатам, чтобы они следили, куда их повезут, а в случае чего, выручили. Надо сказать, что оружие эта часть не сдала.

Как и надо было ожидать, офицеров обманули. Привезя их в известное место, засадили за проволоку под сильную стражу. Это проследили солдаты и на следующий день все двинулись выручать своих офицеров. Англичане не решились довести дело до вооруженного столкновения и офицеров отпустили.

После этого они переменили тактику. Им удалось войти в доверие солдат и офицеров. Они обещали перевезти их в Германию, а оттуда отправить в США. Как у англичан принято, это было подтверждено «словом офицера британской армии». Наши имели неосторожность поверить. Оружие сдали. Действительно, их погрузили в поезда и привезли в Германию, но… в Берлин и там, в Потсдаме, передали советам. Там как раз проходила конференция.

Большую часть их посадили в какой-то огромный лагерь в Потсдаме, остальных отправили куда-то южнее. Там обращались с ними варварски. На требование выдать офицеров, солдаты не согласились. Много было расстреляно. Все-таки нашлись сексоты и указали на офицеров, которые, в большинстве здесь же и уничтожались.

Это рассказал один из солдат последней группы, которому удалось бежать из лагеря и после больших затруднений перебраться в американскую зону Германии. Здесь его хотели выдать, но он при помощи немцев получил немецкий документ и спасся.

Другой случай из прошлого рассказал на днях один румын.

Уже перед крахом Германии на одну из станций Венгрии с двойным названием, которое не запомнил, прибыл с востока большой эшелон с русскими военнопленными, которые были заперты в вагонах, и находились в ужасном положении.

В это время на фронт двигался эшелон какой-то казачьей части и поезд остановился на той же станции рядом с военнопленными. Те жаловались казакам на свою неволю и просили им помочь и дать возможность подышать свежим воздухом. Сжалившись над тяжелым положением соотечественников, командный казачий состав обратился к немцам с просьбой облегчить участь военнопленных. Те согласились. Но когда были открыты первые два вагона, то эти пленные бросились на казаков, им удалось захватить часть оружия. Они начали разбивать двери остальных вагонов, и на станции завязался настоящий бой. Пленным удалось захватить вокзал. Часть этих солдат бросилась грабить ближайшие дома в городе. Но казаки быстро пришли в себя. Трубач протрубил тревогу, и казаки бросились прежде всего очищать вокзал, что ими было сделано быстро. Затем район был ими оцеплен и военнопленные загнаны в вагоны. Естественно, что часть их ушла, но большинство было вновь заперто в вагонах. После этого казачий эшелон ушел, а вокзал и его окрестности представляли собой поле боя, покрытое трупами, а ближайшие кварталы города разграбленными. О дальнейшем румын не знает.

В 1-м Казачьем полку Русского Корпуса

В начале августа 1945 года в лагере Кемптен атаман Науменко получил сообщения от казачьих офицеров Русского Корпуса, части которого находились тогда в военном лагере Кляйн-Сант-Вайт (Австрия). О потерях 1-го Казачьего полка Русского Корпуса, об оставшихся в живых и их пребывании в плену приводим некоторые свидетельства.

Командир 1-го батальона полковник Ф. Е. Головко:

<…> 1-й Казачий полк возглавляется генералом Морозовым, Русский Корпус возглавляет полковник Рогожин.

С большими потерями и физическим напряжением 1-й Казачий полк с честью вышел из тяжелого положения и 12 мая у Клагенфурта положил оружие англичанам. Мы сохранили все свое тяжелое оружие и обозы. Я все время, во главе 1-го батальона, находился с полком. Дальше, в составе Русского Корпуса, полк находится на положении военнопленных в лагере Кляйн-Сант-Вайт у города Клагенфурта.

По своему составу, около полутора тысяч человек, полк самый большой в корпусе и главный его элемент кубанцы, донцов очень мало.

К чести господ офицеров и казаков должен сказать, что полк держался и теперь держится очень хорошо, а в смысле внутренней дисциплины заслужил лестные отзывы англичан.

Условия нашего настоящего положения следующие: живем мы организованно, лагерем, но не за проволокой, без всякой охраны, получаем положенный паек, правда, очень скудный; частично работаем небольшими группами без всякой оплаты и ждем у моря погоды.

Подано английскому командованию несколько записок с объяснением, кто мы и что мы, с просьбой об устройстве нас на охранную службу или же на работы. Ответа пока не последовало.

В этом вопросе мы не одинаковых взглядов. У некоторых лиц проглядывает стремление повторить программу старого – сохранение кадров и независимость от высшего возглавления.

Я держусь определенного взгляда: наши старики к военной службе больше негодны, их средний возраст 50 лет; второе – нужно реально смотреть и оценивать создавшуюся обстановку. В Европе нам делать нечего… <…>

Командующий Русским Корпусом полковник А. И. Рогожин (в письме от 3 августа):

… Полк Морозова со мной. Люди в полном порядке и, имея опыт прошлой эмиграции, быстро приспособились к местной обстановке.

Дальнейшая наша судьба совершенно неизвестна, мы военнопленные и ждем решения своей участи.

[Командир 2-го батальона] генерал М. А. Скворцов (в письме от 3 августа):

… Хочу информировать Вас о нас, о корпусе, в котором сейчас во главе Анатолий Иванович Рогожин, вместо покойного Штейфона, и о 1-м полку с генералом Морозовым, вместо покойного генерала Зборовского.

С большими трудностями остаткам нашим удалось 10–11 мая перейти старую австрийскую границу и сдать оружие англичанам.

В настоящее время мы живем в лагере около Кляйн-Сант-Вайт в шалашах, самими устроенными, и постепенно нас посылают на работы. Дальнейшая судьба наша совершенно неизвестна.

В последнее время из района Лиенца и Виллаха приехало до 60–80 семейств наших чинов.

Из известных Вам лиц с нами находятся: Голощапов, Гулыга, Головко, Луговской, Голицын, Зерщиков, Щербаков, Третьяков, Дубина, Четыркин, Тураев, Николаев, Бондаренко, Корсун, Фартухов, Симоненко, Бойко, Быковец, Фоменко, Гонский и другие.

Это все, которые отходили с нами; тогда как те, которые были у Домано-ва, куда-то вывезены из Лиенца и никто не знает, куда. Кроме Красновых, там были Соламахин, Тихоцкий, Сомов, Скляров, Буряк и остальные, бывшие с ними.

Командир [6-й] сотни полковник В. И. Третьяков (в письме от 3 августа):

… Немного осталось и наших, но дух бодрый, несмотря на все невзгоды и особенно отвратительный паек, а «голод не свой брат», все же помня, что «Бог не без милости, а казак не без счастья». Уверены, что с помощью Бога мы увидим и более светлые дни.

Уцелели мы чудом, но потери большие. У меня в сотне убитых и раненых 97 человек. Убиты: Л. Ковалев, Ткаченко, Литвинский, Михайлопуло, Кочергин, П. Чевычелов и другие.

В других сотнях потери меньше, но моя сотня прикрывала все время отступающих.

Сейчас у меня собрались в сотне старые Корниловцы: Мартыненко, Носенко, Дидык и другие. Кроме того: генерал Голощапов, Быковец, Панов, Тураев, Бородычев, В. Кравченко, четыре Фортеля, Шерстобитов, Марьин, Нестеренко и другие.

Живем дружно, в военном лагере, все в немецкой форме, с погонами (что многим из нас не нравится), на работы, конечно бесплатные, ходим через два дня в третий, а в остальные – ходим на лекции, доклады, собираем крапиву, щавель, лебеду и так далее. Единственно, как и раньше, «общий любимец» Федор Евменьевич [Головко] не оставляет нас от своей опеки.

Корпусом временно командует Рогожин, а полком Морозов, оба боевые и доблестные офицеры.

Гулыга, Крамаров, Фартухов, Кучеря, Черняев, Сердечный, Четыркин, Бородычев, Лозицкий, Бондаренко (два), Стрепетун и другие, тоже в полку вместе со мной. Всех нас, конечно, прежде всего, интересует наше будущее.

Доктор Зибаров:

… Одна беда, что мы, казаки, ни как раньше, плохо котируемся у теперешних хозяев, а причина – пугачевщина в Италии, где, к стыду нашему, усердно работал и мой бывший приятель генерал Соламахин.

Если к этому добавить, какой паек получают казаки, то картина жизни казачьей в рядах остатков Русского-Корпуса будет полная. Они получают: хлеба 300 граммов, конского мяса по 50 граммов, картофель, масла 8 граммов.

Покупать что-либо у местных жителей и в магазинах казакам как военнопленным, не разрешается. Но семьям, которые живут отдельно, вблизи лагеря, позволено. Большим подспорьем в смысле продовольствия является то обстоятельство, что сейчас казаки ходят на работы. Там их кормят, а кроме того, они приносят продукты с собой.

К концу 1946 года остатки частей Русского Корпуса находились в районе Виллах-Клагенфурт. 26 декабря генерал Науменко отмечает в своем дневнике (лагерь Мемминген).

<…> Во главе их стоит Анатолий Иванович Рогожин, который для большевиков, что бельмо на глазу. Не так давно вновь было их требование по радио о выдаче его. По-видимому, результатом этого был арест его англичана ми. Было опасение, что его выдадут большевикам, но через три дня его освободили:

Старики и семейства живут в лагере Келлерберг (западнее Виллаха), а работоспособные казаки работают группами в виде воинских команд под руководством своих офицеров, главным образом у крестьян, в районе Клаген-фурт-Грац. Между руководителями групп и мой представитель полковник Третьяков.

Последние стихи кадета

В письме генералу В. Г. Науменко от 20 июня 1963 года казачка-мать Алексея Леонтьева, воспитанника кадетского корпуса в Белой Церкви (Югославия), прислала последние стихи сына. По словам матери, он погиб в боях на Драве в рядах Русского Корпуса. Ему было 17 лет.

Я с людьми готов уже расстаться.

Боже! Дай мне сил бороться и любить.

Не могу я в мире оставаться,

Дальше жить.

Как всегда с тоскующей душою,

По чужим бунтующим краям,

На груди, как крест, ношу с собою

Девять грамм.

Будет миг безсилья рокового,

Будет враг пленением грозить —

Девять грамм для сердца молодого

Все решит.

И повиснет где-то в поднебесьи

Никому не нужный детский стон.

Я уйду оплеванный, но честный

В вечный сон.

Мимо будет мать ходить чужая,

О чужом не будет горевать,

А своя далекая родная

Будет ждать…

А. Леонтьев