Текст книги "Кровавый триумф Восходящего Солнца (СИ)"

Автор книги: Владлен Багрянцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Контр-адмирал Хеллборн поспешно оставил кресло и обернулся.

– Привет, Джеймс, – добавил тот же голос.

– Привет, Мэгги.

  ГЛАВА 10 – ИМПЕРАТРИЦА -

«Твой лоб в кудрях отлива бронзы – как сталь, глаза твои остры».

Ник.Гумилев, «Царица».

* * * * *

Джеймс Хеллборн хотел сказать еще что-то, или даже не сказать, а подумать – что-то простое и банальное, вроде «ты совсем не изменилась». Но слова застряли у него в глотке, а мысли – где-то в районе позвоночника. Потому что Мэгги Хан изменилась, заметно изменилась. Как давно они не виделись? Примерно шесть с половиной лет, с той предпоследней войны, на которой не только Хеллборн – на которой они оба так много потеряли.

Она выглядела плохо, очень плохо – так выглядит тяжело больной человек. Бледная – в таких случаях обычно говорят «прозрачная» – кожа, черные круги под глазами, коротко остриженные черные волосы контрастируют с кожей до боли в глазах смотрящего... Но это не ее волосы, это парик, почти сразу понял Джеймс – буквально несколько дней назад ему уже приходилось общаться с человеком в парике. Прежняя, старая добрая Мэгги любила щеголять в униформе – обычно в полевой, реже в парадной. Новая Мэгги носила какой-то дурацкий разноцветный халат, один из этих китайских халатов с с цветами и дракончиками. И она опиралась на палочку! Действительно опиралась, эта грубая трость, на которой лежит ее правая ладонь – совсем не украшение. Такое не таскают за собой ради красоты.

Хеллборн сделал неуверенный шаг навстречу, но Фамке его опередила. Бросилась вперед и повисла у императрицы на шее. Нет, конечно, не в буквальном смысле повисла – просто осторожно обняла. Мэгги опустила голову на плечо маленькой летчицы и поманила Хеллборна свободной рукой. Так они и стояли некоторое время, молча обнявшись, все трое.

«Honi soit qui mal y pense».

– Тебе стоит присесть, – некоторое время спустя решился нарушить молчание Хеллборн, – тебе должно быть тяжело так стоять.

– Я и так провожу большую часть времени в постели, а остальную часть – в кресле, – слабо улыбнулась Мэгги. – Но ты прав, хорошего понемножку.

Хеллборн и Фамке сдвинули три кресла, и они уселись в кружок, бросая друг на друга взгляды, в которых отражались самые разные чувства. И снова первым заговорил Джеймс.

– Что это?

– Рак, – ответ был столь же коротким, как и вопрос.

– Сколько? – только и спросил он – не было смысла тратить полные слова, если они давно научились понимать друг друга с полуслова.

– Полгода, – сказала Мэгги. – Но врачи всегда говорят «полгода». Полгода назад они говорили «полгода», и год назад, и полтора, и даже два года назад – когда поставили диагноз.

– Прости, я не знал, – выдавил из себя Джеймс.

– Ты и не мог знать, – пожала плечами Императрица Китая, Монголии и Маньчжурии, леди-протектор Тибета, Аннама, Тайваня, Туркестана и Северной Кореи, Дочь Неба, Восточная Жемчужина, Дракон Воплощенный, Объединившая Пять Углов Под Одной Крышей, владычица жизни и смерти почти миллиарда человек.

Действительно, императрица Китая – не тот человек, который регулярно появляется на публике, или про которого регулярно помещают заметки в разделе светской хроники.

– Наверняка можно что-то сделать... – начал было Хеллборн.

– Здесь, на острове, лучшие врачи Востока и Запада, – сообщила императрица. – Традиционные китайские средства и новейшие американские препараты. Ничего больше сделать нельзя, поверь мне.

– Мне следовало найти время и навестить тебя, – пробормотал Хеллборн.

– Даже не вздумай оправдываться, – отмахнулась Мэгги. – Мы сами выбрали такую работу. Я точно так же могла найти время и навестить тебя. С дружественным официальным визитом. Но не нашла.

– У тебя, по крайней мере, есть уважительная причина, – неуверенно заметил Джеймс.

«У меня ее нет. Мне следовало оставить мисс Фергюсон в порту, и развернуть яхту на восток...»

– Это сегодня, – пожала плечами императрица. – А два, три, четыре года назад? Давай не будем об этом. Кто из наших общих знакомых говорил – «что ни делается – все к лучшему»? Я рада вас видеть, честное слово.

«Все к лучшему?» Наверняка какой-нибудь безнадежный оптимист, давно покинувший мир живых".

– Мы не ожидали тебя здесь встретить, – спохватился Хеллборн. – Давно ты здесь? Кто сегодня заправляет делами в Пекине?

– Чуть больше года, – поведала Мэгги. – Врачи говорят, здесь очень благоприятный климат. У меня нет причин им не верить. Кроме того, этот островок мне особенно дорог – первый военный трофей, первая большая победа.

– Мне ли не помнить, – осмелился улыбнуться Джеймс. – Как поживают твои подданные из числа аборигенов?

– Они почитают меня, как богиню. Я все еще их королева. Прекрасно себя чувствуют. Лучше чем я, это точно, – усмехнулась Восточная Жемчужина. – Дороги, больницы, школы, миссионеры, возможность посетить большой мир и все такое прочее. Да, от их прежней цивилизации почти ничего не осталось, но там не о чем жалеть. Дикость и каннибализм. К дьяволу все – как ты сам говорил, мы не за это сражались. А в Пекине – в Пекине командует регент. Маршал Веллингтон Чжоу – кто же еще?

– Старина Тони! В самом деле, лучшего кандидата не найти, – кивнул Хеллборн. – Всего лишь маршал? Почему не генералиссимус?

– Потому что генералиссимус – это я, – спокойно напромнила Мэгги. – Кстати, я его усыновила.

– Кого, Тони Чжоу?! – Джеймс едва не подавился воздухом. – Да он чуть младше нас с тобой!..

«Лучше бы я на самом деле подавился воздухом, какой дурак – все время забываю, что она на пять лет старше меня».

– Не имеет значения, – продолжала Мэгги, как будто не заметившая его оплошности. – Знаешь, у нас почти как в Риме – за императора должны проголосовать армия, сенат и народ. Армия и так в руках Веллингтона. Сенат – сенат проголосует как надо. Народ его любит. Усыновление и завещание – небольшая формальность, в основном для иностранных держав и жалкой кучки недовольных.

– Я даже знаю одного такого, – неожиданно улыбнулся Хеллборн. – Вряд ли он признает это завещание.

– Передай своему тоталитарному лысому приятелю, что я все давно простила, и он может вернуться в любой момент, – в свою очередь улыбнулась императрица. – Или пусть себе сидит в Малайе до скончания времен.

– Вряд ли он согласится, – засомневался Джеймс. – Он слишком любит власть. Предпочитает быть первым в деревне, но не вторым в Риме. Или в Китае.

– Это его похороны, – пожала плечами Мэгги. – Между прочим, я просмотрела список, который ты дал моему губернатору. Вы получите все. Ранеными займутся мои врачи.

«Его похороны».

– А это удобно? – осторожно уточнил Джеймс.

– Не говори глупости, – нахмурилась Дочь Неба. – Они и аборигенов лечат, и моих солдат. Не могут же они двадцать четыре часа в сутки заниматься только мной. Им все равно практика необходима. Что же касается вас... Правительство Ее Величества Императрицы – мое правительство – официально заявило, что не планирует принимать какое-либо участие в текущей войне и собирается придерживаться строгого нейтралитета. Мне следует вас интернировать. Тебя и Фамке. А что? Мы прекрасно проведем время, только мы втроем. И никто не посмеет нам помешать.

И ведь не поймешь сразу, шутит она или нет.

До сих пор молчавшая Фамке осторожно кашлянула, как будто собиралась что-то сказать, но тут же снова умолкла и спряталась поглубже в кресло. Поэтому говорить опять пришлось Хеллборну.

– Ты не можешь нас интернировать, – тихо сказал он, – мы вошли в порт под таким же нейтральным ирландским флагом...

– Кого ты хочешь обмануть? – расхохоталась Мэгги. Черт побери, подумал Джеймс, она оживает прямо на глазах! Но вслух сказал другое:

– Мы сами выбрали эту работу.

– Можно подумать, без тебя они не смогут выиграть эту войну, – подмигнула императрица.

– Без нас обоих, – напомнил Джеймс. – Без нас обоих. – Фамке снова кашлянула, и он поспешил уточнить: – Без нас троих.

– Я не собираюсь участвовать, – погрустнела Мэгги, – я сыта по горло.

«Одни ломаются раньше, другие позже. Вильма, к примеру, тоже не хочет больше сражаться. Фамке, напротив, собирается воевать до гроба и за гробом».

– Тони Чжоу тоже будет против, – продолжала Дочь Неба. – Он часто говорит в своих речах про «тысячу мирных лет для Китая и всех людей доброй воли». Мы не собираемся вступать в войну. Не в этот раз.

– Интересно взглянуть на список этих добрых людей, – пробормотал Хеллборн. – А вы с Тони не боитесь стать следующей целью Падишаха и его фанатиков?

– Я знала, что ты это скажешь, – усмехнулась Мэгги, но тут же погасила улыбку. – Они не посмеют. У нас на одних только тибетанских аэродромах двести атомных бомбардировщиков. Мы сотрем их в порошок, и они это знают.

– Вы и сейчас можете стереть их в порошок, – небрежно заметил Джеймс.

– Это и вы можете сделать, – напомнила императрица. – Так в чем же дело?

«Сбросьте на них бомбу», – сказал человек за завтраком в маленьком кафе на площади Падения Парижа.

– Решение будут принимать другие люди, – неохотно признался Хеллборн.

– Жалеешь? – снова усмехнулась она. – Ты когда-то был одним из них.

«И даже не один раз».

– Ни в коем случае, – немедленно отозвался Джеймс. И даже глазом не моргнул.

Странные звуки неожиданно ворвались в их разговор. Хеллборн не сразу понял, что они означают и откуда доносятся. Черт побери, это Фамке, она плачет. Вот это новость! Он не был уверен, что она вообще умеет плакать. Оказывается – умеет, и еще как. Содрогаясь всем телом, Фамке согнулась вдвое и уткнулась в колени Мэгги.

– Этого еще не хватало, – императрица явно почувствовала себя неловко. – Прекращай, весь халат испортишь. Знаешь, сколько он стоит? Мне иногда стыдно его одевать, когда на других материках дети голодают...

– Мне страшно, Мэгги, – сквозь рыдания сказала Солнышко, – страшно, там ведь ничего нет, ничего нет, понимаешь? Совсем ничего. Я была там однажды и вернулась, я не хочу туда больше, я не хочу, не хочу...

– Дурочка, мне тоже страшно, – прошептала Мэгги, – ты думаешь, я не понимаю?

Хеллборну ничего не оставалось делать – только замереть в своем кресле, прислушиваться к рыданиям Фамке и шепоту императрицы, и бояться лишний раз пошевелиться, и проклинать себя, и все на свете, и эту войну, и весь этот мир, и сопливую голландскую дурочку – нашла время! – и даже солнце за окном – сговорились они, что ли? почему закат должен был случиться именно сейчас?!

К счастью, продолжалось это недолго – на пороге кабинета появился человек в белом халате.

– Ваше величество, – парень говорил по-французски, один из тех европейских светил, не иначе, – ваше лекарство, вечерние процедуры...

– Да, конечно, – кивнула Мэгги. – Извините, я должна вас оставить. Поговорим завтра утром. Не волнуйтесь ни о чем, мой губернатор обо всем позаботится. Но вы все-таки подумайте над моим предложением. Хотя бы ты, Фамке. Знаешь, я получила конфуцианское воспитание, меня учили, что если мужчины должны воевать (что тоже нежелательно), женщина должна оставаться дома, воспитывать детей... – она на мгновение запнулась, но тут же продолжила, – хранить домашний очаг и так далее.

– Тогда мое протестантское воспитание почти ничем не отличалось от твоего, – сквозь слезы улыбнулась Рыжая. – Но оно не пошло впрок. Поэтому я здесь.

– Поэтому мы обе здесь, – вздохнула императрица. – Спокойной ночи. Джеймс, ты как будто что-то кислое проглотил.

– Наоборот, я проголодался, – пробормотал Хеллборн. «Черт побери, что я несу?!»

– Мой губернатор и об этом позаботится, – улыбнулась она. – А если нет – мой медальон все еще у тебя, можешь отрубить ему голову.

«Она шутит, разумеется шутит, иначе и быть не может».

* * * * *

Утром следуюшего дня Джеймс Хеллборн сидел на террасе губернаторского дворца и пытался привести в порядок свои мысли. Мысли плохо подчинялись. «Но, похоже, не у меня одного такие проблемы». Рядом с ним на ступеньки присела Фамке, громко зевнула и принялась растирать кулачками глаза.

– Я всю ночь не могла уснуть, – призналась она. – Все время думала... Нет, я не могу. Не смогу остаться здесь. Я отправлюсь дальше – как только мы получим новые приказы.

– Как только получим приказы, – словно эхо отозвался Джеймс.

«Hablando del Rey de Roma, por la ventana se asoma», – как говорят испанцы. Помяни дьявола...

На этот раз дьявол явился на мотоцикле, в образе одного из младших офицеров «Макнамары».

– Срочная радиограмма из штаба, сэр, – альбионский моряк протянул запечатанный пакет.

Хеллборн сломал печати и прочитал послание.

– Спасибо, мичман, вы свободны.

Офицер козырнул и удалился.

– Что там? – оживилась Фамке.

– Читай сама, – Хеллборн протянул ей конверт.

– Оно зашифровано, болван! – возмутилась Солнышко.

– В самом деле? – удивился Джеймс. – Ничего страшного, у нас еще полно времени.

Мэгги вышла к завтраку – она выглядела гораздо лучше, чем вчера. По крайней мере, такое впечатление сложилось у Хеллборна. Некоторое время они втроем болтали о разных пустяках. Потом Джеймс все-таки решился.

– Я все понимаю, ты должна хранить нейтралитет, – осторожно начал он, – но ты ведь не откажешься принять на острове невооруженный пассажирский самолет? Пусть даже из воюющей страны?

– Пассажирский, как же, – нахмурилась королева Острова Черепов. – Если на этом самолете есть хоть один боеприпас...

– Только два пистолета, – поспешно уточнил Хеллборн. – Личное оружие пилотов.

– Ты забыл про сигнальную ракетницу из аварийного запаса, – ее взгляд заметно смягчился. – Хорошо. Но не злоупотребляй моим гостеприимством, Джеймс. И скажи спасибо, что Веллингтон Чжоу сидит в далеком Пекине. Он бы вряд ли такое позволил.

– Спасибо, Мэгги, – контр-адмирал вскочил на ноги, – если ты не против, я должен передать положительный ответ и переговорить с твоим губернатором – пусть подготовит аэродром. Еще раз спасибо. Я бы не стал беспокоить тебя по пустякам, но это очень важно.

«Не стал бы... Кого ты хочешь обмануть, мерзавец?»

– Самолет прилетит только вечером, – уточнил Хеллборн, вернувшись к столу через несколько минут. – До тех пор мы совершенно свободны. Будем считать, что никакой войны нет, и у нас отпуск. Кстати, у меня действительно отпуск! Ваши предложения, дамы?

Фамке захлопала в ладоши, а у Мэгги загорелись глаза – наконец-то!

– Скажи губернатору, пусть обеспечит машину и конвой, – немедленно отозвалась императрица – похоже, она давно ждала этого вопроса и заранее приготовила ответ. – Слетаем на другой конец острова – там есть прекрасный пляж. Вам понравится, обязательно. В вашей Антарктике такого нет.

«Пляж на другом конце острова?!»

– Скажи, а как насчет... – начал было он, и Мэгги снова поняла его с полуслова.

– В тот день, восемнадцать лет назад, разбились далеко не все зеркала, – тихо сказала она. – А некоторые с тех пор восстановились. Тебе ли не знать. Но на этом острове больше ничего нет. НИЧЕГО. Здешние врата запечатаны – может быть, навсегда.

Императорский гидросамолет высадил их у самого берега, и тут же удалился. Императорские телохранители спрятались где-то в джунглях, и «три мушкетера» остались в полном одиночестве. Хеллборн осмотрелся – да, это тот самый пляж. Восемнадцать лет назад, в другом, альтернативном, мире здесь стояли бунгало, бараки и боевые машины под флагами Индоокеанского Содружества. Не самые приятные воспоминания, но сержант Броквелл был прав, миллион раз прав. Иногда новые враги заставляют вас с тоской и печалью вспоминать старых врагов.

– Кто последний доплывет до косы – готовит обед! – воскликнула Мэгги и принялась стаскивать с себя рубашку. Как она похудела, подумал Хеллборн, сама на себя не похожа, и все эти новые шрамы – после операций, наверно. Вот и парик сняла – что не намочить. Черт побери, а лысина ей почему-то идет. Даже странно. С другой стороны, ничего странного. Просто есть такие женщины, которых ничто не может испортить.

Мэгги добралась до косы первой – Фамке и Хеллборн держались чуть позади, готовые в случае чего подхватить ее. И были так увлечены, что не заметили, кто пришел к финишу последним. Поэтому обед вызвался готовить Хеллборн. Пока он смешивал салаты и раскладывал бутерброды, Фамке и Мэгги плескались у самого берега. И Джеймсу пришлось отгонять еще одно воспоминание. Келли Робинсон и Патриция на карфагенском пляже в зазеркальной Северной Африке. Через несколько часов Келли получила две пули в грудь и чудом выжила, а еще через несколько дней Патриция умерла – больше чем умерла, ее расстреляли и отрубили голову. Черт возьми, как давно это было.

Давно и неправда.

Они оставались на пляже до самого заката – купались, загорали, бродили по крестным джунглям, снова болтали о разных пустяках. Несколько раз Фамке как будто нарочно отставала, Мэгги с Джеймсом оставались наедине, и тогда он особенно остро понимал, что то самое вошебство давным-давно покинуло этот мир.

Еще острее он понимал это, когда Мэгги несколько раз за день открывала захваченную из дворца медицинскую сумку с таблетками и шприцами.

«Ну что ж, у нас по-прежнему будет Харбин».

Ближе к вечеру вернулся гидросамолет, и они принялись собираться. Хеллборн натянул китель и порылся в карманах. Он слишком хорошо подготовился, когда планировал играть роль ирландского дипломата. В одном из карманов лежали две монетки – ирландские шиллинги с бородатым профилем графа Тирона. Джеймс оглянулся по сторонам – никто на него смотрит – и тут же утопил одну из монеток в набежавшей волне.

Минутная слабость, но он решил, что может себе ее позволить. Невелика цена, всего один ирландский шиллинг.

Гидросамолет отправился в обратный путь и вскоре приводнился на озере – том самом озере, где восемнадцать лет назад совершил посадку аппарат, впервые доставивший Мэгги, Хеллборна и других альбионцев и союзников на Остров Черепов. На берегу больше не стояли бараки иностранных легионеров, исчезла и приснопамятная стена джунглей. Теперь на несколько километров вглубь острова убегали бетонные полосы современного аэродрома. Как нельзя кстати. «Три мушкетера» едва успели выбраться из гидроплана, когда «невооруженный самолет из воюющей страны» показался в небе и пошел и на посадку. Большой, черный, длинный, стремительный – как ракета.

– Ну и чудовище, – поежилась Мэгги. – Еще раз скажи, что он пассажирский.

– Да, там есть место для одного пассажира, – пробормотал Хеллборн. – Но только для одного.

Они пересели в лимузин и подъехали к новому гостю одновременно с самоходным трапом. По трапу спустились двое. Одного из них Хеллборн хорошо знал – как и китайская императрица.

– Ваше Величество, – шедший первым, судя по нашивкам на летном комбинезоне – маршал авиации ЮАС, щелкнул каблуками и поклонился. – Господин адмирал, госпожа полковник.

– К старым друзьям так не обращаются, Роджер, – заметила Мэгги.

– Вот именно, – кивнул Хеллборн.

– Прошу прощения, мэм, – смешался южноафриканец, – и ты, Джеймс – давно не виделись... Мой второй пилот, флайт-лейтенант Редширт.

– Знакомая фамилия, – заметила Мэгги, а Хеллборн похолодел – дьявол, еще один привет из прежних времен. – Кем вам приходился капитан Тибериус Редширт, молодой человек?

«Покойный капитан Редширт. Его убила молния на острове Порт-Султан, почти восемнадцать лет назад, в ночь Святого Валентина».

– Мой дядя, мэм, – ответил молодой офицер. Точно, молодая и чуть более симпатичная копия старика Тибериуса. Но уже короткая стрижка, красное лицо и толстая бычья шея. Разве что глазки не свинячие – чувствуется, что парень умнее и воспитаннее своего дяди. Неудивительно, тот был всего лишь морпехом, а этот – пилот новейшего сверхсекретного самолета.

– Красивая машина, Роджер, – заговорила Фамке, и в ее голосе явственно прозвучали восторженные нотки, – как она называется?

– У нее есть длинный и скучный модельный номер, – сообщил маршал авиации Роджер Бушелл, герой легендарного сражения у берегов Новой Гвинеи, утопитель белголландских линкоров и метатель подводных лодок. – Но в честь этой миссии аппарат получил собственное имя. «Красный Дракон».

– Ах! – только и сказала Фамке, в то время как Хеллборн схватился за голову.

– У вас что, совсем фантазии нет? – простонал альбионец. – Опять «Дракон»? Ничего лучше придумать не могли?! Словно китайцы или японцы какие-то, одни сплошные драконы... Извини, Мэгги.

– Ничего страшного, – фыркнула маньчжурская императрица, – я не обиделась.

– Так назывался корабль капитана Килинга, который бороздил эти моря три с половиной века назад, – сухо сообщил южноафриканец. – Все претензии к нему.

– It's Killing Time! – неожиданно запела Фамке. Похоже, она была на седьмом небе от счастья – даже оставаясь на земле, и ей не терпелось забраться в кабину. «Мне бы в небо».

– Совершено верно, только капитана звали Keeling, а не Killing, – уточнил Роджер.

– Что слышно в ваших краях? – между делом поинтересовался Хеллборн.

– Банги пока не появлялись... – начал было южноафриканец.

– Банги? – на всякий случай переспросил Джеймс, хотя все прекрасно понял.

– Да, это словечко очень популярно в текущем сезоне, – усмехнулся маршал. – А ты как думал? Что мы каждый раз будем называть их «бан-гла-де-ши-анс» или «бан-гла-ста-ни-анс»? Слишком много чести! Враг должен иметь простое, короткое и легко произносимое имя. Фрицы, максы, гансы, бразы, джапы, франки, виксы... Прошу прощения, мисс ван дер Бумен.

– Ничего страшного, – ухмыльнулась Фамке, – ты бы слышал, как мы вас называли.

– Теперь банги. Банги у наших берегов пока не появлялись, но мы готовы их встретить. Премьер-министр выступил с очередной красивой речью. Хотя, между нами, он не был оригинален. Как и в прошлый раз он сказал, что Светлый Запад не падет, а орки должны быть остановлены. Орки – вот еще одно короткое и простое имя для врага, – заметил южноафриканец. – Не удивлюсь, если когда-нибудь нам придется иметь дело с кем-то, кто получит такое прозвище.

– Неважно, – отмахнулась Солнышко, – когда мы вылетаем?

– «Мы»? – удивился Роджер Бушелл. – Я думал, что мы только подберем контр-адмирала Хеллборна...

– Даже не рассчитывайте, – отрезала Фамке. – Итак, один пилот у нас уже есть, Джеймс – офицер-наблюдатель...

«Как тогда, на борту звездолета, летящего на Луну, – вспомнил Хеллборн. – Богатый опыт, не поспоришь. Именно поэтому они прилетели за мной».

– Осталось уточнить, кто будет вторым пилотом, – деловито продолжала Фамке. – Мистер Бушелл или наш юный друг Тибериус-джуниор.

– Меня зовут не Тибериус, – откликнулся флайт-лейтенант Редширт, – так звали моего дядю...

– Поздно, – отрезала Фамке. – И скажи спасибо, Джуниор, я ведь могла назвать тебя Одуванчиком или Фонариком. Итак?

– Это новая машина... – неуверенно начал маршал авиации.

– Это всего лишь клон «Серебряной стрелы», я налетала на «Стреле» триста часов, – перебила его Фамке, – последний полет – всего полтора месяца назад. И еще пятьсот часов на «Юпитере», и несколько тысяч на «Vliegend draakje».

– У нас нет летного костюма ваших размеров...

– Летный костюм – целых два костюма, легкий и высотный, плюс шлемы к ним, лежат в каюте на нашем «ирландском» корабле, – поведала Фамке. – Вместе с другими средствами защиты, – добавила она, что заставило Редширта-младшего покраснеть еще больше. – Никогда не знаешь, что тебе понадобиться в следующий момент, особенно на войне. Что-нибудь еще?

– Между прочим, мэм, это единственный реактивный самолет, за полет на котором получают «крылышки» астронавта! – неожиданно выпалил «Джуниор».

– Сынок, – рот Фамке растянулся до ушей, – я получила «крылышки» астронавта десять с лишним лет назад, чуть выше вершины Кракатау. Соображаешь?

Редширт сообразил и покраснел еще больше.

– Хорошо, я остаюсь здесь, – окончательно сдался Роджер Бушелл. – «Красный Дракон» отправляется на рассвете...

«На рассвете! Кто бы сомневался!»

– ...до тех пор у вас есть время посидеть в кабине, освежить память и сделать несколько кругов над островом. Приступайте. Это приказ, полковник.

– Есть, сэр!!! – рявкнула Солнышко. – Разрешите приступать, сэр? Только комбинезон привезу.

– Вот и все, – сказала Мэгги, когда лимузин отъехал. – Я остаюсь здесь одна.

Она ссутулилась, и голос ее уже не был таким веселым, как сегодня утром.

– Я... я... – начала было Фамке, но тут же запнулась и как-то вся съежилась.

– Не надо извиняться, Дюймовочка, – да, императрица помнила это старое прозвище, еще времен Битвы за Британию, – если бы я чувствовала себя хоть немного лучше, я бы тоже забралась в этот самолет – хоть вместо пилота, хоть вместо наблюдателя, хоть вместо приборов. Не надо извиняться. Лучше попробуйте побыстрее покончить с этой войной и снова приезжайте в гости. Лучше всего – в ближайшие полгода.

– Я приеду, – неожиданно для самого себя сказал Хеллборн, – я обязательно приеду.

«Граф Тирон свидетель – он не даст соврать, я обязательно вернусь».

  ГЛАВА 11 – ПОЛЕТ «КРАСНОГО ДРАКОНА» -

«На радарном экране, расположенном слева на приборной доске перехватчика „Пика-Дон“, не было видно ни одного аэродрома. А Ховарду Фармену аэродром был нужен позарез».

Дин Маклафлин, «Ястреб среди воробьев».

* * * * *

– Первый пилот Рыжик – здесь, второй пилот Джуниор – здесь, офицер-наблюдатель Пингвин – здесь, – перечислила Фамке. – Весь экипаж и пассажиры на местах. Начинаем предполетную подготовку. – И она принялась щелкать кнопками.

– Первый циклотрон!

– Готов, – немедленно отозвался Редширт-младший.

– Второй циклотрон!

– Готов.

– Третий циклотрон!

– Готов.

– Четвертый циклотрон!

– Готов!

– Реактор!

– На линии, семьдесят процентов от нормы и поднимается.

– Центральная камера!

– Сорок пять атмосфер, и стабильно.

– Начинаю продувку основной турбины... три... два... один... сейчас! резервная турбина... три... два... один... сейчас!

– Пятьдесят... двести... триста... семьсот... две тысячи оборотов и стабильно!

– Давление в камере?

– Девяносто атмосфер, и стабильно.

– Диспетчер Скалл-Айленд, говорит борт 696, Танзания Эйрлайнс. Готовы покинуть аэродром.

– Вас понял, 696. Старт разрешаю. Счастливого пути.

– Счастливо оставаться, Скалл-Айленд. Второй пилот, приготовиться. Пуск циклотронов 1 и 2 по моей команде... три... два... один... Сейчас!

– Есть!

– Пуск циклотронов 3 и 4 по моей команде... три... два... один... сейчас!

– Есть!

– Убрать блокировку факельного инжектора, убрать ручной тормоз, поднять закрылки, развернуть конус, ключ на старт... три... два... один... зажигание! пуск!!! семь... восемь... девять... есть отрыв! Леди и джентльмены, мы в воздухе! двадцать... сорок... сто... пятьсот... тысяча метров, и поднимаемся! Две тысячи метров... три тысячи... четыре тысячи... пять тысяч... шесть тысяч... одиннадцать... семнадцать... двадцать два! Леди и джентльмены. вас приветствует ваш капитан! Наш полет проходит на высоте – во всех смыслах этого слова, у нас нет связи с землей – как и было задумано, полет нормальный, все системы работают нормально. Погода прекрасная, в небе ни облачка. Посмотрите в иллюминатор – прямо по курсу вы можете видеть остров Суматра. Я не помню, кому он сегодня принадлежит, но, к счастью, у нас на борту находится признанный специалист по вопросам такого рода, и сейчас он расскажет нам...

– Переходному правительству Соединенных Штатов Западной Индонезии, – не выдержал Хеллборн. – Северная часть – государству Ачех. Северная половина Ачеха – в руках бенгальских агрессоров. Наша первая цель. Доставь нас туда.

– Вас поняла, сэр. Будем над целью через час тридцать минут. Пара кустиков.

– «Пара пустяков», – машинально поправил Джеймс.

– Один хрен, – беззаботно отозвалась Фамке.

– Следите за своим языком, юная леди!

– Сам дурак! Следи за своими приборами. Джуниор, ты чего такой кислый? Включи нам какую-нибудь веселую музыку.

Редшир-младший принялся покорно вращать одну из ручек на приборной панели. Как назло, на первой же волне, на которую он наткнулся, играл блюз «Маленькая Исландия».

– Нет, не годится, – поспешила заметить Фамке – девчонка была испорчена, но не до такой степени. – Продолжай искать.

«Сбросьте на них бомбу».

Увы, не с этого аппарата. Это был всего лишь самолет-разведчик, способный летать выше, дальше и быстрее других разведчиков, но не бросать бомбы.

Подходящая музыка так и не нашлась. Фамке принялась травить анекдоты, потом и вовсе хвастаться своими реальными и вымышленными победами на любовном фронте. Со своего места позади пилотских кресел Хеллборн не мог видеть лица Редширта, но отчетливо его себе представлял – красное, красное, еще краснее, совсем уже красное, красное смещение! эффект Допплера!!!

В другое время и в другом месте Джеймс мог бы – или хотя бы попытался бы – остановить этот поток сознания, но не сейчас. Хеллборн понимал, что ей просто необходимо отвлечься. Она слишком сильно переживает. Встреча с Мэгги не прошла даром. Как и для него – просто он избрал другой способ. Набрать в рот побольше воды. И думать о чем-нибудь приятном. Например, про лейтенанта Уину Фергюсон. Полтора часа пролетели незаметно...

– ...а потом был еще один корсиканец, мы познакомились в Париже, вскоре после падения. Он был настоящий гангстер – не из мафии, на Корсике это как-то иначе называется. То есть это я думала, что он гангстер, а на самом деле он был агентом итальянской разведки. Или португальской, точно не помню, – не умолкала Фамке. – Он был хитер, как тасманский дьявол – вовремя понял, что мы его раскусили, и ударился в бега. Франц был в ярости, он поднял на ноги всю истребительную команду ЮГБ, но так его и не нашел. А это были отличные специалисты – в ЮГБ не только дуболомы работали, вроде тех, что мы завалили в Тифлисе. Кстати, о Тифлисе! Там был один парень, абориген – знаешь, один из этих диких горцев, его насильно завербовали в местную армию, я его практически на улице подобрала, а он мне и говорит...

– ПИ-ПИ-ПИ-ПИ-ПИ! – красный огонек на приборной панели прервал воспоминания полковника Солнышко на самом интересном месте.

– Что за черт... – ее голос мгновенно изменился, от прежних вульгарных ноток не осталось и следа. – Всем проверить ремни! Вижу цели – минимум три – нет, четыре! Нас атакуют!!!

– Ты уверена? – не удержался от глупого вопроса Хеллборн.

– Тип машин неизвестен, идут встречным курсом, семнадцать тысяч метров и поднимаются, скорость – примерно полтора МАХа...

– ПИ-ПИ-ПИ-ПИ-ПИ!

– Наблюдаю пуск ракет!!! Держитесь!!!

Лучшее время для охоты – на этом меридиане всего лишь шесть тридцать утра – но для истинного охотника – любое время суток – лучшее время для охоты.