Текст книги "Кровавый триумф Восходящего Солнца (СИ)"

Автор книги: Владлен Багрянцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Вместо эпиграфа:

I'm watching the sun say «good morning»,

Chasing all the shadows away,

I stand face to face with tomorrow -

Troubles lost in yesterday,

Hey, well the night seemed to last forever -

The darkest hour just before the dawn,

You bring on the sun, it's you making it shine,

You light up the sky like this heart of mine...

«You Bring on the Sun» – Londonbeat – Harmony album.

ПРОЛОГ. Смерть порядочного человека.

Капитан Роберт Спринг, джентльмен и офицер Альбионской Секретной Службы, поступил как порядочный человек. В один прекрасный день он зарядил личное оружие и выстрелил себе в рот.

Он покончил с собой, и тем самым сэкономил кучу рабочего времени и денег налогоплательщиков.

Самоубийство позволило ему избежать разоблачения, суда и неизбежного приговора за государственную измену. Несмотря на самоубийство, согласно альбионским законам, он считался погибшим при исполнении служебных обязанностей. Поэтому его семья могла рассчитывать на крупную и регулярную пенсию. Большую пенсию, но трибунал и содержание в тюрьме обошлись бы дороже. Скорей всего, пожизненное содержание в тюрьме, потому что смертную казнь в альбионском государстве отменили двенадцать лет назад. Тогда мировая война завершилась победой, и нравы заметно смягчились.

Капитан Спринг не стал стреляться у себя в кабинете, пачкать мозгами и кровью письменный стол, или уродовать стены вмятинами от пуль – ведь там еще предстояло работать другим людям. Капитан Спринг заботился о коллегах и товарищах по работе.

Он не стал стреляться у себя дома – ведь там предстояло жить его семье.

Он не стал стреляться где-нибудь под открытым небом, на городской улице или в парке, где его изуродованный труп могли увидеть нежелательные свидетели, беременные женщины или маленькие дети.

Ведь капитан Роберт Спринг был порядочным человеком.

Он взял запасные ключи у дежурного офицера и честно расписался в в книге посещений. Потом спустился в морг, находившийся в подвальном этаже Центрального управления Альбионской секретной службы – и застрелился там.

Капитан Спринг специально застрелился в служебном морге, потому что знал – первым, кто найдет его труп, будет не маленький ребенок или беременная женщина, а один из сотрудников морга. Санитар, патологоанатом или дежурный врач Секретной Службы, то есть человек, которому неоднократно приходилось видеть изуродованные трупы. Такой человек не станет при виде трупа падать в обморок или писать в кровать по ночам. И выкидыш от пережитых волнений ему тоже не грозит.

Но капитан Роберт Спринг застрелился не сразу.

Первым делом он разделся и аккуратно сложил свою парадную униформу на табуретке. Поставил табуретку в дальний угол, чтобы не испачкать одежду брызгами крови – в этой униформе его должны были положить в гроб.

Потом вытащил магазин из служебного пистолета «Веблей-Скотт» 38-го калибра. Оставил только один патрон – в патроннике. Более чем достаточно. После рокового выстрела пистолет окончательно опустеет – и человек, который будет разжимать его мертвые пальцы, будет в полной безопасности, потому что не сможет пострадать от случайного выстрела. Такое неоднократно случалось в прошлом – очень трудно вытащить взведенный пистолет из крепко сжатых пальцев мертвого человека. Потянешь пистолет не в ту сторону – и окоченевший палец мертвеца задевает за спусковой крючок. И кто знает, куда полетит шальная пуля?

Капитан Роберт Спринг не хотел, чтобы кроме него пострадал кто-нибудь еще – ведь он был порядочным человеком.

Капитан Спринг не стал стреляться ночью – он не хотел, чтобы кого-нибудь из его коллег поднимали с постели тревожные телефонные звонки. Он не стал стреляться в воскресенье, потому что не хотел портить коллегам выходной день.

Капитан Спринг застрелился в понедельник.

Он явился на службу ровно за двадцать минут до начала рабочего дня, взял запасные ключи, расписался, спустился в морг и там покончил с собой.

Но не сразу.

Капитан Спринг принес с собой служебную портативную кинокамеру, заправленную цветной лентой. Установил на треноге напротив анатомического стола, запустил, потом лег на стол и застрелился.

Таким образом, его самоубийство запечатлелось на первоклассной цветной пленке во всех деталях и подробностях. Никаких двусмысленностей. Самоубийство – оно и есть самоубийство. Все прозрачно и очевидно. Никто не станет подозревать, что в подвале Альбионской Секретной Службы произошло убийство, якобы замаскированное под самоубийство. Меньше головной боли следователям и экспертам. Капитан Роберт Спринг сделал все, чтобы облегчить жизнь своим коллегам. Ведь он был порядочным человеком.

Прежде чем застрелиться, капитан Спринг лег на анатомический стол. Следователи и эксперты Секретной Службы смогут работать с его трупом в идеальных условиях – труп не придется лишний раз поднимать или куда-то перетаскивать. Роберт Спринг заботился о товарищах по работе.

Ведь он был порядочным человеком.

Капитан Спринг лег на анатомический стол, устроился поудобнее, вложил ствол пистолета в рот и нажал на спуск.

Смерть наступила практически мгновенно.

Пуля прошла навылет. Одно отверстие в анатомическом столе – минимальный ущерб. Капитан Спринг на это и рассчитывал. Ведь он был порядочным человеком. Больше того, перед тем как лечь на стол, капитан нашел в подсобном помещении морга алюминевое ведро и наполнил его водой. Когда прогремел выстрел, ведро стояло под столом. Туда и угодила пистолетная пуля. Скорость погасла при ударе о воду, пуля почти не пострадала и плавно опустилась на дно. Там, на дне, пулю должен был обнаружить эксперт-баллистик. Капитан Спринг здорово облегчил ему работу. Не надо ползать по окровавленному полу и искать пулю среди осколков кафельной плитки. И даже пол от крови отмывать не надо – сей факт заметно облегчил рабочий день уборщика.

Порядочность и предусмотрительность капитана Спринга едва не превысила все мыслимые и немыслимые границы.

Выстрел услышал старший патологоанатом, как раз явившийся на работу и подходивший к дверям морга. Паталогоанатом, бывший полевой медик и ветеран Корейской войны, на всякий случай вытащил свой служебный револьвер и осторожно приоткрыл дверь. Он очень удивился, когда обнаружил в холодной комнате морга свежий труп, дымящийся пистолет на полу и стрекочущую кинокамеру. Удивился, но не испугался, не упал в обморок и не схватился за сердце. На войне ему приходилось видеть и не такое. Врач закрыл дверь и побежал к телефону – вызывать службу внутренней безопасности. Он поступил совершенно правильно, согласно приказам и инструкциям Альбионской Секретной Службы.

Капитан Роберт Спринг тоже все сделал правильно. Почти все.

Он совершил только одну ошибку, когда нарушил главное правило разведчика.

Нигде – никогда – ни за что – никому – нельзя – доверять.

Никому нельзя доверять.

Капитан Роберт Спринг нарушил это правило, и многие люди заплатили за его ошибку жизнями.

Среди них были плохие люди, хорошие, и даже порядочные.

  ГЛАВА ПЕРВАЯ – ДЕНЬ ПОЗОРА -

"– Имперская шлюха сказала, что здесь никто не сможет оказать сопротивления. Не стоит тратить на них патроны.

Сержант козырнул и поднял свой огнемет".

Аллан Коул и Кристофер Банч, «Флот обреченных».

* * * * *

– Отвратительное место, – сказал майор Патерсон. – Ты не представляешь, как оно мне осточертело.

Сержант первого класса Броквелл только пожал плечами. Майор Патерсон не сказал ничего нового. С таким же успехом он мог бы сообщить, что вода мокрая, а солнце – желтое. Или что остров Диего-Гарсия – неподходящее место для настоящего альбионца. Среди настоящих альбионцев было много таких, которые считали, что уроженцам заполярного круга нечего делать в семи градусах южнее экватора. Но такова была цена, которую они платили за империю. В данном случае – Британскую империю, наследником которой стал Новый Альбион, и обломки которой был вынужден подбирать по итогам последней великой войны. Вот уже чертову дюжину лет подряд.

Сержант Броквелл полулежал в глубоком мягком кресле – как старший техник ночной смены он мог себе это позволить. Его рассеянный взгляд упирался в противоположную стену, где красовалась карта Индийского океана, а остров Диего-Гарсия, в свою очередь, украшал самый центр этой карты. Место не только отвратительное, но и скучное. Нескучно было в соседнем Тихом океане, где все еще дымились развалины Корейской Империи. Или в Южной Атлантике, где лязгали оружием побежденные, но недобитые апсаки. Или даже в Северном Ледовитом, где альбионцы пытались обустроить по собственному вкусу трофейную Гренландию. Но не здесь. Самое скучное место на этой планете в 1958 году от рождения Христа.

– Еще целых восемь дней, – продолжал тем временем Патерсон. – Восемь дней – и я убираюсь отсюда. – Майор посмотрел на часы. – И два с половиной часа до конца смены. Пора проверять посты. – Патерсон взял со стола брезентовый ремень с пистолетной кобурой, фонариком и фляжкой и застегнул его на поясе. – У нас еще осталось кофе, сержант?

– Кто пьет кофе в такую жару, сэр? – искренне удивился Броквелл.

– И то верно, – кивнул офицер. – Ладно, я скоро вернусь.

Майор Патерсон покинул бетонный домик радарной станции и направился туда, откуда доносились звуки прибоя. И не только звуки. Уже рассветает, подумал альбионец и сложил ладони козырьком над глазами. Еще восемь дней...

Странный шорох за спиной не испугал его, не смутил и не заставил насторожиться. Майор Патерсон даже представить не мог, что ему угрожает какая-то опасность. Только не на острове Диего-Гарсия за восемь дней до перевода на другую базу, поближе к родному Южному полюсу. Но источник шороха все-таки следовало изучить. Что или кто это может быть? Ночной патруль, краб, черепашка... Альбионец медленно повернулся на 180 градусов. Слишком медленно. Поэтому он никак не успел отреагировать, когда наконец-то разглядел направленный на него толстый черный цилиндр.

Цилиндр дважды сказал «пуфф», и Патерсон упал на песок.

Майор умер не сразу, поэтому успел увидеть еще кое-что – маленьких пятнистых человечков, выходящих из моря.

Сержант Броквелл успел разглядеть больше. В радарной комнате было изрядно накурено, поэтому сержант вышел подышать свежим воздухом через несколько минут после своего командира. Он видел, как убивали майора Патерсона. Броквелл знал, что делать – через три месяца он собирался отмечать 20-летний юбилей своей службы в Морской пехоте Нового Альбиона. Сержант метнулся обратно в радарный домик и захлопнул за собой дверь.

– Тревога! – заорал он во весь голос, распугивая полусонных техников и операторов ночной смены – всего четыре человека. – К оружию!

– Простите, сержант? – пробормотал один из младших техников.

– Это не учения, болван! – Броквелл сорвал левой рукой телефонную трубку с рычагов, одновременно извлекая правой пистолет и щелкая предохранителем. – Контрольный центр, общая тревога! Это Телескоп-Пять, нас атакуют!

К счастью, на той стороне телефонного провода сидел другой опытный ветеран – он сразу понял, что сержант первого класса не шутит.

– Вас понял, Телескоп-Пять. Сообщите детали.

– Не менее двадцати человек, вооружены стрелковым оружием, пришли со стороны моря. Они застрелили майора Патерсона и окружают нас!

В этот момент кто-то подергал за ручку двери.

– Контрольный центр, нам нужна помощь! Больше не могу говорить! – Броквелл перешел на громкий шепот и положил трубку на стол. За бронированным стеклом радарной станции мелькнула тень. Сержант обернулся. Его коллеги наконец-то поняли, что дело серьезное, и принялись вооружаться – извлекать пистолеты из запыленных ящиков рабочих столов и карабины из шкафа в дальнем углу. Некоторое время спустя они столпились за спиной у сержанта – растерянные и немного напуганные. Необстрелянные салаги, черт бы их побрал.

– Рассредоточиться, – прошипел Броквелл. – Укройтесь за столами, подальше от стеклянных экранов и приборов. Держите дверь под прицелом.

Эта дверь была рассчитана на то, чтобы выдержать циклоны, изредка посещавшие островок, но если через нее станут ломиться люди...

Опасения ветерана оправдались на все сто процентов. Таинственные агрессоры не стали экономить на взрывчатке. Сорванная со всех петель дверь полетела внутрь и врезалась точно в тяжелую деревянную тумбу, за которой скрывался сержант Броквелл. Потерявший сознание, он уже не увидел, как маленькие пятнистые человечки ворвались внутрь и расстреляли всех уцелевших из автоматов и ручных пулеметов.

* * * * *

– Что за черт?!.. – дежурный офицер Контрольного центра отодвинул телефонную трубку подальше от уха, чтобы окончательно не оглохнуть. На той стороне – на радарной станции Телескоп-Пять – продолжали греметь выстрелы.

– Кто это был?! – в комнату ворвался поднятый с постели командир базы. – Апсаки, русские, китайцы?! Виксы?!!!

– Виксы теперь наши союзники, сэр, – осмелился заметить один из младших офицеров.

– Сам знаю, идиот! – заорал генерал. – Но они могли поднять восстание! Я никогда не доверял этим ублюдкам! Выяснить и доложить!

Теперь выстрелы гремели не только в телефонной трубке, но и за окном, совсем рядом. Не только из легкого оружия. Первый снаряд приземлился совсем близко – задрожали не только стекла, но и бетонные стены. Второй приземлился почти одновременно с первым.

– Спаренная шестидюймовка, – почти мгновенно определил один из ветеранов. – Это подводный крейсер...

Потом посыпались бомбы.

Еще один офицер – старший связист базы – в это время разогнал своих помощников и лично устроился за ключом радиопередатчика в другом углу Контрольного центра. Да, он был плохим командиром, но первоклассным радистом. Поэтому сообщение было принято без искажений и двусмысленностей всеми заинтересованными лицами.

– Всем-всем-всем наземным базам, морским и воздушным судам Нового Альбиона и его союзников. Станция Диего-Гарсия подверглась нападению неизвестного противника с моря и воздуха. Находимся под огнем артиллерийских орудий, наблюдаем высадку десанта. Просим оказать помощь. Всем-всем-всем...

* * * * *

– Итак, что тут у нас? – поинтересовался командир захватчиков.

Плененные альбионцы были построены в несколько неровных рядов, неподалеку от развалин бывшего Контрольного центра. Их окружали вооруженные до зубов морские пехотинцы в пятнистом камуфляже. Выглядели пленные довольно жалко, если не сказать хуже. Полный разгром. Они успели организоваться и оказать сопротивление, но силы были слишком неравны. Потери были ужасны. Ни один из поднятых в небо истребителей не сумел приземлиться. Все охранявшие архипелаг корабли были пущены на дно или взяты на абордаж. Полный разгром, уничтожение, аннигиляция.

С площадки, где находились пленные, открывался прекрасный вид на окружающий пейзаж. На горизонте один за другим вырастали авианосцы – два, три.. четыре! Их сопровождали транспорты, эсминцы и пресловутые подводные крейсера. В небе барражировали летательные аппараты пяти или шести разновидностей. На берег постоянно выбирались новые амфибии и плавающие танки. Враг явился во всеоружии. Похоже, это было только началом.

И продолжение не заставило себя ждать.

– Ладно, давайте начнем с этого, – офицер указал на молодого лейтенанта на правом фланге. – Приведите его ко мне в кабинет.

Командир захватчиков обожал плоские шутки. «В кабинет» – к трапу тяжелой командирской амфибии, на котором он устроился с максимально возможными удобствами.

Лейтенант Франклин Дуглас едва стоял на ногах, качался как лист на ветру и плохо соображал. Банальная контузия, бомба попала прямо в бункер, где он сидел за гашетками пулемета и отбивал первую волну вражеского десанта.

– Я полковник Басу, Вторая дивизия Императорской Морской Пехоты, – вежливо представился агрессор. – Назовите себя, пожалуйста.

– Пошел к черту, – прохрипел пленник. – Оба пошли к черту. Ты и твой император. Развелось императоров – не протолкнуться. Каждый прыщик на теле этой несчастной планеты возомнил себя императором...

«Да он философ!» – мысленно восхитился полковник Басу, но вслух сказал другое, столь же вежливо, ничуть не изменившись в голосе:

– За оскорбление Его Величества вы будете казнены. Вам отсекут язык, а потом отрубят голову. Но если вы проявите желание сотрудничать, я буду готов проявить милосердие и заменить позорную казнь на благородный расстрел. Итак, назовите ваше имя.

– Пошел к черту, желтомазая свинья, – пробормотал альбионец. Его глаза смотрели в этот момент куда угодно, но только не на собеседника.

– Вы отказываетесь отвечать на мои вопросы? – полковник приподнял левую бровь. – Вы понимаете, где и и в каком положении находитесь?

– Ты на редкость тупой узкоглазый ублюдок, мать твою, – лейтенант Дуглас собрал свои силы и повысил голос на несколько децибел. – Ты что, не понимаешь простую человеческую речь? Пошел к черту, в задницу, заткнись, сдохни и убирайся в ад!!!

– Узкоглазый?! Хм... Как вам будет угодно. Я понимаю, вы огорчены и раздосадованы, – вздохнул полковник Басу, – вы потерпели поражение и находитесь в плену. Но это не значит, что мы не можем себя вести, как цивилизованные люди...

– Цивилизованные люди не нападают на мирно спящие острова в четыре часа утра, – прошипел альбионец. Он наконец-то удосужился взглянуть на своего мучителя, а его глаза посетило осмысленное выражение.

– Спящие – возможно, мы постарались захватить вас врасплох, – закивал полковник. – Но мирные? Боюсь, вы ошибаетесь. Диего-Гарсия – военная база, а следовательно – законная военная цель...

– Вы и войну нам объявили? – поинтересовался Фрэнк Дуглас и дважды моргнул. – Когда? Когда ты уже сдохнешь, тварь?!

– Жаль, очень жаль, – пожал плечами Басу и подал знак конвоирам. – Взять его!

Дугласа немедленно схватили под руки и потащили обратно к площадке, где толпились остальные пленные. Полковник величаво зашагал следом.

Среди развалин отыскалась почти целая деревянная скамейка. Веревки у захватчиков были свои. Альбионского лейтенанта ловко уложили на скамейку и тщательно привязали. Полковник Басу удовлетворенно кивнул и повернулся к пленникам.

– Альбионские солдаты и офицеры! Этот человек виновен сразу в нескольких преступлениях. Он позволил себе словесное оскорбление нашего Императора. Больше того, он отказался назвать свое имя и тем самым нарушил базовые положения Женевской конвенции. Он вел себя самым неподобающим образом и потому опозорил свой мундир. Поэтому он будет казнен согласно нашим законам. За оскорбление Его Величества он будет последовательно лишен своего языка, а потом и головы. – Полковник повернулся к Дугласу. – Желаете произнести последнее слово?

– К черту, – прошипел альбионец.

– Вы не хотите назвать свое имя, дабы мы могли сообщить о вашей участи вашей семьи? Или указать свое вероисповедание, дабы мы могли похоронить вас согласно обрядам и обычаям вашей религии? – полковник Басу был сама вежливость и доброжелательность.

– В задницу, – прозвучало в ответ.

– Остановитесь, что вы делаете?! – один из альбионцев вырвался вперед. – Вы же видите, он ранен и плохо соображает!

На возмутителя спокойствия немедленно обрушились удары прикладов. Когда он упал, морские пехотинцы подхватили его и буквально зашвырнули обратно в строй. Очевидно, чтобы закрепить впечатление, агрессоры несколько раз выстрелили из винтовок и пистолетов в песок под ногами пленников. Альбионцы шарахнулись назад, некоторые не удержались на ногах.

– Приступайте, капрал, – полковник благосклонно кивнул.

Один из солдат уселся на спину альбионского офицера и потянул из ножен штык. Свободной рукой ухватился за волосы приговоренного и резко дернул его голову назад. Очевидно, этот рывок обеспечил дополнительный приток крови в голову лейтенанта Дугласа или что-то в этом роде. Потому что пленник расцепил зубы и прохрипел:

– Остановитесь, пожалуйста, остановитесь...

– Что вы говорите? – в голосе полковника Басу прозвучал неподдельный интерес. Он даже наклонил голову и приложил ладонь к уху, чтобы лучше слышать.

– Остановитесь, я буду говорить, я все скажу, – прошептал Фрэнк Дуглас. Прошептал, но полковник его прекрасно расслышал. Палач вопросительно посмотрел на своего командира, но тот сделал шаг назад и отрицательно покачал головой.

– Продолжайте, капрал.

Приговоренный офицер не успел произнести ни единого слова. У палача был богатый опыт. Одно неуловимое движение – и сгусток кровавого мяса упал на песок. По рядам пленников снова прошло движение – кто-то закричал, кого-то вырвало, кто-то потерял сознание и упал в обморок.

Как и лейтенант Фрэнк Дуглас. Адская непереносимая боль и его заставила потерять сознание. Что было только к лучшему.

Он уже не увидел, как над его шеей взлетел кривой уродливый меч – и не почувствовал, как голова отделилась от тела.

Полковник Басу удовлетворенно кивнул – не в первый раз за этот день – и направился к своей штабной машине.

– Следующего! – бросил он через плечо напоследок, и солдаты кинулись выполнять приказ.

Но это был не единственный приказ, который им предстояло выполнить.

С чудом уцелевшего флагштока спустили и сорвали два флага – британский «Протектор Джек» и альбионский «Джек-с-Пингвином». Вместо них на ветру затрепетали два других.

Один – с красным кругом Восходящего Солнца.

Другой – с красным четырехугольником на желтом фоне. Нет, не квадратом или параллелограммом, а с грубым неправильным четырехугольником. Несомненно, это был какой-то иероглиф. Скорей всего, означавший какую-то азиатскую чушь вроде «Чести» или «Верности».

Верности своему гребаному императору.

   ГЛАВА ВТОРАЯ – ЛЮДИ В ОКЕАНЕ -

«Она была техном – как и он, разумеется. Он бы никогда не допустил шлюху на свое судно.»

Пол Андерсон, «Враждебные звезды».

* * * * *

– Моя дорогая Уина, – сказал Джеймс Хеллборн, – боюсь, ты не понимаешь всю глубину своих заблуждений!

Уина – лейтенант Уина Фергюсон – только рассмеялась в ответ.

Они познакомились четыре месяца тому назад в посольстве Ньюфаундленда, где Уина служила младшим помощником военного атташе. Стоило Хеллборну как бы между прочим заговорить про экскурсию к египтянским пирамидам, как она немедленно загорелась и согласилась. Девочка была родом из совсем дикой страны, ей так хотелось посмотреть мир. Вот и посмотрела.

Большую часть времени мисс Фергюсон притворялась блондинкой, хотя для блондинки у нее была слишком экзотическая внешность. Слишком смуглая кожа для уроженки Ньюфаундленда из приличной англо-шотландской семьи. Да еще эти черные глазки и носик с почти незаметной горбинкой...

– Среди моих предков были индейцы, – как-то раз небрежно призналась она. – Головорезы и собиратели бледнолицых скальпов.

Еще у нее было красивое имя.

– Отец был большим поклонником сэра Герберта Уэллса, – рассказала Уина в другой раз. – Они были лично знакомы, и переписывались. Папочка даже подсказал сэру Герберту идею для одного рассказа, и очень этим гордился. Мне еще повезло. Мою старшую сестру назвали Марсия – угадай, в честь кого!

Хеллборн догадался – и содрогнулся одновременно.

Она была хорошей воспитанной девочкой, и Хеллборн вопреки всяким планам и ожиданиям привязался к ней. Джеймс бы никогда в этом не признался – уж очень пошло и пафосно это звучало – но она помогла ему оттаять. Впервые после той последней проклятой войны, на которой он так много потерял.

Черт побери, прошло всего четыре месяца, а он уже с ужасом гнал прочь мысли о женитьбе. Да она ему в дочери годится!!!

...А может не стоит гнать эти мысли?..

Кроме того, контр-адмирал Джеймс Хеллборн по-прежнему питал слабость к женщинам в униформе. Черт возьми, ей так шел черный с золотом мундирчик Ньюфаундлендского Королевского Флота...

Но сейчас из всей униформы на ней была только уставная прическа – волосы на два пальца выше уровня плеч. И больше ровным счетом ничего. Хеллборн был одет чуть скромнее – застиранные армейские шорты цвета хаки и солнечные очки. Не мальчик уже, сорок шестой год на этом свете. Noblesse oblige, положение обязывает.

Они полулежали в шезлонгах на палубе «Королевы Матильды» – личной яхты Хеллборна. Да, он назвал ее в честь своего старого корабля, погибшего в том памятном бою с виксами, к востоку от Кергелена, в январе 1940 года. Яхта, в свою очередь, плавно покачивалась на волнах где-то в Южном океане, между Новым Альбионом и Южной Африкой. Гораздо ближе к Южной Африке, чем к Альбиону. Иначе мисс Фергюсон не смогла бы остаться в одной прическе. Пусть она была родом из суровой северной страны (жалкой копии Нового Альбиона, однако все-таки суровой), но при этом очень любила тепло. К тишине Уина относилась равнодушно, Джеймс в данный момент был с ней вполне солидарен, поэтому они не только загорали, но и вели неспешный разговор о всякой всячине.

– Наша цивилизация стоит на пороге новой эры триумфального расцвета, – воодушевленно заявил Хеллборн. – Трансформация экзистенциального состояния нашего социума достигла такого технологического уровня, что всякие ссылки на ограниченную природу человеческих возможностей попросту потеряли всякую релевантность!

– Ты сам вообще понял, что сейчас сказал? – лениво зевнула мисс Фергюсон.

Джеймс растерянно замолчал. Наверно, это все-таки любовь. Иначе почему в ее присутвии он постоянно ведет себя как идиот?

Дабы сгладить неловкость момента, Хеллборн принялся размешивать коктейли – поднос стоял тут же, на складном столике между шезлонгами. Продегустировал полученный продукт и остался недоволен. Слишком приторный. Дело принимает опасный поворот и оборот одновременно. Еще немного, и можно будет сказать, что день не удался...

А ведь были времена, когда он считал удачным завершением дня пулю в мягких тканях ноги и взятие в плен очередным врагом на очень далекой планете... От таких мыслей стало совсем грустно. Джеймс поспешил отодвинуть фужер с бракованным коктейлем и надолго припал к бутылке с апельсиновым соком. Только не алкоголь – он слишком хорошо знал, что потом будет очень трудно остановиться.

– На чем мы остановились? – внезапно спросила Уина. Странно, Хеллборн был уверен, что она давно заснула. Со стороны казалось именно так – опущенные веки и равномерное дыхание.

– На чем мы остановились? – задумчиво переспросил Джеймс. Он понятия не имел. на чем они остановились. («Прогнать мысли о женитьбе»). Какой-то технологический уровень... Он так и не успел придумать подходящий ответ. Спасение пришло с неожиданной стороны. Где-то у них за спиной тишину нарушил знакомый звук. Хорошо знакомый, но пока не узнанный. Хеллборн поспешно оставил шезлонг, повернулся на пятках и всмотрелся в горизонт.

– Что это? – лейтенант Фергюсон тоже услышала этот странный звук.

Джеймс осмотрелся и снял с гвоздика, прибитого к мачте, капитанский бинокль.

– Так-так-так, – констатировал он несколько секунд спустя. – Это гидроплан. Похоже, один из наших. Точно, один из наших, – уверенно кивнул Хеллборн еще через минуту с лишним. – «Катаракта Маккормик» С-6. Но мы слишком далеко от берега. Он не мог так далеко забраться, – уверенности в голосе контр-адмирала поубавилось. – Где-то здесь должен быть корабль...

Уина поспешила прикрыться полотенцем. Гидроплан стремительно приближался, и вскоре пронесся над мачтами.

– Он пришел с севера, – на всякий случай уточнил Хеллборн. – Нет, он не мог сюда добраться из Южной Африки. Какой из наших кораблей может быть в этом районе? – задумался Джеймс. – Кроме «Матильды», конечно.

Тем временем гидроплан лег на левое крыло, развернулся и снова направился к яхте. Как будто собирался атаковать...

– Воздух! – заорал Хеллборн. – Ложись!

И первым подал пример, тогда как ошеломленная Уина еще глубже вжалась в шезлонг и натянула полотенце повыше. Надо добраться до трюма, лихорадочно соображал Джеймс, там у меня пулемет, даже целых два пулемета...

Ложная тревога. Самолет и не собирался атаковать. Вместо этого он выпустил сигнальную ракету. Не под самым удачным углом, но лежащий на палубе Хеллборн успел ее заметить, прежде чем пылающий зеленый цилиндрик врезался в хладнокровнкую гладь океана.

– Интересные дела, – пробормотал Джеймс. Встал, отряхнулся и величественно зашагал к штурвалу. Покопался в штурманском сундуке и отыскал свой револьвер. Все тот же старый верный «хеллдог» 577-го калибра, истребитель титанисов и других двуногих хищников. Открыл барабан, высыпал боевые патроны и заменил на сигнальные – они лежали тут же, в одном из отделений сундучка. Когда «Катаракта Маккормик» С-6 описал очередной круг и снова вернулся, Хеллборн стоял наготове, с револьвером, нацеленным в небо. Оставалось нажать на спуск, что он и сделал. Зеленая ракета отправилась в небо, за ней вторая. Гидроплан выпустил еще одну зеленую ракету, покачал крыльями, удалился на север и скоро пропал за линией горизонта.

– Что это было? – к мисс Фергюсон вернулся временно потерянный дар речи.

– Могу только догадываться, – пробормотал Хеллборн, – но судя по всему, у нас скоро будут гости. Надеюсь, с хорошими новостями, – добавил он и сам себе не поверил. Температура окружающей среды за последние минуты не изменилась ни на градус, но ему почему-то стало холодно. Джеймс вернулся к шезлонгу и натянул свою гавайскую рубашку. Это была настоящая, оригинальная гавайская рубашка – подарок от гавайских союзников. Не единственный подарок, некстати вспомнил он. Среди прочих костюмов в его платяном шкафу висит настоящий мундир гавайского фельдмаршала. Джеймс размахивал этим титулом, когда принял командование над ударной группой Альянса – тогда, в Южно-Китайском море... Или это было Восточно-Китайское море?

– Если у нас будут гости, мне тоже лучше приодеться, – заметила мисс Фергюсон и торопливо покинула палубу.

– Да, пожалуй, – рассеянно пробормотал Хеллборн ей вслед. Со спины она выглядит ничуть не хуже, чем спереди. Идеальная женщина... («Нет, я не собираюсь на ней жениться!»)

Гости появились не сразу. Прошло не менее тридцати минут, прежде чем Хеллборн, напряженно следивший за горизонтом, заметил перископ. Потом из-под воды появился остальной корабль.

Отличная боевая машина, подводный крейсер «Леди Джейн Грей». Десять торпедных аппаратов, две спаренные 10-дюймовые ракетные пушки, в ангаре – три гидроплана-разведчика. Один из них над нами и пролетел, констатировал Джеймс. Все равно, они далеко от дома. Зачем и почему?