Текст книги "Кровавый триумф Восходящего Солнца (СИ)"

Автор книги: Владлен Багрянцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Вы военный летчик? – спросил незнакомец. – Pilote de guerre?

– Никак нет, – возразил Джеймс. – Я – Courrier Sud. Южный почтовый. Я привез lettre à un otage, письмо заложнику.

– Очень приятно, – глаза Хеллборна окончательно привыкли к темноте, и он увидел, как собеседник кивнул. – Я – Маленький принц. Следуйте за мной.

Около сотни метров петляния между деревьями – и они снова очутились на берегу водоема. Здесь было гораздо светлее. Ночные гости (точнее, встречающие, это я гость, напомнил себе Хеллборн) не стали гасить все огни в своей машине. Джеймс напряг зрение и память, и узнал «Стерке-Пир» М1938, лицензионная копия итальянского «Тритоне» 1935 года. На таких машинах три года назад белголландские морпехи высадились на острове Порт-Султан. Но с тех пор где они только не высаживались. А часть машин перепала вассалам и союзникам...

Как этим, например.

Забрались в кабину. Теперь Хеллборн смог разглядеть своего спутника. Типичный абориген. Совсем мальчишка, на вид не больше восемнадцати. Короткая стрижка, пухлое лицо, новенькая белголландская униформа. Только вместо оранского триколора или «Г.И.Х» – другая нашивка, черная пирамида на красном фоне.

В машине больше никого не было. Камбоджиец сам сел за руль, и амфибия, стремительно набирая скорость, очень скоро оставила позади заброшенную пристань с одиноким французским гидропланом.

Три четверти часа спустя они выбрались на сушу. Еще минут через десять их остановил первый патруль, на такой же машине. Потом другой, на танке. Затем еще несколько патрулей и шлагбаумов. Хозяин здешних мест заботился о своей безопасности. Впрочем, ни на одном из постов машину «Маленького Принца» надолго не задерживали. Очевидно, часовые и патрульные слишком хорошо знали водителя. Пассажир их вовсе не интересовал.

Снова вода – короткая грунтовая дорога – мост с особенно мощной охраной – и вот они на месте.

На это стоит посмотреть при свете дня, твердо решил Хеллборн. При свете дня он должен производить куда более сильное впечатление. Ангор... нет, язык поломать можно! – Ангкор-Ват, храм и древняя крепость камбоджийских королей, оплот могущества кхмеров, семь с половиной веков истории и прочие высокие материи. При свете дня – надо же понять, чем он отличается от крепостей и храмов Европы. Потому как в безлунной ночи, под щитом светомаскировки, Ангкор выглядит как один из них – то ли Реймсский собор, то ли Тауэр – и производит столь же гнетущее впечатление.

Возможно, так и было задумано, мысленно усмехнулся Джеймс, выбираясь из машины. Наводить страх и трепет на чужаков.

Еще один пост охраны, и еще один, тускло освещенный каменный лабиринт, лестница, еще один пост, тяжелая бронированная дверь.

– Прошу вас, – провожатый распахнул дверь и пропустил Хеллборна вперед.

– Аnak ach tow ksekr, – сказал человек за столом. Юный камбоджиец кивнул и торопливо закрыл дверь за собой. Джеймс Хеллборн перевел дыхание и осмотрелся.

Судя по стенам – камень и зелень – комната находилась где-то в глубине крепости. Но этот камень и эта зелень тоску не наводили – напротив. Очевидно, все дело в освещении – под высоким потолком красовалась гигантская хрустальная люстра. Вдоль стены – длинные деревянные столы, на которых расставлены глобусы, знамена, книжные полки и даже аквариумы с рыбками. И, наконец, массивный письменный стол – явно из дорогих сортов дерева – у противоположной стены. Человек, только что сидевший за этим столом, встал и двинулся навстречу гостю. Хороший знак, решил Хеллборн.

Еще один азиат-индокитаец, с пухлым лицом и короткой военной стрижкой, но гораздо старше первого. Лет сорок пять, а то и все пятьдесят – кто их разберет, этих азиатов. Белголландская униформа с генеральскими погонами, и такая же черная пирамидка на красной нашивке. На поясе – внушительная кобура из коричневой кожи, в такой мог бы спрятаться мой «Хеллдог», подумал Джеймс – как знать, может он там и прячется. Хозяин кабинета подошел почти вплотную, и Хеллборн смог оценить его рост – всего на два сантиметра ниже альбионского гостя – и заглянуть в глаза, черные и загадочные. Генерал остановился и протянул руку, Хеллборн незамедлительно ее пожал.

– Добро пожаловать в Ангкор, коммандер Хеллборн, – сказал хозяин. – Очень рад нашему знакомству. Ваша слава опережает вас.

Голос у него был чуть-чуть хриплый, английский язык – безупречен.

– Вы мне льстите, генерал, – Джеймс отвесил полупоклон. – Это для меня большая честь познакомиться с вами.

«Какая бессовестная ложь с моей стороны!»

– Прошу вас, – генерал Лол Нон указал в один из углов комнаты. Два низких мягких кресла, столик с напитками, закусками и сигарами. Хорошее начало, недурное продолжение! Будем надеяться, что и финал не подведет. Только бы не сглазить, мысленно сплюнул Хеллборн.

Пока хозяин кабинета наполнял бокалы и предлагал гостю разнообразные лакомства, Джеймс Хеллборн – в который раз! – мысленно прокручивал в уме его биографию.

Итак, генерал Лол Нон.

Родился на территории французского протектората Камбоджа, где-то в окрестностях столицы. Точная дата рождения неизвестна. Где-то между 1890 и 1900. Родители – зажиточные кхмерские крестьяне – отправили старшего сына в католическую французскую школу в Пномпене. В ее архивах стоило бы покопаться для уточнения дня рождения, но Пномпень и все его архивы в руках белголландцев. И уж наверняка метрику генерала они попытались заполучить в первую очередь...

В 1919-м, сразу после войны, приезжает в Париж. Два года на юрфаке Сорбонны. Потом неожиданно перебирается в Англию и продолжает образование там. Кажется, в этом была замешана дама. В любом случае, родители девушки даже слышать об этом ничего не хотели. В 1924-м Лол Нон возвращается в Париж. Задерживается там ненадолго. Судя по слухам – попал в грязную историю, после которой остался труп. Версий множество – уголовщина, пьяная драка и даже дуэль из-за дамы. Архивы французской полиции могли бы рассказать больше, но и они – в руках белголландцев. Дабы избежать возмездия – от кого бы то ни было – поспешно записывается в Иностранный легион. Пять лет в Северной Африке и на Ближнем Востоке, несколько медалей, почетное увольнение в связи с истечением контракта. Контракт продлевать не стал, хотя один из бывших командиров что-то говорил про перспективное будущее.

В 1930-м возвращается на родину. Отставник Легиона и студент Сорбонны – пусть и недоучившийся? Такими кадрами в колониях не разбрасываются. С распростертыми объятиями принят на службу в колониальную полицию. И снова блестящие перспективы – которые всего через два года перестают быть таковыми. Арестован как член боевого крыла Кхмерской Национальной Партии – «Камбоджийского Гоминьдана». Подозревается в убийстве двух французских офицеров, перспектива ровно одна – гильотина. Но доказательств недостаточно, поэтому исполнение приговора откладывается. Так или иначе, Лол Нон до гильотины не добрался – в конце 1932-го бежит из тюрьмы. По слухам, и здесь была замешана дама. Cherchez la femme. Складывается впечатление, что женщины сыграли в жизни генерала большую, очень большую роль.

С 1933 по 1940 Лол Нон неоднократно замечен в разных концах Белголландской империи. Чем он занимался в эти годы – толком неизвестно; впрочем, судя по итогам, догадаться нетрудно, и описывается догадка одним словом – готовился.

В 1940-м открыто возвращается на сцену как лидер «Армии Освобождения Камбоджи» – гораздо более известной как «Армия Черных Кхмеров». Высаживается в Пномпене с первой волной белголландских парашютистов. Белголландцы были так добры, что даже позволили кхмерскому изгнаннику принять капитуляцию у французского губернатора. Дальше – больше. «Армия Освобождения Камбоджи» (человек двадцать эмигрантов) благодаря трудолюбию генерала и добродушию виксов превратилась в полноценную армию – десятки тысяч солдат, танки, авиация, патрульные катера – и теперь поддерживала порядок в доброй половине камбоджийских провинций. С официальной точки зрения Лол Нон подчинялся «временному правительству Кампучии» в Пномпене, военным министром которого он являлся. Фактически он давно превратился в классического феодального властителя, царя и бога для своих подданных, и вел дела только с белголландскими партнерами.

Если в первые дни войны самозваный полководец был рядовой белголландской марионеткой, то теперь он трансформировался в полноправного союзника Империи, более чем самостоятельного и не всегда и во всем послушного. Виксы терпели такое положение вещей – дела на фронтах шли не самым лучшим образом...

Пока терпели.

Один из начальников Джеймса Хеллборна увидел здесь возможность, которую нельзя было упускать. Один из двойных агентов китайского Гоминьдана согласился сыграть роль посредника. Один из адмиралов «Свободной Франции» предоставил подводный крейсер, подбросивший Хеллборна к берегам Камбоджи и гидроплан, доставивший его в центр страны. И вот он здесь.

– Итак, вы хотели меня видеть? – сказал генерал Лол Нон, когда они отдали должное напиткам и закускам, и перешли к сигарам.

«Делать мне больше нечего».

– Совершенно верно, сэр, – кивнул Джеймс. – Было бы странно это отрицать. В противном случае меня бы просто-напросто здесь не было.

– Даже так? – камбоджиец приподнял бровь. – У меня сложилось впечатление, что вы здесь не столько по собственной инициативе, сколько исполняете приказ.

– Одно другому не мешает, – вежливо улыбнулся Хеллборн. – Так или иначе, я действительно хотел вас видеть.

– Хм, – прозвучало в ответ. На какое-то мгновение Хеллборну показалось, что генерал желал бы продолжить разговор о приказах и инициативах, но в конце концов пересилил себя и решил перейти к главным вопросам.

– Я вас внимательно слушаю, мистер Хеллборн.

– Буду краток, насколько это возможно, – Джеймс отложил сигару. – Я уполномочен заключить с вами соглашение о полноценном и равноправном союзе между Армией Освобождения Камбоджи и Фабриканским Альнсом. Разумеется, в настоящее время речь идет о тайном союзе.

– Уполномочены кем? – поинтересовался собседник.

– Скажем так, высокопоставленными лидерами Альянса.

– Хм. Среди этих лидеров есть французы? – интерес генерала стал совсем уже неподдельным.

– Скорее нет, чем да, – не стал скрывать Хеллборн. – Но вам достаточно знать. что среди них есть альбионцы.

– Новый Альбион слишком далеко от наших краев, – заметил Лол Нон.

– Вот именно, генерал! – с плохо скрываемым воодушевлением воскликнул Джеймс. – Нам нечего делить. Именно поэтому Новый Альбион – самый выгодный для вас партнер и союзник.

«Нам нечего делить, поэтому мы могли бы поделить весь мир... Ах, нет, это аргумент для переговоров с китайцами или японцами».

– Допустим, – кивнул генерал. – В чем же будет заключаться наш союз? Как он будет выглядеть?

– Как и все прочие союзы во времена войны или мира, – развел руками Хеллборн. – Простите меня, сэр, если я говорю банальности – военная и экономическая поддержка, обмен полезной информацией...

– Простите и вы меня, мистер Хеллборн, – перебил его генерал, – это красивые, но слишком туманные и расплывчатые фразы. Я хотел бы услышать конкретные предложения. Военный союз? Вы ожидаете, что я подниму над своим дворцом флаги Альянса и открыто поверну оружие против белголландцев?

«Какое пошлое доведение до абсурда. Что ж, он может себе это позволить. Это я тот, кто должен осторожно выбирать слова».

– Знаете, как говорят американцы? Хороший человек должен знать границы своих возможностей. Я хороший человек, мистер Хеллборн, я хорошо знаю свои границы.

"А русские говорят – «сам себя не похвалишь...» – ухмыльнулся про себя Джеймс.

– Если виксы вздумают покончить с нами, мы долго не продержимся, – продолжал хозяин кабинета. – Моя армия пока еще очень мала и плохо обучена...

«Какая чудовищная скромность! Какой неожиданный переход!»

– ...тогда как белголландцы все еще очень сильны и могущественны. Не стану отрицать, за последний год они получили от вас несколько чувствительных уколов. Но и только – уколов. Что будет завтра?

– Мы не станем требовать от вас невозможного... – Джеймс на какое-то мгновение запнулся, но тут же продолжил: – Мы прекрасно понимаем ваше положение, и потому не станем требовать от вас преждевременных и необдуманных действий. В настоящее время речь идет только о тайном союзе – и пройдет еще немало времени, прежде чем он станет явным.

– Я все еще жду конкретных предложений, – напомнил Лол Нон.

– Охотно, сэр, – кивнул Хеллборн. – Начнем с простейших и элементарных вещей, – Ваши люди могли бы спасать наших сбитых пилотов, наводить наши бомбардировщики...

– Чтобы вам было проще бомбить наши города? – улыбка генерала казалась горькой и зловещей одновременно.

– Напротив, – спокойно возразил Джеймс. – Если наши налеты будут сопровождаться корректировщиками с земли, то гораздо больше бомб упадет на белголландские или сиамские военные базы, и гораздо меньше – на ваших соотечественников.

– Допустим, – снова кивнул камбоджиец. – Что еще?

– Вы получите от нас деньги и оружие... – начал было Хеллборн.

– Больше, чем я получаю от белголландцев? – усмехнулся Лол Нон. – Позвольте мне вам не поверить. Но все это частности, мелкие детали. Я хотел бы обратить ваше внимание на более важные и глобальные вопросы...

«Странный человек. Еще несколько минут назад он не желал слушать о глобальностях и жаждал конкретных предложений!»

– Меня смущает тот факт, что среди подписантов нашего союза скорей всего не будет представителей Франции, – тем временем говорил генерал. – Французы слишком бережно относятся к своей империи и мечтают о победоносном возвращении в Индокитай. Даже сейчас, мы беседуем в этом кабинете, а ПЕДОФИЛы бродят в джунглях в каком-нибудь десятке километров от моей столицы. Они не простят нам испытанное унижение, они не простят нам сотрудничества с виксами. Смогут ли наши добрые альбионские союзники защитить маленькую Камбоджу от гнева Франции? Или на следующий день после победы они решат, что французы – куда более могущественный, а следовательно полезный и выгодный союзник?

– Мы сражаемся за все, что угодно, но только не за восстановление Французской империи, – ответил Джеймс.

– Хороший ответ, но это не ответ на мой вопрос, – нахмурился генерал.

«Лучшего ты не услышишь. Я и над этим не один час трудился».

– Не кажется ли вам, что мне и моим Черным Кхмерам будет проще сохранить верность белголландцам? – добавил Лол Нон. – Они твердо обещали нам независимость. И не только нам. Спросите моих соседей – генерала Аун Сана, генерала Оливареса, императора Бао Дая...

«Развелось императоров – не протолкнуться. Впрочем, спасибо за аргументы в мою пользу. Запомни, ты сам подставился!»

– У меня сложилось впечатление, что текущее положение вещей не приводит в восторг генерала Оливареса. Белголландцы провозгласили независимую филиппинскую республику в пику корейцам и не более того. Это же касается и других ваших соседей. Поменять французов на белголландцев – все равно что выиграть в ананасах и потерять в кокосах, – заметил Хеллборн. – Шило на мыло. Они не помогут вам построить свободную Камбоджу, и вы прекрасно это знаете. Если очень повезет – вы станете еще одной провинцией Великой Белголландской Австразии. У меня нет причин любить виксов, но следует отдать им должное – они изо всех сил трудятся над имиджем просвещенной тирании. Поэтому иные азиатские народы практически процветают под их правлением. Вы даже сможете занять почетное место в империи – где-нибудь рядом с японцами. – Он с трудом удержался, чтобы не сказать «с японскими рабами». – Но это если повезет. Если нет – они подарят... Нет, не подарят – скормят Камбоджу своим более могущественным союзникам. Сиамским близнецам, например – они ведь уже получили несколько ваших западных провинций? Или китайским тайпинам. Насколько мне известно, ни те, ни другие не жалуют инородцев.

«Только бы не перегнуть палку!», – подумал Джеймс, следя за потемневшим лицом собеседника.

– Капитан Чжоу пытался убедить меня в обратном, – прищурился генерал, одновременно возвращаясь к оригинальному цвету лица. – Он говорил, что Китай претендует только на свои исконные земли и протектораты. Вроде Вьетнама, например. Камбоджа никогда не была вассалом Китая.

– И вы ему поверили? – пожал плечами Джеймс. – Капитан Чжоу? Кстати, кто это?

– Странно, – Лол Нон поджал губы. – Капитан очень хорошо о вас отзывался. Собственно, это одна из причин, по которым я согласился с вами встретится.

– Буду иметь в виду, – кашлянул Хеллборн. – Но если мы даже допустим, что ваш китайский друг говорил чистую правду, ваше грядущее положение от этого ничуть не улучшается. Быть соседом раздутого в два раза Тайпинского Китая – врагу не пожелаешь. Даже таиландцам, замечание о которых вы – уж простите меня за прямоту, сэр – решили проигнорировать.

– Это временная мера, – генерал снова изменился в лице. – На военный период. У меня не хватает сил, чтобы поддерживать порядок во всей стране.

– Вы действительно в это верите? – Джеймс натянул на лицо кислую маску и понизил голос. – Не думаю, генерал. Поверьте, вы не найдете лучшего союзника, чем мы. Я вам больше скажу. Наши страны обречены на союз и дружбу. Наши народы связаны на некоем мистическом, трансцендентальном уровне...

«Прости меня, Господи, ибо не ведаю я, что несу. Если тот агент обманул, и генерал не настолько увлекается всевозможной эзотерической чепухой...»

Кажется, сработало. Рыбка заглотнула крючок. В глазах камбоджийца загорелся огонек неподдельного интереса.

– Что вы хотите этим сказать?

«Неужели все-таки увлекается? Почему бы и нет? Он ведь так часто говорил в своих речах об особом пути великого древнего народа кхмеров, о его волшебной судьбе и магическом предначертании, что сам мог в это поверить. А может быть – и с самого начала верил. И речи его – от чистого сердца. Не он первый, не он последний».

– Я говорю о пирамидах, – пояснил Хеллборн. – Мы, народы строителей пирамид...

– Я всегда считал, что пирамиды Нового Альбиона построили египтянцы, – сказал камбоджиец. – Разве это не так?

– Ну, разумеется, нет! – натужно рассмеялся Джеймс. – Эти голые дикари?! Ни в коем случае. Альбионские пирамиды построила древняя арийская раса, которая затем переселилась в Европу и дала начало германским народам англов и саксов. Мы не завоевали Новый Альбион. Нет, сэр! Мы освободили его. Мы вернулись на родину наших предков.

«Прости меня, Господи, ибо не ведаю я, что несу».

– Мы тоже арийцы – Камбоджи, – заявил генерал. – Прежде чем поселиться в этой стране, наши предки владели обширными землями в Афганистане и удостоились упоминания в «Махабхарате».

– Ну вот, что я говорил! – воскликнул Хеллборн.

– Вы наверно знаете, я служил в Легионе, в Северной Африке... – неожиданно сказал Лол Нон.

«Как можно не знать!»

– ...и возвращался на родину через Египет. Его пирамиды не произвели на меня никакого впечатления. Жалкие куски камня, никакой души.

– Вы не видели наших пирамид, – хитро улыбнулся Джеймс. – Вам стоит посетить Новый Альбион.

– Обязательно, – кивнул камбоджиец. – После войны. Белголландцы обещали мне экскурсию.

Хеллборн еще раз заставил себя рассмеяться.

– Они вас жестоко обманули. Если вы помните, их собственная экскурсия два года назад очень плохо закончилась. Вам придется долго ждать следующей.

– Я никуда не тороплюсь, – пожал плечами камбоджиец. – Это вы, европейцы, вечно куда-то торопитесь...

«Черт побери, и он туда же».

– Я – не – ев – ро – пе – ец, – медленно, почти по слогам, как будто еще один пароль произнес Хеллборн и широко осклабился.

– Но вы и не азиат, – парировал генерал.

«В кои-то веки правильный ответ. Обычно они теряются».

– Туше, – поднял руки Джеймс. – Впрочем, среди моих предков были и азиаты.

– Арийцы? – уточнил Лол Нон. – Или синантропы?

– Нет, – покачал головой коварный альбионец. – Только генерал Хеллборн. Хеллборн-Китаец. Вам приходилось слышать это имя?

– Разумеется, – не стал отрицать собеседник. – Но это ничего не меняет. Вы куда-то торопитесь. Я думаю, нам стоит продолжить этот разговор как-нибудь в другой раз.

«Вот это новости. Да мы же его и не начинали!!!»

Что самое интересное, тон генерала или выражение его лица нисколько не изменились, когда он сообщал Хеллборну, что аудиенция окончена. Кажется, у спортсменов это называется «мгновенная смерть». Иди нет? Коммандер Джеймс Хеллборн никогда не был спортивным болельщиком. Неужели он проиграл эту партию?

– Да, в другой раз, – повторил вождь Черных Кхмеров. – Передайте своим высокопоставленным лидерам, что я самым тщательным образом обдумаю их предложение...

«Да я же ничего толком и не предложил!»

– ...и дам ответ. В надлежащее время.

«Что мне остается? Хорошая мина при плохой игре?»

– Обязательно, сэр, – поспешно закивал Джеймс. – Я надеюсь, что это первая встреча из многих. Что она станет началом прекрасной дружбы...

– Аналогично, мистер Хеллборн, – неожиданно легко согласился диктатор. – Я тоже считаю, что вам стоит оставаться моим другом. Не дай вам бог оказаться среди моих врагов. Пойдемте, я вам кое-что покажу.

Идти пришлось недалеко – всего два метра до блиэайшей стены. Генерал щелкнул выключателем, потом еще одним. В комнате погас свет, загудела бронированная штора. В кабинет ворвался ночной воздух. За шторой естественным образом скрывалось окно, откуда открывался вид на невнятный ночной пейзаж.

«Что он собирается мне показать? Я же ровным счетом ничего не вижу».

– Вот, возьмите, – генерал положил в ладонь Хеллборна тяжелый металлический цилиндрик. – Это ночной инфракрасный прицел. Белголландская новинка. Умеете с таким обращаться?

– Приходилось, – не стал лицемерить Джеймс. Приложил прицел к правому глазу и принялся нажимать на кнопки. Внутри цилиндрика что-то загудело, потом появилось изображение. Мир за окном заиграл зелеными красками – как и должно было быть.

– Смотрите туда, – генерал протянул указующий перст.

Хеллборн послушно повернулся в указанном направлении.

Хм, знакомое зрелище. Очень знакомое. Где он уже такое видел? На острове Порт-Султан и при свете дня. Раз, два, три... примерно тридцать столбов. Надо же, какое совпадение. A Bad case of Deja Vu. Северный забор белголландской базы тоже украшали тридцать столбов – или, вернее, деревянных кольев. И на доброй половине из них – отрубленная (отрезанная? оторванная?!) человеческая (?!!!) голова, а на другой половине – почти целые трупы. Человеческие. Кажется. Призрачный зеленый свет инфракрасного прицела оставлял бесконечный простор для сомнений и игры воображения.

– Вот мои враги, мистер Хеллборн, – в голосе генерала Лол Нона заиграли торжественные нотки. – К сожалению, далеко не все. Не все. Надеюсь, вы не один из них? Нет? Я так и думал. – Послышался щелчок. Снова загудела бронированная штора, потом загорелся свет. В правом глазу Хеллборна что-то вспыхнуло, и он поспешно оторвался от прицела.

– Боюсь, ваш замечательный ночной прицел перегорел, – признался Джеймс.

– В самом деле? Перегорел? – равнодушно переспросил генерал. – Оставьте его себе. Это подарок. Быть может, технический отдел альбионской секретной службы найдет в нем что-то для себя полезное.

– Спасибо, – Хеллборн хладнокровно опустил прицел в карман.

– Это все, мистер Хеллборн, – добавил хозяин кабинета. – В другой раз. Я свяжусь с вами через нашего общего друга.

– Разумеется, сэр, – отвечал Джеймс, изо всех сил скрывающий свое разочарование.

На это раз обошлись без рукопожатий. Генерал вернулся к своему столу и очевидно нажал на замаскированную кнопку. На пороге немедленно появился давешний проводник.

– Сар проводит вас обратно к самолету и убедится, что вы благополучно взлетели. Прощайте, мистер Хеллборн.

– До свидания, мистер Лол.

Дверь – лестница – лабиринт – амфибия – мост – дорога – река – джунгли – река.

Обратный путь также протекал в гробовом молчании, и у Джеймса было время обдумать свой разговор с камбоджийским генералом и грядущий доклад своим альбионским генералам. Где он совершил ошибку, и почему генерал внезапно решил выставить его за дверь? На что он рассчитывал, этот азиатский варвар, «ариец Юго-Восточной Азии»? Я должен был перед ним лебезить и унижаться?! «Ваша слава опережает вас». Он знал, с кем ему предстоит встретиться, он знал и все равно согласился на встречу. Я не играл с ним, я был самим собой. Почти самим собой. Так в чем же дело? Загадка!

– Мы прибыли, – доложил водитель и заглушил мотор. – Пойдемте, я должен проводить вас до самого самолета. Я не могу ослушаться моего генерала – вы сами слышали его приказ.

– Да, разумеется, – рассеянно отвечал Хеллборн, все еще погруженный в свои мысли.

Выбрались наружу. Смотри-ка, стало гораздо светлее. Ночь сдает свои права. Черт побери, сколько часов я проторчал в этом «замке ужаса»? Плюс дорога туда и обратно...

Хеллборн и его проводник дружно зашагали по направлению к пристани. При этом камбоджиец ухитрялся все время оставаться по правую руку от Хеллборна – не опережая и не отставая от подопечного.

«Он должен все время держать меня в поле зрения. Но при этом и сам хочет оставаться в поле моего зрения, чтобы лишний раз не нервировать гостя», – констатировал Джеймс. – «Молодец, парень. Настоящий профессионал».

Вот и пристань. И гидросамолет. И французский, то есть бретонский пилот Ле Брис. Почему-то снаружи. Торопливо застегивает брюки. Невовремя мы его застали, мысленно ухмыльнулся Хелборн – надо полагать, бретонец вышел по малой нужде. Ну что ж, даже он не мог безвылазно проторчать в самолете столько часов под...

Незамысловатые размышления Джеймса Хеллборна оборвались на полуслове – потому что в этот самый миг первые лучи рассвета погасли в его глазах, и снова воцарилась ночь – темная, черная, безлунная, без единого пятнышка света.

Глава 15. Все кузницы ада.

«Он медленно приходил в себя. Внутри черепа словно работали все кузницы ада. Его тошнило. Губ коснулось холодное стекло».

Эдмонд Гамильтон, «Звездные короли».

* * * * *

По-прежнему январь 1943 года. Где-то в Северо-Западной Камбодже.

* * * * *

Ночь сменилась туманом.

Это было непонятно и даже страшно. Почему она должна была смениться туманом? Ведь ночь и туман нисколько не противоречат друг другу. Разве вам никогда не приходилось сталкиваться с ночным туманом? Блуждать в туманной ночи? Но почему-то именно в этот в раз между временем суток и атмосферным явлением пролегла четкая граница во времени. Бред. Бред какой-то. Точно, он бредит. Джеймс Хеллборн помотал головой, пытаясь разогнать загадочный туман без цвета и запаха, и голова ответила ему резким приступом боли. Еще одна короткая ночь. Потом снова туман. И, наконец, где-то впереди забрезжил солнечный свет – нет, не в конце, но в начале туннеля. Похоже, до конца было еще далеко.

Теперь еще и дерьмо. Он было повсюду. Оно окружало его со всех сторон. Оно происходило. Дерьмо набилось в рот, в нос, в глаза и вроде бы даже в уши. Нельзя это так оставлять. Надо ему сопротивляться. Надо бороться. Иначе оно грозит проглотить его, в то время как он уже его наглотался...

Собрать все силы в кулак. Нет, их два, два кулака, слишком много, нельзя распылять силы. Не в кулак. В одну точку. В ту самую, светлую, в начале туннеля. Задержать дыхание. Прицелиться. И ударить.

Джеймс Хеллборн изо всех сил ринулся вперед, навстречу светлой точке – и вынырнул из дерьма и тумана. Голова горела и трещала как раскаленный чугун, желудок был на грани революции, ноги держали хуже, чем сахарный тростник перед бурей – но он снова был здесь, он был жив, и в реальном мире. Только держаться. Только не падать. Только не возвращаться в туман. Шаг, очень осторожный шаг. Он не знал почему, но знал. что должен его сделать. Вот теперь можно остановиться. Осторожно присесть – присесть, не падать!!! – перевести дыхание и рассмотреть окружающий мир. Тем более что туман наконец-то рассеялся – пусть не окончательно, но далеко за поворотом – и в глазах прояснилось.

Джунгли. Вокруг джунгли. Он в джунглях. Нет, не так – он по-прежнему в джунглях.

Джеймс Хеллборн сидел на земле, на самой границе джунглей, на берегу реки – она была очень похожа на ту самую наполовину реку-наполовину болото, где несколько часов назад совершил посадку французский гидроплан под управлением капитана Ле Бриса.

Несколько часов? С чего он взял? Джеймс запрокинул голову – черт, ЧЕРТ, не надо было этого делать!!! – и только чудом не потерял сознание. Так, перевести дыхание, попробовать еще раз – только медленно и осторожно. Так гораздо лучше. Боль не отступила, но и ночь не вернулась. Его окружал солнечный день. Вот и солнце – высоко над верхушками деревьев. Еще не полдень, но близко к нему. Скажем так, одиннадцать часов утра. Сколько он пробыл без сознания? В таком случае, сколько он пробыл без сознания? Если, конечно, это все еще тот же самый день, а не 11 часов следующего дня, или несколько суток спустя.

Стоп-стоп-стоп.

А что, собственно, произошло?

Как Джеймс Хеллборн здесь очутился, и что он здесь делает?!

Джеймс Хеллборн. Очень хорошо, он помнит свое имя. Он помнит даже больше! Джеймс Патрик Хеллборн-джуниор, гражданин Соединенных Штатов Нового Альбиона, военнослужащий, личный номер F-3157791, офицер Флота в звании коммандера, специальный агент НАСС – альбионской секретной службы. Очень, очень хорошо, просто прекрасно, этот участок памяти не пострадал.

Стоп-стоп-стоп.

А почему память вообще должна была пострадать? Зачем, почему и по какой причине?!

Джеймс Хеллборн пока не знал ответа на этот вопрос, но подозревал, что ответ где-то рядом. Еще немного, еще чуть-чуть, и он его нащупает. Он его найдет.

Продолжаем вспоминать.

Его зовут Джеймс Хеллборн, но он далеко от дома, он на войне, на вражеской территории, в тылу врага. Поэтому он носит вражескую униформу – самый простой полевой вариант, даже без знаков различия – и у него есть запасное имя. Даже несколько. На любой вкус и всякий случай. Например, корветтен-капитан Джейсон ван Хельсинг. Или штабс-капитан Лоренс Рузвельт. Есть и другие, но и этих – более чем достаточно.

Достаточно для чего?

Хороший вопрос.

Он на вражеской территории. Река, джунгли, река, болото, джунгли, мост...

ВСПОМНИЛ!

Поток воспоминаний хлынул с такой скоростью, что голова запульсировала, как нейтронная звезда.

Он в Камбодже. Оккупированная Камбоджа, белголландская военная зона. Хеллборн прилетел под покровом ночи на французском гидроплане, чтобы встретиться с генералом Лол Ноном, командиром «Черных Кхмеров» и перетянуть того на сторону Альянса. Ничего не вышло – генерал достаточно мягко, но настойчиво выставил его за дверь и пообещал продолжить разговор как-нибудь в другой раз. Весь в расстроенных чувствах Джеймс Хеллборн возвращался на самолет, но так и не улетел. Вся эта история сопровождалась тысячей других важных воспоминаний и небольших деталей, но сейчас у него не было времени вспоминать и перечислять каждую. Не было времени и смысла. Он и так был уверен, что помнит все. Память не пострадала.