Текст книги "Цветок в пыли. Месть и закон"

Автор книги: Владимир Яцкевич

Соавторы: Никита Галин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

– Нисколько.

Он был прощен.

ИСЧЕЗНУВШИЙ СЫН

Старый Руп Чанд гордился своим сыном. Его Махеш, его гордость, учился в университете, – не многие соседи с их улицы могли этим похвастаться. И профессия будет престижная – юрист. Адвокатом ли сын станет или судьей, все равно будет уважаемым человеком. Сам Руп Чанд тоже был уважаемым. Он держал лавку на одной из центральных улиц и слыл человеком рассудительным и благочестивым, но, кроме этих прекрасных качеств, он имел еще одно, немаловажное – прозорливость, и эта прозорливость подсказывала ему, что уважение к торговцу – это не совсем то же самое, что уважение к судье. Времена менялись – менялись и герои. Старик видел, как совсем молодые люди, получившие университетское образование, в несколько лет добивались того, до чего ему самому пришлось идти полжизни. Он преодолевал препятствия, падал, снова поднимался, чтобы сделать еще несколько шагов к благополучию, а рядом с ним совсем молодые люди шли, казалось, без помех.

Руп Чанд был мудр и понял, что жизнь, которой он жил, уходит, его Махешу нужно идти другим путем, и этим другим путем стал университет.

Дела в лавке шли неплохо, все было как всегда, день сменяла ночь, а ночь сменял день, но старика все происходящее, кажется, уже не интересовало. Торговля отошла на задний план, все заслонили успехи сына.

Махеш преодолевал курс за курсом, и сознание того, что его сын – парень с головой, переполняло сердце отца гордостью. Тем более что и люди отмечали серьезность и усердие юноши, а недавно даже сам Рай Сахеб, остановив на улице Руп Чанда, поинтересовался, как идут дела у сына.

Рай Сахеб был человеком в городе известным. Известность его, как у всякого уважаемого человека, проистекала от его богатства. Никто не знал, сколько у него денег, но никто не сомневался, что нет в городе человека более богатого, чем он. Когда люди покупали в магазине сладости, то почти наверняка можно было сказать, что сладости эти произведены на фабрике, принадлежащей Рай Сахебу. И магазин, в котором эти сладости продавались, тоже был его собственностью. Ему же принадлежали и машины, развозившие товар по магазинам, и много что еще в этом городе принадлежало Рай Сахебу. Вот почему его внимание к Махешу старый Руп Чанд расценил как добрый знак.

Узнав, что Махеш заканчивает учебу и вот-вот должен вернуться в отчий дом, Рай Сахеб кивнул удовлетворенно и сказал:

– Что ж, его ждет хорошее будущее. Ваш сын умен и образован, уважаемый Руп Чанд. И я был бы рад познакомиться с ним поближе.

Старик поблагодарил Рай Сахеба за добрые слова, с трудом скрыв свое удивление вниманием столь уважаемого человека к своему сыну, и только по возвращении домой ему открылась подоплека происходящего. У Рай Сахеба была дочь, которую звали, кажется, Малти. Она достигла того возраста, когда родители уже задумываются о подборе жениха для своей дочери, не этим ли был вызван интерес Рай Сахеба к Махешу? Руп Чанд хотел надеяться, что дело обстоит именно так, хотя не до конца верил в собственную догадку – слишком желанной она была. Породниться с таким человеком! Можно ли мечтать о чем-то большем?! Поразмыслив, старик решил, что нет ничего невозможного, и стал готовиться к возвращению сына.

А Махеш все не приезжал. Прошли все сроки сдачи экзаменов, наступило лето, пора каникул, а юноши все не было. Состояние ожидания постепенно сменялось чувством тревоги. Руп Чанд не находил себе места, и это даже сказалось на его делах. Он запустил торговлю, но не переживал об этом, потому что единственный его заботой сейчас был Махеш.

Дважды в его дом приезжал Рай Сахеб, они вдвоем по-стариковски неспешно пили чай, беседовали о том, о сем, но разговор неизменно переходил на Махеша.

– Не едет, – жаловался Руп Чанд. – И не пишет ничего, совсем ничего. Где он? Экзамены сдает. Так они давно закончились. Почему же не возвращается?

– Дела задерживают, – отвечал степенно Рай Сахеб.

Он еще ни словом не обмолвился о том, почему проявляет такой интерес к юноше, а то, что интерес есть, Руп Чанд не сомневался. Только раз Рай Сахеб сказал словно между прочим:

– В городском суде освобождается должность помощника судьи. От него в судьи шагнуть проще простого.

Сказал – и сразу перевел разговор на другое, но не таков он был, чтобы сотрясать воздух ничего не значащими словами. Сказанное им тоже к Махешу относилось. Руп Чанд понял это и еще больше укрепился в собственный догадке. Все так шло, как он с самого начала и думал, и только отсутствие сына в отцовском доме все портило.

Старик вздыхал, не таясь, и говорил гостю:

– Приедет, должен приехать. Не забыл же он отца.

Он верил, что так и будет. Но день шел за днем, а Макеш все не приезжал.

СЧАСТЛИВЫЙ МЕСЯЦ

Дни установились жаркие, какими они и были в этих местах все годы в такое время. Ближе к полудню, когда солнце поднималось к зениту и тени домов и деревьев съеживались, лишая прохожих спасительной прохлады, люди уходили с улиц в свежий сумрак своих домов, и улицы становились пустынными, только торговцы выглядывали из своих лавок в надежде привлечь покупателя.

Мина и Махеш полуденного зноя, казалось, не замечали. Они нашли прекрасное убежище – парк, где и проводили целые дни с утра до вечера. Махеш заезжал за девушкой на велосипеде, и они вдвоем ехали по улицам. В парке у них были свои любимые уголки – тенистые и безлюдные, где можно бродить, обнявшись, и не думать о том, что кто-то их увидит.

– Странно, – говорила Мина. – Просто удивительно, что мы не встретились с тобой раньше.

– Раньше – это когда?

– Год назад, два года назад. Ведь мы учились вместе пять лет.

– И встретились буквально в последний день.

– Да, в последний день.

Сейчас учеба в университете не казалась им чем-то далеким и ушедшим безвозвратно. Все будто продолжалось, и грусть расставания с университетом и товарищами растаяла.

– Мне было так печально в последние дни учебы, – призналась девушка.

– И мне. Но сейчас этого нет. Правда?

– Да.

Они бродили по парку, взявшись за руки, а когда уставали, опускались в высокую траву и сидели, прижавшись друг к другу.

– Здесь хорошо, – говорил Махеш. – Тебе нравится?

– Нравится, – отвечала девушка и замолкала.

Они о многом не говорили друг с другом. Каждый рассказывал о себе немало, но о совместной судьбе ни слова, это была запретная тема. Что-то удерживало их, и откровенность заменялась шуткой или ничего не значащими словами. Тот вечерний поцелуй после концерта в университете был первым и единственным, после него Махеш не решался сделать следующий, боясь, что он же станет и последним. Им обоим казалось, что эти чудесные дни и прогулки по парку закончатся в один миг, стоит только сделать неверный шаг, а какой шаг можно было считать неверным, неведомо им, поэтому лучше уж оставить все так, как есть.

– Ты еще не думал о работе? – спросил Мина.

– Если честно, нет, – ответил Махеш, растягиваясь в траве. – Я сейчас даже на один день вперед не загадываю.

– Почему?

– Потому что мне хорошо в дне сегодняшнем. А о завтрашних делах я и буду думать завтра.

Мина неожиданно вздохнула.

– Что случилось? – приподнялся на локте Махеш.

– Так, ничего.

– А все-таки?

– Просто подумала о завтрашнем дне, – неохотно ответила девушка.

– А что будет завтра?

– Ну, не именно завтра. Так, в ближайшее время…

– И что же будет?

– Работа.

Она не договаривала что-то.

– А ты не думай об этом, – посоветовал юноша. – Как я, например.

– А ты не думаешь?

– Ничуть. Хотя мой отец напоминает мне об этом едва ли не каждый день.

– Твой отец?

– Да. Он шлет мне письма, и в каждом – одно и то же: «Приезжай, ведь пора подумать о работе, жду тебя».

– А ты?

– Что – я?

– А ты что делаешь?

Махеш рассмеялся.

– А я лежу вот здесь, в траве, – сказал он. – И работа меня ничуть не интересует.

– Что же тебя интересует?

– Не что, а кто.

Мина смутилась и отвернулась.

– Уже вечер, – сказала она.

– Прекрасная пора. Не жарко.

– Но скоро стемнеет.

– Пусть.

– Меня хватятся.

– И что?

– Будут искать.

– Там о тебе так беспокоятся?

– Я не сказала бы, – пожала плечами девушка и посмотрела на Махеша. – Мне не всегда хочется туда возвращаться.

– Почему? – спросил он, удивленный ее откровенностью.

– Я чужая там. Иногда бывает такое чувство, что никому не нужна.

– А я?

– Что – ты?

– Ты мне нужна.

Мина вспыхнула. Ей было неловко отчего-то, но Махеш взял ее за руку и сказал горячо:

– Я не обманываю тебя, да ты и сама об этом знаешь. Нам хорошо вдвоем, ведь так? И не обращай внимания на этих людей, иногда родственник для человека дальше, чем совсем чужой человек.

Он не был бы так откровенен сейчас, если бы не откровенность самой девушки. Она словно приоткрыла перед ним занавес, скрывавший ее мысли, и эта открытость вызвала у Махеша чувство теплой благодарности. Он поднес руку Мины к своим губам и поцеловал – едва ощутимо, легким прикосновением. Мина руки не отняла, сидела рядом, затихшая.

Вечер опускался на парк теплым покрывалом. Бронзовое от лучей заходящего солнца небо казалось остывающей после дневного зноя чашей, опрокинутой на землю.

– Ты не уедешь? – спросила вдруг девушка.

– Куда? – не понял Махеш.

– Домой, к себе.

Она боялась снова остаться одна в этом городе. И Махеш ее понял.

– Не уеду, нет.

Ему хотелось продлить это счастливое время; Завтрашний день – какой смысл думать о нем? Ведь так хорошо сейчас, именно сейчас, и этим днем и надо жить.

– Такие счастливые дни, – сказал юноша.

Он привлек Мину к себе и поцеловал.

ПРЕДЛОЖЕНИЕ РАЙ САХЕБА

В один из вечеров, когда солнце закатилось за горизонт и на Бангалор опустилось легкое покрывало прохлады, Руп Чанд угощал своего гостя, Рай Сахеба, чудесным бомбейским чаем. Они сидели на открытой веранде, поглядывали на яркие звезды, усеявшие небосвод, и лишь изредка перебрасывались фразами – короткими и ничего не значащими.

Руп Чанд уже не сомневался, что оказался прав в своих догадках, и сердце его переполнялось счастьем и гордостью за сына. Он всегда знал, что его Махеш – мальчик с большим будущим. Уж если сам уважаемый Рай Сахеб так благоволит к его сыну – какие еще нужны подтверждения.

Растроганный отец непроизвольно вздохнул.

– Что такое? – встрепенулся гость.

– Вспомнил о сыне.

– Я давно хотел спросить вас: он что, так и не пишет?

– Нет.

Теперь пришел черед Рай Сахеба вздохнуть.

– Жаль, – произнес он и отпил глоток душистого чаю. – Я, кстати, давно хотел поговорить о вашем сыне.

Выдержав паузу, он добавил, словно между прочим:

– И о своей дочери тоже. Вы ведь знаете мою Малти?

– Очень хорошо знаю, – кивнул Руп Чанд. – Чудесная девушка. Красива, умна.

Он понял, что наконец-то состоится этот важный, так страстно ожидаемый разговор.

– Да, красива и умна, – повторил слова собеседника Рай Сахеб, пребывая при этом будто в легкой задумчивости. – Она моя единственная дочь, и я, как отец, желаю ей счастья.

Он повернулся к собеседнику и задал несколько неожиданный вопрос:

– А что есть счастье, когда речь идет о молодой девушке?

– Любовь ее родителей, – подсказал Руп Чанд, сделав вид, что не совсем понял собеседника.

– Э-э, нет, – не согласился тот. – В жизни любой девушки всегда наступает такой момент, когда одной родительской любви ей становится мало. Должен появиться кто-то, кто возьмет на себя заботу о ней, окружит любовью и вниманием. Вы понимаете меня?

Руп Чанд благоразумно промолчал. От него сейчас и не требовалось ответа.

– И в такой момент от любящих родителей требуется только одно – сделать правильный выбор для своей дочери. От этого зависит очень многое, если не все. Вся ее дальнейшая жизнь!

Рай Сахеб склонился к собеседнику и заглянул ему в глаза.

– Но и родителям юноши тоже необходимо позаботиться о своем сыне, – произнес он негромко. – Не так ли?

– М-м, да, – пробормотал Руп Чанд, еще не до конца веря, что все идет именно так, как ему мечталось.

– И, как видите, интересы сторон совпадают! Потому что интерес родителей заключается только в одном: чтобы их дети были счастливы!

Рай Сахеб откинулся на спинку кресла, в котором сидел, и допил остывший чай.

– Почему бы нам вместе с вами, дорогой Руп Чанд, не подумать о будущем наших детей? Они могли бы составить чудесную пару.

Чашка дрогнула в руке Руп Чанда, и он поспешно поставил ее на стол.

– Ваш сын умен и образован. Впереди у него большое будущее, поверьте мне. Сейчас такие молодые люди, как он, в большой цене. Он может добиться многого. Конечно, жизнь не без трудностей, и любому молодому человеку нужна поддержка и дружеский совет, особенно на первых порах. Получить хорошее место сразу после университета не так-то просто. Но ведь это все вопросы решаемые, – он внимательно посмотрел на собеседника. – Я как-то говорил вам о том, что освобождается должность помощника судьи. И почему бы вашему Махешу не занять его?

– А это возможно? – робко поинтересовался Руп Чанд.

Он много сил вложил в своего сына, дал ему возможность получить образование, но дальше – дальше он вряд ли чем-либо мог помочь. Его сын вступал во взрослую жизнь, где все очень непросто, где нелегко разобраться в поступках и отношении окружающих тебя людей, где тебе могут помочь, а могут и растоптать. И вот – какое счастье! – сам могущественный Рай Сахеб предлагает свое покровительство и руку своей дочери.

– Возможно ли это? Конечно! Такие места как раз и предназначены для молодых и умных юношей, подобных Махешу. Пройдет какой-нибудь год, и у него будет свой коттедж, автомобиль – все, что он пожелает. Наши дети должны жить лучше нас. Вы согласны со мной? Это мы в юности терпели нужду и лишения и слишком хорошо знавали, что это такое – не иметь поддержки.

Руп Чанд кивнул, соглашаясь. Все, что он имел сейчас, было нажито им долгим и упорным трудом. И если его Махешу представляется возможность одним махом перешагнуть через бедность молодости – пусть так и будет. Не о том ли он сам по-отцовски мечтал?

– Да, – согласился Руп Чанд. – Вы правы, уважаемый.

Собеседник удовлетворенно кивнул.

– Наша с вами обязанность – заботиться о наших детях, – заключил он. – Так давайте объединим и свои усилия, и жизни наших детей.

Они поднялись из кресел и заключили друг друга в объятия, подтверждая этим свою готовность породниться.

– Я напишу Махешу. Обязательно напишу. О том, что для него есть хорошая работа. Я думаю, он все поймет и приедет немедленно, – заключил Руп Чанд.

ДОЖДЬ, ВЕЧЕР И ЛЮБОВЬ

Мине казалось, что она никогда еще не была так счастлива, как в эти дни. Границы мира вокруг нее вдруг расширились, словно рухнула в один миг окружавшая ее стена. Девушка оглянулась и увидела, что мир велик и прекрасен. Она не замечала этого раньше, просто не обращала внимания, и теперь смотрела вокруг себя счастливыми и широко открытыми глазами.

– Как много изменилось, – сказала она Махешу.

– Что именно?

– Все вокруг. Да и сама моя жизнь.

– С каких пор?

– С недавних. С той самой минуты, когда я познакомилась с тобой.

Мина прижалась к юноше, счастливая и благодарная. Деревья парка скрывали их от любопытных взоров.

– И что же изменилось в твоей жизни?

– В ней появился ты.

– Ой, ой, не надо таких красивых фраз, – сказал Махеш шутливо.

– Нет, это правда. Я счастлива. Знаешь, все было так привычно до сих пор. Университет, занятия, подруги… И казалось, все так и будет – все время, всегда. И вдруг – последний экзамен. И впереди…

Девушка задумалась, словно вглядывалась в себя – ту, прежнюю.

– А что впереди – неясно, – произнесла она. – Привычный мир рассыпался, не оставив ничего внутри, кроме печали.

Повернулась к юноше, взглянула в его глаза вопросительно.

– Вот ты, скажи – и у тебя так было?

– Не совсем так, наверное. Не так остро.

– А почему?

– Мужчины не так боятся будущего. И потому ждут его с большим спокойствием, чем женщины.

– Но почему мужчины так спокойны?

– Они более безрассудны, – рассмеялся Махеш. – И беспечны.

– Неправда.

– Почему же неправда?

– Потому что ты не такой.

– Плохо же ты меня знаешь.

– А мне кажется, что я тебя очень хорошо знаю.

– Тебе не холодно?

– Нет.

Вечерняя свежесть уже стелилась над травой. Птицы в листве деревьев допевали свои последние на сегодня песни. Махеш склонился и поцеловал девушку в губы.

– Я хочу сказать тебе…

Мина широко раскрыла глаза и посмотрела на него почти испуганно.

– Я хочу сказать тебе…

– Не надо, – попросила она.

– Тебе холодно все-таки, мне кажется.

– Нет.

Но Махеш видел, что она дрожит, и крепко обнял девушку.

– Это не от свежести, – прошептала Мина. – Это… Это что-то другое.

Ветер гнал по небу тучи. Становилось сумрачно и неуютно.

– Может быть, пора уходить?

Это был лишний вопрос. Обоим не хотелось расставаться.

Где-то далеко грянул гром.

– Я все-таки скажу тебе, – прошептал Махеш. – Я…

Он еще что-то сказал, но слов не было слышно, потому что прямо над их головами загрохотало, молния надвое разорвала небо, и в образовавшуюся прореху хлынули потоки воды.

– Бежим! – юноша схватил Мину за руку, и они помчались по аллее парка.

Толстые нити дождя образовали стену, словно пытались удержать двух беспечных молодых людей в своей власти.

– Я промокла! – крикнула на бегу девушка и засмеялась счастливо, как смеются маленькие дети, озорно прыгающие по лужам.

Смех ее был так легок и заразителен, что и Махеш засмеялся, но вдруг остановился – так неожиданно, что немного приотставшая Мина налетела на него, и он, обняв девушку, стал целовать ее волосы, шею, лицо, и казалось, что это не поцелуи, а просто кто-то заботливый снимает капли с ее лица теплыми и нежными прикосновениями.

– Сумасшедший, – прошептала Мина. – Почему ты остановился?

А сама не делала попытки освободиться из его объятий.

Через несколько минут, почти у самого выхода из парка, они увидели крохотный домик с единственным окном и дверью, закрытой на обычную задвижку, и забежали туда. Внутри было сумрачно и сухо.

– Переждем здесь, – сказал юноша.

В сумраке, едва различимые, лежали метелки, совки и лопаты. В углу, у самого окна, стояла лавка. Махеш усадил на нее Мину, сам сел рядом и обнял девушку.

– Ты по-прежнему дрожишь, – сказал он.

– Зябко.

Дождь барабанил по крыше. Казалось, на многие километры вокруг нет никого, ни одной живой души. Они укрылись за дождем – от людей и от прежней жизни.

Махеш нежно привлек девушку к себе и стал целовать. Мина была тиха и беззащитна в первые минуты, и вдруг ее губы ответила на поцелуй – сначала робко, потом с жаром. Она дрожала, но это не был озноб, это было что-то совсем другое, и когда юноша понял это, он почувствовал, как на него нахлынула обволакивающая теплая волна, лишающая рассудка.

– Нет, нет, – шептала Мина, а губы ее отвечали на жаркие поцелуи Махеша. Она не пыталась остановить любимого, только словами, но что значат слова в минуты, когда чувства подавляют разум.

Горячие, нежные руки Махеша ласкали тело девушки, заставляя его трепетать.

– Нет, – шептала Мина. – Нет, нет.

А шелест дождя за окном завораживал, заставлял забыть обо всем. Хотелось одного – чтобы это ощущение нежности и счастья длилось бесконечно. Внезапная боль пронзила тело Мины, она вскрикнула, но уже не могла, не было сил противиться, ей было хорошо.

– Любимый, милый мой…

Ее шопот сливался с шелестом дождя за стеной. Ночь подкралась незаметно и заглянула в окно.

ПИСЬМО

Тетя Мины неодобрительно наблюдала за девушкой: что происходит с ней, где она пропадает целыми днями? То весела, то задумчива, а спросишь у нее – ответит невпопад или вовсе промолчит, отчего-то смутившись. Своему мужу, Санду, она наконец сказала:

– Ты бы приглядывал за племянницей.

– А что? – поинтересовался тот лениво.

Жена была придирчива и часто несправедлива, он поэтому старался не вникать в подробности того, что она время от времени нашептывала ему.

– Ничего особенного, – пожала плечами она. – Просто, я думаю, ей пора было бы подумать о будущем.

– О чьем будущем?

– О ее собственном, естественно. Учебу она закончила. Пора думать о работе.

– У нее каникулы сейчас, – напомнил Санд. – Отдых после экзаменов.

– Не будет же он продолжаться вечно, этот отдых! – возразила она, заметно раздражаясь. – Не может она все время сидеть дома!

– Она и сейчас не сидит. Днем ее нет.

– Вот-вот! А где она шляется?

Грубость жены покоробила дядю.

– Ей скучно здесь, – произнес он примирительно. – Вот она и гуляет.

– Гуляет! И догуляется!

Санд встревоженно посмотрел на жену.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего.

– Нет уж, скажи. Ты что-то знаешь?

– Я знаю только, что ее безделье может плохо кончиться. Плохо для всех нас.

– Что же делать?

– Поговори с ней. Узнай, где она пропадает целыми днями.

– Хорошо, я так и сделаю, – пообещал удрученный Санд.

Вечером, после ужина, он придержал за руку готовую уйти Мину и спросил словно невзначай:

– Как отдыхается тебе?

– Хорошо, дядя.

– Только жарко, наверное? Дни стоят солнечные.

– Я стараюсь не быть на открытом солнце.

– И где же ты находишь тенистые места?

– В парке, например, – ответила Мина и смутилась, но Санд этого не заметил, к счастью.

– Тебе не бывает скучно? – спросил он. – Ты ведь, наверное, бродишь по аллеям одна?

– Иногда одна, а бывает – с подругой.

– С какой подругой?

– Мы вместе учились в университете.

Мина не могла объяснить даже самой себе, почему говорит неправду. Это было нехорошо, и даже когда она уединилась в своей комнате, еще некоторое время чувствовала, как горят ее щеки. Что-то удерживало ее от того, чтобы рассказать дяде о Махеше.

С Махешем они проводили все дни. То, что произошло в дождливый вечер, сблизило их. В первый момент, осознав происшедшее, Мина испугалась. Нет, совсем не так, представляла она, все должно было случиться: знакомство, ухаживания, потом непременно свадьба. Так принято. И поэтому Мине стало неприятно и тревожно в первый момент, и Махешу стоило немалых трудов ее успокоить.

– Ничего особенного не произошло, – уговаривал он ее. – До свадьбы, после свадьбы – какая разница.

Когда впервые прозвучало слово «свадьба», Мина вскинула голову.

– Ты сказал – «свадьба»? – В ее голосе переплелись недоверие и надежда.

– Именно так я и сказал. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

– О, мой любимый! – девушка порывисто бросилась к нему.

– Мы поженимся. Ведь я люблю тебя.

– И я, – шептала счастливая Мина.

Она поверила в то, что ей пообещал Махеш: она счастлива, все у них будет хорошо, как чудесно, что все так складывается. Еще совсем недавно ей было стыдно и тревожно: учеба закончилась, и она чувствовала себя так, будто стояла перед закрытой дверью, а открыть эту дверь боялась, не зная, что увидит за ней. За той дверью была ее дальнейшая жизнь! Как же боязно ее открыть – вдруг за ней ничего, кроме сумрачной неустроенности. Она стояла перед дверью в нерешительности, и вдруг с ней рядом оказался Махеш. Он распахнул дверь быстрым уверенным движением, а за ней – свет и тепло.

– О, Махеш! – шептала счастливая Мина.

Ее избранник, добрый и сильный, был готов взять ее в жены и вести по жизни, даря защиту и ласку.

В своих мечтах она пыталась выстроить их дальнейшую жизнь, но ничего не получалось, все было скрыто в теплом, ярко-золотом тумане. День догорал за окном, дом затихал, но девушка, не замечая ничего, смотрела в окно, за которым вместо цветов и деревьев видела тот самый золотой туман.

Старая няня Гангу поглядывала на Мину с доброй улыбкой. Она ни о чем ее не спрашивала, сердце женщины было чутко и всевидяще. Единственное, что она позволяла себе, – это изредка погладить девушку по волосам мягким и добрым движением.

– Няня, – начала Мина разговор в один из вечеров. – Чего больше в жизни: бед или радостей?

– А ты как думаешь, девочка моя?

– Сейчас мне кажется, что радостей.

– Значит, ты счастлива.

– Да, няня.

– Пусть и дальше так будет.

Гангу поцеловала девушку и вышла из комнаты. Она была стара и мудра, и знала, что судьба отпускает людям счастье по крохам. Эти крохи столь малы, что человек не всегда их замечает, и уж если ее девочка почувствовала себя счастливой, значит, ей досталось необыкновенно много.

В тот самый вечер Мина почувствовала дурноту. Возможно, она просто перегрелась на солнце, так она подумала, вот и дядя Санд ее предупреждал, что надо быть осторожнее. Ночь прошла беспокойно и утром Мина, измученная бессонницей, выглядела неважно. Из зеркала, к которому она подошла, на нее смотрел кто-то незнакомый – с осунувшимся, в одночасье посеревшим лицом, с запавшими глазами и темными кругами под ними. Глядя в зеркало, девушка видела свое отражение на фоне стены, а на той стене – большой календарь с фотографией ребенка. Ребенок смотрел на нее внимательным и чуть тревожным взглядом.

Догадка, пугающе правдоподобная, вспыхнула, как молния в тот дождливый вечер.

– Нет! – пробормотала Мина. – Нет, неправда, нет, нет!

А сама уже знала, что правда, вот только верить не хотелось. У нее будет ребенок, все-таки это случилось. Какой позор! Она застонала и упала на кровать. Ребенок, рожденный вне брака, не получит в этой жизни ничего, кроме насмешек и унижений, и унижения эти он разделит со своей матерью. Люди отвернутся от них, так уж заведено в этой жизни. Мина слышала подобные истории, они передавались из уст в уста, и никогда в голосе рассказчика не было ни понимания, ни участия, ни прощения. Родившая вне брака женщина прощения не заслуживала. На лестнице жизни каждый занимал свою ступеньку. Кто-то выше, кто-то ниже. Все хотят наверх, и каждый боится опуститься хотя бы на одну ступеньку ниже. Мина же, споткнувшись, скатилась в самый низ, больно ударившись, и теперь лежала, распростертая, и никто, никто не протянет ей руку помощи.

– Махеш! – прошептала она и приподнялась на локте.

Он один мог спасти ее честь и жизнь. Мина выбежала из дома. По вечерним улицам шли люди, лоточник на углу торговал мороженым. Мина бежала, не замечая никого.

Махеш был дома, когда она вошла.

– Что-то случилось? – спросил он, вглядываясь в лицо девушки с участием и тревогой.

– Ох, дорогой… – У нее после быстрого бега не было сил, и она, устало опустившись на стул, заплакала. – Случилось, действительно случилось!

– Что произошло?

Его руки были нежны и добры.

– У меня будет ребенок.

Руки Махеша дрогнули при этих словах. Мина подняла заплаканное лицо:

– Ты должен жениться на мне!

Это было не требование, а мольба. Сейчас все зависело от Махеша.

– Да, конечно, конечно, – пробормотал юноша.

– Ты женишься на мне? Правда?

– Да. Мы ведь собирались это сделать.

Мина почувствовала, как давивший на нее груз свалился, и судорожно вздохнула.

В этой комнате она была впервые. Стол, два стула, кровать, на кровати – распахнутый чемодан. Чемодан? Девушка резко обернулась.

– Ты собираешься уезжать?

– Да. Я сегодня вечером получил письмо от отца…

– А как же я!

Отчаяние вновь охватило Мину, она готова была разрыдаться.

– Это ненадолго, – сказал Махеш поспешно. – Всего несколько дней, поверь. Он пишет мне, что подыскал хорошую работу. Вот, слушай: «Работа, сынок, такая, что через год у тебя будет и свой коттедж, и машина». Неплохо, да? Нам с тобой очень пригодится и то, и другое. Не так ли?

Он обнял девушку, погладил по волосам.

– И еще – я хочу поговорить с отцом о нас с тобой. О нашей свадьбе.

– Но ты вернешься?

– Обязательно! – с жаром сказал Махеш.

– И еще – пиши мне.

– Непременно. Я напишу тебе завтра же, как только приеду в Бангалор.

Мина прижалась к возлюбленному.

– Только приезжай быстрее, умоляю. Мне будет очень плохо без тебя.

– Несколько дней, потерпи, – попросил Махеш. – Всего лишь несколько дней.

ОЖИДАНИЕ ПИСЬМА

Утро следующего дня для Мины началось с мысли о Махеше. Он уже, наверное, подъезжает к своему городу. Или уже приехал? И сейчас сидит за письменным столом, пишет письмо ей, Мине.

Дядина жена за завтраком посмотрела на девушку подозрительно, долго молчала, терзаемая любопытством, потом поинтересовалась:

– Что это у тебя круги под глазами? Плохо спала?

– Плохо, тетя, – ответила Мина. – В комнате, наверное, было слишком душно.

Тетя промолчала. Мина ушла в свою комнату, чтобы ее больше не тревожили расспросами. Сегодня ждать письмо от Махеша было бессмысленно, но она все-таки прислушивалась, не звонит ли колокольчик почтальона на улице.

В кресло она садилась так, чтобы календарь с фотографией ребенка оставался у нее за спиной. Она не могла видеть глаза малыша, на душе сразу становилось тяжело и мрачно.

Днем она прилегла отдохнуть и пропустила тот миг, когда на улице зазвонил колокольчик почтальона. Услышав этот звук, она вскинулась, выбежала из дома и увидела, как дядина жена возвращается от ворот с почтой.

– А мне нет письма, тетя? – спросила Мина на всякий случай.

– Тебе разве кто-то должен написать? – удивленно посмотрела на нее тетка.

– Н-нет, – смутилась Мина.

– Зачем же спрашиваешь? – раздраженно сказала женщина и прошла в дом.

Этот день показался Мине бесконечно долгим. Солнце повисло в небе и не собиралось прятаться за горизонт. Завтра должно было прийти письмо от Махеша. Завтра! Но до завтра еще будет остаток этого дня, а потом – целая ночь.

Няня Гангу заметила состояние девушки, спросила обеспокоенно:

– Тебе нездоровится, девочка моя?

– Все хорошо, няня. Просто я плохо спала.

Ночью Мине снились деревья. Деревья были большие, до самого неба, а они с Махешем ходили под этим деревьями и смеялись, счастливые от того, что они вместе.

– Ты меня любишь? – спрашивала Мина.

– Конечно, родная, – отвечал юноша.

С этим сном девушка проснулась. Новый день дарил надежду, и она улыбалась, веря, что все будет хорошо.

– Сегодня, наверное, тебе не было душно спать, как в прошлую ночь? – спросила утром тетя.

– Да, все было чудесно, – ответила девушка.

Все пело в ней. Сегодня! Сегодня! Сегодня она получит письмо от Махеша! И в этом письме будут слова любви и обещание скорого приезда.

– Ты получила из университета экзаменационный лист с оценками? – поинтересовалась тетя.

– Нет еще.

– Странно, что они так долго не высылают документы.

Какая чепуха – экзаменационный лист! Ей не было сейчас до него никакого дела, она и забыла уже, что учеба в университете закончилась и вскоре предстоит подыскивать работу. Их с Махешем жизнь была сейчас для нее самым важным и самым приятным предметом мечтаний.

Мина ушла в комнату, чтобы никто не мешал ее мыслям. Она твердо решила не ложиться отдыхать сегодня днем до тех пор, пока не дождется почты, – хотела сама получить из рук почтальона письмо от Махеша.

Колокольчик зазвонил ближе к полудню. Мина сорвалась с места и выскочила на крыльцо.

– Почта! – крикнул из-за закрытых ворот почтальон. – Возьмите, пожалуйста.

Мина улыбнулась ему, как самому желанному гостю.

– Вам сегодня много писем, – сказал почтальон.