Текст книги "Оленька, или Будем посмотреть, Париж!"
Автор книги: Владимир Айтуганов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)
В состоянии тяжелой депрессии Тася сделала многоцветные татуировки по всему телу, подумала и вскоре опять забеременела по заказу четы гомосексуалистов из Канады. Аванс за роды был больше, чем Оленькина зарплата в бюро за пять лет. По контракту Тася своего ребенка никогда не увидит.
На Оленькины мольбы о встрече дочь ответила через Злату, что знать не хочет свою мать-проститутку…
Сын жил как потеряный, забросил учебу, маялся, потерял интерес к космическим кораблям, звездам, иным мирам. Со своей девушкой, дочерью Оленькиной подруги, перестал встречаться, оброс, отпустил бороду, курил марихуану, слушал странную музыку. Нашел через интернет в горах штата Южная Каролина сельскую коммуну, вроде хиппи с буддистским уклоном, и переехал туда. Надолго ли – неизвестно, сказал, что ищет себя.
Вот так всё повернулось. “Жизнь – шлюха,” – права Фаина Раневская.
Оленька доела кусок торта и неспеша осмотрелась. По стенам ресторана были развешены старинные фотографии – импозантные мужчины в смокингах, котелках, с тростями в руках, женщины в шляпах с перьями, платьях с глубокими “зовущими” декольте, с веерами и лорнетами.
Отдельную стену занимали современные фотографии – Оленька узнала английскую королеву Елизавету, Индиру Ганди, президента Кеннеди с молодой Жаклин Кеннеди, Джона Леннона и Йоко Оно, много других знаменитостей. Главное место занимала фотография роскошной женщины с сигарой и двумя коренастыми собаками у ног.
– Боксеры? – предположила неискушенная в кинологии Оленька.
На всякий случай спросила у старого официанта про женщину и ее собачек.
– О, мадам! – древний служитель сферы обслуживания закатил глаза, воздел руки к потолку.
– Это мадам Захер, наш патрон, создатель всего, что Вы видите вокруг, настоящая хозяйка и покровитель Отеля Захер, духовный вождь, и, извините за политически не совсем корректное слово, – “Фюрер” конгломерата отелей, ресторанов и кафе с этим славным именем. Мадам оставила этот мир в 1930 году, – официант горестно вздохнул.
– Я был тогда совсем мальчишкой, первый год в отеле, но хорошо помню ее с неизменной сигарой и двумя французскими бульдогами – постоянными спутниками и телохранителями мадам. Какая это была женщина! Настоящая богиня! Гром и молния!
Оленька с удвоенным любопытством рассмотрела фотографию: роковая женщина эта мадам Захер! И собачки ей под стать.
Кого-то бульдоги ей напоминали…
Оленька заказала второй кусок торта, еще чашку кофе, напрягла память, съела торт, выпила пол-чашки и вспомнила: в далеком детстве она была с папой в летнем цирке в парке Сокольники.
Типичный для того времени цирк-шапито: огромный брезентовый шатер, деревянные скамейки для публики, покрытый опилками манеж, скачущие лошади, акробаты на трапеции, клоуны с сиплыми голосами, шпагоглотатели, львы, тигры и духовой оркестр, исполнявший популярный марш “Советский цирк”.
Ее тогда поразил силач – невысокий крепкий мужчина с могучими руками, короткими ногами и бычьей шеей. Он гнул подковы, поднимал одной рукой четырех человек, жонглировал чугунными ядрами, ловил их себе на загривок, рвал толстенные кожанные ремни, забивал кулаком в доски шести-дюймовые гвозди. Вся его фигура излучала силу и здоровье. Маленькой Оленьке он тогда показался олицетворением настоящего мужчины.
Бульдоги – компаньоны мадам Захер были похожи на того силача, даже массивные челюсти и торчащие уши.
– А что, если… завести собаку… бульдога?…
Такая шальная мысль требовала детальной проработки: Оленька заказала третий кусок торта и еще чашку кофе, но уже без кофеина.
Из ресторана Оленька вышла поздно вечером – объевшаяся и пересахаренная.
Завести собаку – все равно, что завести нового члена семьи. Оленька долго сравнивала многочисленные “за” и “против” и все-таки решилась: сын и дочь живут отдельно, мама умерла, мужчины, с которым хотела бы делить радости и беды, нет, в доме по вечерам тоскливая тишина…
Выяснила по интернету, где разводят французских бульдогов, созвонилась с питомниками и ужаснулась от цен: действительно, эти собаки всегда были для состоятельных людей, аристократов и знаменитостей. Совсем расстроилась, но по счастью, возле Брюсселя предложили щенков и пару молодых собак по божеским ценам.
Оленька арендовала машину и отправилась из Парижа в бельгийскую глушь. Приехала под вечер на старинную каменную ферму. Хозяйка показала, что осталось от последнего помета – щенков разбирали быстро. Оленьке не хотелось связываться с проблематичным выращиванием, выкармливанием и дрессировкой. Ей понравился молодой белый с черными пятнами кобелек, который доброжелательно лизнул Оленькин сапожек широким розовым языком.
Пеппи (так сокращенно звали Педро Альвареса Мафусаила Четвертого) было почти одиннадцать месяцев – он задержался в питомнике из-за небольшого врожденного брака в окрасе: вместо белой проточины, спускающейся к носу, ему досталось неровное белое пятно. Оленьке удалось договориться с хозяйкой на вполне разумную цену, к тому же, все прививки сделаны и Пеппи обучен основам поведения. Она выписала чек, получила поводок, сопутствующие бумаги, инструкцию по уходу, и Пеппи понимающе засеменил к машине. “Какой умный!” – отметила про себя Оленька.
Выбор оказался правильным для обоих. Характер у Пеппи был веселый, доброжелательный, уравновешенный. Оленьку он сразу признал хозяйкой и, похоже, с удовольствием принял поворот своей судьбы. Ел Пеппи немного, и его дорогой сбалансированный корм не ударил больно по бюджету. На прогулках он вел себя хорошо. По натяжению поводка Оленька чувствовала, что сила у ее подопечного немеренная, но агрессивность Пеппи проявлял редко – сказывалось хорошее воспитание. С другими собаками Пеппи был сдержан, лаял негромко и только по уважительным причинам, на кошек внимание не обращал, а уж гоняться за ними считал ниже своего достоинства.
Зимой и в холода короткошерстный Пеппи мерз, ему нужно было много двигаться, бегать, прыгать, кататься по снегу. Оленька сшила ему красивый комбинезончик, украсила аппликацией и блестящим стеклярусом. Комбинезон вызвал у Пеппи подлинный восторг: он щеголял в нем перед другими собаками, гордо шествовал слева от хозяйки, высунув длинный язык и роняя слюну.
Оленьке Пеппи нравился: мужественное телосложение с рельефной мускулатурой, широкой грудью, короткой мощной шеей, крупной головой, тяжелой челюстью и устрашающими зубами; губы толстые и мясистые (Оленька с удовольствием чмокала Пеппи в свисающую верхнюю губу); сексуальные плотные бедра, узкий таз, маленькие лапы в комок, короткий закрученный хвост. “Силач из цирка-шапито”, – восхищалась Оленька.
Общительному Пеппи требовался постоянный контакт с Оленькой. Рядом с ней он по-собачьи веселился и радовался жизни, а без нее тосковал, лежал на коврике, устремив взгляд умных выразительных глаз куда-то в пустоту. Оленька гладила его по жесткой шерстке, тормошила за большие мягкие уши, прижималась носом к его черной холодной пуговке.
Благодарный Пеппи высоко прыгал, стараясь лизнуть Оленьку в лицо, смешно вилял коротким хвостом-закорючкой, укладывался в ногах – охранял. Оленька чувствовала себя под надежной защитой рядом со своим коренастым крепышом. “Наконец-то, – иногда думала она, – появился в доме настоящий мужчина”.
Через несколько месяцев повзрослевший Пеппи начал проявлять беспокойство по поводу женского пола. В питомнике его не кастрировали, предполагая, что это решат будущие владельцы. Оленька пожалела делать чики-чик своему любимцу, не хотела его уродовать. Через Кинологический клуб нашла доступных для покрытия сучек и устроила для Пеппи несколько свиданий. Тогда выяснилась настоящая Проблема…
Оленька не могла представить, что аппетитные узкие бедра ее красавца сыграют с ним злую шутку: Пеппи не мог забраться на сучку, чтобы ее “покрыть”. Пробовали с разными дамами – ничего не получалось. Типичная, оказывается, проблема для французских бульдогов, которая мешает естественному осеменению. Большинство зачатий делается искусственным путем и, кстати, кесарево сечение тоже обычная практика при родах.
Пеппи тяжко переживал свое мужское фиаско, печально лежал в углу, тихо поскуливал, виновато смотрел на хозяйку, даже хвостиком не шевелил. Оленька тоже грустила, но ничего не поделаешь – природа есть природа.
Глубокой ночью Оленьку разбудил жалобный лай Пеппи, переходящий в тихий вой. Она по-настоящему испугалась: что случилось? Накинув халат, вышла в гостинную, включила свет – Пеппи лежал на коврике и обливался от боли собачьими слезами. Его член торчал как палка, красный с лиловыми прожилками. Пеппи не понимал, что с ним, ему было больно от распирающей спермы, увидев Оленьку, он стыдливо спрятался под кофейный столик.
– Бедный мальчик, да что же это такое?
Пеппи жалобно скулил…
– Потерпи немного, сейчас попробую тебе помочь.
Оленька присела на пол возле бедняги и взяла собачий член в руку…
В ту ночь Оленька “помогла” Пеппи еще четыре раза. А потом он как с цепи сорвался. Освобождение от распирающей спермы и получаемое от этого удовольствие привели к тому, что Пеппи онанировал день и ночь: терся членом о кресла, подушки, ногу Оленьки. Она сердилась, повышала на него голос, пробовала наказывать. Пеппи смотрел на нее полными обожания глазами, и Оленька сдавалась: объявляла, что это уж точно в последний раз, и сжимала его член своими теплыми пальцами.
…Оленьке не спалось. Выпила снотворное, но его действие затягивалось. Смотреть телевизор или читать было лень, а считать овец просто глупо. Пеппи лежал у нее на постели в ногах, смотрел на Оленьку и иногда глубоко вздыхал. Оленька нехотя встала, взяла с книжной полки большой альбом “Фрагонар” и по-удобнее устроилась на подушках.
Оленька купила альбом на выставке в Музее Люксембургского сада. Картины Фрагонара ей всегда нравились: красивые женщины, мужественные мужчины, очаровательные дети, виртуозная живопись. Теперь так не рисуют, вернее, не пишут, если уж говорить со знанием дела. Изображений животных тоже хватало, особенно, мелких собачек и кошечек: с ними играли, забавлялись, они были компаньонами и свидетелями нежных встреч.
Оленьку заинтересовала картина “Девушка, играющая на постели с собачкой, или Бублик”, – наверное, так звали собачку. Девушка лежала на спине, голой попой на зрителя, подняв ноги, на которых повис довольный песик, щекотавший своим пушистым хвостом промежность девушки. Удовольствие и смех на лице девушки, растянутые улыбкой губы песика. Жили же люди в Восемнадцатом веке, умели получать удовольствие! А у Оленьки просто мужчины не было уже больше года! Вдруг ей до боли, до умопомрачения захотелось почувствовать член у себя во влагалище. Даже зубами скрипнула. Уши Пеппи встали торчком.
– Иди ко мне, мой маленький!…
Так Оленька и Пеппи стали любовниками.
Секс обоим, женщине и псу, понравился, и они страстно занимались им каждую ночь, впридачу еще два-три раза днем.
Сколько открытий сделала для себя Оленька! Небольшой член Пеппи размером и формой походил на мужской. Оказывается, самый крупный собачий член (Оленька выяснила по интернету) у помеси датского дога и мастифа – двадцать-двадцать пять сантиметров в длину. У мужского члена – головка с вертикальной “трещинкой”, а у собачьего – узкий кончик с круглым отверстием. В отличии от людей, крайней плоти у собак нет, поэтом их член целиком – эрогенная зона, от корня до кончика.
Пеппи возбуждался быстро, вернее, был всегда готов к спариванию. Стоило Оленьке погладить его по животу или дать понюхать у себя между ног, как у Пеппи из кожаной мошонки выдвигался красный орган, влажный и блестящий, и сразу начинал истекать спермой – особенность собачьего организма. Сперма текла и во все время совокупления – лучше любого любриканта!
Для Оленьки любимая и самая удобная поза была простая “Миссионерская”. Оленька надевала на лапы Пеппи толстые носки, чтобы он случайно не поцарапал ее когтями, подвязывала ему на шею платочек: слишком много текло на нее собачьей слюны, подстилала толстое махровое полотенце – иначе будут пятна на постели или диване. Себе под попу Оленька клала плотную подушку-валик – тогда получался лучший угол для введения в вагину собачьего члена.
Минуту-другую Пеппи лизал Оленькину вагину (собачий ритуал!) и спешил на нее забраться. Дальше Оленька просто получала удовольствие: Пеппи делал свое дело бесподобно! Ураганный темп и натиск во время всего акта и обильная семенная смазка – ни один мужчина на такое не способен.
Спермы было много, наверное, с полный стакан, а не с чайную ложку как у большинства мужчин – банное полотенце промокало насквозь. У Оленьки всегда наготове были еще два полотенца и стопка махровых салфеток. Мокро, липко, зато как приятно!
В начале их “отношений” Пеппи заканчивал через пару минут, но со временем Оленька научилась управлять им, и наслаждалась активной “качкой” намного дольше. Главное Удовольствие, о котором Оленька никогда не слышала и не догадывалась, наступало позже.
У Пеппи, как у всех кобелей, перед семяизвержением, настоящим оргазмом, пенис дополнительно увеличивался в размере, особенно в толщину. Возле основания пениса набухал узел, bulbus glandis – “луковица” в четыре-пять раза шире пениса. Пеппи продолжал “накачивать” и вдруг останавливался, плотно прижавшись к Оленьке – узел полностью закупоривал изнутри вход во влагалище, семя извергалось особенно сильно. У собак такая “пробка” и глубокое проникновение спермы обеспечивают успешное осеменение сучки.
Оленька вспомнила, что девочкой у бабушки в деревне видела двух совокупляющихся собак. Кобелек активно тыркался туда-сюда, потом замер, как окаменел. Соседские мальчишки со смехом показывали пальцами, кидались камнями, кобелек пытался вытащить свой член из сучки, но не мог! Проходящий лоботряс постарше схватил палку и стал бить собак. Особенно доставалось несчастному любовнику – удары сыпались на его член и живот, но того “заклинило” – кобелек только лаял и жалобно скулил от боли.
Спасла бедолаг бабушка – отогнала жестокого мальчишку и облила собак ведром холодной воды. Кобелька отпустило и собаки убежали. “Защемило, беднягу!” – объяснила бабушка.
Пеппи и Оленьку “защемляло” каждый раз. Резкие движения не допускались, чтобы не повредить чего-нибудь, оба любовника замирали в экстазе – вначале на три-четыре минуты, потом на тридцать-сорок или на рекордный час! Раздувшийся узел распирал Оленькино влагалище, но это не было больно, наоборот, очень приятно. Твердый увеличившийся пенис подрагивал и толчками извергал сперму. Температура тела у собак выше, чем у людей, и Оленька блаженно чувствовала как теплая жидкость впрыскивалась в нее, не могла вылиться (узел закупорил!) и все сильнее наполняла влагалище. Несравнимо с мужчиной!
…Пенис увеличивался еще больше – в первый раз Оленька запаниковала, боясь внутренних повреждений, но Природа-мать все предусмотрела: влагалище расширялось вместе с ним. Узел давил изнутри на клитор, пульсировал, передавал дрожь члена. Оленька массировала клитор пальцами и получала оргазм за оргазмом. Узел достигал своих максимальных размеров в девять-десять сантиметров в диаметре, эрекция не спадала, сперма продолжала извергаться: Оленька была на седьмом небе от счастья!
…Постепенно пенис становился мягче, толчки спермы реже, узел сдувался. Пеппи вынимал член из Оленьки, но, в отличии от многих мужчин, не укладывался подремать, а благодарно вылизывал залитое спермой Оленькино влагалище. У собак это – сигнал для сучки об окончании полового акта: ее вагинальные мышцы сокращаются, чтобы задержать внутри как можно больше спермы.
Не знающий устали Пеппи своим длинным, сильным, шершавым языком вылизывал низ живота Оленьки, бедра, вход влагалища, потом проникал глубже вовнутрь, наводил чистоту вокруг шейки матки. Оленька стонала в экстазе, напрягалась, чтобы выдавить семя Пеппи из всех складочек – он лизал до полной чистоты.
Иногда для продления удовольствия Оленька капала себе на большие и малые губы, клитор, промежность, анус и внутреннюю часть бедер несколько капель меда, – и Пеппи продолжал собачий кунилингус, но обычно, чуть вздохнув или выпив бокальчик вина, Оленька призывала его на новую серию восторга.
Анальный секс оказался, к Оленькиному удивлению, менее привлекательным, хотя поза для собак привычная. Во-первых, не было стимуляции клитора собачьим узлом изнутри, что Оленька очень полюбила. Мужчины ласкали клитор руками, но для собаки такие простые действия невозможны. Во-вторых, стоя на четвереньках задом к Пеппи, она не могла его контролировать как из “Миссионерской” позиции.
Однажды, когда узел разбух внутри ректума и любовники замерли в предвкушении экстаза, в дверь позвонили – Пеппи залаял и ринулся выяснять, кто там. Он протащил беспомощную Оленьку по полу из спальни до прихожей, но там она вцепилась в дверной косяк. Сквозь боль в заду ей удалось немного утихомирить Пеппи, с трудом доползти с ним до ванной и потом долго лить холодную воду из душевого шланга себе на анус, чтобы опал узел внутри. Хорошо, что у обоих ничего не порвалось, последствия могли быть очень печальными. Отдышавшись, Оленька нашла пакет UPS у двери.
Несколько раз Оленька из любопытства и благодарности делала Пеппи минет, только он мало что в этом понимал – спешил скорее залезть на хозяйку и по-собачьи ее покрыть, нюансы изысканного орального секса были ему недоступны. На вкус собачья сперма показалась невкусной – слишком соленой и резкой по сравнению с мужской, и она прекратила эти эксперименты.
По вопросам гигиены секса с собакой, возможным проблемам и заболеваниям Оленька прочесала интернет вдоль и поперек. Беременность от собаки? Полная чушь! Легенды Древней Греции…
О чистоте беспокоиться нечего – собаки “умываются”, вылизывают себя, включая половые органы, несколько раз в день. Как часто среднестатистический мужчина моет свой член? Дважды-трижды в неделю? Оленька знала только одного, мывшего после того, как пописал. Любящий ее мужчина… Артист и в жизни, и в любви.
Болезни? Пеппи сидит дома – им взяться неоткуда. Все необходимые прививки ему сделаны, профилактические осмотры у дорогого ветеринара расписаны на год вперед. Оленька почти каждый день проверяла у Пеппи кожу, глаза, уши, зубы, когти и уж, конечно, членчик.
Блохи и другие паразиты? Оленька регулярно водила Пеппи в собачий косметический салон и сама мыла его под душем специальными шампунями.
Аллергия на собачью шерсть? Короткая шерсть Пеппи приятно покалывала голую кожу, стимулировала и возбуждала.
Был у Оленьки один кавказец, покрытый кудрявой черной шерстью от затылка до пяток, и от глаз до пальцев на ногах. Удовольствия или возбуждения от его вида и прижиманий к шерстяному покрову она не испытывала: шерсть по всему телу – аномалия какая-то, не орангутанг – человек все-таки…
Про связь с Пеппи Оленька никому не рассказывала, даже Злате и уж тем более Людке – упечет еще в сумасшедший дом. Может быть зря не рассказывала: по психологической статистике восемьдесят пять процентов женщин хотя бы раз в жизни мечтали попробовать секс с животными. А сколько процентов действительно пробовали? Оленька проверила по интернету: по разным исследованиям в разных странах, социальных и возрастных группах от четырех до двадцати процентов у женщин и от шести до тридцати трех у мужчин. Наверняка, у кого-то среди ее подруг был или есть любовник из Мира животных. Вот бы поделиться впечатлениями, обсудить…
О психологии, морали, приличиях и остальных “высоких” материях Оленька не думала, жила одним днем и его удовольствиями – Carpe Diem! Простые половые отношения с собакой удовлетворяли намного больше, чем всегда сложные и запутаные отношения с мужчинами. Нет проблем – и слава Богу!
Прошло несколько недель с их первой ночи и Оленька выдрессировала Пеппи в неутомимого любовника, всегда готового к сексу по знаку хозяйки. Оленька, в свою очередь, тоже превратилась в ненасытную сучку, истекавшую похотью и жаждавшую спаривания.
Оленьку Пеппи боготворил. На прогулках “охранял” от всех, кто к ней приближался – мужчин, женщин, собак, кошек, – грозно рычал и обнажал клыки. Люди просили Оленьку успокоить питомца, собаки прятались за своих хозяев, а кошки убегали или залезали на ближайшие деревья. Ей было неловко за Пеппи, но сделать ничего не могла, поэтому старалась гулять с ним поздно вечером по пустынным улицам.
…Сын предложил Оленьке навестить его в Южной Каролине. Дочь пол-года назад перебралась в Квебек, во французскую часть Канады, немного успокоилась и тоже не отказалась повидаться с матерью. Оленька обрадовалась: значит, она нужна детям, они ее по-прежнему любят.
Быстро собралась, купила билет до Нью-Йорка. Решила взять в аэропорту машину напрокат и поехать сначала на юг к сыну, а потом – на север к дочери. К тому же, надо по дороге завернуть в Принстон, встретиться с адвокатом – он писал, что можно еще получить денег с Андрэ.
Вопрос: что делать с Пеппи? Никто из друзей не хотел приютить “малыша” на три-четыре недели, а в собачьей гостинице чувствительный Пеппи умрет от тоски по Оленьке. Приходилось брать с собой в путешествие: с его домогательствами на людях как-нибудь справится и принудит вести себя хорошо.
Оленька прилетела в аэропорт Кеннеди, в агентстве Авис получила машину Форд Кавалер и поехала не прямо в Южную Каролину к сыну, а в Манхеттен, чтобы отдохнуть ночь после долгого перелета и немного послоняться по магазинам.
Машину Оленька удачно припарковала в блоке от своей гостиницы на Второй Авеню, быстро приняла горячий душ, переоделась, выгуляла Пеппи, дала ему побегать в маленьком сквере и оставила в номере, наказав не лаять и ждать ее, и до позднего вечера гуляла по Нью-Йорку. “Красавец город!” – вздыхала она.
Утром Оленька еще нежилась в постели, когда Пеппи начал скулить и проситься погулять. Пришлось накинуть плащ поверх ночной рубашки, сунуть ноги в кроссовки и выйти на улицу.
Пеппи вырвал поводок и помчался к ближайшему газону: сказывалось европейское воспитание.
Возле своей машины Оленька увидела полицейского, что-то писавшего в кожаный блокнот. “Штраф!” – сообразила Оленька и поспешила к полицейскому.
– Сэр, я здесь! Это моя машина, сейчас вынесу мелочь и накидаю в автомат!
Полицейский хладнокровно дописал, вырвал квитанцию из блокнота и сунул под дворники.
Оленька заглянула в квитанцию:
– Сто пятнадцать долларов! – ужаснулась она. – Я вышла прогулять собаку, без кошелька, но вернусь через пять минут и все оплачу!
Пеппи стоял рядом и настороженно смотрел на рослого черного полицейского.
– Мэм, правила парковки одинаковы для всех. Вы можете оплатить штраф чеком по почте, кредитной картой по интернету или наличными в агентствах по приему платежей. Если Вы не согласны с моими действиями, то имеете право обжаловать их судебным порядком.
– Я опоздала всего на три минуты, чтобы бросить несколько квортеров, а Вы оштафовали меня на сто пятнадцать долларов?!
– Закон есть закон.
– Не буду я платить этот дурацкий штраф! – крикнула в сердцах Оленька и разорвала треклятую бумажку.
– Мэм, Вы проявляете неуважение к закону.
– Fuck it! – Оленьку понесло. Она пнула обрывки ногой и повернулась, чтобы уйти.
– Мэм, поднимите квитанцию или я буду вынужден Вас арестовать!
Полицейский сделал шаг в ее сторону, и тут Пеппи вцепился ему в ногу железной хваткой.
Оленька обернулась на крик полицейского, увидела, как он выхватил пистолет и выстрелил Пеппи в голову…
38. Подлость
– Подлость – это делать больно человеку, который тебя любит…
Мужчина и женщина говорили по-русски. Женщина – симпатичная блондинка неопределенных средних лет, с приветливой улыбкой, очками в тонкой золотой оправе и букетом розовых и белых королевских роз. Мужчина – с наполовину седой короткой бородкой, поредевшими волосами и богемным хвостиком на затылке. Они поднялись к свободному столику на бельэтаже.
– Какая милая интеллигентная женщина, – подумал официант Коля.
Сквозь двухярусные окна открывался картинный вид на Авеню Франциска Первого, мокрую булыжную мостовую, блестящую в свете ночных фонарей, прохожих под зонтами, огни проезжающих машин. Напротив пары над входом в кафе красовались старинные оконные часы, как на вокзале.
Коля поставил им на столик графин с водой, два стакана, положил перед каждым меню и отошел к бару ждать, пока они решат, что заказывать на ужин.
– Просить за это прощение, а потом делать снова и снова, удлиняя другому человеку страдания – сознательная двойная подлость и настоящий садизм.
– Подлости во мне нет и никогда не было! Это твои выдумки, чтобы отомстить за разрыв отношений с тобой!
– Ты скрываешь ее, стесняешься, что другие увидят, особенно, друзья. Иногда она вырывается наружу…
– Глупости и полный бред! Что же ты продолжал со мной встречаться, с такой подлой сучкой?
Коля навострил уши… В кафе Ля Белль Ферроньер Колю называли Николя, но русское имя ему нравилось больше. Впрочем, “Называй хоть горшком, только в печку не ставь!” – как говорила бабушка. В кафе Коля работал второй год, имел постоянную клиентуру, в основном, из русских и на жизнь не жаловался.
Туристы-соотечественники часто заходили в Ля Белль Ферроньер: типично парижская обстановка, традиционная французская кухня: эскарго, устрицы, луковый суп, говядина по-бургундски, вина, сыры и под конец – чашечка эспрессо. Кафе всего в двух шагах от театра Лидо, а цены гораздо ниже, чем в “елисейских кущах”. За помощь с русским языком Коля получал хорошие чаевые. Скопидомы французы обычно оставляли евро или два, а русские широко сорили деньгами и считали для себя унижением дать “на чай” меньше двадцатки. Не перевелись еще правильные клиенты!
С деланым равнодушием Коля смотрел на прохожих за окнами, но сквозь ресторанный шум с любопытством подслушивал разговор странной пары:
– Любил… Чувствовал издалека, что с тобой происходит недоброе и нехорошее.
– Поверь, мне тоже больно, когда тебе больно! Мне необходимо было разобраться в себе, привести в гармоничное состояние нынешний “душевный раздрай”. Я на время прервала наши отношения, хотела понять, куда идти дальше.
Коля, чтобы не спугнуть клиентов, решил не показывать знание русского языка и принял заказ по-французски: ей – луковый суп, ему – шесть эскарго, на двоих – бутылка минеральной воды. Не очень густо для романтического ужина…
– После “Обета молчания” у меня действительно наступила ясность в сознании – за эти годы ты стал мне родным и близким другом и братом, но я больше не могу разделять твои чувства и ожидания, я решила с тобой расстаться – пожалуйста, пойми, что это не каприз, а мое окончательное решение.
– С родным и близким другом и братом так не поступают! Не лги себе! Влюбленный дурак…
– Ты, правда, дурак! Влюбленный в себя нарцисс! Я всегда была честна и искренна с тобой! Не врала и тем более не вру сейчас. Мы – с разных планет, смотрим на жизнь разными глазами.
– На твоей планете ты – Бог! Остальное и остальные не имеют значения!
– Опять говорим совершенно о разном! Полное взаимопонимание у нас только в постельки. Мне этого мало! Да и постелька теперь не важна: три месяца, что не виделись, мне совсем не хотелось ни поцелуев, ни объятий – ничего. И месячные закончились. Навсегда.
– Климакс?
– Он самый…
– Это причина наших страданий, проблем, расставаний?
– Вали все на климакс!
– У нас была любовь…
– Последняя поездка (поверь, пожалуйста, я тебе за нее очень, очень благодарна!) подтвердила наше несовпадение во многом. Ты старался делать все правильно, чтобы мне было хорошо, но этого недостаточно! Меня надо принимать такой, какая есть! Я не могу и никогда не смогу быть НЕ собой. И никогда не изменюсь! С тобой у меня постоянное преодоление, напряжение, борьба, а мне нужен друг, которому я могу положить голову на плечо, рассказать о своих бедах, попросить о помощи, отдохнуть от забот и тревог…
– Вот он! Я больше, чем друг – я люблю тебя! Очень люблю!
Коля поставил на стол запечатаный расплавленным сыром горшочек с супом, чугунную сковородочку с эскарго, открыл бутылку Перье, разлил пузыристую воду по бокалам.
– Я благодарна тебе за твои щедрость и любовь, за все счастливые моменты, которые мы пережили вместе и готова поддерживать с тобой теплые дружеские отношения (ты навсегда мне не безразличен), но я не могу дать то, о чем ты спрашиваешь… – женщина переложила букет подальше от горячих эскарго и супа.
Мужчина до хруста в суставах сцепил пальцы обеих рук:
– Постарайся понять: я люблю тебя всей душой и готов быть самым верным и преданным другом, но “теплые дружеские отношения” а-ля привет-привет для меня невозможны: представь нож в сердце, который ты каждый раз поворачиваешь со своей милой улыбкой…
– Не хочу делать тебе больно в очередной раз, но не могу притворяться, ради твоего оперированного сердца.
– Я не прошу. В жизни любое действие равно противодействию: что посеешь, то и пожнешь. Причиняя боль, получишь ее столько же или больше. Рано или поздно…
– Приготовлюсь.
– Интересно, – подумал Коля, – будут они есть во время выяснения отношений или сделают перерыв и продолжат после?
Мужчина опустил голову, что-то пошептал про себя, потом перекрестился; женщина перекрестилась вслед за ним.
– Ого, – удивился Коля, – они молятся! Наверное, православные.
– Ты прекрасный, творческий и очень талантливый человек, верю в тебя! – женщина отпила глоток воды. – Я благодарна тебе за твою теплоту, помощь и поддержку! Уверена, ты встретишь правильную женщину. От души желаю тебе новых свершений, радости и большого человеческого счастья!
– Ты так часто употребляла слово “счастье”, что оно затаскалось и звучит банально… Когда ты почувствовала, что нет любви?
– Когда листья пожелтели…
– В октябре, четыре месяца назад. Ты всегда уверяла, что занимаешься сексом только, когда любишь. В ноябре без любви ходила со мной на яхте по островам, мы купались, любили друг друга в море, на палубе, в античных развалинах…
– Мне надо было проверить и осмыслить свои чувства!
– Принимала мою любовь, ухаживания, цветы, подарки, одежду, деньги…
Суп и эскарго остывали.
– Я должна уходить через несколько минут, – сказала женщина и начала есть суп – осторожно, чтобы не капнуть на бирюзовый жакет с красивой серебряной брошкой на воротничке.
– Куда ты торопишься, если не секрет?
– На следующей неделе дочке привозят очень милого щенка мастифа, и я обещала ей помочь убраться в квартире.
– На ночь глядя? Это можно сделать завтра или в любой другой день.
– Я обещала…
– Щенок, который появится через неделю, для тебя важнее, чем я сейчас?
Женщина молча ела суп…
– Завтра Прощеное воскресенье, давай сходим вместе на исповедь к священнику, которому ты доверяешь.
