Текст книги "Цицианов"

Автор книги: Владимир Лапин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 43 страниц)

«Горцы пользуются длинным ружьем с албанским прикладом, которое они носят через плечо в шерстяном чехле или завернутым в барсучью шкуру; пользуются они и саблей с рукоятью из серебра, слоновой кости или простой кости, без эфеса, снабженной, как нож, ножнами, которые, украшенные галунами, сделаны из нескольких кусков разноцветного сафьяна – у богачей, с медными ножнами – у простого люда, – писал один из этнографов-иностранцев. – Эту саблю (шашку) также носят через плечо на ремнях, имеющих серебряные украшения. К узкому ремню на поясе они прикрепляют кинжал, нож, огниво, маленький кожаный мешочек с пулями, другой мешочек – с кремнями и другой мелочью, коробочку с салом или маслом, чтобы чистить оружие; маленький рог с мелким порохом они вешают на веревке себе на шею и бережно хранят в кармане, пришитом на груди ниже кармана для патронов. Они содержат оружие очень чистым, даже если не пользуются им, так как, постоянно чистя и натирая его костным мозгом, они тем самым предохраняют его от ржавчины… Шомпол их ружья – из твердой древесины с железным наконечником – они заворачивают в тряпицу, которой чистят ружье после каждого выстрела. Они точно рассчитывают заряд в соответствии с качеством пороха, сыплют его, то есть порох, не заворачивая; порох прижимается в ружье пулей, соответствующе диаметру ствола, в котором пулю удерживают два выступа, пересекающиеся снаружи. Жители Кавказа никогда не снимают кинжал и носят его даже у себя дома. Кинжал – излюбленное оружие этих народов… Также иногда горцы носят пистолет, помещая его за поясом на спине. Черкесы, кабардинцы, так же как и богатые лезгины, носят кроме ружья и пистолета кольчугу, небольшой шлем, железные наладонники и нарукавные повязки. Когда они выезжают верхом на торжества или в гости, то князья берут также свой лук и колчан со стрелами. Их кольчуги обычно очень дорогие; и говорят, что среди них есть настолько искусно сделанные, что для испытания их ладят на теленка и стреляют по нему из пистолета, заряженного пулями, в результате чего животное испытывает только легкий толчок. Во время военных действий они надевают под эту кольчугу ватную одежду, благодаря упругости которой пули отскакивают еще лучше… Горцы изготовляют оружие сами, а кубачинские оружейники – наиболее известны. Так как кремень встречается у них в горах редко, они покупают его у русских. А порох большинство горцев делают собственноручно. Седло у горцев маленькое и узкое, но очень удобное, когда к нему привыкнешь; оно сделано так, чтобы никогда не причинять боль лошади, ибо оно не касается ни ее позвоночника, ни загривка (холки). Поверх деревянного седла кладут несколько круглых кожаных подушек с галунами; стремена у них плоские и узкие, а употребление шпор им совершенно неведомо» [679]679
  Бларамберг И.Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа. Нальчик, 1999. С. 46—47.


[Закрыть].

* * *

В январе 1803 года в Тифлис пришло известие о том, что весной готовится массированный набег белоканцев под предводительством беглого царевича Александра на Кахетию. Сообщалось о том, что грузинские дворяне бежали в его стан и к ним намереваются присоединиться джарцы, а также джигиты из районов, отделенных от Кахетии Главным Кавказским хребтом. В то же время из не менее надежных источников поступила информация о готовности некоторых родов подчиниться коронной власти и даже выдать царевича Александра. Выяснить действительные намерения беспокойных соседей главнокомандующий решил довольно оригинальным способом: он приказал генерал-майору Гулякову распустить слух о готовящемся походе русских войск на Джары и Белоканы. Цицианов предполагал, что встревоженные лезгины обратятся с вопросом о причинах неприязненных действий и тогда Гуляков потребует от них выдать царевича Александра. Цицианов был настолько уверен в подобном развитии событий, что даже составил подробное предписание: куда и как конвоировать важного пленника [680]680
  АКА К. Т. 2. С. 682-683.


[Закрыть].

Однако лезгины не стали действовать по составленному им сценарию. Поэтому Цицианов отправил за реку Алазань корпус генерала Гулякова, чтобы тот на месте изучил обстановку, подыскал удобные места для возможного размещения фортов, которые стали бы опорными пунктами в этом неспокойном регионе. В качестве «программы максимум» рассматривалось склонение местных жителей к согласию на размещение гарнизонов в аулах Белоканы и Джары и выдаче «мятежного» Александра. В инструкции главнокомандующего говорилось о необходимости соблюдать осторожность и по возможности не провоцировать лезгин на открытое столкновение: «Буде вы встретите большие затруднения, влекущие за собой большую потерю, то не отваживаясь на какой-либо штурм, действие пушек над городом может быть успешнее всего, и хотя российские войска не обыкли отступать, но должность военного начальника обеспечить тыл свой, дабы не быть отрезанну; впрочем, от успеха сего дела зависит слава оружия Его императорского величества, с нею вместе и ваша собственная, сопровождается наградой, а для здешнего края спокойствие, польза и богатство. Сверх того всемерно воздержать грузинцев от грабительства деревень, а нашим строго воспретить, поелику оная провинция назначается к подданству Российскому, а по той причине лучше иметь не разоренную, нежели ограбленную, и чтобы оным не ожесточить жителей». Контроль над Джаро-Белоканской областью мог заметно улучшить военную ситуацию на границах Грузии, ибо не только ее восточная часть, Кахетия, защищалась от нападения беспокойных соседей, но и более безопасной становилась жизнь в южных уездах. Дело в том, что горцы Дагестана пользовались этой территорией для своих рейдов на турецкую территорию, в район Ахалцыха и Ахалкалаки, откуда они совершали набеги на густонаселенные и богатые грузинские села. Если бы дорога через Джары оказалась для них закрытой, им пришлось бы совершать более трудный и длинный путь через Карабахское ханство.

Лезгины узнали об экспедиции, и когда отряд Гулякова (1500 пехотинцев, 200 казаков, 8 орудий, 500 человек конной и 4000 человек пешей грузинской милиции) подошел к броду Урдо на Алазани, на противоположном берегу было сооружено земляное укрепление. Не желая форсировать реку под огнем, Гуляков по совету местных дворян переправился в другом месте. На подступах к Белоканам лезгины устроили засеку, но штыковой удар Кабардинского полка – ставшего впоследствии своеобразным спецназом Отдельного Кавказского корпуса – заставил их отступить. Наступление русского отряда было таким стремительным, что горцы не сумели организовать оборону самого селения Белоканы, которое подверглось полному разгрому грузинской милиции. Гуляков даже не пытался остановить грабеж: во-первых, трудно было удержать от мести людей, которые десятилетиями страдали от набегов горцев, а во-вторых, для охраны селения было необходимо войти в лабиринт его улочек, где терялись многие преимущества русского штыка. Такой маневр в непосредственной близости от десятитысячного лезгинского ополчения был очень опасен. Поэтому регулярные войска заняли позиции на возвышенности возле Белокан, откуда взирали на все происходящее.

Узнав об успешном начале операции, Цицианов приказал потребовать от лезгин присяги на подданство, выплаты дани и выдачи царевича Александра. Эти требования смягчались обещанием не вмешиваться «в их образ правления» и амнистией мятежному царевичу. Нухинский Мамед-Хасан-хан под впечатлением разгрома белоканцев предложил сыграть роль посредника в мирных переговорах. В ответ он получил письмо, которое можно рассматривать как послание главнокомандующего всем владетелям Северного Кавказа. 21 марта 1803 года Цицианов поставил свою подпись под следующими словами: «Не входя в дела предместника моего, который, за слабое управление и защищение Грузии, отозван в Россию, скажу вам о себе, что я прислан сюда… дабы царство грузинское, присоединенное к обширным областям Российской империи, поставить не только в безопасность, но и в надлежащее уважение от соседственных народов и владельцев… Небезызвестно вашему высокостепенству, что Джары и Белаканы, издревле принадлежавшие царству грузинскому в течение 80-ти лет, не преставали делать набеги, хищничества и разорения здешним жителям. Поэтому и положил я за правило… или усмирить, или истребить их с лица земли…Дабы пощадить бесполезное пролитие крови человеческой, согласен я дать Белаканам и Джарам мир и тишину… на нижеследующих условиях, которые без малейшего отлагательства должны быть приведены в исполнение. Если же в течение нескольких дней не воспоследует на сие ожидаемого успеха, то дал я предписание войску делать, что надлежит… Но в заключение сего объявить я должен, что всемогущий и Великий Государь мой Император указать соизволил: союзным, преданным, приязненным соседям оказывать благоволение, защиту и покровительство, а врагов истреблять силою непобедимого российского оружия» [681]681
  Там же. С. 683.


[Закрыть].

Цицианов ясно представлял невысокую эффективность карательных экспедиций. В приказе генералу Гулякову от 12 марта 1803 года он писал по этому поводу: «Не воспользоваться же сею победой (разгромом Белокан. —В. Л.)походило бы на лезгинское впадение (набег. – В. Л.),ибо ваше превосходительство согласитесь без сомнения со мною, что слава оружия состоит в том, чтобы взятое не отдавать и побежденным предписать законы. Сие впадение нужно было для обеспечения границы, и буде мы там твердой ноги не поставим, то они там отдохнут и славные деяния вашего отряда не будут иметь желаемого следствия» [682]682
  Дубровин Н.Закавказье… С. 95.


[Закрыть]. Нухинский хан явился с большим войском, намереваясь помочь джарцам, но поспешно ретировался, не принимая боя. Это окончательно надломило упорство лезгин, и они согласились платить ежегодно дань шелком (220 пудов), выдать аманатов, не помогать дагестанцам и царевичу Александру, не стеснять грузин «в свободном отправлении христианской веры». Одновременно русские отказались от идеи размещения гарнизонов в Белоканах, довольствуясь строительством форта у стратегически важного брода Урдо. Гуляков без боя занял селение Джары, где он «употребил всю строгость военной дисциплины для воздержания грузинского войска от грабительства». Далее он сделал еще один миролюбивый жест – отвел войска на берег Алазани. Цицианов приказал построить дополнительно два укрепления в долине этой реки – в урочищах Царские Колодцы и Карагач. Выбор места оказался правильным – до конца имперского периода в этих пунктах располагались штаб-квартиры полков.

Император Александр I в рескрипте князю Цицианову от 18 мая 1803 года писал: «Удовольствие мое за возвращение сей древней собственности царства грузинского ныне оружием Российским, паки к оному присоединенной, тем для меня приятнее вам изъявить, что благоразумным распоряжением вашим учинено сие завоевание с столь малой с нашей стороны потерею и предупреждена гибель людей и разорение их селений. Я надеюсь, что грузинские войска будут впредь воздерживаться от свирепства, овладевшего ими при взятии Белакан, и что научатся они от Россиян, новых их соотчичей, поражая воюющего неприятеля, миловать его по покорении» [683]683
  Там же. С. 101.


[Закрыть]. Ни царь, ни князь Цицианов не знали тогда, что в скором времени не местная милиция воспримет милосердные правила поведения, а регулярные войска сделают разорение горских аулов главным видом боевых операций, не воздерживаясь при этом от «свирепства».

Экспедиция в Джаро-Белоканскую область произвела сильное впечатление на соседей. В «Актах Кавказской Археографической комиссии» напечатано письмо влиятельного дагестанского владетеля Сурхай-хана к генерал-майору Орбелиани (без даты, около 1803 года), в котором Сурхай-хан «на равных» разговаривает с представителем коронной власти: «Русский император, вероятно, вам приказал сражаться с джарцами, водвориться в их землях и сооружать на них укрепления, но я объявляю вам, что Джар не разнствует с моим владением; я готов принести за джарцев жизнь и имущество; я прибыл сюда потому только, что не признаю их подданными вашего падишаха. Если вы желаете себе спокойствия, то выведите своих солдат из этого владения на ту сторону Алазани, тогда между нами не будет столкновений, иначе я покоя не дам вашим людям в этой стране. В моих словах заключается собственная ваша польза» [684]684
  АКАК. Т.2.С774.


[Закрыть]. Этот документ – яркое свидетельство «принципа домино» в развитии того, что назвали Кавказской войной: покорение одной области обостряло отношения с соседними владетелями и ставило вопрос уже о их умиротворении.

После формального включения земель джарских лезгин в состав Российской империи в полный рост встал вопрос о судьбе ингелойцев, этнических грузин, вынужденных принять ислам и являвшихся фактически бесправными арендаторами на землях, ранее им принадлежавших. Пока позиции коронной власти на этой территории не полностью утвердились, правительство не торопилось с решением этого вопроса, поскольку не желало тем самым толкать лезгин в лагерь противников. Только в 1830 году согласно статье 7-й «Правил для управления Джарской и Белоканской областью», утвержденных главнокомандующим Отдельным Кавказским корпусом И.Ф. Паскевичем, ингелойцы были избавлены от произвола мусульманских владетелей. Достигалось это четким определением размеров податей, разрешением личного освобождения и переселения в Грузию с оставлением недвижимости прежним владельцам. Арендатор мог также выплатить десятилетнюю сумму, после чего освобождался от всякой зависимости от бывшего владельца. Один из пунктов указанных «Правил» гласил: «В заключенном в 1806 году с джарцами мирном трактате, по 9-му пункту, они, между прочим, обязались Али-абадские грузинские деревни (Ингелой) оставить свободными в отправлении христианской веры и в богослужении не чинить никакого препятствия, но против того джарцы, притесняя порабощенных ими грузинских крестьян в свободном отправлении христианской религии, воспретили им строить церкви и даже принимать к себе христианских проповедников, по каковым утеснениям ингелойцы, быв прежде христианами, мало-помалу впали в заблуждение мухаммеданства, – а потому учредить между ними свободное отправление веры и богослужения христианской религии и вызвать ныне же, по сношению с экзархом Грузии, достаточное число священников, как для отправления обрядов богослужения, так и для обращения желающих в православную веру, и к сему оказывать со стороны правительства всевозможное средство и покровительство».

Условия договора с джарскими лезгинами были нацелены прежде всего на обеспечение безопасности восточных рубежей Грузии – отказ от помощи горцам, готовящим набеги, и прекращение контактов с мятежным царевичем Александром. Кроме того, предполагался обмен пленными (в ходе которого лезгины обязывались выкупить у чеченцев полковника Дельпоццо). Взамен российская сторона освобождала 60—100 пленных джарцев [685]685
  Там же. С. 686-687.


[Закрыть]. Всего присягу приняли 27 вольных селений (5330 дымов) и 34 зависимых селения (3000 дымов) [686]686
  Петрушевский И. ИДжаро-Белоканские вольные общества… С. 23.


[Закрыть]. По мнению русского командования, в 1803 году в этих селениях проживало 90 тысяч человек, тогда как сами горцы называли цифру, более чем вдвое меньшую – 40 тысяч. Какой из них верить – сказать невозможно: местные чиновники в большинстве случаев старались данные завысить, чтобы преувеличить значимость территориальных приращений и увеличить подати; туземцы же всеми способами эти данные преуменьшали, дабы эти самые подати уменьшить.

23 мая 1803 года Александр I подписал «благодарственный» рескрипт по поводу присоединения Джарской области, который не мог дойти из Петербурга до Тифлиса ранее середины июня. Однако «замирить» надолго этот район не удалось. Уже в мае 1803 года отряд горцев перебил рабочую бригаду, занимавшуюся расчисткой дороги, и прикрывавший ее взвод. Погоня, как и следовало ожидать, не дала результатов. 12 июня 1803 года возле местечка Кварели горцы перебили роту 9-го егерского полка под командованием капитана Секерина. Эта часть выдвинулась к границе, чтобы пресечь попытку отряда лезгин совершить набег на кахетинские села. Однако сведения о противнике оказались недостоверными. Секерин встретил не мелкую шайку, собиравшуюся грабить соседей, а несколько сотен воинов. Еще не зная об этом, капитан растянул свое малочисленное войско в стрелковую цепь, которая не смогла устоять перед напором превосходящего противника [687]687
  Потто В, Л.Кавказская война в отдельных очерках… Т. 1. С. 333.


[Закрыть]. После того как пули сразили офицеров, нижние чины «смутились» и были порублены противником, многократно превосходившим их по численности. Преследование, организованное генерал-майором Орбелиановым (Орбели), оказалось бесплодным. При расследовании обстоятельств этих событий обнаружилось, что сами джарские лезгины в набеге не участвовали, но пропустили через свои земли отряд из другого района Дагестана, хотя по условиям заключенного с ними договора не должны были этого делать. Эта трагедия стала последней каплей. К тому времени выяснилось: вместо представителей знатных семей в заложники-аманаты были отданы люди без роду и племени, которых горцы не торопились выкупать.

Цицианов был вне себя от гнева, о чем свидетельствует его послание джарцам от 23 июля 1803 года: «Неверный народ! Бесстыдные люди! Долго ли вы будете от меня требовать невозможного? И желаете невыполнением одной из статей постановления, прося и беспокоя меня… Неужто думаете вы затем в подданство Великого нашего Государя Императора приняты, чтоб не держать слова данного? Вы должны выкупать ясырей и до сих пор не выкупаете, всё откладываете и еще смеете просить увольнения от оного! Неужто вы забыли, что вы 80 лет бедную Грузию разоряли и брали то, что хотели, а не по 100 рублей. Короче сказать, вы если через месяц не выкупите, то увидите, что я сделаю и с ясырями, и с вами. Я презираю дагестанских мулл, которые за вас российских подданных ходатайствуют, и оставаться будут без моего ответа, как и сей просивший за вас. Кто силу в руках имеет, тот со слабыми не торгуется, а повелевает им» [688]688
  АКАК. Т.2.С688.


[Закрыть].

То ли это послание не дошло до адресата, то ли горцы не поняли, что князь действительно сердится, – они не только не покаялись, но и совершили новый набег и угнали лошадей казачьего полка. Цицианов понимал, что карательная экспедиция была очень некстати в период подготовки похода на Гянджу, и потому попытался добиться покорности не мечом, а пером. В следующем послании он потребовал от джарцев не только вернуть похищенное и не пропускать впредь через свои земли дагестанцев, но и выплатить дань: «…Еще раз повторяю, чтоб опомнились, доколе я меча не вынул, и тогда говорю, что вы не возвратитесь более в землю, где родились, где предки ваши погребены, где сродники ваши вас воспитывали; не увидите вы домов своих, которые были спокойной вашей жизни убежищем». Ответ носил издевательский характер: ссылаясь на бедность, горцы отказались платить дань натурой (шелком) или деньгами. Тогда князь отправил третье, последнее письмо – своего рода шедевр военно-литературного жанра: «…Вижу, вы не чувствуете моей жалости к пролитию вашей крови реками и к лишению вас домов ваших и имения; ждите время, соберите всех дагестанцев и готовьтесь перемерзнуть в снегу между гор, буде стоять (обороняться. – В.Л.)устрашитесь. Не обманете вы меня другой раз, истреблю вас с лица земли, и не увидите вы своих селений; пойду с пламенем по вашему обычаю, и хотя русские не привыкли жечь, но спалю все то, что не займу войсками, и водворюсь навеки в вашей земле… Знайте, что, писав письмо к вам неблагодарным, кровь моя кипит, как вода в котле, члены все дрожат от ярости. Не генерала я к вам пошлю с войсками, а сам пойду, землю вашей области покрою кровью вашей, и она покраснеет, но вы яко зайцы уйдете в ущелья, и там я вас достану, и буде не от меча, то от стужи поколеете. Дагестанцы же, которых вы составили зимовать, будут свидетелями тому и также помрут; вы хлеб увезли в ущелье, но со смертью своей его есть будете…» [689]689
  Там же. С. 690.


[Закрыть]

Жители Джаро-Белоканской области даже не думали платить установленную дань и не только не препятствовали отрядам дагестанцев совершать рейды в Кахетию, но и сами с энтузиазмом в этих рейдах участвовали. Когда же в начале зимы 1803/04 года пришло известие, что джарцы приютили у себя большое «скопище» дагестанцев, которое намеревалось грабить Восточную Грузию, не дожидаясь, как обычно, освобождения перевалов от снега, Цицианов приказал генерал-майору Гулякову «наказать» горцев. Экспедиция в составе семи батальонов пехоты, грузинской милиции при десяти орудиях подошла к Алазани и в районе урочища Пейкаро наткнулась на лагерь противника. Сурхай-хан, командовавший горцами, надеялся на прочность своей позиции: с одной стороны лагерь был прикрыт густым лесом, с другой – излучиной реки. Однако артиллерия картечными выстрелами через реку, а пехота штыковыми ударами заставили горцев отступать к реке. Поскольку ближайший брод в районе урочища Урдо был заперт Александровским редутом, горцам пришлось при отступлении переправляться вплавь. После дождей уровень воды поднялся, и многие всадники утонули. Согласно рапорту, урон неприятеля превысил 300 человек, потери русских составили 11 солдат убитыми и ранеными.

В ночь на 10 января 1804 года русские войска перешли Алазань у Александровского редута и двинулись к селу Джары. Лезгины попытались остановить их, но вновь были разбиты. Само село было оставлено жителями. Однако когда русские войска, преследуя отступавших лезгин, вошли в ущелье, произошла «конфузия», которую граф М.С. Воронцов так описал в письме Цицианову от 15 января 1804 года: «Василий Семенович (Гуляков. – В. Л.),водим будучи одной храбростью, пустился со всем отрядом в такое неприступное место, что ежели бы оно было нам и знакомо, никак нельзя было в оное войти. Он по обыкновению своему опередил всех и шел вперед, не открыв места (не проведя разведку. – В.Л.),без фланкеров и без всего. Одни грузины были еще дальше впереди, и это была его главная ошибка, ибо лезгины только что бросились с саблями на грузин, они все побежали назад и кинулись на нас; место не позволяло никак выстроиться, так что и нас сначала было опрокинули. Василия Семеновича убили у первого орудия; я возле него был, и со мною то же бы случилось, ежели бы бежавшая грузинская толпа вместе с неприятелем не столкнула с прекрутого яра, откуда я летел и разбился бы до смерти, ежели б не случилось упасть на других, которые до меня той же толпой были столкнуты. Как можно скорее я влез опять наверх и нашел, что наши опять стали собираться и в скором времени лезгин оттуда сбили. Как князь Дмитрий Захарович (генерал-майор Д.З. Орбелиани. – В. Л.),так и Алексей Алексеевич (полковник А.А. Леонтьев. – В.Л.)всё возможное примером и просьбами делали, чтобы солдаты не унывали. Идти вперед невозможно было, ретироваться назад тоже казалось невозможно, однако же с большим трудом отошли, не оставя ничего позади нас. Урон наш еще не известен, но убитых и раненых есть по крайней мере до 300 и много офицеров. Вчера и третьего дня все отсоветовали Василию Семеновичу туда идти; он сам почти признавал невозможность и говорил, что только хотел открыть место, но как открывать место со всем отрядом, не оставляя никакого резерва на случай несчастья? Бог знает, как мы оттуда вышли, никто из нас не думал пережить этот день. Теперь мы пришли на место лагеря и находимся в совершенной безопасности. Грузины обескуражены, наши жалеют о смерти генерала, но ничего не боятся. Их, говорят, более 7000, но на чистом месте, так как мы стоим, и 200 000 не боимся. P. S. Снарядов, а паче патронов у нас очень мало, провианту не более как на 9 дней; отступать же не хочется, да и стыдно» [690]690
  Там же.


[Закрыть].

Потери лезгин были тоже велики, и потому уже на следующий день в русский лагерь прибыли представители нескольких аулов, прося помилования и соглашаясь дать присягу на верность. Цицианов понимал, что после неудачи экспедиции Гулякова трудно рассчитывать на что-то большее, и, отправив владетелям Джаро-Белоканской области несколько грозных посланий, не стал проводить новых карательных операций.

После разгрома отряда Гулякова ситуация пришла в шаткое равновесие, которое разрушилось благодаря внутренним разногласиям в среде горцев. Ряд вольных обществ (Тальское, Муханское и Джинихское) тяготились доминированием джарцев и при появлении войск под командованием генерала Орбелиани согласились возобновить присягу. То же самое поторопился сделать и Элисуйский Сурхай-хан. Вынимая саблю из ножен, он рассчитывал на прибыльный набег в Грузию, а не на длительную и разорительную войну. Быстро оценили происходящее наиболее влиятельные родовые старшины – кевхи, опасавшиеся за свое имущество. Поэтому Орбелиани удалось восстановить подданство джаро-белоканских лезгин без кровопролития на условиях отсрочки выплаты дани – 220 пудов шелка-сырца, которые джарцы под всякими предлогами поставлять отказывались. О том, что умиротворение лезгин – дело далеко еще не решенное, говорит и предписание, данное Цициановым генерал-майору Портнягину от 8 ноября 1805 года: «…К крайнему соболезнованию моему получаю я донесения о делаемых хищническими лезгинскими партиями грабительствах и смертоубийствах под самым почти Тифлисом, как то: 2-го июня в 11 часу пополудни отбито из табуна 14 лошадей и пасшему оный человеку, причиняя много ран, отрубили руку; 7-го июля в 5 верстах от Авлабара из остановившихся на ночлег грузин с 18 подводами убили 10, да в плен взяли 20 человек, ограбив при том 4500 р. денег и 25 пар волов, а августа 18-го числа близ Гартискара найдены два убитых грузина, где тогда же переправившаяся через р. Арагву лезгинская партия, напав на следовавшие из Карталинии 6 арб, из числа бывших при них людей одного убили, а двух увлекли в плен. Вследствие чего предлагаю вашему превосходительству с получением сего тотчас для усиления Гартискарского поста откомандировать 2 роты Кавказского гренадерского полка, которые имеют пробыть там в лагерях до 1-го ноября. Во всю мою бытность в Тифлисе ни один лезгин не смел на Гартискарском посту показаться, когда была принимаема следуемая осторожность» [691]691
  Там же. С. 763.


[Закрыть]. В том же 1805 году джарские лезгины заменили лояльного России хана другим, используя благовидный предлог: задержку с выплатой причитавшегося с него взноса, что привело якобы к просрочке общего платежа. В Тифлисе это известие было встречено с большой тревогой, так как новый хан представлялся способным объединить силы горцев. Поэтому в 1806 году была направлена новая экспедиция, при появлении которой джарцы заявили о своей готовности выполнять обещания, но как только войска ушли, о своих обещаниях сразу забыли [692]692
  Петрушевский И. ИДжаро-Белоканские вольные общества… С. 80—90.


[Закрыть].

Генерал И.В. Гудович, назначенный после гибели Цицианова на его место, решил доказать свое превосходство над покойным «действительным» и притом бескровным (как это любил император Александр I) покорением джарских лезгин. Несмотря на все ранее достигнутые договоренности, жители этого региона и не думали отказываться от набегов на Кахетию и тем более препятствовать другим дагестанцам совершать такие походы. Посланный для их «наказания» отряд под командованием генерала Орбелиани сумел запереть горское ополчение в одном из ущелий осенью 1806 года. Поскольку время для рейда в Грузию уже прошло, а правительственные силы были достаточно велики, джарцы охотно заявили о своем раскаянии и готовности вернуться под власть России. Гудович поторопился сообщить об этом сомнительном успехе в столицу 3 декабря 1806 года: «Лезгинцы, которых атака стоила покойному кн. Цицианову 1 генерала и более 600 человек других чинов, убитых и в пропасть попадавших, одним маневром и движением с разных сторон отрядов без потеряния и одного человека, будучи заперты, пришли в робость и покоряются» [693]693
  АКАК. Т.З.С95.


[Закрыть]. В ответ 23 января 1807 года из Петербурга полетел царский рескрипт, в котором говорилось: «Усмирение народа столь неукротимого чрез кроткие средства я признаю за успех весьма важный, поколику оный представляет собой образ поведения с пользами государственными наиболее сходственный, а потому изъявляю Вам через сие особенную мою признательность». Однако уже в мае 1807 года главнокомандующий был вынужден послать джарцам письмо с угрозами: они твердо выполняли обещание не нападать лишь когда делать это было трудно по причине непогоды, но как только появился подножный корм, а деревья оделись листвой, скрывавшей передвижения, опять занялись охотой на кахетинцев, на их скот и прочее имущество. О своем «конфузе» Гудович царю сообщить постеснялся [694]694
  Там же. С. 323-325.


[Закрыть]. Окончательно контроль над этим регионом был установлен только в 1863 году, после подавления очередного восстания.

* * *

Следующими почувствовали на себе железную руку Цицианова осетины. Несмотря на договоренности с их старшинами о защите караванов, следующих по Военно-Грузинской дороге, они не прекращали грабежи и вымогательства. В начале 1802 года терпение русских властей иссякло, и они решили, если не помогут увещевания, принять «меры строгости». В марте были посланы три роты пехоты и сотня казаков, которые, не доводя дело до кровопролития, добились выражения покорности [695]695
  Там же. Т. 1. С. 581-585.


[Закрыть]. Однако уже в июне того же года пришлось воевать с тагаурским старшиной Ахметом Дударуко, который ограбил один конвой и вынудил откупиться за 200 рублей другой, не сумевший в ущелье оказать сопротивления горцам. При появлении карательной экспедиции Дударуко со своими соратниками заперся в башнях, но гренадеры разорили его деревню, потеряв четырех человек убитыми и ранеными. После этого беспокойный старшина согласился принять присягу [696]696
  Там же. С. 588.


[Закрыть]. Сообщая Кочубею о «шалостях» осетин, Цицианов писал 31 октября 1803 года, что он ждет «праздного времени, чтобы их посетить и военною рукой запретить им притеснять торговлю» [697]697
  Там же. Т. 2. С. 232.


[Закрыть]. Выделение конвоев для купеческих караванов изнуряло немногочисленные гарнизоны на Военно-Грузинской дороге, но отправлять грузы без вооруженной охраны означало дарить их горцам, продолжавшим промышлять разбоем на этой трассе. 3 ноября 1803 года Цицианов обратился к министру внутренних дел Кочубею с предложением ежегодно формировать четыре больших каравана, следующих из России в Закавказье, – 1 и 15 мая, 15 сентября и 1 октября. В этом случае местное командование могло отправить для охраны значительные силы [698]698
  Там же. С. 243.


[Закрыть].

Не имея возможности для операций в горах, русское командование попыталось решить проблему переговорами и подарками. Но видя уступчивость русских властей и ободренные известиями о вероятности войны с Персией, осетины стали постепенно повышать плату за услуги и пошлины за провоз грузов, в том числе и казенных, через их территорию. Более того, в 1804 году они разгромили следовавшую в Грузию рекрутскую партию и конвоировавший ее полк донских казаков. Из 77 рекрут 26 пропали без вести, 12 были тяжело ранены («изувечены»); из 449 казаков 146 были убиты или пленены [699]699
  РГВИ А. Ф. 846. Д. 6166. Л. 1. С. 131.


[Закрыть]. Осетинский старшина Дударуко вновь взялся за старое и в июне 1804 года фактически перекрыл движение по Военно-Грузинской дороге. Даже транспорт с порохом, нужный как воздух в условиях войны с персами, застрял во Владикавказе. Терпеть далее было нельзя, и Цицианов лично отправился «наказывать» горцев, нападавших на караваны. 26 октября 1804 года главнокомандующий послал приказ «всем тагаурским старшинам и народу»: «Вы видели, как поступлено с Дударуко за его дерзости и за то, что он вас вводил в несчастье; таковой точно участи и вы ожидайте, буде с получения сего не исполните то, что написано ниже. Не Кноррингово теперь время; не стану я с вами договоры делать; у кого есть штыки, тому денег платить не следует. Клянусь Богом, в которого верую, что камня на камне у вас не оставлю и не генерала пришлю, а сам приду с войском». Осетины должны были немедленно вернуть все вещи ограбленных путников, снизить пошлину до 30 копеек с пешего и 70 копеек с конного путешественника, установить твердую таксу за перевозку товаров на участке от Ларса до Казбека (2 рубля за вьючную лошадь и 1 рубль за верховую), беспошлинно пропускать казенные грузы. Взамен им обещали бесплатно отпускать соль и не препятствовать в закупках зерна [700]700
  АКАК. Т.2.С555.


[Закрыть].