Текст книги "Пятый арлекин"

Автор книги: Владимир Тодоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)

Мысли были беспорядочными и похожими на мерцательную аритмию раненого сердца. «Как я уповал на сегодняшний день, как много ждал от него, он должен был стать одним из самых ярких дней моей жизни, но все вышло наоборот и синяя птица счастья пролетела, лишь задев меня своим ослепительным крылом. И виноват был во всем только я один в полном соответствии с поговоркой: „В одном человеке двое не уживутся“. Так и случилось со мной: во мне поселились два человека – мерзавец и порядочный, и они никогда не смогут сговориться и действовать заодно, поэтому мои поступки зависят от того, кто из тех двоих побеждает в тот или иной момент. Сегодня они боролись не на жизнь, а на смерть. В итоге, когда победил джентльмен, я оказал себе медвежью услугу, подставил под удар Тернера. Зато спас Элизу, которая, не зная всех обстоятельств, возненавидела меня за свое унижение. Еще бы, женщина предлагает себя любимому мужчине, который отвечает ей такой же взаимностью, а тот в ответ неожиданно прочитывает мораль, указывая, где лучше предаться любви и в какое время дня или ночи! Безумие, что она сейчас думает обо мне? Только то, что выкрикнула, что я – дорожный ловелас – допрыгался до того, что не способен удовлетворить очередную жертву. Что ж, поделом тебе, благородный мистер Мэйсон!»

Ладно, пусть бы оставалось все как есть, только бы она узнала, что я сегодня поступил с ней как человек, а не как проходимец. Тогда бы она не ушла… Я стал похож на героя одной проповеди, которую слышал в детстве в нашей церкви. Пастор рассказывал о человеке, который, делая добро, в ответ обязательно требовал благодарности. В конце концов никто не захотел зависеть от его добрых поступков. «Итак, – закончил свою проповедь пастор, – случается, что иной человек лучше познает нужду, нежели примет помощь от рассчетливого и в чем-то корыстного мецената». Я недалеко ушел от такого человека, я ведь признался самому себе в этом: «Вот если бы она знала, какой я жутко благородный, то изошлась бы слезами благодарности и смочила мою новую рубашку слезами умиления и счастья»… —

Целый день я провел в городе: посмотрел половину боевика с порнографическим мультиком вместо кинохроники, жевал ростбиф в третьеразрядном кафе, курил в парке, пугая молоденьких женщин с детьми своим отрешенным видом, вызвал подозрение и любопытство ретивого полицейского, чуть не уснул на скамейке и поздно вечером явился в свой пансионат.

Миссис Голсуорси молча открыла дверь; хотя у меня имелся ключ, но я о нем совсем забыл и яростно молотил кулаком по стеклу веранды под неодобрительные взгляды из флигеля угрюмого человека самого разбойного вида, по всей вероятности садовника. Мери сурово посмотрела на меня и пропустила в дверь, даже не сделав попытки спросить о чем-нибудь или просто поприветствовать. Значит, потеряны не только фланги, но и тылы. По теории полковника Шелли, любая армия при таких условиях обречена на разгром. Значит, я тоже близок к полному поражению или уже потерпел его.

Меня охватило полнейшее безразличие: я прошел в гостиную, сел за обеденный стол и склонил голову. Мери без напоминания принесла ужин, я молча съел его, автоматически, как запрограммированный робот принял душ и, не одев халата, потушив верхний свет и оставив только горящим ночник, улегся в свою роскошную кровать. Струился призрачный свет, в спальне клубился голубоватый туман, а я все лежал не в силах уснуть и даже не стараясь придумать хоть что-нибудь для нас с Элизой. Будь что будет… Телефонный звонок подбросил меня на кровати, как пушечный выстрел, я лихорадочно схватил трубку и закричал: «Элиза, это ты?!»

– Миссис Тернер никак не могла вам позвонить, потому что вы не оставили ей номер телефона, – послышался злорадствующий ехидный голос Тернера.

– Здравствуйте, мистер Тернер, – безо всякого вдохновения приветствовал я своего хозяина.

– Здравствуйте, Дик. Вы что, похоронили всех своих родственников?

– Нет, только жену своего нового друга, – не удержался и съехидничал я в ответ.

– Хорошо, что не самого друга! – не без причины развеселился Тернер, – должен выразить вам признательность, Дик, вы сегодня вели себя великолепно. Поздравляю, вы переплюнули самого Казанову! Я не шучу. У вас в будущем по этой части найдется много работы. Нельзя использовать нерационально на других работах такие мощные потенциальные резервы. Кстати, приветствую и благоразумное решение, хотя вы были очень близки к глупости…

– Мистер Тернер! – закричал я таким голосом, будто мы переговаривались с ним через улицу без телефонного аппарата, – если вам известны такие подробности, то тем более вы должны быть информированы, что я разругался с Элизой окончательно и больше ее не увижу.

– Это мне известно, – не стал темнить Тернер, – знаю и про обстоятельства, которые привели, пользуясь вашей терминологией, к разрыву. Обстоятельства, это я подчеркиваю, в вашу пользу. Считаю, что пока ее не следует беспокоить, а позвонить денька через два, это как раз будет воскресенье.

– Она не захочет со мной разговаривать!

– Вы, Дик, как ни странно, бываете порой очень наивны. И как вам с такими качествами удается побеждать сильных женщин…

– Что вы имеете ввиду?

– Ничего, только ставлю вас в известность, что Элиза, я произношу по слогам, у-же три ча-са не от-хо-дит от те-ле-фо-на в надежде, что ее прекрасный и вероломный друг позвонит ей. Если вы позвоните немедленно, то не услышите ничего, кроме единственной просьбы простить ее. Но вам этого сегодня как раз делать не следует, пусть помучится, сучка, пока не доведет себя до белой горячки, скучая без своего возлюбленного.

– Мне не нравится, мистер Тернер, как вы отзываетесь о своей жене, – вскипел я, наконец. У меня сжалось сердце от его информации.

– А вы, Дик, здесь при чем? Это ведь не ваша жена собирается наставить вам рога, а моя – мне! Улавливаете разницу?

– Улавливаю, только вы ведь сами этого хотели.

– Да, я хотел одного, чтобы вы подвели ее к этому акту и даже предположил, что вы сумеете совратить ее в течение двух месяцев. Мне казалось, что такая чистая женщина, как Элиза, не позволит одурманить себя первому встречному проходимцу раньше этого срока, если вообще позволит. А она развалилась на траве на второй день, как последняя привокзальная шлюха. Я еще знаю одно слово, подходящее к данному случаю, только мне надоело оправдываться перед вами. Слушайте меня внимательно, Дик: в воскресенье, именно в это воскресенье в семнадцать тридцать вам принесут чек на предъявителя на парижское отделение моего банка.

– Кто принесет, вы?

– Не заноситесь, Дик, мне как-то не с руки выступать перед вами в роли почтальона. Принесет мой человек. Вы убедитесь, что я сдержал слово. На восемнадцать часов назначьте встречу Элизе. Агенты частного сыска будут наготове и ворвутся в вашу спальню ровно в восемнадцать тридцать. Я думаю, что с вашими способностями вы как раз к этому времени управитесь с объектом.

– Но вы же сказали, чтобы я только…

– Да, – резко перебил меня Тернер, – вы позволите вашей куколке раздеться и разденетесь сами. Это должно произойти ровно в восемнадцать тридцать и ни минутой раньше. Остальное не ваша забота. Вы меня поняли?

– Да, понял.

– Вы дадите показания агентам и можете сматываться на все четыре стороны, и чем скорее, тем лучше. Хотите заработать еще, найдете меня сами. О'кей?

– О'кей, мистер Тернер.

В трубке послышались гулки отбоя. Почему я не послан Тернера, как хотел этого десятью минутами раньше, почему я согласился на это снова, подтвердив свою готовность завершить грязную операцию? Страх за себя? Нет, только не это. Из разговора с Тернером я выяснил самое главное для себя: Элиза простила мою бестактность и ждет звонка. И второе, не менее важное: у меня впереди три дня и я наверняка сумею что-нибудь придумать, чтобы спасти Элизу. Если я даже откажусь выполнять указания Тернера, он придумает что-нибудь другое, не менее пакостное, и найдется исполнитель, который захочет заработать сто тысяч…

Заснул я быстро, но кошмарный сон вновь преследовал меня, только теперь я разглядел лицо машиниста локомотива: это был Тернер. Тогда кто же четвертый, кто меня держит вместо него в костюме арлекина? Я почти не удивился, это была Мери. Я даже во сне осознал, что теперь мне конец. Раньше, когда она с пригорка неслась мне на помощь, во сне оставалась иллюзия надежды. Тернер кривил рот в крике, слов разобрать было нельзя, только какие-то отрывки, но и так можно было легко понять, что от ненависти он готов выпрыгнуть впереди паровоза и прикончить меня. Я пытайся укорить Элизу ее предательством, но она старательно отворачивала лицо и истерически смеялась.

И снова я проснулся от собственного крика, но теперь это случилось вовремя: я услыхал в коридорчике, соединяющем гостиную и спальню, легкие пружинящие шаги. Я мгновенно спружинил тело, приготовившись защитить себя от кого угодно: дверь медленно приоткрылась и в голубом мареве ночника возникла робкая фигурка Мери.

– Мери, что случилось? – тело мое мгновенно расслабилось и только тогда я заметил, что лежу на кровати совершенно обнаженный. Я прикрыл себя покрывалом и повторил свой вопрос.

– Дик, – Мери сделала несколько шагов по направлению к кровати, – мне необходимо сказать что-то очень важное. Можно присесть сюда? – она показала рукой на пуфик около кровати.

– Садитесь, Мери. Хотите сигарету?

– Я не курю. Дик, разве вы этого не заметили?

– Не обратил внимания, мы с вами так мало общались.

– Да, мало…

– Что вас привело сюда в такой поздний час? – я закурил, почувствовав, что тревога возрастает и я сейчас услышу нечто такое, отчего, возможно, мне станет не по себе. – Вы не боитесь, что нас подслушают?

– Нет, Дик, не боюсь, никто не может нас подслушать, потому что всей шпионской системой в этом доме заправляю я. Сейчас я все отключила.

Это не было для меня оглушающей новостью, поразила откровенность Мери. Вот чем занималась в этом доме милая и беззащитная Мери Голсуорси. А вдруг и этот разговор тоже ловушка, подстроенная Тернером? Навряд ли, но следует быть предельно осторожным.

– Что же вы хотели мне сказать, Мери?

– В воскресенье вас убьют, Дик… – произнеся последние слова, Мери заплакала не опуская лица и не утирая слез.

– Что?! – закричал я, не владея собой и подпрыгнув на кровати, уж больно неожиданной оказалась информация Мери, – кто меня убьет и зачем? Кому я нужен?

– Вас убьют люди Тернера, чтобы обвинить потом миссис Тернер в убийстве любовника, то есть вас, Дик…

У меня в голове будто разорвалась бомба, в одну сотую секунды стал понятен коварный замысел Тернера. Когда он это придумал, теперь, когда взбешен поведением Элизы или раньше?

Я приподнялся и уселся, опираясь спиной на подушку.

– Откуда это тебе известно, Мери?

– Мне всегда все известно: многое мне доверяют, многое узнаю сама. Я научилась отключать систему подслушивания так, чтобы это не становилось им очевидно.

– Так ты с самого начала знала, с какой миссией я явился в этот дом?

– Да, конечно, но в детали меня не посвящали.

– Ты видела когда-нибудь миссис Тернер?

– Два раза.

– Здесь, в этом доме?

– Что вы, ей этот адрес не известен, здесь логово мистера Тернера. Я видела ее в городе.

– Скажи, Мери, мистер Тернер с самого начала планировал мое убийство, чтобы одновременно скомпрометировать и предать суду Элизу?

– Это мне не известно, но похоже, что так.

– Что сказал тебе Тернер в самом начале, до моего появления?

– Сказал, что мистер Мэйсон поживет здесь около двух месяцев и к нему будет приходить некая особа. Он так и сказал – особа, но потом усмехнулся и не стал темнить. Он сказал: «Мери, у меня от тебя нет никаких тайн. В дом будет приходить моя жена, Элиза Тернер». А потом добавил, чтобы я не в коем случае не проболталась, что этот дом не ваш. Когда он просил, чтобы я не проболталась, то сам рассмеялся, ведь ему было известно, что я никогда и никому ничего не скажу.

– Что входило в твои обязанности?

– Записывать на пленку все, о чем вы будете говорить с Элизой Тернер. И еще: если я пойму, что вы стали близки или этот момент может вот-вот наступить, немедленно сообщить Тернеру через садовника.

– Что случилось сегодня?

– Сегодня? Что было сегодня? – Мери переспросила меня и я увидел, что у нее больной вид: глаза запали, лихорадка ломала тело, взгляд был отрешенным и почти безумным.

– Успокойся, Мери, вот плед, накинь его на себя. – Я протянул ей плед, лежащий у моего изголовья и она, укрыв плечи, понемногу стала приходить в себя, мой тон действовал на нее успокаивающе.

– Сегодня в половине третьего мистер Тернер явился сюда с двумя своими громилами, я видела их раньше, они из новой охраны Тернера, старая исчезла вот уже более года. Тернер был с ними в гостиной, я им подала коньяк и закуску. Сначала я думала, что они ждут вас, потом не выдержала и включила подслушивающее устройство. Тернер немного беспокоился, что вы можете прийти сюда, но один из этих типов сказал, что вы сейчас в городе и не совсем в себе, а другой рассказал, как следил за вами еще в лесу, замаскировавшись заранее. У него была рация и по ней ему докладывали о ваших передвижениях по городу. И я поняла, что они задумали убить вас.

– Каким образом?

– В воскресенье в семнадцать тридцать к вам придет один из этих охранников и принесет чек на парижское отделение банка. Когда вы его впустите, он пристрелит вас. А через полчаса придет Элиза. Я должна отдать ей пистолет, из которого вас пристрелят, объяснив, что вы просили спрятать его в сумочку и что он вам очень нужен. Когда она увидит вас мертвым, то немедленно выбросит пистолет со своими отпечатками и убежит. Я же под присягой должна буду показать, что Элиза ворвалась в дом с пистолетом в руках и я услышала выстрелы. Затем я вызову полицию. Все.

– Мери, это вы слышали через микрофон, а что вам потом сказал мистер Тернер?

– То же самое, то есть концовку беседы: я должна буду передать Элизе пистолет и вызвать полицию. И дать соответствующие показания.

– Он вам обещал за это заплатить?

– Он и так мне платит, а за эту услугу должен в качестве вознаграждения заплатить пять тысяч.

Если мне до этого еще что-то было неясно в планах Тернера, то теперь загадок не осталось.

– Мери, – сказал я с признательностью моей спасительнице, – он вам ничего не заплатит, как и мне: после панического бегства миссис Тернер вас ухлопают из того же пистолета, что и меня. И на Элизу навесят второе убийство. Это, либо пожизненное заключение, либо электрический стул. Месть, достойная мистера Тернера. Мы попали с вами в ужасную историю. Теперь, чтобы нам выжить, вы никак не должны показать Тернеру и его людям, что мы в сговоре. Остальное я беру на себя. Хорошо?

– Да, – тихо промолвила Мери, едва не валясь с пуфика на ковер; силы ее были на исходе. Она приподнялась, сделала шаг по направлению к двери, потом с трудом повернулась, приблизилась к дивану и легла рядом со мной; ее колотила лихорадка. Я погасил ночник и прижался к ней, согревая своим телом. И хотел бы я посмотреть на того моралиста, который меня осудит за это…

Когда стало светать, я легонько разбудил спящую Мери. Она приоткрыла глаза, непонимающе посмотрела на меня, потом улыбнулась:

– Зря ты это сделал, Дик, лучше бы я никогда не просыпалась и навсегда забыла вчерашний день…

– Нас не должны застать врасплох, Мери. Мы сейчас позавтракаем и я вплотную займусь проблемой нашего выживания.

– Нашего? Что ты имеешь ввиду, Дик? Неужели?..

– Нет, Мери, такого уговора не было. Мы смоемся отсюда порознь, каждый в свою сторону. У меня свои планы, у тебя свои.

– Прости, Дик, размечталась… Я ведь знаю, что не должна надеяться на чудо, но на секундочку поверила в его возможность. Поцелуй меня на прощанье…

Я поцеловал ее, встал и быстро накинул на себя халат. Мери полежала еще мгновенье и тоже поднялась.

– Почему на прощанье, Мери, разве мы уже расстаемся?

– Какая разница, сегодня или через три дня. Больше это не повторится, я знаю.

– Да, Мери, ты права. Давай позавтракаем вместе. Тащи все, что есть, как во второй день нашей встречи.

– Коньяк тоже?

– И шампанское!

– Дик, сон продолжается. Возьми, Дик, – она протянула мне кассету, – здесь запись его указаний по поводу тебя. Я сделала на всякий случай… – Она счастливо рассмеялась и сбежала вниз.

Итак, три дня в запасе, – рассуждал я, ведя машину по улицам делового города, стараясь поскорее вырваться на шоссе и сосредоточиться. – Времени немало. Какое самое слабое звено в моих действиях? Я не могу предупредить Элизу об опасности, которая ее ожидает после того, как я ей назначу встречу, – все разговоры прослушиваются. Я ведь могу позвонить только один раз и назначить встречу в особняке. Положим, я уберу агента Тернера, который придет меня убивать. И что же? Тернер придумает десяток вариантов, как сдать меня полиции, никак не будучи замешанным в этом деле. Найдутся свидетели, которые подтвердят, что мы с тем агентом были приятелями, потом повздорили в доме, который я снял у миссис Голсуорси, и я пришил лучшего друга, не поделив с ним денег. В свидетели притянут и мистера Дугласа с Гвалдмахером. Те уж распишут меня на суде так, что мне и двадцать лет тюрьмы покажутся чуть ли не спасением. Значит, это отпадает. Как мне увидеть Элизу? Может, Мери поможет мне в этом? Вряд ли, да и грех, в конце концов, подставлять таким образом преданную женщину, так защитившую тебя от опасности. Да и где гарантии, что се не засекут? Ждать около дома, когда Элиза поедет по своим делам в город? Исключено, меня-то уж засекут безо всяких сомнений на этот счет.

Положим, я найду возможность встретить Элизу где-нибудь моментно. Что я ей успею рассказать в двух словах? По словам Тернера, она простила меня за поведение в лесу, но ведь она ни о чем не догадывается. Каково ей будет услышать от меня обо всей подоплеке нашего знакомства? В каком свете я предстану перед ней? Значит, следует исходить из двух вариантов: первый – что Элиза не захочет после этого меня видеть. Второй, на который не поставил бы ни гроша ни один уважающий себя игрок, что Элиза действительно любит меня и простит мою неблаговидную роль, тем более, что ' я все-таки не предал ее, и рванет со мной в Париж. На что мы станем жить? На сто тысяч! Но как их добыть? Принесет ли мой потенциальный убийца чек на парижское отделение или у него в руках будет «кукла», то есть обыкновенная бумажка, с виду похожая на банковский чек? Пока я стану в недоумении вертеть ее, он пришьет меня из своего пистолета. Несколько тысяч у меня есть. Но на сколько их хватит, ведь я буду не один… Да и вряд ли Тернер позволит мне улизнуть из города, когда поймет, что я перехитрил его. А Мери? Ведь я совсем забыл, что ей тоже угрожает опасность: ее должны обязательно убить после меня, убрав опасного и ненужного более свидетеля. Значит, если меня все же не убьют, то и она останется жива, вспоминая до конца дней такого прекрасного человека, как я. Подумав так, я рассмеялся, хотя было и не до смеха, рассмеялся, вспомнив слова своего непутевого папаши, который вечно твердил, что я умру от чего угодно, только не от скромности. Выходит, что я пошел по стопам своего родителя, только вот сорвался на своих чувствах и решил выйти из игры достойно. Папаша мой за сто тысяч ни за что так бы не поступил.

Выходит, что я правильно расставил акценты на будущие три дня, выработал основную линию поведения, и все равно, я не мог продумать окончательно своих действий, пока не увижу Элизу. Но как? Звонить нельзя, ждать около дома – тоже, я не знаю ни ее приятельниц, ни знакомых, ни магазины, которые она посещает, ни парикмахершу, ни портниху… Я не заметил, как помимо своего разума свернул на дорогу к Гуронскому лесу. Я загнал машину в лес, вышел из нее, постоял в нерешительности, как в бреду, потом пошел к той поляне. Зачем? Скорее всего в надежде на какую-то верную мысль, которая выведет меня из тупика. Я вышел на открытое пространство и замер: на поваленном дереве меня ждала Элиза…

5

Я смотрел на нее, не в силах сделать навстречу ей ни одного шага, осознав одно, что я не смогу больше прожить без этой женщины, а если она чувствует по отношению ко мне то же самое, то мы больше никогда не расстанемся, пусть даже Тернер поднимет против нас всю свою цепную свору. Я подошел к Элизе, сел рядом и взял ее за руку. Она в ответ сжала пальцами мою руку, сжала слабо, как ребенок, который долго находился один и благодарен родителям за их приход.

– Элиза, я думал вчера, что мы с тобой больше никогда не увидимся, я пытался внушить себе, что это состояние пройдет, я сумею забыть тебя, уехать и жить, не думая о тебе. Но это невозможно, я умру без тебя.

– Я тоже, – Элиза прижалась к моему плечу, – ты не представляешь, какую ночь я провела без тебя. Я тоже пыталась забыть тебя и весь вечер провела у телефона. Надеялась, что ты позвонишь, вспоминала твои слова и поняла, что за ними стоит нечто важное, я пыталась уснуть, читать, но не видела букв, потом пришел Арнольд.

– Кто?! – я неожиданно помертвел, хотя прекрасно понял, о ком идет речь.

– Арнольд Тернер, мой муж.

– Чего он хотел от тебя?

– Ползал на коленях, умолял пустить к себе, даже плакал. Отвратительное зрелище. Ты не знаешь, какой это жестокий человек, тем более страшно было видеть его слезы. Потом стал угрожать, но я никак не реагировала на его слова, мне гадко было смотреть на него. Он это почувствовал. Уходя, бросил только одну фразу. Он сказал: «Элиза, ты пожалеешь об этом, ты будешь выть, как подстреленная волчица, но я уже ничем помочь тебе не смогу. Будь проклята вместе со своей матерью!»

– Это серьезная угроза?

– Да, он на ветер слов не бросает.

– И ты все равно пришла сюда?

– Да, я надеялась увидеть тебя хотя бы перед смертью…

– Почему ты так говоришь?

– Я чересчур хорошо его знаю.

– Элиза, скажи мне, ты хочешь быть со мной?

– Да.

– Ты не откажешься от своих слов, когда я расскажу тебе всю правду о себе?

Элиза опять посмотрела на меня долгим пристальным взглядом, у нее был свой метод определения людей, потом провела ладонью по моему лицу и улыбнулась.

– Дик, я знаю, что ты не ангел и многое было в твоей жизни такого, о чем мне слышать наверняка будет неприятно, но я знаю тебя теперешнего и готова разделить твою судьбу. Я не откажусь от своих слов, что бы не услышала.

Я встал с дерева.

– Пойдем отсюда подальше, Элиза. Здесь нам оставаться опасно.

– Никто не может знать, что мы здесь, я приехала на такси.

– Это хорошо, значит твой муж не догадывается, где тебя можно разыскать?

– Почему ты сказал о муже? Зачем ему это нужно? Он и не станет меня искать.

– Ошибаешься.

Мы углубились в лесные дебри, тропинка давно закончилась, мы шли по сочной молодой траве, утопая в ней чуть ли не по щиколотку.

– Дик, я почему-то боюсь услышать от тебя нечто ужасное. Я обнял ее за плечи и прижал к себе.

– Элиза, может мне лучше ничего не говорить, если ты боишься?

– Нет, мне необходимо все знать. Так будет во всех отношениях лучше.

– Пусть будет по-твоему. Я рассказал тебе правду о своей службе в иностранном легионе. Все остальное, мягко говоря, не отвечает действительности. Я даже не знаю с чего начать…

– Так ты действительно дорожный авантюрист, искатель приключений? – Элиза рассмеялась и это придало мне сил.

– Я действительно авантюрист, только не дорожный, и познакомились мы с тобой вовсе не случайно.

– То есть как, ты ждал этой встречи и знал о ней?

– Да.

– Зачем?

– Это долгая история, но я все равно расскажу, хотя я в ней выгляжу не лучшим образом.

– Дик, ничего не утаивай о себе, прошу тебя. Обещаю. Начну с того, что мой отец не разорился, как твой, но это самая безобидная ложь. Разорилась моя тетя, которая воспитала меня. Разница небольшая. Из университета меня выперли из-за одной истории – я выбросил через балкон сына нашего ректора. Потом Африка и Южная Америка. Я воевал шесть лет. Это все правда. После этого было множество всяких историй, последняя – неудавшаяся авантюра со страховкой дома некоего Гвалдмахера.

– И как давно это случилось?

– Несколько месяцев назад. Я работал в конторе Дугласа по страхованию недвижимого имущества и пошел на сделку, оценив дом в пять раз дороже его истинной стоимости, получив за это десять тысяч наличными. Этот Гвалдмахер, порядочный сукин сын, был человеком Дугласа и меня сразу же заложил. Таким образом, я оказался в вашем городе, где меня и отыскал несколько дней назад твой уважаемый супруг.

– Арнольд, тебя нашел Арнольд? Дик, я не ослышалась?

Я чуть было не пожалел, что затеял этот опасный разговор, но отступать было поздно.

– Да, твой Арнольд.

– Не говори так, дай сигарету.

– Миллионерша, а не можешь купить сигарет, – мрачно пошутил я.

– Ты никогда не был миллионером, поэтому не знаешь, что миллионерши самые скупые люди на свете. – Закурив, Элиза немного успокоилась.

– Учту, – я тоже затянулся сигаретой.

– Ну, что же ты замолчал?

– Дай собраться с мыслями. Словом, он подошел ко мне и предложил посидеть у папаши Гленна.

– Так сразу и предложил?

– Почти. Перед этим он сказал, что видел меня в парке, где я сидел на скамейке и философски рассматривал собственный туфель.

– Тебе что, больше нечем было заниматься?

– Тернер предположил то же самое. После этого он навел обо мне справки и предположил с большой уверенностью, что я идеально подхожу для его замысла.

– Представляю, что это за замысел. Все его замыслы зловещи и чудовищны.

– Даже тебе трудно представить: этот замысел касается тебя.

– Меня? Обычно его интересы не выходят за рамки бизнеса, связанного с продажей стратегического оружия.

– На этот раз ты оказалась для него важнее всей военной стратегии.

– Что же он тебе предложил?

– Соблазнить тебя.

– Боже мой, что ты говоришь, ты пошутил, Дик. Может ты вообще решил сегодня развлечься?

– Нет, я обещал говорить только правду, как в суде. – Элиза отвернулась, задумчиво жуя травинку.

– Знаешь, Дик, за три дня знакомства с тобой моя жизнь так круто изменилась, и главное, изменился жизненный ритм: с трусцы он перешел на галоп. Я сейчас несусь, закусив удила, неизвестно куда. Но страха нет, мне с тобой спокойно. Вот только сейчас стало не по себе. Ты и вправду не шутишь?

– Нет.

– Значит, полюбив меня, ты попросту выполнил задание моего супруга?

– Как раз наоборот, о любви в задании, как ты изволила выразиться, не было и речи. Это как раз и противоречит планам Тернера. Он желал одного: чтобы я подвел тебя к измене, чтобы его люди зафиксировали это.

– Для чего ему нужно это?

– Чтобы не выплачивать тебе по суду несколько миллионов.

– А тебе он сколько пообещал?

– Сто тысяч.

– Неплохо. Других денег у тебя, как я понимаю, нет?

– Ты правильно понимаешь.

– Что же ты намерен делать? Не потеряешь же ты столько долларов только из-за того, что влюбился в меня?

– Не остри. Теперь ты понимаешь, почему я не посмел прикоснуться к тебе вчера? Если бы это произошло, ты потеряла бы все свое сегодняшнее благополучие.

– Значит, вчера ты думал только обо мне?

– Конечно.

– А ты желал меня?

– Безумно, больше жизни.

– Спасибо. Я тебе признательна и очень верю, сама не знаю почему. Я ведь услышала от тебя чудовищные вещи, но все равно, у меня по отношению к тебе ничего не изменилось. Я по-прежнему люблю тебя. Это была твоя последняя авантюра, Дик, я знаю. Иначе бы ты провалил ее с таким блеском, как и предыдущую с Гвалдмахером. Хотя, на этот раз, ты провалил се сознательно, спасая меня. Скажи мне, а когда ты влюбился в меня?

– Как только увидел твою фотографию.

– Где?

– Мне ее показал твой муж.

– И что же дальше?

– Его взбесила стремительность, с которой мы кинулись навстречу друг другу.

– Он что же, решил, что я для приличия поломаюсь с месяц, а потом отдамся тебе, так?

– Приблизительно.

– Дурак он и ничего больше. Я и вправду ждала тебя много лет.

– Я знаю, я сам ждал тебя не один год, поэтому все случилось именно так.

– Мы все равно уедем отсюда, Дик, куда угодно, только уедем. Я не хочу оставаться здесь ни одного дня рядом с этим человеком.

– У меня нет денег, Элиза.

– Зато у меня есть, в крайнем случае продам драгоценности. На первое время хватит, потом что-нибудь придумаем. На эти деньги можно открыть какое-нибудь дело. Ты ведь человек энергичный, Дик?

– Наверное, только сейчас положение наше осложнилось.

– Еще более, чем ранее?

– Да, Тернер переиграл собственный план: теперь он хочет меня убить, а вину за это убийство свалить на тебя. Таким образом он отомстит нам обоим. И неизвестно кому больше, тебе или мне…

Элиза прижалась ко мне, ее знобило несмотря на теплый солнечный день.

– Дик, где же выход? Это чудовищно, придумай что-нибудь. Я знала, что он не отпустит меня просто так, это тоже было одной из причин, по которой я не спешила уйти от него. Я не хотела тебе об этом говорить. Я порывалась несколько раз, но чувствовала, что это опасно. Я оказалась права. Дик, сделай что-нибудь, придумай, найди выход, вырви меня из этого кошмарного дома. Я боюсь Тернера, боялась все эти годы, я неосознанно понимала, что живу рядом с собственной смертью. Только с появлением тебя два дня назад мне стало спокойно. Ты не поверишь, как только я присела тогда на дерево, а ты пристроился рядом, мне стало спокойно. Хотя, вначале, я тебя тоже опасалась. А теперь я просто уверена, что ты спасешь нас обоих. Господь с ними, с его миллионами, я хочу нормальной обычной жизни, хочу ждать тебя после работы, готовить для тебя обед или ужин.

– Готовить? Ты умеешь готовить?

– Еще как, я прекрасно готовлю любые блюда.

– Кто тебя научил?

– Наш домашний повар. На этом настоял мой отец.

– Спасибо, Элиза, ты возвращаешь меня к жизни.

– Дик, ты обещаешь что-нибудь придумать?

– Я уже придумал. – Я вспомнил о магнитофонных кассетах – моей и той, которую мне дала Мери, – у меня есть против Тернера улики. Узнав о них, он десять раз подумает, прежде чем решится расправиться с нами.

– Какие улики?

– Запись нашего разговора в тот день на веранде у папаши Гленна.

– Ты думаешь, что этого достаточно?

– Да. Он не посмеет тронуть ни тебя, ни меня. Если пленка попадет в руки судьи, Тернеру придется туго, потому что он окажется организатором шантажа и провокации против тебя. К тому же, я располагаю более серьезным материалом против него.

– Что же это, Дик?

– Я не стану пока об этом говорить, возможно, что он не потребуется. – Я имел ввиду вторую пленку, подарок Мери. Не стоило подставлять ее под удар прежде, чем будут использованы все иные возможности.

– Хорошо, Дик, не говори, делай так, как считаешь нужным. Главное, чтобы мы убрались подальше от этого человека. Ты любишь меня?