Текст книги "Пятый арлекин"
Автор книги: Владимир Тодоров
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)
Роуз подробно изложил Максу ход беседы с Тропом. По мнению Роуза она прошла удовлетворительно. Троп показал, правда, какой-то условный знак, но Роуз вовремя среагировал. Макс, со своей стороны, также проинформировал Роуза о том, что Троп сразу же поехал домой и не зажигая света лег спать… «На старого филина это похоже, – закончил с усмешкой Макс. – Кстати, Грэг (Макс теперь даже в конфиденциальной беседе называл Мондейла именем покойного), пора мне как-то приблизиться к концерну. Вам следует предупредить окружающих о приезде двоюродного брата. Юридическую основу я уже подготовил: этот джентельмен долго пробыл на Аляске, потом разводил овец в Австралии, жил в Европе, нажил состояние и теперь хочет подключиться к деятельности концерна, внеся соответствующий пай. Об этом уже ты позаботишься. Внешность я, конечно, изменю – меня видели у тебя и этот номер не пройдет».
Таким образом, встреча Роуза с Тропом прошла благополучно. А тем временем Троп занимался своими обычными фермерскими делами: закупал производителей, отбирал скот на продажу и в подобных хлопотах проводил целые дни.
Но иногда Троп вдруг задумывался и видно было, что им овладела какая-то мысль и он никак не в силах разрешить ее. А Тропом и вправду овладело непонятное чувство, возникшее у него после посещения Роуза. За годы, прошедшие с юности, работая в полиции, Троп видел Роуза урывками, очень редко, и даже после приезда в Даллас он встречался с ним не более 3–4 раз, и конечно же, даже с его полицейским чутьем он не мог бы заметить подмены Роуза, совершенной Максом и Мондейлом с такой тщательностью. Но его смутило то, что Роуз на секунду или даже на едва уловимое мгновение замешкался, когда Троп показал ему старый условный знак детства: согнутый указательный палец правой руки. В Берлине на банкете, который давали американцы и русские в честь победы, Троп и Роуз тоже произнесли тост за мир и показали друг другу условный знак.
Напоминая этот знак, Троп хотел подчеркнуть, что Роуз забыл о нем, подключившись к производству наступательного оружия. Но Роуз вообще среагировал на это как-то странно и ответил, со своей стороны, с некоторым едва уловимым замешательством. Может быть, Троп и не придал бы этому такого значения, но случай с Джимом, который неожиданно укусил Роуза, не пуская лечь в постель, наводил на какие-то еще не ясные размышления. А если Тропу что-то западало в душу, он должен был докопаться до истины. Таким он был по натуре, тем более, служба в полиции приучила его подтверждать любые предположения фактами. «Допустим, – рассуждал Троп, – он замешкался с нашим знаком потому, что мог забыть о нем на какое-то мгновение. Времени прошло немало. Но в случае с собакой следует разобраться более основательно: возможно, между первым и вторым отыщется какая-то связь».
Прошло несколько месяцев и Троп, опять вырядившись в свой нарядный костюм, нанес визит Роузу, не предупредив об этом заранее. Он тяжело поднимался по лестнице на пятый этаж, игнорируя наличие лифта, и походил на медведя, раньше времени проснувшегося от зимней спячки. Добравшись до приемной Роуза, он попросил накрашенную девицу с голыми коленями доложить о нем Роузу. Девица с иронией оглядела Тропа, но ее приучили не выражать свои мысли вслух, и, воздержавшись от улыбки, она ограничилась вопросом:
– Как доложить, мистер…?
– Троп.
– Хорошо, мистер Троп.
Услышав о Тропе, Роуз сразу же принял его.
– Что привело тебя ко мне, почему ты не позвонил?
– Знаешь, Грэг, я пришел просить у тебя кредит на довольно большую сумму.
– Пустяки, Эдвард. Я рад, что смогу тебе помочь. Сколько тебе? – улыбнулся Грэг. – Зная твою принципиальность в этих вопросах, я не могу предположить меньшей суммы, чем миллион.
– Нет, Эдвард. Мне нужно сто тысяч на один год. Есть возможность приобрести ферму по соседству. Но деньги я возьму только на общих условиях, никаких послаблений. Из какого процента ты обычно даешь ссуду?
– Из десяти, Эдвард, но к тебе это не относится.
– На других условиях я не приму. Прощай.
– Ну, хорошо, я сейчас выпишу чек. Что, стоящая ферма?
– Да, сосед, правда, не решил окончательно вопроса о продаже, но я должен иметь эти деньги, иначе можно упустить, ферму.
– А кто это, твой сосед?
– Некий ирландец, О'Рейли. В общем-то вздорный человек. Принимает решения по одному и тому же вопросу по два раза на день. Кстати, Грэг, посмотри, что я раскопал в своих чемоданах, – и Троп показал Роузу старинный серебряный портсигар с незатейливой гравировкой на верхней крышке и гладкий снизу. – Тебе нравится? Это то, что ты любишь, старинная вещь. Ему, наверное, цены нет.
Грэг с усмешкой повертел портсигар и вернул его Тропу:
– Знаешь, старина, я рад, что ты стал обращать внимание на эти вещи. Но теперь надеюсь, что ты не откажешься принять от меня что-нибудь в этом роде в подарок. Но я разочарую тебя: твой портсигар стоит ровно один доллар, и то это не цена его, а оплата твоего труда, пока ты рылся в том чемодане.
Троп был обескуражен: «А я считал, что это ценность. У тебя я видел такие же и ты их высоко ценил». Роуз снова рассмеялся:
– Мои портсигары работы известных чеканщиков 18 века, а твой – штамповка конца 19-го. А из этого времени ценятся серебряные изделия только с перегородчатой эмалью, особенно русских мастеров, как Хлебникова и Фаберже.
Троп бережно опустил осмеянный портсигар в карман широкого пиджака и обиженно замолчал. Роуз тем временем выписал чек на сто тысяч и вручил его Тропу. Фермер тепло поблагодарил его и вышел.
Роуз немедленно связался с Максом и попросил проверить, действительно ли О'Рейли продает ферму.
Тем временем Троп, исполнив дела в городе, отправился домой. Визит к Роузу он готовил тщательно, боясь допустить какой-нибудь промах. Не в силах разрешить свои сомнения (а они у него не исчезали, даже наоборот, после длительного анализа, утвердились), Троп решил проверить отпечатки пальцев Роуза и сравнить их с имеющимися в полиции. Они с Роузом в юности были виновниками автомобильной катастрофы, вернее, Роуз – он сидел за рулем. В полиции у них сняли отпечатки пальцев и папа Роуз заплатил за Грэга штраф. Троп решил проверить это деликатным образом. Поэтому и родилась идея нанести визит под видом просьбы о деньгах, но главное – подсунуть Роузу портсигар, чтоб тот оставил на нем отпечатки пальцев. Ферма же действительно продавалась, но ирландец каждый раз набавлял за нее цену, чем отпугивал покупателей. По этой причине Троп может не купить ее и это будет убедительно.
Дактилоскопическую проверку Троп надеялся осуществить через своих друзей в Нью-Йорке, естественно, приняв все меры предосторожности. «Собака не могла наброситься на Роуза».
Вечером другого дня Макс сообщил Роузу, что действительно сосед Тропа, вздорный ирландец, продает ферму, но Тропу она не достанется: ирландец взвинтил цену до ста пятидесяти тысяч и Троп после разговора с ним от покупки отказался.
– Да, – подтвердил Роуз, – он звонил мне сегодня, сказал, что вернет деньги, этот принципиальный Троп. Кстати, Макс, скоро ко мне приезжает мой пропавший двоюродный брат Хоуп, Риччи Хоуп, сын моей покойной тетки. Она так и умерла, считая его погибшим. Он где-то на Аляске нажил капитал и собирается вложить его в мое дело. Надо думать, занятная личность. Я получил от него днями письмо.
– Рад за вас, Грэг, всегда хорошо иметь в деле родственника. На этом разговор закончился.
А Троп, выждав какое-то время, уехал в Дортинг, навестить друзей, в особенности своего приятеля Фердинанда Блэза. Из номера гостиницы Троп позвонил Блгзу:
– Как дела, лейтенант? Ты еще не комиссар?
– Это вы, Эдвард? Очень рад вас слышать. Вы из Далласа?
– Нет, Фердинанд, я здесь, у вас, или у нас. Я еще не совсем отвык от этого города. Приходи ко мне, если найдешь время, то сейчас. Захвати по дороге мой любимый шотландский виски, я не хочу спускаться в ресторан.
Вскоре Фердинанд сидел в уютном номере Тропа и внимательно выслушивал его.
– Понимаешь, Фердинанд, на девяносто девять процентов это мои домыслы, какие-то неясные ощущения, основанные на анализе: определенная настороженность Роуза, замешательство при подаче знака, иногда излишняя развязность при разговоре, чего у Роуза я не замечал раньше. И венцом всех этих неясных ощущений служит случай с собакой. Пес не мог кинуться на Роуза! Ну, еще и интуиция. Она подсказывает, что здесь не все чисто. А почему – я не знаю. Скорее всего – старческая мнительность, но она мне не дает покоя. Я привез тебе отпечатки пальцев Роуза. Это было так давно, что и сам Роуз об этом забыл. Сравни их с имеющимися в полиции. Я рассказывал тебе о случае, когда мы с ним врезались в автомобиль. Но учти, нужна большая осторожность. Если я прав в своих подозрениях, то не сносить мне головы, и тебе так же. Я, признаться, иногда чувствую, что кто-то следит за мной. Особенно это ощущалось после визита к Роузу. Это тоже играет свою роль.
– Хорошо, Эдвард. Поживите здесь пару дней. Я все сделаю, не вызывая постороннего любопытства.
Троп ближайшие дни пропадал у своих знакомых, которые до сих пор сожалели, что комиссара «ушли» в отставку. После отъезда Тропа сержанта Джексона перевели в главное управление и он продвинулся по службе. «К Джексону теперь не подступиться», – шутили бывшие сослуживцы.
Вечером к Тропу ворвался Фердинанд. Не пришел, а именно ворвался:
– Где вы ходите целый день? – закричал он с порога, – я с обеда ищу вас.
– Что случилось, Фердинанд? На тебе лица нет, и мне не нравится, что ты взвинчен. Приди в себя!
– От вашего спокойствия сейчас тоже не останется следа, я его взорву в одно мгновение. Ваш Роуз – вовсе не Роуз! Это известный преступник Конрад Йорк, он же Брок и Фишер, и у него еще более десятка имен. Объявлен розыск, подключен Интерпол. Он года два назад бежал из тюрьмы.
При всей выдержке Тропа его лицо на мгновение приняло изумленное выражение. Он открыл бар и залпом выпил стакан виски. Потом утер губы рукавом пиджака и выхватил у Фердинанда принесенные бумаги. После экспертизы шла справка: «Конрад Йорк. Родился в Англии в 1922 году. Отец Йорка, известный шулер, застрелился, проиграв государственные деньги. Мать – танцовщица – Люси Жиле, француженка по происхождению. Йорк закончил факультет лингвистики в Сорбонне. Далее следовал перечень преступлений: все до одного были дерзкими. Преступления, побеги…»
Троп дочитал до конца, затем поднялся, походил по комнате и, подняв заскорузлый указательный палец, торжествующе произнес:
– Собака не могла укусить Роуза! Слышишь, Фердинанд! Собака не могла укусить Роуза!
13. Троп против МаксаТропа недаром называли ищейкой. Если он брал след, то не отступал, пока тот не приводил его к цели. В помощь Троп решил привлечь Фердинанда, который с радостью согласился. Тогда же в номере отеля Троп набросал некое подобие плана, где были следующие пункты:
1. Уточнить у Роджера, когда так называемый Роуз пристрелил Джима.
2. Поскольку Конрад Йорк не просто двойник, а двойник, освоивший манеру Роуза, привычки, интонации голоса и, по всей вероятности, почерк, а также круг всех его знакомств, то следует выяснить, кто в этот период исчез из ближайшего окружения Роуза.
3. Немедленно обеспечить безопасность Роя, ибо, судя по всему, он – ближайшая жертва, являясь прямым наследником Роуза. А это явно может помешать планам Йорка и его группы.
4. Фердинанду поручить опекать Роя, так как молодого сыщика в Далласе никто не знает.
И далее еще несколько пунктов, количеством до десятка. Йорка он брал на себя. У него было большое желание сразиться с этим человеком, действовавшим со смелостью и наглостью, граничащими с безумием. Благодаря памяти об истории с Джексоном, у Тропа даже не возникло мысли оповестить об этом полицию. По его мнению это было равносильно подписанию самому себе смертного приговора. Итак, Троп вступил в борьбу, вовлекая в нее и молодого Блэза. Тот, узнав обстоятельства дела в пределах известного Тропу, пошел на это с охотой. На другой день, к удивлению сотрудников районного отделения криминальной полиции, Фердинанд Блэз неожиданно взял отпуск и отбыл в неизвестном направлении. Чемодан Блэза напоминал оружейный магазин в миниатюре: несколько автоматических бесшумных пистолетов, разобранная винтовка с оптическим прицелом, два автомата, гранаты с усыпляющим газом. К этому надо добавить, что там были различные парики, бороды, усы: Блэз должен был предусмотреть любой вариант встречи с противником.
По мнению Тропа, Фердинанду следовало войти в компанию Роя, что сделать было нетрудно, учитывая неразборчивость этого парня в выборе друзей. С Роем водились сынки далласских богатеев, актрисы балета и просто сомнительные личности всех сортов.
На третий вечер по приезде в Даллас, Фердинанд без труда познакомился с Роем в фешенебельном ресторане, где тот лихо отплясывал дикую смесь рок-н-ролла с твистом. Фердинанд у стойки бара перемигнулся с девушкой из окружения Роя, затем они выпили с ней «Мартини», потом виски, потом шотландского, и Лиз, прижавшись к Блэзу, вернее, повиснув на нем, пьяно сказала: «Пойдем к нам. Я тебя познакомлю с нашими. Все очень милые…» И Фердинанд через минуту оказался в отдельном кабинете, где сидело, лежало или просто валялось больше десятка молодых парней и девиц. Некоторые были полураздеты и являли собой плачевное зрелище.
– Господа, господа, – пьяно вскричала Лиз, – я привела своего старого друга, как тебя э… э…
– Тони, – подсказал Фердинанд.
– Да, Тони. Он хороший парень, но он мой, и я глаза выцарапаю любой твари, которая положит на него глаз, – и Лиз грязно выругалась.
– Налить ему шампанского с русской водкой, пусть покажет, какой он парень. Мало ли что плетет Лиз. А может он из полиции нравов и начнет выяснять, нет ли среди нас потаскух несовершеннолетних. А может он вообще гомосексуалист, – пьяно, с издевкой закричал один из парней, явно ревнуя Лиз.
Фердинанд круто развернулся, схватил насмешника за отвороты рубахи и резко притянул к себе. Парень сразу же обвис в его руках, и залепетал: «Но-но, мы пошутили, пошутили, оставьте меня, пожалуйста».
– Молодец, Тони, – вскричали пьяные голоса, – сразу видно нашего парня. Выпей, Тони, просим, просим!
Рой кричал больше всех, светлые мягкие волосы отвисли до самых плеч, он с уважением смотрел на мощного, похожего на боксера-тяжеловеса Фердинанда-Тони.
Тони выпил залпом адскую смесь и бросил стакан в сторону об стенку.
Официанты, часто снующие с подносами, старались не замечать ни разбитой посуды, ни полуголых девиц: во-первых, они были вышколены, а во-вторых, все знали, что сын Роуза заплатит за все, как бывало не в первый раз.
– Едем кататься на яхте! – вдруг закричал Рой. – Тони, едешь с нами?
Тони был согласен.
По ночному городу машины, управляемые пьяной молодежью, неслись с сумасшедшей скоростью. Вот и залив, прекрасно освещенный луной, а метрах в двухстах от берега сверкала белизной яхта Роя. На крики разгулявшейся компании от яхты отделились две шлюпки и направились к берегу. Скоро все попрыгали в них. Фердинанд ни на секунду не выпускал Роя из виду, специально попав в одну с ним шлюпку. После погрузки на яхту он тоже не отходил далеко от парня. Вот яхта снялась с якорей и заскользила в море, все больше удаляясь от берега. Яхту вел опытный рулевой, отставной моряк Шульц. Кроме него в команду входили еще два матроса.
Фердинанд пристроился на бухте троса, на его коленях примостилась совершенно пьяная Лиз. Рой был в каюте и Фердинанд увидел бы его, в случае, если бы тот вышел на палубу.
Тень от борта скрывала Фердинанда и его трудно было заметить. Вдруг, пересекая курс яхты, по воде скользнул глиссер, мотор которого работал на малых оборотах и плеск воды почти заглушал его звук. Вот глиссер изменил курс и пошел параллельно яхте. Шульцу с глиссера что-то приглушенно сказали, но Фердинанд ясно услышал: Макс приказал сегодня! – И глиссер, отвернув вправо, тут же исчез в темноте.
– Пора! – скомандовал себе Фердинанд и, осторожно освободившись от Лиз, уложил ее рядом с тросом на палубу, мгновенно собрался, зная, что скоро понадобится его быстрая реакция и незаурядная сила в поединке с Шульцем. – Комиссар опять оказался прав.
Через некоторое время, показавшееся Фердинанду вечностью, на палубу, пошатываясь, вышел Рой и, подойдя к борту, стал смотреть на воду. Его мутило. Фердинанд напряженно всматривался в полутьму палубы, и вот он увидел неясные очертания Шульца. Тот подходил к Рою сзади, еще несколько шагов – и он перебросит пьяного парня через борт. Фердинанд поспешно продвинулся поближе и замер. Еще мгновение. И когда Шульц приготовился обхватить Роя сзади, Фердинанд прыжком бросился ему в ноги, повалил навзничь, чудовищным приемом сдавливая шею, отчего тот на секунду потерял сознание, приподнял податливое тело и швырнул его за борт. Послышался всплеск и все стихло.
– Это ты, Тони? – повернулся, ничего не соображая, Рой, – что ты здесь делаешь? О боже, как болит голова. Проводи меня в каюту. Куда мы плывем… и зачем мы плывем?
Фердинанд отвел его в каюту и вышел на палубу. Крупно светились звезды, плескалась вода за бортом. Фердинанд все твердил про себя: «Макс, Макс, кто он? Вот она нить, нужно немедленно сообщить обо всем Тропу. Исчезновение Шульца вызовет, возможно, переполох у преступников. Первая победа, но нельзя расслабляться. Никто не видел, как исчез Шульц. Да, надо отвязать шлюпку и спустить ее на воду».
Наутро компания разъехалась. Все удивились исчезновению Шульца на шлюпке, высказывая различные предположения. Фердинанд-Тони, пообещав вечером встретиться с новыми друзьями, забежал к хозяйке, у которой снял комнату, и, переодевшись, на спортивной машине, взятой напрокат, выехал к Тропу.
– Макс, говоришь? – переспросил Троп, раскуривая сигарету. – Я видел у Роуза, вернее у Конрада Йорка, какого-то Макса. Старикану за шестьдесят, похож на мертвеца или убийцу. Я еще обратил внимание на крупный камень на его руке. А ты, малыш, молодец, хотя в случае с Шульцем ты явно перегнул, но с этими молодчиками по-другому не сладишь. Закон окажется на их стороне. Я уверен, что у них подкуплены и полиция и Сенат. С ними, малыш, нужно драться только их оружием. Не спускай глаз с Роя. А я постараюсь узнать, где находится логово этого Макса. Придется и мне переступить закон. На телефонной станции работает муж моей сестры, Герхард. Он умеет держать язык за зубами. А установить телефон этого Макса для него труда не составит. Я видел его у Роуза и у меня осталось впечатление, что мы уже встречались, но я не мог припомнить где. Макс… это мне ни о чем не говорит. Где же я его видел? Неужели в Германии, в Берлине? Фердинанд, я старый осел! Это же Ландер! Георг Ландер!
14. Совещание у Роуза и Макса– Господа, здесь присутствуют члены Совета управления и Совета директоров, руководители филиалов, – начал Грэг свою речь. – Цель сегодняшнего совещания – подвести некоторые итоги деятельности нашего концерта в канун национального праздника – Дня благодарения, – продолжал Роуз. Он был в приподнятом настроении, но не выказывал вид и первую фразу произнес с некоторой долей аффектации. Последнее время Роуз-Мондейл чувствовал какую-то опасность. Откуда она могла исходить, он не знал, но интуиция его редко подводила.
– Итак, – продолжал Роуз, – мы можем констатировать, что за прошедшие полгода прибыли нашего концерна составили полтораста процентов, за счет заказов Пентагона на производство крылатых ракет типа «воздух-воздух». Прискорбно, что газеты об этом заказе осведомлены были чутъ ли не более, чем руководство концерном, и создали вокруг нездоровую возню. Не скрою, мне пришлось приложить определенные усилия, чтоб утихомирить эту свору. – Роуз посмотрел на заготовленный отпечатанный текст. Далее на нескольких страницах шла вставка, подготовленная для Роуза Максом.
– Господа, я хочу заметить, что обвинения нашей деятельности печатью являются провокацией со стороны коммунистических агентов. Не секрет, что они, ратуя за разоружение, тем временем наращивают свои наступательные средства, создавая угрозу свободному миру. Их новейшие танки, оснащенные ракетными установками, готовы войти в Европу и только выжидают удобного случая. Их подводные лодки в океане, нацеленные ракетами на Америку, готовы в любой момент уничтожить все крупные города нашей страны… – далее Роуз говорил о священной борьбе свободного мира с большевиками, борьбе до конца, без пощады, борьбе до полного уничтожения. Произнося эту часть своей речи, он неожиданно сбился с голоса и заговорил голосом Макса, хрипловатым, полным патологической ненависти. Потом поправился и закончил речь тем, что мир оправдает их усилия, направленные на благородные цели спасения свободы. Далее он более подробно проинформировал собравшихся о финансовой деятельности, остановился на недостатках отдельных звеньев.
– В настоящий момент, – закончил он, – военные заказы являются наиболее перспективной деятельностью, и я предлагаю расширить ее сферу за счет продажи вооружения всем режимам, борющимся с коммунистическим диктатом. С нами бог, нас поймет народ и Америка!
Речь была встречена аплодисментами. Члены Совета и директора одобрительно кивали: «Роуз умеет выкрутиться из любого положения! Всюду экономический спад, один концерн горит за другим, а мы расширяемся!»
– Господа, я представлю сегодня вам нового члена нашего концерна – Ричарда Хоупа. Этот достойный человек вносит в наше предприятие пай в полмиллиарда долларов. К тому же, не скрою своей радости, он является моим ближайшим родственником.
Джентльмен, сидевший в стороне от членов Совета, поднялся и кивнул собравшимся. У него были мертвенно бледный лоб, черная с проседью борода, такие же волосы и весь он был похож на старую хищную птицу.
«Этот своего не упустит», – подумали присутствующие, а Роуз продолжал: – Господа, мы, естественно, соблюдая демократические принципы нашего правления, проголосуем, но я надеюсь, что это будет простой формальностью с вашей стороны.
Так оно и случилось. После совещания Макс, а с этого момента Ричард Хоуп, предложил Роузу встретиться. – Вечером у меня, в 9 часов. Это необходимо!
Роуз был точен. У Макса находился и Крок, который после убийства истинного Роуза Мондейлом, полностью ему доверял.
– Грэг, – начал Макс, – я доволен реализацией нашего плана. Теперь я – Ричард Хоуп и не далек день, когда ты отдашь мне концерн. Но есть досадный сбой, ты знаешь, что я имею ввиду – непонятную смерть Шульца. Зачем ему понадобилось куда-то плыть на шлюпке? Шлюпку нашли далеко от берега, а тело Шульца вода прибила к причалу. Никаких телесных повреждений. Установлено, что он утонул. Я боюсь, что это неспроста, ведь у него было задание. Придется на время отодвинуть смерть Роя. У меня хватит терпения. Все идет хорошо, но следует принять меры предосторожности. На этой штаб-квартире более встречаться не будем, я чувствую, что кто-то интересуется нами, но это сфера деятельности Крока. Слышишь, Крок? Ты у нас и разведка, и контрразведка. Что скажешь?
– Не знаю, мистер Макс, – отвечал Крок, напрягаясь мышцами одной половины лица. – Мои люди не заметили ничего тревожного. А случай с Шульцем я пока не могу объяснить. Но я не оставлю этого так. Он получил приказ насчет Роя и подал знак, что понял и будет действовать.
– Смотри, Крок. Я на тебя надеюсь. Раньше ты работал безукоризненно. Как дела в Сан-Мартинесе на вилле «Двенадцать апостолов»? Там следует уничтожить все следы нашего пребывания. Оружие, печатные станки переправить сюда. Подыщи что-нибудь подобное, уединенное и недалеко от города.
– Хорошо, – угрюмо бросил Крок.
– Грэг, – продолжал Хоуп, – завтра я переезжаю в особняк на пятой авеню. Сюда больше не приходить. Здесь обоснуется Крок со своими волкодавами. Так ты называешь своих мальчиков, Крок? Терпение, господа, терпение и мы получим возможность действовать, имея такую базу, как концерн. Деньги – это голоса в Сенате, а оружие – это наш язык. С позиции этого мы и заговорим. Мы не будем спешить, чтоб не потерять того, что мы уже достигли. Постепенно, приобретая места в правительстве, ставя своих людей во главе прессы, радио, телевидения мы завоюем общественное мнение, а там стадо баранов, именуемое народом, само пойдет в загон. Мы их вооружим, двинем их на цитадель коммунизма и добьемся успеха! – Рот Макса непроизвольно кривился, глаза косили, а руки конвульсивно дергались.
«Вот так и бесноватый фюрер произносил свои речи, – подумал Роуз. – Это его программа, адская машина смерти, и я в ее упряжке… Я больше так не могу, мне страшно. Я хотел выжить, но эта жизнь страшнее смерти. Это жизнь мертвеца, когда ничто не радует. И конец близок, я чувствую это. А может самому? А вдруг удастся бежать…»
Но Роуз знал, что бежать некуда. По дороге к дому его не покидала мысль о Шульце, и тревога охватывала его все сильнее. В нем ничего не осталось от прежнего решительного авантюриста по имени Конрад Йорк.
