Текст книги "Пятый арлекин"

Автор книги: Владимир Тодоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)

11. Снова особняк Марии Скалацца

Фердинанд был потрясен отставкой Тропа. «Как, Эдвард, вы уходите? А как же я?»

– Не знаю, Фердинанд, долго ли ты продержишься здесь. К счастью или несчастью, я постарался сделать из тебя порядочного человека, порядочного, насколько это вообще возможно в полиции. Я подчеркиваю это, потому что сам закрывал глаза на многие вещи. Разве я не знал, что у нас на допросах бьют? Знал, но считал, что раз сам я не допускаю этого, то я порядочный человек. Разве я не знал, что полицейский аппарат заражен взяточничеством, что полиция зачастую покрывает главарей мафии, потому что зависит от них, находясь чуть ли не на постоянной ставке? Знал! Но закрыв глаза на преступления, которые творятся вокруг тебя, порядочным не станешь. Я возвращаюсь на родину, в Даллас. У меня есть небольшие сбережения, куплю на них небольшую ферму и стану разводить скот. Не смейся, я в детстве мечтал об этом, но жизнь сложилась иначе. Станет невмоготу – приезжай, найдется дело и для тебя.

Фердинанд отвернулся, опустив голову.

– Кстати, я раскрыл тайну шифра и сообщил его днями сестре убитой в Париж. Там поняли меня. Она звонила мне потом по телефону, собирается вскоре прибыть сюда и оформить наследство. Сказала, что продаст этот злосчастный дом и сожалела, что не смогла прилететь на похороны: болела, да и сейчас еще не может прийти в себя после смерти сестры.

– Эдвард, как вы узнали о шифре и почему ничего не сказали мне? – в голосе Фердинанда послышалась обида.

– Не сердитесь, было не до этого: сдавал дела Хартингу, да и сам понимаешь – настроение у меня сейчас препаршивое. Я успел еще раз побывать в особняке; подробно обо всем расскажу завтра. У меня сегодня одно важное мероприятие. До завтра, Фердинанд!

Фердинанд не догадывался, что Троп снова отправился на седьмую авеню, чтобы провести там последнюю ночь в этом городе. «Хорошо, что я не сдал ключи, которые я нашел в сумочке Стефании», – думал Троп, ведя машину по таким знакомым, но в то же время уже немного чужим улицам Дортинга. Он вспомнил маленького задиристого Криса Норта и тихо засмеялся. Этот человек пришелся по душе бывшему комиссару.

…В половине второго ночи парадная дверь особняка отворилась: кто-то осторожно поднимался по лестнице, освещая дорогу узким лучом фонарика. Поднявшись на второй этаж, неизвестный уверенно прошел в гостиную и остановился перед горкой с фарфором. Он что-то нащупывал на ее выгнутых боках, лицо его, подсвеченное снизу, походило на череп.

– Зря стараетесь, «Шериф»! – насмешливо произнес Троп и включил верхний свет. Джексон в ярости и страхе смотрел на Тропа.

– Как вы здесь очутились? – закричал он, приходя в себя. Фонарик выпал из его рук и бледно светил на фоне яркой тысячесвечевой люстры.

– Я пришел на прощанье убедиться, что вы убийца, Джексон. Вам не кажется, что вы пойманы с поличным?

– Вовсе не кажется, – усмехнулся Джексон, – дело вернулось к Хартингу, а он поручил мне нести здесь ночное дежурство. Ведь убийца, согласно вашей теории, должен появиться в особняке. Вот я и жду его. Как видите, ваши советы учли в полиции, хотя вы невысокого мнения о ней.

– Вы далеко должны продвинуться по службе, Джексон, потому что вы редкий мерзавец. Но ваши поиски напрасны: шифр, который вы ищете, я уже сообщил сестре покойной в Париж, и вклад переведен в другой банк.

– Как вам удалось найти шифр? – Джексон в смятении уставился на Тропа.

Троп подошел к витрине и, открыв ее, как и прежде, с помощью карманного ножа, достал фигурку, изображающую Леду, жену спартанского царя Тиндарея с Зевсом, представшим перед ней в образе лебедя. Троп перевернул скульптурку; снизу, на подставке, виднелись вдавленные в фарфоровое тесто цифры 1—144 и 119, а рядом – маленький треугольник.

– Миссис Скалацца не надеялась на память, а записывать побоялась, поэтому она закодировала вклад цифрами этой скульптурки. Мне помогло письмо, которое она почему-то не отправила в Париж. Я доходчиво объяснил, убийца Джексон? – в голосе Тропа сквозили неприкрытая насмешка и презрение. Он поставил фигурку на полку.

Джексон, не владея собой, схватил Леду и яростно бросил об стенку. Фарфоровые брызги усеяли всю гостиную, голова Леды покатилась по ковру и остановилась у темного пятна. Губы сержанта кривились от бешенства.

– Жаль, Джексон, что я не могу отправить вас на электрический стул, но я сохраняю надежду, что найдутся люди, которые сделают это.

Троп брезгливо отвернулся и вышел.

Утром в аэропорту Тропа провожал Фердинанд. До отлета оставалось около полутора часов, они сидели в баре и пили крепкий коктейль.

– Значит, тайны фарфоровых фигурок больше не существует, – задумчиво сказал Фердинанд. – Мне будет вас ужасно не хватать, Эдвард.

– Знаешь, Фердинанд, что я вспомнил? – неожиданно обратился к нему Троп, – в детстве я ходил с родителями в церковь и мне запала в душу одна проповедь. Старый проповедник заканчивал ее словами: и придет день, и спустится на грешную землю Мессия и научит людей жить по справедливости. Бедных он сделает богатыми, несчастных – счастливыми, исцелит больных и калек… и наступит мир и справедливость.

Так вот, я думаю, Фердинанд, что пророк еще не дошел до Америки, может, он и приходил, но его не услышали. По микрофону объявили посадку.

Часть вторая Храм двенадцати апостолов

1. Испанец

За ним увязался испанец. Случайность или его «навели», выражаясь языком полицейского сленга? Он не знал этого, в сознании лишь четко отпечатывалась мысль, что человек, незаинтересованно идущий за ним сзади, – испанец. Почему именно испанец, и какая, в сущности, разница, испанец этот человек или японец? В этом курортном городишке, как его, Сан-Диего, Сан-Луи или Сан-Мартинес, девяносто процентов испанцев, остальные бездельники из Европы и Америки. Может, испанец случайно избрал тот же путь?

Он скосил глаза и обнаружил испанца в зеркальном отражении витрины с обувью, потом увидел его покупая газеты, затем, будто случайно выронив одну из них и оглянувшись, приметил испанца: тот по-прежнему плотно опекал его, делая это непринужденно и профессионально, на самом высоком уровне полицейской слежки.

– Это не случайность, – подумал Альберт, – этот испанец профессионал и нужно было обладать моим опытом и чутьем, чтобы обнаружить слежку.

У испанца было жесткое обветренное лицо, глубоко посаженные глаза, прилизанные черные волосы, местами обнажавшие неглубокие дугообразное залысины, он носил темно-синюю выцветшую рубаху и потертые на коленях и боках джинсы. Вот, пожалуй, и вся характеристика.

– Не густо, – усмехнулся Альберт, – не похоже, чтобы кто-нибудь еще дублировал слежку. Неужели мне удастся избавиться от этой потертой, прилизанной обезьяны, мне, который только недавно надул всю охрану знаменитой тюрьмы Синг-Синг? Но откуда он? Интерпол? Мой побег наделал много шума, меня ищут. Пора уходить в сторону, нам с этим гороховым шутом тесно на одной улице.

Альберт зашел в тратторию и заказал вина, бросив на мраморный, в глубоких трещинах, прилавок несколько мелких монет. Хозяин тут же налил в высокий фужер белого вина и Альберт снова приметил испанца: тот присел за столик в глубине зала. «Когда же он успел проскользнуть?»

Высказав недовольство, что вино белое, а не красное, Альберт не стал выслушивать оправдания расстроенного хозяина, пытавшегося объясниться, и направился к выходу. И тут он к своему изумлению увидел, как испанец стремительно, где-то уже за спиной Альберта, подошел к стойке, и не дав опомниться хозяину, залпом выпил вино, сказав скороговоркой по-испански: «Сеньор заплатил, мы вместе».

«Ага, все же он испанец», – удовлетворенно заметил Альберт, выходя из пивной, и, хотя мысль была совершенно никчемной и не могла ни при каких обстоятельствах пригодиться ему, он почувствовал облегчение, будто избавился от ноющего зуба – с таким человеком был смысл сыграть в открытую. У него, видать, ни гроша в кармане.

Выйдя на улицу раскисшую от влажного дня, Альберт высмотрел невдалеке скверик и несколько скамеек, где деревья, посаженные в прошлом веке, создавали благодатную тень и направился туда. Присев на скамейку и дождавшись испанца, который, не обращая внимания на Альберта, проходил мимо, впрочем, очень зорко отыскивая местечко где-нибудь поблизости, Альберт сказал ему по-испански: «Сеньор может присядет?»

Испанец, не выдавая замешательства, быстро заговорил:

– О, сеньор говорит по-испански? Спасибо, я присяду, такая жара, а годы уже не те. Знаете, у меня сегодня был трудный день, я только что закончил свою работу, я мойщик посуды в «Атлантике», знаете, такой большой отель по улице Кортеса, и сейчас зашел в тратторию выпить стаканчик прохладного вина. Сеньор не рассердится, если я присяду на эту же скамейку?

Испанец выпалил это все в одно мгновение, но Альберт успел приметить умные, настороженные глаза, естественный разговор, ни малейшего замешательства при возможной мысли, что преследуемый раскрыл его. Это был достойный противник.

– Садитесь, я ведь сам пригласил вас. Мне нужно поговорить с вами. Времени у меня немного, поэтому разведку и хитрости я оставил для другого раза, надеюсь, что его не будет. Кто вам приказал следить за мной, откуда эти люди и какие цели преследуют?

И опять Альберт не увидел ни малейшей растерянности.

– Значит, сеньор заметил меня, – только и сказал испанец, – видимо, у сеньора больше опыта, чем я предполагал, меня никто не предупредил, что сеньор обладает таким опытом.

– Не отвлекайтесь, – рука Альберта на всякий случай через прорезь белого чесучового пиджака свободного покроя легла на рукоять автоматического пистолета.

– Сеньор, скрывать не буду, что следил за вами, но мне обещали заплатить пятьдесят долларов, когда я сегодня закончу свою работу.

– Я заплачу сто.

– Хорошо, сеньор, – испанец кивнул головой, – мне нравится ваша откровенность. Если сеньор заплатит мне сто долларов, то я, по получении денег от моих хозяев, вечером прослежу за ними и завтра все расскажу сеньору.

– Хорошо, ответьте мне, это полиция или частные лица?

– Нет, не полиция. Скорее всего частные лица.

– А как они нашли вас? Вы, вероятно, профессионал? И, пожалуй, не один десяток лет занимаетесь слежкой?

– У сеньора тренированный глаз, – заговорил испанец. Видно было, что ему понравилась оценка его работы. – Я двадцать лет проработал в частном детективном бюро, и не где-нибудь, а в самом городе Дортинге. А в прошлом году вышла история: я охранял одну польку, ей всюду чудились грабители, но я все же недосмотрел, ее зарезали. Меня несколько месяцев продержали под следствием, выбили пару зубов, но потом отпустили. И вот я больше года здесь. В городе известна моя профессия и моими услугами иногда пользуются, особенно мужья, которые не надеются на своих жен. Платят, конечно, гроши. Сегодня ко мне подошли двое и предложили хорошую работу: следить за вами. Куда вы пойдете, с кем будете разговаривать и не попытаетесь ли выехать из Сан-Мартинеса. Это их интересовало более всего. Они показали вас мне утром, когда вы вышли из гостиницы.

– А не могли кроме вас еще кому-нибудь поручить следить за мной?

– Я не знаю этого, сеньор, но я бы заметил. Я не мог бы этого не заметить.

– А назавтра они с вами не договорились? – Назавтра Альберт планировал улететь из Сан-Мартинеса.

– Нет, может быть об этом будет разговор вечером, когда вы вернетесь в отель. Если не поручат слежку кому-нибудь другому. Ведь до сегодняшнего дня за вами, вероятно, тоже наблюдали?

– Ты молодец. Как зовут тебя? – спросил Альберт, переходя на ты.

– Родриго. Родриго Альварес.

– Сегодня ночью ровно в полночь я выйду из отеля черным ходом и возле гаражей буду тебя ждать. Постарайся узнать, откуда эти люди, куда пойдут после встречи, номер машины и прочее. Я заплачу тебе двести долларов. А теперь продолжай как ни в чем не бывало следить за мной. Прощай. Возьми пять долларов, а то ты не можешь по-человечески выпить стакан вина.

– Сеньор очень щедр. Он все видел? – почему-то он упорно обращался в третьем лице. Родриго покраснел.

– Прощай, – бросил Альберт и направился к выходу из сквера. Родриго посидел с минуту, потом двинулся следом. Перейдя улицу и пройдя не более одного квартала, размышляя куда направиться дальше, так как с учетом сведений, полученных от Родриго, он изменил свои планы. Альберт услышал отдаленный крик, скрип тормозов и, почти не оборачиваясь, успел заметить, как у самого сквера большая черная машина, слегка задев старинный фонарный столб, исчезла за углом. На мостовой, на стершейся брусчатке, лежало неподвижное тело Родриго, бывшего частного детектива из города Дортинга.

– Он переоценил себя, этот парень, – тревожно подумал Альберт, – не знаю, что дальше, а в эту минуту я здесь лишний. Свидетель из меня не получится.

2. Конрад Йорк, Альберт Мондейл, он же Брок, Фишер и др

Альберт многое умел. Он был игрок, шулер высокой квалификации, продавал акции несуществующих компаний, грабил периферийные банки и делал многое другое, собственно, все, что попадалось под руку, не исключая, впрочем, когда сидел на мели, афер с фальшивыми бриллиантами и банкнотами.

К этому надо добавить, что он блестяще закончил университет, изучал древние и современные языки и в любом обществе мог себя выдать за профессора или банкира.

Такова краткая характеристика жизнедеятельности Альберта. В разных странах его знали как Йорка, Брока, Фишера да и сам Альберт не мог бы вспомнить всех своих имен на фальшивых паспортах. Зато если бы поднять полицейские протоколы, то жизнеописание его преступной деятельности заняло бы не менее половины сочинений Александра Дюма-отца.

Несмотря на свою преступную деятельность, Альберт мало был связан с уголовным миром, предпочитая действовать в одиночку, и только изредка, для особенно крупных дел, привлекал одного-двух приятелей, с которыми по окончании аферы прекращал все контакты. В общем, это был преступник-одиночка с дипломом Сорбонны.

Он имел успех у женщин, да это было и немудрено с его образованностью, манерами, знанием жизни и человеческих слабостей. Последний раз он бежал из американской тюрьмы Синг-Синг в форме полицейского в машине начальника тюрьмы. Тот сидел рядом и пистолет Альберта ежесекундно напоминал высокому полицейскому чину о благоразумии.

В настоящее время у Альберта был паспорт на имя Мондекла, подданного Соединенных Штатов Америки, представителя фирмы по продаже недвижимости. Он застрял в этом Сан-Мартинесе, выжидая, пока немного заглохнут поиски его после побега, и когда решил, что путь для очередных действий открыт, случилась эта непонятная история со слежкой и гибелью частного детектива Родриго.

В этот день Альберт должен был получить через своего знакомого другой паспорт и выехать в Австралию, где решил зажить более спокойной жизнью: провернуть одну-две махинации и завести собственное дело. По правде сказать, Альберту в пятьдесят лет порядком надоело сидеть в тюрьмах и бегать по свету, заметая после этого следы.

– Кто за мной следит? – рассуждал Альберт, – кто эти частные лица и зачем я им понадобился? Но на полицию не похоже, они бы не стали убивать Родриго. Значит, продублировали слежку. Это тоже интересно. Надо ночью попытаться выбраться из отеля и уходить, предварительно обменяв паспорт. Но сейчас за паспортом не сунешься. Придется это сделать в Мадриде.

Альберт беспечно продолжал прогуливаться, заходил в магазины, долго сидел в ресторане, просматривая рекламные журналы, и лишь к вечеру вернулся в отель. Он попросил портье разбудить его ровно в семь утра и, дождавшись, пока тот записал время и номер комнаты, ушел к себе.

Приняв душ, Альберт почитал на ночь, затем погасил свет. Те, кто следил за ним, должны были понять, что Альберт до утра не покинет номера. «Интересно, догадались они, что я видел, как расправились с Родриго? Если догадались, то побег невозможен. В противном случае они меня оставят в покое до утра. Впрочем, я даже не обернулся, мало ли машин скрипит тормозами». Успокоив себя, Альберт прикрыл глаза. Необходимо было час-другой отдохнуть.

Около двух часов ночи Альберт проснулся. Он всегда спал настороженно. Быстро оделся, взяв с собой только необходимое: деньги, аккредитивы, а оружие всегда было при нем, и подошел к окну, всматриваясь в ночной мрак, слегка подсвеченный луной. Выждав немного, он легонько, так, что ничего не зашумело и не заскрипело, приоткрыл окно, выходящее на задний двор, где были гаражи, и где в одном из боксов стояла машина, взятая им напрокат месяц назад.

За окном была тишина, прерываемая стрекотом цикад и отдаленным гулом автострады. Альберт для чего-то поправил узел галстука, потрогал твердую рукоять пистолета и упруго вспрыгнул на подоконник. Ничто не нарушило ночного покоя. Он прикинул расстояние до земли – метров шесть, вытащил из кармана приспособление в виде рулетки, зацепил его концом за ручку окна и, ухватившись крепко за рулетку, бесшумно скользнул вниз. Вскоре Альберт мягко коснулся земли, потом нить, соединяющая рулетку с окном на третьем этаже, отцепилась и скользнула в свое гнездо.

– Техника не подвела, – усмехнулся Альберт, – теперь надежда на папашу Форда. – И он направился к боксу под номером 37, вытаскивая ключи из кармана. Не зажигая света в боксе, он прошел к машине и опять замер, настороженно вслушиваясь. Ничто не предвещало опасности.

Альберт открыл дверцу, неслышно сел на сиденье и включил мотор, который, в свою очередь, будто понимая, что нужно водителю, заработал на малых оборотах так тихо, что едва ли в нескольких шагах его можно было услышать.

– Ну, с богом, – промолвил Альберт и выехал из бокса. Во дворике никого не было. Он развернулся и проехал мимо притихшего отеля, выруливая на шоссе.

«Теперь спасение в скорости», – и Альберт нажал на педаль. Машина, подобно космическому кораблю, сначала плавно, потом набирая скорость, откинула Альберта к сиденью, но он с упоением выжимал газ, напевая нашумевший шлягер. Показалась трасса, ведущая на Мадрид. Альберт притормозил, включил левый поворот и услышал, как спокойный голос произнес с заднего сиденья:

– Нам не туда, мистер Мондейл, нам направо, будьте любезны.

3. Храм Двенадцати апостолов

Надо отдать должное, Мондейл не обернулся назад, не вскрикнул. Он переключил поворот с левого на правый и поехал по шоссе в указанном направлении, посмотрев украдкой в зеркало над собой, но увидел только неясную расплывчатую глыбу.

Он точно знал, что человек, изменивший его маршрут, вооружен, опытен и уверен в себе. К тому же, за ним наверняка стоит значительная сила, и смерть Родриго является тому подтверждением.

– Что им нужно от меня? – рассуждал Альберт Мондейл, – во всяком случае, это похуже Синг-Синга, меня еще никогда не брали в такой оборот. Бежать невозможно, получишь пулю, тот, сзади, не дрогнет при этом.

Машина уверенно шла по шоссе, встречных автомобилей попадалось мало, и Мондейл полностью положился на судьбу. Через какое-то время сидевший сзади приказал повернуть налево, потом направо. Они давно выехали за город, потянулись виллы, наконец машина остановилась перед аркой, за которой угадывался большой сад, где-то невдалеке шумело море и фары высветили высокие кованые ворота и витиеватую надпись над ними: «Храм двенадцати апостолов».

– Посигнальте три раза с перерывами, – сказал незнакомец. После третьего сигнала ворота растворились и Мондейл повел машину к невысокому белому строению готического стиля. Шуршал под колесами «Форда» гравий, мимо проплывали, выхваченные светом из темноты, кусты пышных роз, гладиолусов и еще каких-то диковинных цветов.

Наконец Мондейл остановил машину в ожидании дальнейших приказаний. «Вряд ли убьют, – подумал он, – это можно было сделать и по дороге».

– Вылезайте, – скомандовал «опекун» Мондейла и тот вышел. Открылась задняя дверь, и, наконец, Мондейл увидел его, приземистого, широкоплечего, с косым шрамом через все лицо. Внешность незнакомца производила жуткое впечатление. «Ну и рожа, – изумился Мондейл, – уж я ли не насмотрелся на гангстеров за свою жизнь, но такого монстра встречать не приходилось. А может сейчас его? Ведь кой-чего я умею». Мондейл на мгновение прикинул расстояние – полтора метра, выпад левой, прыжок в ноги, а потом… Но незнакомец угадал его намерения.

– Прошу вас без глупостей, – сказал он глухим спокойным голосом, и Мондейл опять почему-то содрогнулся. – Пройдемте.

Двери после звонка открыл человек в штатском, по виду лакей с военной выправкой, это было особенно заметно по тому, как он щелкнул каблуком высоких ботинок перед незнакомцем.

– Добрый вечер, мистер Крок! Мистер Макс уже ждет вас.

– Завяжите язык, болван! – резко бросил Крок.

Тут же подошли двое парней в джинсах и рубахах темно-зеленого цвета. У них были одинаковые челки, одинаковые тяжелые челюсти и под рубахой одинаково напряглись мускулы. Крок кивнул им, и через мгновение два «бульдога» ловко прощупали одежду Мондейла и извлекли пистолет. Остального они не тронули.

– Пойдемте, – бросил Крок и повел Мондейла по широкой мраморной лестнице наверх. В тусклом свете таинственно мерцала старинная бронза, на стенах висели портреты давно усопших графов, вероятно, бывших владельцев этой виллы со странным названием «Храм двенадцати апостолов». Перед массивной дверью на втором этаже этого роскошного и мрачного здания, на которой был изображен геральдический герб с видами двух свирепых хищников и скрещенных между ними мечами, Крок остановился и стукнул в дверь костяшками пальцев каким-то особенным образом.

– Войдите, – послышалось оттуда, и Крок, открыв дверь, протолкнул Мондейла в залу с высокими потолками, задрапированными громадными окнами и прекрасной люстрой из бронзы и хрусталя. На стенах, так же, как и в коридорах, висели в позолоченных багетах старики и старухи с надменными, ничего не выражающими, кроме презрения, лицами. Высокие жабо подпирали дряблые шеи, кружева оттеняли желтизну лиц. В центре залы стоял стол, исполненный в стиле ампир, за столом в высоком кресле сидел человек лет шестидесяти с узким длинным лицом, редкими седыми волосами и водянистыми, бесцветными глазами. Руки его отрешенно лежали на столе, как бы отделившись от туловища, на безымянном пальце левой руки вспыхнул в огнях люстры крупный солитер в платиновой оправе. Лицо мужчины как бы отражало презрение надменных портретов.

– Садитесь, мистер Мондейл, – и хотя это было сказано вежливо и с достоинством, Мондейлу показалось, что голос раздался из подвала.

– Спасибо, – ответил Мондейл, удобно располагаясь в одном из двух, стоявших напротив стола, кресел; в другом наполовину утонул Крок, не спуская с Мондейла настороженных глаз.

– Очень уж вы прыткий, Мондейл. Чуть что – и в бега. Из Бразилии. Из Синг-Синга тоже. Что желать лучшего для души, чем Сан-Мартинес, так нет же, и отсюда, под покровом ночи, тоже пытались скрыться. Хорошо, что Крок еще с вечера разгадал ваши хитрости. Мы же не администрация Синг-Синга. Не правда ли? – и старик рассмеялся, словно прокаркал ворон, в горле у него долго не затихало, будто крутился какой-то плохо отрегулированный механизм. – Я вам не представился – зовите меня просто мистер Макс. На сегодня я – просто мистер Макс.

– Зачем я вам понадобился? – не совсем вежливо спросил Мондейл, потом, как бы исправляя ошибку, добавил, – мистер Макс.

– У вас нет выбора, поэтому вопросы будем задавать мы, а выбор ваш сведется к одному – жить или умереть, – опять хрипло рассмеялся Макс. – Вы нам нужны, иначе бы мы не стали церемониться с вами.

– А чем вам Родриго стал поперек дороги? – не унимался Мондейл, вспомнив симпатичного испанца, и чувствуя, что в нем закипает злость, заглушая чувство самосохранения, которому он отдался вначале.

– Родриго? Кто это? – спросил Макс, посмотрев в упор на Крока.

– Испанец, мистер Макс, тот, которого мы наняли на сегодня. Он имел беседу с Мондейлом, хотя не должен был этого делать.

Родриго чуть не спутал нам все карты, а Мондейл, соответственно, чуть не улизнул в Мадрид.

– Забудьте такие мелочи, Мондейл: был Родриго и не стало Родриго. В масштабе всего человечества это даже не пылинка, а вообще нечто неуловимое. О таких не сожалеют. У нас с вами серьезный разговор о позиции сильных людей, на карту будет поставлено много, и в том числе ваша жизнь. А вы о каком-то нищем испанце… Вы хотите жить, Мондейл?

– Без сомнения, но мне не безразлично, какой ценой я заплачу за эту возможность.

– Правильно. Цену всегда нужно оговаривать заранее, – усмехнулся Макс. – Цена для каждого будет установлена соответствующая, в зависимости от целей. Нам нужно одно, вам – другое. Вы получите жизнь, деньги и возможность жить, как вам заблагорассудится. Но с вашими прежними делами покончено раз и навсегда. Вот они – ваши дела, – и Макс похлопал рукой по нескольким переплетенным в кожу томам, – это все полицейские протоколы, иными словами – ваше досье. Здесь и фотографии, и показания потерпевших, которым вы продавали несуществующие земли и дома, фотографии пустых сейфов. Но нам до этого дела нет. Этим пусть занимаются полицейские, у них обязанность такая, нас же ваша прежняя жизнь не смущает, даже наоборот – служит в определенной степени гарантией вашего благоразумного поведения в будущем.

– Что я должен сделать?

– Сейчас вы увидите. Крок, включите аппарат!

Крок потушил верхний свет, нажал потайную кнопку и на противоположной стене раскрылся небольшой экран, потом раздался мерный стрекот киноустановки. Мондейл с любопытством ждал. На экране мелькали кадры какого-то делового совещания, потом все привстали, приветствуя высокого, хорошо одетого человека, с седоватыми волосами и волевым загорелым лицом, видимо, их босса. Мондейл вгляделся в этого человека и, вдруг, выдержка, которой он так гордился, изменила ему, и он приподнялся с кресла: человек на экране был точной копией самого Мондейла. В полутемной комнате прозвучало бульканье – это смеялся Макс…