Текст книги "Пятый арлекин"

Автор книги: Владимир Тодоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

– Элиза, – голос стал глухим и тягучим, – Элиза, если бы хоть на секунду я мог предположить такое, то придушил бы тебя вот этими руками, собственноручно. Но я не барышня и трезво смотрю на все события, даже самые неблагоприятные. Какие твои условия?

– Ты отпустишь нас с Диком отсюда и мы сегодня же улетим в Париж. У нас вылет в двадцать два тридцать. За час до вылета твой человек принесет нам пять чеков на предъявителя, пять чеков на сумму в полмиллиона. Это для тебя совсем небольшая сумма. И помни, если что-нибудь с нами случится, этот материал немедленно попадет в газеты. Тогда за тобой станут охотиться все снайперы мира, твои партнеры не простят тебе огласки. Правда, Арнольд?

– Где вторая копия, ведь ты наверняка сделала две копии?

– Конечно, одна не имела бы никакого смысла. Вторая, как принято говорить, в надежном месте.

– Славная парочка; интересно, кто кому из вас даст форы? – не удержался и съехидничал Тернер.

– Тебя это не должно интересовать, – отпарировала Элиза.

– Отчего же, мне у вас есть чему поучиться. – Тернер пытался за ехидством скрыть свое поражение и бессилие. Я глянул туда, где торчал Каски, его не было. Тернер украдкой посмотрел на часы. И вдруг меня обожгла мысль: Мери! Если она не успела или не пожелала уйти, то сейчас она в опасности.

– Элиза, возьми пистолет, – я передал Элизе оружие, – и не спускай глаз с мистера Тернера. Ты умеешь стрелять.

– Плохо, но в него попаду. Ты куда?

– Я мигом. – В этот момент мне вспомнились слова Мери о комнате, в которой уничтожались следы убийства. Если Мери захватили бандиты, то она там. Я быстро сбежал по витой лестнице, миновал подсобные помещения для кухни и увидел узкие ступени, ведущие еще дальше вниз. Я сделал свое тело невесомым и кошачьим шагом стал считать ступени: одна, вторая, третья, четвертая… Блеснула полоска света, я услышал шорохи, дверь в подвал был полуоткрыта, во всяком случае меня никто здесь не ждал. Тем лучше, если Мери схватили, то она без сомнения здесь. Я резко открыл ногой дверь и вовремя: мелькнуло искаженное ненавистью лицо Каски и автомат, направленный в меня. Я пригнулся и прыгнул навстречу Каски, ощутив волосами пламя от выстрела и стремительное движение пули. Позади полетели щепки от двери, точно так разнесло бы мне голову. Краем глаза я увидел связанную Мери с разбитым лицом. Для спасения мне была отведена десятая доля секунды. Мне ее хватило: я резко дернул Каски за ноги; он стал валиться, как подкошенный колосс. Секунду-другую он еще пытался удержаться в воздухе, судорожно стараясь найти хоть какую-то точку опоры, потом рухнул в ванну, наполненную синеватой жидкостью. Сбоку от меня раздался возглас Мери:

– Дик, не смотри туда, не смотри… – Я быстро вскочил на ноги и глянул в ванну: Каски таял на глазах, растворяясь в каком-то ужасающем, фантастическом растворе Я не мог оторвать взгляда от этого зрелища. Через несколько минут от Каски не осталось и следа…

– Дик, развяжи меня… – простонала Мери, – Дик, еще полминуты и я бы исчезла вместо Каски. Мне страшно, уведи меня отсюда.

– Да, Мери, сейчас, потерпи немного. Почему ты не ушла, почему?

– Мне так хотелось увидеть поражение Тернера, мне хотелось увидеть его униженным. Дик, я не знала, что там устроена ловушка, но чувствовала, что они обязательно устроят какую-то пакость. Стала сторожить гостиную. И обнаружила Каски. Тогда он меня уволок сюда и напустил в ванну эту страшную жидкость.

Я развязал Мери.

– Мери, пойдем наверх.

– Для чего, Дик? Я не хочу. Я боюсь Тернера.

– Теперь он тебе не страшен.

– Все равно я не хочу, не хочу.

– Хорошо, тогда бери машину Элизы и немедленно уезжай к матери.

– Джек, они меня найдут и там. Тернер такая ищейка, он разнюхает мое прибежище и расправится со мной.

– Мери, ты мне веришь?

– Да, Дик, я никому в жизни не верила так, как тебе.

– Я тебе обещаю, что тебя никто не тронет пальцем. Поживи у матери, осмотрись, открой какой-нибудь магазинчик.

– А деньги? – Мери улыбнулась. – Думаешь, я нажила у Тернера состояние?

– Деньги есть, много денег. Тернер откупится. Я тебе переведу.

– Мне не нужны его деньги.

– Это цена твоей жизни, Мери. Иди к себе, закройся и жди моего сигнала.

– Хорошо, Дик.

Я открыл спусковой канал и ванна быстро опустела. Бегом я направился наверх к Элизе. В гостиной все было по-прежнему.

– Ну, Дик, что случилось? – Элиза смотрела на меня с тревогой.

– Ничего особенного, пока мы мило беседовали с мистером Тернером, Каски пытался растворить Мери в ванне с кислотой.

– Что ты говоришь? – у Элизы неожиданно сдали нервы и она закрыла лицо руками, выронила пистолет. Я поднял его и сунул за пояс.

– А теперь послушайте, мистер Тернер, если с Мери что-нибудь произойдет…

– Не продолжай, Дик, – Элиза в упор смотрела на Тернера, – Арнольд, я передумала: завтра эта фотопленка будет опубликована в прессе.

Лицо Тернера мгновенно побагровело, он застыл у резного дубового секретера.

– Ты не сделаешь этого.

– Сделаю.

– Ты не получишь никаких денег.

– И не надо.

– Я обещаю, что никто и никогда не тронет ни вас, ни Элизу, ни Мери.

– Вам нельзя верить, мистер Тернер.

– Это так, Дик, ты совершенно прав, – Тернер усмехнулся, – но обстоятельства сильнее меня, поэтому я не могу нарушить этого слова. Если бы я мог, я бы конечно свернул башку вам всем троим. Значит, мы договорились, Элиза? Пленка будет у тебя и только у тебя?

– Ты обещал сто тысяч Дику?

– Да, он получит чек через час в аэропорту. Вместе с твоим полумиллионом.

– Дику они не нужны. И не тяни время: выпиши чек на сто тысяч немедленно. Мы его передадим Мери.

– С такими деньгами ее быстро зацапают. Это вызовет подозрение.

– Выпиши четыре чека по двадцать пять тысяч. Чековая книжка у тебя в кармане.

– Ладно, ваша взяла, – Тернер сел за стол, достал чековую книжку и паркеровской ручкой подписал четыре чека. – Вот они. Передайте их миссис Голсуорси с заверениями дружбы и расторжением прежнего договора. Все, до встречи.

– Прощайте, мистер Тернер.

– Прощайте, Дик. Когда у вас закончатся карманные деньги, приезжайте ко мне, я вам что-нибудь подкину на вашу бедность. Учтите, Дик, в прошлом месяце я оплатил ювелирному магазину за безделушки для Элизы восемнадцать тысяч долларов. Вы приобрели очень даже дорогую игрушку. Нет ничего опаснее, нежели взять в любовницы бывшую жену миллионера. Кстати, Элиза, как с разводом? Надеюсь, что ты не станешь претендовать на многое?

– Все вопросы мы решим, когда я вернусь.

– Что ж, ты сейчас явно не в себе. Когда пройдет раздражение, вспомнишь обо мне. Я постараюсь тебя не тревожить, только ради всех святых держи пленку при себе.

Тернер резко повернулся и вышел из гостиной. Я снова подошел к окну, меня интересовало, приехал он один или его ждет только Майк. Бедный Майк, вряд ли Тернер оставит в живых такого свидетеля. Машины Майка нигде не было. Тернер пересек лужайку и сел в свой «Мерседес». Взвизгнули на мостовой скаты от резкого поворота и Тернер выехал на шоссе. Тут же из густой тени, отбрасываемой деревьями, плавно, как бы тайком, выехала машина Майка. Было очевидно, что Майк не хотел, чтобы его видел Тернер. Для чего?

Я позвонил Мери, она явилась тут же, лицо ее было спокойно и только глаза выдавали тревогу.

– Мери, вот чеки, получите сто тысяч с интервалом в полгода. Этого хватит на маленький магазин. Идет?

– Идет, мистер Мэйсон. Я открою цветочный магазин. Желаю счастья. – Она взяла чеки, и не глядя на Элизу, вышла из гостиной. Теперь я был уверен, что с ней ничего не случится.

– Элиза, а теперь скажи мне, опытному авантюристу, который сегодня блестяще проиграл бы сражение, если бы не ты, что это была за пленка?

– Из сейфа Тернера. Он там прятал самые секретные бумаги: договоры на поставку оружия. Если бы их опубликовали, партнеры расценили бы это как предательство. Поэтому он так побледнел. Это было бы равносильно смерти. Это был договор с Сицилией.

– О, Элиза, больше я никогда не прикоснусь ни к одной афере, я чувствую себя младенцем. – Я обнял Элизу и прижал к себе. Я был счастлив, и вдруг я вспомнил слова Тернера: «Нет ничего опаснее нежели взять в жены бывшую жену миллионера…» Как мы будем жить, насколько продлится ее любовь к человеку, у которого нет ни гроша? Но об этом не хотелось думать, жизнь покажет. На сборы в аэропорт оставалось не более десяти минут. Я позвонил в агентство и предупредил, что машину они могут взять в аэропорту через два часа. Посидев в креслах перед дорогой по старому европейскому обычаю, мы навсегда покинули этот дом. Направляясь к выходу, Элиза обратила внимание на картины.

– Джек, – восхищенно воскликнула она, – это же подлинники! Вот Гоген, Сера, Матисс… Жаль, что я не разглядела раньше. Я помешана на картинах. Интересно, чей это дом?

– Твоего мужа.

– Вот свинья, дома держит на стенках несколько голландцев, а тут целая коллекция импрессионистов. Ничего, я вытяну из него эти картины. Дик, это моя единственная слабость, импрессионисты. Ты не осуждаешь меня за это?..

– Нет, мне они самому стали нравиться. Послушай, а как же мы полетим без багажа?

– Какой багаж, все купим в Париже! Вперед, нас ждет Франция!

В аэропорту, оформляя билеты, мы увидели по телевизору экстренный выпуск вечерних новостей. Популярный диктор, ведущий программу светской хроники, сделал небольшую паузу, потом интригующе произнес: «А сейчас, уважаемые телезрители и почитатели нашей программы, я вам сообщу сенсационную новость: только что у своего дома убит известный бизнесмен, торговец оружием миллионер Арнольд Тернер. Убийца, как предполагают, один из его охранников, застрелен полицейским, при попытке скрыться с места преступления».

Тут же у самого моего уха раздался тихий возглас Элизы:

– Дик, провидение свершилось, я – миллионерша!

– Что же теперь будет, Элиза?

– Ничего особенного, понадобится время, пока я официально вступлю во владение своей собственностью. Заметь, Дик, своей!

– А Париж?

– Боже мой, какой еще Париж? – Элиза с недоумением смотрела на меня, вероятнее всего, не замечая. – Париж – потом. Мы сейчас с тобой расстанемся, Дик. А ты мне позвонишь через несколько дней. Слышишь?

Мы наспех простились с Элизой, ей сейчас было не до меня. Еще бы, стать вдовой самого Тернера! Вспомнит ли она еще обо мне? Мне вдруг представились поникшие плечи Мери, когда она выходила из гостиной дома Тернера, и я, не раздумывая больше, побежал к машине. Только бы успеть на вокзал до отхода поезда, только бы успеть.

Я ворвался на перрон и увидел хвост уходящего поезда. Опоздал… И тут, под часами, у самой стены вокзала я разглядел одинокую фигурку Мери. Я подбежал к ней и не успел ничего сказать. Мери опередила меня: «О, Дик, – прошептала она, – я знала, что ты придешь…»

Храм прокаженных

Часть первая
Тайна фарфоровых фигурок

1. Комиссар Троп

Фотографии тесно заполнили стол в маленьком кабинете комиссара криминальной полиции Эдварда Тропа. Фотографии, папка с материалами дела: описанием места преступления, показаниями обвиняемого Родриго Альвареса и свидетелей (служанки убитой – Стефании Закревской, адвоката и других знакомых или близких). Некоторые из них толком ничего не знали, в неуверенных ответах сквозило явное желание поскорее отделаться от следователя.

Троп выбрал одну из фотографий и принялся рассматривать в старинную лупу в потемневшей медной оправе. Четкий профессиональный снимок запечатлел картину свершившегося преступления: поперек ковра лежит пожилая женщина, ее вытянутая к резной двери рука как бы указывает путь, которым ушел убийца, и требует отмщения. Лицо женщины, крупное, с неправильными властными чертами, приобрело после смерти трагически угрюмое выражение и напомнило Тропу актрису, игравшую в пятидесятых годах в пьесе Пристли. Голова убитой напряженно откинута назад, около шеи, на ковре, большое пятно неправильной формы – кровь.

Троп медленно листает страницы толстой папки в дерматиновом синем переплете… Мария Скалацца, урожденная Пилевски, семьдесят четыре года, проживала в собственном особняке в Дортинге на седьмой авеню в доме номер тридцать. Одиннадцатого июля 1973 года в двадцать два часа была обнаружена мертвой водопроводчиком Хаммером при следующих обстоятельствах: выйдя из дома напротив, где он исполнял срочную работу, Хаммер заметил, что из особняка миссис Скалацца выбежал Родриго Альварес и, испуганно оглядываясь по сторонам, исчез за углом соседнего дома.

Хаммер знал, что Родриго Альварес – частный детектив и дежурит по ночам в особняке. Заподозрив неладное, он осмелился заглянуть в дом, тем более, что входная дверь осталась полуоткрытой. Обнаружив хозяйку дома убитой, Хаммер немедленно сообщил в полицию и через полчаса Aльваpec был арестован в доме Джоан Дэвис, у которой снимал комнату. Чемодан Родриго был наспех уложен и сам он собирался покинуть Дортинг.

Троп выхватывал из различных документов, собранных в папке, отдельные факты, стараясь испытанным методом индукции воссоздать картину преступления в целом, пусть схематичную, еще неточную, но верно передающую атмосферу и характер обстановки, сопутствующей действиям преступника.

Он листал страницу за страницей, изредка шевеля губами, будто пережевывая какую-то мысль, потом снова вернулся к фотографиям, на этот раз выбрав другую: на переднем плане сейф, дверца открыта, он пуст. Зеркало, в затейливом оформлении из бронзы времен позднего Возрождения, ранее прикрывавшее сейф, лежит на полу, рядом с горкой со старинным фарфором. Поодаль виднеется тело убитой.

Фотографу удался снимок; кажется, фарфоровые фигурки застыли в изумлении, ужасаясь происшедшему: дамы в кринолинах, затянутые в талии, кавалеры в коротких обтянутых курточках и узких трико до колен, ниже – тонкие чулки и туфли на высоких каблуках с ажурными пряжками. Те из кавалеров, у которых нервы покрепче, разглядывают убитую в монокли. Вот-вот музыканты оправятся от испуга, зазвучит прерванный менуэт, и дамы с кавалерами начнут сходиться и расходиться в чопорных фигурах старинного танца.

– На лирику потянуло, – усмехнулся Троп, – так и мемуары, чего доброго, начну писать…

Журналистов Троп недолюбливал, как и большинство представителей его профессии, и при встрече с ними, если этого не удавалось избежать, отделывался официальной информацией, стараясь поскорее избавиться от развязного беспринципного племени.

Сейчас было спокойно, журналисты давно забыли про убийство миссис Скалацца, тем более, что убийца схвачен, и хотя он не сознался в убийстве, вина его ни у кого сомнений не вызывает. Личность убийцы также непривлекательна для читателей раздела уголовной хроники: немолодой детектив частной сыскной конторы Филдинга, испанец по имени Родриго. Что напишешь про такого убийцу? Ни погони, ни эротики, ни сцен насилия… Упорно твердит, что невиновен, кроме этого ничего сказать в свое оправдание не может.

Троп не занимался этим делом и случайно обратил внимание на раскрытую папку, закуривая сигарету в кабинете Дугласа Хартинга. Он автоматически прочел полстраницы допроса Родриго Альвареса и, чем-то заинтересовавшись, прочел его показания до конца.

– Дуг, ты разрешишь полистать эту папку?

– Премного обяжешь, – отшутился Хартинг, – оттуда уже ничего не выжмешь полезного. Слава богу, не первый год в полиции.

Усевшись верхом на стуле, Троп бегло ознакомился с показаниями свидетелей.

– Послушай, Дуглас, ты уверен, что миссис Скалацца убил Родриго?

– Конечно, Эдвард. У меня никаких сомнений нет, я уже занимаюсь этим делом немало времени. Прочел показания водопроводчика? Хаммер видел, как Родриго Альварес выбежал из особняка и скрылся за углом, и вид у него при этом был странный, будто он чего-то сильно испугался. Хаммер часто встречал Альвареса у дома миссис Скалацца и сразу же узнал его. Догадываясь, что произошло неладное, Хаммер входит в дом и находит миссис Скалацца зарезанной. Он сообщает в полицию и полицейские едва успевают схватить Родриго: тот готовился к бегству. На его одежде обнаружили кровь и экспертиза установила, что это кровь убитой. Главная улика! Да и перерезанное горло – это так похоже на работу испанца.

– При нем нашли нож?

– Нет, но у него было достаточно времени, чтобы избавиться от него. Как видишь, улик немало, а Родриго, хотя и утверждает, что никого не убивал, ни одного пункта обвинения опровергнуть не может.

– Адвокат встречался с ним? Кстати, кто у него адвокат?

– Филипп Баррел. Но он ничего не мог выудить у своего подзащитного такого, что бы могло повлиять на судей при вынесении приговора.

– Расскажи подробнее, что связывало испанца с домом миссис Скалацца?

– Покойная страдала комплексом: по ночам ей казалось, что ее хотят ограбить, она слышала голоса, шаги… И тогда Скалацца наняла частного детектива у Филдинга. Ты должен знать этого англичанина, у него нечто вроде сыскной конторы. Оформлено все по закону, так что к нему не придерешься. Она наняла Альвареса на три месяца, а потом собиралась продать дом и уехать к сестре во Францию.

Я беседовал с Филдингом; тот объясняет, что хотел на такую простую работу, как охрана особняка, дать кого-нибудь помоложе, но Скалацца настаивала только на самом опытном специалисте и он направил туда Родриго, сыщика с большим стажем. Они вообще, как говорил Филдинг, не занимаются подобной чепухой, но миссис готова была хорошо заплатить и он согласился.

– Она была богата?

– Да, главное ее богатство – драгоценности, они исчезли. Там было бриллиантов не меньше, чем на полмиллиона. Достались ей от покойного мужа, а он у нее прозывался не то графом, не то князем. Я всегда путаюсь в титулах! – Хартинг засмеялся, чуть не выронив изо рта сигарету.

– Откуда известно про бриллианты? – Троп не поддержал смех Хартинга, и вопрос прозвучал более резко, чем хотелось комиссару.

– Адвокат миссис Скалацца утверждает, что их было не меньше, чем на эту сумму.

– Дуг, ты не возражаешь, если я заберу у тебя дело об убийстве миссис Скалацца?

– В принципе – нет, Эдвард. В нем не осталось ничего интересного: сознается Альварес или нет – его ждет электрический стул. Я не смог добиться от него, куда он спрятал бриллианты, может тебе удастся расшевелить его. Не стану скрывать от тебя, мои ребята на прошлой недели его прилично обработали, но и это не помогло. Они немного переусердствовали и я боялся, чтобы не пронюхала пресса. Но Родриго не настаивал на экспертизе: испугался, что ли. Да это к лучшему, нам совсем ни к чему, чтоб газеты лишний раз поднимали шум о наших методах расследования.

– Это ваши методы, Дуг. Я никогда не позволяю себе подобного при допросах!

– Ну, не сердитесь, Эдвард, – миролюбиво продолжал Хартинг, сожалея, что поддался на откровенность с этим чистоплюем Тропом, – все так делают. Вы что-нибудь увидели в этом деле? – Хартинг неожиданно подумал, что поспешил, согласившись с предложением комиссара.

– Нет, – холодно бросил Троп, – меня попросту удивляет, почему Альварес лжет безо всяких на то оснований. Впрочем, как раз основания у него могут быть.

Неуклюже повернувшись на стершихся каблуках, Троп вышел, фальшиво напевая песенку из старого кинофильма. Тот, кто хорошо знал Тропа, сразу бы понял, что он взволнован и песенка из нашумевшей комедии не что иное, как отвлекающий маневр перед Хартингом.

Фигурой и походкой Троп напоминал стареющего провинциала – фермера, заблудившегося в большом городе: седые короткие волосы, немодный костюм, стоптанные туфли и простоватое лицо – вот и весь Троп. Но под заурядной внешностью скрывался талантливый сыщик, мгновенно реагирующий на самые незначительные, на первый взгляд, факты, дающие в итоге разгадку сложным, запутанным преступлениям.

Троп от себя позвонил шефу полиции Макгоурту и попросил разрешения взять у Хартинга дело об убийстве и ограблении Марии Скалацца.

– Возьмите, Троп, если Хартинг не возражает. Вы же знаете, что существует определенная этика, – снисходительно ответил Макгоурт. – Что ты там разглядел, старая лиса? – неожиданно усмехнулся он, – держу пари, что бриллианты! Там, наверное, их каратов сто!

– Пока ничего, мистер Макгоурт, так, хочу повозиться. Я подключу к расследованию, с вашего разрешения, лейтенанта Фердинанда Блэза; он мне понадобится.

И вот Троп, разложив на столе фотографии, будто пасьянс, курит одну сигарету за другой, временами обращаясь к протокольной записи допросов. В такой манере Троп работает всегда: сначала анализ, предложения, перестановка лиц, замешанных в преступлении, подстановка других, заинтересованных в нем. Троп любил эти минуты, называя их первым раундом, на боксерский манер, когда противники, не приступая к решительным действиям, проводят разведку, делая ложные выпады и финты, проверяя возможности друг друга.

Троп начертил на листе бумаги подобие какой-то схемы, напоминающей разветвления генеалогического древа, и в самом верху этой схемы написал чье-то имя и поставил вопрос, ниже – шло еще имя, а дальше какие-то закорючки и значки, в которых никто, кроме Тропа, и не разобрался бы.

– Во всяком случае, в этой игре дирижер не Родриго, – задумчиво произнес Троп, собирая фотографии в плотный пакет и пряча вместе с папкой в сейф, – что ж, первый раунд продолжается!