Текст книги "Н 4 (СИ)"

Автор книги: Владимир Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 35 страниц)

Однако Дейю не верила в сказки, и ничего с этим не могла поделать. Да и облик дворца был слишком европейским для начитанной девочки, от этого нелепым для эпохи древнего Китая, и вся магия момента пропадала неведомо куда. Сложно быть слишком умной – бьют больно, кормят плохо и все на тебя очень злы. Да еще голова адово болит от дыма и алхимии… Девушка была бы и рада во все это поверить –

талант требовал опереться на что-то великое и грандиозное вне самого человека,

чтобы преодолеть некую грань. Обычно для этого используют Честь и Долг роду, что превыше собственной жизни. Даже у Го среди сыновей это было распространено,

равно как и дочерям внушали то же самое. Но это категорически не годилось для

Дейю – равно как и тем, кто на своем опыте познал, что даже внутри семьи может быть бесчестье, приравненное к высшей ценности.

Ей  должна  была  помочь  вера  в Дворец, посвящение  незримой  силе,  которой было правильно служить, и мощью коей ее научат пользоваться. Но дворец, как бы она его не представляла, все равно казался пустым.

До тех пор, пока Дейю не поселила в этот дворец себя. Ведь мужчины – Гоуман,

Лэйгун, Фэнбо и даже сам Тай Хо наверняка направились на войну, поэтому их нет. И

кто-то должен присмотреть за могучим, но пустынным дворцом в их отсутствие. Эта мысль не родилась сама по себе, но нельзя назвать ее источником сладкий дым и очередную   порцию   алхимии,   которой   ее   накачали.   Может   быть,   виновницей частично   было   очередное   физическое   опустошение   от   запредельных   нагрузок,

которыми ее гоняли – но как с прозрением своей будущей судьбы, Дейю приняла ее сама.

И Восточный Дворец, внезапно принятый настоящим со всеми его мифами, стал населен – одним человеком. Ею самой.

А непокорная до того техника Силы была исполнена с такой мощью, что дряхлая наставница   довольно   заохала,   качая   головой.   Ведь   дворец   Го   Дейю   надо   было защищать.

Тренировки с того момента уже невозможно было скрывать. Для техник ранга «учитель»   и   выше   недостаточно   крытого   зала   в   закрытой   секции,   требовался простор и воздух. А значит – огласка.

К   тому   моменту   девушке   шел   четырнадцатый   год,   и   аттестовать   вечную «среднюю» на такой ранг так быстро никак не получалось. Во-первых, возраст – ранг «ветерана» покорялся гениям клана к этому моменту, но быть «учителем» даже им было нормально только к восемнадцатой весне.

Пришлось   делать   из   «средней»   очередную   жертву   сильного   отравления.

Настолько тяжко протекающего и ударившего по разуму, что девочка стала убогой,

но крайне одаренной. Одним словом, родственниц она узнавала и радовалась им, но даже книгу теперь держала вниз головой, уговаривая сердобольных сестричек ей почитать. Те старались даже близко не подходить к юродивой – ну а клан решил воспользоваться   возможностью   получить   исполнительное,   пусть   и   крайне   тупое оружие. Ведь иным техникам главное – задать направление. А для этого достаточно повернуть дурочку на крепостной стене в сторону врага.

В общем, даже экзамен на ранг прошел при полном понимании членов клана.

Теперь   у   клана   Го   был   молодой   гений,   что   поднимало   род   в   рейтинге   равных.

Главное, чтобы за стены не прошел слух, что гений скорбен разумом.

Ну   а   тренировки   –   закрытые   от   остальных,   потому   как   любая   техника   есть клановая тайна, начали проводиться каждый день, в ущерб остальным занятиям.

Ведь дурочке уже не нужны обычные уроки. А вот будущему клановому ликвидатору крайне   важно   использовать   возраст,   когда   после   убийства   вельможи   стража   не обратит и внимания на хрупкую девчонку в автобусе в очереди на выезд из города.

Одним словом, на клановом полигоне гремело и грохотало – а родственники просто пожимали плечами. Подумаешь, убогая оказалась сильной одаренной.

Но, видимо, кто-то среди сестер все-таки встревожился.

В тот скверный день, когда бессмертный монстр из Карпатских гор пожелал забрать   старый  долг,  ее  покровительницу   срочно  куда-то  вызвали.  Ее  наставниц убрали из кланового дворца по надуманным предлогом.

И   когда   клан   встал   перед   вопросом,   кого   отдать   в   счет   старого   и   крайне деликатного  долга   (его   природу  так  никто  и   не  пояснил),   никто  не  возразил  на предложение отделаться убогой клановой обузой с рангом «учитель».

Те старейшины, которые наверняка были в курсе судьбы Дейю, так и остались безмолвны.   Ведь   когда-то   девушку   могли   отправить   и   за   ними   –   так   зачем испытывать судьбу и своими руками растить ликвидатора, верного только старой карге?

Воистину,   в   их   роду   появился   гениальный   манипулятор,   и   скоро   новое княжество падет к ногам Го.

Но пока – Дейю с облегчением и удовольствием отдали западному чудовищу, и она ничего не могла с этим поделать.

Разве что улыбаться, прикидываться средней, изображать незнание языков и топать   ножкой,   как   положено   принцессе.   Правда,   от   последнего   мальчишка,

прибывший за ней, отучил достаточно быстро. У Дейю было очень слабый опыт взаимоотношений с сильным полом – и она совершенно терялась, когда нельзя было просто   убить.   Имеющийся   же   опыт   принцессы   предписывал  испытывать   жуткий стыд от нацепленных кошачьих ушек, хвоста и униформы горничной, в сравнении с которым желание вести прежнюю линию просто испарилось.

Не сразу она обрела власть над собой. Помогало восприятие внешних признаков успеха, силы, влияния – и она успокаивалась, двигаясь по обычному городу на метро,

затем среди обычных полупустых улиц, но никак не в пещере монстра, сжирающего людей   живьем   или   во   дворце,   украшенным   самоцветами   и   золотом.   По   всему выходило, что над ее родом изящно подшутили, отдав для развлечения в прислуге юному мальчишке. Возможно, даже безродному.

У мальчишки, правда, был свой самолет и два охранника, которым даже ей было страшно заглядывать в глаза – но тем тоньше подтекст издевки.

Потом,   в   крошечной   квартирке   дома   на   сотню   семей   –   жалкой   и   достойной только   прислуги,   окончательно   вернувшей   спокойствие,   она   познакомилась   с братом юнца.

И  тот отнял ее  технику  из  ее  рук  и  скормил ручному  дракону.  Ее  подарили

Юсупову, и не было судьбы для Го горше, чем оказаться в его полной власти. Эти были теми еще сволочами, на которых была выделена отдельная неделя лекций. Вопервых, они смели брать силу из Восточного дворца, который принадлежал Го. Вовторых,   в   присутствии   патриарха   Юсуповых   клан   Го   обычно   предпочитал вспоминать, что у них есть более интересные дела в других местах географической карты. Потому что эта тварь забирала так много силы из Восточного дворца, что на

Го  не  оставалось   ничего,  и   небо   не  хотело  их слушать.  К  счастью,  у  клана  было достаточно вассалов иных стихий и укреплений в горах, чтобы Юсуповы даже не смели думать о Тибете, а иные старейшины клана всерьез могли потягаться силами даже с патриархом – но что было из этого пропагандой, а что нет – Дейю не знала.

Жен из рода Го Юсуповы не брали.

«И   слава   предкам»   –   содрогнулась,   вспоминая   об   этом,   Дейю,   представив   на мгновение Нику перед глазами.

Очень   скверная   вышла   попытка   взять   ее   в   заложники,   и   образ   себя-старой никогда теперь не отцепится от разума. Впрочем, тогда она еще даже думала, что

Нику можно тихонько травануть. Всех их можно было травануть.

Пусть те предатели родины, которые забрали ее учить языки, и называли брата ее господина именем Тай Хо. Но в ее дворце не было места для фальшивого Тай Хо, и

Дейю пропустила слова мимо ушей.

Потом вообще стало не до мыслей – эти гады стали загружать ей словари прямо в разум, изводя пыткой до такой степени, что Дейю почти призналась, что отлично знает английский и немного – русский. А когда сдалась окончательно, то поняла, что этим садистам плевать. И они знают, что она знает, что они знают – но наказание за нападение с ножом на госпожу должно прийти немедленно, вне зависимости от того,

как милостив и благороден их господин. После чего ей мягко намекнули, что если случаи неподчинения повторятся – то на свете еще очень много языков, которые она на самом деле пока не учила.

В конце концов, их всех тоже можно было отравить – и Дейю успокоилась.

Пусть и к обучению подошла ответственно, выдавая Максиму те же знания, что некогда ей – он ведь тоже не поверит ни слову этой сказки, а без уверенности нельзя будет опереться силу, запрятанную в легендах.

Что   до   отравления   –   эти   глупцы   нашли   более   удачный   способ   самоубиться,

пленив   истинную   Аймара.   Старшую   наследницу   еще   одного   сволочного   рода,

который не брал жен из рода Го.

Дейю была спокойна.

Пока не увидела на траве десять миллиардов тамошних туземных денег и не перевела их в более понятные юани. У них с плененной Аймара в руках были лопаты,

рядом – горы денег, внутри дома – люди, от каждого из которых пробирали мурашки сильнее,   чем   от   патриарха   многочисленного   рода   Го.   И   тогда   Дейю   слегка поломалась.

Координаты   и   ориентиры   более   не   существовали.   Показная   бедность   не успокаивала. А в памяти раз за разом вспоминалось, как Федор плавит в пальцах золотой   перстень,   чтобы   создать   в   руках   нечто   немыслимое,   не   поддающееся пониманию. Они не были людьми. Они – как джинны из восточных сказок, обретшие облик человека.

В этом моменте ей впервые стало страшно за себя. Ведь настоящие легенды про джиннов никогда не завершаются для людей хорошо. Но Дейю быстро взяла себя в руки, и ей стало страшно за Нику – единственную, кого она ненавидела чуть меньше,

чем остальных людей. Потому что эта была столь же глупая, милая и бестолковая,

как ее старый образ, а Дейю себя любила.

Ведь если джинн платит за вас десять миллиардов, надо срочно бить тревогу, а не быть счастливой и довольной.

Что до остальных – оставалось только желание отравить. Хотя бы чтобы вновь убедить себя в их человеческой природе.

Сегодня ее господин сожрал тарелку крайне эффективного яда, созданного из бытовой химии и Силы, и с жалобным видом попросил добавки… Это же сделал его брат.   И   злобная   Аймара,   нацепив   чужой   браслет,   вычищала   котелок   ложкой   по стенкам.

Им понравилось, как она готовит. Приятно…

Но она не оставила надежды отомстить. Уже сегодня вечером она приготовит еще вкуснее, но так мало, что они точно передерутся за добавку… Или будут молить о ней, стоя перед ней на коленях – да, так приятнее…

Прозвенел дверной звонок, вырывая из потока мыслей. Наверняка ее господин вернулся. Да и вокруг потеплело – можно вставать.

– Эй, мейд ин чайна, там какие-то люди на пороге, – вломилась в комнату Инка. –

Вроде, военные или полиция. Я по-русски не понимаю.

– А я не пойду, – довольно поежилась Дейю. – Вдруг тебя пришли спасать. А тебя дома нет.

– Дейю, милая, – невольно затопталась на месте Инка, тревожно глянув на дверь.

– Ну подойди, а?

– Рис промоешь сегодня? Треть кастрюли.

– Я сегодня домой, может, полечу! – Возмутилась та.

– Так промоешь? – Лениво поинтересовалась Го.

Вот же наивная.

– Ну, – хмуро ответила Инка, скрестив руки на груди. – Если не уеду.

– Ладно, сейчас спрошу. – Потянулась Дейю, присела на кровати и вдела ноги в тапочки.

Протопала до входа и заглянула в глазок.

Действительно,   стоят   двое   –   мундиры   форменные,   фуражки,   бумажная планшетка в руках одного из них. Вид только бодрый для воскресного вечера, она-то повидала мытарей в свое время – проводили ей лекции, и все говорившие даже с утра были с видом насмерть замученных жизнью. Но, может, климат такой.

– Кто там? – Спросила китаянка, не открывая двери.

– Откройте, полиция. – Ответил ей хорошо поставленный голос.

–   Что   вам   нужно?   –   вежливо   поинтересовалась   Дейю,   тщательно   изучая новенькую, с иголочки, форму.

Чистые руки, цвет зубов, цвет глаз, форму носа – все то, что обычно быстро теряет из-за нервной службы.

–   Еремеева   Ника   здесь   проживает?   –   Нетерпеливым   тоном   произнес полицейский с планшеткой. – Нам адрес из деканата дали. Сокурсник ее в аварию попал, Самойлов Максим. Надо опознать тело.

– Что говорят? – Нервно зашептала Аймара.

– Говорят, Максима  машина  насмерть  сбила.  –  Напряженным  тоном  шепнула

Дейю.

– Ой, радость-то какая!

– Ты представляешь себе размер этой машины? – Не верила китаянка.

– Мало ли какое чудо случилось! – Радовалась Инка, прижав кулачки к груди.

– Хватит. – Жестко произнесла Дейю, встревожившись. – Даже ты не могла его убить. А тот, кто может, не оставит и мокрого места, которое можно опознать.

– Ника, это вы? – Произнесли из-за двери. – Родственники Самойлова проживают в княжестве Шуйских. Кроме вас, у него нет близких людей в Москве… Девушка, вам плохо?

Дейю навесила цепочку на дверь и приоткрыла створку.

– Госпожи нет сейчас дома. – С улыбкой произнесла Го.

– Как нет? Мы с улицы только что видели рыжие волосы в окне.

– Это ее подруга.

– Будьте добры, откройте дверь и покажите документы. – Строго произнес голос полицейского.

– Звони Максиму, – шикнула на Инку китаянка, демонстративно завозившись с цепочкой – Сейчас-сейчас!

– Пф! Если это полиция, то пусть проверит мои документы! – Тряхнула головой

Инка.

–   Это   не   настоящая   полиция,   –   захлопнув   дверь,   якобы   чтобы   освободить цепочку, резко повернулась к ней Дейю, опершись спиной о дверной косяк. – Там туфли за пару тысяч юаней. Полицейские не носят такие.

–   Всего   пару   дней,   и   ты   так   верна   своему   господину,   –   странным   голосом протянула Аймара.

– Дура, – в отчаянии шикнула Дейю. – Ты ненавидишь Максима, я знаю. Но на секунду!   На   секунду   задумайся,   какие   у   этой   сволочи   могут   быть   враги.   Ты действительно хочешь с ними познакомиться?

Выражение лица Инки замерло, тут  же сменилось задумчивостью, а потом и тревогой. После чего она кинулась в комнату за телефоном.

– Вы знаете, нам надоело ждать, – произнес враз заскучавший голос за дверью. -

Мы вынуждены выбить дверь. Мы подозреваем, что вы грабите квартиру.

– Постойте-постойте! – Снова зашебуршала цепочкой Дейю. – Уже открываю,

добрые господа! Заходите и убедитесь, добрые господа! У нас очень вкусная дыня,

добрые господа.

Затем, повернув голову, отвлеклась на шум шагов позади. Возле входа в комнату стояла бледная Аймара, показывая сотовый, звучавший белым шумом на громкой связи.

А по нервам ударило ощущение включившегося блокиратора Силы.

– Не надо никуда звонить, – вкрадчиво произнесли чуть изменившимся голосом офицера.

И   выбитая   дверь   вместе   с   умной,   сильной,   но   легкой   Дейю   отлетела   в противоположный конец прихожей.

–   Рыжая   здесь,   –   посмотрев   на   Аймара,   довольно   произнес   один   из   псевдополицейских, заходя в комнату. – Ну зачем же так? Ты могла сама пойти с нами в машину. Зачем все осложнять? – Произнес он, цепляя на щеку золотой кружок с сеткой   и   извлекая   небольшой   аэрозольный   баллончик   из   кармана   форменного пиджака.

Одно   сильное   движение   рук,   и   белый   и   густой   дым   повалил   в   комнату,

растекаясь плотным, словно живым и хищным облаком прямо в направлении Инки.

Обволакивая ее силуэт, становясь ее дыханием, касаясь кожи и роговицы открытых глаз.

– Служанку подчисти, – произнес он себе за спину.

Затаившаяся под упавшей дверью Дейю вздрогнула.

– Господа. – Произнесла Аймара, словно очнувшись после длительного ступора. –

Я все взвесила и вынуждена вам отказать.

–   О   чем   это   она?   –   Произнес   псевдополицейский   товарищу,   шагнувшему   в квартиру.

– Что-то на английском, – пожал тот плечами, поправляя золотую пластину на коже лица. – Может, химия так работает.

–   По   условиям   клятвы,   данной   Самойлову   Максиму,   –   спокойно   продолжала

Аймара. – Я не имею права сбежать и уклониться от исполнения долга. То есть, я должна препятствовать моему похищению, так как оно нарушит мои обязательства.

В то же время, надо мной есть клятва не использовать Силу в адрес друзей, родных и близких Самойлова Максима. Скажите, вы являетесь его друзьями, близкими или родными?

Дейю, уже освобожденная от упавшей на нее двери, изображая слабость, робко спросила:

– Вы друзья Максима, да?

– Вот уж нет, – потянулся к ней второй.

– Вы его родственники? Близкие?

– Нет, дорогая. – Потянул тот ее за руку, чтобы взвалить на себя.

– Все чисто, Аймара. – Холодно произнесла Дейю, отдернув руку. – Вали их.

Глава 23

Человек пытлив и тщеславен – он даст имя звездам, до которых никогда не доберется, и придумает название явлениям и вещам, о сути которых не имеет даже приблизительного понимания. Но так ему станет легче, и «темная материя» встанет в одну строку с «черными дырами». Неведомо, что происходит там на самом деле, но если у этого есть наименование – то как-то немного спокойнее на душе.

Примерно так же было с «блокираторами».

Аймара Пакэри Инка Тинтайа не знала, что они собой представляют, не знала принципов действия и не догадывалась о процессе создания. У этих вещей не было цены   –   если   не   считать   человеческую   жизнь,   которую   отберут   у   любого   его владельца, а само изделие постараются уничтожить.

Зато был примерный год, когда это название появилось и было переведено на все   языки.   Вернее   –   вторая   половина   столетия   междуусобных   войн,   охвативших

Европу, Африку и ближний восток в тринадцатом веке. Времена безвластия, горя и насилия,   прокатывающихся   из   края   в   край   по   обильным   землям   обернулись появлением в покосившихся деревенских лачугах и обворованных до каменных стен городских домах множества бастардов, о которых не ведали пьяные до победы и славы отцы. Много в этих историях боли и несправедливости, щедрыми всходами проросшими в сердцах юношей и дочерей, в крови которых дремала Сила семейств,

искренне считавших себя благородными.

Не то, чтобы кто-то учил бастардов этой Силой пользоваться – вовсе нет. Но иногда, под ударами господского кнута, унижения или бессилия что-то изменить,

ненависть   в   сердце   выплескивалась   на   врага   огненным   шквалом   или   рассекала водяным хлыстом от шеи до паха наглого мытаря; подкидывало горстку солдат с лошадьми   в   чистое   небо   или   накрывало   курганом   мелкого   аристократишку   со свитой. После такого – оставалось только бежать, бросая все. Прорываться Силой через кордоны на дорогах и мостах, сея новое горе и кровь.

Большинство «сорвавшихся» не доживало и первой недели, обретая смерть от загонщиков.   Редким   везунчикам   доводился   шанс   остаться   живыми,   в   обмен   на службу любому, готовому укрыть и защитить. Пускай даже ремеслом станет та же смерть – врагов нового господина, и врагов его врагов, но это лучше, чем гибель от арбалетного болта в брюхе. И немало влиятельных людей соблазнилось пригреть беглецов,   сознательно   идя   на   риск   –   там,   где   выгода   всегда   шагает   рядом   с возможностью   потерять   все   в   одночасье,   ценили   неожиданный   подарок   судьбы,

готовый убивать за еду.

Если   бы   случаи   были   единичными,   вряд   ли   бы   кто-то   обратил   внимание.

Однако чего было в избытке в те времена – это боли и голода, рано или поздно доканывающих даже самого смирного мирянина. А ведь сожженный дом старосты подрывает   дисциплину;   труп   мытаря   –   расхолаживает   чернь;   смерть   солдат   –

аукается запрятанными в подвалах доспехами и оружием, ну а смерть аристократа –

порождает вооруженный бунт. И если во главе станет одаренный, гореть начнут уже феодальные поместья.

Ну   а   когда   разведка   крупных   аристократов,   уже   порядком   раздраженная недобором податей от вассалов и паническими докладами, обратила внимание, что иные   купеческие   приказчики   ведут   сознательный   поиск   «детей   с   даром»   среди деревенских юнцов, чтобы Сила служила толстым кошелькам, а не кошельки были запасом быстроизвлекаемых денег для Силы. .

Словом,   такое   положение   дел   не   могло   понравиться   истинным   владетелям земли   и   дара.   Так   появилась   Инквизиция,   созданная   высшим   духовенством,

традиционно происходящим из тех же высших аристократов.

Новая   организация   встала   во   весь   рост   на   нерушимом   фундаменте   логики,

вещаемой   народу:   ведь   если   Сила   настоящих   феодалов   от   Него,   то   любому совершенно ясно, откуда Силу получают все остальные. А значит долг настоящего католика   –   указать   на   людей   «странных»   и   «отличающихся»,   проявляющих «таланты» или «особенности». Ну а если есть сомнения – всегда можно отправить человека   на   костер,   где   Сила   «преисподней»   непременно   постарается   защитить своего владельца. А за ошибочного община не станет платить штраф, чему можно радоваться (заодно употребив его имущество по собственному разумению).

Только   вот   на   подобных   аутодафе   выходило   по-всякому:   бывало,   и   сгорит одержимый под шумное ликование толпы, тщательно контролируемый одаренным из духовенства. А бывало – снесет ко всем демонам и палачей, и жадную до потехи темную толпу. Сила в крови бывала всякая.

Если простых людей инквизиторам было не особо и жаль (не их данники), то своих   представителей   –   особенно   благородных,   способных   вести   поиски   и удерживать «нечистое», недосчитываться было крайне болезненно. И пусть земли неудачников епископат отпишет себе, но служить-то далее кому? Не сильно и много было   желающих   подвергать   себя   угрозе   даже   за   золото   крупных   феодалов,   а истовые фанатики закончились первыми.

Так родились первые блокираторы. Неведомо как и кем изобретенные – нечто,

завернутое от чужого взгляда в холщовые мешки, для народа названное «мощами святых», по аналогии с реально существующими реликвиями веры. И пошли по свету люди в черных балахонах с сотнями – если не тысячами – «перстами» и «десницами»,

вершить огненную казнь над собственными – порою – племянниками, а иногда и детьми.

Кровавая   вакханалия   завершилась   логично   и   просто   –   вырезав   вместе   с «проблемными» детьми поросль вообще всех одаренных и немалую толику просто умных   и   талантливых,   вместе   с   кузнецами,   учеными,   книжниками,   лозоходцами,

мельниками   и   иным   людом,   традиционно   приписанным   к   нечистому,   Европа ослабла и пала под копыта монголо-татарского нашествия, спокойно добравшегося до большой воды на западе, не заметив более-менее значительного сопротивления и народного неприятия. Инквизиция новым хозяевам была ни к чему, как и сильное духовенство   –   вместо   них   продвинули   людей   из   народа,   накрепко   затвердив исключить любые проповеди об «избранности свыше», потому как в ставке хана на это другая точка зрения. Вот выживших феодалов оставили на тронах – местным было   проще   собирать   налоги   и   переправлять   серебро   на   восток,   в   качестве «пряника» и взятки отдав им все орденские и храмовые земли. Собственно, после этого католичество столетиями возвращалось к прежней структуре – там, где уже не было денег, а значит и власти, амбициозным одаренным делать было нечего. Да и высшая   аристократия   как-то   не   стремилась   исповедоваться   вчерашнему   пахарю,

оставив веру народу – заодно и переписи населения велись, чтобы знать, с какого подворья какой налог.

Блокираторы   новые   хозяева   постановили   уничтожать   по   нахождению,

имеющиеся же – изъяли и забрали с собой, вместе с караванами добычи из высоких каменных замков, считавшихся неприступными, но взятых измором.

Потом   дела   на   востоке   завертелись   куда   стремительнее   и   интереснее,   и отдаленные,   уже   разграбленные   провинции   завоевателям   стали   не   очень-то интересны. Европа, облегченно вздохнув, продолжила резать друг друга – теперь уже будучи свободной от варварской власти и диктата. Но делала это, наученная горьким   опытом,   гораздо   куртуазней,   с   гордостью   объявив   о   введении   «правил войны».

А   блокираторы   в   мире   так   и   остались,   пусть   уже   не   увеличиваясь   числом.

Создателей,  по  всей  видимости,  вырезали  – то  ли  свои,  то ли  захватчики…  Но  и сделанных хватало, чтобы налет разбойной шайки на благородный замок внезапно обернулся успехом и копьем в глотке вчерашнего «мастера». Тогда-то блокираторы уже официально объявили вне закона, показательно убивая любого, кто мог быть причастен к владению или видел, но не донес. Аристократы хотели жить – настолько сильно, что даже уняли свои аппетиты и перестали зажимать купечество и вольные города. Ведь всякий знает, что отличие между «разбойной шайкой» и «купеческими наемниками» – обычно исключительно в том, поймают или нет.

Некогда изделий было тысячи. Сейчас же владеть одним – означало оснастить первоклассный   клановый   полигон,   способный   варьировать   интенсивность применяемой Силы, что весьма способствовало обучению новой поросли одаренных и   обеспечивало   стабильный   поток   просителей-аристократов,   готовых   немало платить за аренду. Владеть же иным количеством, более потребного на полигоны –

значило нарушать закон или быть законом на своей собственной земле.

Но   даже   так   –   ни   в   одной   стране   мира   не   допускалось   свободное   владение блокиратором. Он обязан быть замурован под полигоном или лежать в клановом хранилище, пока не придет желание замуровать его под новым полигоном.

Для   одаренных-преступников   есть   одаренные-полицейские;   для   одаренныхмятежников   –   одаренные-каратели,   а   благородную   кровь   потерявшего   берега аристократа должна успокоить собственная родня, либо их придет и вырежет кто-то более   могущественный   или   многочисленный.   Впрочем,   равные   по   силе   могут перелаиваться вечно. Но ни в одном сценарии общественных взаимоотношений не было места блокиратору.

Кроме тех редких случаев, когда свидетелей не должно остаться. Или в самом скором   времени   должны   умереть   исполнители,   так   и   не   рассказав   о   заказчиках,

вручивших   им   в   руки   запретный   артефакт.   В   мире   было   немало   «одноразовых людей», так сильно  жаждущих умереть  за  клан,  что  иногда  им  это  великодушно позволяли сделать.

Одним   словом,   никакие   погоны   и   форма   не   могут   оправдать   применивших блокиратор. А мотивы именно этих «одноразовых» – раз они с Дейю все еще живы, а вокруг клубится явная отрава – прозрачны. Кому-то они нужны живыми, но в другом месте. Сожаления же по судьбам похитителей не было ни малейшего.

Работа блокиратора никак не ощущается простыми людьми. Для одаренных же чувство от активации похоже на первые секунды после выхода из воды – отступает приятная   легкость   и   свобода   движения,   на   коже   появляется   ощущение   капелек воды, сдуваемых резким ветром, и становится зябко. Но совсем скоро никаких чувств более не останется – равно как и доступа к Силе. Тогда-то первой волной подступит паника,   вместе   с   ощущением   беспомощности   и   слабости.   Панические   попытки дозваться до Силы Крови провалятся – для этого тоже нужна толика Силы, которой нет. Нет ее и для обращения к артефактам – работают только те из них, которые не надо   включать.   Например,   как   защитный   браслет   на   руке   Инки,   белые   полосы индикатора   на   котором   стремительно   желтели,   отражая,   что   времени   осталось совсем мало.

Но Инка успеет. Не драться, вовсе нет – что такое две девушки килограмм по пятьдесят против мужчин в два раза тяжелее. Мало какое карате поможет при такой весовой категории – да и не учили ее оставлять врага живым, а все современные боевые искусства именно про это. И даже не бежать – в выломанный дверной проем мимо напружиненных и настороженных людей в форме не прорваться, а за спиной –

комната с закрытым окном и десятый этаж.

Она успеет позвать. Не голосом – хоть блокиратор и не в силах заблокировать мышцы горла, равно как способность мыслить, двигаться и дышать.

Аймара   позовет   тем   самым   способом,   из-за   которого   в   детстве   вокруг   ее кроватки собирались в горку камни, чтобы юной принцессе было проще спуститься вниз; благодаря которому отступил обратно в чащобу побитый речным окатышем голодный ягуар, выследивший одиноко гулявшую девушку. И благодаря которому сдохнут эти двое.

За те мгновения, что отделяют бездну размышлений от реальности, с виду мало что   изменилось.   Прямоугольник   прихожей   в   три   на   пять   метров   по-прежнему освещался светом лампы дневного света; бледно смотрелись обои с ненавязчивым бежевым орнаментом; сквозило холодом из подъезда сквозь проем выбитой двери.

Но кое что, просто произнесенное вслух, меняло решительно все.

– Все чисто, Аймара. Вали их.

Препятствий более не было, как и нарушения клятвы, сковывающей разум и дух.

– Хорошо, – коротко кивнула Инка, со всей силой и предвкушением потянувшись с призывом к небесам, закрытым бетонными плитами.

Главное, что оно там было – удивительно живое для большого города, разное в каждой его точке: ненастное и чистое, всех оттенков закатного цвета, представшее перед   ее   глазами   в   воспоминаниях   о   сегодняшнем   и   прошедшем   днях.   И

неподвластное никаким блокираторам мира.

Отражая истовый порыв души, распахнулись в сторону руки, а из горла во все дыхание лёгких вырвалась чистая и высокая нота…

– Заткнись, – мотнул голову удар, и Инка упала на пол, схватившись ладонью за левую щеку.

Рядом упрямо и напряженно смотрела на нее Дейю, пытаясь найти какой-то ответ в отрешенном и усталом взгляде.

Родные Анды, все же, слишком далеко… А небо – совсем чужое….

– Проводка ни к черту, – цокнул главный, глядя, как из розетки в стене и цоколя люстры с шипением защелкали электрические разряды.

Но это Небо тоже может слышать.

Инка   резко   перехватила   дернувшуюся   было   Дейю,   замыслившую   воткнуть тайком вынутую заколку в ботинок ближнего к ней злодея. Затем и вовсе сильным движением Тинтайа прижала ее к себе, спасая в объятии.

Потому   что   в   следующую   секунду   стены   прихожей   буквально   взорвались мелкими   и   крупными   обломками,   нашпиговывая   всех,   кому   не   посчастливилось быть выше лежавшей Инки.

Камни – гранит и щебень, вложенный в создание перекрытий, некогда тоже бывшие частью гор, хлестнули по врагу, ломая кости и пробивая одежду, снося в сторону и погребая под массой бетонных обломков. Воздух наполнился бетонной пылью и гарью сгоревшей проводки, но не было атмосферы приятнее и свободнее для тех, кто десятком секунд ранее не распоряжался своей судьбой.