Текст книги "Н 4 (СИ)"

Автор книги: Владимир Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 35 страниц)

Но вместо конструктивных действий, с ума сошла еще одна машина, что ехала позади обнаглевшего внедорожника – той же расцветки и модели, она, ускорившись и резко сманеврировав, притерла «уазик» сзади, не давая отъехать назад.

Пока служивый за рулем набирал в легкие новую порцию воздуха для матерного возгласа, задняя дверь стоявшего перед ними внедорожника открылась, выпуская статную женщину пятого десятка лет, с высокой прической, собранной шпильками с алмазными   оголовками,   вспыхивающими   золотыми   искрами   в   свете   заходящего солнца.   Госпожа,   одетая   в   длинное   платье   цвета   морской   волны,   неспешно прошествовала им навстречу, касаясь пальцами правой руки перстней с крупными ярко-алыми гранатами, надетых на левой – слишком броскими и алыми для мирного наряда, оттого завораживающими в своей пугающем сходстве с цветом крови.

–   Женщина!   –   Вышагнул   ей   на   встречу   водитель   полицейской   машины   и спотыкнулся о величественный взгляд. – Гражданка… Леди…

– Ваше сиятельство, – поправила его дама, пройдя мимо опешившего служивого и остановилась сбоку от «уазика», с интересом посмотрев на тонированное окно, за которым сидели задержанные.

– Ваше сиятельство, никак нельзя препятствовать правосудию! – Хоть и оробев,

но вполне уверенно произнес водитель.

Все же, не абы где служат, а в Кремле – и князей видали, хорохорился он про себя.

А   там   из   другой   двери   «бобика»   вышел   и   его   коллега,   перевешивая укороченный автомат на грудь – не помочь, так поддержать морально.

– Не имею желания препятствовать, – низкий грудной голос леди очаровывал и заставлял к нему прислушиваться. – Свидетельствую, что двое на заднем сидении машины – это Зубов Виктор Александрович и Зубов Павел Викторович, гербовые аристократы, неподсудные вашему ведомству.

– А вы, ваше сиятельство, из каких земель? – Отчего-то занервничал напарник,

положив руку на рацию у нагрудного кармана.

– Князья Борецкие мы, – с ироничным прищуром посмотрела на него леди.

– Так их поди двадцать лет, как нет, – ляпнул водитель.

– Девятнадцать, – охладел голос княгини. – Двадцатый следующим годом будет.

Будьте любезны, откройте дверь машины.

–   А   мы,   ваше   сиятельство,   никак   этого   не   можем.   –   Уверенно   ответили   ей,

загораживаясь начальственной волей. – У нас приказ их до отделения доставить.

Княгиня пожала плечиком и повела ладонью перед собой. Дверь машины на глазах обрела коричневатый оттенок, пробившийся сквозь облупившуюся краску, и рыхлым   ржавым   порошком   осыпалась   комьями   на   асфальт   и   порог   автомобиля.

Сквозь проем, повернувшись, на княгиню с любопытством смотрел Зубов-старший.

И напряженно – словно узнавая и не веря – его сын.

–   Непорядок   творите!   Перед   нашим   господином   ответите!   –   Сорвался   голос автоматчика,   вцепившегося   в   рацию   и,   отступая   назад,   громким   шепотом вызывавшего подкрепление.

Водитель же просто смотрел в ступоре, как стекает вниз грязной лужицей то,

что было стеклом и металлом. Желание возражать исчезло, будто не было.

– В самом деле, не оставят вам этого просто так, – посетовал Зубов-старший, не торопясь выходить из машины.

Он   не   помнил   княгини,   и   он   точно   знал,   что   всех   Борецких   вырезали   до последнего человека. А значит, повода выходить из безопасного места не было ни малейшего.

– Это вы? – Как-то неуверенно, но с огромной надеждой спросил у него из-за плеча сын.

Виктор Александрович с удивлением посмотрел на Пашу.

– Я. – лукаво улыбнувшись, чуть наклонила голову леди. – Пойдешь со мной?

– Пойду! – Радостью отозвался Пашка, подавшись вперед.

– Сын! – Строго осадил его отец. – Ты знаешь… Ее сиятельство?

– Знаю, – в полный голос произнес сын.

–   Ваше   сиятельство,   –   обратился   Зубов   к   леди.   –   Наше   общество   может   вас изрядно стеснить.

– Еще минут пять – вряд ли. Потом придется пробиваться из города силой.

– Какие условия нашей эвакуации? – Сосредоточился Зубов.

Пусть   помощь   пришла   неожиданно,   но   он   уже   был   в   условиях   стесненного времени, и помнил цену поспешным поступкам.

Тем   более,   если   это   обманка,   благодаря   которой   их   должны   выманить   из машины,   соблазнив   легким   решением   их   бед   и   знакомством   с   сыном   –   пусть длинные разговоры дадут шанс подкреплению до них добраться.

– Я предлагаю вам  чистую одежду,  душ и безопасное  место,  чтобы  спокойно принимать решения. – Смотрела на него княгиня, что возрастом должна была быть его ровесницей, но во взгляде прорывалось нечто настолько покровительственное,

что казалось – вернулись школьные годы, и за его попытками выглядеть взрослым наблюдала строгая, но добрая учительница.

Страхи   и   подозрения   невольно   уходили,   но   возвращались   вновь   –   битый жизнью человек не доверял ни чувствам, ни зрению.

– Во что нам это обойдется? – Был серьезен Виктор Александрович, несмотря на возмущенное   пыхтение   сына   рядом,   который   желал   вставить   слово,   но   из-за воспитания не смел вмешиваться в беседу.

– Никакой  платы.  Никаких условий.  Вы  свободны  любить  и  ненавидеть  кого угодно.   Свободны   уйти,   когда   захотите,   и  звонить,   кому  пожелаете.   Главное   мое условие – чтобы кое-кто ел мои вареники. – И последняя, сказанная с улыбкой, фраза явно предназначалась сыну, дрогнувшему и громко выдохнувшему.

– Папа, просто верь мне. – Настойчиво произнес Паша.

Виктор Александрович замер, будто просьба затронула нечто глубинное в его душе.   Неуверенно   повел   плечом,   оглянулся   на   сына   –   и,   обогнув   узкое   кресло,

вышагнул из безопасности машины. Дал место выйти Пашке.

Затем медленно посчитал до десяти и убедился, что они все еще живы.

– Забирайтесь в машину, – леди уже была в джипе, и перебралась на дальнее сидение, оставив дверь открытой. – У нас еще две минуты свободного коридора.

И   Виктор   Александрович,   уступив   место   рванувшему   внутрь   внедорожника

Паше, забрался следом и закрыл дверь, безропотно подчиняясь слову княгини.

Княгини, которой полагалось быть мертвой, но которая сейчас была живее, чем он сам.

– Еще раз здравствуйте, – подал совершенно равнодушный голос с переднего пассажирского   сидения   знакомый   по   отречению   стряпчий,   привычно удерживающий на руках планшет.

– Филипп, реестр еще не закрыт? – Поинтересовалась княгиня, пристегиваясь и давая водителю отмашку на начало движения.

– Нет, ваше сиятельство, – размеренно и неторопливо ответили ей.

А   за   окном   на   бешеной   скорости   замелькали   фасады   улиц   центра   Москвы,

подсвеченные  по  вечернему  времени.  На  один  миг  вперед их  вырвалась   машина сопровождения, и мир огласился тщательно приглушенной звукоизоляцией салона сиреной и окрасился всполохами синего спецсигнала, ловко зацепленного на крышу на ходу.

– В таком случае, Виктор Александрович и Павел Викторович, есть у меня к вам предложение. – Устало отклонилась княгиня на кресло и заглянула в экран своего сотового телефона.

–   А   как   же   спокойно   принять   решение?   –   Припомнил   ей   Зубов   обещание,

улыбнувшись уголком губ.

– Разумеется, оно при вас, – рассудительно ответила Борецкая. – Но у вас есть право   на   досрочный   ответ.   –   Покосилась   она   в   окошко   на   мелькнувший   силуэт боевого вертолета, решившего покружить над столицей в свете заходящего солнца.

– Мы подумаем, – положил ладонь на руку сына Виктор Александрович.

– Но, – встрепенулся Пашка, до которого прекрасно дошла суть предложения.

– Мы подумаем, – был настойчив Зубов-старший, но тут же смягчился, обращаясь к сыну. – Есть кое-что выше обстоятельств, нехватки времени и убийц над нашей головой.   Есть   традиции,   предписывающие   не   идти   в   новый   дом   без   достойного подарка.

Спереди одобрительно покивал стряпчий.

А Паша обескураженно оглядел серую мешковину на своих плечах.

Ее   сиятельство   вздохнула   и   извиняющеся   качнула   плечами,   глядя   в центральное зеркало – чтобы стряпчий видел.

–   Я   подумал.   –   Неожиданно   произнес   Виктор   Александрович.   –   Ваше сиятельство, вас устроят координаты затонувшего галеона с золотом?

– Эм, – похлопал ресницами Пашка, удивленно глядя на отца.

– Право слово, неловко, – повел тот рукой изящным жестом, несмотря на тесноту заднего ряда, и чуть поклонился. – Но мы немного стеснены в материальной части,

чтобы доставить его содержимое вам немедленно.

Вернее, из материальной части были только веревки и собственные руки.

– Однако честью клянусь, он там есть. – Завершил Зубов. – Мой пра-пра-прадед его лично топил и оставил верные приметы.

–   Отчего   же   вы   им   не   воспользовались   ранее?   –   Проявила   сдержанное любопытство Борецкая.

– Так разве клад может считаться чьим-либо, пока его не найдут? – Ответил

Зубов   на   невысказанный   вопрос   про   то,   почему   на   него   не   наложили   руку

Черниговские.   –   И   разве   можно   жертвовать   богатством   предков,   откупаясь   от собственной глупости? – С грустью произнес он для сына. – Это плата за будущее, а не за прошлое.

Должно,   обязано   быть   нечто   такое   у   семьи,   о   чем   можно   вспомнить,   когда потащат на плаху. Желательно, конечно, до этого не доводить.

– Ваши предки одобрят ваше решение? – С интересом рассматривала мужчину княгиня.

– Подобные ситуации уже бывали, – размеренно кивнул Виктор Александрович.

Не став добавлять, что в таких случаях традиция предписывает затопить два корабля с деньгами взамен одного поднятого.

И он знает, чьи корабли это будут.

Глава 11

Реальность собирается из десятков событий, хороших и плохих, нейтральных и тех, которым еще предстоит дать оценку. Но самыми скверными из них все равно будут те, что начались и никак не хотят завершаться, раздражая неопределенностью исходов. В общем, самолет Федора вылетел ранним утром из Бухареста. А сейчас было почти пятнадцать дня…

Казалось   бы,   полторы   тысячи   километров,   новый   «Боинг»   с   крейсерской скоростью в девятьсот пять километров в час. Однако никакой информации о том,

что борт приземлился в одном из столичных аэропортов, равно как и других данных о нештатном развитии событий. И это порядком выматывало.

– Охо-хо, – вздохнув, обновил я вновь страничку с табло прилета в «Домодедово»

на экране сотового и оглянулся на здание университета.

После утреннего дождя кирпич фасада слегка потемнел, как и асфальт перед главным входом. Ближе к обеду распогодилось, но и после занятий народ все равно неохотно   занимал   парковую   часть   скамеек,   предпочитая   идти   домой   или прогуливаться, кутая ладони в рукава кофт от налетающего холодного ветра.

Мне, в комплекте одежды от модельера Панкратова, было вполне комфортно на ближней   лавочке   у   фонтана.   Это   вон   Ника   замерла   на   дальнем   конце   скамейки,

поджав   локти   к   телу   и   вытянувшись   вперед   с   видом   независимым   и сосредоточенным, как та кошка на остановке в мороз. Серый шерстяной пуловер и брюки, видимо, не спасали.

– Плохо тебе, да? – Прошипела она, заметив мое внимание.

– Плохо, – мрачно кивнул я, обновляя сайт «Шереметьево».

Понятно, что есть люди, которые проконтролируют даже военные посадочные полосы и доложат о прибытии Федора, но совсем бездействовать не было сил.

– Боишься?

– Боюсь, – честно ответил.

Техника – надежная, летчики – опытные, артефактов от падения у брата – полно,

да   и   свита   такая,   что   может   устроить   знатный   салют   любым   встречающим.   Но маетно все равно.

– А я тебе говорила! – Добавила она с торжеством в голосе.

– А, ты про это, – вспомнил я про банковские дела прошлым днем и небрежно отмахнулся. – Это ерунда.

По сравнению с Федором – так точно.

– Что значит ерунда, Самойлов?! – Возмутилась она тоном человека, который переживал и не спал всю ночь, и ожидал, что остальной мир поступит так же.

– Так виноватых уже нашли. – Нейтрально повел я плечом.

Ника   напряглась,   как   спринтер   перед   стартовым   выстрелом,   а   в   широко расширившихся зрачках можно было увидеть, как черные люди перебирают самые черные мысли .

– Нашли? – Произнесла она деревянным голосом.

– Газеты надо читать. Или вон, сайты новостные. – Обновил я сайт «Внуково» и вновь вздохнул, не найдя информацию о прилете.

Девушка   тут   же   взялась   за   свой   телефон   и   принялась   листать   ленты информагентств.   Причем,   выражение   ее   лица   от   прочитанного   менялось   от напряженного, до шокированного, обескураженного и весьма удивленного.

Ограбление  банка,  все   же,  достаточно   тонкая   и  щепетильная  тема,  чтобы  ее трогать – за деньгами всегда их владельцы, которым категорически не нравится,

когда вытаскивают на свет их неудачи и портят бизнес. Но вот светская хроника –

это   совершенно   иная   ипостась   прессы,   что   как   раз   таки   кормится   со   скандалов,

покусывая одних высокородных акул и кормясь возле иных. Так что весь эпизод с изгнанием   Зубовых   и   переходом   к   Борецким   уже   был   на   первых   полях   онлайнизданий, невольно вытягивая всю подноготную с ограблением банка. Разумеется, от издания к изданию манера освещения события менялась – кто-то оплатил, чтобы

Черниговских   основательно   прополоскали   с   грязью   –   не   перегибая   палку,   но тщательно перебирая все скандалы с участием Черниговского Антона и довольно иронично   характеризуя   произошедшее   в   пользу   Зубовых.   Часть   изданий,

получивших конверты с деньгами этой ночью, старались потоптаться по Зубовым,

которых вытащили из беды, но те отплатили черной неблагодарностью. И все они немного   недоуменно   отзывались   о   Борецких,   признавая,   что   принятие   в   клан довольно неоднозначного рода – не самый оптимальный шаг для клана из одного человека, неактивного около двух десятков лет. Тем более для того чтобы заявить о себе   вновь.   Впрочем,   что   ждать   от   женщины   –   скрывалось   за   строками   иных борзописцев. Интересно, но строки о Борецких сопровождались только архивными фотографиями молодой княгини, а часть и вовсе – в бытность ее Лидией Гагариной.

Красивая у меня бабушка.

– Значит, все хорошо? – Робко спросила Ника.

– Тебе как, правду, или чтобы спать покрепче?

– Чтобы спать покрепче, – мудро ответила девушка.

– Все будет хорошо. Вон, туда посмотри, – кивнул я на парковку у правого крыла университета. – Там тоже все хорошо.

Пожалуй, нет лучше места на свете, чтобы подарить девушке машину. Во всяком случае   Артем   выглядит   весьма   довольным,   кружа   на   руках   повисшую   у   него   на плечах Веру, издававшую восторженный звук, близкий к ультразвуковым частотам.

Машина была красной и двухдверной.

– Вау, – нейтрально отозвалась Ника.

И  в  этой  нейтральности,  тщательно  смешанной  с  объективными  «ну  и  что»,

«мне какое дело» и мудрым «каждый заслуживает право на счастье», было столько «что б ты сдохла», что ребята невольно оглянулись на нас.

– Прошу отметить уровень радости. Вчера вон сделал тебе подарок, и что ты мне сказала?

– А ты принес вторую половину денег?

Я вздохнул, достал пачку купюр из пиджака и передал девушке.

– Спасибо.

–   Вот.   «Спасибо».   И   никаких   восторгов   за   средство   передвижения   красного,

между прочим, цвета.

– Какое еще средство передвижения? Туфли!

– Как будто босиком будет быстрее, – буркнул я, и вновь обратил внимание на сотовый.

– Так что у тебя случилось? – Осторожно поинтересовалась Ника.

– Федор прилетает.

– Так это же хорошо? Или ты боишься, что он прознает про твои черные дела и безрассудства?

Покосился   в   ее   сторону   и   скептически   взглянул   на   облик,   уже   полный высокомерного превосходства.

– А ты сережки снимала, когда вчера ложилась? Что-то у тебя левой не видно.

Может, потерялась где? – Обеспокоенно уточнил я. – В люк какой упала?

С удовольствием понаблюдал, как превосходство бледнеет и сменяется маской ужаса.   Рука   Ники   медленно   потянулась   к   мочке   уха,   наткнулась   на   маленькую золотую сережку и замерла с ней в пальцах.

– С-скотина.

– Значит, показалось, – констатировал я.

И еле увернулся от первого удара кулачком по плечу. Потом подумал, включил щит и позволил девушке молотить по нему невозбранно.

Понятное дело, что Артем, уже отличившийся сегодня выбором правильного времени   и   места,   умудрился   подойти   к   нам   именно   в   этот   момент.   К   счастью,

подошел   весьма   мудро,   оставив   Веру   где-то   позади   –   скорее   всего,   отправил объезжать новую машину по окрестностям, так как алого спорткара на месте не было.

– Я не помешаю? – Громко кашлянул он, стоя в пяти метрах от нас.

– Нет-нет, – поднял я руку в приветственном жесте.

Ника,   пискнув,   переместилась   на   другую   сторону   скамейки   и   постаралась выглядеть предметом интерьера.

–   Не   заняты?   Может,   подойти   позже?   –   Уточнил   Артем,   иронично   глянув   в сторону   девушки   –   все   равно   та   старательно   рассматривала   что-то   в   другом направлении.

– Да какой заняты. – Вздохнул я. – Забрала деньги, да побила. Ты присаживайся.

Рядом  задохнулась   от  возмущения   Ника,   но   высказать   ей   что-либо   помешал

Шуйский,   расположившийся   между   нами.   Через   его   габариты   разговаривать   не очень практично – эдак он и на свой счет принять может.

– Неправда! – Коротко выдохнула девушка.

– Еще мы обсуждали, что подаренные мною туфли – это не автомобиль.

Ника резко встала с лавочки и зашагала от нас по дорожке.

– Вот и славно, – констатировал я, смотря в спину удаляющейся от нас быстрым шагом девушки.

– Не слишком ли? – Усомнился Артем.

– Сейчас придумает красивый ответ и вернется, – успокоил я его. – Шагов через сто придет понимание, что если просто уйти, то ты мне поверишь. Потом сложности креатива и внутренний диалог по ролям. Так что если есть что срочное и не для чужих ушей, то у тебя минута.

– Ты вчера как день провел? – Задумавшись на мгновение, уточнил друг.

– Очень спокойно. Университет, поездки по городу в компании с девушкой. Если тебя интересуют некоторые события, то даю слово – из танка я не стрелял.

– А…

–   И   мои   люди   не   стреляли.   И   по   программе   моих   людей   он   этого   не   делал.

Вообще никак к этому выстрелу не причастен. Еще вопросы?

– Это очень хорошо, – с чувством выдал Артем. – Я, если честно, про тебя подумал.

–   На   моей   совести   водопровод,   –   назвал   я   одну   из   пострадавших   вчера коммуникаций. – Но он произошел после. Очень грустно, что во всех происшествиях винят невиновных.

Эта реплика вполне бы пришлась к месту в одной из газетных статей.

– Отлично, – хлопнул Артем себя по колену. – Извини, право слово. Там такой шум поднялся, аж до нашего леса долетел. Отречение клана от рода – когда такое в последний раз было!

– Готовились вчера Зубовых убить? – Спросил я ленивым тоном, глядя, как столь же сосредоточенно возвращается в нашу сторону Ника.

– Я – нет, – нахмурившись, склонил голову Артем.

Хорошие у нас двоих ответы, правдивые.

–   Я,   наверное,   вообще   должен   быть   ему   благодарен.   Или   его   пьянству.   Банк оказался из очень непростых. Сейчас пытаюсь выйти на тех, кто планировал мое испытание. Очень хочется с ними побеседовать.

– Считаешь, Паша тебя специально прикрыл, когда что-то разузнал?

– Это  вряд ли. – Произнес Шуйский,  но  все же задумался.  – В любом случае,

Пашку   никто   больше   не   тронет.   Борецкие   под   свое   крыло   взяли.   Сегодня   вон,

пытались, правда…

– Паша был в университете?

– Да. На лимузине с гербовыми номерами Борецких приехал. На костюме тоже герб. Документы подал, что не Зубов он более. В главную семью его забрали.

– Вот как.

– Решение хорошее, – пожал плечами Артем, вновь выпрямляясь. – Фамилию и детям можно оставить, а жить надо сейчас.

– Надо же. Вчера слуга, сегодня принц. – Поддержал я разговор.

– А я то как удивился… С утра из типографии реестр новый привезли – краска еле высохла. Говорят, дважды за ночь перепечатывали – Черниговских без Зубовых,

потом еще изменения с Борецкими. Никогда такого не было.

– Так кто Пашу тронуть-то пытался?

–   Мелочь   всякая,   что   рядом   с   Антоном   Черниговским   вилась.   Только

Стародубский Сергей первому же в ухо заехал сразу и без разговоров. Борецкие – они сейчас неприкосновенны, как дипломатическая почта. Их в свое время не защитили,

позволив убить – так столько семей рухнули по рангам Силы, кто охранные клятвы давал…   Тридцать   лет   назад   была   война   с   Борецкими,   без   победителей   и побежденных,   с   тех   времен   все   идет.   Очень   темная   история.   Детали,   извини,

рассказать не могу.

Я понятливо покивал – о наших отношениях с княгиней со стороны известно не было,   равно   как   и   то,   что   причины   глобальной   войны   практически   всех   кланов против   одного   и   почетной   его   сдачи,   оформленной   документом   за   подписью порядка   сорока   семей,   я   знал.   Победители   обещали   жизнь   и   защиту   всем представителям Борецких. Обещали сохранить их земли и не тронуть достояние –

все для того, чтобы Борецкие отказались продолжать конфликт, сняли проклятия с родников   чистой   воды   и   глубинных   скважин,   обратили   непроходимые   болота обратно в плодородные поля, приостановили разливы рек, затапливающие города, и отправились в добровольную ссылку за рубеж на сотню лет. Огромный срок – однако это лучше, чем лишиться всего, пусть и ценой страшных потерь для врага. Да и что сотня лет для старой семьи…

Однако прошло каких-то шесть лет, и все клятвы оказались пылью – победители предпочли   деятельно   хранить   и   одновременно   пользоваться   хранимым имуществом, но каждый понадеялся, что защищать жизни побежденных на чужбине будет кто-то еще. Поэтому, когда стали исчезать потомки Борецких, а потом исчезла супруга   главы   рода   и   погиб   он   сам   –   все   они   предпочли   обвинить   друг   друга,

переругаться и забыть свой позор.

Сейчас страница их падения была вновь открыта, и никто не хотел становиться клятвопреступником   во   второй   раз.   Тем   более,   что   защищать   Борецких   –   не означало любить их и оказывать воспомощество. Слишком многие из тех сорока привыкли   считать   собственность   побежденных   лично   своей,   а   положения нарушенного   победителями   договора   возвращают   Борецким   и   земли,   делая   их вновь князьями, и все, что было отдано ими на хранение.

Впрочем, все они знали, что был и побочный эффект обретения своих земель – с титулом   вернулись   обязательства   поддерживать   славное   имя   рода,   а   так   же исполнять необременительные ритуалы, доказывая его жизнь и благополучие.

Например, если клан Борецких не покажется на любом императорском приеме в течение   двадцати   лет   с   момента   официального   извещения   в   реестре   о   гибели последнего действующего представителя рода, то их герб будет перевернут, какими бы   ни   были   живыми   его   обладатели   –   а   значит   и   все   договоренности   станут ничтожными и не обязательными для исполнения. Оставалось просто подождать,

храня жизни Борецких, но ограждая их от тех суетных и скучных мероприятий, на которых  по   статусу   присутствует   император.   На   такие   приемы   и   без  того   почти невозможно   попасть,   а   уж   если   влиятельные   господа   этого   не   захотят,   то приглашение получить практически нереально.

Так что желание тех же Стародубских защитить Борецкого Пашу – увы, совсем не   вечно.   Менее   года   этому   желанию   осталось   существовать   –   как-то   последние девятнадцать лет Борецким было не до приемов. .

Помолчали, заметив опасную близость лишних ушей.

–   Господа,   –   насквозь   официальным   и   елейным   тоном   произнесла   Ника.   –

Позвольте   пригласить   вас   на   венчание   Юсупова   Валентина   и   моей   скромной персоны, что состоится десятого октября сего года.

– Ого, – с интересом поднял на нее взгляд Артем, а затем перевел на меня. – Ты смотри, придумала.

Ника нервно глянула в его сторону.

– Валентин, значит, – задумчиво кивнул я.

–   Именно   так,   –   гордо   подняла   она   подбородок.   –   Второй   своего   имени,

двоюродный племянник главы клана.

– Вот он бедняга. Сейчас позвоню, – набрал я номер старого, еще по Багиево,

знакомого  –  а ныне  партнера  по  бизнесу,  игнорируя  удивленный  взгляд Ники  и интерес в глазах Артема.

Эка совпало… Впрочем, холостых у Юсуповых не так, чтобы очень много…

– Алле? – Произнес я в ответ на радушное приветствие. – И тебе жить долго и счастливо до десятого октября. Потому что потом возможны варианты… Угу… Это не к тебе лично, это один старый пень… Ну, не пень, а уважаемый человек… Рад, что мы отлично друг друга понимаем.

Отключил вызов и посмотрел на притихших ребят.

– Валентин не может жениться. Он заболел. – Констатировал я Нике, положив мобильный слева от себя.

Сделав   пару   шагов   в   сторону,   Ника   бессильно   присела   на   край   скамейки   и пригорюнилась.

– У нас и очень больных могут оженить, – произнес Артем.

–   Это   очень   инициативный   и   творческий   человек,   –   высказал   свою   веру   в

Валентина. – Вытащит штамм какой-нибудь заразы, да крышку приоткроет – кто ж его в люди повезет? Кому нужен карантин на половину города? – Рассудительно завершил я.

А   потом   стало   очень   неловко,   потому   что   справа   от   меня   донеслись   тихие всхлипывания. Да и Артем посмотрел с укором.

– Будь добр, сделай круг до проспекта, – вздохнув, попросил у него.

А когда тот покладисто отправился на неспешную прогулку, присел рядом с

Никой рядом и постарался ободрить.

– Ну что ты  так, честное слово. – Осознал я полную неспособность привести верный довод.

– Я же просила не планировать мою жизнь.

– Это импровизация! – Добавил я со всей искренностью. – Ну, не надо слез…

Ника… Ладно, – взял я вновь телефон и набрал прежний номер. – Алеу, Валентин?

Тысяча извинений, если что планировал на десятое – то зеленый свет. Все. Будь здоров.

Но вместо благодарности на меня смотрели полные боли и обиды глаза. А плач начался с новой силой.

–   Да   что   не   так   то!   –   Всплеснул   я   рукам.   –   Ну   хочешь,   Федору   на   меня пожалуешься?

– Хочу! – Глухо произнесла Ника, отвернувшись. – Пусть  хоть что-то с тобой сделает. Потому что я тебя спасать больше не буду.

– Ну да, я ж не апельсины, что б меня спасать… – буркнул я, не подумав.

Потому что девушка замерла, припомнив тюльпаны и свой внешний вид в тот момент,   с   рыком   повернулась   и   попыталась   вновь   испытать   мою   защиту   на прочность своими кулаками.

– Как вы? – осторожно поинтересовался Артем, завершив круг.

– Нормально, снова бьет, – жизнерадостно ответил я.

– Федор приедет – тут же звони! – Ника гневно встала, развернулась на месте и с чувством собственного достоинства нас покинула.

– Пойду я, наверное… – Оглянулся Артем в сторону парковки, но пока Веры на новой машине там не было.

– Как там клуб?

Все же, среда, а ограбление не состоится точно. Артем, правда, подзавис, пытаясь определить   грань   секретности   и   возможность   говорить   о   ней,   но   выдал   вполне понятно:

– Приняли всех без дополнительных испытаний. Даже удивительно. Внутри, как я понял, разброд и шатание. Очень многим не понравились условия этого набора.

Слишком громко все получилось, а лидеры отмалчиваются.

– Так объединяй народ вокруг себя. – Предложил я.

– Думаешь?

–   Родом   ты   вышел,   силой   не   обделен.   Опять   же,   вокруг   тебя   объединяться удобно – ты большой, тут и тень в жаркое время и парусность от ветра отличная.

– Да ну тебя. . Я же серьезно.

– А другого шанса может и не быть. Сейчас ты заинтересованное лицо в центре внимания, тебя выслушают. Завтра опять будешь чужим.

– Буду пробовать. – Сосредоточился Шуйский. – Тем более, польза от клуба уже есть.   Вчера   вон   эксклюзивное   предложение   пришло   –   весь   флот   и   речную инфраструктуру Черниговских приобрести. Вроде как, с уходом Зубовых это теперь непрофильный для них бизнес.

– Хороший лот.

–   Стоимость   бешеная,   –   покивал   Артем   одухотворенно,   словно   всерьез помышляет   о   покупке.   –   Но   ладно   цена,   там   еще   условие   кредит   им   золотом   и наличными предоставить в сжатые сроки.

– Я бы не рекомендовал.

–   Аналитики   пока   считают,   –   вежливо   ответил   он   мне,   маскируя   за   словами смысл «не твое дело». – О, Ника опять возвращается. Что-то новое на этот раз?

Девушка все же дотопала до нас снова – складывалось ощущение, что и уходила только следы слез убрать и косметику поправить, потому что выглядела столь же солидно и уверенно, как в прошлый визит.

–   Тем   не   менее,   хотела   бы   повторить   свое   приглашение   на   мое   венчание.   –

Жестко и уверенно произнесла девушка.

–   Обещаю,   что   обязательно   приду   на   твое   венчание,   равно   как   и   этот высокоуважаемый лопух, – отмахнулся я от нее.

– Чего это я, а? – возмутился Артем, толкнув локтем.

– А то, что если захочешь потратить в никуда уйму денег, то отдай их Нике, -

поднялся я с места. – Она хотя бы сделает это красиво.

Шуйский перевел хмурый взгляд с меня на Нику, которая внезапно заметалась взглядом   и   порозовела.   Всего   на   мгновение,   но   его   обычный   добрый   и   чуть снисходительный   взгляд   сменился   на   острый   и   крайне   умный,   тут   же   исчезнув,

чтобы восстановить маскировку добродушного увальня.

– То есть, не рекомендуешь? – Повторил он.

– У вас вон – аналитики. А у меня – наконец-то Федор приехал, – с теплотой посмотрел я на экран с долгожданной смской. – Поехали мы.

Артем подкинулся с места и зашагал вместе с нами.

–   Я   с   вами   поеду,   можно?   Федора   не   видел   давным-давно.   –   Привычным неторопливым тоном произнес он. – Поздороваюсь.

–   Да,   конечно.   –   Не   стал   я   отказывать,   осознавая,   что   кое-кто   просто   хочет продолжить   разговор.   –   Только   у   меня   два   места,   не   более.   –   Выставил   я   свое условие.

Из-за   дальнего   конца   улицы   наконец-таки   показалась   красная   машина   со счастливой Верой за рулем.

– Может, Вера следом, – пробормотал Артем, но тут же осознал, что Веру я в гостях просто не жду. – Хотя, Федор ведь не на один день?

– До субботы наверняка будет.