Текст книги "Н 4 (СИ)"

Автор книги: Владимир Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц)

–   Внимательно   слушаю,   –   подбодрил   Борис   Игнатьевич   движением   руки   с вилкой.

Дождавшись, пока официант отойдет достаточно далеко, я выудил пирамидку артефакта,   защищающего   от   прослушивания,   и   выставил   между   заварочным чайником и чашкой.

– Борис Игнатьевич, вы должны мне жизнь, – посмотрел я на него серьезно и без намека на иронию.

А тот замедлил движение челюстей над безвинным куском огурца и ответил откровенно   волчьим   взглядом,   не   имеющим   ничего   общего   с   прежним гостеприимством.

– Разумеется, ваша жизнь – это слишком много, – поспешил я уточнить, пока его движения,   обретшие   характерную   напряженную   плавность,   не   обернулись перевернутым на нас столом. – Было бы возмутительно лишать государство столь примерного и верного служащего.

– Ты что говоришь, мальчишка? – Отложил он вилку на тарелку и принялся оттирать ладони салфеткой.

– Ровно то, что ваша жизнь, Борис Игнатьевич, не обязательна. Мне хватит двух других жизней, не столь нужных вам лично, как ваша собственная.

– Угрожаешь мне? Пытаешься моими руками убить граждан моей страны? Ты что о себе вообще возомнил? – надавил полковник взглядом и голосом. – Да я махну рукой, и тебя вздернут на ближайшем суку.

– Борис Игнатьевич, я это уже слышал, – приподнял я ладонь и попытался мягко его вразумить. – Все это уже было.

– На этот раз у меня полный зал свидетелей. – Напряг он плечи.

И не важно, что ближайшая компания сидела достаточно далеко, и вряд ли кто там умел читать по губам.

– А у меня один свидетель.

– Слова девчонки ничего не значат. – Отрубил он. – Я ей ничего не давал, ни к чему   не   побуждал.   Она   украла   у   меня   со   стола   бумажник   с   артефактом   и распорядилась его содержимым по собственному усмотрению. Или ты считаешь, что я не написал заявление о краже в этот же день?

Рядом вздрогнула Ника.

– Я не про девушку. Я про него, – демонстративно выудил я из кармана перстень с гербом императорского рода и надел на указательный палец левой руки.

– Подделка, – фыркнул полковник, не отрывая взгляда от гербового узора.

– Рискнете проверить? – Снял я перстень и положил на центр стола.

Как   оказалось,   есть   еще   один   метод   без   беспокойства   цесаревича   лично.

Дарители таких перстней очень не хотели, чтобы подарок сняли с трупа или ктолибо посмел надеть краденное.

– Фарс, – рассмеялся глазами Борис Игнатьевич и подхватил перстень правой рукой. – Блеф и имитация. Сейчас я тебя засажу за попытку отравить офицера ИСБ.

Подберу   тюремную   камеру   с   дружелюбными   ребятами,   –   медленно   нанизал   он серебристый металл на безымянный палец левой руки, не отрывая от меня взгляда.

–   А   потом   еще   впаяю   срок   за   подделку   имперской   символики.   Никто   тебя   не защитит.

– Рука,  Борис  Игнатьевич,  – обратил я  внимание  увлекшегося  полковника  на некие изменения, которые он явно не ощущал.

Борис   Игнатьевич   мельком   посмотрел   на   левую   ладонь.   И   замер,   в   оторопи глядя, как прямо на глазах увядает от старости, покрывается морщинами и сереет кожа; проступают синие вены и желтеют ногти на руке. . Полковник в дикой панике содрал с себя перстень, отбросив его резким жестом на середину стола.

Я же спокойно подхватил перстень и вернул на свой указательный палец.

– П-почему оно не проходит? – Встряхнув несколько раз рукой, загнанно спросил полковник,   рассматривая   дряхлую   кожу   древнего   старика   до   запястья,   после которого шла чистая и холеная рука госслужащего. – Вы отравили меня! Отравили!

– Поактивней размахивайте, – попросил я. – Пусть все видят. Мы оба знаем, что грозит за попытку надеть чужой перстень.

– Это вы! Вы втравили меня обманом!

– Спросим у моего свидетеля? – Поскучневшим голосом осмотрел я перстень на своей ладони.

– Как это убрать, как это вылечить, – чуть не плача, баюкал он левую руку на груди, ссутулившись и скрывая ее от чужого взгляда.

И   оттого   становился   совершенно   некоммуникативен,   что   в   нашей   ситуации вредно.

– Ника, вылечи его пожалуйста.

– Не хочу, – жестко ответила девушка, прикасаясь губами к своей чашке с чаем.

– Девушка, милая! – истово обратился к ней полковник. – Я же не желал вам зла!

Я радел за ваше счастье, вы же знаете! Да, подстраховался, но вы сами видите, какая сейчас молодежь! Но вы не такая, вы хорошая, милая моя Ника!

– Осторожно, сейчас она вам туфли продаст, – буркнул я, пробуя свой чай.

– Да хоть две пары!

– Могу отрезать, – предложила Ника абсолютно равнодушным тоном. – На нашей кафедре обсуждают роботизированный протез. Интересуетесь?

– Хватит издеваться! Просто назовите цену!

– Позже, – пресек я жалобы. – Итак, к началу беседы. Вы должны мне жизнь.

Пойдут две другие. Курс хороший, завтра будет дороже.

– Кого вам нужно устранить? – Процедил он.

–   Никого,   –   пожал   я   плечами.   –   Нам   стало   известно   из   новостей,   что   некто

Черниговский   Антон   и   Черниговский-Зубов   Павел   совершили   вооруженное нападение на банк «Шелихов и партнеры».

От такого известия полковник даже позабыл о постаревшей руке.

– Они свихнулись? – Приоткрыл он рот и удивился в той мере, что даже озвучил кое-что вслух. – Это же банк СВР.

Оп-па.

– Простите?

– Внешняя разведка и служба специальных операций.

– Частный банк? – Не поверив, переспросил я.

–   А   вы,   молодой   человек,   на   акции   из   госбанка   собрались   деньги   брать?   –

Язвительно уточнил Борис Игнатьевич. – Или чековые книжки агентуре заведете?

Эти идиоты залезли в карман самого императора. Моя помощь тут не нужна, они уже трупы.

–   Интересно,   –   постучал   я   пальцами   по   столешнице.   –   Даже   княжич

Черниговский?

– Этого, еще может быть, отец отмажет, – подумав, согласился полковник. – Если ущерб небольшой.

Рядом закашлялась чаем Ника.

–   Хорошо…   Ваша   служба   будет   готовить   рекомендации   по   данному происшествию. – Утвердительно произнес я.

– Это мой участок ответственности, – не стал отнекиваться полковник.

– Вы порекомендуете, что для прессы и общества будет лучше обвинить во всем

Зубова. Принц Черниговский оказался в этой ситуации случайно, будучи введенным в заблуждение. Семью главы МВД страны ничто не должно опорочить.

Потому что к этому выводу они придут в любом случае.

–   Нашли   новых   покровителей?   –   Успокоившись,   и   убрав   под   стол   руку   с повреждённой ладонью, умно смотрел полковник.

– Настаивайте на том, чтобы Зубова младшего и Зубова старшего изгнали из клана.

– Это еще хуже, чем смерть. Их затравят в тот же день.

– Прошу отдельно отметить в ваших рекомендациях, что с изгнанием Зубовых,

клан князей Черниговских лишится принадлежащего им права на беспошлинный провоз товаров по реке. Значит, достаточно внушительные средства не только будут изъяты   из   казны   виновных,   но   и   снова   пойдут   в   бюджет   страны.   Это   выгодно вашему господину.

– За что вы их так ненавидите? – С неким энтомологическим интересом, словно на редкий вид мерзавца, посмотрел на меня полковник. – Какая-то детская обида?

Отбитая девушка? Оскорбление?

–   Борис   Игнатьевич,   мне   нужны   эти   две   жизни.   –   Подытожил   я   обыденным голосом.

Не напоминая, что иначе целью торгов снова станет его собственная.

–   Я   подготовлю   отчет,   –   согласился   полковник,   поразмыслив.   –   К   моим рекомендациям прислушаются. Но если вы собрались лично мстить Зубовым, то у вас будет всего пару минут, пока их не уничтожит кто-нибудь еще. В свое время только покровительство князей Черниговских спасло их от расправы, а аристократы никогда не забывают обид.

– Вот и славно, – расплылся я улыбкой. – Отличный повод начать наши с вами отношения с чистого листа.

– Вы больной ублюдок, Максим, – покачал головой Борис Игнатьевич.

– О, мои интересы в этом деле весьма специфичны. – Спрятав перстень, достал я металлический артефакт в виде стержня, очень походивший на флешку. – Это вам.

Пусть займет назначенное вами место.

Рядом возмущенно вскинулась Ника, опознав в нем тот, что она утеряла, а я ей подарил. А затем еще и демонстративно отвернулась.

– Если вы мне еще и руку вернете, я вас просто расцелую, – расплылся полковник улыбкой, ловко пряча артефакт в карман брюк – И не берите мои слова близко к сердцу. Это от восхищения, право слово.

– Всего наилучшего, – приподнялся я с места.

– А как же моя рука? – Всполошился он, неловко приподнимаясь вслед за нами –

но так, чтобы кисть не заметили со стороны.

–   Носите   перчатку,   –   порекомендовал   я,   искоса   посмотрев   на   хмурое   и недовольное выражение лица Ники, после чего направился из заведения.

– Оно пройдет? – Спросили меня вслед.

– А вы считаете, император умеет прощать? – Обернулся я на мгновение.

– Ника, чудная девушка, – донеслось позади воркование. – Снизойдите до дурака.

–   Мне   нравится,   что   в   вас   теперь   есть   что-то   столь   же   мертвое,   как   и   ваша совесть. – Ответил звонкий девичий голос догоняющей меня Ники. – Ищите надежду в другом месте.

– Миллиона два потеряла, – буркнул я девушке, выходя из кафе и придерживая для нее дверь. – Так или иначе ведь вылечит. Нет в тебе хозяйственности, ох нет. .

Та, впрочем, словно не обратила внимание на мою галантность – будто я пустое место.

– После трех миллиардов потерь? – Зло хлопнула она дверью автомобиля.

–   Карманы   бы   хоть   проверила,   –   проворчал   я,   заводя   мотор   и   выруливая   с парковки.

Ника замерла, затем медленно потянулась к потайному кармашку пиджака в брючном   костюме.   Ощупала   шов,   под   которым   был   запрятан   артефакт.   Не успокоилась, стянула с себя пиджак, распорола нитку и изумленно посмотрела на то,

что уже считала коварно похищенным и отданным врагу.

– А что тогда у Бориса Игнатьевича? – С удивлением пробормотала Ника.

– Статья у него. За хищение и подлог служебного имущества, – отозвался я. –

Одно дело – забрать из хранилища и потерять, а другое – подменить на дубликат собственными руками.

– Но зачем?

–   Думаешь,   я   ему   верю?   Дернется   –   и   кое-кто   устроит   неплановую инвентаризацию.

– Максим, – произнесла Ника после долгого молчания. – Почему ты так с Пашей?

– Как именно? – Уточнил я, выруливая на Садовое кольцо.

– Ну… Их же действительно выкинут без прав, без документов, нищими на улицу,

– тревожно спросила девушка.

– Все мы появляемся в мир через боль и слезы, без гроша в кармане… Главное,

чтобы в этот момент нашелся человек, который будет нас любить.

–   Ты   встретишь   их?   –   Встрепенулась   Ника,   словно   затаенная   надежда оправдалась.

– Я – нет. – Покачал я головой. – Они меня ненавидят. Если узнают, кто стоит за изгнанием – станут ненавидеть еще больше.

Объяснять   им,   что   иначе   никто   и   никогда   не   выпустит   их   из   сытого   и унизительного   рабства,   мне   не   интересно.   Лучше   честная   ненависть,   чем рассуждения   о   том,   что   кнут   барина   бывал   мягок,   а   корыто   с   баландой   всегда полным объедков с барского стола. Не потому, что там они были счастливы, а из чувства   противоречия   при   виде   меня.   Тем   более,   что   я   не   предлагаю   счастье,   а только возможность его получить.

А люди сейчас такие привередливые.

– Ты хочешь предложить встретить мне? Но наш род не сможет… – Погрустнела девушка. – У нас нет таких сил.

– Нет бойцов, нет денег, нет влияния. Ты абсолютно права. – Согласился я с ней,

притормаживая   на   очередном   светофоре.   –   Совершить   такой   безумный   поступок может только Великий род.

Ника дернулась на месте и недоуменно посмотрела на меня.

Я же смотрел на точку в небе над центром Москвы, где некогда высилась, а ныне снесена до фундамента, башня князей Борецких.

– Вам до него предстоит еще очень и очень долгий путь.

Глава 10

В кирпично-коричневое здание ИСБ на Лубянке князь Черниговский прибыл в сопровождении кортежа адвокатов, машины скорой помощи и личного охранения.

Во   всем   своем   княжеском   величии,   он   лично   поприсутствовал   на   вручении официального   требования   представителю   секретариата   ведомства,   довольно вежливо попросил проводить его к сыну, а когда служба безопасности сослалась на отсутствие полномочий, прошел за ограждения и отправился искать принца клана лично.

У начальника караула были четкие инструкции, как действовать, когда кто-то пытается   прорваться   внутрь   охраняемого   периметра.   Но   не   было   ни   малейшего понятия, что делать, если турникет с ограждением движением руки сносит в сторону природный князь в ранге «виртуоз», он же глава министерства внутренних дел его страны (пусть даже выступающий сейчас в роли взбешенного отца).

– Не надо, пожалуйста! – Нашлись грозные, но насквозь неубедительные слова в спину разъяренного мужчины, выглядевшего в своем черном костюме и массивных роговых очках чиновником средней руки.

Но   от   простого   чиновника   не   веет   такой   запредельной   жутью,   а   тени   от светильников   не   начинают   ползти   по   своей   воле   и   цепляться   за   ноги   и   рукава формы.

А   тут   еще   охранение   князя,   коих   было   шестеро,   стало   смотреть изготовившимися   к   прыжку   хищниками.   Эти   изначально   выглядели   матерыми убийцами при исполнении.

В   общем,   если   и   было   у   кого   уставное   желание   развернуть   к   князю   ствол укороченного автомата и полоснуть по ногам очередью, то сейчас стало страшно и вздохнуть слишком сильно.

–   Но   это   же   захват   здания,   –   произнес   негромко   постовой,   нервно   косясь   на людей клана Черниговских.

–   Согласно   древним   правам   рода,   –   поправил   очки   один   из   адвокатов,   что разумно   сгруппировались   у   дальнего   угла   холла   и   вне   зоны   возможного боестолкновения.   –   Княжеская   семья   неподсудна   и   не   смеет   удерживаться   в заточении. Тот, кто посмел задержать княжича даже на секунду, повинен смерти. –

Добавил   он   вполне   грозно   для   своей   субтильной   комплекции   потомственного крючкотвора. – Соучастие осложнит вашу судьбу и карьеру.

– Мы нажали на тревожную кнопку, – честно предупредил начальник караула.

– Это ваши проблемы, – пожал плечами старший охранник княжеской свиты. – На вашем месте, я бы давно звонил наверх.

– А можно? – Поинтересовался караульный.

– Валяй, – равнодушно раздалось ему в ответ.

И тот сорвался к будке со служебным телефоном – вызванивать хоть кого-то, на кого можно было переложить груз проблем с собственных плеч.

«Так стреляй!» – грозно советовали капитаны, «Приказываю задержать любой ценой» – чуть более реалистично смотрели полковники, «Ничего не предпринимать»

– осознал информацию единственный генерал, который был на связи из длинного списка внутренних телефонов ведомства.

Потому что стрелять – это здорово. И даже задержать – весьма полезно. Но когда ощущаешь   себя   мошкой,   смерть   которой   даже   не   заметят,   все-таки   хочется послужить родной стране и умереть за нее с чуть большей пользой. Ведомство в этих стенах не являлось центральным, выполняло на большей своей площади функции связей с прессой и информационного центра, и по специфике своей не охранялось с расчетом на вооруженный прорыв одаренных. Центр города – если ситуация дойдет до такого безумия, как захват институтов власти, то все силы понадобятся не здесь,

а в Кремле. На единичные случаи как раз и была тревожная кнопка – в конце концов,

есть у них кому усмирять и таких гостей, не к ночи будут помянуты. Тем не менее, по выходу из зала, палец бойца продолжал лежать на спусковом крючке.

Князь же во все это время продолжал поиски. Выглядело это до обыденного просто   –   он   открывал   все   двери,   которые   открывались,   и   вышибал   Силой   те,

которые сопротивлялись его желанию взглянуть внутрь. При этом он громко звал княжича   по   имени,   прислушиваясь   к   ответу.   Все,   что   он   действительно   хотел   –

забрать   сына   в   родовую   башню,   в   дороге   выставить   ему   подходящий   диагноз силами   привлеченных   к   операции   медиков,   дабы   отделаться   от   вызова   по официальному запросу, и замять вопрос так, как он это делал многажды в похожих случаях.

Правда, еще ни разу ему не приходилось для этого бесчинствовать в здании ИСБ.

Но и повода такого еще никогда не было – да еще с показным игнорированием от тех людей, кто мог и был обязан пойти старику на встречу и вернуть пострадавшего от этой провокации Антона домой. Не говоря уж о том, что никогда наследника, пусть и последней очереди, не смели забирать на Лубянку – в место, где как никто обязаны прекрасно знать о древних привилегиях княжеских семей.

Очередная  массивная дверь  была  вышиблена  вовнутрь  – и  гора  документов,

подхваченная волной воздуха, разлетелась по пустующему кабинету. Никого.

– Антон!!!

Следующая дверь.

Несколько раз в него стреляли, падая за массивные столы и переворачивая их столешницей ко входу, уверившись в нападении на здание. Один раз даже швырнули огненный   шар,   бессильно   растекшийся   по   проявившейся   паутине   теней   вокруг князя. Его сиятельство простил им нападения, ибо не ведают, что творят.

С улицы звучали сирены, хлопали двери микроавтобусов и громким, лающим голосом   переговаривались   люди   из   свиты   с   командирами   тревожных   команд ведомства. Закон не первый раз сталкивался с княжескими правами, так что и тут результат   будет   тот   же   самый.   Ведь   семья   императора,   курирующая   ИСБ,   тоже князья,   и   даже   с   приставкой   «великие»,   а   значит   закону   следует   подождать   в стороне.

Остановить   этот   бардак   решились   минут   через   десять,   делегацией   аж   из четырех генералов ведомства, уверивших князя, уже готового переходить на второй этаж, что Антона к нему обязательно приведут – а до того к его услугам роскошный кабинет, неограниченный кофе с коньяком и портрет императора над массивным столом. В общем, знакомая обстановка по собственному рабочему месту в родном ведомстве – с тяжелой мебелью из массива редких пород, мягким ковром поверх паркета,   с  бежевыми   стенами,   украшенными  дубовыми  панелями   до   середины   и репликами картин Айвазовского в тяжелых позолоченных рамах. И что характерно,

действительно   успокаивает   своей   похожестью.   Во   всяком   случае,   нет оскорбительного ощущения ожидания.

Разумеется,   князь   занял   место   во   главе   Т-образного   стола   просторного кабинета.   Документы   на   столе   принадлежали   третьему   заместителю   директора ведомства Рыбникову – как мельком отметил князь, и тут же потерял к ним интерес.

Любопытствовать содержимым папок и укладок бумаги было ниже его достоинства.

Двери кабинета открылись через десять минут, когда его сиятельство уже почти потерял всякое терпение и твердо вознамерился продолжить поиски. Но Антона к нему так и не привели.

Вместо   него   внутрь   помещения   вошли   двое   мужчин   с   умными   лицами,

профессиональной   деформацией   палачей   во   взгляде   и   изящными   костюмами   из серой шерсти, пошитых на идеальную осанку и широкие плечи. Облик дополняли кожаные   портфели   в   руках   и   коричневые   штиблеты.   Этакая   глубокая интеллектуальность со способностью наизусть читать Байрона, одновременно правя топор на плахе под идеальный угол заточки.

Князь   щелкнул   пальцами,   отвлекая   гостей,   синхронно   уставившихся   ему   в район шеи.

– Где мой сын? – Властно спросил он.

Двое не торопились с ответом, подошли к столу и сели по разные стороны Т-

образного продолжения начальственного рабочего места. Портфели разместились перед ними, на широкой столешнице.

– Доставлен в вашу машину, – ответил правый, отстегивая застежку на портфеле.

– Черниговский-Зубов? – Уточнил князь, успокаиваясь и опираясь ладонями на подлокотники кресла.

– Там же, – произнес тот же мужчина.

– Значит, здесь мне более делать нечего, – подытожил его сиятельство и встал из-за стола, шагнув в сторону выхода из кабинета.

– Наш господин хотел бы, чтобы вы с нами побеседовали, – остановил его на половине пути голос второго мужчины, до того молчавшего.

Странно,   но   тон   отражал   полное   равнодушие   к   его,   князя,   решению   на   эту просьбу.   И   невольно   насторожившись,   его   сиятельство   решил   остановиться,   не дойдя до порога двух шагов.

–  Ваш  господин   может  позвонить   мне   лично   или  прибыть   в  гости.   Мой   дом всегда открыт для его визитов. – Убрав так и прорывающееся нетерпение, все же успокоился   Черниговский   и   проявил   легкое   любопытство.   –   Разве   что   нечто срочное?

–   Нам   доверено   расследование   вооруженного   грабежа   банка   «Шелихов   и партнеры». Вам же известно, чьи это деньги?

Князь знал. Потому князь все еще был в бешенстве от событий этого дня.

– Это провокация, – облизав губы, озвучил его сиятельство версию его клана. –

Речи о вооруженном ограблении и быть не может. Мой сын достаточно богат, чтобы не желать чужих денег, да еще столь экстравагантным путем. Его беспамятством воспользовались, и я не желаю слышать иные трактовки этого события.

– Ваше сиятельство, вы не могли бы занять место за столом? – Попросил тот, что был справа. – Право слово, беседа не стоит того, чтобы стоять на ногах и сверлить друг друга взглядами. Тем более, что расследование уже завершено.

Последнее   предложение   князя   заинтересовало   в   достаточной   мере,   чтобы вернуться на прежнее место.

– Кто подставил моего сына? – Оперевшись локтями о столешницу и сцепив руки в замке, потребовал ответа Черниговский.

Мужчина   слева   неспешно   распахнул   свой   портфель   и   положил   перед   своим лицом несколько листков отпечатанной на принтере бумаги, сцепленных скрепкой,

поискал глазами нужный момент в тексте и начал чтение.

–   «Ограбление   должно   было   произойти   в   среду.   Я   и   мой   сопровождающий

Черниговский-Зубов   Павел   должны   были   убедить   принять   участие   в   грабеже

Шуйского Артема, Быкова Михаила, Егорова Дмитрия, Захарова Афанасия и иных под предлогом вступления в закрытый клуб, учрежденный моим прадедом и иными.

Ограбление   обязано   было   сорваться,   участников   должны   были   схватить.   Под угрозой   смерти   и   повешения,   мой   род   получил   бы   власть   над   Егоровыми

(примечание:   промышленный   кластер   в   Раменском)   и   Захаровыми   (владения   в

Крыму), обещав спасение от суда и плахи. Быковых и Зубова было решено отдать в расход для подкрепления угрозы. Зубова венчать в тюрьме на клановой девушке и шантажировать внуком его отца. За жизнь Шуйского отец хотел стребовать…

– Это что еще такое? Что за бред?!

– Записано со слов Черниговского Антона.

– Вы смели его допрашивать?! – Взыграла в князе дикая ярость.

Даже не содержание допроса имеет значение, а крушение вековой традиции!

–   Ни   в   коей   мере.   Мы   провели   беседу   с   Антоном.   Он   пожелал   нам   все добровольно рассказать.

– Я отзываю своей властью все его слова. Он ничего не говорил, вы ничего не слышали. – Жестко произнес князь, а листы в руках у второго истаяли пыльной дымкой прямо в воздухе.

– Просим вас сохранять спокойствие, – поднял он руки в примирительном жесте.

Заодно продемонстрировав наделяющий перстень с императорским гербом. И

князю пришлось уняться.

– Какого принца вы представляете?

ИСБ было вотчиной шести-семи цесаревичей – сыновей и внуков императора,

традиционно пытающихся проявить себя на мужской работе.

– Наследного, – серьезно кивнули ему.

Князь удержался от того, чтобы фыркнуть – все они считали себя наследными,

стараясь выслужиться и заработать репутацию правителя, а император все равно делал выбор по своему разумению.

Мужчина справа выудил из портфеля точно такую же стопку распечатанных листов – будто заранее знали реакцию князя. Но продолжать чтение с того же места он не стал.

–   «В   вечер   накануне   мы   сильно   напились,   и   я   не   помню,   что   было   дальше.

Очнулся уже в танке. Как я там оказался, каким образом был заряжен снаряд и мои мотивы   мне   не   известны.   После   чего   был   схвачен   (примечание:   остановлен звеньевым охранного подразделения Панцирь-Ц»).

– Он хоть оказал сопротивление? – Глухо спросил князь, вцепившись ладонью в пальцы левой руки. – Покалечил кого-нибудь при задержании?

– Насколько известно из рапортов – нет.

– Жаль, – цокнул с тщательно скрываемым разочарованием Черниговский.

– Черниговский-Зубов сдался сам и дал показания, что не помнит, каким образом оказался   в   танке.   Что   был   пьян.   Оба   подтвердили,   что   способны   водить   танк,

способны снаряжать орудие и знают, где достать боеприпасы.

– Задайте этот вопрос любому ребенку аристократа и внесите его тоже в список подозреваемых!! – Не сдержался князь. – А еще они могут быть насильниками с той же   аргументацией!   У   них,   знаете   ли,   есть,   и   они   могут   этим   пользоваться!   Где экспертиза танка?! Где опрос свидетелей, анализ крови или что-нибудь, что можно назвать   расследованием   этого   фарса?!   Зачем   моему   сыну,   у   которого   достаточно денег для всего в этом городе, грабить банк?!

–   По   версии   Зубова,   он   мог   просто   перепутать   день.   Вторник,   напомню.

Подставить Шуйских вы наметили на среду.

– Не смейте говорить со мной в этом тоне, – прошипел князь. – Не смейте даже помыслить   о   том,   что   вы   заставили   силой   записать   на   бумаге.   Да   вы   даже представить не можете, что сделаем мы с Шуйскими с вами лично за попытку нас рассорить.

–   Вы   готовы   поклясться   Честью,   что   не   мыслили   изложенное   Черниговским

Антоном полностью или частично?

– Я готов говорить с вашим господином, а не с пылью под его ногами.

Мужчины незаметно переглянулись.

– В самом худшем случае, мы рассматриваем невинную шалость детей, которую вы хотите извратить в черте что немыслимое! – Ударил ладонью князь по столу.

– Невинная? – Словно открыв для себя что-то новое, удивились слева.

– Вы хоть отдаете себе отчет, какая бездна разницы между тем, чтобы осознанно протаранить   банк   и   потерять   сознание   за   штурвалом?   Вы,   лично   вы,   можете утверждать, что ребенок не упал в обморок внутри душной машины?

– Вы знаете, люди в обмороке обычно не грабят банк. – Мягко ответили ему.

– Протаранить хранилище – не значит грабить.

– Выстрелить, – кашлянул тот что справа.

– Упасть в обморок, зацепить механизм и случайно выстрелить!

– А потом в обмороке натаскать денег внутрь танка? – Со скепсисом уточнили у него.

– Их могли подкинуть. И кто сказал, что это именно банковские деньги, а не злоумышленник сунул их в танк к беспамятным ребятам? Вы сверяли серии?!

–  Ваше  сиятельство,   в  этом   банке   под  страхом   смерти   не  станут  записывать серии купюр, вы же знаете, – развел руками тот что слева.

–   К   сожалению,   пожар   выжег   все   внутренности   боевой   машины.   У   нас   есть только остатки купюр для анализа, – более дипломатично отозвались справа. – Что не помешало провести полную инвентаризацию.

– В таком случае, перейдем к вопросу о компенсации ущерба? – Словно эхом отозвался его коллега, будто позабыв о неловких попытках князя оправдаться.

Да и тот не спешил продолжать. Если эти два молодых идиота еще и деньги успели натащить в танк, то адвокатам придется работать сверхурочно… Лунатизм,

неосознанные хватательные движения…Чушь! Но со справкой врача – уже довод.

– Найдите тех, кто подставил моего сына, и требуйте с них. – Отказывался он сдаваться.

Хотя, в глубине души, уже признавал, что его олух был на такое способен. Видео с   камер   у   префектуры   он   видел   –   откровенно   плохонькое   видео,   кто-то   хорошо нагрелся на поставке дешевого оборудования – но одежду сына, прическу, походку он   признал.   Или   это   могли   сделать   те,   кто   способен   следить   за   его   ребенком   и мастерски скопировать… Да еще этот идиот Зубов, обязанный следить за ослухом,

нажрался, как последняя свинья – мало его секли. Такое дело запороть! Своими же руками себя отдать под суд!! Но если не два дурака, то кто посмел?! Выяснить, все равно   выяснить   –   руками   копать,   каждую   песчинку   просеять,   но   выяснить.   От ярости ногти впивались в ладони, но лицо оставалось спокойным.

Реплику   князя   проигнорировали,   а   мужчина   справа   перелистнул   страницу   и зачитал с нее:

–   В   банковском   хранилище   находилось   ценными   бумагами,   долговыми расписками,   облигациями,   дорожными   чеками,   непривилегированными   акциями,

ценными металлами, артефактами, векселями, а так же наличными средствами в рублях, долларах, динарах, драхмах, шекелях, фунтах, марках, реалах, вонах, франках,

кронах   и   иных   банкнотах   различного   номинала   на   общую   сумму   в   половину триллиона рублей.

– Бред, – фыркнул князь, ухмыляясь.

– Из них невозвратными в результате пожара, задымления, осколков, искажения внутренней структуры артефактов и иных повреждений считать на общую сумму в четыреста   сорок   миллиардов   рублей.   Расшифровка   на   двадцати   страницах прилагается.

После чего читавший оторвался от бумаг и внимательно посмотрел на князя.

– Это деньги нашего господина. Их надо положить на место.

– Ищите виновных. – Поджал губы его сиятельство, которого все же цапнула сумма так, что невольно кольнуло сердце.

– Мы нашли. Виновные устраивают нашего господина.

– А меня – нет. – Окатил он мужчин волной гнева.

– Если вас не устраивает, ищите иных виновных и взыскивайте с них сами, -

лениво ответили ему. – Распечатку беседы с вашим сыном и запись этого разговора мы отправим князю Шуйскому.

– Вы сознательно уклоняетесь от расследования! – Взвился князь Черниговский.

–   Да   еще   хотите,   чтобы   Шуйские   стали   мешать   моей   службе   безопасности доискаться до истины?!

Мужчины вновь посмотрели друг на друга, словно безмолвно переговариваясь.

– У вас будет неделя, чтобы возместить ущерб. В качестве жеста доброй воли,

господин согласен распечатать утерянное в рублях и российских ценных бумагах заново, а также восстановить векселя дружественных нам стран за десять процентов от номинала. Всего вам останется погасить двести  сорок два миллиарда, то есть почти вполовину меньше, если вы пойдете на сотрудничество.

– А если не пойду? Что скажет ваш господин? – Зло спросил князь.

– Кроме того, наш господин согласен снять все обвинения в адрес вашего сына.