Текст книги "Три женщины"

Автор книги: Владимир Лазарис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 37 страниц)

14

Муссолини жил теперь в Риме в Гранд-отеле. Ракеле с детьми оставалась в Милане и каждый день говорила с ним по телефону. Маргарита тоже часто перезванивалась и переписывалась с ним. Кроме обычной журналистской работы Маргарита занималась по просьбе Муссолини иностранной прессой. Но, зная, что он занят по горло, она не хотела приезжать к нему, пока он сам ее не позовет. Когда он ее позвал, она остановилась в отеле «Континенталь», в нескольких кварталах от Гранд-отеля, и позвонила ему. Увильнув от телохранителей и личного секретаря, Муссолини вышел из своего номера и направился к Маргарите. Когда он входил в «Континенталь», один из его шоферов засек идущего без охраны премьер-министра и поднял на ноги полицию. Полиция послала в «Континенталь» агентов, переодетых официантами, чтобы с премьером ничего не случилось.

Обнимая Маргариту, Муссолини поймал себя на том, что думает о делах.

В Италию прибыл из Москвы нарком внешней торговли Леонид Красин[156]156
  Красин Леонид Борисович (1870–1926) – советский государственный деятель.


[Закрыть]. Муссолини назначил ему аудиенцию в баре Гранд-отеля и, чтобы чувствовать себя уверенней с русским гостем, разрешил Маргарите присутствовать на ней. Чиновники итальянского Министерства иностранных дел были крайне недовольны тем, что встреча с русским министром состоялась в баре, да еще в присутствии синьоры Царфатти, тем более что переговоры шли о признании Италией большевистской России, но ничего не могли поделать. А Маргариту позабавило, что Красин принял ее за жену Муссолини и рассыпался в любезностях.

Кстати, по иронии судьбы, когда отношения с большевиками были установлены, на посту пресс-атташе советского полпредства оказался старый знакомый Муссолини, журналист Самуил Маркович Певзнер, с которым они в юности подружились, когда Певзнер бежал от царской полиции после разгрома революции 1905 года. Певзнер разделял увлечения Муссолини и социализмом, и игрой на скрипке. Он помнил нового правителя фашистской Италии «в одном и том же куцем пиджачке, в затасканном галстуке и в пузырящихся на коленях брюках (…) приверженного идеалам свободы, гуманности и справедливости, причем преданного бескорыстно»[157]157
  …«в одном и том же… бескорыстно» – Резник Семен, «Самуил Маркович Певзнер», «Евреи в культуре русского Зарубежья» (далее – ЕКРЗ), в 5-и томах, Иерусалим, 1995, т. 4, стр. 515.
  Певзнер Самуил Маркович (1883–1967) – журналист.


[Закрыть]. Самуил Маркович не раз платил за своего приятеля, у которого частенько не было ни гроша в кармане, и теперь с трудом узнал «дорогого Бенито».

А Муссолини, столкнувшись с «дорогим Самуэле» на дипломатическом приеме, не счел нужным его узнать.

* * *

Любовная связь между Маргаритой и Муссолини давно перестала быть тайной. Все знали, что она – его духовная наставница и советчица в делах культуры и что вообще ее влияние на Муссолини трудно переоценить. Как написал потом хорошо знавший Маргариту шеф итальянского бюро телеграфного агентства Юнайтед Пресс Томас Морган, «Муссолини купался в славе, а она – в отражении его славы (…), и радовалась тому, что стала вдохновительницей супермена, наслаждаясь мыслью, что он частично – творение ее рук»[158]158
  «Муссолини купался… ее рук» – Томас Морган, «Шпоры на сапогах: Италия под пятой своих хозяев» (англ.), Нью-Йорк, 1941, стр. 137 (все последующие цитаты Т. Моргана из этой книги).


[Закрыть].

Устав от тайных встреч по гостиницам, Маргарита уговорила Муссолини переехать в большую квартиру, которую она сняла для него в центре Рима. Спальня в новой квартире была выдержана в темно-красных тонах, в гостиной стоял рояль, рядом – столик с несколькими скрипками, на гобелене во всю стену распластал крылья римский орел. Как вспоминал один из гостей, в этой квартире вечно воняло дешевым одеколоном, которым Муссолини поливал себя, когда ему лень было купаться.

Маргарита наняла для Муссолини экономку, которая раньше работала у Д’Аннунцио. Знакомые Муссолини прозвали ее «сводней». Через нее, по слухам, Муссолини улаживал свои амурные дела. Простая женщина, экономка обожала Муссолини и была слепо преданна Маргарите, которая от нее точно знала, кто ходит к Муссолини и с кем он проводит свободное время. Муссолини подозревал, что и у Маргариты были любовники, но они ему не мешали. Его плотское влечение к Маргарите остыло. Но, ценя ум Маргариты, он продолжал посвящать ее в свои дела, пользоваться ее услугами и советами.

В день рождения Муссолини Маргарита приехала в Рим и подарила ему старинные золотые карманные часы с его инициалами. Увидев, как много Муссолини работает, Маргарита попыталась уговорить его взять отпуск и съездить отдохнуть на Сицилию. Но он сказал, что не может покинуть столицу, когда ожидается очередной правительственный кризис. Вернувшись в Милан, Маргарита совершенно случайно узнала, что дело было не в очередном кризисе, а в очередной женщине. Эка важность, успокоила себя Маргарита, другие женщины уходят, а она остается.

Маргарита не представляла себе, сколько у Муссолини было женщин и каких. В юности он предпочитал интеллигентных, особенно любил учительниц. Теперь интеллигентность его не привлекала, была бы женщина не слишком худой и чтобы от нее несло духами или потом. По многочисленным письмам от поклонниц Дуче секретная служба отбирала тех из них, кого она после соответствующей проверки поставляла ему. Кроме них к нему приходили и другие женщины: журналистки, иностранные гостьи, актрисы, жены членов фашистской партии. Пусть вся любовь занимала несколько минут, зато с самим Дуче! Французская актриса Магда Корбеф по приезде в Рим прямо так и заявила во всеуслышание, что не вернется в Париж, пока не переспит с Муссолини. Она не только добилась заветной цели, но и бравировала потом: «Я жила в Риме два месяца, и Дуче обладал мною двадцать раз». Откровения болтливой актрисы попали в газеты. Муссолини они пришлись не по вкусу, и он уведомил полицию и французское посольство, что мадемуазель Корбеф – персона нон грата[159]159
  Персона нон грата (лат.) – нежелательная особа.


[Закрыть]. В ответ мадемуазель стреляла во французского посла, которого ранила. Когда Корбеф арестовали, во время обыска в ее квартире полиция нашла несколько сотен фотографий Муссолини. Корбеф приговорили к одному году тюремного заключения. А спустя много лет она отсидела еще один срок уже во французской тюрьме за то, что работала на гестапо во время Второй мировой войны.

Были и такие женщины, которые даже рожали от Муссолини. Ни Маргарита, ни Ракеле не придавали этому никакого значения: Маргарита считала его связи признаком здорового мужчины, а Ракеле сказала: «Ну и что с того, что он – бабник. Главное – он самый лучший отец и замечательный муж». Ракеле и сама завела себе любовника – начальника железнодорожной станции. Когда секретная служба Дуче перехватила письма Ракеле к ее железнодорожнику и сообщила об этом Муссолини, он расхохотался и показал эти письма Маргарите и генеральному секретарю фашистской партии. А тот приказал чернорубашечникам избить влюбчивого железнодорожника.

* * *

У Муссолини обнаружили язву желудка и запретили есть грубую пищу, курить и пить. Даже кофе. Только фруктовые соки и молоко. Муссолини никогда не упускал возможности напоминать о своей диете на государственных банкетах, и его соратники не осмеливались прикоснуться к вину. Язва не помешала Муссолини брать уроки фехтования и бокса, плавать и играть в теннис. Муссолини любил хвастать спартанским образом жизни и своими мускулами. Он упорно создавал образ человека из народа. И небритым может ходить, и в неглаженой рубашке, и в нечищеных ботинках, а какой крепкий! И духом и телом! А какой образованный! И на скрипке играет, и в шахматы. В шахматы, правда, Муссолини играть не умел, но любил фотографироваться за шахматной доской. Образ человека из народа не портили ни собственный самолет, ни дорогой спортивный автомобиль «Альфа-Ромео», ни целая конюшня отборных скакунов. Муссолини любил животных. Кроме кошек и собак он держал дома целый зоопарк: газель, обезьяну, орла, оленя, пуму и львицу по кличке «Италия».

Работал Муссолини с утра до ночи, изумляя секретарей выносливостью.

Положение в стране начало стабилизироваться. Рабочие вернулись на заводы, производительность труда повысилась, на улицах был порядок, студенты снова взялись за учебники. «Мы добьемся успеха, – уверял Муссолини итальянцев, – потому что будем работать». И народ ему верил. Муссолини выезжал в деревни, на фабрики, на стройки, а потом в газетах появлялись фотографии: Муссолини умело укладывает кирпичи, Муссолини лихо бьет молотком по наковальне, Муссолини ловко забрасывает вилами сено на подводу. Восторг вызывали фотографии по пояс голого, загорелого, широкоплечего Дуче с налитыми мускулами. Итальянцам до смерти надоело видеть в кресле премьер-министра дряхлых стариков во фраках. Наконец народ увидел молодого, сильного премьера, которым можно гордиться. И поезда, слава Богу, ходят по расписанию. В газетах Италия изображалась молодой, сильной, спортивной, счастливой страной, где не было ни бедности, ни преступлений, ни самоубийств. Так что один из залов дворца, где располагалось Министерство иностранных дел, пришлось отвести под «Музей ужасов», как Муссолини называл Музей подарков от благодарного народа. «Казалось, во всей Италии не было человека, который не хотел бы послать хоть что-нибудь в знак личной благодарности этому спасителю страны (…) египетские сигареты, хотя Муссолини не курил; вкуснейший шоколад, хотя Муссолини не ел сладостей; морские чудища; игры всех видов (…) вышитая золотом шапочка тореадора (…) персидский меч (…) туалетное мыло собственного изготовления; разрисованные яйца с изображением соборов Св. Петра, Св. Марка и Пизанской башни (…) портрет Муссолини на керамической тарелке (…) парусник из соломинок со всей оснасткой, наполненный крошечными позолоченными яичками – подарок от фермеров; пара удивительных ботинок в красно-бело-зеленую полоску…»[160]160
  «Казалось, во всей Италии… зеленую полоску…» – М. Царфатти, стр. 95–96.


[Закрыть] – вспоминала Маргарита.

Муссолини не уставал повторять, что спас Италию от гибели, и «спасенный» народ возвел Дуче в ранг Мессии. А Мессия не замедлил дать народу десять заповедей фашизма, включая такие, как «Муссолини всегда прав», «Жизнь Дуче превыше всего», «Личность Муссолини священна». В школах изо дня в день слышалось: «Кто тебя создал? – Муссолини; Где Муссолини? – На небесах, на земле – повсюду. Он всеведущ. Он всесилен. Он всемогущ».

Муссолини делал все, чтобы народ принял фашизм сердцем, а не умом. Итальянцы, сказал он как-то Маргарите, должны не понимать фашизм, а принимать. Душой.

Но фашизм принимали не все итальянцы. Через три года после прихода Муссолини к власти на него было совершено покушение. Джино Луцетти бросил бомбу в автомобиль Муссолини. Дуче не пострадал, но четверо человек из его охраны были ранены. Через полгода после первого покушения пятнадцатилетний член молодежного фашистского движения Антео Замбони стрелял по автомобилю Муссолини, но Дуче и в этот раз не пострадал, а Замбони толпа линчевала на месте. Еще через год на митинге в Муссолини стреляла Виолетт Гибсон. А в этот раз он остался в живых лишь благодаря своей привычке задирать голову перед началом выступления: пуля буквально прошла у него под носом.

* * *

В конце 1922 года премьер-министр Италии Бенито Муссолини отправился в первую зарубежную поездку. Он поехал в Лондон, на Международную конференцию по вопросу германских репараций странам-победительницам.

Король Георг V принял его в Букингемском дворце. Англичане немало потешались над шубой итальянского премьера, которую Маргарита купила ему перед отъездом, чтобы он не простудился. В Лондоне он встретился и с главами правительств Англии и Франции.

Из Лондона Муссолини телеграфировал Маргарите, что просит подготовить ему отчет о том, как итальянская пресса отразила лондонскую конференцию, какое значение придала его участию в ней – словом, дал Маргарите привычное для нее задание.

По возвращении из Англии Муссолини на специальном поезде поехал в Милан к Ракеле и к детям, которых не видел с тех пор, как стал премьер-министром. Проведя дома всего несколько часов, он приказал шоферу приготовить автомобиль.

– Как, Бенито, ты уже уезжаешь? – растерялась Ракеле.

– Государственные дела, ничего не поделаешь, – Муссолини чмокнул ее в лоб и помахал рукой детям.

– Опять бабы, – хмуро буркнула себе под нос Ракеле, когда муж ее уже не слышал.

На рождество Маргарита приехала в Рим, но Муссолини оказался так занят, что не нашел для нее времени, и она в слезах вернулась в Милан.

На этот раз Маргарите уже трудно было успокаивать себя, но на празднование нового года она снова приехала в Рим, и у Муссолини снова не нашлось времени для нее.

В полном отчаянии она послала ему с курьером три письма. Два – с признанием в любви, а третье – с описанием, как она сегодня стояла в ликующей толпе, когда Муссолини проходил перед строем чернорубашечников с вытянутыми вперед руками с кинжалами. Какой гордостью за него она была переполнена. Но, предупреждала она, та же толпа, которая сегодня кричит ему «Осанна!»[161]161
  Осанна (ивр.) – хвалебный возглас. Петь осанну – чрезмерно превозносить, восхвалять.


[Закрыть], завтра с не меньшим воодушевлением может закричать «Распять его!».

Получив письма, суеверный Муссолини сразу нашел время для Маргариты, и вечером они пошли погулять по Аппиевой дороге. Вдруг прямо над их головой мелькнула падающая звезда.

– Смотри! – Маргарита повернулась к Муссолини. – Скорей загадай желание! – а про себя загадала: «Пусть он будет мой навсегда!»

Муссолини загадал желание прибрать к рукам всю Италию.

В следующие приезды Маргариты в Рим Муссолини снова бывал занят. Маргарита мучилась, но продолжала ездить.

Случалось, что Муссолини звонил ей в отель и, не застав ее в номере, приходил в ярость: она должна сидеть и ждать его звонка. Она хотела поехать на зимние каникулы в Тунис с сыном, но Муссолини ей запретил. Она попыталась возражать, на что Муссолини заявил, что его не интересуют ее дела, важно только то, что хочет он. И кого она может приглашать к себе в гости, а кого нет, тоже решает он. Более того, Муссолини потребовал, чтобы Чезаре отказался от клиентов, не состоящих в фашистской партии. Маргарита приходила в отчаяние. С другой стороны, он не позволял бы себе такого безобразия, если бы не любил ее. И Маргарита опять написала Муссолини письмо, которое начиналось такими словами: «Мой возлюбленный, обожаемый тиран!» – а кончалось тем, что она пришла в себя и видит весь комизм их ссор и скандалов. Теперь она понимает, что он боится ее потерять, чем и вызваны все недоразумения между ними. Она не сомневается, что он не только любит ее, но и уважает. Она не может указывать Чезаре, каких ему брать клиентов. Тем более что он давно доказал свою преданность фашизму и уже склонил многих своих клиентов на сторону Муссолини. Ну, а что касается антифашистов, которых она приглашает на свои среды, так это ему на пользу. Пусть все видят, что он – либерал. К тому же во имя их любви она должна сохранять личную свободу. Она и теперь рядом с ним в самые трудные для него дни и минуты. Конечно, она тоже хочет, чтобы они были супругами. Но так же, как судьба связала его с Ракеле, так судьба связала ее с Чезаре.

Не получив ответа, Маргарита уверила себя, что у Муссолини духу не хватает написать ей, настолько он устыдился своего поведения, и, чтобы помочь ему преодолеть стыд, она опубликовала в «Иль пополо д’Италия» две статьи, в которых Муссолини выглядел прямо-таки богом.

Статьи не помогли, и тогда Маргарита решила сменить тактику. Не предупредив Муссолини, она отправилась с Амедео в Тунис.

Две недели они колесили по Тунису, знакомились с сельскохозяйственными колониями, побывали в старинных мечетях, карабкались на развалины времен Римской империи. Там, где кончались железнодорожные рельсы, они садились на верблюдов.

В глубине Сахары они набрели на остатки древнеримского акрополя.

– Может, госпожа знает, когда его построили? – спросил арабский проводник через переводчика.

– За шестьсот лет до рождения вашего пророка, – гордо ответила Маргарита. – Рим построил этот акрополь. А я – дочь Рима.

Вернувшись домой и не найдя ответа ни на свое письмо к Муссолини, ни на свои статьи, Маргарита совсем пала духом, но решила взять себя в руки и села за книгу о путешествии по Тунису. Эта книга стала одной из ее наиболее известных работ. Живые впечатления о древнеримском прошлом в африканской пустыне, пыл, с которым Маргарита ратовала за современное итальянское присутствие в Тунисе, произвели сильное впечатление на читателей. Настолько сильное, что Муссолини счел своевременным поднять в парламенте вопрос о том, кому должен принадлежать Тунис – Франции, которой удалось прибрать его под свой протекторат, или Италии, которая имеет на него исторические права.

Муссолини понял, что ему не помешает быть причастным к этой книге, и написал к ней предисловие, что только прибавило ей успеха. Собственно, книга стала одним из обоснований фашистских претензий на колонизацию Африки и строительство новой Римской империи.

* * *

К середине двадцатых годов Маргарита Царфатти была уже известным критиком, журналисткой, писательницей и покровительницей изящных искусств. Она была убеждена, что должна поставить итальянскую культуру на службу фашистскому режиму.

Для начала Маргарита решила на смену устаревшему футуризму создать свое художественное движение, основанное на сугубо римских корнях. Она собрала группу из семи молодых талантливых художников, которые поддержали ее замысел. «Мы стремимся восстановить нарушенный порядок и в искусстве», – утверждала Маргарита.

Нужно было придумать название новому движению. Кто-то из членов группы предложил «Семисвечник», но Маргарита тут же его отвергла. Нет, нет, никаких еврейских ассоциаций. После долгих поисков приняли предложенное ею название «Новеченто»[162]162
  «Новеченто» (итал.) – «Двадцатый век».


[Закрыть].

Маргарита сняла для новечентовцев виллу недалеко от Иль Сольдо, чтобы наблюдать за их творчеством. При таком покровителе, как Маргарита, работы новечентовцев получали восторженные рецензии в «Иль пополо д’Италия». Надеясь преуспеть при новой власти, они вступили в фашистскую партию. А Маргарита прочла в Риме публичную лекцию, посвященную «возвращению к порядку». Ее слушали почтенные академики и искусствоведы. Они, разумеется, согласились с Маргаритой, что после долгих лет разброда в поисках нового искусства пришло время возродить классические ценности с их итальянскими корнями.

В Милане открылась первая коллективная выставка «Новеченто». К радости Маргариты, Муссолини согласился приехать на открытие. Она провела премьер-министра по залам, давая оценку отдельным работам, но Муссолини не нужно было ничего объяснять: на холстах возлежали нагие женщины вполне в его вкусе, а кувшины с цветами и вазы с фруктами уж и вовсе не требовали объяснений. Ознакомившись с выставкой, Муссолини произнес краткую речь, в которой, как всегда, слышались нотки Маргариты.

– Фашистская революция и истинная культура стали у нас синонимами. Если же сравнивать фашистскую революцию с французской и с русской, то последние пытались добиться перемен, убивая людей, тогда как фашистская революция добивается перемен, просвещая людей. Поэтому место художника в фашистской революции трудно переоценить, и его моральный долг помочь народным массам понять фашизм. Такой страной, как Италия, не может править человек, не заинтересованный в развитии искусства. Вот почему я с гордостью заявляю, что правительство, которое я имею честь возглавлять, не может не быть искренним другом искусства вообще и живописи – в частности.

На последних словах раздались аплодисменты новечентовцев, и Муссолини ответил на них фашистским салютом.

На выходе Муссолини вполголоса сказал секретарю, что на следующей выставке было бы хорошо добавить несколько его портретов в римской тоге, может быть, с лавровым венком – словом, что-нибудь в таком духе.

Еще приятней Маргарите было, что Муссолини пошел с ней и на выставку скульптора Медардо Россо[163]163
  Россо Медардо (1858–1928) – итальянский скульптор.


[Закрыть], чьи бронзовые молодки с крутыми бедрами понравились Муссолини не меньше, чем их толстый, бородатый, веселый автор. Муссолини и Россо быстро перешли на «ты», каждый вспомнил свое деревенское детство, а потом Россо неожиданно спросил:

– Скажи, Бенито, говорят, ты играешь на скрипке?

– Играю, – ухмыльнулся Муссолини.

– Это тебе очень полезно, это даже важнее политики.

От неожиданности Муссолини расхохотался и потом не раз вспоминал слова Россо, когда брал в руки скрипку.

* * *

Маргарита писала в «Иль пополо д’Италия», что «стиль классического „Новеченто“ и есть фашистский стиль, он строгий и ясный, как речи Муссолини». Ее старания насадить этот стиль не пропадали зря, но рядом с работами новечентовцев в классическом стиле красовались гипсовые бюсты и лакированые портреты Дуче в базарном стиле, и с этим она ничего не могла поделать.

Маргарита придумала формулу, взятую на вооружение официальной фашистской пропагандой: «Для нас, итальянцев, искусство – синоним Отечества». А бывшему каменщику Муссолини больше понравилась другая Маргаритина формула: «Неустанно строить новое фашистское общество».

Пиком успеха новечентовцев стало их участие в венецианской Биеннале, которую открывал король Витторио Эммануэль. Едва он разрезал ленточку, как раздался громкий крик: «Долой старую Венецию!» Все были уверены, что вот-вот прогремит выстрел или взорвется бомба, предназначенные для короля. Но оказалось, что кричал неугомонный Маринетти, протестуя против того, что футуристам не разрешили выставиться на Биеннале.

Маргарита сопровождала их королевское величество по залам новечентовцев, посмеиваясь про себя над вежливым молчанием короля.

Несмотря на готовность Муссолини объявить «Новеченто» официальным фашистским искусством и на признание, полученное на Биеннале, группа новечентовцев распалась из-за того, что Маргарита хотела полностью подчинить их себе, а они не хотели ей подчиняться.