Текст книги "Три женщины"

Автор книги: Владимир Лазарис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 37 страниц)

В сложившейся обстановке Маргарита находила для себя и светлую сторону: в трудные минуты Бенито особенно нужна только она. Он знает, что она от него не отвернется, что она любит его больше жизни. А Муссолини впал в депрессию и сказал ей, что хочет продать газету.

– Но Бенито, чем же ты будешь заниматься?

– Я был хорошим каменщиком. И летчиком буду хорошим, когда научусь летать. А могу играть на скрипке, писать пьесы, стать актером – все что угодно. Только Италией мне никогда не править.

– Ты обязательно будешь править Италией. В этом я не сомневаюсь, – обняла его Маргарита, и в этот момент в кабинет вломилась полиция с ордером на обыск и на арест Муссолини. Он подозревался в незаконном хранении оружия.

Редакция давно стала настоящим арсеналом, так что полиции не составило большого труда найти двадцать пистолетов, ракетницу и ящик с патронами. Муссолини провел в тюрьме два дня. В это время газету выпускала Маргарита. Она поместила на первой полосе статью за подписями оставшихся в газете журналистов, где говорилось, что все они готовы сесть в тюрьму вместе со своим редактором. По возвращении Муссолини из тюрьмы Маргарита устроила в редакции импровизированный пир и предложила тост за будущую победу. Но депрессия у Муссолини не прошла. Он не мог написать ни строчки, и Маргарита уговорила его съездить с ней на два дня в Венецию.

Маргарита поехала туда первой и в самом дорогом отеле сняла два номера на одном этаже с чудесным видом на Большой канал. На следующий день рано утром приехал Муссолини. Выходя из вагона, он увидел встречавшую его Маргариту. А из соседнего вагона, позевывая и прикрываясь газетами, вышли двое в одинаковых серых шляпах и в кожаных пальто. Маргарита и Муссолини сели в гондолу и отправились в отель. Перекусив, они пошли гулять по площади Св. Марка, осмотрели недавно отремонтированную колокольню собора, проплыли на гондоле мимо дворца, где жила Маргарита. Муссолини восхитился его роскошью, а у Маргариты екнуло сердце. Потом они спустились в район старого гетто. Там походили по антикварным лавкам, но ничего не купили. В центр они возвращались пешком, и по дороге Маргарита рассказывала Муссолини историю церквей, дворцов и улочек Венеции своего детства. Он часто останавливал ее, смотрел, как последние лучи зимнего солнца скользят по меди ее волос, и целовал их.

В отель первым вернулся Муссолини, Маргарита подождала наступления темноты. Через час они снова покинули отель, и снова порознь. Встретились под аркой соседнего дворца Дожей, поужинали в ресторане и пошли в театр Гольдони[151]151
  Гольдони Карло (1707–1793) – итальянский драматург.


[Закрыть].

На следующее утро они встали поздно, купили билеты на самый медленный поезд в Милан, на станцию приехали опять-таки порознь и сели в разные купе.

Следившие за ними агенты полиции записали в донесении, что в Венеции у Муссолини не было никаких подозрительных встреч.

* * *

Поездка в Венецию помогла Маргарите успокоить Муссолини. Она продолжала ему внушать, что он и только он удостоится чести вернуть Италии былое величие.

Маргарита не сомневалась ни в том, что Муссолини придет к власти, ни в том, что власть нужно брать силой, для чего, как они уже не раз говорили, нужна революция. Есть только один вопрос: кто ее должен делать? Нет, нет, разумеется, не народ. К власти должен прийти диктатор. Как Д’Аннунцио взял Фьюме, так Муссолини возьмет Рим.

– Тебе суждено стать новым Цезарем. Да, Цезарем, и не спорь. Это тебя Италия ждала столько лет, и ты вернешь ей былое величие. Ты возродишь из руин Римскую империю. Ты установишь во всей Европе новую цивилизацию, в основу которой лягут римские идеалы порядка и законопослушания.

И Муссолини уверовал в свое великое предназначение.

Прикрыв глаза и выпятив нижнюю губу, Муссолини думал о Д’Аннунцио. Вздорный старик больше не стоит на его пути. Теперь ему, Муссолини, народ будет кричать: «Аве, Цезарь!»

Старые друзья-социалисты по инерции еще называли Маргариту «Красной девой». Она же считала, что это прозвище ей уже не подходит.

12

Муссолини забыл о депрессии, и Маргарита уехала на несколько недель на Сицилию отдохнуть, а заодно понять, что же такое знаменитая сицилианская мафия.

Через знакомого депутата парламента Маргарита договорилась о встрече с главарем мафии Франческо Куччи на его вилле. Во время обеда Куччи сидел в окружении своих любовниц, а за спиной у него стоял телохранитель.

Старый мафиози, прищурившись, посматривал на элегантную гостью, подливал ей местного вина и расспрашивал о столичных новостях. Маргарита рассказывала о Муссолини, о фашистском движении, о том, что Италии нужен человек, который наведет порядок в стране. Куччи понимающе кивал, ухмылялся в седые усы и покручивал на мизинце золотой перстень с печаткой.

– Дорогая синьора, вы совершенно правы. Порядок необходим. Вот на Сицилии я его уже навел, и моего слова достаточно, чтобы снова не возник беспорядок, а если он возникает, я его устраняю.

Любовницы дружно захихикали, но состроили серьезные мины, едва Куччи покосился на них.

– Как же вы его устраняете? – улыбнулась Маргарита.

– О, синьора, разными способами.

– А как смотрят на эти разные способы местные власти?

– Как и полагается смотреть тем, кто ест из моих рук. – Куччи осмотрел свои руки с ухоженными ногтями. – В Риме – парламент, премьер-министр, король, а здесь – я.

Маргарита встречалась с сельскими учителями, священниками, полицейскими. От них она узнала, что местные мафиози просто убивают всех, кто им мешает, невзирая на звание и положение. Во время этих встреч Маргарита спросила кого-то, как на Сицилии называют Куччи.

– Капо[152]152
  Капо (итал.) – лидер, руководитель. После Второй мировой войны – только староста барака в нацистском концлагере.


[Закрыть], – ответили ей.

По следам своей поездки Маргарита написала:

«Никто так не боготворит лидера, как итальянцы. Если итальянцами хорошо командовать, они – лучшие солдаты в мире. Они жизнь отдадут за того, кто (…) ими командует (…) Они поклоняются (…) кумиру, которого себе сотворили. За ним они пойдут в огонь и в воду. Это доказано всей нашей историей. Даже (…) мафия – не что иное, как проявление этой национальной черты»[153]153
  «Никто так не боготворит… черты» – М. Царфатти, стр. 215.


[Закрыть].

* * *

Получив в парламенте треть мест, социалисты старались ослабить правительство, накаляя обстановку в стране. Дело дошло до того, что в традиционно католических аграрных районах социалисты силой загоняли крестьян в коммуны и наказывали непокорных, уговаривали население не ходить в церковь и перенесли день отдыха с воскресенья на понедельник. Те, кого они сумели привлечь на свою сторону, стали давать своим детям такие имена, как Атеист, Бунт, Ленин. А в промышленных районах одна стачка сменяла другую, на фабриках создавались советы по образцу большевистских в России. Один конфликт с работодателями кончился тем, что полмиллиона рабочих захватили заводы и фабрики и подняли над ними красные флаги. Были случаи, когда поднимали и черные флаги анархистов, а то и те и другие вместе. Выставлявшуюся охрану называли тоже по русскому образцу «красногвардейцами».

Муссолини выступал за стачечную борьбу, но при непременном условии, что революция, к которой она приведет, не будет большевистской. Однако его опасения были напрасны. Не прошло и двух недель с момента захвата заводов, как стало ясно, что ни сами рабочие, ни их профсоюзные лидеры, ни руководство социалистической партии не знают, чего добиваться стачками – улучшения условий труда или революции. Правительство не замедлило этим воспользоваться и повысило жалованье рабочим, а Муссолини поспешил объявить, что «большевистские планы» социалистической партии потерпели поражение и победы добилось итальянское рабочее движение. Муссолини хорошо знал, что итальянцы – будь то промышленники или торговцы, крестьяне или рабочие, армейские офицеры или полицейские, чиновники или студенты – боятся большевистской революции и все они ненавидят правительство. Что это за правительство, которое не может справиться с социалистами! Вот они и дают деньги фашистскому движению и пополняют его ряды. За один только 1920 год численность этого движения выросла с одной тысячи до двадцати!

Муссолини с Маргаритой выработал новую линию поведения. Теперь он не уставал повторять, что только фашисты способны защитить традиционные итальянские ценности от большевистского варварства.

Такая стратегия устраивала правительство, и оно пошло на негласный союз с Муссолини. Пусть спускает, как гончих, своих громил на социалистов, едва те поднимают голову.

Политические страсти накалялись. Маргарита помогала Муссолини не покладая рук. Она забросила и газетную работу, и друзей, и даже для любимой Ады у нее не оставалось времени. Не только Маргарита – члены ее семьи служили Муссолини верой и правдой. Восемнадцатилетний Амедео вступил в фашистское движение и целыми днями пропадал на митингах и курсах боевой подготовки, а Чезаре стал юридическим советником руководства фашистского движения.

В благодарность за Маргаритину безграничную преданность Муссолини устроил в Милане большой траурный митинг, посвященный третьей годовщине гибели Роберто. Муссолини дал указания своим молодчикам не трогать на церемонии социалистов, чтобы не осквернять память Роберто.

Сотни фашистов набились в большой зал недалеко от дома Маргариты. Она со всей семьей сидела на почетном месте у самой трибуны.

Поднявшись на трибуну, Муссолини рассказал об основных вехах, увы, короткой жизни Роберто, зачитал отрывки из его писем Маргарите и текст представления Роберто к золотой медали, которой правительство так и не наградило его посмертно. Напомнил о братской могиле где-то в горах, в которой лежит Роберто, и закончил выступление так:

– В той ли Италии мы живем, за которую молодой солдат отдал свою жизнь? Нет. Нам предстоит изменить Италию, чтобы принесенные за нее жертвы не оказались напрасными. Долг совести – вот, что обязывает нас бороться с внутренними врагами.

Зал ответил продолжительной овацией.

На этом же митинге Муссолини наградил Маргариту специальным золотым значком, который получали только основатели «Фаши ди комбаттименто».

Муссолини каждый день писал в дневнике о своей любви к Маргарите.

* * *

Муссолини чуть не погиб в авиакатастрофе во время занятия с летным инструктором. Они взлетели с маленького аэродрома, почти тут же заглох мотор, и самолет рухнул, врезавшись в землю левым крылом. Утром того дня суеверная Ракеле уговаривала его не лететь: ей приснилось, что он разобьется. Инструктор почти не пострадал, – и ему удалось вытащить из-под обломков окровавленного ученика. У Муссолини были порваны связки на ноге и сломана левая рука. Муссолини позвонил Ракеле и Маргарите сказать, что он вне опасности. Инструктор отвез его к врачу, а оттуда – домой. Несколько дней спустя Маргарита навестила Муссолини. Войдя во двор, она увидела типичную крестьянку, которая стирала белье, подоткнув подол платья.

– Я хотела бы видеть синьора Муссолини, – сказала Маргарита.

Женщина вытерла руки о подол и подозрительно осмотрела Маргариту с ног до головы.

– А вы кто будете?

– Передайте, пожалуйста, что пришла синьора Царфатти.

Взгляд крестьянки стал откровенно враждебным. Ни слова не говоря, она вошла в дом, и оттуда донесся ее визгливый голос: «Там твоя краля стоит-дожидается!» «Что же ты ее не впустила?» – раздался голос Муссолини.

Только теперь Маргарита догадалась, что это жена Муссолини. Когда Ракеле вышла к ней, Маргарита объяснила, что пришла обсудить с Муссолини газетные дела. Ракеле была вне себя от ярости. Как «эта женщина» посмела войти к ней в дом!

Стоило Маргарите уйти, как Ракеле подошла к Муссолини и прошипела:

– А ведь правду говорят, что у людей стыда нет. Мне бы взять да и вышвырнуть ее вон. А я-то! Тебя, дурака, побоялась!

Не прошло и месяца после того, как Муссолини оправился от авиакатастрофы, а его уже снова поджидала смертельная опасность. К нему домой явился какой-то молодой человек. Ракеле ему сказала, что муж на работе. Тогда молодой человек пошел туда и, войдя в кабинет Муссолини, положил на стол пистолет.

– Анархисты, – сказал он удивленному Муссолини, – поручили мне убить вас за то, что нашего вождя арестовали. Но, когда я увидел вашу жену и детей, я не смог выполнить задания.

Другие анархисты оказались решительнее. Они заложили бомбу в миланском театре «Диана». Было убито двадцать человек и ранено еще человек тридцать. В момент взрыва Маргарита дома пила чай с друзьями. По ее воспоминаниям: «Стекла зазвенели и весь дом затрясся, будто вот-вот рухнет. Мы бросились к окнам. На улице пусто. Гробовая тишина. Только через несколько минут из театра высыпала обезумевшая толпа и куда-то помчалась. Как в немом кино. Люди словно потеряли дар речи (…) Крики начались позже. Сначала появился один, затем два, потом сразу десяток автомобилей с убитыми и ранеными (…)»[154]154
  «Стекла зазвенели… ранеными (…)» – там же, стр. 283.


[Закрыть]. Маргарита написала, что это был заговор коммунистов, то ли не зная, то ли не желая знать, что взрыв устроили анархисты. А пять дней спустя она вместе с большой толпой зевак смотрела, как колонна миланских фашистов марширует к Кафедральной площади на похороны жертв террористического акта в театре. У многих были дубинки, у офицеров – кортики.

Фашисты носили черные рубашки, перепоясанные портупеей. Поэтому их прозвали «чернорубашечниками».

Число чернорубашечников уже доходило до двухсот тысяч, и Маргарита поняла, что Муссолини, как она и предсказывала, суждено сыграть выдающуюся роль в итальянской истории.

13

На парламентских выборах 1921 года фашисты одержали первую победу, получив тридцать пять мандатов.

Так Муссолини стал членом парламента. Прошло всего два года после создания «Фаши ди комбаттименто», и Муссолини перешел ко второму этапу своего плана захвата власти парламентским путем. Он преобразовал движение в фашистскую партию во главе с Великим советом и стал ее председателем. Было создано и фашистское молодежное движение.

На открытие парламентской сессии Муссолини приехал поездом. А через три месяца он уже регулярно летал самолетом по маршруту Милан-Рим.

Маргарита поехала в Берлин на выставку современных итальянских художников, где было немало ее протеже. Съездила она заодно и в Вену купить картины для своей коллекции. Там после войны из-за нищеты и разрухи цены на произведения искусства резко упали.

Муссолини скучал по Маргарите и умолял поскорее вернуться. Он хотел, чтобы каждый раз, когда он прилетал из Рима в Милан, она его уже ждала. Они встречались в городе или ездили в Иль Сольдо в Маргаритином автомобиле. Однажды в темноте они столкнулись с другим автомобилем, и, прежде чем на место происшествия прибыл полицейский, Муссолини поторопился откупиться от орущего водителя, чтобы не стало известно, что женатый депутат парламента ездит по ночам с замужней женщиной.

Вместе с Маргаритой Муссолини выработал не только новую, но и гибкую линию поведения, чтобы заручиться поддержкой широких слоев населения.

– Хватит с нас социализма! Настоящий капитализм начинается только сейчас! – обращался с трибуны парламента к промышленникам социалист в душе Бенито Муссолини. – Путь к величию Италии лежит через католицизм, – кивал в сторону отцов церкви богохульник Муссолини. – Мы за свободу и против тирании, – делал реверанс интеллигенции поборник насилия Муссолини.

А с социалистами он и без заигрываний подписал пакт, по которому обе стороны обязывались прекратить взаимные нападки и передавать любые спорные вопросы в арбитраж. Тут-то в гибкой линии наступил перегиб: этот пакт оттолкнул от Муссолини сначала футуристов, потом «смельчаков» и наконец часть членов его же партии. Последние заявили, что Муссолини продался врагам и изменил идеалам фашизма. Муссолини созвал фашистскую ассамблею, где его противники заявили, что обойдутся без него.

– Вы можете обойтись без меня? – яростно воскликнул Муссолини. – Скорее, я могу обойтись без вас.

Муссолини сложил с себя полномочия председателя партии.

Тогда члены Великого совета отправились к Д’Аннунцио предложить ему этот пост. Но Д’Аннунцио сказал, что расположение звезд для него неблагоприятно.

Без Дуче фашисты на местах совершенно распоясались, непрерывно устраивали кровавые стычки с рабочими и с полицией. Беспорядки докатились до Рима, где в отличие от Милана и других городов население было готово расправиться с чернорубашечниками, и партия направила к Муссолини делегацию с просьбой, чтобы он снова стал ее председателем. Он великодушно удовлетворил просьбу товарищей.

Но внутрипартийные противники Муссолини не успокоились и, сменив тактику, начали «защищать» Муссолини от Маргариты. Она компрометирует Дуче, она – наш враг, эта буржуйка.

Муссолини только посмеивался, да и Маргарита не придавала значения этим выпадам в ее адрес. Она по-прежнему приглашала в свой салон, как она говорила, «интересных людей», независимо от их политических взглядов, что было на руку Муссолини, так как создавало впечатление, будто он – либерал.

В начале 1922 года под редакцией и на деньги Маргариты начал выходить журнал «Иерархия». Он отражал политические взгляды Муссолини и художественные – Маргариты. В нем она писала под старым псевдонимом Эль Серено или под новым Сиди статьи о литературе и искусстве. А политические статьи писали видные фашистские идеологи и фашиствующие правительственные чиновники. Маргаритин сын Амедео, делавший карьеру в коммерческом банке, писал о международном финансовом рынке. Среди авторов «Иерархии» был друг детства Маргариты, уже знаменитый на весь мир Маркони, а среди иллюстраторов – лучшие итальянские художники, часть которых уже вступила в фашистскую партию.

Во втором номере «Иерархии» появилась программная статья Муссолини «Какой путь выбирает мир?». Из нее следовало, что мир повернул направо и двадцатое столетие станет эрой фашизма.

* * *

Маргарита старалась внушить Муссолини, что он даром теряет драгоценное время, что власть нужно захватить, пока в стране нестабильное положение, что потом будет поздно. Нужно немедленно мобилизовать чернорубашечников.

– Один раз, – сказала она, – ты уже чуть было не потерял свою партию. Как бы тебе не остаться вождем без своего народа.

Муссолини внял ее доводам. Три месяца прошли в лихорадочной подготовке к походу на Рим. В Иль Сольдо Муссолини с Маргаритой разработали план захвата Рима. Предполагалось окружить столицу несколькими колоннами чернорубашечников и потребовать, чтобы правительство передало власть Муссолини. В случае отказа чернорубашечники должны были захватить Рим, а тем самым и всю Италию.

На пути Муссолини оставалось серьезное препятствие в лице короля с его регулярной армией. Муссолини решил убедить короля, что фашисты не опасны ни для него, ни тем более для армии, поскольку он, Муссолини, сторонник монархии.

Муссолини с Маргаритой отправились на север, где он выступал перед народом и клятвенно заверял, что чтит монархию. А его речи потом печатались во всех газетах.

По возвращении в Иль Сольдо Маргарита и Муссолини внесли последние уточнения в план захвата Рима и по поводу завершения работы отправились на премьеру вагнеровского «Лоэнгрина». Муссолини впервые появился с Маргаритой на людях.

Опера еще не кончилась, когда помощник Муссолини попросил его срочно выйти. Оказалось, чернорубашечники начали преждевременную атаку на один из полицейских участков в Риме, и плану захвата города грозит провал. На Муссолини не было лица.

– Уедем в Иль Сольдо, – прошептал он Маргарите, – перейдем швейцарскую границу, отсидимся, а там видно будет.

Кровь бросилась Маргарите в лицо. В эту минуту она ненавидела своего возлюбленного. Она смотрела на него и вспоминала, как во время нападения националистов на «Иль пополо д’Италия» он предложил бежать через черный ход. Она не сказала ни слова. Начался третий акт.

Весь тот вечер Маргарита внушала Муссолини, что нужно захватить Рим. Сейчас или никогда.

– Ну, что ты такое говоришь! Они уже раскусили наш план. Армия даже не подпустит нас к городу, – Муссолини лихорадочно ходил по комнате, стараясь не смотреть на Маргариту.

– Возьми себя в руки. Сядь. Ничего они не раскусили.

– Откуда ты знаешь?

– Чувствую.

– Что же ты предлагаешь? – повернулся Муссолини к Маргарите.

– Пусть король узнает, что ты – его союзник. Без королевского приказа армия пальцем не пошевелит.

Муссолини созвал в Неаполе фашистскую ассамблею. Выступив с речью, он повторил свое обещание чтить монархию. Потом состоялся парад. Проходя перед Дуче, его когорты, где было много монархистов-южан, кричали: «Вива король!» Стоявший рядом с Муссолини один из участников этого парада позднее вспоминал:

«Я обратился к Муссолини (…) „Ты тоже кричи: „Вива король!““ Он ничего не ответил. Я повторил: „Кричи: „Вива король!““ Он снова промолчал. Когда я в третий раз повторил, он холодно отрезал: „Да уймись ты“. „Почему?“– спросил я. Он пожал плечами и провел рукой по лицу. Это был его привычный жест. Потом, показав глазами на толпу, сказал: „Хватит того, что они кричат…“»[155]155
  «Я обратился… они кричат…» – Ф. Каннистраро и Б. Салливан, стр. 259.


[Закрыть]

Но, несмотря на демарши Муссолини, армия ждала приказа короля, чтобы выступить против фашистов. А те ждали приказа Муссолини приступить к взятию Рима. В Милане на улицах появились танки. «Иль пополо д’Италия» была оцеплена армейскими подразделениями, но редакционный телефон еще работал. Муссолини сообщили, что четыре колонны чернорубашечников уже в предместьях Рима. А он боялся вооруженного столкновения с армией. Маргарита вышла из себя:

– Или ты умрешь, или захватишь Рим. Не сомневаюсь, ты выберешь второе.

Как сказала позднее Маргарита, поход на Рим должен был состояться еще и потому, что она одолжила фашистской партии миллион лир из своих личных средств и не хотела их потерять.

* * *

Премьер-министр принес на подпись королю указ о введении в стране военного положения, чтобы армия могла начать действовать. Но трусоватый король тоже боялся гражданской войны и указ не подписал. Ночью он совещался со своими генералами, и те убедили его не применять силы против фашистов, потому что, сказали они, Муссолини выбросил из головы всякую революционную чушь и обещал чтить монархию. А убеждали они короля потому, что, опять же по совету Маргариты, фашисты успели убедить генералов, что их положение резко улучшится, если к власти придет Муссолини.

Премьер-министр подал в отставку. Найти ему замену не удалось. Муссолини сводил на нет все усилия политических противников создать правительственную коалицию.

В такой неопределенной обстановке Муссолини с Маргаритой готовили очередной номер газеты, когда в его кабинете раздался телефонный звонок. Один из кандидатов в премьер-министры предлагал Муссолини войти в правительство. Муссолини отказался. На вопросительный взгляд Маргариты он сказал:

– Все или ничего.

Любые попытки разных парламентских фракций создать правительство без Муссолини провалились. Тогда позвонили из королевского дворца, что король предлагает Муссолини пост премьер-министра и уверен, что Муссолини сформирует правительство.

– Ну, – схватила его за руку Маргарита, – теперь чего ты ждешь? Соглашайся!

– Нет. Пусть пришлют телеграмму. Мне нужно, чтобы все было черным по белому.

Телефон снова зазвонил. Помедлив, Муссолини снял трубку.

– Да, – сказал он, – я вас понимаю, но и вы поймите меня. Пока я не получу телеграммы, я не двинусь с места. Как только она придет, вылечу.

Телеграмма пришла. «Срочно. Совершенно секретно. Муссолини – Милан. Его Величество король просит немедленно прибыть в Рим и принять на себя формирование правительства».

Прочитав телеграмму, Муссолини протянул ее Маргарите и откинулся на спинку стула. Маргарита бросилась его целовать, а он встал, прошелся по кабинету и слегка охрипшим голосом сказал:

– Вот если бы папа это видел!

Бенито Муссолини стал самым молодым премьер-министром за всю историю Италии. Ему было тридцать девять лет.

В Рим Муссолини поехал поездом: не хотел показаться излишне горячным. Маргарита проводила его до вокзала.

Муссолини предстал перед королем в черной рубашке, в котелке и в гетрах.

– Простите мой вид, Ваше Величество, – церемонно сказал он королю, – я прямо с дороги.

В полдень того же дня Муссолини разрешил своей милиции промаршировать по улицам столицы, после чего отдал приказ всем чернорубашечникам покинуть Рим. Но прежде чем пьяные от радости чернорубашечники залезли в вагоны, они успели убить тринадцать человек, устроив потасовку на вокзальной площади.

31 октября 1922 года король привел к присяге премьер-министра Бенито Муссолини и членов его правительства.

Парламентские соперники Муссолини радовались тому, что новый премьер считается с их мнением. Ватикану понравилось, что Муссолини приказал повесить распятие в школах и в судах, а народу – что фашисты больше не хулиганят.

Едва Муссолини стал премьер-министром, как почувствовал, что теперь ему больше не нужно лезть из кожи, чтобы дотянуться до уровня Маргариты. Теперь он чувствовал себя намного выше нее. Да и вообще, кто теперь выше него? Кто? Бог, что ли?