Текст книги "Год Мамонта"

Автор книги: Владимир Романовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 45 страниц)

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. СТАРЫЕ ЗНАКОМЫЕ

Нико шел по улице, наклоняя торс вперед и волоча по мостовой обрывок цепи с замком. Цепь на ноге слегка затрудняла ходьбу и гремела. Длинная рубашка Нико не была заправлена в штаны и свисала до колен, сальные волосы растрепались, но настроение улучшалось от квартала к кварталу, ибо с каждым кварталом Нико приближался к своему любимому месту – к окраине. Прохожие таращились на странного человека, будто беглого раба, шагнувшего в их мир из каких-то древних времен. Нико обаятельно улыбался в ответ.

Чем ближе к окраине, тем непосредственнее люди. На каком-то углу Нико спросили, что означает его внешний вид, и он драматически ответил, что только что сбежал из страшного славского плена и просит его никому не выдавать и не разглашать военную тайну, ибо народу вменяется думать, что никакой войны в данный момент нет. Спрашивавшие удивились и осведомились, не от самой ли Славии он таким образом прибыл, волоча цепь. Нико загадочно ответил, что с его специальной подготовкой никакие переходы не страшны. Он бы объяснил подробнее, если бы спрашивавшие не потеряли вдруг интерес и не удалились по каким-то своим неотложным, первой степени важности, делам, гораздо важнее, чем война со Славией.

На пути к юго-восточной заставе Нико набрел на узкий канал, в котором пришвартованные стояли старые прогнившие лодки. Берега канала соединялись мостом. Позади Нико послышался стук копыт. Нико посторонился слегка, не теряя достоинства, но давая всадникам себя обогнать. Их было пятеро, и на них были белые плащи с эмблемами. Очевидно, они имели какое-то отношение не то к Рядилищу, не то к княжескому дому. Переехав канал, они остановились у таверны, еще не окраинной, но уже без столичного блеска, и спешились. Никто не выбежал им навстречу, и привязывать коней им пришлось самим. Всадники не выразили ни удивления, ни раздражения. Стали привязывать.

Нико перешел мост и приблизился к всадникам, чтобы получше их рассмотреть. Лицо одного из всадников показалось ему знакомым. Он подошел еще ближе и вдруг закричал:

– Петич! Эй, Петич! Это же я, Нико!

Всадники обернулись.

– Эй, Фокс, по-моему, это к тебе, – сказал один из всадников другому, улыбаясь иронически.

Фокс нахмурился, затем мрачно улыбнулся, и тихо сказал:

– Я сейчас, – и поспешил навстречу Нико.

– Здорово, друг! – восхищенно сказал Нико, громче, чем было принято в столице. – Как дела, как живешь!

– Здравствуй, Нико, – тихо сказал Фокс.

Нико попытался обнять Фокса, но Фокс, оглянувшись на товарищей, придержал его, выставив ладонь.

– Я при исполнении, – сказал он.

– Понимаю, понимаю, – заговорщически зашептал Нико. – Ты молодец. Помнишь, как мы того купца охраняли? А сколько мы тогда выпили вдвоем!

– Помню, – поспешно сказал Фокс. – Смешной был купец. Да… И, сколько я помню, его все-таки ограбили, несмотря на нашу охрану. Да и какие мы с тобой были тогда охранники…

– Петич, просто не верится, что это ты! – радостно улыбаясь, сказал Нико. – Ну, какой ты стал. Представительный. А это твои друзья?

– Сослуживцы. Вот что, Нико, у меня сейчас совсем нет времени, у нас там важное дело. На, держи. Выпей за меня, только не в этой таверне. Как-нибудь свидимся.

Нико почувствовал, что ему вложили в ладонь монету. Фокс-Петич хлопнул его по плечу и вернулся к своим спутникам.

– Брат или лучший друг? – насмешливо спросил один из них.

– Да так, – сказал Фокс уклончиво. – Старый знакомый. Юность. С какими только людьми не общаешься в юности.

Всадники зашли в таверну.

Идти на окраину почему-то расхотелось. Нико, глупо улыбаясь, рассматривал золотую монету, которую ему дал Петич. Монета была обыкновенная, с профилем Великого Князя Бука. Если разменять на медяшки, можно провести несколько часов в окраинном кабаке, ни о чем не думая, лакая пиво.

Волоча цепь, Нико пошел в обратном направлении, к центру. Несколько раз его окликали, но он не обращал внимания. Время от времени он останавливался и подолгу рассматривал монету. И глупо улыбался.

Прибыв к дому Риты, он нашел дверь запертой. Нико постучался. Заспаная служанка отодвинула засов.

– А, это ты, – сказала она мрачно. – Не пущу я тебя в дом, вот что. Ты весь дом перевернешь. Хватит с меня. Сиди, жди хозяйку.

И захлопнула дверь.

Нико сел на крыльцо, облокотился о перила, вынул монету, и снова стал ее разглядывать.

Надо бы отсюда свалить, вот что, подумал он. А то скоро станет холодно, а я, хоть и переношу холод запросто, все-таки я из Беркли, да и подготовка, тем не менее не очень его люблю. А на юге я еще не был. Много слышал про море и пальмы, но не заезжал, как-то не приходилось. Месяца три-четыре займет переход. Зато там всегда тепло. Вот только я плавать не умею, и воды боюсь, честно говоря. В школе драконоборцев учат плавать, а меня вот так и не научили. Ну так буду сидеть на берегу и смотреть на горизонт. А может меня возьмут матросом на какое-нибудь судно, и я буду путешествовать по морям и увижу весь мир. В мире есть много занимательного. Я много читал о дальних плаваниях. А еще на кораблях требуются повара, то есть не повара, а коки, как они их называют, и я буду кок. Буду готовить жратву матросам. Готовить я научился, когда шлялся по западным территориям. Не знаю, как моряки относятся к хрюмпелям. Если они не знают, что это такое, вот я их удивлю! Пожрут, аж за ушами будет трещать, а потом скажут – душевный ты парень, Нико. Спасибо тебе. Мы и не знали, что бывает такое на свете – хрюмпели, мы только рыбой питаемся. Очень вкусно.

И еще, наверное, можно устроится пиратом. Навыков и умений у меня для этого достаточно. А что? Раз человечество меня отвергает, чего мне его жалеть? Ну его, человечество. Будем ходить по морям под черным флагом, петь дикие пиратские песни, нагоняя страх на проходящие мимо ладьи и галеры, а по вечерам гулять в каком-нибудь портовом кабаке, где много развязных женщин и веселых моряков. И все тебе рады.

– Чего ты тут торчишь? – спросил Брант, подходя.

– А, привет, – откликнулся Нико. – Может, выпьем?

– Может и выпьем, – сказал Брант, стуча в дверь.

Стучать пришлось долго, но служанка все же явилась, отодвинула засов, ругаясь, и открыла дверь.

– А, это вы, – сказала она сердито. – Я думала, это он стучит тут. Я ему велела сидеть тихо.

– Простите, как? – сказал Брант.

– Вот этому. Он весь дом перевернет.

– Мы с ней поругались, – объяснил Нико. – Чего она ко мне липнет, я не знаю. Я понимаю, что не будь меня, век бы ей не видать настоящего драконоборца. Но очень въедливая баба.

– Закрой рот, хамье, – сказала въедливая баба.

– Отойдите, – сказал Брант, отстраняя служанку. – Нико, вставай, пошли в дом.

– Не хочу, – закапризничал Нико.

– Хочешь, не хочешь – надо.

В столовой, разлив по кружкам пиво, Брант спросил:

– Мне тут скоро надо будет уехать на некоторое время. Поедем вместе?

– Давай, – согласился Нико. – На одном месте сидеть – все равно толку не будет. Пора бы уж развеяться. Надоела мне Астафия. Трудно настоящему ниверийцу в Астафии.

– Возможно, через неделю.

– О! Я думал, прямо сейчас.

– Нет уж, неделю потерпи, пожалуйста.

* * *

Какая-то враждебно настроенная чернь пыталась первые три ночи подпилить леса и побить витражи в Храме, но четверо головорезов, из того же сословия, нанятые Брантом (оплата входила в общую сумму ремонта) зорко следили за порядком вокруг и не допустили негодяйства.

Базилиус вернулся из турне на четыре дня раньше, чем предполагали, и тем же вечером Брант оседлал коня и сказав Рите, что он – недалеко, проследовал к северной заставе. Там его ждала Шила, в охотничьем костюме, на красивом и стройном белом скакуне. Вдвоем они проехали заставу и поскакали галопом. Шила оказалась очень умелой наездницей, но говорила, что не любит ездить верхом – после поездки одежда, как правило, пахнет конским потом, а женщине это шарма не добавляет.

Дом Базилиуса, уже знакомый читателю, нисколько не изменился за семнадцать лет. Сам Базилиус тоже изменился мало. Правда, у него была теперь семья – жена и трое детей. Базилиус принял гостей не очень радушно, в пещеру идти отказался, и вместо этого усадил их в столовой за стол и налил всем журбы в серебряные кубки. По-ниверийски он говорил теперь значительно лучше, чем раньше.

– Нет, – сказал Базилиус. – Я не знайу, где лаз. Зашем вам лаз. Далась всиэм эта Страна Вантит. Год Мамонта на носю, а людьи говориат о всиаких глупостиах.

– Как выглядит лаз? – спросил Брант.

– Выглядит? – Базилиус усмехнулся. – А как вы думать?

– Не знаю, – сказал Брант, – но уверен, что это не ворота с калиткой, а сверху надпись – «лаз».

– Нет. – Базилиус задумался. – Там соединяютсиа два мира, и влияйут друг на друга. Кроме того, когда из Вантита выезжайут, это всегда оставлиает след.

– Какой след?

– По-разному. Листиа опаленные, пепел на землие.

– Позвольте, – сказал Брант.

Он мучительно стал вспоминать, где он видел именно такой пейзаж. Я еще притворялся спящим, а сам подглядывал… из окна. Какого окна? Из окна кареты. Лет мне было мало тогда. Что за карета? В Славии? Нет.

– Я помню такое место, – неожиданно сказал он. – Я, наверное, даже знаю, где оно.

– Лазы на месте не стойат, – сообщил Базилиус.

– Перемещаются?

– Да. Медленно.

– Дракон, – сказала вдруг Шила.

– А?

– Позавчера один актер вернулся из Теплой Лагуны, – сказала она. – Там ходят слухи, что неподалеку от города объявился дракон. Деревья опалил, пепел на земле лежит.

Базилиус вдруг заинтересовался.

– Ню ка, ню ка, – сказал он. – Подробнее, да?

Шила рассказала подробнее. Было похоже на массовый гипноз, когда половина населения города только и говорила, что об этом драконе, а другая половина отмахивалась, а потом один парень сунулся туда, где дракон по слухам обитался, и, вернувшись, принес в мешке пепел, который, как он уверял, он подобрал с земли. На поверку оказалось, что это просто пепел от костра. Четверо вызвались идти проверять, дошли до места, которое указал им парень, ничего особенного не нашли, вернулись, и набили парню морду за дезинформацию.

– Надо проверить, – твердо сказала Шила.

– А сколько до Теплой Лагуны ходу? – спросил Брант, что-то прикидывая.

– Если быстро ехать, четыре дня.

– Я съезжу, – сказал Брант.

– Я пойеду с вами, – неожиданно откликнулся Базилиус.

– Зачем?

– Я лиубопытен, – объяснил Базилиус уклончиво и густо покраснел.

* * *

– Ты совсем озверел! – возмутилась Рита. – Не знаю, по каким таким делам ты едешь, но мне это очень не нравится и я поеду с тобой.

– Я беру с собой Нико.

– Разбойников отпугивать?

– Я хотел тебя кое о чем попросить, но если ты будешь орать и выпучивать глаза, я попрошу еще кого-нибудь.

Рита сложила губы бантиком и нахмурила бесцветные брови.

– Ну? Проси.

– Дело в том, что в настоящий момент десять рабочих ремонтируют Храм.

– Да, я слышала.

– А по ночам четверо горлохватов сторожат, чтобы не было беды.

– Тоже слышала.

– Официально, никто не против, чтобы Храм был отремонтирован и действовал. Неофициально ведется какая-то безумная подпольная кампания.

– А тебе-то что до этого?

– Я – зодчий.

– Ну и что?

– Меня нанял Главный Священник Редо.

– А? Зачем?

– Чтобы Храм был отремонтирован, как положено.

– Ты? Ты тот самый зодчий?

– Не понял. Что значит «тот самый»?

Рита прикусила язык. О некоем зодчем говорили весьма нелестные вещи в доме Фалкона. Ничего особенно угрожающего, но все равно неприятно. Она и сама пошутила разок по этому поводу, мол, надо бы дать этому зодчему по жопе. А это, оказывается, Брант!

– Что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Вот в этом мешке остаток денег. Надо сохранить. Предводителю рабочих даны подробные инструкции, и он должен все их выполнить вне зависимости от того, присутствую я там или нет, и уложиться в срок. Ему причитается одна тысяча золотых, и каждому рабочему по сто пятьдесят. Если через месяц я не вернусь, выплати им все. И раз в день нужно проверять, не было ли ночью эксцессов. И если были, принимать меры. Через месяц Храм должен быть как новенький. Редо за всем следит, и ему я тоже дал инструкции, но он иногда бывает очень наивен в этих вопросах. Я выезжаю завтра на рассвете. Возможно, быстро вернусь, возможно нет. Не знаю.

– Ты бы хоть сказал, куда едешь, где тебя потом искать, если что.

– В Теплую Лагуну.

Поскольку Рита точно знала, что Хок уехал в Кникич, она немного успокоилась.

– Только ты и Нико?

Брант помялся.

– Едет еще один человек.

– Кто?

– Не могу тебе сейчас сказать. Мы его, в общем, не приглашали, он сам навязался.

– Кто это «мы»? Ты и Нико?

– Я и Шила.

– Какая Шила? Княжна?

– Да.

– Ты знаком с княжной?

– Да.

– Ты в нее влюблен?

– Нет.

– Она к тебе неравнодушна?

– Рита, бестактный вопрос.

– Но она с тобой не едет.

– Нет.

– Я наведу справки.

– Умоляю тебя, не надо. Я тебе сам все расскажу, когда вернусь.

– Это не опасно?

– Совершенно безопасно.

– Ладно, – сказала Рита, не веря. – Иди спать.

– Я еще выйду погулять.

– Каждую ночь гуляешь. Что за распущенность. А потом спишь до полудня.

– Иногда и до вечера.

– И что же в этом хорошего?

Она явно входила во вкус. Роль матери ей очень нравилась.

* * *

Этой ночью Брант так и не решился ничего рассказать Фрике. Под утро, когда Фрика сладко спала, он вышел в гостиную и тихо постучал в дверь Шилы. Никто не открыл. Тогда, найдя на столе перо, бумагу, и чернила, он при свете луны написал Шиле записку и сунул под дверь. Вернувшись в спальню, он, поцеловав спящую Фрику, вышел из дворца потайным ходом.

* * *

Нико неплохо сидел в седле, и все же Бранту пришлось несколько раз его проинструктировать, чтобы не натягивал поводья, не сжимал колени, не сидел как попало, и щадил коня. Несмотря на все это, к вечеру Нико натер себе оба паха, жопа его превратилась в один огромный синяк, спина болела, и в придорожную таверну его пришлось вести, поддерживая с двух сторон, а конь его просто возненавидел. Базилиуса, который тоже был наездник не ахти, Нико очень развлекал.

– Не привык я к обычным седлам, – сказал Нико на следующий день. – У нас в школе драконоборцев седла были особые, специально для ближнего и дальнего боя.

С постели он подняться не смог, но уверял, что прекрасно поедет дальше, вот только еще четверть часа полежит как следует. Брант, посмотрев в сморщенное от боли лицо, махнул рукой и велел Нико лежать дальше. Ванной залы в таверне не было. Вообще на юг от Астафии о моде на гигиену ничего не слышали. Неподалеку был какой-то ручей, и во второй половине дня Брант понес к нему Нико, закинув к себе на плечо. Базилиус следовал за ними, с интересом следя за происходящим и время от времени что-то изрекая, глубокомысленное, по привычке.

Брант велел Нико забраться в ручей и помыться, и помылся сам. Базилиус, потрогав воду, нашел, что она слишком холодна для его астрологической кожи.

Следующим утром Нико чувствовал себя лучше и морщился меньше. Брант подсадил его в седло, и весь дальнейший путь Нико, делая вид, что знает все сам, свято следовал давешним указаниям Бранта по поводу сидения в седле. На пятый день они прибыли в Теплую Лагуну.

От ратуши отъезжал какой-то важный экипаж, окруженный охраной. Сидящий в экипаже приказал кучеру остановиться. Дверь открылась, и небольшого роста толстый человек вышел наружу и приблизился к трем всадникам, внимательно смотря маленькими, заплывшими жиром глазками, на Бранта. Вдруг он широко улыбнулся.

– Слезайте, – сказал он. – Слезайте, не бойтесь. Не узнаете старого знакомого? Ай-ай-ай, как нехорошо. Слезайте, слезайте.

Брант спешился. Толстяк действительно показался ему знакомым.

– Мы как-то с вами путешествовали в карете, а потом я вас навещал раз в месяц в одном небезызвестном доме. Вы тогда были немой. Вы и сейчас немой, ну да что поделаешь. Вы узнаете меня?

– Я не немой, – сказал Брант.

– О! Вы меня помните?

– Да.

– Сердитесь?

– Нет.

– Не сердитесь. Отойдем в сторону.

Нико и Базилиус следили, как толстяк и Брант идут к набережной. Нико недоверчиво посмотрел на охрану. Охрана тоже следила за странной парой.

– Я ничего о вас не знаю, – сказал Комод, – и, скорее всего, знать мне не нужно. Так лучше. А то у нас с этим строго. Вы тогда сбежали, и с тех пор о вас никто не слышал. Кто вы такой нынче? Чем занимаетесь?

– Я зодчий, – сказал Брант.

– О! Весьма уважаемое занятие. Поздравляю. Женаты? Есть дети?

– Холост, детей нет.

– Какие у вас тут в Теплой Лагуне дела? Может, нужна моя помощь? Я с удовольствием посодействую, если, конечно, вы сюда не прибыли с целью составить заговор против правительства.

– Даже в мыслях не было, – ответил Брант. – Я нынче в отпуске, приехал с друзьями на воды. Говорят, здесь какой-то дракон безобразничает, хотелось бы посмотреть.

Комод засмеялся.

– Суеверия, сколько суеверий! – сказал он. – Но каждый всегда сомневается – а вдруг правда? Люди – такие забавные. Ну-с, вон дорога, видите? Вдоль набережной, а потом чуть налево?

– Да.

– Прямо по ней, мимо дюн, а потом она сворачивает и уходит в лес. Вот как раз в том лесу, по слухам, завелся этот самый дракон. Человек сто туда уже ходило, ничего не нашли, но слухи все равно ходят. Вы бываете в Астафии?

– Я там теперь живу.

– О! Замечательно. Вам знакома таверна «Дикость Какая!»?

– Да.

– Там прекрасно готовят, прекрасно. Уверяю вас, таких шавичей больше нигде нет, а глендисы – верх кулинарного искусства. А на десерт пряники и атасы, но это не просто пряники, и вовсе не ординарные атасы. Особенно рекомендую попробовать атас с персиком. Всем атасам атас. Я повару всегда говорю, чтобы мне больше десяти атасов не приносили, как бы я не умолял, иначе я просто лопну. Вот такой величины атас, – он развел большие пальцы на расстояние примерно семи дюймов. – А легкость какая! Воздушность! Так вот, я в «Дикости Какой» каждую среду, ближе к вечеру. Заходите, не пожалеете. Как вас зовут нынче? Не говорите, если чего-то опасаетесь.

– Меня зовут Брант, и я ничего не опасаюсь.

– Тем лучше. Ну, очень приятно было повидать вас, Брант. А вы точно меня помните?

– Я помню, что кличку Волчонок придумали мне именно вы.

Комод хохотнул.

– Да. Вы и были тогда волчонок. Насупленый, сердитый. Ну, не буду вас задерживать. Обязательно заходите в «Дикость Какую», я вас таким обедом накормлю, вы такого никогда не ели! Мне готовят специально. К примеру, те же глендисы в прейскуранте вообще не значатся. Их нужно четыре часа к ряду готовить потому что, и это не дешевый процесс, и ингредиенты особые, поэтому им не выгодно. Но для меня они очень всегда стараются. И даже журба у них особенная – по очень старому, якобы утерянному рецепту. В нее, помимо высшего сорта вишен, что-то такое добавляют, какое-то экзотическое растение, не помню названия. На вкус получается – как десертное вино. Заходите, когда вернетесь. По средам.

Комод пошел было обратно к карете, но вернулся.

– Я надеюсь, вы не питаете ко мне… не держите…

– Нет, нет, – сказал Брант, улыбаясь. – Очень приятно было вас повидать, очень. Честное слово.

Комод протянул ему руку. Брант пожал мясистую ладонь.

Нико следил за встречей, ожидая, вероятно, что сейчас Комод сунет в руку Бранту золотую монету. Но нет, не сунул.

Комод сел в экипаж, и экипаж тронулся.

– Кто такой? – спросил Нико у Базилиуса, пока Брант возвращался, задумчивый, медленным шагом.

Базилиус внимательно посмотрел на Нико.

– Второй человьек в государствии, – сказал он.

Нико понимающе кивнул, хоть ничего и не понял.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. ВАНТИТ

Солнце светило бархатно и с пониманием, как и положено на юге в начале осени. Брант, Нико и Базилиус проехали вдоль дюн. Нико очень хотелось свернуть в дюны и потрогать рукой морскую воду, но он не подал виду. Настоящему драконоборцу чужды все эти мелкие прелести и красоты.

В лесу было много паутины и отчаянно активных комаров. После двух часов езды остановились размяться. Привязав коня к дереву, Брант отошел от своих спутников на некоторое расстояние, углубляясь в чащу. Косые лучи солнца бликами освещали стволы и начинающую желтеть зелень. Паутины здесь было больше. Брант оступился и посмотрел под ноги. Под ногами лежал обгорелый лист. Брант поискал глазами и вскоре увидел еще один. Передвинулся. И еще один. И еще. Брант зашагал напрямик через чащу. Количество обгорелых листьев увеличилось. Вскоре он вышел на поляну. Половина поляны была покрыта пеплом. Странно! По свидетельству Комода в лесу побывало около ста человек, и никто не нашел этой поляны.

Брант бегом вернулся к спутникам.

– Временной прыг, – объяснил Базилиус. – Бежиим.

Зачем нужно было спешить, Брант не знал толком, но чувствовал, что надо. Нико несколько раз упал, стараясь не отстать.

Увидев листья и пепел, Базилиус вдруг задрожал всем телом. Оглянувшись по сторонам, он поднял шишку, и швырнул ее в центр поляны. Шишка пролетела и упала. Он поднял другую и швырнул вправо от первой. Брант хотел было спросить, чего это он кидается шишками, как вдруг шишка исчезла. Летела себе, летела – и исчезла. Просто растворилась в воздухе. Базилиус указал туда пальцем. Дико посмотрев на спутников, он сказал:

– Надо взиать за рука. Ты одна рука, я другайа рука.

Зачем это было нужно – неизвестно, но Брант не спорил. Он взял Базилиуса за правую руку и кивнул Нико, чтобы тот взял его за левую. Взявшись за руки, они втроем пошли к тому месту, где исчезла шишка. Базилиус все вертел головой, будто пытаясь что-то вспомнить. Один раз они даже из-за этого остановились. Базилиус морщил лоб, прикрывал глаза, кусал губы – но так и не вспомнил.

Ничего особенного не произошло. Они пересекли всю поляну. Солнце по-прежнему ласково светило, блики по прежнему ползали по стволам и листьям. Но запах пепла вдруг исчез.

Брант обернулся.

Позади была та же самая поляна. Вот только пепла не было, и все листья на деревьях были зеленые.

– Временной скачок, – объяснил Базилиус. – Когда портал закрывается, время прыгает назад, не намного, но прыгает, и все становится на свои места. Что же это я такое вспоминал давеча? Что-то очень важное. Нет, не помню.

Брант вытаращил на него глаза. У Базилиуса пропал акцент.

– Ну что, пошли обратно? – сказал Нико. – Надо ехать дальше, иначе мы никогда в Вантит не попадем.

– Похоже, уже попали, – сказал Брант, глядя на Базилиуса.

– Да, – сказал Базилиус. – Это Вантит. Что же я забыл? Ах ты, как нехорошо. Важное что-то.

– А если мы сейчас вернемся вон на ту сторону поляны, – сказал Брант, – мы попадем обратно в Ниверию?

– Нет, – ответил Базилиус. – Портал открывается на какое-то время. Раз в три или четыре дня. Не помню точно. И редко стоит на месте.

– То есть, чтобы вернуться, нам нужно будет его искать? – спросил Брант.

– Искать? – переспросил Базилиус. – Где вы его теперь найдете. Я двадцать лет проторчал в вашей дикой стране, все искал, все вычислял. А нашел случайно, вместе с вами, по наитию. Решил – была не была. И вот мы здесь. Но чего-то я явно не учел. А вот чего?

– Вы здесь живете?

– Да. Нет. То есть, было дело. Но я не из этих краев. А как вам это объяснить, я не знаю. Потом как-нибудь попробую. Надо бы узнать, где мы, хотя я подозреваю, что знаю.

Они углубились дальше в лес. Потом был склон, и они добрались до его вершины. Их глазам открылась прелестная панорама, с долиной и рекой, петляющей по долине. Моря не было видно. Базилиус что-то поприкидывал, а потом сказал:

– Надо вдоль реки идти. Часов пять ходу.

– Куда это?

– К своим. Там живут люди, которые меня знают.

– А где живет Волшебник?

– Не знаю, и вообще сомневаюсь, что он живет здесь. Он известный шарлатан, дикарь.

– Но мы приехали сюда, чтобы найти Волшебника, – заметил Брант.

– Да ладно вам. Что вам этот Волшебник, что ваша дикая Ниверия. Я вам тут такое покажу… Вы здесь с такими людьми познакомитесь – величайшие умы. Всю историю таких светлых умов не было. Они вам такое расскажут, забудете свою Ниверию.

– Это вы все сами дикари, – сказал Нико. – Настоящий нивериец – представитель самой лучшей, самой честной культуры в мире.

– Вот, слышали? – спросил Базилиус, обращаясь к Бранту. – Дикость. Серость. Ну, пойдем.

Все эти речи очень не понравились Бранту, но он решил, что раз Базилиус ведет его к каким-то людям, надо пойти с ним. О размерах Страны Вантит Брант не имел никакого представления, и не очень верил в ее существование еще полчаса назад.

– Если вы еще раз позволите себе оскорбить при мне Ниверию, – сказал Нико Базилиусу, – я вас тупо застрелю из арбалета.

– У вас нет с собой арбалета, – заметил Базилиус, спускаясь по склону.

– Одолжу.

У реки они повернули налево, по течению. Брант оглядывался по сторонам. Пейзаж был, несмотря на какую-то особую, нереальную живописность, вполне ниверийский.

* * *

Полуденное солнце освещало отсек. Ветхие деревянные стены маленькой клетушки пахли пылью и жуками. Световой прямоугольник от окна мирно лежал на шероховатой поверхности пня, заменявшего стол. Куча соломы в углу, заменявшая кровать, не вызывала отвращения.

Сергей Алексеевич сидел на земляном полу возле пня и лакомился свежими фруктами. В конце концов, много ли надо человеку для полного счастья? Вот, например, персик. Вкусно, сладко, сочно. Вот апельсин. Вот вода в глиняной кружке.

В занавеси из веток, заменявшей дверь, зашуршало и задвигалось, и в клетушку продрался тощий с козлиной бородкой, отдаленно напоминающий парадные портреты Троцкого, Семен Фрумкин. Сергей Алексеевич был благодушен сегодня и не сделал Семену замечания. Семен тоже был благодушен и не заворчал, что вот, мол, опять его к ленчу не разбудили, а он так любит ленч, это же просто свинство какое-то лишать человека удовольствия.

Семен Фрумкин присоединился к Сергею Алексеевичу, схватил с пня, заменявшего стол, грушу и стал ее пожирать, чавкая.

– Халат вам давно постирать пора, – сказал он, чавкая. – А все лень, да? Фу, дух какой от этого халата.

– Не чавкайте, Сеня, – сказал Сергей Алексеевич. – От вашего чавканья все эльфы в округе проснутся. Надо же им иногда поспать.

– Я вот, Сергей Алексеевич, ни разу не видел ни одного эльфа. Эльфов вы все-таки придумали сами.

Разговор этот был далеко не нов и затевался каждый третий день в течении пятнадцати лет.

– Сдвиги есть? – спросил Сергей Алексеевич.

– Только по фазе, – грубо сострил Семен и засмеялся пригласительно, почесывая грудь, поросшую седеющими волосами. – А у вас?

– Тоже нет. А скажите, Семен, жена у вас какая была?

Семен подумал некоторое время, плюясь вишневыми косточками в окно.

– Статная девушка, – сказал он. – Кавказских кровей каких-то. До сих пор не знаю, каких. Орала все время, вставляя кавказские слова.

Сергей Алексеевич вздохнул.

– А вот у меня жена была обыкновенная, – сказал он. – Толстая и глупая. Хотелось бы чего-нибудь вспомнить – ничего не помню. На молоке, помню, дату один раз проверила, так целый вечер возмущалась. А дети у меня от другой жены.

– И у меня от другой, – сказал Семен, вытирая рот рукавом халата.

– Это еще что такое? – сказал вдруг Сергей Алексеевич, уставясь в окно.

– А что? – спросил Семен, и тоже уставился в окно.

По тропинке к отсекам приближались трое. Один – среднего роста блондин, второй русоволосый и долговязый, а третий…

– Пардон, пардон, – сказал Семен, щурясь. – Ничего не понимаю. Сергей Алексеевич, у вас глаза лучше, а ну-ка вперьтесь.

Сергей Алексеевич вперился.

– Не может быть, – сказал он.

– Мне показалось, – сказал Семен, вскакивая, падая, и снова вскакивая, – что это…

– Не показалось, – в волнении, Сергей Алексеевич поднялся на четвереньки. – Это Васенька.

– Васенька! – заорал Семен, выбираясь из отсека через окно. – Васенька!

– Васенька! – забасил Сергей Алексеевич, продираясь сквозь ветвистую занавесь и царапая себе лицо. – Васенька, ебена мать!

Вдвоем они побежали навстречу.

Васенька отделился от группы и тоже побежал. Встретясь, все трое обнялись, невнятно восклицая и плача.

– Нашел своих? – предположил Нико.

– Вроде, да, – откликнулся Брант. – Странные какие.

– Сколько лет, Васенька! А мы тебя сразу узнали! – восхищенно басил Сергей Алексеевич.

– Сразу, Васька, сразу! – Семен утирал слезы.

– Да уж, сколько лет, – сказал Васенька, тоже утирая слезы.

– А это кто с тобой? – спросил радушно и счастливо Сергей Алексеевич.

– Хорошие ребята. С той стороны портала.

– Ох! – сказал Сергей Алексеевич.

– Ну! – выдохнул Семен.

– Ну, пойдем к нам, все расскажешь. И ребят с собой бери, чего они поодаль стали. Эй, ребята!

Сергей Алексеевич приблизился, рассматривая Бранта и Нико благодушно.

– Это что у тебя? – спросил он, тыча пальцем в перевязь Бранта. – Жабежбеж такой, да?

Брант не понял, и не был уверен, благодушный ли это жест, угрожающий ли, или просто у старика дурные манеры, но на всякий случай положил левую руку на ножны меча.

– Это перевязь, – сказал он. – Позвольте представиться.

– Потом, потом, – закричал Семен. – Пошли, ребята, все расскажете, и мы вам все расскажем.

В отсеки Брант, глянув в одно из окон, идти отказался.

– Почему бы не присесть прямо здесь? – сказал он, садясь на теплую траву.

– Правильно, – сказал Нико.

– Вы давно не виделись со своими, – сказал Брант, обращаясь к Базилиусу. – Мы не будем вам мешать, вы говорите, вспоминайте, но про нас не забудьте.

– Как же можно, – сказал Базилиус. – Сергей Алексеевич, Сенька, давайте сядем на солнышке.

– Где ты был все это время? – спросил Семен, восхищенно глядя на Васеньку. – Смотри, почти не постарел. Не то, что мы. Двадцать лет!

– Не угадаете, – сказал Васенька. – Когда я набрел на портал, все так неожиданно случилось, я и опомниться не успел.

– И куда же ведет портал? – страстно спросил Сергей Алексеевич.

– Куда? – не менее страстно спросил Семен.

– Не поверите. В Троецарствие.

– Какое Троецарствие?

– То самое.

Сергей Алексеевич и Семен переглянулись.

– Легендарное? То самое?

– Да. Вот эти двое, хорошие ребята, они оттуда.

Сергей Алексеевич и Семен одновременно уставились на Бранта и Нико.

– Да ну!

– Да ну!

– Что ж я, шутить что ли буду, – сказал Васенька. – Я там столько натерпелся, столько пережил, какие уж тут шутки. Я жил в Ниверии.

У Сергея Алексеевича округлились глаза. Семен часто замигал.

– В Ниверии?

– Той самой. Южнее Славии и восточнее Артании.

– И вот эти двое оттуда?

– Да.

– Как их зовут, еще раз?

– Брант и Нико.

Васенька помолчал, а потом спросил:

– А где Женька и Пупс?

Сергей Алексеевич и Семен переглянулись и опустили глаза.

* * *

Два часа спустя, поев фруктов, Брант снял плащ, дублет, и рубашку и растянулся на траве, щурясь на солнце.

Нико ходил кругами, что-то напевая. Слуха у него совершенно не было.

Сергей Алексеевич, Семен, и Васенька разговаривали вполголоса, стоя рядом со стеной отсека.

– И по времени совпадает, и по всему, – говорил Васенька. – Вот пусть Семен скажет, он в истории самый сведущий.