Текст книги "Дьявол на коне"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– Когда-нибудь… – начала я.

Он перебил меня:

– Я зайду завтра. Возможно, мы прокатимся немного верхом.

– Да, – ответила я. – Пожалуйста.

Джоэл ушел, а я осталась сидеть, глядя прямо перед собой. Я ощущала спокойствие дома. Казалось, мама здесь. Я буквально слышала напевы «Сердца дуба».

Я провела бессонную ночь, обдумывая, что мне делать, если Джоэл попросит стать его женой. Возможно, брошь являлась символом его намерений, которые были – уверена в этом – честными, у Джоэла они просто не могли быть другими. Мне казалось, я слышу голос матери, призывающий меня не колебаться. Я представила, что мама рядом и мы вместе обсуждаем это. «Я не люблю его так, как нужно любить мужчину, за которого выходишь замуж». Я явственно увидела, как мать поджала губы, так она делала всегда, выражая презрение к какому-то мнению. «Ты ничего не понимаешь в любви, дитя мое. Со временем все придет. Он хороший человек. Он даст тебе все, о чем я мечтала для тебя. Уют, обеспеченность, любовь, достаточную для двоих… на первое время. Со временем просто нельзя будет не полюбить такого человека. Я вижу ваших малышей, играющих на лужайке около солнечных часов, где вы впервые познакомились. О, какая это радость – дети! У меня был лишь один ребенок, но после смерти твоего отца он стал для меня всем миром». – «Мамочка, не ошибаешься ли ты? Как правило, ты не ошибалась, но знаешь ли ты, что для меня будет лучше?»

Я никогда бы не смогла рассказать ей, что почувствовала, когда граф целовал меня. Внутри что-то поднялось, что-то ужасающее и в то же время непреодолимое. И это нечто принесло с собой осознание того, что я чего-то не понимаю, но обязана буду понять до вступления в брак. Граф дал мне почувствовать, что Джоэл никогда не сможет оказывать на меня такое воздействие. Вот и все.

Я словно услышала тихий смешок матери. «Граф! Известный волокита. В высшей степени неприятный человек! То, что он повел себя именно так, лишь показывает его испорченность. А его жена спала в соседней комнате! Подумай о добром ласковом Джоэле, который никогда не сделает ничего бесчестного и даст тебе все, о чем я для тебя мечтала».

Все, о чем я для тебя мечтала… Эти слова эхом продолжали звучать в моей голове.

III

Драма разыгралась на следующий день. Все началось с того, что в школу прискакал сэр Джон.

– Мисс Мэддокс! – закричал он, и я поразилась обезумевшему выражению его лица. – Она здесь? Марго здесь?

– Марго? – удивилась я. – Нет. Я уже несколько дней ее не видела.

– О Боже, что с ней случилось?

Я непонимающе уставилась на него, а он продолжал:

– Ее нет в замке со вчерашнего вечера. Постель не разобрана. Марго сказала девочкам, что рано ляжет спать, сославшись на головную боль. Больше ее не видели. Вы не знаете, куда она могла пойти?

Покачав головой, я попыталась вспомнить последний разговор с Марго, но не нашла ни малейшего намека на то, что она замышляла побег.

После того, как сэр Джон отправился обратно в Мэнор, я никак не могла успокоиться. Все твердила себе, что это просто шутка. Марго вот-вот вернется и посмеется над нами. Однако в последнее время ощущалась в ней какая-то таинственность. Мне следовало бы обратить на это внимание, но я была слишком поглощена своими заботами.

Все валилось у меня из рук, и после обеда я таки решилась и отправилась в Мэнор, чтобы узнать, нет ли каких новостей. Я дождалась внизу Марию и Сибиллу, спустившихся ко мне с напряженными и взволнованными лицами, и все же я почувствовала, что они обрадовались новому человеку.

– Мне кажется, она с кем-то сбежала, – сказала Мария.

– С кем-то сбежала? С кем?

– Это-то мы и должны узнать. Джоэл очень расстроен, – Мария смотрела на меня. – Разумеется, они предназначались друг другу.

– Не могла она сбежать, – возразила Сибилла. – Ей просто не с кем бежать. К тому же она знала, что, как только достигнет определенного возраста, они с Джоэлом поженятся. Вот почему ее родителей так заботило то, чтобы она выучила английский и привыкла жить здесь.

– Вы расспросили слуг? – спросила я.

– Мы расспросили всех, – ответила Мария, – но никто ничего не знает. Папа вне себя, и мама тоже. Папа сказал, что, если к завтрашнему дню Марго не найдут, ему придется сообщить об этом графу и графине.

– Ее ведь поручили заботам папы, – пояснила Сибилла. – Для него все происходящее ужасно. Я очень надеюсь, что все будет в порядке. Мы-то рассчитывали, что она откровенничала с вами.

– Она мне ничего не говорила, – сказала я, подумав о тех моментах, когда замечала таинственный блеск в глазах Марго.

Я должна была узнать, что с ней происходит. Уверена, она открылась бы мне. Марго не из тех, кто хранит тайны.

– Если мы можем что-либо предпринять… – начала я.

– Мы можем только ждать, – ответила Сибилла.

Я уже собралась было уходить, но тут появился один из конюхов, волоча за собой мальчишку из конюшни, напуганного до беспамятства.

– Мисс Мария, – сказал конюх, – мне кажется, я должен переговорить с сэром Джоном, и немедленно.

– Это насчет мадемуазель Фонтэн-Делиб? – спросила Мария.

– Да, мисс Мария, насчет молодой французской леди.

Сибилла тотчас бросилась на поиски отца, а Мария, дернув за шнур колокольчика, вызвала слугу и направила его с тем же поручением. К счастью, сэра Джона нашли быстро, и он поспешно спустился в зал. Я знала, что не имею права оставаться, но меня так беспокоила судьба Марго, что я упрямо осталась. Конюх выпалил:

– Сэр Джон, Тим вот может кое-что сказать. Давай, Тим, говори, что ты знаешь!

– Это насчет нашего Джеймса, сэр, – сказал Тим. – Он не вернулся домой. Он сбежал с молодой французской леди, сэр. Он говорил, что сделает это, но мы ему не поверили.

– Боже мой, – едва слышно пробормотал сэр Джон. Он прикрыл глаза, словно пытаясь убедить себя, что все происходящее неправда. Я помнила Джеймса. Он был из тех парней, которые запоминаются – высокий и поразительно привлекательный, – самодовольный надменный тип, чья красивая внешность, судя по всему, послужила причиной его непомерного самомнения.

Сэр Джон очнулся от оцепенения. Посмотрев на мальчишку-конюшего, он велел:

– Расскажи все, что знаешь.

– Я не знаю ничего, кроме того, что он сбежал, сэр. Я знаю только, что он говорил, что женится на знатной женщине…

– Что?! – воскликнул сэр Джон.

– Да, сэр, он говорил, что сбежит в Шотландию. Сказал, что там они поженятся и он станет джентльменом.

– Нельзя терять ни минуты! – воскликнул сэр Джон. – Я должен догнать их. Я должен вернуть ее назад, пока не будет слишком поздно.

Я вернулась в школу, так как у меня не было причин оставаться. Я догадывалась, что и Мария, и Сибилла были склонны думать, что я сыграла какую-то роль в падении Марго, ибо они были убеждены, что та откровенничала со мной. Мне бы следовало опровергнуть эти предположения, но это сделает сама Марго, когда ее вернут.

Я сидела в гостиной и думала о Марго, попавшей в такую глупую историю. А что если она действительно выйдет замуж за конюха? Какова будет реакция графа? Он ни за что не простит нам то, что мы допустили такое. Он вне всякого сомнения отречется от Марго, ибо как гордый граф может признать зятем конюха? Как Марго смогла допустить такое? Ей только шестнадцать лет, и она увлеклась конюхом! Как это на нее похоже! Несомненно, вначале она лишь развлекалась. Она ведь еще ребенок. Но чем может окончиться эта связь?

Миссис Мансер пришла проведать меня. Она принесла корзину яиц, но истинной целью ее прихода было желание поболтать. С округленными от возбуждения глазами она села за стол.

– Ну и дела! Эта маленькая мадам… удрала с Джеймсом Уэддером. Храни меня Господи! В Мэноре этого не переживут.

– Сэр Джон вернет Марго.

– Если успеет. Джеймс Уэддер всегда был бабником. И он большого о себе мнения, да. Вспомните, какой он видный мужчина. Говорят, в нем есть кровь Деррингемов. Дед сэра Джона, насколько мне известно, был большим распутником. Знатные дамы или служанки… для него это не имело значения, а стало быть, в округе течет много крови Деррингемов… хотя и под другими фамилиями. Говорят, одна из дочерей Уэддера родила от старого сэра двух детей, от них-то и ведет свой род Джеймс. Всегда задирал нос – да, Джеймс такой. А теперь вот удрал.

– Далеко они не уйдут, – сказала я.

– Вы же знаете, у них большой отрыв. Их вернут… возможно… а дальше что? – Она пристально посмотрела на меня. – Говорят, она предназначалась в супруги мистеру Джоэлу. Именно поэтому ее привезли сюда… по крайней мере, так я слышала. А что будет теперь… кто скажет?

– Она еще очень молода, – заметила я. – Я хорошо ее знаю… по школе. По-моему, это в ее духе – действовать необдуманно, а затем сожалеть об этом. Я очень надеюсь, что сэр Джон поспеет вовремя.

– Говорят, мистер Джоэл полон решимости помешать этому браку. Он уехал вместе с отцом. Вдвоем они положат конец этому безобразию, можете быть уверены. Но какой позор для Мэнора!

Как ни была я рада почерпнуть информацию, однако испытала облегчение, когда миссис Мансер ушла. Пожалуй, она пыталась осторожно предостеречь меня, так как уже было замечено, что я иногда катаюсь верхом вместе с Джоэлом Деррингемом. Хотя между нами была меньшая пропасть, чем между Марго и конюхом, она все же была.

Миссис Мансер считала, что с моей стороны было бы разумным принять ухаживания ее сына Джима и приготовиться к тому, чтобы стать женой фермера.

День, а затем и ночь прошли в тревожных раздумьях; затем, наконец, вернулись сэр Джон и Джоэл, приведя с собой Марго. Она была утомлена и не в себе, и ее тотчас же уложили в постель. Никто из обитателей Мэнора не удосужился известить меня об этом, и все сведения я опять получила от миссис Мансер.

– Их нашли вовремя. Выследили, вот так. Они успели проехать больше семидесяти миль. Я слышала это от Тома Харриса, конюха, сопровождавшего сэра Джона. Он любит пропустить стаканчик домашнего. Так вот, он сказал, что оба были до смерти перепуганы и молодой Джеймс растерял всю храбрость, оказавшись лицом к лицу с сэром Джоном. Его немедля прогнали с места. Больше мы никогда не услышим о Джеймсе Уэддере, в этом можно не сомневаться. Не в обычаях сэра Джона прогонять человека, когда тому некуда податься, но тут, думаю, случай особый. Это послужит ему уроком.

– А что насчет мадемуазель?

– Том Харрис сказал, она плакала, точно ей разбили сердце, но ее привезли назад… и это конец ее отношениям с Джеймсом Уэддером.

– Как она могла поступить так глупо! – воскликнула я. – Ей следовало бы знать.

– О, Джеймс смазливый парень, а влюбленные молодые девушки не очень-то склонны думать о последствиях.

И снова у меня возникло ощущение, что миссис Мансер предостерегает меня.

Жизнь менялась быстро: мама навсегда покинула меня, со всех сторон подступали новые заботы. Школа стала другой, она потеряла основательность, которую ей придавала моя мать. У меня было хорошее образование, я могла учить, но я выглядела такой молодой, что не могла рассчитывать на доверие, которое вызывала к себе мама. Мне было всего девятнадцать. Это понимали все. Я почувствовала, что проводить занятия становится все труднее, начало нарастать какое-то неподчинение. Марго не вернулась в школу, хотя Мария и Сибилла вновь приступили к занятиям. Мария поведала мне, что в начале лета они отправятся заканчивать обучение в пансионе в Швейцарии.

У меня оборвалось сердце. Без дочерей Деррингема школа потеряет учеников, поставляемых Мэнором, – по словам моей матери, варенье, которое можно мазать на наш хлеб. Но я уже начинала беспокоиться не о варенье, а о самом хлебе.

– Ходят слухи, что брат отправляется посмотреть свет, – злорадно сообщила мне Мария. – Папа считает, что это позволит ему получить всесторонние знания, так поступают все молодые люди нашего круга. Брат уезжает в самое ближайшее время.

Казалось, похождения Марго с конюхом привели в движение что-то такое, в результате чего должно было измениться все вокруг.

Я неожиданно начала тосковать по обществу Джоэла – он был всегда таким спокойным, таким надежным. А если он отправляется посмотреть мир, это значит, его не будет года два. Сколько всего может произойти за два года! Небольшая, некогда процветающая школа разорится без Деррингемов… Что мне делать? Я чувствовала, что мне вменяют в вину безрассудный поступок Марго. Ведь считалось, что мы с Марго крепко дружим. Возможно, появились слухи, что я подтолкнула Джоэла Деррингема к слишком близкой дружбе с собой, а эта дружба не могла иметь пристойного окончания и оказала дурное влияние на Марго.

Когда две девочки из одной зажиточной семьи объявили, что покидают мою школу и будут заканчивать образование в пансионе, я словно увидела красный свет, тревожно замерцавший в конце туннеля.

Верхом на Приданом я выехала на долгую прогулку, надеясь встретить Джоэла и из его собственных уст услышать, что он уезжает. Но не встретила его, что само по себе уже было примечательным.

В воскресенье утром Джоэл пришел повидаться со мной. Когда я увидела, как он привязывает лошадь, у меня учащенно забилось сердце. Я провела его в гостиную. Выглядел он очень мрачным.

– Я скоро уезжаю, – сказал мне Джоэл.

Наступила тишина, нарушаемая только тиканьем старинных часов.

– Мария упоминала об этом, – словно со стороны услышала я свой голос.

– Что ж, считается, что это неотъемлемая часть образования.

– Куда вы поедете?

– В Европу… Италия, Франция, Испания… Большое турне.

– Это будет очень интересно.

– Я предпочел бы не ехать.

– Так что же?

– Отец настаивает.

– Понятно, и вы должны подчиниться ему.

– Я всегда так поступал.

– И, естественно, должны поступать так и впредь. Да и зачем вам перечить ему?

– Потому что… есть причина, по которой я не хочу уезжать, – он пристально посмотрел на меня. – Я очень ценил нашу дружбу.

– Мы были хорошими друзьями.

– И остаемся. Я вернусь, Минелла.

– Это произойдет не скоро.

– Но я вернусь. И тогда поговорю с вами… очень серьезно.

– Если вы вернетесь, а я буду здесь, я с интересом выслушаю все, что вы мне скажете.

Он улыбнулся, а я тихо спросила:

– Когда вы уезжаете?

– Через две недели.

Я кивнула.

– Позвольте предложить вам бокал вина? Особое, приготовленное моей мамой. Она очень гордилась своими винами. Есть еще настойка из терна. Очень вкусная.

– Не сомневаюсь, но сейчас мне ничего не хочется. Я просто пришел поговорить с вами.

– Вы увидите выдающиеся творения живописи… архитектуры. Вы сможете изучать ночное небо Италии. Познакомитесь с государственным устройством тех стран, которые будете проезжать. Это неоценимо для образования.

Джоэл едва ли не с жалостью взирал на меня. Я почувствовала, что, если сделаю неосторожное движение, он бросится ко мне, обнимет и заставит совершить тот же глупый и необдуманный поступок, который совершили Марго с конюхом. Я решила: «Нет. Не мне проявлять инициативу. Если его желание достаточно сильно, он сделает первый шаг». Интересно, что сказали бы Деррингемы, если бы Джоэл объявил им, что хочет жениться на мне? Вторая катастрофа, и столь похожая на предыдущую. Это называется мезальянсом.

О милая мамочка, как ты заблуждалась!

– Я повидаюсь с вами перед отъездом, – сказал Джоэл. – Я хочу еще раз покататься с вами. Многое надо бы обсудить.

Он ушел, а я села за стол и начала думать о нем. Я поняла, что он имел в виду. Его родители, почувствовав интерес сына ко мне, отсылали его прочь. Случай с Марго заставил их быть настороже и остерегаться опасности.

Над каминной полкой висел мамин портрет, выполненный по заказу отца в первый год их брака. Сходство было поразительным. Я вгляделась в эти уверенные глаза и решительный рот.

– Ты слишком много мечтала, – сказала я. – Из этого не могло выйти ничего путного.

Но я не была уверена, хотелось ли мне, чтобы что-либо вышло. Я лишь чувствовала, что мир вокруг меня рушится. Я видела, как ученицы разбегаются, мне становилось одиноко и страшно.

Джоэл уехал, и дни, казалось, стали длиннее. Я с нетерпением ждала окончания занятий, хотя и боялась долгих вечеров, когда я зажигала свет и старалась занять себя подготовкой к новым урокам. Я была признательна Мансерам за то, что они часто приглашали меня к себе, но постоянно чувствовала присутствие Джима и понимала ожидания его родителей относительно его и меня. Я представляла себе, как миссис Мансер рассказывает мужу, что я одумалась и перестала грезить о Джоэле Деррингеме.

Меня очень огорчала растрата наших сбережений. В спальне матери хранилось несколько дорогих отрезов ткани, а приходилось думать и о содержании Приданого. Не могла я выгнать и Дженни, так хорошо послужившую нам, поэтому теперь приходилось заботиться о двух лошадях.

Мария и Сибилла постоянно говорили о своем приближающемся отъезде в Швейцарию, и у меня росло опасение, что я не смогу поддерживать существование школы.

Ночью, оставаясь одна, я представляла себе, что мама рядом, и заводила с ней разговоры. Мне начинало казаться, что я слышу ее голос, проходящий через ту пустоту, которая отделяет мертвых от живых, и мне становилось лучше.

«Одна дверь закрывается, но тут же открывается другая». Мама знала много подобных расхожих изречений, и я частенько подтрунивала над этим. Теперь же вспоминала их и радовалась.

Одно обстоятельство очень печалило меня – неожиданное охлаждение ко мне сэра Джона и леди Деррингем. Они сочли, что я вела себя в высшей степени непристойно, позволяя их сыну проникаться ко мне симпатией. Мне следовало бы знать, к чему это приведет; а теперь всю вину они возлагали на меня, видя во мне коварную авантюристку. Хотя Джоэл и отправился в поездку по свету, Деррингемы, похоже, решили, что впредь мне нельзя предоставлять возможность использовать свои злые чары, что, разумеется, означало прекращение их покровительства. Это было самой пугающей стороной происходящего. Мама постоянно повторяла, сколько добра мы видим от хозяев поместья, и теперь я начинала гадать, как скоро школа станет приносить только убытки.

Однажды, непогожим мартовским днем Марго зашла проститься со мной. Она выглядела подавленной, но я заметила в ее глазах хитринку.

Это было воскресенье – день, когда занятий нет; думаю, именно по этой причине Марго и выбрала его.

– Здравствуйте, Минель, – сказала она. – На следующей неделе я уезжаю домой. Вот, пришла проститься.

Внезапно мне стало очень грустно. Я так привязалась к Марго, а теперь выходило, что все, кого я любила, покидали меня.

– Этот небольшой период… – она раскинула руки, словно собираясь охватить школу, меня и всю Англию, – окончен.

– Что же, вы много всего пережили.

– Печального – да, и радостного… и приятного. Во всем бывает доля и того и другого. Ничто нельзя назвать только одним словом. Бедный Джеймс. Я частенько думаю, что с ним. Его с позором выгнали. Но он найдет себе новое место… новых девушек, которых будет любить.

– А вы?

– И я тоже.

– Марго, вы поступили глупо.

– Да, не правда ли? Таковы по большей части все приключения, их всегда интереснее замышлять, чем осуществлять. Мы частенько лежали под сенью кустарников и строили планы. Это было самое лучшее время. Так опасно! Я убегала к Джеймсу при первой возможности.

– Даже когда играли в прятки, – вставила я. Кивнув, она рассмеялась.

– Нас могли увидеть в любую минуту. Но мы уверяли друг друга, что нам все равно.

– Но вы боялись того, что может случиться.

– О да. Но мне нравится бояться. А вам? Но нет, вы слишком правильная. Хотя что там насчет вас и Джоэла, а? В некотором смысле мы обе в сходном положении… как говорится, одного, поля ягоды, так? Мы обе потеряли своих возлюбленных.

– Джоэл не был моим возлюбленным.

– Ну, надеялся им стать. И вы на это надеялись. У меня это вызывало смех. Вы… школьная учительница. Я… и конюх. Смешение… смешение классов. Забавно, вы не находите?

– Нет, не нахожу.

– Вы превратились в настоящую учительницу, Минель. Но нам вдвоем было весело – а теперь я возвращаюсь во Францию. Сэр Джон и леди Деррингем ждут не дождутся, когда избавятся от меня, и вот я уезжаю.

– Печально. Мне очень жаль расставаться с вами.

Марго встала и, поддавшись внезапному порыву, обвила меня руками.

– И мне жаль расставаться с вами, Минель. Мне вы всегда нравились больше всех. Я не могла говорить с Мари и Сибиль. Они задирали глупые носы и смотрели на меня, словно я зачумленная… и все потому, что я узнала кое-что такое, что им неизвестно… и никогда не будет известно, по всей вероятности. Возможно, как-нибудь вы приедете ко мне в гости во Францию.

– Не вижу возможности сделать это.

– Я могу пригласить вас.

– Вы очень добры, Марго.

– Минель, я тревожусь.

– Тревожитесь? Из-за чего?

– Я не знаю, что мне делать.

– Возможно, вам лучше рассказать все мне.

– Когда мы с Джеймсом валялись под кустами, мы не только строили планы.

– Что вы хотите этим сказать?

– У меня будет ребенок, Минель.

– Марго!

– Ужасный позор! – воскликнула она. – Дело не столько в проступках человека, сколько в том, попадается ли он на них. Понимаете, если бы Джеймс просто был моим любовником, это сочли бы достойным сожаления событием… но постарались бы замять и забыть. Но если существует живой свидетель нашей связи, тогда что? Позор. Катастрофа. Что ж, вот и весь сказ, Минель. Что мне делать?

– Сэру Джону и леди Деррингем известно об этом?

– Об этом не известно никому, кроме вас… и меня.

– Марго, что же вам делать?

– Я и хочу, чтобы вы мне что-либо посоветовали.

– Какой здесь может быть совет? У вас будет ребенок, и скрыть это нельзя.

– Все будет скрыто. И прежде у людей рождались внебрачные дети, и это скрывалось.

– Как вы сможете это скрыть?

– Вот это-то и нужно решить.

– Марго, а как я могу помочь вам в этом?

– Об этом-то я и пришла поговорить. – Тут я увидела страх в глазах Марго. – Я боюсь возвращаться домой… вот так. Скоро это станет всем известно, да? И мой отец…

Мысленно я увидела его столь же явственно, как тогда, в особняке. Я даже почувствовала его губы, с силой прижимающиеся к моим.

– Возможно, он поймет, – предположила я. Марго горько рассмеялась.

– У него полно незаконнорожденных детей, можете в этом не сомневаться. Это все так… пустяки. Но что позволительно такому мужчине, как мой отец, – то является полным бесчестием для женщины.

– Это несправедливо.

– Конечно, это несправедливо, Минель, но что мне делать? При мысли о том, что придется предстать перед отцом, мне хочется забраться на самый верх башни и броситься оттуда вниз.

– Не говорите так.

– Разумеется, я ни за что так не поступлю. Мне всегда хочется знать, а что же будет дальше. Минель, давайте убежим… вы и я. Со школой дела плохи, не так ли? Я слышала разговоры. Джоэл уехал. Влюбленный, который предпочел подчиниться родителям, а не зову любви! Фу! – Марго щелкнула пальцами. – Джеймс… был храбрым. «Мы будем цыганами, – говорил он. – Я разбогатею, и мы будем жить в замке, таком же большом, как у твоего отца…» А когда появился сэр Джон, он съежился и превратился в напуганного мальчишку. Я не такая слабачка. И вы тоже. Мы не из тех, кто делает что-то только потому, что так принято делать. Мы способны сами принимать решения. Мы способны бороться.

– Вы говорите чепуху, Марго.

– Так что мне в таком случае делать?

– Вам остается только одно. Вы должны пойти к сэру Джону и сказать ему, что ждете ребенка. Он добрый. Он скажет, что делать, он поможет вам.

– Уж лучше сказать ему, чем моему отцу.

– Может быть, вам поможет ваша мать.

Марго рассмеялась.

– Моя мать не посмеет ничего предпринять. Она только расскажет ему, а это я могу сделать и сама.

– Что, по-вашему, он сделает?

– Он сойдет с ума от ярости. Я единственный ребенок в семье. Уже одно это бесит отца. Нет сына, способного продолжить древний род, а мать слаба и больна, и врачи настаивают на том, что ей нельзя больше иметь детей. Значит, я единственная надежда. Я должна удачно выйти замуж. Хотя и были разговоры о том, чтобы выдать меня за Джоэла, не думаю, чтобы отец находил этот союз идеальным. Он рассматривал его только ввиду беспорядков во Франции, так как считал, что в самом ближайшем будущем владения в Англии будут кстати. Что ж, теперь «надежда дома» вот-вот родит ублюдка, отцом которого является конюх!

Она громко расхохоталась, что вселило в меня тревогу, так как я поняла, что, несмотря на беззаботную болтовню, Марго находится на грани срыва.

Бедная Марго! Действительно, ее положение очень печально, и я видела только один выход. Она должна рассказать все сэру Джону и попросить его о помощи.

Марго была не склонна так поступать и продолжала строить планы нашего совместного побега, но в конце концов мне удалось убедить ее, что он будет столь же бесполезным, как и ее предыдущее бегство. Когда мы прощались, она казалась мне успокоившейся, и у меня создалось впечатление, что она пришла к выводу – единственный выход, это во всем сознаться.

На следующий день после окончания занятий я собирала книги, пытаясь побороть печальное настроение, в которое меня ввергло известие о том, что еще две ученицы решили покинуть школу после окончания учебного года. В этот момент появилась Марго.

Она бежала всю дорогу от Мэнора и запыхалась. Я усадила ее и предложила стакан тонизирующего напитка маминого приготовления, сказав, что, пока она его не выпьет, я не стану ее слушать.

Марго сообщила, что была у сэра Джона и выложила ему все.

– Я думала, он просто умрет от потрясения. Похоже, он полагал, что хоть мы и любили друг друга и собирались пожениться, однако не могли вести себя, как он сказал, «безответственно». Сначала он мне не поверил. Он считал, что я совершенно невинна и думаю, что детей находят в капусте. Он все повторял: «Этого не может быть. Это ошибка. Моя дорогая Марго, вы еще ребенок…» Я сказала ему, что достаточно взрослая, чтобы рожать, предварительно проделав все, что для этого требуется.

Как он на меня смотрел! Я готова была рассмеяться, если бы не была слегка испугана. Затем он сказал то, что я и ожидала. «Я должен немедленно известить ваших родителей». Так что видите, Минель, что вы наделали. Следуя вашему совету, я навлекла на себя именно то, чего мы так пытались избежать.

– Избежать этого было невозможно, Марго. Как можно было бы сохранить все в тайне? Дело не только в том, чтобы родить ребенка. Ведь потом он останется. Как вы смогли бы справиться с этим так, чтобы… об этом никто не узнал?

Марго покачала головой.

Затем она пристально посмотрела на меня, и ее огромные черные глаза яркими звездами вспыхнули на бледном лице.

– Я страшно боюсь встречи с ним.

Я охотно поверила этому и постаралась сделать все, что в моих силах, чтобы успокоить ее. У Марго был такой характер, что она то пребывала в самом глубоком отчаянии и тут же вспыхивала joie de vivre 77
  Радость жизни (фр.).


[Закрыть]. Она много смеялась, но подчас в ее смехе прорывались истерические нотки, и я догадывалась, в какой ужас она приходит при мысли об отце.

В назначенное время Марго не уехала во Францию. Придя в школу, она сообщила мне, что ее отец приезжает в Англию, а до его приезда она останется в Мэноре. Марго надела на себя личину бравады, но я догадалась, что под нею скрыто. Бедняжка Марго! Она попала в беду.

О приезде графа в Мэнор мне сообщила миссис Мансер.

– Полагаю, – сказала она, – он приехал, чтобы забрать мадемуазель домой. Он-то уж поговорит с ней, это точно. Представьте-ка себе ярость графа от того, что его дочь сбежала с конюхом!

– Представляю ее без труда.

– Да уж! Этот господин большого о себе мнения. Достаточно только посмотреть, как он ездит верхом. И его дочь вообразила, что может выйти замуж за Джеймса Уэддера! Никогда не слышала ничего подобного. Вы же знаете, такого не бывает. Господь определил тебя туда, где ты есть, и там ты и должен оставаться – вот что я считаю.

У меня не было настроения выслушивать проповеди миссис Мансер, и, когда она пригласила меня на ужин, я отказалась, сославшись на обилие работы.

– Как идут дела в школе, Минелла?

Она озабоченно нахмурилась, однако от моего взгляда не ускользнула притаившаяся в уголках ее рта удовлетворенная улыбка. По мнению миссис Мансер, женщине пристойно быть только женой, и чем раньше придет в упадок школа, тем быстрее я одумаюсь. Она хотела видеть своего Джима женатым на женщине, выбранной ею самой (странно, что ею оказалась именно я), чтобы по ферме бегали малыши, которые учились бы доить коров и кормить кур. Я улыбнулась, представив себе недовольство матери.

Вскоре после ухода миссис Мансер появился посланец из Мэнора. Там требуется мое присутствие, и сэр Джон и леди Деррингем будут рады, если я явлюсь без промедления. Это был почти вызов.

Я решила, что все это связано с предстоящим уходом из школы Марии и Сибиллы. Возможно, девочки не доучатся до конца года, а прекратят заниматься прямо сейчас. С некоторым волнением я подумала, что в замке находится граф. Но казалось маловероятным, чтобы я увиделась с ним.

Я пересекла лужайку, миновала солнечные часы и вошла в дом. Лакей сказал, что сэр Джон ждет в голубой гостиной, и без промедления проводил меня туда. Открыв дверь, он объявил о моем приходе, и я увидела сэра Джона, стоящего спиной к огню. Бешено прыгнув, мое сердце неуютно забилось, так как у окна стоял граф и смотрел на улицу.

– А, мисс Мэддокс, – сказал сэр Джон. Граф, обернувшись, поклонился.

– Смею предположить, вы не догадываетесь о причине, по которой мы попросили вас прийти сюда, – начал сэр Джон. – Это связано с печальным событием, случившимся с Маргаритой. Граф хочет сделать вам одно предложение, так что я оставляю вас, чтобы он все объяснил.

Он указал на кресло с высокой спинкой, стоящее напротив окна, и я села.

Когда за сэром Джоном закрылась дверь, граф уселся на подоконник и, скрестив руки, пристально посмотрел на меня.

– Поскольку, мадемуазель Мэддокс, вы говорите на моем языке несколько лучше, чем я на вашем, наверное, лучше будет вести разговор по-французски. Я хочу, чтобы вы в полной мере осознали суть моего предложения.

– Если я не пойму вас, то скажу об этом, – ответила я. Слабая улыбка тронула его губы.

– Вы поймете, мадемуазель, вы очень сообразительны. Так вот, дело в печальном происшествии, случившемся с моей дочерью. Какой стыд! Какой позор… для нашего достойного рода.

– Это в высшей степени печально.

Он развел руками, и я снова увидела печатку с гербом и изысканные белые кружева на манжетах.

– Я не собираюсь делать его печальнее, чем это необходимо. Должен сказать вам, у меня нет сына. Дочь единственная, кто может продолжать наш достойный род. Ничто не должно помешать этому. Но сперва она должна избавиться от своего… ублюдка… сына конюха. Он не будет носить нашу благородную фамилию.

Я напомнила графу, что ребенок может оказаться девочкой.