Текст книги "Лорд и королева"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
Королева злобно подумала, что он поступит мудро, если и в будущем будет так же себя вести. Она не вынесет, если ее фавориты станут заключать браки, а если ее главный фаворит заведет себе любовный роман при дворе – этого она просто не переживет. Ей казалось, что жизни ее и Роберта были тесно переплетены, он всегда привлекал ее – сначала в детской, потом в Тауэре и наконец при дворе. Сейчас она знала: что бы ни случилось, она всегда будет любить его больше всех на свете. Подобные чувства она испытывала к Кэт Эшли. Она могла ссориться с ней и с Робертом, но все равно она будет любить их до конца своих дней. И в то время как Кэт являлась другом, Роберт был возлюбленным.
Он сделал еще одну попытку подискутировать, и ее это порадовало, потому что явилось признаком его ревности.
– Чем же вас так привлекает этот щеголь?
– Ладно, Роберт, не ревнуй к человеку только потому, что он моложе и у него более проворные ноги, чем у тебя. Ты видел, как он танцует?
– Танцует! – сказал Роберт. – Я приведу вашему величеству учителя танцев, который представит вашему взору более утонченное зрелище, чем господин Кристофер Хэттон.
– Вот еще! – ответила королева. – Я не стану на него смотреть. Он зарабатывает себе на хлеб танцами.
Она улыбнулась, видя, как он смешался. Ей доставляло удовольствие думать о своей любви к Роберту, о слитках, которые вскоре лягут в ее сундуки, о задетом самолюбии и раздражении этого бледного испанца, у которого оказался такой дурной вкус, что после того, как он попросил ее руки, он не прождал и пары месяцев, чтобы жениться на французской принцессе.
В замке, ставшем ее тюрьмой, Мария Шотландская услышала о растущем напряжении в отношениях между Испанией и Англией. Обладая бурным и взрывным темпераментом, она была твердо уверена, что это означает начало войны между двумя странами. Она не понимала характеров Филиппа и Елизаветы, а ведь ни он, ни она не были теми людьми, которые сломя голову бросятся в омут войны. К несчастью для нее, Мария была лишена подобного благоразумия. И теперь ее обуяли сумасбродные надежды. Если случится война и Испания победит, ее не только восстановят на троне, но дадут в придачу еще и Англию с тем, чтобы она непременно вернула страну в лоно католической веры, и она сделает это с превеликим удовольствием.
Письма из ларца наделали много шума, и многие стали задаваться вопросом и спрашивать других, как такая женщина, как Мария, явно неспособная править своей страной, могла быть восстановлена на троне. Предлагали и такой вариант: «Почему бы ей не выйти замуж за англичанина, которого ей выберет английский парламент? Притом такого, которого одобрит и Елизавета? Тогда бы ее можно было бы считать ближайшей кандидатурой на наследие престола, если Елизавета умрет бездетной. Если ее мужем станет англичанин, Англия может быть уверена в том, что отношения с Шотландией останутся мирными. Имелся один человек, который годился на роль мужа Марии, – первый пэр Англии Томас Ховард, герцог Норфолкский».
Такое предложение выдвинули английские пэры-католики, зная, что, хотя Норфолк открыто исповедовал англиканскую религию, в душе он оставался католиком.
Лестер в компании с Сассексом и Трокмортоном решили, что если они вынудят Норфолка и Марию стать добрыми англиканцами и перенести традиции англиканской церкви на шотландскую землю, то этот брак не может не принести Англии определенной выгоды.
Амбиции заставили Норфолка желать этого брака, но все же его немного смущали откровения писем из ларца.
Узнав об этом плане, королева послала за Норфолком.
– Значит, милорд, вы строите грандиозные планы? – спросила она. – Вы женитесь на шотландской королеве и смените титул герцога на титул короля?
– Нет, ваше величество. Зачем я буду пытаться вступить в брак со столь безнравственной женщиной, известной прелюбодейкой, совершившей убийство? Я хочу, чтобы моя голова покоилась на моей подушке…
– Некоторые считают, что корона стоит такого риска.
Старый Норфолк дал выход своей гордости.
– Ваше величество, я чувствую себя, благодаря вашей милости, так же уютно в качестве герцога на лужайке для игры в шары в своем доме в Норфолке, как она в сердце Шотландии.
Королева кивнула. Это не пустые слова. Первый пэр Англии, единственный в стране герцог, – Норфолк был одним из самых богатых людей.
– Кроме того, ваше величество, – продолжал Норфолк, – я не могу жениться на ней, потому что она претендует на титул, который находится в распоряжении вашего величества. Если бы я поступил подобным образом, ваше величество могло бы на полном основании обвинить меня в попытке завладеть короной Англии.
– Конечно, могла бы, – жестко ответила королева.
Норфолк понял, что он с честью выдержал тяжелый допрос, но ему не так-то просто было отказаться от мысли о короне, даже если это всего лишь корона Шотландии. Тем более, что Мария – хоть женщина и опасная, но обворожительная.
Он обсудил этот вопрос с Робертом, который понимал, что не может высказываться против брака, пока не решено, кто станет наследником. Елизавета сильна и здорова, но ведь очень часто люди умирают внезапно. Если Мария станет королевой Англии, то у фаворита Елизаветы останется мало надежд, разве что если еще при жизни Елизаветы он не проявит дружеских чувств по отношению к Марии. Любовь и преданность Роберта принадлежали Елизавете, но он не видел, как брак Марии с Норфолком может им помешать.
– Я приложу все усилия, – сказал Роберт, чтобы объяснить королеве выгоду такого брака. Ужасная проблема престолонаследия должна быть как-то урегулирована, и разве данное решение не самое удачное?
Норфолк посмотрел на своего давнего врага. Они никогда не испытывали любви друг к другу. Норфолк все еще считал Роберта выскочкой, а Роберт не забывал былых обид.
Роберт устроил так, чтобы Норфолк отужинал с королевой и выложил ей свои соображения, но Елизавета что-то подозревала, и еще до того, как ему представилась возможность заговорить о браке, она придвинулась к нему и, зажав его ухо большим и указательным пальцами, больно за него дернула.
– Я бы хотела, милорд, – сказала она, – чтобы вы обратили пристальное внимание на свою подушку.
Она иронически намекнула на его собственное высказывание. Это могла быть та подушка, которую он разделил бы с Марией, или другая, деревянная, на которую он мог положить свою голову, прежде чем на нее опустится топор палача.
Норфолк вскочил из-за стола, за которым они ужинали, и, бросившись перед нею на колени, заверил, что его единственным желанием является служить ей и что он не собирается жениться на ком-то, кто не заслужит ее благословения.
Он ушел, чувствуя облегчение оттого, что вышел сухим из воды. Но этим все не закончилось. Мария начала писать ему письма, и казалось, что она вложила в эти письма частицу своего обаяния, о котором он так много слышал. Он не сомневался, что она была неверной женой, он подозревал ее в убийстве, но невольно все больше и больше очаровывался, и теперь уже не только шотландской короной, но и шотландской королевой.
Несмотря на мнение Елизаветы, лорды не отказались от мысли о браке между Норфолком и Марией, потому что он представлялся им единственным средством избежать войны с великими католическими державами – Францией и Испанией, которые постоянно находились наготове, ища способа разгромить протестантскую Англию. Нидерланды оказались в плачевном состоянии, и, так как они были полностью подавлены железной рукой Альбы и инквизиции, то вполне вероятно, что следующим шагом Альбы к установлению католичества во всем мире станет покорение Англии. Существовал только один путь избежать этого бедствия: пообещать престолонаследие Марии Шотландской и, чтобы обеспечить ее примерное поведение, дать ей в мужья доброго англичанина, человека, которому можно доверять так, как они полагали, они могли доверять герцогу Норфолкскому. Этот прожект являлся надеждой католиков в Англии, а их было множество.
Пэры верили, что если они избавятся от Сесила и его сторонников, то добьются успеха, потому что Сесил поощрял королеву противиться этому браку.
Было запущено колесо заговора с целью сместить Сесила, а так как многие помнили, что произошло с Томасом Кромвелем во времена правления отца королевы, го Сесилу тем самым был уготован топор палача.
Роберта, который почти непроизвольно связал свою судьбу с противниками Сесила, выбрали в качестве человека, кто представит данное предложение королеве. Для этого он воспользовался заседанием Совета и подчеркнул, что это мнение ее министров, не принадлежавших к лагерю Сесила, политика которого ведет Англию к гибели. Уже чувствуется, как далеко такая политика оттолкнула Англию от Франции и Испании, и что единственный способ исправить положение – это сделать Сесила жертвой в угоду католикам за границей.
Никогда еще Роберт не видел, чтобы королева так разъярилась.
– Времена моего отца дано прошли! – закричала она. – Я не стану посылать своих министров на плаху, чтобы освободить дорогу тем, кто уже примеряет новые награды! Если Сесил против брака Марии Шотландской с Норфолком, то таково мнение господина Сесила! А вам, милорды, следует позаботиться о себе, потому что может случиться так, что вы окажетесь в таком же неприятном положении, в которое вы надеетесь поставить Сесила. Что касается королевы шотландской, то ей следует поостеречься, а то она обнаружит, что некоторые ее друзья лишились головы!
Стало ясно, что разъярившаяся львица готова защищать своего подопечного Сесила, и что если лорды хотят двигать свой план и дальше, то им следует совершать это втайне.
Вскоре после заседания было решено арестовать Сесила своими силами, но знавший об этом плане Роберт встревожился. Он знал характер королевы и предвидел, как она взбесится, если ее министры станут действовать против ее всем известной воли. Он знал, что она не из тех женщин, которые, однажды продемонстрировав свою привязанность, легко от нее отказываются. Сесил являлся ее верным другом, и если он действовал неудачно, – а королева никогда не согласится, что это так, – он все равно служил ей верой и правдой.
Поэтому Роберт поспешил отмежеваться от заговорщиков и предупредил их, что если они не отступят, у него не останется другого выхода, как раскрыть королеве их планы. Сесил сам пришел им на помощь, переменив свое отношение, он заявил, что если королева одобряет этот брак, то и он не будет возражать.
Шотландская королева была прирожденной интриганкой. Она не могла ждать подходящего момента. Она все сильнее опаивала Норфолка своим ядом. Роберт видел, что происходит на самом деле. Он понимал, что если начнется восстание, – а он допускал, что под влиянием Марии Норфолк может быть настолько глупым, чтобы поднять его, – то страну охватит гражданская война, и он, примкнувший к сторонникам этого брачного союза, окажется на краю пропасти. Елизавета была его королевой и его возлюбленной, он никогда не будет заодно с теми, кто против нее. Роберту стало ясно, что его положение становится опасным и ему необходимо срочно переговорить с королевой. Но даже в том случае, если он выложит ей все начистоту, он не может быть уверен, что Елизавета одобрит его самостоятельное политиканство. Он знал свою королеву намного лучше всех остальных и поэтому поспешил укрыться под пологом своей кровати в Тичфилде.
Ему не надо было притворяться больным, потому что он действительно заболел, его терзала тревога. Он послал к королеве гонца, сообщая ей, что ему кажется, что он умирает и должен повидать ее перед тем, как покинет этот мир.
После этого он откинулся на подушки и, ожидая приезда королевы, стал репетировать свои оправдания.
Елизавета находилась в компании своих фрейлин, когда ей принесли его послание. Она встала, и все заметили, что она слегка покачнулась. Роберт умирает! Это невозможно. Она этого не допустит. Ее милый Робин, ее Глаза, тот, кого она не разлюбит до конца своих дней! Они слишком молоды, чтобы разлучиться навсегда. Им должно быть отпущено еще много долгих лет вместе.
К ней подошла Кэт.
– Плохие новости, ваше величество?
– Нам нужно немедленно отправиться в Тичфилд.
– Милорд Лестер?
– Он… требует меня.
Кэт побледнела. Она больше, чем кто-либо другой, знала о чувствах своей госпожи к этому человеку. Сердце Елизаветы разорвется на части, если с ним что-то случится.
– Что ты на меня уставилась! – закричала королева. – Мы немедленно трогаемся в путь. Мы захватим докторов и лекарственные травы, эликсиры, которые не смогут не поправить его здоровье.
По пути в Тичфилд она думала о том, как много он значил в ее жизни. Она не могла вычеркнуть из памяти его лицо за тюремной решеткой в башне Боучемп.
Елизавета буквально ворвалась в его опочивальню. Вид его, лежащего в кровати, бледного и изнуренного, тронул ее до глубины души. Она опустилась на колени возле кровати Роберта и, взяв его безжизненную руку, покрыла ее поцелуями.
– Оставьте меня, – сказала она Кэт и сопровождавшим ее людям. – Я останусь наедине с милордом.
– Роберт, – произнесла она, когда все ушли, – мои дорогие Глаза, что тебя беспокоит, мой милый Робин?
Он прошептал:
– Ваше величество, очень мило с вашей стороны, что вы пришли, чтобы скрасить мой конец.
– Не говори так. Этого не произойдет. Я не допущу. Тебе вернут здоровье. Я сама тебя выхожу.
– Я, ваш покорный слуга, призвал вас к своему одру…
– Боже мой! – воскликнула она. – Воистину мой покорный слуга! Ты ведь мой Роберт, разве не так? Иногда случается, что это я кажусь покорным слугой.
– Моя дорогая миледи, не следует тратить время, которое мне отпущено. Мне нужно с вами переговорить. Затевается заговор, и я не могу утверждать, что чист перед вами. Я верил, что если Норфолк женится на Марии, то Англия от этого выиграет. Дорогая моя, я боялся, что ваша жизнь остается в опасности, пока не будет объявлен наследник престола.
– Покончим же с престолонаследием. Тебе что-то мерещится.
– Нет, неправда. Я сейчас боюсь, что ваше величество может оказаться в опасности. Я боюсь, что Норфолк вместе с шотландской королевой строит тайные планы. В этом замешаны многие лорды… как и я раньше. Они не думают о государственной измене. Они боятся, что ваше величество находится в опасности. Их план состоит только в том, чтобы вернуть в Шотландию Марию вместе с верным другом Англии в качестве ее мужа и удовлетворить Францию и Испанию, обьявив Марию вашей преемницей.
– Понятно, понятно, – сказала она.
– Значит, я прощен за ту роль, которую невольно сыграл – хотя не думал ни о чем ином, как только о безопасности моей дорогой леди? Значит, я умру счастливым?
Она склонилась и нежно поцеловала его.
– Если есть что-то, что нужно прощать, мой дорогой, то все прощено.
– Теперь я могу умереть спокойно.
– Нет, я не допущу этого!
Он слабо улыбнулся ей.
– Я знаю, дорогая львица, что в вашем присутствии запрещается говорить о смерти. Я вновь прошу вашего прощения. Вы сильны. Вас раздражает смерть. Ведь вы бессмертны.
– Перестань, – сказала она, надув губки, – мы тебя выходим, я сама об этом позабочусь.
После этого она позвала своих фрейлин. Королева испробует новое средство своего придворного лекаря. Оно вылечит милорда Лестера. Она приказывает ему поправиться.
– Посмотрите, – сказала Кэт, – он выглядит гораздо лучше, создается впечатление, что он чудесным образом излечился. Он уже почти такой, как прежде.
– Присутствие ее величества у моего ложа живительнее любого эликсира, – пробормотал граф Лестер.
Елизавета осталась выхаживать больного, но при этом все же послала к Норфолку гонца, призывая его вернуться ко двору.
Норфолк был заключен в Тауэр.
Министры Елизаветы придерживались мнения, что Норфолк хранил ей верность, но сбился с пути, и что, пожалуй, его можно освободить, строго-настрого наказав никогда больше не впутываться в дела, связанные с государственной изменой.
Однако королева колебалась. Она настояла, чтобы они немного подождали и пока что подержали его в заключении.
У Норфолка было много друзей при дворе, и некоторые из них тайно переправляли ему записки, спрятанные в бутылках с вином. Их хитрость была раскрыта, и королева, объявив Норфолка виновным в государственной измене, призвала к себе Сесила.
– Теперь, господин Сесил, – сказала она, – у нас есть доказательства его измены.
– Какие же, мадам?
– А те письма, которые ему тайно пересылали в бутылках. Чем не доказательство?
– Они ничего не доказывают, только то, что он получал в бутылках записки, ваше величество.
Королева всего лишь мельком взглянула на своего министра.
– Мадам, я пришлю вам статут Эдуарда III, где содержится ясное изложение того, что является государственной изменой.
– Значит, вы все-таки за то, чтобы отпустить Норфолка, чтобы он смог организовать мое свержение?
– Почему бы не обвенчать Норфолка с кем-нибудь еще, ваше величество? Это наилучший способ помешать ему жениться на Марии.
Елизавета улыбнулась ему. Она может доверять Сесилу. Его мысли текли в том же направлении, что и ее.
Я полагаю, сэр Ум, что ваш план чрезвычайно удачен.
Но когда он уже собирался покинуть ее, прибыл гонец с вестью о том, что на севере Англии колокола бьют тревогу. Эти северяне, эти рьяные католики, которые выступили против ее отца в крестовый поход, снова были готовы выступить, они смотрели на Марию Шотландскую как на своего лидера. Королева была объята ужасом. Больше всего на свете она опасалась войны, и вот теперь война разразилась в ее собственной стране, и война самая ненавистная – гражданская.
Сесил сказал:
– Они постараются добраться до Марии, поэтому нашей первоочередной задачей станет перевезти ее в другое место. Я немедленно пошлю туда своих людей. Так быстро, как это только возможно, мы перевезем ее в Ковентри.
Королева одобряюще кивнула.
Гражданская война! Ее собственный народ поднялся против нее. Эта мысль совершенно парализовала волю королевы, пока гнев не вытеснил ее. Снова эта Мария. Где бы ни оказалась Мария, – жди неприятностей. Мария была ее ненавистной противницей, которую она мечтала казнить, но, благодаря ее королевскому положению – этому божественному праву королей, – не отваживалась на это.
Восстание было спешно подавлено. Простые бедные люди из сел и деревень висели на виселицах, чтобы каждый мог воочию убедиться, что стало с теми, кто восстал против королевы.
Люди говорили, что во гневе она была так же страшна, как и ее отец. Шестьсот человек, которые последовали за своими предводителями, стали теперь не более, чем болтающимися трупами, и север погрузился в траур.
Елизавета сказала, что северян надо проучить, они должны понять, какая награда их ждет за измену престолу.
Марию стали стеречь более тщательно, а Норфолк продолжал жить в Тауэре. Ему был преподан урок, как сказала королева, хотя она не была окончательно уверена, что он в ответе за восстание. Что касается Марии – прелюбодейки, убийцы и возможной подстрекательницы к мятежам, – то она, как и прежде, была вне суда, как и надлежало королеве.
Министры Елизаветы печально, а порой и гневно покачивали головами. Они убеждали королеву, что ее жизнь находится под угрозой, пока жива Мария, под угрозой находится и безопасность Англии. Елизавета понимала, что многим рискует, но еще она понимала и то, что, вмешиваясь в привилегии королевского сана, она рискует большим.
Мария никогда и ни из чего не извлекала уроков и через короткое время снова организовала заговор. На этот раз она прибегла к услугам флорентийского банкира по имени Ридольфи. Ридольфи жил в Англии, но мог свободно передвигаться по Европе, и по этой причине его выбрали для передачи сообщений между Папой, испанским послом и пэрами-католиками Англии.
Находящийся дома в своем имении после освобождения из Тауэра, Норфолк все еще оставался ограниченным в правах. Будучи человеком слабовольным и находясь под чарами Марии, которой он посылал деньги и подарки, после того, как к нему обратился Ридольфи, он снова оказался втянутым в опасное и вредное дело.
На этот раз ситуация была еще более серьезной, потому что сообщения приходили от самого Альбы, который обещал, что если Норфолк начнет переворот, то он пошлет свою армию в Англию для закрепления успеха.
Расправившись с завистниками, пытавшимися сместить Сесила, королева дала ему титул лорда Бэгли, а Бэгли был не тем человеком, который забывает, что даже после освобождения Норфолк все еще оставался под серьезным подозрением.
При въезде в Англию был схвачен посланец Ридольфи, приехавший с континента, где в то время находился сам флорентиец. В перехваченном послании не содержалось ничего определенного, в нем говорилось только, что все идет хорошо, но Бэгли и его шпионы напали на след, и когда слуг Норфолка подвергли основательному допросу, обнаружилось, что заговор набирал ход и в него входили Норфолк, Мария, пэры-католики и, что самое опасное, – папа, Филипп и его военачальник Альба.
Шпионы Бэгли трудились на славу, и, наконец, они перехватили отправленные Марии письма; таким образом заговор был раскрыт прежде, чем созрел окончательно.
Бэгли не мог дольше сдерживать свое нетерпение, он представил королеве доказательства, и результатом явилось то, что Норфолка арестовали, а испанского посла выслали на родину.
Теперь уже министры королевы жаждали крови – и не только Норфолка, но и Марии. Елизавета сохраняла спокойствие, как всегда в момент опасности.
Это было достаточно странно, но она все еще отказывалась от казни Норфолка и Марии. Истина заключалась в том, что она ненавидела свары, ненавидела казни. Ее отец и сестра оставили за собой кровавый след, а она не хотела править при помощи их метода – страха. Она дала свое согласие на казнь шестисот человек во время восстания, но она уверяла себя, что это было неизбежно, потому что нужно поддерживать королевское величие, а людям следует зарубить себе на носу, что подняться против их господина – смертельный грех. Но, убеждал ее Бэгли, разве Норфолк не восстал? Разве шотландская королева не заслуживала смерти более, чем те шестьсот человек?
То, что говорил Сесил, было правдой. Но Мария была королевой, а Норфолк – первым пэром на этой земле.
Елизавета встретилась со своими министрами, она выслушала их проклятия в отношении Марии и Норфолка.
– Подобное заблуждение прокралось в умы многих людей, – сказал один из них, – что на этой земле есть люди, которых не касается закон. Марии уже выносили предупреждение. Теперь должен сказать свое слово топор.
– Должны ли мы понимать, – сказал другой, – что наш закон не может применяться к подобному злу? Если это так, то он в корне порочен. Милорду Норфолку было оказано снисхождение, но ничего хорошего из этого не вышло.
Тогда они все вместе стали кричать:
– На эшафот эту чудовищную змею, эту прелюбодейку и убийцу. На эшафот вместе с рыкающим львом из Норфолка.
Елизавета постаралась выиграть время, потому что уже прекрасно знала, что делать. Она отдает им Норфолка (и в жаркий июньский день он отправился на эшафот Тауэр-Хилл), но она не отдаст им Марию.
