Текст книги "Лорд и королева"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
Глава 6
Проходили месяц за месяцем, и по мере того, как Елизавета восстанавливала утраченное доверие своего народа, все более отчетливо осознавала, что поступила мудро. Всему белому свету было известно, что Роберт убил свою жену, но как могли люди считать, что Елизавета принимала участие в этом убийстве, если она проявила столько же желания выйти замуж за своего фаворита, как и за прочих царственных женихов?
Королева снова обрела уверенность в себе и дала слово никогда больше не становиться игрушкой своих эмоций.
Это не значило, что она стала меньше любить Роберта. Без него она не могла считать себя счастливой и веселела только в его обществе, ей нравилось держать лорда при себе, и гадать, выйдет ли она когда-нибудь за него замуж или нет. Королеве казалось, что она никогда больше не повстречает на своем пути ни одного мужчину, который сможет возбудить в ней такое же глубокое чувство, как Роберт.
Она оставалась неизменной в своих привязанностях и симпатиях, как показал пример с Кэт Эшли и Пэрри: когда-то они предали ее, но она поняла и простила их, а однажды полюбив, Елизавета так просто не хотела расставаться со своею любовью.
Кроме того, чары Роберта не ослабевали. Может, ему и казалось, что недостаточно жить такой жизнью, но она думала иначе. У нее было все, что ей от него нужно, – его общество, его восхищение, его страстная любовь, которую следует постоянно подогревать. Она даже чувствовала некоторую благодарность к Эми за то, что та предотвратила их свадьбу – сначала по причине своего существования, когда она была его женой, потом своей таинственной смертью, когда превратилась в невинную жертву.
В эти месяцы королева находилась в прекрасном настроении, наслаждаясь устраиваемыми для нее празднествами и находя удовольствие в том, что осыпала своими милостями тех, кто радовал ее, и никому это не удавалось лучше, чем Роберту. Когда Роберт становился перед ней на колени, она почти что роняла свое достоинство перед лицом советников, придворных и послов, порой безотчетно протягивая руку и принимаясь поглаживать его длинные кудри, неизменно приковывая внимание к его хорошо вылепленной голове. Те, кто находился рядом, не понимали ее – все они считали, что она влюблена в Роберта столь сильно, что непременно выйдет за него замуж. Им были непонятны ее чувства, и в этом для нее крылось наслаждение, равно как и необходимость хранить свои тайны.
Между ними происходили стычки. Будучи в высшей мере самоуверенным человеком, Роберт яростно пытался утвердить свое превосходство. «Ладно, – спрашивала она саму себя, – разве я могла бы полюбить тряпку? Разве могла бы я полюбить человека, который бы побоялся перечить мне, чтобы не потерять мои милости? Мужчина должен всегда оставаться мужчиной, и не родился еще человек, который мог бы сравниться с лордом Робертом Дадли». Она осыпала его дарами, что верно, то верно, но делала она это не для любовника, а признавая его как государственного деятеля. Лорд Дадли на самом деле превратился в политика, принимая горячее участие в государственных делах и готовя себя к роли короля Англии. Она замечала, что и ходит он с важным видом. А почему бы и нет? Разве людям не свойственно важничать? Почему бы ему и не надерзить милорду Норфолку, который возомнил, что он более высокого происхождения, чем сама королева? Да черт с ним, с Норфолком! И со всем этим племенем Ховардов! Ее отец поумерил бы их прыть, и она сама не преминет поступить подобным образом. Они так носились со своим происхождением, они придавали такое значение тому, кто были их предки! Теперь, берегитесь, милорд Роберт не потерпит больше ни капельки вашей дерзости, и «даст Бог, – подумала она, – я сделаю его графом. Когда-нибудь он станет самым великим графом в нашем королевстве».
Хотя ей доставляло огромное удовольствие лишний раз убедиться в его мужестве и уверенности в себе, порой она была не прочь и сама его помучить. Иногда она топала ногами, давала ему пощечины и напоминала сама себе, что он – низкого происхождения. «И не помышляйте о том, чтобы проявить свою самонадеянность по отношению ко мне, милорд. Помните, что только благодаря мне вы занимаете такое положение при дворе». Она имела обыкновение делать вид, что он оскорбил ее, проявив недостаточное почтение к ее сану, но оба они прекрасно понимали, что причиной ее вспышек была перехваченная ею излишне нежная улыбка, которой он недавно одарил одну из придворных дам.
Елизавета настаивала на том, чтобы он хранил ей верность, но, по правде говоря, ей было все равно. Он должен быть мужчиной до кончиков ногтей, и он был им. Она считала, что верность не является достоинством мужчины. Вздыхающий и страдающий от любви – не для нее. Ей требуется неистовый любовник, нетерпеливый и дерзкий, который иногда сердится на нее, может, даже и слегка ветреный. Роберт обладал всеми этими качествами, он был ее единственной радостью в этой жизни.
Лорд Дадли стремился достичь такого положения, чтобы иметь возможность порисоваться перед людьми вроде Норфолка. Он желал занимать первое место не только потому, что его любит королева, но и по своему положению на иерархической лестнице.
Порой Роберт заявлялся в ее опочивальню, шокируя фрейлин, а однажды, поцеловав ее руку, он осмелился поцеловать королеву еще и в щеку… на глазах у всех.
– Милорд! – возмутилась она с наигранным чувством оскорбленного достоинства, но при этом глаза ее сияли, а он был не в том настроении, чтобы потакать ее так называемому «гневу».
– Я поцеловал вас у всех на глазах, – сказал он. – Я и дальше буду служить вам, не обращая внимания на других людей… и днем… и ночью… и до конца моих дней.
– Вы только послушайте его! – воскликнула она. – Что бы было, если бы весь двор заглянул ко мне, чтобы поцеловать меня и пожелать доброго утра!
– Им не следует даже пытаться переступить порога этой опочивальни. Я проткну их всех своей шпагой.
Она посмотрела на своих фрейлин, призывая их восхититься поведением шталмейстера. Она знала, что среди них находилось немало тех, в чьих мыслях неизменно присутствовал лорд Роберт Дадли. Однажды он осмелился забрать ее сорочку из рук одной из фрейлин, но Кэт выхватила ее у него, заявив, что мужчине не положено знать, что у королевы есть такая принадлежность туалета.
Как же ей нравились подобные игры! Она сидела и властно взирала на него, потакая своим прихотям и находясь под защитой своих фрейлин.
– Ни в коем случае не оставляйте меня с лордом Робертом! Я боюсь этого человека! – воскликнула она.
Его ответ был следующим:
– Если я правильно понял, что ваше величество имели в виду, то вам действительно следует бояться его… хотя он будет защищать вас даже ценой своей собственной жизни.
– Я это знаю, – произнесла она с нежностью. – Но все-таки я вам запрещаю подобным образом являться в мою опочивальню.
Однако он проигнорировал ее предупреждение, ибо знал, что если не придет, то она расстроится. Кэт сказала, что все это напоминает ей историю с милордом адмиралом. Помнит ли ее величество? Создавалось впечатление, что эти высокие красивые мужчины находят громадное наслаждение в том, чтобы врываться в ее опочивальню.
Кэт получила ласковую пощечину, и на протяжении всего утра Елизавета была чрезвычайно весела.
Встретившись с ним в другой раз, она шепотом сделала ему выговор, когда ее слова заглушала игравшая на балконе музыка.
– Милорд, вы зашли слишком далеко.
– Нет, – сказал он, – недостаточно далеко.
– В моей опочивальне! И осмелились протянуть мне мое нижнее белье!
– Я твердо верю, что вскоре буду находиться возле тебя и днем, и ночью.
– Ах, если бы только так могло случиться!
На его лице промелькнуло раздражение, и красиво очерченные брови нахмурились.
– Так могло бы произойти… очень просто.
– Нет, Роберт, пока еще нет.
– Пока еще нет! – воскликнул он с надеждой в голосе и чуть было не схватил ее за руку, но она остановила его.
– Будь осторожен, глупенький мой. Неужели ты хочешь, чтобы при дворе снова разразился скандал?
– А они никогда и не прекращались.
– Как же ты осмеливаешься утверждать, что с моим именем связаны какие-то скандалы? Ты забываешь, что я – королева!
– Как бы мне хотелось забыть это! Если бы все было иначе… тогда…
– Тогда бы я была тебе не нужна?
– Даже если бы ты была служанкой, ты бы все равно была нужна мне.
Она засмеялась и отпарировала с присущей всем Тюдорам грубоватой прямотой:
– Да, на пять минут под забором.
– На пять минут под забором и на всю оставшуюся жизнь.
– Роберт, когда ты так на меня смотришь, я верю, что все так и случится. Но нас разделяет огромная пропасть.
– Ее можно преодолеть.
– Так и будет, мой милый.
Но впоследствии, когда перед ней на стол легли документы на присвоение Роберту Дадли титула графа и возврат его брату Амброузу графства Уорвикского, она заколебалась.
Он постоянно находился рядом с ней, и теперь она переводила взгляд с него на эти документы. Если Роберт станет графом – а графство, которое она дарует ему, будет одним из тех, что ранее предназначались исключительно персонам королевской крови, – то в этом случае, как она ясно понимала, она окажется близка к тому, чтобы заключить с ним брак. Королева не могла не заметить яркий блеск его глаз, она вспомнила, как страстно она сама жаждала корону. Елизавета представила, что станет покорной, ведь уже бывало не раз, когда, несмотря на всю свою решимость, она проявляла перед ним слабость. Иногда она даже не отваживалась принять его наедине. Она была сильной, но ведь и он тоже сильный. Дадли казался ей совершенным созданием, а значит он неизбежно должен был побеждать, следовательно, на его капитуляцию рассчитывать не приходится. Только благодаря короне она и может противостоять ему.
Нет, пока еще он не получит свое графство. Ему следует оставаться ее веселым лордом Робертом. И королева нахмурилась и к величайшему изумлению всех присутствующих попросила, чтобы принесли нож. Когда ее приказание было выполнено, она провела острым лезвием по бумаге, разрезав ее пополам.
– Как же я могу осыпать милостями этих Дадли! – воскликнула она. – Разве они не предавали на протяжении трех поколений нашу корону!
Роберт посмотрел ей прямо в лицо, глаза его метали молнии. Как же страстно она все-таки его любит!
– Мадам, – сказал он. – Я вас не понимаю. Почему это, черт побери, Дадли не смогли послужить вам?
– Зачем так шуметь? – спросила она, улыбаясь ему. – Как же я могу, милорд, осыпать Дадли почестями? Разве вы забыли, что мой великий отец имел весомое основание отправить вашего деда на эшафот? Разве вы станете отрицать, что ваш отец поднял руку на корону и попытался сделать королем вашего брата?
– Если мое служение вашему величеству называется государственной изменой…
Она взмахнула рукой и дала ему легкую пощечину – самую нежную из всех возможных пощечин, – выставляя напоказ свои близкие отношения и даруя ему прощение.
Те, кто был рядом, заулыбались: это всего лишь ссора двух влюбленных. Все они подумали, что королева любит Дадли так же сильно, как и прежде, просто он недавно оскорбил ее, когда окинул оценивающим взглядом красивую молодую фрейлину. Королева всего лишь дает ему понять, что в жизни Роберта Дадли должен быть только один-единственный роман.
Тем не менее, он продолжал оставаться просто лордом Робертом.
Елизавету угнетали мысли о тех, кто, по ее мнению, мог бы считать, что имеет больше прав на корону, чем она. При жизни Тюдоров преследовали, как зловещие призраки, аристократы королевских кровей. Ее отец Генрих решал свои проблемы при помощи убийств, ему было приятно сознавать, что те, кто мог бы сместить его, умирали. Елизавета всегда полагала, что это очень мудрая политика, но пришли другие времена, и она не являлась абсолютной монархиней, как ее отец, она сильнее зависела от своих министров. После гонений времен царствования Марии люди ждали от Елизаветы милосердия.
Повод для беспокойства давали ей трое женщин, две из них приходились сестрами Джейн Грей – леди Екатерина и леди Мария. Елизавета знала, что некоторые люди все еще считали, что она незаконнорожденная и самозванка и хотели бы видеть в качестве королевы леди Екатерину. Бабушка сестер Грей являлась сестрой Генриха VIII, поэтому не было никаких сомнений в их законном происхождении.
Елизавету преследовал страх, что они попытаются восстать против нее. Это страшило ее даже в то время, когда случилась смерть Эми.
Сестер Грей очень хорошо воспитывали, и их поведение вряд ли могло дать повод к тому, чтобы связать какой-нибудь скандал с их именами. В их жизни никогда не существовало никаких адмиралов, которые бы врывались в их опочивальни и щекотали бы и щипали их, когда они находились в своих постелях. И никогда не существовало никакого красивого молодого человека, который бы так сильно любил их, что его заподозрили бы в убийстве своей жены.
Своими характерами леди Екатерина и леди Мария в корне отличались от Елизаветы. Они были скромными, воспитанными и примерными протестантками. Многие помнили, что Елизавета была готова сменить религию, когда посчитала для себя целесообразным поступить подобным образом. Девушки Грей были кроткими и поддающимися чужому влиянию, Елизавета же – переполнена женскими причудами. Очень многие на этой земле могли считать, что леди Екатерина и леди Мария были бы более подходящими королевами, чем эта рыжеволосая амазонка, имевшая склонность побуждать мужчин вести себя самым скандальным образом.
Кроме того, существовала еще одна грозная соперница – Мария Шотландская. Она была более серьезным противником, к тому же она находилась очень далеко, так что Елизавета не могла держать ее под постоянным контролем. Она бы чувствовала себя значительно уютнее, если бы Мария находилась в Англии в качестве официальной гостьи, а в действительности – пленницы. Именно по этой причине, когда Мария покинула Францию после смерти своего мужа Франциска II, Елизавета отказала ей в праве свободного проезда. Каким бы подарком явилась для нее плененная Мария!
Как передали Елизавете, Мария, когда ей доложили о смерти Эми, произнесла: «О, теперь королева Англии сможет выйти замуж за своего конюшего!»
– Какая наглость! – пробормотала Елизавета. – Если бы она только увидела моего «конюшего», то, нисколечко не сомневаюсь, что она тут же бросила бы на него свой томный взгляд, который, как мы слышали, весьма и весьма обворожителен.
Это было второй причиной, по которой Елизавета бесилась изо всех сил. Поговаривали, что Мария очень красива, и у королевы возникало жгучее чувство обиды, когда она вспоминала, что ее соперница на целых девять лет моложе ее. К тому же Мария умела постоять за себя. По крайней мере, в характере Марии не было ничего от смиренной покорности сестер Грей.
И для очень многих католиков Мария являлась истинной королевой Англии.
Елизавету чрезвычайно раздражали подобные мысли о своих соперницах, она часто выходила из себя, и тот, кто попадался под горячую руку, подвергался какому-нибудь наказанию, причем не только на словах. Но гнев ее быстро улетучивался, и на смену ему приходили милые улыбки. А когда она осознавала, что была неправа, то всегда старалась каким-либо образом компенсировать жертве нанесенный ею ущерб.
Однажды, поскакав на охоту, она заметила, что в ее свите отсутствует леди Екатерина Грей. Пожелав узнать причину, она была поставлена в известность, что леди заболела и осталась в своих покоях. Королева постаралась забыть этот пустячный эпизод, но все же он дал пищу для дальнейших размышлений.
Во время охоты она сильно вспылила, а так как Роберт ехал рядом с ней, то она в полной мере почувствовала свое раздражение.
Ни с того ни с сего Елизавета вдруг заявила:
– Я решила, что не могу больше оттягивать вопрос с моим браком. Я приглашу короля Швеции немедленно приехать в Англию, чтобы тут же начать приготовления.
Роберт остолбенел.
– Король Швеции! – воскликнул он. – Этот человек! Да он же придурок!
– Как вы смеете говорить такое о тех, кто лучше вас!
– Не будучи о себе слишком высокого мнения, ваше величество, я все же не считаю, что этот человек находится даже на моем уровне.
– Господин Дадли, вы слишком высоко себя цените.
У него был такой же горячий нрав, как и у нее. Это были родственные души, именно в этом крылась причина их полного взаимопонимания. И он, и она выходили из себя по малейшему поводу и так же быстро остывали, и он, и она гордились занимаемым положением, но все же они постоянно напоминали себе о своем скромном происхождении.
Он ей возразил:
– Мадам, я говорю правду, а вы не раз давали повод думать, что именно ее вы от меня и ждете.
– Я была бы вам весьма признательна, если бы вы занимались своими собственными делами.
– Брак вашего величества – мое дело.
– А я считаю иначе.
– Мадам…
– Я вам приказываю не совать своего носа в мои дела.
– А я утверждаю, что ваш брак – мое дело, точно так же, как и ваше.
– Значит, вы считаете, что я выйду за вас замуж, верно?
– Вы позволили мне надеяться, что это не так уж невозможно.
– Да вы просто глупец, лорд, если у вас осталась такая надежда. Вы… Дадли и жениться на королеве! Неужели вы считаете, что я забуду свое королевское положение, чтобы выйти замуж за такого, как вы?
– Ваше величество, вы в самом деле так считаете?
– Мы действительно так считаем.
– В таком случае я прошу разрешения вашего величества покинуть двор. Я хотел бы поехать за границу.
– Поезжайте! Непременно поезжайте. Ничто не может нас обрадовать сильнее. С величайшим удовольствием мы даем вам свое разрешение покинуть нас.
Он промолчал. Она исподтишка наблюдала за ним. «Ну, господин Роберт, – подумала она, – и что же теперь? Пусть это докажет вам, кто здесь правит бал».
Во время всей охоты Роберт выполнял свои обязанности с особым тщанием и непревзойденной точностью. К тому времени, когда они вернулись во дворец, к нему почти полностью вернулось хорошее настроение, и Елизавета напрасно ждала, что он попросит у нее прощения.
Так как Роберту не нужно было выполнять какие-то особые обязанности при дворе, то он отсутствовал целый день. Министры королевы держали ухо востро. Им рассказали о той ссоре на охоте. Может, это начало их отчуждения?
На следующий день Сесил сказал Елизавете:
– Так как ваше величество решились на брачный союз с королем Швеции, то неплохо бы не теряя времени пригласить его.
Она тут же разъярилась.
– Я решилась на брак с королем Швеции?! Никогда не слышала о подобной глупости.
– Ваше величество, он – король сильного государства и будет вам достойным мужем.
– Мне лучше знать, кто станет моим мужем.
– Значит, ваше величество не намерены заключить этот брак?
– У меня нет такого намерения.
Очень сердитый, Сесил удалился. Значит, заявление, сделанное ею на охоте и переданное ему верными людьми, не имело под собой ничего, кроме ее желания позлить Дадли.
Королева ждала Роберта, чтобы послушать его замечания по поводу своих высказываний. Она полагала, что он вернется к ней покорным, а она пойдет на уступки и между ними произойдет одно из тех примирений, которые доставляли ей столько удовольствия. После целого дня без него ей требовалась компенсация, потому что остальные мужчины по сравнению с ним казались ей холодными и глупыми.
Но он все не приходил, и когда, наконец, она приказала ему явиться, он смиренно предстал перед нею.
– По какой причине вы весь день отсутствовали при дворе? – потребовала она ответа.
– Потому что я готовился к отъезду из страны, ведь мне кажется, поступая так, я выполнял приказ вашего величества.
Она почувствовала себя несчастной и беззащитной. Ее глаза умоляли: «Значит, ты бежишь от меня! Ты меня оставляешь на милость моих твердолобых министров! Так вот чего стоит твоя любовь! Значит, твои торжественные обещания ничего не значат!
– Милорд, – уныло молвила она, – вы в самом деле хотите уехать из страны? Если таково ваше желание, то мы настолько ценим ваш душевный покой, что дадим вам разрешение уехать, даже если это противоречит нашим собственным желаниям.
Пылко целуя ее руку, он улыбнулся.
– Где же мне еще можно найти душевный покой, как не на службе вашего величества?
– Тогда все в порядке, – ответила она.
– А шведский король?
Она надула губки, что вошло у нее в привычку, потом громко рассмеялась, и он рассмеялся вместе с ней.
– Иди сюда, – сказала она, – садись рядом и осчастливь меня беседой с тобой. Должна признать, что в последние часы мне было очень одиноко при дворе.
Когда королева встретилась с французским и испанским посланниками и один из них выразил удивление по поводу того, что Роберт Дадли все еще находится при дворе, ведь он слышал, что его светлость получил разрешение ее величества уехать из страны, то она звонко рассмеялась.
– Я и дня не смогу прожить без него, – сказала она.
Потом, вообразив, что губы сэра Роберта, который был неподалеку, расплылись в слишком уж самодовольной улыбке, быстро добавила:
– Он – вроде моего любимого щеночка.
Выражение его лица стало сердитым, а королева, нежно улыбаясь, махнула рукой в его сторону.
– Нет, – продолжала она, – если честно, то я без него не смогу обойтись, и вы можете быть уверены, что, увидев Дадли, вы обнаружите рядом с ним и Елизавету.
И весь двор понял, что она все так же в него влюблена, и никто не сомневался – и прежде всего сам Роберт, – что за этим вскоре не может не последовать свадьбы.
Они приятно проводили время в Виндзоре. Елизавета часто прогуливалась по террасе, сооруженной специально для нее с северной стороны дворца. Ей нравились пешие прогулки, поэтому ее нередко видели во главе небольшой процессии фрейлин и камергеров, при этом лорд Роберт шагал рядом с ней и держал над ее головой зонтик, если шел дождь.
Она часто охотилась в парке или лесу, ибо столь же страстно любила охоту, как и ее отец. Ей доставляло наслаждение наблюдать за травлей быков собаками и петушиными боями. Чтобы потешить свое пристрастие к актерским действиям, она соорудила в замке сцену, и множество бродячих актеров являлись ко двору в надежде потрафить ее прихотям и сколотить себе состояние. Нашлось место и для музыкантов, и оркестр Виндзорского замка состоял из множества исполнителей на различных инструментах, включая лютню и волынку, флейту и трехструнную скрипку.
Но она не забывала, что в обязанности королевы входит бывать на людях, поэтому она пустилась в странствие по Эссексу и Саффолку, останавливаясь в различных домах, принадлежащих знати, которые оказывались достаточно богаты, чтобы иметь честь ее ублажать.
Во время пребывания в Ипсвиче внимание королевы привлекла леди Екатерина Грей. Произошло это во время церемонии одевания – события огромной важности, потому что у королевы было такое количество платьев, из которых приходилось долго выбирать, и такое количество драгоценных камней, от множества которых следовало отказаться. В конце концов Елизавета остановилась на черном бархатном платье с сеткой из жемчуга и изумрудов и черной бархатной шляпе, отделанной золотом и украшенной изогнутым пером, которое свисало ей на плечо.
Леди Екатерина держала в руках усыпанный драгоценными камнями кушак, готовясь передать его ближайшей фрейлине, когда вдруг побледнела и упала без чувств к ногам своей госпожи.
Несколько секунд Елизавета стояла, не шевелясь, глядя сверху вниз на девушку, которая была очень красива и в тот момент представляла собой на удивление точную копию своей сестры, бедной Джейн Грей.
– Посмотрите, что с этой девушкой, – сказала Елизавета.
Кэт подошла к ним и расшнуровала платье леди Екатерины.
– Это всего лишь обморок, ваше величество.
– Поднимите ее, – сказала королева. – Положите ее на кушетку. Ей, должно быть, немного лучше. Я не сомневаюсь, что она была слишком сильно затянута.
Пока женщины хлопотали вокруг леди Екатерины, Елизавета отвела Кэт в сторону.
– Что ты скажешь по этому поводу, Кэт?
Взгляд Кэт стал беспокойным. Когда молодая девушка падала в обморок, то всегда легко было заподозрить определенную причину.
Взгляд Елизаветы был холоден.
– Я знаю, о чем ты подумала, порочное создание.
– Ваше величество, я могу ошибаться, но я уже задавала себе вопрос об этой леди.
– Ты уже задавала себе вопрос?
– Это всего лишь мое впечатление, мадам. Я не могу его объяснить.
– И ты ничего мне не сказала.
– Мадам, как же я могла объявить о своих подозрениях, если я полностью не уверена?
– Что-то на старости лет ты стала слишком осторожной. Это минутное дело. Она ведь не обычная служанка, ты должна понимать это. У меня есть долг по отношению к моим родственникам и тем, кто служит лично мне. Если твои подозрения подтвердятся…
– Мадам, не будьте к ней строги. Она так молода и красива, а ваше величество знают, как легко может произойти такая вещь.
– Легко! – воскликнула королева. Разве она не поборола свое искушение? Уже почти что поддавшись ему?
– Может быть, легко для какой-нибудь шлюхи, – резко вставила она. – Но она – леди Екатерина Грей – одна из трех сестер, о чьих добродетелях нам прожужжали все уши.
Королева не могла совладать со своим гневом и ревностью. Она подумала о том наслаждении, которым не воспользовалась, и, будучи Елизаветой Тюдор, она извергала свое негодование и злость по поводу лицемерной Екатерины, ведь к тому же Грей была возможной соперницей в отношении короны.
Она подошла к группе женщин, сгрудившихся вокруг кушетки.
– Ну? – требовательно проговорила она. – Что все это значит? Почему девушка падает в обморок в моем присутствии? Вы уже выяснили?
– Нет, ваше величество.
– Почему это нет? – Она склонилась над леди Екатериной, которая смотрела на нее полными ужаса глазами. – Ваша светлость часто увиливала от своих обязанностей, – продолжала королева. – Почему? Отвечайте мне, леди! Ты встречалась со своим любовником? Почему ты лежишь здесь с таким испуганным видом? Чего тебе бояться, если твое поведение было безупречным? Но действительно ли оно было безупречным? Выкладывай… позволь нам самим в этом убедиться! – Елизавета потянула за золотой шнурок, стягивающий корсаж Екатерины, и ухватилась за ее юбки.
Екатерина вырвалась из ее рук и, плача, упала на колени.
– Ваше величество, я на самом деле жду ребенка!
Щеки Елизаветы заполыхали, в глазах загорелся огонь.
– Ты… ты – шлюха! Как же ты осмелилась мне такое заявлять!
– Ваше величество, это совсем не то, что вы подумали. Мы поженились перед Рождеством и…
– Поженились! Значит, твое преступление еще более велико, чем я подумала. Какое ты имела право выйти замуж без нашего соизволения?
– Ваше величество, мы опасались, что нам могут не позволить, а мы не могли больше вынести разлуку…
– Стоп! Кто он?
– Это лорд Хертфорд. Он сейчас во Франции, как известно вашему величеству, и он мой законный супруг.
– Мы вызовем его из Франции, чтобы он ответил за свои грехи. Что касается тебя – ты пойдешь в свои комнаты и будешь там… моей пленницей.
– Ваше величество, – девушка обвила руками колени королевы. – Умоляю вас, сжальтесь надо мной. Не вините его. Это не наша вина…
– Значит, тебя хотели насильно выдать замуж?
– Мы так поступили, ваше величество, потому что на самом деле любили друг друга.
– Уведите ее, – сказала Елизавета. – Я сгораю от стыда, что это произошло при моем дворе. Я не верю ни в какую свадьбу. Эта девушка – шлюшка – и только пытается пустить нам пыль в глаза. Немедленно уведите ее. Ее присутствие нас оскорбляет.
Она пнула Екатерину ногой, и девушка упала на спину. Две фрейлины подошли к ней, помогли встать на ноги и увели ее, плачущую, прочь из комнаты.
– Проследите, чтобы ее хорошенько стерегли, – приказала Елизавета.
Отвернувшись от фрейлин, она победоносно улыбнулась. Леди Екатерина Грей была у королевы в руках, а Елизавета была слишком искушенным политиком, чтобы упустить предоставившийся ей шанс.
Лорд Роберт пришел в комнату леди Екатерины Грей. Он чувствовал себя не в своей тарелке, потому что у него могли быть неприятности, если королева узнает о его визите, но он не мог не откликнуться на ее призыв.
Она прислала ему записку, в которой умоляла прийти и встретиться с ней. Роберт казался жестоким и корыстным человеком, но под той оболочкой, которую составляли амбиции, билось доброе сердце. По своей натуре он был великодушен, и ему доставляло удовольствие помогать тем, кто умолял его о помощи. Ему не хотелось доставлять неприятности людям, за исключением тех, кто стоял на его пути или пренебрегал им. Леди Екатерина никогда не причиняла ему ни малейшего вреда, она была красивой молодой женщиной, а он любил красивых молодых женщин. Поэтому, даже рискуя навлечь на себя неудовольствие Елизаветы, он не мог не откликнуться на призыв Екатерины.
С величайшими предосторожностями его провели в ее комнату, где она находилась в крайне подавленном настроении.
– Милорд, как любезно с вашей стороны, что вы пришли! – воскликнула Екатерина.
– Я ужасно расстроен вашим тяжелым положением.
– Не могли бы вы замолвить перед королевой словечко за моего мужа? Я попросила вас прийти по этой причине. Я так страшусь того, что с ним случится, когда он явится сюда.
Роберт молчал. Этот глупый молодой Хертфорд мог сложить свою голову за то, что женился на женщине королевских кровей без позволения сюзерена, и ему это должно быть прекрасно известно.
– Королева взбешена, потому что вы поженились втайне.
– Я знаю, но разве мы ей лично сделали плохо?
«Вот-те на́ – плохо! – подумал Роберт. – Ты, которая, как некоторые думают, имеешь право на корону и ждешь наследника! Бедная глупышка! Но такая очаровательная, такая беззащитная и смотрит такими умоляющими и необычайно прекрасными глазами на могущественного лорда Роберта». Но он пришел не для того, чтобы говорить с ней о политике.
– Ты можешь быть спокойна, я поговорю с королевой.
Она схватила его руку и поцеловала.
– Но, – продолжал он, – это серьезное оскорбление, которое нанесла леди твоего ранга.
– Я не прошу ни о чем… только спокойно жить с моим мужем и ребенком. Мы уедем от двора. Мы будем жить в деревне. Мы оба этого хотим.
Бедная невинная молодая женщина! Позволит ли ей королева удалиться от двора и уехать в деревню, где она будет иметь возможность составить заговор против королевы, где она может возмутить спокойствие? Какая у Греев несчастная судьба! Будет ли Екатерина страдать, как ее сестра Джейн?
– Моя дорогая сестричка, – сказал Роберт, – прошу тебя, особо не рассчитывай на ее снисходительность. Я улучу подходящий момент, чтобы переговорить с королевой. Я попрошу ее не быть слишком суровой с твоим мужем.
– Роберт, дорогой мой братец, я так испугалась. Недавно я с ужасом вспомнила… Джейн. Бедная Джейн! Она никому не хотела причинять вреда. Я спрашивала себя, а Гилфорд разве хотел? Моя сестра и твой брат. Они были так молоды, правда? Может быть, они хотели только быть счастливыми, как и мы. Разве наша вина, что мы по происхождению стоим так близко к трону?
