Текст книги "Твое имя после дождя (ЛП)"
Автор книги: Виктория Альварес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
– У вас все еще есть дочь, Рианнон. Ваша очаровательная Эйлиш все еще жива.
Рианнон умолкла, а профессор продолжил с дрожью в голосе:
– Моя Роксана исчезла навсегда, как и ее мать, как и все, что когда-то имело для меня значение. – Он сглотнул, проводя рукой по лбу. – А теперь, если вы не возражаете, не могли бы мы…
Рианнон убрала руку с его плеча. Кивнула и последующие полчаса не задала ни единого вопроса. Она предоставила профессору возможность выбрать тему для разговора и он продолжил распаковывать артефакты, подробно объясняя принцип их работы с тем же отчаянием, с каким раненое животное забивается как можно дальше в нору, чтобы никто не видел его страданий.
–
[1] Спинтарископ (от греч.(греческий) spintharis – искра и skopeo – смотрю), демонстрационный прибор для визуального наблюдения a-частиц. Падая на экран, покрытый сцинтиллирующим веществом, a-частица вызывает слабую световую вспышку, которую можно наблюдать глазом. С. – родоначальник сцинтилляционного счётчика.
[2] Уильям Крукс – английский химик и физик, член и президент Лондонского Королевского общества, от которого он в 1875 году получил Королевскую золотую медаль. В числе других его наград – медали от Французской академии наук, Дэви и медаль Копли.
Глава 19
В течение последующих дней, Рианнон помогала Александру обходить территорию замка с его спинтарископами. Машины весили столько, что для удобства пришлось воспользоваться столиком на колесах, что, впрочем, не помогло избежать трудностей при подъеме аппаратов с этажа на этаж по крутым винтовым лестницам. Тем не менее, усилия не были напрасны – им удалось зафиксировать отчетливый след даже раньше, чем они предполагали. Самым удивительным было то, что признаки появления банши были обнаружены вовсе не в садах, а в самом замке! Этому не было никакого объяснения, ведь за столетия, прошедшие с момента первого появления банши, никто и никогда не видел ее внутри Маор Кладейш. Согласно историям, которые Оливер собрал в библиотеке с помощью Эйлиш, банши всегда с большим уважением относились к семьям, которым служили. Никто никогда не слышал о том, чтобы они пересекали порог дома живых, это не было их территорией обитания. Тем не менее, реакция, зарегистрированная аппаратурой, не оставляла сомнений: верхние этажи крепости являлись зоной повышенной активности потусторонних сил.
Но самое невероятное было еще впереди. Это настолько не укладывалось в голове, что они почти забыли про свои эксперименты. Заметка, которую Александр отправил Августу, была опубликована как в «Dreaming Spires», так и в других газетах. Не прошло и недели, как начали приходить письма.
– Вам почта, госпожа, – объявила Джемима утром, когда хозяйка вышла из голубой гостиной в сопровождении Александра, чтобы попытать счастья с очередным спинтарископом.
Рианнон подумала, что речь идет об очередном послании от мистера Морана, адвоката О’Лэри, который, узнав об изысканиях англичан в Маор Кладейш, без конца расспрашивал свою клиентку о ходе расследования. Узнав, что на конвертах английский штемпель, а точнее из Кембриджа, она остолбенела.
– Профессор, пожалуйста, подойдите и взгляните на это, – еле слышно попросила она Александра.
Он перестал толкать столик, немного встревоженный ее реакцией. Когда он посмотрел на адрес на конверте, то удивился не меньше, чем Рианнон.
– Невероятно. Сработало! Получилось именно так, как мы хотели!
– А для меня есть что-нибудь? – спросил идущий по коридору Лайнел. Его начало раздражать то, что Вероника не ответила ни на одно его письмо. Заметив присутствие Джемимы, он ускорил шаг, чтобы она не успела его перехватить. – Почему у вас такие бледные лица? Что-то случилось?
– Реклама сработала, – довольно улыбаясь, ответил Александр. – Мы смогли привлечь внимание потенциальных покупателей!
Прежде, чем Лайнел успел среагировать, Рианнон убежала в голубую гостиную, прижимая письмо к груди. Когда она вернулась, ее обычно бледные щеки пылали.
– Вы были правы, профессор. Нам написал один… один важный господин из Кембриджа, который узнал из газеты, что замок продается… Хочет знать сколько мы просим… – она нервно сглотнула. Александр, заметив, что она вся дрожит, осторожно проводил ее до стула. – Он готов купить замок. Готов купить, несмотря на то, что знает о ней… о нашей банши!
– Он хочет его купить именно из-за банши, моя дорогая Рианнон, – по-прежнему улыбаясь, заверил ее Александр. – Удачи!
– Даже не думайте отвечать ему прямо сейчас, – предупредил Лайнел.
– О чем вы говорите? – удивилась Рианнон. – Почему я не должна этого делать?
– Это преждевременно, ведь это только начало того, что нас ждет. Подождите немного, прежде чем отвечать этому господину. Возможно, вы получите более выгодные предложения, да и вообще… – он взял конверт из дрожащих рук Рианнон. – Оно из Кембриджа. А мы, оксфордцы, терпеть не можем Кембридж.
Рианнон поверить не могла в то, что слышала, но последующие дни подтвердили слова Лайнела. Во вторник в Маор Кладейш прибыло еще одно письмо, снова из Англии, но на этот раз из Брайтона[1], в среду – из Эдинбурга и Бата[2]. В четверг удивление возросло еще больше – оказалось, что и до самой Ирландии дошла информация о легендарной банши и привлекла внимание двоих человек из Белфаста и Голуэя[3]. Но главный сюрприз прибыл в пятницу.
– Бостон, Массачусеттс, Соединенные Штаты Америки, – объявил Лайнел входя в столовую, где Александр, Оливер, Эйлиш и Рианнон собрались к завтраку. – Понятия не имею, как они смогли связаться с нами так быстро, учитывая, что между нами океан. Но, уже очевидно, что мы вошли в историю.
Он бросил письмо на стол перед Рианнон. Она молча рассматривала почтовые штемпели на марках. Ее дочь, собиравшаяся намазать тост джемом, тоже застыла, не зная как реагировать.
– Есть еще четыре письма, – продолжил Лайнел, демонстрируя всем конверты. – Два из Лондона, одно из Дублина и еще одно… ВНИМАНИЕ! из Парижа! Кто-то прочитал нашу заметку в Париже!
– В Париже есть кто-то, ожидающий следующий номер «Dreaming Spires»? – тихо произнес Оливер, ошеломленно глядя на Александра.
– Похоже на то, – улыбнулся профессор.
Последующие полчаса все говорили одновременно, устроив такой балаган, что даже Мод, покинув кухню, пришла посмотреть, что происходит.
– Это самое невероятное из того, что до сих пор происходило со мной, – произнесла Рианнон, перебирая конверты снова и снова. – Бог свидетель, что я не питала особых надежд на успех вашего плана, так что теперь мне остается лишь принести свои извинения. Похоже, современным людям не хватает острых ощущений…
– …или же у них проблемы с психикой, – заключил Лайнел, сидевший справа от Рианнон. – Это так же очевидно, как и то, что день – это день, а ночь – это ночь. К счастью для нас!
Рианнон кивнула, все еще ошеломленная. Она поднесла чашку чая к губам, но к тому моменту тот настолько остыл, что женщина не смогла сдержать гримасу отвращения.
– Думаю, пришло время ответить на эти письма, – вступил в разговор Александр.
– Я тоже так думаю. Хорошо, что мы решили подождать с ответами несколько дней, теперь же мы не можем пренебрегать будущим владельцем Маор Кладейш, заставляя его ждать слишком долго. – Рианнон снова пригубила чай, уставившись на поднос с белым пудингом[4], стоящий в центре стола рядом с тостами. – Теперь уже ни к чему заниматься коллекционированием почтовых марок.
– Вы шутите? – усмехнулся Лайнел. – Когда-нибудь они будут стоить целое состояние!
– Вы уже решили, где будете жить после того, как покинете Маор Кладейш? – спросил профессор. – Собираетесь и дальше жить в Ирландии?
Рианнон посмотрела на него поверх чашки прежде, чем поставить ее на стол.
– Пока не знаю. Я всегда хотела вернуться в Дублин, город, где я родилась, но теперь я уже не очень-то в этом уверена. Что-то подсказывает мне, что если мы останемся на острове, то не сможем избавиться от клейма, которое банши поставила на всех поколениях О’Лэри. Все будут показывать на нас пальцем, и не важно, где мы будем жить, в Киркёрлинге или в столице, – она скрестила пальцы под подбородком и тихо добавила: – Возможно, Англия будет не самым худшим вариантом.
Оливер украдкой коснулся ногой крошечной туфельки Эйлиш. Девушка замерла, услышав слова матери, и, перекладывая с места на место столовые приборы, бросила на Оливера такой взгляд, что тот не смог сдержать улыбку.
– Думаю, в Оксфорде вам понравится, – выдержав паузу, прокомментировал Александр. – Жизнь там не такая напряженная, как в Лондоне, где ритм жизни покажется вам слишком необузданным после многих лет в столь уединенном месте как Киркёрлинг. И, разумеется, там вы всегда сможете рассчитывать на нашу поддержку.
– У нас еще будет время подумать об этом, – сказал Лайнел, наливая себе стакан апельсинового сока. – Сейчас главное – сбыть Маор Кладейш за максимальную цену. И мне пришла в голову отличная идея.
– Мне уже страшно, – пробормотала Рианнон. – В чем состоит ваша стратегия?
Эйлиш извинилась и вышла из-за стола. Она молча направилась к двери, но, прежде чем выйти, оглянулась на Оливера. Он едва заметно кивнул головой и девушка, заулыбавшись еще больше, исчезла в дверном проеме.
– Выберете трех самых платежеспособных клиентов и пригласите их посетить Маор Кладейш, – объяснил Лайнел. – Причем одновременно, в один день. Если они встретятся в замке, зная, что у них общая цель, то будут биться до последнего, пытаясь перещеголять друг друга. Они будут предлагать все больше и больше денег, чтобы заполучить собственность. Когда на кону – любовь всей жизни, возможны любые безумства, Рианнон. Например, двойная или даже тройная оплата.
Рианнон удивленно приподняла брови. Александр задумался ненадолго и изрек:
– И снова ты оказался прав, Лайнел. Только пусть это не послужит для тебя прецедентом. То, что ты предлагаешь, может хорошенько подстегнуть покупателей.
– Не стоит благодарности. Мне вполне хватит небольших комиссионных в обмен на мои советы. Возможно, мне стоит посвятить себя именно этому…
– Даже не знаю, что и сказать, – призналась Рианнон. Она покрутила чашку в руках. – То, что говорит мистер Леннокс имеет смысл, но мне бы не хотелось, чтобы покупатели Маор Кладейш посчитали себя вовлеченными в грязные игры.
– У них нет для этого никаких оснований. Вы никогда не бывали на аукционах? Почему люди сходят с ума в попытках получить вожделенный лот, выставленный на продажу?
– Это может сработать, – сказал Александр Рианнон. – Почему бы нам не попытаться?
Она пробормотала что-то вроде «я не уверена», что, впрочем, не остановило Лайнела:
– Пора приниматься за дело и разослать письма. Если мы хотим продать замок, надо чтобы он понравился покупателям во время визита. Необходимо нанять прислугу помимо Джемимы и Мод, чтобы привести все в порядок и хорошенько обслужить клиентов во время пребывания в Маор Кладейш.
– О, я вспомнил, что не доделал кое-что в комнате, – извинился Оливер.
Никто не обратил на него внимания и он смог уйти, не вызывая подозрений. Он оставил Рианнон терпеливо выслушивать планы Лайнела, который словно перевоплотился в заместителя Морана, адвоката О’Лэри, и бесшумно выскользнул из столовой. Поднялся на два пролета по покрытой ковром лестнице, повернул направо и прошел по коридору к комнатам Эйлиш и ее матери. Он столько раз провожал девушку после ужина, что точно знал, перед какой дверью надо остановиться. Убедившись, что поблизости нет Джемимы, юноша дважды постучал.
– Эйлиш, это я, – не услышав ответа по ту сторону двери, он позвал снова: – Можно войти?
Никто не ответил, но от нажима пальцев дверь приоткрылась. Эйлиш не заперла ее и теперь створка приоткрылась, позволяя заглянуть в спальню, которую раньше Оливеру удавалось увидеть лишь мельком, при прощании с девушкой.
Оливер нерешительно шагнул внутрь и прикрыл дверь, чтобы не привлекать внимания. Комната была побольше его, с шероховатыми стенами, увешанными акварельными пейзажами. Мольберт Эйлиш стоял в углу у окна с голубыми шторами, развевавшимися на ветру. Полог кровати тоже был голубым, так же как и заваленное книгами покрывало и обивка кресла, расположенного у окна, где девушка любила читать по вечерам.
В кресле Оливер увидел зачитанный экземпляр «Дамы в белом» – видимо, Эйлиш взяла его из библиотеки после того, как накануне рассказала о том, как ей нравится это произведение. Там же лежала кожаная папка для заметок о банши. Когда молодой человек подошел чтобы взять ее, то увидел под ней раскрытую тетрадь. Это была именно та тетрадь, которую Эйлиш держала на коленях в птичнике. Под шелковой обложкой было множество исписанных каллиграфическим почерком страниц. Оливер улыбнулся, увидев, что у девушки была привычка записывать на полях музыкальные отрывки, которые, должно быть, приходили ей в голову, когда она позволяла мечтаниям уносить ее далеко-далеко. Сначала Оливер подумал, что это дневник и собирался отложить его подальше, чтобы не поддаться искушению прочитать. Но, бросив-таки взгляд на страницы, он понял, то, что там написано, никак не могло прийти в голову Эйлиш, которую он так хорошо знал.
«Воскресенье, 9 февраля 1903 года
Майред, как бы я хотел, чтобы ты снова была рядом со мной. Майред, когда я смотрю на твой портрет, то не могу понять, почему это должно было случиться. Твой портрет находится под стойкой, и я всегда смотрю на него, смотрю каждый раз, когда вытираю стаканы и разливаю пиво, смотрю на Фиону и вижу, как она на тебя похожа. Майред, наш дом пуст без тебя».
«Понедельник, 17 февраля 1903 года
Не могу забыть, что сказал мне Патрик в нашу последнюю встречу. Думай о Лисморе[5], сказал он мне. Думай о Лисморе и о нас в Лисморе, об отце и матери, и обо всем, что мы делали, когда мир был лучше. Патрик, я знаю, что ты хотел улучшить этот мир, но все чего ты достиг, это разрушить мир отца, матери и мой. И в моих воспоминаниях о Лисморе холодно как никогда, каждую ночь я вижу нас четверых, но больше нет, ни улыбок, ни иллюзий, ни мечтаний о лучшем мире. Мне кажется, что ты унес мир с собой, Патрик. Мир всех нас».
«Пятница, 7 марта 1903 года
Дождь, еще больше дождя. Поезд мчится по полям, Оксфорд все ближе и ближе, за спиной Лондон со своим туманом, который словно происходит из сердец его жителей. В порядке ли едущая в соседнем вагоне аппаратура? Надо бы пойти взглянуть. Скоро мы приедем в Ридинг, Роберт выходит в Ридинге. Надо спросить его про жену и дочь, хоть мне и больно слышать о его счастье. Он заслужил его, у меня нет права завидовать жизни Роберта. Беатрис. Моя Беатрис. Если бы я мог увидеть тебя. Моя маленькая Роксана, если бы я мог поговорить с тобой…»
Оливер застыл как громом пораженный, тетрадь так дрожала у него в руках, что ему пришлось сесть у окна, чтобы не уронить ее. Как Эйлиш могла узнать о существовании Беатрис и Роксаны? Он продолжил чтение, недоумевая все больше и больше.
«Суббота, 8 марта 1903 года
Жарко, жарко, жарко, жарко, ЖАРКО. Не понимаю, как может быть так жарко! Дэвис сказал, что я могу взять на себя следующие ящики, куда только что положили кольца из керамики. Бедный Дэвис, бедный и глупый Дэвис. Знал бы он, что происходит на раскопках. Иногда чем меньше знаешь, тем лучше. Когда Дэвис узнает про эти ящики, будет слишком поздно что-либо изменить. Когда Дэвис узнает про зеркало, я буду далеко отсюда. Бедный Дэвис, если бы ты лучше соображал, то не доверял бы даже своей тени!»
Оливер нервно сглотнул. Этому не было объяснения. Он и предположить не мог, что Лайнел, зная идеализм Эйлиш, рассказал бы ей всю правду о происходившем на раскопках в Долине Цариц. Но то, что Оливер только что прочитал, не особо отличалось от того, что написал бы сам Лайнел в дневнике, если бы он у него был. Лайнел всегда считал дневники прерогативой школьниц, авторов сентиментальных романов и институток, имеющих склонность влюбляться в своих патронов. Совершенно растерянный, Оливер продолжил читать…
«Понедельник, 10 марта 1903 года.
Labor omnia vincit improbus («Терпенье и труд все перетрут»). Из моего окна я могу наблюдать почти за всеми студентами в любое время дня. Между F и M слишком много букв. Мне скучно, скучно, скучно.
Когда-нибудь я вышвырну словари из окна. Litterae non dant panem («Словом сыт не будешь»). И что я буду тогда делать? На что надеяться? Как же я завидую тем, кто может жить своими мечтами. Если бы за каждую мечту давали золотой, я был бы самым богатым студентом в колледже. Скоро закат и солнце ослепит меня. Этот прекрасный город с его сонными шпилями. Я чувствую себя пронзенным этими шпилями. Чувствую, словно день за днем упускаю жизнь, она словно соскальзывает с этих пинаклей[6]. Я словно превращаюсь в горгулью, которая никогда не покинет этих мест».
Он с шумом выдохнул. Тетрадь упала ему на колени и соскользнула на пол. Оливер уставился на акварель, которую Эйлиш спрятала меж страниц. На ней был изображен интерьер какого-то здания. Внутренний двор, окруженный высокими стенами песочного цвета с большим газоном в центре и сотней маленьких точек, в которых не трудно было распознать множество людей. Оливера прошиб пот, когда он понял, что это – вид на двор Бейлиол-колледжа, открывающийся из окна его комнаты и который он наблюдал миллион раз, сидя за столом у окна. Даже листья, окружавшие композицию, напоминали плющ, обвивавший каменные плиты.
Звук приближающихся шагов по коридору заставил Оливера быстро нагнуться и поднять тетрадь и акварель. Он положил все обратно в кресло у окна, чувствуя, как дрожат его ноги, и попытался принять беспечный вид, направляясь к двери. Дверь открылась и Эйлиш заглянула в комнату. Сначала она удивилась, увидев Оливера в своей спальне, но тут же улыбнулась так, как умела улыбаться только она.
– Твой кивок означал, что мы встретимся здесь? По-моему, это не совсем по джентельменски, – пошутила она. Ее улыбка погасла, когда девушка заметила бледность Оливера. – Что-то случилось, Оливер? Почему у тебя такое лицо?
– Не обращай внимания, – заверил он, пытаясь изобразить спокойствие, хотя его ноги все еще дрожали. – Сегодня я проснулся с некоторым головокружением.
Эйлиш склонила голову и внимательно посмотрела на него. Казалось, ее глаза смотрели сквозь Оливера, у которого мурашки пробежали по спине, когда он вспомнил слова Джемимы на кладбище: «Она слишком много знает про нас! То, что знать не должна!» Возможно ли, что в этом есть доля истины?
– Оливер, ты меня пугаешь. Ты смотришь на меня так, словно я в любой момент могу наброситься на тебя и прокусить яремную вену, – настаивала удивленная Эйлиш.
– Не важно, – попытался улыбнуться Оливер. – О чем бы ты хотела поговорить?
Девушка показала ему книгу, которую держала в руках: на обложке большими серебристыми буквами было написано «Женщины потусторонних миров».
– Я нашла это вчера в библиотеке, но еще не успела обсудить ее с тобой. Это еще один сборник ирландского фольклора. Он не отличается особой оригинальностью, но содержит интересные факты о физических различиях пяти банши, принадлежащих кланам О’Грэйди, О’Нэйлов, О’Брайенов[7], О’Конноров и Каванахов. Я подумала, что если мы запишем объединяющие их черты, то сможем получить некоторое представление о нашей банши…
Эйлиш занялась описанием распущенных волос, накидок цвета травы и одежды с кельтским орнаментом, но Оливер не мог сконцентрироваться на ее словах. Он не мог отделаться от ощущения, что обнаружил нечто, что переворачивало с ног на голову все, что он думал о женщине, которой отдал свое сердце.
–
[1] Бра́йтон – город на южном побережье в Англии в графстве Восточный Суссекс, на берегу пролива Ла-Манш.
[2] Бат – город в Англии, местопребывание епископа и главный город графства Сомерсет, на реке Эйвон. С античности знаменит целебными источниками как бальнеологический курорт. Памятники эпохи классицизма внесены в список Всемирного наследия. Родина батских булочек.
[3] Го́луэй – город в Ирландии, находится в графстве Голуэй (провинция Коннахт), административным центром которого является, а также порт на берегу залива Голуэй, в устье реки Корриб.
[4] Белый пудинг – близкий родственник шотландского хаггиса, но попроще. По сути это разновидность колбасы. Вычищенная свиная кишка набивается смесью заваренной овсяной крупы, говяжьего почечного жира, лука, соли и кое-каких пряностей – это базовый состав, так белый пудинг до сих пор делают в Шотландии. На любителя деликатес. В состав фарша для ирландского белого пудинга очень желательно включить свиную печень, а в Уэльсе, говорят, в фарш когда – то добавляли бараньи мозги.
[5] Лисмор – город в Ирландии, находится в графстве Уотерфорд у реки Блэкуотер. Одна из достопримечательностей поселения – замок Лисмор.
[6] Пина́кль – в романской и готической архитектуре – декоративная башенка, часто увенчиваемая остроконечным фиалом.
[7] О’Грэйди, О’Нэйлы, О’Брайены – названия кланов также могут читаться, как О’Гриди, О’Нилы, О’Бриены
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Тройка мечей[1]
Глава 20
В результате нескольких дней активной переписки, Рианнон с помощью Александра и Лайнела отобрала для приглашения в Маор Кладейш трех человек из Дублина, Бостона и Парижа с наиболее заманчивыми предложениями. Датой встречи они выбрали пятое апреля, так что у них оставалось меньше двух недель, чтобы превратить замок в уютное жилище. Воспользовавшись связями адвоката О’Лэри, временно наняли трех девушек из Баллибрака[2] и четырех парней из Гленнагири[3]. Распределив обязанности, все приступили к работе: подметали полы, чистили шторы, мыли окна, начищали до блеска столовые приборы и бокалы, выбивали ковры до такой степени, что смогли вернуть им часть первоначального цвета, покупали на рынке Киркёрлинга съестные припасы, способные удовлетворить самый изысканный вкус. Даже вновь наняли Роса Уиверна, чтобы он привел в порядок сад, при этом все сомневались, что работу выполнил именно он. Впрочем, главное, что в итоге сад выглядел так, словно сошел со страниц волшебных сказок.
Эти суетливые недели пролетели как мгновение и вскоре наступил великий день. Рианнон от волнения всю ночь не могла сомкнуть глаз, но инстинкт самосохранения взял верх и, услышав звук приближающегося к воротам экипажа, она смогла изобразить радушную улыбку. Все вышли встретить Диармида Деланси, который оказался таким же ирландцем, как и О’Лэри: тридцатипятилетний мужчина, невероятно высокий и худой с коротким рыжими волосами и самыми невыразительными в мире глазами. Вскоре они поняли, что его худоба вовсе не являлась следствием какой-нибудь болезни – он так энергично принялся разгружать и таскать в замок свой багаж, состоящий из двух больших сундуков, словно это были два мешка конфет.
– Вообще-то, я переехал в Дублин не больше месяца назад, – объяснял он, пока его провожали вверх по лестнице. – Я часто туда приезжал, но жил до недавнего времени в Австралии. У меня было несколько разбросанных по острову овчарен, которые недавно перешли в руки моих младших братьев. Сейчас я планирую из Дублина заниматься финансовыми вопросами нашей семьи, впрочем, думаю, что они и без меня справятся. Наши мериносы завоевали славу лучших в мире.
Очень скоро они узнали историю Деланси: еще в середине прошлого века его семья была довольно бедна. Однажды, после того, как вредители уничтожили их урожай картофеля, им пришлось искать новое поле деятельности. В итоге дела явно пошли на лад, раз уж последний потомок династии может позволить себе приобрести заколдованный замок на земле предков. Выслушав эту историю, Александр подумал, что должна быть еще какая-то скрытая причина, побудившая ирландца к приобретению Маор Кладейш, но прибытие второго визитера помешало профессору выяснить это.
Реджинальд Гарольд Арчер, житель самого престижного района Бостона, появился в дверях замка, жалуясь на дождь, сопровождавший его на протяжение всего путешествия. Познакомившись с Рианнон, он стал жаловаться на холод и продолжал возмущаться все время, пока ему помогали снять пальто. Это был довольно пожилой мужчина лет шестидесяти настолько же маленький и плотный, насколько ирландец был высоким и худым. Густые тронутые сединой волосы были разделены ровнейшим, словно отмеренным по линейке, пробором. Если бы кто-то искал в энциклопедии значение слова «магнат», то оно, скорее всего, было бы проиллюстрировано фотографией мистера Арчера. После ритуального приветствия, он пустился в подробное описание своей эксклюзивнейшей в США сети отелей, основанной тридцать пять лет назад.
Мистер Арчер прибыл в Маор Кладейш не один: он привез с собой секретаря Фрэнка Риверса, мужчину немного моложе Деланси со страдальческим выражением лица, которое никого не удивило после целого часа кудахтанья его шефа. Бледный и низкорослый, он больше походил на подростка, чем на помощника важного бизнесмена. У него были очень светлые, вьющиеся волосы и испуганный взгляд.
– Семейство Арчеров ведет почти двухсотлетнюю историю, впрочем, имею честь сообщить, что мы никогда не поднимались столь высоко как сейчас, – провозгласил Арчер. Он осторожно пожал руку ирландцу и они обменялись оценивающими взглядами. – В наших отелях останавливаются сливки североамериканского общества, не говоря уже о коронованных особах и аристократии из Европы. И все благодаря усилиям и постоянному труду Арчеров, разумеется – в нашей стране ничто не достается даром.
– Кажется, недавно я читал в «Times» об одном из ваших отелей, – задумчиво изрек Александр. – О том, который скоро откроют в… Луизиане?
– Ах, да, это одно из достижений Рекса, моего старшего сына, – с гордостью ответил американец. – Это очень способный молодой человек, с большим талантом к бизнесу. Я бы очень хотел познакомить вас с ним, но в последнее время у него очень много работы на старой плантации близ Нового Орлеана, которую он преобразовывает в роскошный отель и вряд ли он сможет оттуда уехать. Если вы когда-нибудь вдруг окажетесь в тех местах, непременно посетите нас, вас обслужат по-королевски. Риверс, дай им пару визиток.
Никто не собирался «вдруг оказаться» в Новом Орлеане в ближайшем будущем, но, тем не менее, все безропотно приняли предложенные кусочки картона.
– А можно и мне одну? – попросила Эйлиш. Увидев, что Арчер немного удивлен, поспешила добавить: – Южные плантации всегда казались мне очень романтичным местом. Мне бы очень хотелось когда-нибудь остановиться в вашем отеле.
– Ах, как мне нравится решительность нынешней молодежи, – воскликнул Арчер, пока его секретарь доставал новую визитку и передавал ее девушке. – Поверьте, это путешествие действительно стоит того. Я уверен, что для вас и вашей матери это будет незабываемый опыт.
Эйлиш кивнула с энтузиазмом, а Оливер заметил, что она убрала визитку так, словно та была величайшим сокровищем. Тоже самое она сделала накануне с карточкой Деланси. Почему ее так интересует бизнес незнакомцев?
Третий приглашенный заставил себя ждать гораздо дольше планируемого. Рианнон решила предложить всем перекусить в гостиной. Александр, Оливер и Эйлиш присоединились к гостям, чтобы попытаться завязать приятную беседу, а вот Лайнел предпочел проигнорировать собрание. Он изрядно удивил своих друзей тем, что решил провести вечер за изучением руководства по геральдике, которое попросил у Эйлиш. Это была книга, посвященная генеалогии старейших ирландских семейств, насчитывавших больше лет, чем все гости замка вместе взятые.
Лайнел по-прежнему был убежден, что в Маор Кладейш имели гораздо более ужасные события, чем согласна была признать Рианнон. Ладно, раз уж хозяйка замка отказывалась сотрудничать, то ему ничего не оставалось, как самому во всем разобраться. Он подумал, что некоторые изыскания по генеалогическому древу семейства помогут пролить свет на происходящее, но как бы он не вчитывался в книгу, не смог найти ничего интересного. Вот уже остались позади истории крупнейших кланов и их символов: лев, вепрь и шлем – О’Тулов, лев и корабль – О´Лэхари, железные рукавицы и русалка с расческой и зеркалом – О’Бирнов… Дюжины династий, расположенных по убывающей согласно своей значимости, и при этом ни одной зацепки для расследования.
Лайнел нахмурился. В этом не было никакого смысла. Он задумчиво поглаживал подбородок и спрашивал себя о том, что же творилось в голове у автора книги, когда Джемима резко распахнула дверь комнаты. Она с рассвета была на ногах и щеки у нее раскраснелись от беготни по замку.
– Святые небеса, я так больше не могу! Слава богу, у нас есть все эти помощники, я бы сошла с ума, если бы мне пришлось все делать самой!
Лайнел продолжал листать страницы, не обращая на нее внимания. Почему-то О’Лэри в книге не было. Это коренным образом расходилось с тем, что им говорили в Киркёрлинге о происхождении этого рода. Все утверждали, что родословная О’Лэри восходила к началу Средневековья, но в таком случае, в книге должна быть посвященная им глава…
– Они все еще сидят в гостиной на первом этаже и никто не сможет их оттуда вытащить, пока не закончится дождь, – продолжала жаловаться Джемима. – Пришлось сервировать им почти все запасы пирожных и печенья, которые хозяйка заготовила на неделю. Даже свистнуть ничего сладкого нельзя, пока они в замке. Видел бы ты, как они стараются произвести впечатление! Сидят с таким видом, будто палку проглотили.
– И как со всем этим справляется Рианнон? – рассеянно спросил Лайнел, открывая последние страницы книги в надежде обнаружить алфавитный указатель фамилий.
– Вроде, хорошо. Впрочем, она по прежнему словно комок нервов. У меня такое ощущение, что если бы рядом с ней не было профессора Куиллса, то она впала бы в панику.
– Похоже, не я один думаю, что эти двое явно нашли друг друга.
– Что касается мисс О’Лэри, то она уже почти целый час играет на арфе. Думаю, всем уже надоело, мне уж точно, но, полагаю, что хозяйка решила, что это будет хорошим способам показать чужакам наши традиции.
– Что, снова все та же песня о женщине, рыдающей над телом умершего мужа? – Лайнел тряхнул головой. – Оливер наверняка выучил ее наизусть и когда мы вернемся в Оксфорд, будет без конца напевать ее, таскаясь туда-сюда со своим несчастным порванным в лоскуты сердцем.
Услышав его слова, Джемима помолчала немного, окинула взглядом как Лайнел водит пальцем по списку фамилий.
– Что ты там такое интересное высматриваешь?
– Это книга с гербами ирландских кланов, которую мне дала дочь твоей хозяйки. Пару дней назад мне пришло в голову, что мы могли бы…
– Боже мой, Лайнел, ты скоро станешь похожим на Оливера. – она забрала у него книгу и небрежно швырнула ее на стол. – Может, хватит на сегодня исследований?
