Текст книги "Перевал"

Автор книги: Виктор Муратов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

3

Из Сухуми до небольшого селения Мартыновка у подножья хребта Степан с Аршаком добрались, когда солнце уже опускалось за лесистые изломы гор. В Мартыновке располагались тыловые подразделения дивизии, туда же с горных позиций доставляли раненых, формировались вьючные караваны с боеприпасами и продовольствием.

К своей радости, Степан увидел майора Ратникова. Тот стоял на берегу небольшой речушки и зычным голосом отдавал распоряжения командирам, которые поторапливали бойцов, грузивших на молчаливых мулов поклажу. Встрече с Рокотовым майор обрадовался не меньше.

– Как ты кстати, Степан! Очень кстати! В штаб дивизии? Вместе пойдем, – быстро говорил Ратников, не давая Степану раскрыть рта. – Штаб в каком-то Шандрише или Цандрише, язык сломаешь. Тяжко, видать, на перевалах. Мой полк едва доукомплектовать успели. Я ведь от Майкопа прорвался без батальона Сироты. Хлопцы прикрыли наш отход. Не знаю, вышли ли они сами из окружения. Мы сейчас в сторону Клухорского перевала идем. А я в горах как слепец без поводыря. Горы-то мне прежде приходилось видеть лишь на картинках да в кино, не только что воевать в них.

– А разве вы на перевал без проводников собираетесь идти? – удивился Степан.

– Есть проводники – два брата Залихановы. Но с военными альпинистами все же надежней.

– Братья Залихановы? – переспросил Аршак Петросян.

– Да, Мустафар и Хуссейн.

– Это же очень хорошо. Мы их знаем. Залихановы – опытные альпинисты.

– Мне нужны не просто опытные альпинисты, но и опытные командиры. Поэтому я особенно рад вам, друзья. – Ратников повернулся, услышав громкий хохот бойцов, столпившихся возле худого угрюмого ишака, привязанного к перилам небольшого мостика. – Василь! – крикнул Ратников.

– Слушаю, товарищ майор! – ответил густой голос, и от бойцов отделился высоченного роста сержант.

– Разыщи проводников Залихановых, и ко мне быстро!

– Да тут они, товарищ майор. Комедию разыгрывают.

Смех утих. Из толпы вышли одинаковые, словно близнецы, Мустафар и Хуссейн. Они были одеты в солдатские гимнастерки, обуты в крепкие альпинистские ботинки, на узких кавказских поясах висели кинжалы. Братья направились было к майору строевым шагом, но, узнав стоящих рядом с ним Степана и Аршака, как по команде, всплеснули руками и бросились навстречу друзьям.

Майор Ратников терпеливо выжидал, пока альпинисты тискали друг друга в не совсем нежных объятиях, потом, напустив на лицо серьезность, спросил:

– Что там за спектакль вы устроили?

– Да вот. – Мустафар достал из кармана пачку небольших листков и протянул их майору Ратникову. – Вместе с бомбами фашистские шакалы сыпят листовки, Адольфа Гитлера уже великим имамом объявили. Он, шакал проклятый, предлагает нам брататься с фашистами. Ну, Хуссейн дал листовку ишаку, а тот плюется.

– Плюются вроде верблюды, – сдерживая смех, сказал Ратников.

– Ишак тоже плюется, не хочет брататься с Адольфом Гитлером.

– Ну хватит, уничтожьте эту пакость. Пора в путь: уже темнеет.

– В путь сейчас нельзя, товарищ майор, – покачал головой Мустафар. – Ночью в горы идти нельзя. Я могу, Хуссейн, Степан, Аршак может, а весь полк – нельзя. Люди не знают гор, гибнуть будут. Надо рассвет ждать.

– Что ж, придется подчиниться. В горах вы хозяева. Посоветуйте бойцам, как лучше ночлег устроить. Пойдемте и мы. Вот под тем деревом травка хороша.

– Это чинара, товарищ майор.

– Чинара? Слыхать – слыхал, а вижу впервые. Красивое слово – чинара.

Ратников бросил на траву кавалерийскую бурку, крикнул сержанту:

– Василь, сооруди нам ужин! И фляжку давай.

– Ужин можно, – не очень охотно ответил Василь.

– И фляжку, – повторил Ратников. – Аш два цэ аш пять о аш. Не видишь, друзей встретил.

Василь, бубня себе что-то под нос, нехотя отправился выполнять приказание.

– Да пошевеливайся, химик! – беззлобно крикнул ему вслед Ратников. – Ничем его не расшевелить, а люблю этого дылду. В огонь и в воду можно идти с ним. Кстати, он меня и из огня вытаскивал, и из воды спасал.

– Он действительно химик? – спросил Степан.

– Да, лаборантом до войны на нефтеперерабатывающем заводе в Грозном работал, Сам удивляюсь, как он такими ручищами с колбами обращался. Ему кузнецом бы. А вообще, судьба что только с человеком не сотворит. Вот я по специальности экономист, хотя фамилия у меня воинственная, от слова «рать». До войны в райпотребсоюзе работал инженером-плановиком. Бурку кавалерийскую только в кинофильме «Чапаев» видел. Мог ли подумать, что сам буду в бурке скакать, как Чапаев? Теперь вот науку горной войны постигать надо. Как думаете, постигну, альпинисты? – Однако ему никто не ответил: альпинисты спали. Возле копны паслись лошади, монотонно похрустывая сочной травой.

На рассвете двинулись в путь. Но по горной дороге пришлось ехать недолго: она вскоре оборвалась, и дальше к перевалу вела лишь тропа. Пришлось расстаться с лошадьми и повозками. Боеприпасы и продовольствие погрузили на ишаков. Изредка окрестность оглашал их дикий рев. Это ишаки срывались в пропасть. И тогда неопытные бойцы, впервые в жизни попавшие в горы, испуганно прижимались к скале. Впереди шагали проводники Залихановы, они подбадривали бойцов, увлекая за собой.

С подъемом в горы громче слышались разрывы снарядов и мин. Вражеские самолеты летали так низко, что чудом не задевали плоскостями отвесные скалы. На бреющем полете они били из пулеметов по колонне.

– Перебьют всех к чертовой матери еще до перевала! – ругался Ратников. – Проклятые горы, не поймешь, где свои, где чужие. Дальше полк вести нельзя, погублю людей ни за понюх табаку. Что будем делать, альпинисты?

– Так дальше двигаться рискованно, – согласился Степан. – За изгибом реки будет ответвление ущелья. Там густой лес. Укройте полк. Мы с Петросяном пройдем вперед, выясним обстановку и попытаемся найти штаб дивизии.

– Товарищ майор, разрешите мне тоже идти с Рокотовым? – обратился к Ратникову Мустафар Залиханов. – Без меня он не найдет штаб дивизии. А с вами Хуссейн и Петросян останутся.

Получив разрешение, Мустафар по-кошачьи ловко вскарабкался на крутой откос и скрылся в лесу. За ним устремился Степан. Залитая солнцем тропинка нырнула в чащобу – старый хмурый ельник. Точно из набитого снегом погреба, в лицо пахнуло желанной прохладой. Скоро стрельба переместилась в сторону. Почти невидимой тропкой Мустафар вывел Степана на опушку. Там в пастушечьих домиках расположилось командование дивизии. Часовой провел Степана в штаб. В комнатушке с маленькими оконцами было сумрачно, и Рокотов, войдя с улицы, разглядывал присутствующих. Сразу он узнал лишь щуплого капитана Стечкуса.

– Степан! – окликнул его знакомый голос и тут же повторил: – Старший лейтенант Рокотов!

Степан сделал шаг вперед и попал в объятия генерала Севидова.

– Товарищ генерал… – доставая из кармана предписание, начал было докладывать Степан.

– Ладно, ладно, – остановил его генерал. – Потом все расскажешь. А это кто с тобой?

– Проводник Мустафар Залиханов. Альпинист.

– Очень кстати вы прибыли, товарищи альпинисты. Обстановка сложная, – сказал генерал. – Полк Каргина обороняется на Марухском перевале, Терещенко здесь, на Клухорском. Обоим тяжело. На помощь должен подойти доукомплектованный полк Ратникова.

– Полк майора Ратникова укрылся в ущелье за изгибом реки, – сказал Степан. – Тут совсем близко.

Генерал Севидов переглянулся с командирами.

– Так. Это очень хорошо. Твои разведчики, Степан, обнаружили большой отряд немцев на противоположных склонах ущелья южнее штаба дивизии. По всей вероятности, решили обойти нас и спуститься к Мартыновке. Да и штаб дивизии могут окружить. Здесь оборону держит штабная рота и твой разведвзвод, которым пока командует сержант Кучеренко. Отправляйся к своим разведчикам. Геннадий, – обратился Севидов к лейтенанту Осокину, – проводи Рокотова. А вы, Мустафар Залиханов, пулей к майору Ратникову. – Генерал вырвал из блокнота лист, быстро написал что-то и передал Мустафару. – Доставьте срочно.

Сержант Кучеренко и бойцы разведвзвода, увидев Степана Рокотова, чуть было не повыскакивали из укрытий навстречу своему командиру. Степан приказал не двигаться с места и сам прыгнул в каменную выемку, где сидел Кучеренко.

– Генерал сказал, что вы держите оборону, воюете, а у вас тишина, – проговорил Рокотов, осматривая умело замаскированные позиции.

– Та оборону держим, нехай сунутся. Тики ж фриц теперь дюже хитрый, – говорил Кучеренко. – Якийсь специальный фриц – горный. Ось побачьте. – Кучеренко передал Степану бинокль. – О туда, на верхотуру, поглядите.

Степан пристально всматривался в противоположный склон ущелья и с большим трудом сумел разглядеть всего несколько фигур, перебегающих от дерева к дереву.

– О так вже около часу все мельтешат та мельтешат, стервяки распаскудные.

– У тебя, Кучеренко, слово против немцев злее автомата.

– Та я б их, ползучих гадюк… А шо ты зробишь автоматом? Воны ж, прохиндеи, чуть не по гребню обходят. Не достать пулей. Аж зло берэ, – сокрушался Кучеренко. – Воны ж наче на Мартыновку прут.

В воздухе послышался гул самолета. Фашистский летчик вел самолет так низко вдоль ущелья, что бойцы сержанта Кучеренко оказались выше него.

– Ось обнаглел! – возмутился Кучеренко. – Вы ж гляньте, ось он, в кабине. Та я ж его, гада, без биноклю бачу. Ще улыбается, стервятник. – Кучеренко вскинул автомат и дал очередь по самолету.

Летчика действительно было хорошо видно даже невооруженным глазом. Открыли стрельбу и другие солдаты. В ответ на их выстрелы немецкий пилот помахал рукой. Справа, где засела штабная рота, ударил пулемет. Самолет, накренившись, сделал крутой вираж и, резко набрав высоту, продолжал полет в сторону Мартыновки. Следом, уже на большой высоте, в сторону моря прошла семерка «хейнкелей».

– Неужели обнаружили полк Ратникова? – забеспокоился Степан.

– А дэ той полк? – спросил Кучеренко.

Рокотов не ответил. Он снова поднес к глазам бинокль.

– Та ни, на Сухуми пошли, – возразил Кучеренко. – А егеря на Мартыновку прут, от Клухорского перевала.

– Остановят, – медленно проговорил Рокотов, не отрывая глаз от бинокля.

И словно в подтверждение его слов, на противоположной стороне ущелья разорвалось несколько мин, и тут же вспыхнула яростная перестрелка.

– Остановят, – повторил Степан.

– Видкиля ж там наши?

– Полк майора Ратникова пошел в атаку. Молодцы, значит, не обнаружили их с воздуха.

Гитлеровцы неожиданно наткнулись на свежие силы полка майора Ратникова. Они не рассчитывали на встречный бой и в панике отступали.

Стрельба постепенно стала затухать. Правда, над штабом пролетел немецкий самолет. Он торопливо сбросил несколько бомб, но не причинил никакого вреда: бомбы не успели развернуться взрывателями вниз, упали на склон ущелья плашмя и не взорвались.

Из леса на опушку вышло несколько бойцов, среди которых были Аршак Петросян и Мустафар Залиханов. Они вели пленного. Степан поспешил к ним.

– Ты посмотри, кто против нас воюет, – указал Аршак на пленного, у которого на рукаве и кепке были значки с эмблемой горного цветка эдельвейса. – Коллеги, альпинисты. Ну, ком, ком, шнель, ком, – скомандовал Петросян, указывая пленному стволом автомата на тропу, ведущую к штабу.

…Пленный высокомерно смотрел на генерала Севидова. На вид ему было немногим больше двадцати лет. Но в петлице его куртки лента ордена Железный крест.

– Спросите, Ян Вильгельмович, – обратился генерал к Стечкусу, – за что он награжден орденом?

– Русиш аллес капут, – ответил пленный.

Аршак Петросян вскочил. Лицо его побледнело. Он шагнул к пленному, но генерал жестом остановил его.

При обыске у пленного нашли удостоверение на медаль альпиниста и горнолыжника, которая выдавалась за большие спортивные достижения. Среди документов была небольшая книжечка в черном переплете, Севидов полистал книжку и недоуменно произнес:

– Ничего не понимаю, здесь арабский шрифт.

– Разрешите, товарищ генерал, – попросил Мустафар и, так же полистав книжку, сказал: – Это коран.

– Коран у немцев? – удивился Севидов. – Ян Вильгельмович, спросите у него, что все это означает.

Пленный усмехнулся и, вскинув голову, что-то надменно ответил.

Стечкус перевел:

– Такие кораны выдаются многим горным стрелкам потому, что они вступили в исламский мир и в отличив от большевиков несут мусульманам свободу религии.

– Вот лицемеры, – покачал головой Севидов. – А сам-то он знает арабский язык?

– Немец говорит, что это не обязательно. Главное, чтобы жители гор видели, что немцы – их друзья.

Пленный о чем-то быстро заговорил, глядя вызывающе то на Стечкуса, то на генерала.

– Что он говорит? – спросил генерал.

– Он не будет больше давать показания. Говорит, что его все равно расстреляют, потому что у русских всюду один лозунг: «Смерть немецким оккупантам!» Говорит, что ему терять нечего.

– Пусть успокоится. Переведите ему, Ян Вильгельмович, что Красная Армия с пленными не воюет. Спросите, откуда он родом и зачем пришел в Советский Союз.

Пленный посмотрел исподлобья на Аршака Петросяна и что-то сердито пробубнил.

– Он говорит, что в Советский Союз его привел этот сержант.

– Вот как, – усмехнулся Севидов. – Выходит, за Клухорским перевалом – Германия, а здесь – Советский Союз?

После некоторого колебания пленный все же заговорил. Из его показаний выяснилось, что против дивизии генерала Севидова вновь воюют егеря генерала Хофера. Эта дивизия недавно пополнилась большой группой альпинистов. Группа именуется школой курсантов, пользующихся правами средних командиров – швальд-альпинистов. Укомплектована группа преимущественно добровольцами, уже отличившимися в боях. Недавно эту группу возглавил бывший адъютант генерала Хофера капитан Ганс Штауфендорф.

Когда Стечкус назвал эту фамилию, Степан и Аршак вскочили, словно по команде.

– Штауфендорф! Штауфендорф! – повторял Аршак Петросян. – Никак не мог вспомнить его фамилию. Товарищ генерал, это же Ганс Штауфендорф. В тридцать восьмом ходил вместе с нами в горы здесь, на Кавказе. Вот где, гад, объявился!

– Как видите, товарищи альпинисты, – проговорил Севидов, когда увели пленного, – противник у нас серьезный. Немцы вооружены автоматами с разрывными и трассирующими пулями, гранатами. У них на каждые десять – двенадцать человек имеется рация.

– И еще одна деталь, – вставил полковник Батюнин. – У пленных нет теплой одежды. О чем это говорит?

– Рассчитывают на быстрый успех, – ответил Степан Рокотов.

– Вот именно, быстрый, – подхватил Севидов. – На Дону, в Сальских степях, у Майкопа мы отступали, но надеялись, что в горах остановим врага. Надеялись, что горы помогут нам. А немцы уже на перевалах. – Генерал Севидов широкими шагами мерил комнату, курил и говорил, ни к кому не обращаясь, словно разговаривал сам с собой. – Немцы заняли перевалы потому, что мы их плохо обороняли. Каждому из нас – от солдата до командира – надо крепко запомнить, что непроходимых рубежей вообще нет. Непроходимым является лишь тот рубеж, который умело подготовлен к обороне и упорно защищается. – Генерал остановился, молча обвел всех взглядом. – Сейчас, товарищи альпинисты, отдыхайте. Предстоит жаркая работа.

Альпинисты улеглись под высокой грушей. Вокруг группами расположились бойцы.

– Як же воевать у цих проклятых горах! – слышался сокрушенный голос. Степан узнал в нем сержанта Кучеренко. – Дэ ты бачив, штоб по самолетам стреляли сверху вниз? А шо робыть? Вин, зараза, летить у ущелье, а я над ним. И не знаешь, видкиля фриц на голову свалится.

– Зачем так говоришь, товарищ сержант? Что ты понимаешь в горах, а? Ничего ты не понимаешь в горах. – Степан узнал гортанный голос Мустафара Залиханова. – Очень легко воевать в горах. Я вижу фашиста – он меня не видит. Я один могу взвод фашистов уничтожить, если место хорошее выберу. Зачем, товарищ сержант, плохо о горах говоришь? Это наши горы, пусть фашист не знает, откуда ты ему на голову свалишься.

– Тебе, Мустафар, конечно, в горах легче воевать, – услышал Степан голос Захара Суворова. – Родился в горах, вырос в горах. Ты с горами на «ты», запанибрата.

– Зачем на «ты»? – возмутился Мустафар. – С горами нельзя на «ты», горы уважать нада. Горы знать нада. Не будешь знать законы гор, пропадешь. Я вас буду учить уважать горы. Горы помогут, если будешь их уважать.

– Гляди, Мустафар, орлы! – перебил его Захар и мечтательно проговорил: – Эх, в орлов бы превратиться: взмахнул крыльями – и на вершине.

– Орлы тоже по этим тропам шли, – серьезно заметил Мустафар.

– Как шли? – удивился Суворов. – Они же птицы.

– Теперь стали птицы, а были люди. Не я сочинил – отец рассказывал.

Аршак Петросян, тоже прислушивающийся к разговору, посмотрел на Степана и улыбнулся, кивнув в сторону Мустафара:

– Помнишь?

Сколько раз альпинисты из уст старого Чокки Залиханова слышали эту древнюю горскую легенду!

…Гордо подымаются могучие горы, свои вершины высоко держат. А внизу торопливо бежит чистая, веселая река. По берегам – сады, тропки лесные. И чего только не дает земля людям! Весело глядят на человека круглые яблоки с красными щечками, желтые сладкие груши и – украшение земли – темные вишни. Весело!

Почему же люди не радуются? А чего им радоваться? Земля стонет под сапогами врагов. Земля, которой люди отдали столько сил!

Разве могли молчать горы, когда примчались в цветущие долины враги, как волки зимой, когда бешено рубили они в аулах и старого и малого?

И тогда горы в гневе затряслись, обрушили на головы захватчиков потоки камней. Угрюмо ворчал лес, грозно шумел вершинами сосен. Гневно бормотала неведомые слова река.

И люди поняли, о чем говорят камни, о чем шумит лес, о чем бормочет река. А когда поняли, гнев пришел в их сердца. Люди ушли в горы, чтобы воевать с врагом. И не было от них пощады захватчикам.

Но подлость за ними по пятам шла, грязной рукой путь иноземцам указывала. Вот-вот настигнут враги храбрецов…

И тогда решили люди не дать себя схватить. Лучше с родных камней вниз головой броситься.

Горы пожалели их, помогли. Только ринулись воины вниз, как почувствовали: не падают, а легко кружат над пропастями, крылья сильные у них, сердце крепкое, дух гордый. Орлами стали, клекотом орлиным друг друга сзывали. Свист могучих крыльев резал воздух. Месть пришла неумолимая. И не ушли от нее враги…

Степан слушал знакомую ему легенду, а перед глазами были будто уже и не горы, а песчаный берег Дона в станице Кочетовской. Он вспомнил, как впервые приехали они в станицу вместе с Ольгой. Ветхий пассажирский пароходик «Ермак» высадил их на пристани, если можно было назвать пристанью прогнивший дощатый причал, покрытый пятнами мазута и рыбьей чешуей. Пароходик отдал концы, издал оглушительный, не по своему рангу, гудок, и пошлепал спицами колес вверх по Дону.

Проводив пароход, Ольга и Степан огляделись, куда идти. Они оказались на причале не одни. С парохода вместе с ними высадили старушку. Матросы помогли ей сгрузить на причал множество узлов, корзин. И она тоже стояла в растерянности, видимо, не знала, что делать со своими многочисленными котомками.

Степан подошел к старушке, поинтересовался:

– Приехала, мамаша? А что же никто не встречает?

– Та воны ж не знають, шо я прибыла. – Она так и сказала, по-военному: «прибыла». – Петро писав, шо на троицу возвертается, ось я и прибыла. То сын мой – Петро.

– Давайте мы вам поможем, – предложил Степан. – Далеко сын-то живет?

– Та ни, туточки по-над Доном.

Они с Ольгой взвалили на себя корзины и узлы и двинулись за старушкой по пыльной проселочной дороге к станице.

– А вы ж хиба станичные? Шось не припомню.

– Мы из Ростова. Квартиру думаем снять на месяц, отпуск у нас.

– Та шо ж, станица у нас гарна. Тики чуть погодя, як Дон разольется, о-о-о!.. На лодках по улицам от хаты до хаты треба. Як кажуть, плавучая станица. Ось, чуете, поють. Цэ у нас.

Под огромной грушей был накрыт стол, сколоченный из толстых неструганых досок. За столом сидели одни женщины в праздничных казачьих нарядах. И лишь в торце стола, опершись спиной о корявый ствол груши, чинно восседал мужчина лет тридцати пяти.

Все шумно и радостно встретили новых гостей, усадили за стол. А единственный мужчина с достоинством представился:

– Петр Дерибас, – и принялся благодарить Степана: – Выручил, браток, спасибо. А можа, по крепкой вдарим? – Перед ним стояла бутылка водки – одна на весь стол. Белая сургучная головка была не тронута. – А то одни бабы, прямо беда.

Увидев за столом статного командира, казачки, особенно молодые, оживились.

Застолье продолжалось до самого вечера. Степан прежде никогда не слышал таких песен. Большинство казачек были вдовы, мужья которых погибли в гражданскую войну, кто в рядах Первой Конной армии Семена Буденного, кто в белоказачьих частях атамана войска Донского генерала Краснова. Давно заросли могилы и тех, кто воевал за Советскую власть, и тех, кто против. А этих женщин объединила вдовья доля.

Грустные песни внезапно сменялись веселыми, озорными. Казачки встали на лавки и, обнявшись, пританцовывая, пели, игриво поглядывая на двух мужиков.

 
Свекор, батюшка-да,
Пусти погулять.
Мужа дома нет,
Не-екому ревновать, —
 

затягивали высокие молодые голоса. Им отвечали низкие:

 
А я шкуру спущу-да,
Гулять не пущу-да.
 

А молодые снова подхватывали:

 
Шкура волощится-да,
Гулять хочется.
 

И все вместе залихватски:

 
Я украдуся-да,
Нагуляюся-да,
Уворуюся,
Нацелуюся…
 

А вино все несли и несли, словно в погребе у Дерибаса была бездонная бочка.

Казачки разгулялись. Одна из них, красивая, чернобровая, лет сорока, которая чаще других носила из подвала вино, держа в одной руке пузатый чайник и подбоченясь другой, громко воскликнула:

– А шо, бабоньки, чи я нанялась вам таскать вино? Чи мужики совсем перевелись? Сидят точно на именинах. – И вызывающе глянула на Степана. – А ну, товарищ командир, подсоби-ка!

Степан взял из ее руки чайник и пошел следом. Казачка, приплясывая, двигалась к погребу и незаметно подмигивала своим подругам.

Когда стол с веселыми гостями скрылся за углом дома и ветвями черешен, казачка внезапно остановилась. Разгоряченно дыша, она посмотрела на Степана жгучими глазами и вдруг стиснула его в своих мощных объятиях. Степан опешил, попытался высвободиться – не тут-то было. Глаза женщины блестели в негустых еще сумерках.

– Соколик ты мой, – шептали ее полные, сочные губы. И в то же мгновение Степан ощутил на своих губах долгий, жадный поцелуй. – Какой же ты ладный да статный, – шептала казачка, все не отпуская Степана из своих объятий. Но вдруг сразу как-то сникла. – Вот такого же казака проводила я в девятнадцатом. – И, обернувшись, трезвым голосом сказала: – Иди к жене. Еще чего люди подумают… – В ее глазах блестели слезы…

…В то лето они остались жить у Дерибаса. И потом, вплоть до сорок первого, каждое лето приезжали в Кочетовку всей семьей к людям, которые стали им родными.

Станичники приглашали их на все семейные торжества, но Степану запомнился именно тот первый день, немудреный хлебосольный стол под огромной грушей и те веселые казачки… Всякий раз, бывая в Кочетовке, Степан думал о том, сколько вдов оставила далекая гражданская война.

А сколько вдов оставит эта, проклятая?..

– Товарищи альпинисты! – услыхал Степан голос лейтенанта Осокина. – Вас вызывает генерал.

– Пошли, ребята, – хлопнул Степан по плечу Аршака. – Мустафар, Хуссейн, пошли! Кажется, предстоит работа.

В штабе кроме командиров находилась хрупкая черноволосая девушка. Присмотревшись, Степан с трудом узнал в ней Лейлу Залиханову. Мустафар и Хуссейн подошли к сестре и, не веря своим глазам, уставились на нее.

– Так, товарищи, прошу внимания, – обратился генерал Севидов к присутствующим. – Лейла Чоккаевна пробралась к нам с той стороны хребта. Там, за перевалом Квиш, в ущелье Квантра, находится батальон капитана Сироты. С ними дети из армавирского детдома. Надеюсь, вы понимаете, в каком положении они находятся. Два дня назад на связь с нами ушел старший лейтенант Севидов.

– Борис?! – вскрикнул Рокотов.

– Да, Борис, – не поднимая головы, глухо ответил генерал. – Старшего лейтенанта Севидова до сих пор нет ни у нас, ни в батальоне. Судьба его неизвестна. Кстати, Степан, там же, за перевалом, в батальоне находится и Ольга. Батальон не в силах самостоятельно пробиться к нам. Прошу всех к карте. Вот, посмотрите, может ли противник проникнуть в ущелье реки Квантра и каким образом?

– Да, может, через перевал Квиш, – ответил Хуссейн.

– Значит, немцы могут пройти через перевал Квиш в ущелье Квантра? Но это, следовательно, означает, что этой тропой можем воспользоваться и мы.

– Можем, – ответил Хуссейн.

– А сколько потребуется времени для того, чтобы опередить немцев и раньше них проникнуть через перевал Квиш в ущелье Квантра?

– Думаю, около суток, – ответил Хуссейн и добавил: – Если перевал еще не занят противником.

– Так, товарищи альпинисты, подберите крепких ребят и оседлайте перевал. Возьмите человек сорок – пятьдесят. Возможно, найдутся люди, знающие горы. Вас, старший лейтенант Рокотов, назначаю командиром отряда. Если на перевале немцы – постарайтесь выбить их и оседлать перевал. С тыла вас поддержит полк Ратникова. И учтите, от этого чертова Квиша будет зависеть судьба батальона и… судьба детей. Выход сегодня. Свободны.