Текст книги "Клубок Сварога. Олег Черниговский"

Автор книги: Виктор Поротников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

Графу Орламюнде показалось, что русские дружины в ловушке и у Ростиславичей нет иного выхода, как с честью пасть в битве. На равнине у них оставалась хотя бы возможность для манёвра.

Рыцари начали спуск в долину, наклонив копья и сдерживая коней на скользком склоне. Чёрный орёл на красном немецком знамени горделиво раскинул крылья. Казалось, пернатый хищник тоже торжествует победу.

Закончив спуск, рыцари перевели коней на быстрый аллюр, дабы усилить свой удар. Однако русичи не стали дожидаться этого удара. Повернув коней, они обратились в стремительное бегство по длинному ложу узкой извилистой долины, зажатой между крутых высоких холмов. По-видимому, местность была хорошо знакома русичам, так как они уверенно управляли лошадьми, переведя их в галоп. Немцы, ринувшиеся в погоню, очень скоро отстали.

В тот момент, когда русские дружины в очередной раз скрылись из глаз за крутыми выступами нависающих сверху утёсов, графа Орламюнде вдруг охватило какое-то беспокойство. Тревога его возросла, когда примчавшийся из арьергарда всадник сообщил, что выход из долины перекрыт большим отрядом русских пешцев. А ещё спустя какое-то время по шлемам и щитам рыцарей застучали стрелы, падавшие откуда-то с неба.

Подняв голову, граф Орламюнде увидел на вершинах утёсов, на фоне затянутых грязными облаками небес густые цепи русских лучников.

«Ловушка! – скрипя зубами от ярости, подумал граф. – Западня! О майн гот!»[131][131]
  «О майн гот!» – «О мой Бог!»


[Закрыть]

Рыцари повернули назад. Теперь им приходилось пробиваться в пешем строю, поскольку многие лошади были ранены русскими стрелами. К тому же преодолевать крутизну ведущего из низины склона, засыпанного снегом, и одновременно сражаться с русскими пешцами в конном строю оказалось невозможно. Немцы медленно выбирались из злосчастной низины, перешагивая через своих убитых. Передние рыцари шли сомкнутым строем, действуя мечами и копьями, задние вели в поводу лошадей и помогали идти раненым, которых становилось все больше и больше.

Уже в сумерках граф Орламюнде вывел остатки своей конницы к тому полю, откуда он так лихо начал атаку. Заснеженная равнина была истоптана, повсюду лежали тела убитых воинов: в основном немецких кнехтов и ландскнехтов. Павших русичей было совсем немного.

«Неужели Ярополк разбит? – в отчаянии думал граф Орламюнде, еле держась в седле от усталости. – Неужели он бежал, бросив меня?»

Колонна рыцарей миновала поле недавней битвы и повернула к лесу, за которым лежала дорога на Червен. Там должен был находиться немецкий стан.

В ночном лесу царила зловещая тишина. Опавшая листва, засыпанная свежим снежком, глушила топот копыт. Сквозь голые ветви деревьев в темных небесах были видны звезды. Откуда-то сзади, с равнины звучал заунывный волчий вой.

«Ныне у серых пир, – думал граф Орламюнде. – Полакомятся немецкой мертвечиной. Но где же стан?»

Обширная лесная поляна была пуста, если не считать несколько брошенных повозок, разбросанные вороха сена и вязанки хвороста возле черных потухших кострищ. В центре поляны одиноко возвышался большой белый шатёр, украшенный гербами графов Орламюнде.

Теперь не оставалось сомнений в том, что пешее войско разбито и бежало.

– По всей видимости, Ярополк повёл нашу пехоту обратно в Червен, – проговорил кто-то из оруженосцев графа.

Рыцари спешивались на поляне, разжигали костры, шарили в повозках в поисках съестного. Тишину ночи наполнил шум и гам усталых обозлённых людей: храпели кони, стонали раненые…

Граф Орламюнде вошёл в свой шатёр: там царил беспорядок. Походное ложе было перевёрнуто, стол, стул, cкамья – опрокинуты. Исчезли сундуки графа с одеждой и казной.

Высланные дозоры сообщили, что войско Ростиславичей заняло Белз: на стенах его слышна перекличка русской стражи. Ещё были обнаружены следы немецкого войска, спешно ушедшего в сторону Червена.

Граф Орламюнде приказал выступать вдогонку за пехотой, несмотря на то что его люди и кони были крайне измотаны.

– Ежели мы промедлим до утра, то Ростиславичи окружат нас здесь и перебьют как куропаток, – отвечал граф на ворчание своих строптивых баронов. – Мы даже не сможем принять бой, ибо у нас половина людей ранена.

Рыцари двинулись в путь по лесной дороге. Наиболее ослабевших раненых положили на повозки, в которые впрягли рыцарских коней.

Ночная мгла и сильная усталость лошадей и наездников замедляли движение растянувшейся колонны. Ехавший впереди граф Орламюнде клевал носом, одолеваемый сном.

На рассвете рыцари догнали свою пехоту, которая расположилась станом на берегу реки Гучвы.

Предводители пешего войска были злы и неразговорчивы. Отвечая на расспросы графа Орламюнде, они всю вину за поражение валили на Ярополка, который, по их словам, только мешал. Граф захотел поговорить с зятем, но того не оказалось в стане.

– Не знаем, куда подевались Ярополк и его гридни, – недоумевали военачальники. – Во время битвы он мелькал на левом крыле, а когда пешие полки Ростиславичей погнали наше воинство к лесу, тут Ярополк и пропал.

– Может, он убит иль угодил в плен? – раздражённо бросил граф Орламюнде. – Почему вы не присмотрели за моим зятем?

Военачальники оправдывались: мол, люди Ярополка и сам он были верхом, поэтому у них было больше возможностей для спасения.

– Если жив, то непременно объявится, – заявил кто-то. – У него ведь тоже лишь один путь – на Червен.

У графа Орламюнде уже не было сил, чтобы гневаться. Он приказал оруженосцам снять с него доспехи и завалился спать на сырой соломе прямо у костра.

Но толком поспать графу не дали. Оруженосцы растолкали его, говоря, что в стане объявился Ярополк, который настаивает на немедленном выступлении к Червену.

Граф Орламюнде не успел прийти в себя, сидя на соломе возле наполовину потухшего костра, когда услышал над ухом спокойно-язвительный голос своего зятя:

– Ну что, дорогой тесть, теперь ты знаешь, каковы воители Ростиславичи. И они идут сюда!

Приказ о немедленном выступлении мигом облетел лагерь, который зашевелился как растревоженный муравейник. Однако вышла заминка: рассерженные бароны гурьбой подступили к своему сюзерену, требуя дать новую битву и смыть позор поражения. Воинственный вид и пыл вассалов воодушевили графа Орламюнде, который болезненно переживал даже малую неудачу. Им был отдан другой приказ: «Готовиться к битве!»

Теперь немцы действовали гораздо осмотрительнее, став спиной к реке Гучве и прикрыв фланги конницей.

Войско Ростиславичей на этот раз нисколько не уступало по численности войску графа Орламюнде: видимо, к нему примкнули ратники из города Белза.

Когда проревели трубы с той и с другой стороны, призывая к битве, из немецких рядов вылетел на горячем скакуне Ярополк, вызывая на поединок Рюрика. Старший из Ростиславичей не заставил себя ждать. Пришпорив своего мосластого серого коня с белой гривой, галицкий князь ринулся на бой с копьём наперевес.

Два наездника сшиблись на виду у войск и вновь разъехались в стороны. Когда противники сшиблись вторично, у Рюрика сломалось копье. Ярополк благородно отбросил своё копье и взялся за меч.

Поединок на мечах был недолог. Ярополк сумел разить Рюрика под мышку, и тот упал с коня. Подбежавшие гридни подхватили своего князя и унесли прочь.

Ярополк, потрясая копьём, стал вызывать на поединок среднего Ростиславича – Володаря. Тот принял вызов.

Володарь скакал на Ярополка на кауром тонконогом коне, защищённом кожаным чепраком со множеством металлических бляшек. Они издавали тонкий мелодичный звон, когда жеребец набирал ход.

Под Ярополком был жеребец белой масти, подаренный немецкой родней. Приученный к турнирам конь, казалось, сам выбирал нужный угол атаки. При разбеге эн резко встряхивал головой, словно задирая несущегося на него каурого скакуна.

Князья сшиблись: у обоих сломались копья. Однако удар Ярополка был так силен, что оглушённый Володарь бессильно завалился на гриву своего коня. Дружинники поспешили унести своего князя в безопасное место.

Ярополку принесли новое копье, и он вызвал на поединок младшего Ростиславича – Василька.

Из рядов немецкого войска летели торжествующие крики. В конных и пеших полках Ростиславичей царило унылое молчание. Было ясно, что Ярополк опытнее и сноровистее, берет прежде всего умением, а не силой. Он и по возрасту был гораздо старше каждого из Ростиславичей. Опыт подобных поединков, приобретённый Ярополком во время пребывания в Германии, сослужил ему ныне неплохую службу.

Воеводы Ростиславичей не ждали ничего хорошего и от поединка младшего, Василька, с Ярополком. Но отговаривать храбреца и силача от богатырской забавы было бесполезно.

На сей раз удача отвернулась от Ярополка. Василько сильным и ловким ударом копья выбил его из седла.

Полки Ростиславичей взорвались приветственными криками, в то время как по немецким шеренгам прокатился вздох разочарования и сострадания к поверженному Ярополку, которого уносили на скрещённых копьях гридни.

Но Васильку было мало этой победы. Он стал вызывать на бой графа Орламюнде. Граф, считавший делом чести принять вызов, выехал навстречу.

Проведя за свою жизнь не одну сотню поединков, он был уверен в себе. Если Ярополк сумел одолеть двух старших Ростиславичей, то ему просто Бог велел победить самого младшего.

Однако случилось невообразимое! При столкновении с Васильком у графа Орламюнде создалось впечатление, что он налетел на каменную стену. Копье графа разлетелось в щепки, а он сам с трудом удержался в седле. Копье Василька тоже сломалось. Противники взялись за мечи.

Сражаясь с Васильком, граф Орламюнде не мог видеть его лицо. На русиче был шлем с личиной: металлическая маска, блестящая и бесстрастная.

Теребовльский князь был настолько силен, что после нескольких ударов его меча щит графа пришёл в негодность. По мере того как граф Орламюнде изнемогал в схватке с могучим соперником, у него складывалось впечатление, что перед ним не живой человек, но железное существо. Этот монстр сейчас разрубит его пополам! У графа сломался меч, он схватился за кинжал, но тот вылетел из его руки, выбитый точным ударом. Все, смерть!

Увидев занесённый над ним меч, граф Орламюнде поднял руки, прося о пощаде. Русский князь убрал меч в ножны и снял с головы блестящий шлем.

Граф Орламюнде ахнул: перед ним была девушка!

– Кто ты? – промолвил по-русски поражённый граф. – Кто ты, прекрасная?

В ответ раздался мужской смех: все-таки это был мужчина.

Граф никак не мог избавиться от изумления. Он впервые в жизни видел мужчину со столь красивыми, женственными чертами лица. Брови вразлёт, огромные голубые глаза, опушённые изогнутыми длинными ресницами, божественные уста и длинные вьющиеся волосы светло-русого оттенка совершенно ошеломили графа и привели в растерянность. Как будто у него на глазах сильного витязя превратили в прекрасную девушку или, наоборот, восхитительную молодую женщину наделили гигантской силой. Природа то ли подшутила над младшим из Ростиславичей, то ли выказала ему свою величайшую милость, соединив, казалось бы, несоединимое: мощь и красоту.

– Теперь я твой пленник, князь, – сказал граф Орламюнде. – Ты волен повелевать мною.

Василько задумчиво покивал красивой головой. Затем промолвил:

– Граф, ежели ты дашь мне слово больше не вторгаться в пределы Руси, я дарую тебе свободу.

– Даю слово, князь, – без раздумий произнёс граф Орламюнде.

Василько протянул графу руку в кольчужной перчатке для рукопожатия, тем самым заключая мир…

Граф Орламюнде сдержал данное слово, без боя уступив Ростиславичам города Червен и Грабовец. После чего немецкое войско ушло в Германию.

Оставшийся без союзников Владислав Герман совершенно пал духом, когда под Устилогом польское войско оказалось лицом к лицу с полками Ростиславичей и дружиной Давыда Игоревича.

Польские воеводы убедили своего князя дать сражение русским.

Это была очень упорная битва. Польские рыцари дважды опрокидывали конные дружины Ростиславичей, но пешие полки галичан и волынян всякий раз спасали положение, не позволяя прижать русское войско к реке Буг.

Под вечер, когда Василько во главе теребовльской дружины и венгерских конников рассёк польское войско на две части, победа стала склоняться на сторону русичей.

Желая укрепить расстроенный центр своего воинства, Владислав Герман решился на отчаянную атаку встык перемышльского и галицкого полков. Польский князь повёл в сечу телохранителей: отборный отряд храбрейших витязей. От их удара галицкая дружина подалась назад, знамя упало. Все смешалось в яростной рубке.

Поляки воспряли духом и все сильнее теснили русичей. Но тут Владислав Герман был ранен стрелой в руку навылет. При мощном телосложении он обладал робкой душой избалованного ребёнка и жутко боялся боли. Бросив меч и щит, польский князь обратился в постыдное бегство, проклиная своих телохранителей, которые не уберегли его.

Видя бегство своего князя, поляки мигом лишились мужества и оставили поле битвы. К концу ноября Давыд Игоревич и Ростиславичи окончательно изгнали их за пределы Руси, отняв города Щекарев и Верещин.

Глава семнадцатая. ЯРОПОЛК ИЗЯСЛАВИЧ.

В одной старинной притче говорится: однажды лиса попросила барсука выгнать из её норы енотовидную собаку. Барсук прогнал собаку, однако облюбовал лисью нору и остался в ней жить.

Эту притчу Давыд рассказал братьям Ростиславичам как укор: их помощь вышла ему боком.

– Спору нет, вами биты и немцы и поляки, – молвил Давыд на пиру по поводу славно завершённой войны, обращаясь к братьям. – Без вашей подмоги мне одному ни за что не совладать бы с недругами. От всех владимирцев вам низкий поклон. – Стоящий над столом Давыд слегка поклонился в сторону Ростиславичей, сидевших напротив. – Однако дело вышло как в той сказке про барсука и лисицу. Кум пособил куме избавиться от незваного гостя и сам же куму из дома выгнал. Не по-людски это, братья. Не по-христиански.

Владимирские бояре, сидевшие за соседними столами, одобрительно загудели, соглашаясь.

Рюрик Ростиславич сдвинул на переносье свои жёсткие тёмные брови и сказал, глядя исподлобья:

– Коль на то пошло, брат, ты тоже согнал Ярополка с владимирского стола.

– Не я согнал, а великий князь киевский, – поправил Давыд. – Волею Всеволода Ярославича взял я Волынь, которую вы, братья, отнять у меня норовите.

– Что нами в бою было взято, то наше по праву войны, – резко бросил Рюрик.

– Ты не на чужой земле находишься, – заметил Давыд. – Я звал тебя на помощь по-дружески, по-братнему. Ты же отнял у меня почти половину вотчины и молвишь, что так и надо.

– К чему эти упрёки, брат? – вступил в разговор Василько. – Ты не одолел бы без нашей помощи поляков, не одолеть тебе их и в будущем одному. Поляки ещё придут с войной. Так пусть червенские города останутся у тех, кто может за них постоять. Уж мы-то отучим поляков без зова на Волынь ходить!

– Верные слова! – поддержал Володарь. – Пусть червенские города с нашими гарнизонами станут для Волыни надёжным щитом.

– Благодарю за заботу, – Давыд усмехнулся. – Надо понимать, что Белз захвачен вами, дабы оградить мои земли от вторжений с юго-запада, а град Перемиль – для защиты от врагов с юга. Со всех-то сторон вы обо мне позаботились, ничего не скажешь. Токмо я-то полагал, что на юго-западе у меня врагов нет, ибо там ваши владения лежат, братья Ростиславичи.

Владимирские бояре недовольно заворчали, выражая своё отношение к поступку Ростиславичей, которые, пользуясь случаем, захватили даже град Перемиль, до которого ни поляки, ни немцы не дошли. На этот город давно покушался Василько, спор из-за Перемиля был у него ещё с Ярополком Изяславичем.

В дальнейшей своей речи Давыд открыто обвинил Ростиславичей в подлости и двуличии, поскольку, сражаясь с немцами и поляками, они изначально имели целью поживиться за счёт владений владимирского князя.

– Ежели вы думали, что я в порыве благодарности стерплю ваше коварство, так нет же, братья, – сурово произнёс Давыд. – Либо вы подобру-поздорову возвращаете мне захваченные города, либо…

– Либо что? – вскинулся Рюрик.

– Либо пусть нас рассудит Бог, – Давыд кивнул на свой меч, висевший на стене гридницы.

– Так ты грозишь нам! – Рюрик вскочил из-за стола. – Уповаешь на защиту Всеволода Ярославича? Мы великого князя не испугаемся: война так война!

– Побили мы поляков с немцами, побьём и киевского князя! – дерзко выкрикнул Василько, грохнув по столу кулаком.

И только Володарь был огорчён перепалкой. Он дорожил дружбой с Давыдом, но в то же время не желал отставать от братьев, которые втайне задумали образовать на юге Руси независимое от Киева княжество. Володарь хотел, чтобы Давыд присоединился к Ростиславичам в неизбежном противостоянии со Всеволодом Ярославичем, который, конечно же, не потерпит раскола Руси. Вот почему Володарь постарался примирить Давыда со своими братьями, увещевая каждого в отдельности.

Однако подвыпивший Рюрик не желал ничего слушать. Он заявил, что покидает пиршество и град Владимир, дабы вернуться сюда хозяином и властелином.

– Никогда не будет этого! – гневно вскричал Давыд.

– О сем не тебе решать, а нам, – презрительно бросил Василько, направляясь к выходу из зала следом за старшим братом.

Володарь был в отчаянии. Бросившись к Давыду, он стал твердить, что непременно заставит братьев с ним примириться. После чего тоже выбежал из трапезной.

Ушли с пира и старшие дружинники Ростиславичей.

Володарю не удалось примирить братьев с Давыдом. Но не желая обнажать меч на давнего друга, с которым было пережито немало плохого и хорошего, он не примкнул к братьям, которые в декабрьскую стужу двинулись походом на Владимир.

Давыд в схватке потерпел поражение и бежал в Киев с женой и остатками дружины.

* * *

Давыд рассчитывал, что великий князь вступится за него перед Ростиславичами. Однако Всеволод Ярославич велел ему отправляться на княжение в Дорогобуж, прежнюю его волость.

В Киеве, Чернигове и Переяславле началась подготовка к войне с зарвавшимися Ростиславичами, но Давыду Игоревичу было ясно: великий князь собирается отбивать Волынь отнюдь не для него. Через Оду, которая часто бывала в Киеве, Давыд узнал, что Всеволод Ярославич просто очарован тёщей и женой Ярополка, взятыми в плен Владимиром и доставленными в Киев. Графиня Розамунда настолько обольстила Всеволода Ярославича своими «прелестями», что великий князь в угоду красивой немке решил восстановить Ярополка на владимирском столе.

Для войны с Ростиславичами из Смоленска был вызван Владимир. То, что вооружённой распри не избежать, стало понятно после безуспешной попытки киевских послов убедить Ростиславичей вернуть Волынь Ярополку.

«Друг немцев и поляков нам враг», – таков был их ответ.

Не дожидаясь весенней ростепели, Владимир двинул полки на Волынь. Проиграв два сражения кряду Ростиславичи скоро поняли, что старший сын Всеволода Ярославича им не по зубам. Тогда они решили затягивать войну, уповая на валы и стены града Владимира. Но им и тут не повезло. Владимирцы, хранившие добрую память о Владимире, некогда княжившем у них, темной февральской ночью открыли ворота и впустили в город киевские и смоленские полки. Рюрик и Василько успели бежать, а Володаря Владимир взял в плен.

Ростиславичи запросили мира и получили его, после того как вывели своих ратников из Белза и червенских городов. Пришлось Ростиславичам отказаться и от Перемиля в обмен на пленённого брата.

Догадываясь, что Ярополк наверняка вынашивает замыслы нового вторжения на Волынь, Владимир без промедления отправил к нему своего доверенного человека с приглашением на владимирский стол. Польский князь пытался убедить Ярополка в том, что приглашение скорее всего ловушка. Тем самым великий князь пытается выманить Ярополка из Польши, зная о дружбе между ним и своим старшим сыном. Но Ярополк поверил Владимиру, а не Владиславу Герману.

Ненадолго задержавшись во граде Владимире, Ярополк отправился в Киев, чтобы забрать тёщу, жену и детей. Там он встретил подчёркнуто радушный приём со стороны Всеволода Ярославича, который ни словом не попрекнул Ярополка прошлым. Великий князь всячески превозносил свою дружбу с ныне покойным отцом Ярополка и ругал коварных Ростиславичей, которые «не помнят добра».

Всеволод Ярославич показал Ярополку церковь Святого Петра, которую тот начал строить ещё три года тому назад, подрядив греческих каменщиков. Великий князь не скрывал того, что деньги, отпущенные Ярополком на возведение храма, иссякли ещё в прошлом году и он выдал на строительство серебро из своей казны, дабы греческие мастера не бросили дело. Теперь храм был возведён почти до самого купола и виден издалека, возвышаясь над бревенчатыми хоромами бояр. Белокаменные пропорции храма радовали глаз стройностью линий, мягким полукружьем закомар[132][132]
  Закомара – полукруглое или килевидное завершение наружного прясла стены, воспроизводящее очертания расположенного за ним свода.


[Закрыть] и полукуполов над боковыми порталами.

Церковь Святого Петра была заложена Ярополком неподалёку от крепостной бревенчатой стены, окружавшей так называемое Изяславово городище. Это городище покойный Изяслав Ярославич отстроил для себя и своей дружины после памятного восстания киевлян и первого его бегства к полякам. В Изяславовом городище церковь Святого Петра была единственным каменным храмом.

Ярополк долго бродил вокруг недостроенного храма, топча сапогами подталый мартовский снег. Он с мальчишеским любопытством разглядывал настенные барельефы, узкие закруглённые кверху окна и такие же закруглённые главные врата. Его сопровождал главный зодчий Маврикий, рассказывая про этапы строительства.

Каменщики кланялись в пояс Ярополку, благодаря его за щедрость, не догадываясь, что последние девять месяцев им платил из своих средств Всеволод Ярославич. Ярополку было по душе это проявление признательности, поскольку он видел: трудятся на совесть. Благодарен был Ярополк и Всеволоду Ярославичу: тот не опорочил его имя перед зодчими и, платя им за работу, ни словом не обмолвился, что деньги эти его.

Вот почему, когда Всеволод Ярославич поинтересовался, встанет ли Ярополк под его знамёна, коль Олег Святославич опять пойдёт войной на Киев, ответ Ярополка был положительный к радости великого князя.

Розамунда же чувствовала себя в великокняжеском дворце как дома: это было видно с первого взгляда. Она и не скрывала, что состоит в интимной связи с великим князем, который даже исполняет некоторые её женские прихоти. Супруга великого князя половчанка Анна, видя, какую власть взяла над её мужем немка, вот уже полгода как покинула Киев, перебравшись в Переяславль, где ныне княжил её сын Ростислав.

Розамунда не замедлила дать понять Ярополку, что именно её заботами ему вернули владимирское княжение.

В Киеве Ярополк встретился и с Одой, которая постаралась примирить его со своим крестником Давыдом, говоря, что и тот пострадал от Ростиславичей. Впрочем, благородный Ярополк и без того не держал зла на Давыда, который долгое время был в немилости у Всеволода Ярославича.

На обратном пути во Владимир Ярополк заехал в Дорогобуж, дабы удостовериться, поддержит ли его Давыд в войне против Ростиславичей. Ярополк собирался отвоевать у них все Южное Побужье, некогда входившее в состав Волынского княжества, а ныне принадлежавшее Ростиславичам. Давыд выразил готовность воевать.

Едва растаял снег, как Ярополк и Давыд с конными и пешими полками ворвались во владения Рюрика Ростиславича. Война развернулась за города Щёкотов и Бужеск. Рюрик, разбитый в сражении, бежал к брату Володарю в Перемышль.

Пока Рюрик и Володарь собирались с силами, Ярополк и Давыд обрушились на Василька, взяв в осаду его стольный град Теребовль. Василько был не готов к войне, он послал гонцов к братьям с просьбой о помощи.

Ожесточённейшая сеча вспыхнула под Теребовлем, когда туда подошли наконец полки Рюрика и Володаря. Желая поддержать братьев, Василько вывел за стены города и свою дружину.

Неожиданно битву прервало появление гонцов от великого князя. Гонцы вручили послания Всеволода Ярославича двум враждебным сторонам, приказывая им вложить мечи в ножны. Ярополк и Давыд безропотно подчинились и немедленно ушли каждый в свою вотчину. Не рискнули и Ростиславичи пойти наперекор великокняжеской воле. Уходя в свой удел, Ярополк тем не менее удержал за собой захваченные у Рюрика города Щёкотов и Бужеск.

Рюрик по этому поводу послал недовольное письмо в Киев, в котором упрекал великого князя: тот якобы выказывает явное предпочтение Ярополку.

«У меня, твоего зятя, Ярополк подлым образом отнял два города в Побужье, а ты, любезный тесть, даже не чешешься! – писал Рюрик. – Видать, сильно умаслил тебя недруг мой. А может, Ярополк купил твою милость златом-серебром? Коль он на Галич покусится, ты и тогда пальцем не пошевелишь?…»

«Сын мой, и ты в своё время отнял у Ярополка эти города неожиданным наскоком, – писал в ответном поcлании Всеволод Ярославич, – так что теперь вы с Ярополком квиты. Забудь об этой утрате, сын мой, ведь вотчина твоя без Щекотова и Бужеска обеднела ненамного. Помысли лучше о миролюбии и нестяжательстве христианина и впредь не ищи врагов в пределах Руси-матушки».

Письмо великого князя только разозлило Рюрика: он ожидал иного отношения к себе со стороны тестя.

Супружество Марии Всеволодовны и Рюрика Ростиславича проходило в сплошных склоках. Мария не только не любила супруга, но относилась к нему с подчёркнутой неприязнью. Рюрик чувствовал себя этим глубоко оскорблённым и при живой жене часто ночи проводил один либо с рабыней. Заступничество же Всеволода Ярославича за Ярополка и вовсе вывело мстительного Рюрика из себя. Он призвал братьев на совет, дабы сообща придумать, как отомстить Ярополку, а заодно проучить и великого князя.

Если Василько был готов поддержать старшего брата в любом деле, приносящем вред Ярополку, то Володарь не горел желанием воевать с ним. Прежде всего потому, что у Ярополка за спиной стоял великий князь.

– Ныне удача на стороне Ярополка, – молвил Володарь, – поэтому нам воевать с ним не с руки. По-моему, братья, следует выждать, когда задует другой ветер в настроении великого князя.

– Ярополк ждать не будет, – хмуро заметил Рюрик.

Словно в подтверждение этих слов в середине лета Ярополк и Давыд сообща напали на вотчину Василька и захватили небольшой городок Броды. Но этого Ярополку и Давыду показалось мало, и они двинулись дальше к городу Плеснеску.

Пришлось Ростиславичам снова браться за оружие. В битве на реке Сереть Ярополк и Давыд разбили дружины Ростиславичей. Впрочем, Ярополк первым и предложил мировую. Он даже соглашался уступить обратно Плеснеск в обмен на Звенигород, находившийся в вотчине Рюрика. Но Звенигород был гораздо больше Плеснеска и стоял на пересечении дорог, ведущих из Киева в Польшу и Венгрию, поэтому Рюрик воспротивился обмену.

Война продолжилась. До глубокой осени происходили стычки в долине реки Сереть. Ярополк и Давыд рвались к Теребовлю, но так и не смогли пробиться через заслоны Ростиславичей и ушли восвояси.

Однако этот успех отнюдь не окрылил Ростиславичей: они видели, сколь силен в рати Ярополк. Он мог добиться своего и без помощи великого князя.