Текст книги "Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972-1977"

Автор книги: Виктор Курильский

Соавторы: Светлана Бондаренко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 42 страниц)

рий прошел все утверждающие инстанции. Особых происшествий, связанных с фильмом, не предвиделось.

И действительно, сценарий получил одобрение.

Из архива. Заключение на сценарий МЖ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

сценарно-редакционной коллегии

Экспериментального творческого объединения

по заявке А. и Б. Стругацких

на литературный сценарий «Машина желаний»

Сценарно-редакционная коллегия ЭТО рассмотрела заявку А. и Б. Стругацких на написание литературного сценария «Машина желаний».

Заявка представляет собой подробное изложение темы, замысла и сюжета будущего кинопроизведения, решенного в жанре приключенческой фантастики с четкой социально-политической направленностью.

Разоблачение агрессивных устремлений военно-промышленного комплекса одного из современных империалистических государств и его порождения – гангстеризма, роль науки в прогрессе человечества, фантастическая предпосылка событий – посещение Земли пришельцами из внегалактической цивилизации – все это в сочетании с острым сюжетом позволяет надеяться на создание интересного увлекательного фильма.

Фильм «Машина желаний» рассчитан на режиссера А. Тарковского.

Исходя из вышеизложенного, сценарно-редакционная коллегия принимает заявку А. и Б. Стругацких и рекомендует заключить с авторами договор.

Срок сдачи первого варианта сценария – [машинописное «15 июля» исправлено на рукописное «1 августа»] 1976 года.

Главный редактор ЭТО К. Замошкин

Андрей Тарковский откликнулся на это в своем Мартирологе.

Из: Тарковский А. Мартиролог

10 декабря 1975

Сизову понравилась заявка Стругацких. В ЭТО хотят, кажется, «Пикник».

С 16 ноября по 9 декабря АН находился в поездке – с Марианом Ткачёвым он участвовал в агитпоездке по Дальнему Востоку, местам его былой службы. Авторы выступали в Хабаровске, Владивостоке, Петропавловске-Камчатском…

Об этой поездке вспоминал Мариан Ткачёв. Но сначала пара слов АНа о самом Ткачёве как переводчике.

Из: АНС. О Нгуен Динь Тхи и его пьесе

<…>

Еще о форме. Думаю, закономерно, что Тхи, писавший все свои пьесы в прозе, эту написал стихами. Они как бы переводят все в «высокий» ряд, придают полет, окрыленность. Писатель Мариан Ткачёв – наверное, вам, читатель, знакомы мастерские его переводы из средневековой и современной вьетнамской литературы – правильно, на мой взгляд, выбрал для русской версии пьесы пятистопный ямб, позволивший с достаточной полнотой и гибкостью передать движение речевого потока, напряженность диалога, лексические характеристики персонажей. Следуя авторской лепке образов, он умело, с должным тактом использует архаизмы и неологизмы, ученые термины, канцелярит, словечки детского говора. Удалось ему и донести до нас авторскую иронию, то мягкую, насмешливую, то нарастающую до сарказма. Сам я, будучи востоковедом по образованию, переводил не раз книги японских писателей разных эпох и стилистических направлений и могу по достоинству оценить эту прекрасную работу Мариана Ткачёва. Надеюсь, читатель, мы с вами окажемся единодушны.

<…>

Из: Ткачёв М. Об Аркадии Натановиче Стругацком

<…>

Поздней осенью 1975 года, перед долженствовавшим собраться в апреле 1976-го XXV съездом КПСС, Московской писательской организации был предоставлен купейный вагон, которому предстояло пересечь всю страну от Бреста до Владивостока. Его прицепляли к разным поездам и отцепляли в намеченных заранее городах, где он, подобно известному бронепоезду, стоял на запасном пути, а московские литераторы встречались с читателями, посещали предприятия, вузы и т. п., дабы «собрать материал». Предполагалось после вагона создать коллективный сборник в подарок съезду. Нашлись энтузиасты – преимущественно из «патриархов», – проехавшие весь маршрут. Но большинство литпассажиров менялось поэтапно. Мы с АНом были в группе последнего этапа (Центральная Сибирь – Тихий океан). Поездка получилась интересная. Я думаю, для АНа было очень важным общение с читателями.

<…>

Вернусь к нашему с АНом путешествию во Владивосток. Там были интересные встречи с учеными под дружеским патронажем океанолога и барда А. М. Городницкого, приплывшего во «Владик» на своем «Витязе». Венцом обещало стать посещение этого «корабля науки». Но АН решил закончить «свой поход» в другом пункте Тихого океана. Он надумал посетить Камчатку, где 20 лет назад проходила его военная служба. И сколько я ни твердил ему, что «Двадцать лет спустя» давно написаны Дюма-отцом, он оставался непреклонным. Пассажирская навигация к тому времени закрылась. Но начальство Дальневосточного пароходства, восхищенное явлением АНа и умиленное моим очерком о мужестве моряков-дальневосточников, совершавших рейсы в воюющий Вьетнам (его напечатал за несколько лет до этого журнал «Коммунист»), – начальство подыскало для нас «оказию» на уходившем в Петропавловск сухогрузе.

До отплытия к нам был прилеплен один из сотрудников пароходства вместе с микроавтобусом японского производства. Мы славно поездили по Владивостоку. Но более всего запомнились мне споры АНа с нашим сопровождающим, который был убежден: человечество переживет ядерную войну, главное – нанести врагу первый удар (упреждающий). Боюсь, АН не сумел его переубедить.

Переход по довольно-таки бурному Тихому океану весьма впечатлил АНа. Но одно, мне кажется, его потрясло. Уже недалеко от входа в Авачинскую губу судно наше застопорило ход, дабы не мешать выходу в океан атомной подводной лодки. Она шла на плаву. Было в этом творении человеческих рук нечто от допотопного хищного ящера. Двигалась субмарина быстро и бесшумно. Рассветные лучи солнца окрасили ее в какой-то, не имеющий определения, цвет. Крепко сжав мою руку, АН провожал ее взглядом, молча.

Много времени провел он в беседах с моряками, запросто наведывавшимися к нам в каюту. До этого он навряд ли представлял себе достаточно ясно трудности в их работе и житейские сложности.

Когда мы пришли в Петропавловск, нас встретил секретарь тамошней писательской организации, насчитывавшей, если мне не изменяет память, семь или девять человек. Он помог нам устроиться в гостинице. Потом мы втроем спустились в ресторан, и он искренне удивился, когда мы с АНом заплатили за выпивку и обед. Как мы поняли, столичные гости (по традиции) обычно не раскошеливались.

Непонятным образом слух о нашем приезде распространился по городу. Журналисты, ученые, почитатели таланта АНа взяли над нами опеку… город выглядел, надо сказать, весьма провинциальным, чуть ли не допотопным. Хотя АН так и не удалось отыскать застройку двадцатилетней давности. Должно быть, расстроенный этим, он возложил на меня ответственность за легкие сейсмические всплески по утрам, требуя, чтобы я перестал трясти отель.

Жилось здесь людям нелегко. Даже рыбаки, возвращавшиеся после лова с большими, вроде, деньгами, отнюдь не благоденствовали. В городе сложилось тяжелейшее положение с жильем. Государство строило мизер, кооперативных домов практически не было. Индивидуальная застройка за городом была нереальна из-за коммуникаций, климата, сейсмической обстановки. Большинство рыбаков жило в общежитиях, прелести коих описывать нет нужды. Даже отложив деньги, их использовать с пользой было сложно. Не говоря уже о покупке автомашины или ценных товаров, со снабжением города дело обстояло довольно-таки убого. В магазинах толпились очереди. Все названные выше проблемы упирались в «завоз». С «материка» доставлялось все: стройматериалы, техника, оборудование, продовольствие, ширпотреб. Люди постепенно падали духом, теряли надежду, многие мечтали об отъезде на тот же «материк». Кое-кто, не выдержав, спивался. Рассказываю об этом подробно, потому что АН, подавленный увиденным и услышанным, решил написать обо всем. Он, как всегда, хотел помочь. Люди были с ним откровенны, потому что считали: известный писатель сумеет достучаться куда надо, сможет сдвинуть их проблемы с мертвой точки. Насколько я знаю, это было чуть ли не единственное обращение АНа к «прямой» или скажу иначе – социальной публицистике. Написанное им, по тем временам, являлось абсолютно непроходимым. Но выхолащивать из него главное АН, естественно, не хотел. Возникали варианты: напечатать не сам очерк, а интервью с АНом по поставленным им проблемам и проч. Какие-то контакты по этому поводу возникали, как мне помнится, с «Литгазетой», кто-то пытался пристроить материал в «Новый мир». Ничего сделать не удалось.

<…>

АН обладал прирожденным талантом рассказчика. «Захватить площадку», как говорят актеры, ему ничего не стоило – в любой компании. Причем никогда не прибегал к банальностям, не смеялся первый собственным остротам. Я часто вспоминаю его истории.

<…>

Но венцом его устных рассказов я считаю импровизацию, сочиненную за ужином в хлебосольном доме владивостокского ученого. Это было повествование о якобы предстоящем АНу полете в космос. Старт был назначен на завтра. Манера изложения поражала естественностью, хотя и ощущалось понятное накануне такого события некоторое волнение. АН, встав из-за стола, вышел на середину комнаты. Говорил, чуть запрокинув голову, лишь изредка взглядывая на нас, притихших, отодвинувших тарелки и рюмки. Наверно, он видел воочию и огромный фотонный звездолет, мчавшийся к созвездию Льва, и своих спутников (среди них оказались и я, грешный, и Алик Городницкий), планету, на которой им предстояло высадиться. Впрочем, достоверность деталей в его изложении входила в некое противоречие с ироническим тоном, и становилось ясно: перед нами хитроумная пародия на опусы фантастов, даже угадывались ее адреса. Но тут приборы на звездолете АНа обнаружили чужой корабль, принадлежавший, судя по всему, какой-то неведомой цивилизации. Маневры его казались угрожающими. На этом интригующем эпизоде АН оборвал повествование, предоставив слушателям теряться в догадках. Долго не умолкали восторги и комплименты. Засим продолжилось пиршество…

<…>

Во время поездки у АНа неоднократно брали интервью.

Из: АНС. Завтра утром выпадет снег

<…>

Я читаю книги Стругацких около десяти лет. И вижу, как уверенно идут писатели от «приключений тела» к «приключениям духа», как усложняются проблемы и образная система, как меняется главный герой книги. Сильный, все понимающий и ироничный Горбовский… Антон-Румата, многого не понимавший, но в критической ситуации выбора между долгом и человечностью предпочетший человечность…

– Что думает Аркадий Натанович по этому поводу? Кто самый любимый из героев для братьев Стругацких сегодня?

– Все-таки Горбовский. Для меня главное в нем вот что – при всех обстоятельствах он верен одному – не стратегии, не тактике, а любви к людям, к Земле. Да и не расстались мы с ним – он вновь появился в «Малыше». А смена героев, о которой вы говорите, – как-то не задумывались над этим. Выбор личности главного героя диктуется замыслом книги.

– Продолжение вопроса. Какие из произведений наиболее дороги для вас сегодня?

– Сейчас это «Пикник на обочине» и наша новая книга «За миллиард лет до конца света», которая готовится к печати.

– А почему именно «Пикник»?

– В «Пикнике» нам важен не сам фантастический «пикник пришельцев» и связанные с ним загадки, а вполне земной Рэдрик Шухарт. Жизнь его мяла, до того домяла, что человек потерял способность формулировать – что ему нужно, чтобы он стал счастливым. Он достоин огромной жалости – ведь он человек! Кстати, элементы необычных ситуаций работают на Рэдрика, на раскрытие его образа, воскресшие мертвецы, например, понадобились, чтобы показать трогательную любовь Рэдрика к отцу.

<…>

– Аркадий Натанович, чтобы закончить разговор о самых последних работах и перейти к следующей теме, о которой мне с вами хочется поговорить, – о сегодняшнем состоянии современной фантастики, задам традиционный вопрос – над чем вы сейчас работаете?

– Сейчас мы с братом пишем новую книгу. Называться она будет «Стояли звери».

– И о чем она?

– Говорить о незаконченной работе – плохая примета.

<…>

Из: АНС. Времена чудес добрых и «жестоких»

<…>

– Вопрос, может быть, тривиальный: как обычно рождаются ваши произведения, что служит толчком к написанию книги?

– Бывает по-разному. Иногда тема рождается сразу. К примеру, повесть «Малыш» – ведь кроме темы «космического Маугли» в ней ничего нет. А получилась эта вещь так. Мы с братом однажды размышляли о лучших сюжетах в мировой литературе. Вспомнили «Гаргантюа и Пантагрюэля», «Дон Кихота», потом что-то еще, потом «Маугли» Киплинга. И сразу стало интересно – каким был бы человеческий детеныш, воспитанный не диким зверем, а представителями чужой негуманоидной цивилизации.

Но чаще тема приходит не сразу, а «ступеньками». Как-то мы с Борисом на загородном шоссе увидели чуть в стороне от дороги свалку, такую, какую оставляют после себя некоторые туристы. Борис постоял, подумал и сказал: «Интересно, как на все это смотрят муравьи». Через некоторое время эта мысль всплыла, трансформировалась, приобрела более законченную форму, и мы сели за работу. Получился «Пикник на обочине» – повесть о том, что фантасты называют Посещением. На Землю прибыли космические пришельцы, очень скоро и по неизвестной причине покинули ее, оставив в разных местах планеты Зоны Посещения, то есть попросту кучи инопланетного барахла. Причем все эти «пустышки», «комариные плеши», «черные брызги», «смерть-лампы» – вещи совершенно непонятные земной науке, вообще непохожие ни на что земное. Но это не мешает им оказывать столь же непонятное, губительное действие на человека.

Небольшую повесть «Отель „У погибшего альпиниста“» мы написали просто потому, что нам захотелось написать добротный, крепко закрученный детектив.

– А «Улитка на склоне»?

– «Улитка» была своего рода экспериментом. Мы писали ее на свободной игре воображения, руководствуясь только интуицией. Что вышло из этого – трудно сказать, так как даже наши друзья, писатели и критики, мнением которых мы дорожим, отказались однозначно истолковать эту повесть.

<…>

Когда наша беседа уже подходила к концу, я попросил Аркадия Натановича написать что-нибудь на титульном листе многократно читанной еще в детстве «Страны багровых туч». После недолгого раздумья он написал: «Неплохо придумано. Только в атмосферном давлении ошиблись».

Оказывается, описание Венеры в этой книге оказалось более, чем в других книгах, близким к истине. Это можно было частично проверить после мягкой посадки на «утреннюю звезду» советской автоматической станции «Венера-10». А в то время, когда Стругацкие начинали «Страну багровых туч», в космос еще не было запущено ни одного искусственного спутника.

<…>

Об этой же поездке рассказывалось и в полушутливой АНС-энциклопедии.

Из: АНС-энциклопедия

На берегу

Заехал однажды Аркадий Натанович Стругацкий с друзьями на Дальний Восток. Вышли они на берег океана, выбрали место в тихой бухточке, развели костер и сидели, разговаривали, смотрели вдаль. А мимо проплывал катер Дальневосточного отделения АН СССР «Гайдар».

– Эй, на берегу! – вдруг раздался усиленный мегафоном голос капитана с «Гайдара». – Есть среди вас Аркадий Стругацкий?

Сопровождающие Аркадия Натановича вскочили, замахали руками, мол, есть, но сам Аркадий Натанович сидел, не шелохнувшись.

Тут же два человека прыгнули с борта советского научного флагмана в море и поплыли к берегу. Причем один поплыл прямо к берегу, а второй почему-то сначала развернулся и взял курс на Японию и только потом повернул к бухте. Оказалось, будущий посол России в США Владимир Лукин прыгнул за борт без очков.

Пока на корабле и берегу суетились, пока смельчаки под азартные крики публики плыли к берегу, где находился обожаемый ими автор, сам мэтр невозмутимо сидел на камне и, щурясь от солнца, невозмутимо глядел вдаль.

В конце года АБС встречаются в Москве.

Рабочий дневник АБС

[Запись между встречами]

М<ожет> б<ыть,> он агент Островной Империи? Инженер из КБ.

На аэродроме нет автоматов, рекомендуют Осинушку, он называется фальш<ивым> именем и профессией (наладчик).

М<ожет> б<ыть,> кончить не смертью, а подготовкой к ней? Странник провожает его взглядом.

<…>

15.12.75

Б. в Москве. 3-листная повесть. Застава. Со временем незнакомых становится все больше.

16.12.75

Ездили в ВААП.

17.12.75

Треплемся о СЗоД.

С точки зрения Странника. Допросы Майки и пр.

18.12.75

Говорили о СЗоД. Были у Биленкина.

19.12.75

Тарковский. Человек = инстинкт + разум. Есть еще что-то: душа, дух (мораль, нравственность). Истинно великое м<ожет> б<ыть> бессмысленным и нелепым – Христос.

20.12.75

Видение их желаний (последствия): Стервятник – покушение на диктатора; Ред – соблазнение дочки наркоманом; Ученый – дрожка.

21.12.75

Б. убыл в Лрд.

Письмо Бориса брату, 24 декабря 1975, Л. – М.

Дорогой Аркаша!

Имею сообщить:

1. Пришло, наконец, уведомление о вручении з/бандероли. Все, по-видимому, ОК. Теперь руки развязаны и можно приступать к дальнейшим действиям. Следующее мое письмо я перешлю сначала тебе – для ознакомления и одобрения, ибо это будет некий шаг. Но это – уже после праздников: во-первых, ДО никто ничего читать не будет, а во-вторых, я жду кое-какой дополнительной информации.

2. Получил из ВААПа некие 116 руб. с копейками. Мол, гонорар из ВНР. За что? Может быть, за главу из ПнО?

3. Теперь – координаты Иосифа Самуиловича Шкловского. К сожалению, удалось выяснить только адреса мест работы, но зато – домашний телефон. Итак: <…>

Я полагаю, проще всего будет, если ты позвонишь ему домой и выяснишь, куда именно лучше выслать ему материалы, а может быть, – договоришься о встрече. Впрочем, действуй по усмотрению.

4. Вечер с Ковальчуком прошел интересно. Если он будет тебе звонить, очень прошу: встреться с ним и побеседуй, о чем я с ним беседовал. Весьма интересный человек, оказывается. Я, честно, не предполагал. Сильненький союзник в борьбе с медведевщиной!

5. Вряд ли я поеду на заседание Совета 6 января. Поэтому если тебя будут туда приглашать, обязательно сходи. Если не будут приглашать – позвони Риму Парнову и пригласить вынуди. Говорить там тебе все равно не дадут, но узнать, что и как там будет говориться, по-моему, важно. Очень тебя прошу: не поленись и не заведись – сходи тихонечко, посиди в уголку с Ниночкой, и все дела.

6. Если встретишься с Андреем, обязательно напиши мне о результатах.

7. Сейчас должен примчаться Кан, обливающийся слюною!

Целую, твой [подпись]

P. S. Девкам – привет и поцелуи!

О своей рецензии на ВМ Иосиф Шкловский вспоминал так:

Из: Шкловский И. Эшелон

<…>

Вообще, в финансовом отношении мои контакты с миром киноискусства дали нулевой эффект. Вспоминается, например, история со сценарием братьев Стругацких – какая-то фантастическая бодяга. Был заключен совершенно официальный договор с Киевской студией. Я беседовал с одним из братьев, довольно добросовестно изучил сценарий, сделал ряд замечаний, написал и отправил в Киев развернутую рецензию. После этого последовало почти трехлетнее молчание. На мой запрос студия без всяких мотивировок сообщила мне, что, мол, фильм ставиться не будет, и, как говорится, – общий привет. Кстати, по закону полагается мне, кажется, 60 процентов договорной суммы. В суд, что ли, на них подавать? «Не корысти ради», а из чисто корпоративных соображений: ведь если они так нагло обращаются со мной, все-таки человеком с именем, так что же вытворяют с молодыми?

<…>

Несмотря на трудности, год оканчивался хорошо – болезнь АНа, казалось бы, за время поездки оставила его. Были еще силы на борьбу за издание «Неназначенных встреч». Да и после пустых лет, наконец, вышла книга АБС (Полдень, XXII век; Малыш. – М.: Дет. лит., – 1975). Все в той же «Библиотеке всемирной литературы» вышли переводы АНа с японского (Сайкаку И. В женских покоях плотничать женщине; И барабан цел, и ответчик не в ответе; Подсчитали, прослезились бы, да некому: Новеллы // Классическая проза Дальнего Востока. – М., 1975).

И хотя серьезное литературоведение в этом году не всегда писало об АБС положительно (обвинение АБС в уходе от коллективизма – Бритиков А. Ф. Что скрывается за «кризисом» современной фантастики // Современная литературно-художественная критика. – Л.: Наука, 1975), но обязательно – как о примере яркого и неординарного творчества (Ляпунов Б. В мире фантастики. – М.: Книга, 1975; Подольный Р. Фантастическая этнография и этнографическая фантастика // Фантастика, 73–74 год. – М.: Молодая гвардия, 1975; Ревич В. На земле и в космосе // Мир приключений: Альманах. – М.: Детская литература, 1975 и др.).

Недаром Татьяна Чернышева в своей работе в качестве примера показа будущего выбирает именно творчество АБС:

Из: Чернышева Т. О художественной форме утопии

<…>

Весьма интересен в плане показа будущего опыт А. и Б. Стругацких, так как эволюция их собственного творчества как бы в миниатюре повторяет общую тенденцию развития утопической литературы. Была у них повесть «Возвращение (Полдень, XXII век)», где сюжет по сути дела безразличен, да там и нет единого сюжета… цель авторов – как можно шире показать будущее. Одним словом, это была традиционная описательная и всеохватная утопия. Там были даже «выходцы из прошлого» – космонавты XXI века, оказавшиеся в будущем благодаря парадоксу времени. В повести «Стажеры» сюжет явно приспособлен для широкого показа грядущего. И только в зрелых повестях А. и Б. Стругацких будущее не описывается, а как бы «проявляется» постепенно, как «проявляются» в обычных романах знакомые читателю формы жизни, быта, нравов, когда недостающие части картины как бы «дописываются» читательским опытом и воображением.

Мы довольно много узнаем о будущем из повестей А. и Б. Стругацких – о науке и фантастической технике, о научных и социальных институтах (Совет Галактической Безопасности, Комиссия по Контактам, Институт экспериментальной истории и пр.), о новых свойствах психики и навыках человека будущего (он может находиться под водой, проникать в зону радиации без особого ущерба для здоровья, понимать если не мысли, то скрытые эмоции окружающих его людей), но все это открывается читателю не сразу, не в щедрой расточительности описаний и пояснений, а в жесткой детерминированности сюжетного действия.

Это стремление уйти от описаний и объяснений заметно во всей фантастической и утопической литературе современности.

<…>

В повести А. и Б. Стругацких «Далекая Радуга» была сделана попытка изобразить такое чуждое нам существо. Среди героев повести есть некто Камилл – человек, срастивший себя с машиной. Он действительно чужд окружающим, во многом непонятен им, он обладает многими свойствами, недоступными человеку, – в том числе практическим бессмертием и даром предвидения, так как аналитические его способности неизмеримо выше человеческих.

Как воплощение отвлеченной идеи этот образ весьма любопытен, но в творческом отношении, в плане чисто художественном такой путь все же бесплоден, так как предположить духовно нам чуждое – можно, а представить и изобразить в поступках и действиях – по меньшей мере затруднительно. Можно рассуждать о будущем обществе киборгов, но практически «населить» роман одними Камиллами – значит потерпеть фиаско. Бесконечное многообразие вариантов открывается художнику только на уровне индивидуальности, а это возможно лишь тогда, когда он имеет дело с близкой и знакомой нам духовной организацией.

Вот почему в романах и повестях С. Лема, очень интересующегося проблемой автоэволюции, нет ни одного киборга или трансплантата, в рассказах А. Азимова даже роботы во всем подобны людям, а в повести «Возвращение» А. и Б. Стругацких человек из невообразимо далекого будущего, который, как сказочный волшебник, является Горбовскому, чтоб спасти его корабль от гибели, поразительно похож на наших современников (его и зовут-то Петр Петрович), хотя авторы, конечно, понимают, что человек, умеющий управляться с временем и пространством, не нуждающийся в звездолетах для путешествий по космосу, неизбежно должен психологически отличаться от нас, даже если он и сохранит внешний облик человека.

Так требования художественности кладут предел прогностическим возможностям утопии, как, впрочем, и всей научной фантастики. На первый взгляд, романная форма дает неограниченную свободу автору, не сковывает его строгой дисциплиной научной мысли. Но эта свобода кажущаяся, так как здесь требуется своя дисциплина, не менее суровая.

<…>

1976

Начало года проходит под знаком ПНО – борьба за книжное издание, написание сценария.

Письмо Бориса брату, 3 января 1976, Л. – М.

Дорогой Аркаша!

Прилагаю письмо заведующему сектором печати отдела пропаганды ЦК ВЛКСМ тов. Полещуку. Имя-отчество установить не удалось – точнее, имя известно (Александр), а вот отчество…

Прочти его внимательно, если захочешь, подправь да и посылай заказным с богом! Я нарочно поставил на письме дату с запасом. Подумай также, какой поставить обратный адрес. (Может, он захочет, скажем, тебя вызвать для беседы?)

Этот шаг представляется мне верным: Полещук – главный начальник Медведева и, по слухам, уже драл последнего за неуклюжесть и неумелость. А сейчас, вдобавок, назревает, кажется, скандал с венерианским сборником. Так что – с богом, ура!

Путевки нам уже дали: с 12-го на 12 дней, комнаты, кажется, 21 и 22. Как только получу путевки на руки, дам тебе телеграмму, а ты будь готов.

целую, твой [подпись]

Письмо в ЦК сохранилось в архиве и имеет дату – 8 января.

Из архива. Письмо от АБС в ЦК ВЛКСМ

Уважаемый тов. Полещук!

Настоящим письмом мы хотим обратить Ваше внимание на явно неблагополучное положение, сложившееся в редакции научно-фантастической и приключенческой литературы издательства ЦК ВЛКСМ «Молодая Гвардия».

В октябре 1974 года издательство «Молодая Гвардия» заключило договор на издание нашего сборника «Неназначенные встречи». В сборник включены научно-фантастические повести «Трудно быть богом», «Малыш» и «Пикник на обочине», посвященные проблеме контакта человечества с чужим Разумом во Вселенной.

К этому времени сборник уже два года лежал в издательстве, все повести, включенные в него, были давно опубликованы и получили положительные оценки прессы и читателей, однако редакции НФ литературы, возглавляемой т. Медведевым Ю. М., понадобилось более семи (!) месяцев, чтобы представить свое редзаключение по сборнику.

8.07.1975 таковое редзаключение было, наконец, составлено и отправлено нам. Вопреки букве и духу договора оно представляло собою набор немотивированных, чисто вкусовых, субъективных требований. Стремясь, однако, ускорить затянувшуюся (не по нашей вине!) историю с изданием сборника, мы пошли на то, чтобы учесть целый ряд требований редакции, иногда совершенно нелепых, но не затрагивающих ни идейной, ни художественной стороны рассматриваемых повестей. В то же время мы, разумеется, вовсе не собирались в угоду дурному вкусу сколько-нибудь существенно портить свой труд и подробно аргументировали субъективность и нелепость прочих требований т. Медведева в своем письме от 21.07.1975.

Вместо того чтобы прислушаться к нашим соображениям и признать вкусовой, субъективный характер своих требований, т. Медведев решил, по-видимому, отделаться от нас формальной отпиской.

5.11.1975 он отправил нам письмо, не содержащее ни аргументации, ни каких-либо мотивированных соображений, – вообще ничего, кроме совершенно необоснованного и немотивированного отказа опубликовать нашу повесть «Пикник на обочине». (Заметим в скобках: на составление этой отписки т. Медведеву понадобилось 65 дней, хотя набросать ее можно было бы за 65 минут! Эта деталь вообще характерна для стиля работы т. Медведева.)

Поскольку в соответствии с договором авторы обязаны учитывать только МОТИВИРОВАННЫЕ и ТОЧНЫЕ указания редакции, мы, разумеется, сочли себя вправе отвергнуть эту формальную и бессодержательную отписку и 17.11.75 отправили т. Медведеву еще одно письмо, где снова подробно и аргументированно разобрали все прежние замечания редакции в надежде все-таки убедить т. Медведева, что он неправ. Ответа на это письмо мы так и не получили.

Мы хотели бы здесь подчеркнуть, что наша повесть «Пикник на обочине» выполняет чрезвычайно важную идеологическую задачу: показать конкретно, в зримых художественных образах, как буржуазная идеология, капиталистический образ жизни ежедневно и ежечасно пожирают мозг и души людей мира свободного предпринимательства. Мы хотели бы подчеркнуть, что журнальная публикация этой повести получила широкую популярность. Мы имеем сотни отзывов (школьников, студентов, военнослужащих, рабочих, научных сотрудников, литературных работников и даже летчиков-космонавтов СССР), устных и письменных (в том числе – и в центральной печати), свидетельствующих о высокой оценке повести «Пикник на обочине». Повесть эта уже опубликована в ПНР, ВНР, ЧССР и готовится в печати в ряде других социалистических стран. И только т. Медведев выступает против ее опубликования!

Мы убедительно просим Вас, тов. Полещук, разобраться в этом деле и принять необходимые меры. Мы 15 лет сотрудничаем с издательством «Молодая Гвардия», но никогда еще не встречали подобного безответственного подхода к нашей работе. В деятельности советского редактора не должно быть места вкусовщине и субъективности, и всякий прецедент такого рода совершенно нетерпим. Мы абсолютно убеждены в своей правоте и в идейно-художественной доброкачественности нашей повести «Пикник на обочине», и мы готовы отстаивать свои требования на любом уровне, вплоть до ЦК КПСС.

В ожидании скорого ответа, с уважением

А. Стругацкий, Б. Стругацкий

В это время в Москве проходит Всесоюзное совещание по приключенческой и научно-фантастической литературе. Корреспондент газеты «Труд» побеседовал там с несколькими участниками, в том числе – и с АНом.

Из: АНС. Глазами фантаста

<…>

Проблемы, которые нас интересуют и над которыми мы сейчас работаем – нравственно-моральные. Проблема выбора в ситуации, очень часто неожиданной, интересует нас больше всего. Ее мы с моим братом и соавтором поставили в своей работе «Трудно быть богом» лет десять назад, над ней мы будем работать, по-видимому, всю жизнь.

Недавно мы, например, написали повесть. В ней речь идет о пути, который должен выбрать ученый. Ему предлагается либо отречься от своей работы, либо продолжать ее, подвергаясь некоему давлению. Опять проблема выбора.

Сейчас мы главным образом будем работать в области кинофантастики. Собираемся писать сценарий художественного фильма, какого – пока секрет. Кроме того, мы заканчиваем работу над сценарием для одной из лучших киностудий научно-популярных фильмов в стране – Киевской. Это должен быть фильм о возможности контакта с внеземной цивилизацией. Предполагаемое название фильма – «Встречи миров». Вначале нас интересовала, так сказать, технология осуществления идеи: как посылать и принимать сигналы, каким образом вступать в контакт с иными мирами. Но потом мы пришли к выводу, что самым интересным было бы представить себе массово-психологический аспект этой проблемы: как будет вести себя человек при неожиданном контакте с иной цивилизацией.