Текст книги "Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972-1977"

Автор книги: Виктор Курильский

Соавторы: Светлана Бондаренко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 42 страниц)

Вот и все мои дела.

177 Островский Андрей Львович, писатель, зам. главного редактора «Авроры».

Твой [подпись]

P. S. Леночке и Машке (отлеживающимся после налета родственников) – приветы и поцелуи!

Письмо Бориса брату, 5 октября 1975, Л. – М.

Дорогой Аркаша!

Получил сразу два твоих письма. Спешу ответить.

1. Значит, договорились: встречаемся в конце октября – начале ноября. Оч. хор. Что будем писать, выясним на месте, но я полагаю, что все-таки СЗоД. Работа с Тарковским, конечно, дело святое, но это же все пока на соплях! А СЗоД и наша прямая обязанность, и дело также святое, и зависит только от нас.

2. Ты меня удивил! Вот уж не думал, что ты серьезно намерен ехать в Зеленчук! Впрочем, если ты поедешь туда с Тарковским – это будет хорошо. Выступая, не увлекайся, будь сдержан и в меру ироничен. Ничего не утверждай, все излагай в сослагательном наклонении. Помни, что они там – профессионалы, а ты – дилетант, аматер, так сказать. Имей в виду, что там будут присутствовать очень, по слухам, ядовитые и ехидные люди, вроде Шкловского или Озерного, им палец в рот не клади, да и далеко не все ученые настроены к нам доброжелательно. Поэтому постарайся не говорить ничего такого, чего не мог бы немедленно при необходимости обосновать. Основа, конечно, наша старая: скорее всего никакого иного Разума – во всяком случае, в человеческом смысле этого слова – во Вселенной нет. Но рисковать не имеет никакого смысла. В лучшем случае, наш сигнал это глас вопиющего в пустыне, а в худшем – будет с нами как с елочкой, которая высокая и стройная в лесу себе росла, а после много-много радостей детишкам принесла. Дуй до горы! Но если Тарковский не поедет, то лучше и ты не езжай. К тому два соображения: а. Польза рекламы, б. Если Тарковский поедет, то ты заведомо будешь не самым смешным в этой банде ядовитых умников и сухих ненавистников любой фантазии.

Такие вот будут мои тебе заветы.

3. Насчет инсценировки ПиП в театре – тебе виднее. Конечно, возиться с этим дерьмом неохота, но ведь и пеньензы упускать неохота! Проследи там.

4. Насчет ТББ. По-видимому, ты забыл, что уже существует инсценировка ТББ, написанная нами в соавторстве с молодым способным Андреем Зинчуком. По-моему, я тебе даже давал ее читать. Эта инсценировка сделана по заказу главрежа какого-то дальневосточного театра (забыл, какого). Послана ему в конце прошлого года. Насколько мне известно, ни гласа от него не было, ни воздыхания, но если ты будешь серьезно вести дело с Копытманом, то все должен ему по-честному изложить. Тем паче, что инсценировка уже есть, лежит у меня в папке, и по устной договоренности две трети в этом бизнесе – наши.

5. Письмо по поводу сертиков послал уже давно. Пока – ничего.

6. Рад за твоих «Гаюровых». В добрые отзывы, натурально, не верю, но, может быть, тебе еще деньжат подкинут?

7. Инсценировка для телевидения серий на десять (а не на жалкие шесть, о коих ты пишешь) – это было бы прекрасно! Договаривайся. Но нельзя ли вместо М и ПНвС предложить, все-таки, ДоУ. Детектив! Фантастический! Труп! Потом – бах! – оживает! А? Загадки, бля! Тайны! А? И уничтожающая критика буржуазной идеологии.

8. О каких деньгах из соцстран ты намекаешь столь таинственно. Нет чтобы прямо написать! Я конечно позвоню в свой ВААП, но что мне там спрашивать?

9. Надеюсь, ты уже получил мое последнее внеочередное письмо и уже выслал папочку с зМЛдКС. Хочу все-таки это дельце довести до конца. Чем черт не шутит. Читатели говорят, что «Аврора» сейчас такое печатает – один пьет, семерых, глядючи, рвет. После такой порции ипекакуаны им наверняка захочется дать читателю чего-нибудь освежающе-возбуждающего.

Целую, твой [подпись]

P. S. Леночке и Машке привет!

Письмо Аркадия брату, 9 октября 1975¹⁷⁸, М. – Л.

Дорогой Борик.

1. Совершенно согласен с тобой: работать будем над СЗоД. Дело не только в священных обязанностях и прочих сантиментах. Дело еще и в том, что я больше не верю в затею с Тарковским. Он надолго погиб во мнении начальства: Ермаш получил за «Зеркало» выговор и таким образом освободился от всякого чувства вины перед 178 Датировка составителей.

Андреем. Конечно, надежды терять не следует, но все это явно откладывается в долгий ящик.

2. Сценарий для Киевнаучфильма я закончил (наконец-то!), сдал на машинку, в будущий вторник отошлю. Прочел его Ленке и Машке, они в восторге, но единогласно объявили, что ставить его никто не решится. Может быть. Во всяком случае, аванс я отработал, а там, глядишь, передадим его в ВААП, пусть торгуют.

3. Инсценировка ПиПа в театре Моссовета никаких пеньензев дать нам не может. Договор, и то проблематично, они заключают только по получении и одобрении готовой пьесы. Нужны нам эти условия как прыщи на голове у невесты[179].

4. Ничего я про ТББ не забыл. Дальневосточники год чешутся, они нам не указ, а Копытману и подавно на это начхать. Его план инсценировки совершенно оригинальный, ничего общего с Зинчуковским не имеет, а вместе с тем не требует никакой выдумки – только печатанье на машинке, вернее, списывание с книги. И по договоренности – наши будут не две трети, а все три.

5. Я лично сертики получил (два дня назад). Рекомендую: немедленно напиши (или даже телеграфируй) напоминание.

6. О деньгах из соцстран я не намекаю таинственно, а сообщаю, дубина ты эдакая. Когда мне позвонили из ВОАПа насчет сертиков, то спросили, как быть с суммами из соцстран. Я сказал, чтобы переводили совзнаками. Мне, они сказали, переведут на книжку (не знаю, переве179 Реминисценция из рассказа И. Бабеля «Отец».

ли ли), а тебе надлежит обратиться в твою ленинградскую контору.

7. зМЛдКС выслал дней пять назад. Ты, верно, уже получил.

8. Хотел уже кончать письмо, да тут позвонил мой редактор из Сценарной студии. Зашевелились в Госкино. ПиПс прочитал Павленок (еще раз) и одобрил. Теперь надо бороть Даля Орлова, главреда. 22-го надо быть у него с Соловьевым. Соловьев просил получить на сценарий рецензию «видного теоретика фантастики», но я постараюсь его уговорить не делать таких глупостей. Что Орлову Бритиков или Кагарлицкий? Сами управимся.

9. Так что ехать в Зеленчук мне, видимо, не придется.

Целую, твой Арк.

Всех целуй.

Письмо Бориса брату, 12 октября 1975, Л. – М.

Дорогой Аркаша!

Получил и письмо твое, и бандероль. Над бандеролью сижу, глубоко задумавшись. Перечитываю рецензии, набираюсь национального самосознания. Уже тошнит, но еще не рвет[180]. В ближайшие дни дойду до кондиции и примусь за дело. Работы там, честно говоря, не на два дня, а на два часа, но сначала я еще хочу прощупать настроения замглавного. Завтра, наверное, съезжу.

180 Автоцитата из ГЛ.

Насчет Зинчуковского ТББ известия такие. Дальневосточный режиссер уже полгода бьется как лев, то есть, абсолютно без толку. В Л-де Зинчук сунул пиесу на телевидение, и совсем было уже все в шляпе, он уже карман приготовил, но тут пиеса дошла до главной инстанции и последовал отказ, решительный и бесповоротный. Так что, пожалуй, можно только пожелать Копытману твоему успехов и удачи. Особенно, если все это будет совсем не похоже на Зинчуковский вариант. Ты держи меня в курсе, пожалуйста.

Сертики мои уже пришли, лежат пока на почте, завтра за ними зайду. А что касается гонораров за социздания, то я так и не понял, за что нам полагается и что именно. Тебя в ВОАПе спросили ВООБЩЕ или о каких-то конкретных гонорарах? Вот что неясно в твоем письме. Чувствуешь, как я ставлю вопрос: гонорары уже есть или только будут когда-нибудь? Что мне, так и не так, спрашивать в моем ВААПе? ЧТО?!!! «Нет ли там у Вас денежек для меня, хе-хе-хе-с?..» Или: «Так мне пришли деньги за то-то и то-то. Разрешите получить?» Ощущаешь разницу?

Что ты не поедешь в Зеленчук – потеря невеликая. Все это – болтовня.

Меня тут избрали снова членом бюро секции («как руководителя семинара молодых и одного из выдающихся фантастов современности…»). На перевыборном собрании была прелестная сценка. Брандис делает отчет и в конце перечисляет, сколько книг членов секции вышло в разных странах («…В Англии – одна, в Польше – шесть, в США – две…» и т. д.). Есть у товарищей вопросы к докладчику?

ШАЛИМОВ: Да. Можно узнать, а чьи книги вышли в США?

БРАНДИС: Братьев Стругацких.

ШАЛИМОВ: Спасибо. А в Англии?

БРАНДИС: М-м… Братьев Стругацких. (Смех в зале.)

ШАЛИМОВ (обиженно задирая брови до корней волос): В Швеции, вероятно, тоже братьев Стругацких?

БРАНДИС: Да. Тоже. (Одобрительный смех присутствующих.)

Должен тебе сказать, мы, действительно, абсолютно всех забили по переводам, даже великого Успенского. Я составлял список для Брандиса – наши издания за 73–75 гг. – обалдеть! И ведь это еще не все! Ведь что-то еще в Испании выходило, и в Австрии (деньги мы получили, а за что – неизвестно)! Да, это была победа сил разума, братец ты мой! (Впрочем, по изданиям в СССР мы занимаем весьма скромное место в сравнении, скажем, с Дмитревским, который за этот срок выпустил не то три, не то даже четыре книги.)

Тут ко мне здорово пристают, и душа горит, что дать нечего! Балабуха собирает сборник для Гидрометеоиздата – фантасты об охране окружающей среды. Категорическое требование редакции: обязательно должны быть Стругацкие, иначе и говорить не будем. Ну, что им дать? Причем в пределах 2-х листов. Ну, предложил им «Благоустроенную планету».

Томилин, составитель сборника «Хочу все знать», тоже просит. «Начальство согласно печатать в сборнике ф-ку, но требует, чтобы открыли эту новую полосу Стругацкие. Иначе – ни в какую! Ну, Борис, ну напишите что-нибудь листа на три!..» Второй год уже просит, а что я ему могу предложить? Не зМЛдКС же.

Ну ладно. Целую, твой [подпись]

P. S. Ленуське и Машке поцелуи!

Рабочий дневник АБС

[на отдельном листке]

14.10.75 в Гидрометеоиздат

Героями повести «За миллиард лет до конца света» являются молодые ученые, каждый из которых успешно работает в своей области. В какой-то момент они вдруг начинают ощущать на себе могучее воздействие некой силы, явно стремящейся затормозить или вовсе прекратить их исследования. Природа этой силы неясна. Лишь перебрав множество разнообразных вариантов объяснений, герои приходят к выводу, что в своих исследованиях зашли так далеко, что затронули некий фундаментальный «закон сохранения структуры Вселенной», их работа грозит нарушить структуру мира, и Вселенная «защищается».

Повесть утверждает неизбежность и неостановимость н<аучно>-т<ехнического> прогресса, призывает к осторожности и вдумчивому отношению к окружающему нас миру, рассказывает о мужестве и бесстрашии настоящего ученого и о верности его долгу перед человечеством.

Объем ок. 6 а. л.

[Запись между встречами]

Варианты:

1. Полная невинность. Не знает ничего и ни о чем не догадывается. Идет в Хранилище, т. к. там работает его любовь.

2. Идет в Хранилище, чтобы поскорее с этим покончить – определиться.

3. То же. Но он старый 40-летний волк-прогрессор, которому опротивела его профессия. Очень опасен.

В очередной раз АБС встречаются для работы в Ленинграде.

Рабочий дневник АБС

29.10.75

Приехали 28-го. Разговоры разговаривали.

Варианты со стрельбой (концовка).

1. Лев ничего не знает и ничего не узнаёт.

2. Лев ничего не знает, затем постепенно узнаёт.

3. Лев знает с самого начала.

Мама выбрала «3» со стрельбой.

30.10.75

1-й разговор со Странником под личиной Сидорова (по видеофону).

Считая себя андроидом, а память – внушенной, проверяет свое прошлое: а) старая любовь, б) учитель в интернате, в) информаторий, г) институт черных дыр, беседа со старожилом.

О саркофаге известно:

1) это человеческие зародыши (в пределах возможностей современной науки);

2) возраст – 40–45 тыс. лет;

3) саркофаг найден случайно и, следовательно, преждевременно;

4) к каждому зародышу придан «детонатор».

Странник:

Хорошо, не будем совершать необратимых поступков, не будем повторять историю Железной Маски. Но вот мои требования, от кот<орых> я не отступлю ни на миллиметр:

а) дети должны быть разделены;

б) дети должны быть отданы лучшим воспитателям (патриотизм);

в) дети должны получить внеземные специальности;

г) дети никогда не должны встретиться с детонаторами, во всяком случае, помимо нашего желания.

Отсюда:

а) детонаторы засекречиваются;

б) происхождение детей – вся история с саркофагом – засекречивается;

в) для детей должны быть созданы легенды – мертвые родители.

У врача. В Прогрессоры не годится. Явно не андроид.

Визит Камилла (там будут такие круглые штуки, не трогайте их, иначе умрете).

Автор «Запрещенных наук», журналист. Что он знает: а) Саркофаг с зародышами Странников, б) Зародышей нет, в) Псевдоканов ведет себя подозрительно, г) Попытка прорваться на планету, д) Запрет, е) Дошел до Горбовского – дело интимное, потому не подлежит, ж) Попытка говорить с десяткой, провал, з) 20 лет спустя – разговор с неудачником из десятки, кот<орый> создал могучую теорию о Странниках на Земле (ему разрешили неявно брать измерения с детишек) и не может ее опубликовать (он показал гигантское тождество между этими детишками и жителями Саулы).

После разговора с журналистом Лева приходит к выводу, что он – Странник.

Разговор о детонаторе через упоминание Камилла.

Врач

Майка

Учитель

Камилл

Горбовский

Журналист

Корней

Ученый

Странник

Смерть

1.11.75

Арк уехал.

29 октября в рабочем дневнике АБС пишут: «Мама выбрала „3“ со стрельбой». В «Комментариях к пройденному» БН вспоминал:

Из: БНС. Комментарии к пройденному

<…>

Мы довольно долго не могли выбрать финал. Вариант гибели Льва Абалкина был трагичен, эффектен, но достаточно очевиден и даже банален. Вариант, когда Максиму удается-таки спасти Абалкина от смерти, имел свои достоинства, но и свои недостатки тоже, и мы колебались, не в силах сделать окончательный выбор, все время, по ходу работы, перестраивая сюжет таким образом, чтобы можно было в любой момент использовать ту или иную концовку. Когда все возможности маневрирования оказались исчерпаны, мы вспомнили Ильфа и Петрова. Были заготовлены два клочка бумаги, на одном написано было, как сейчас помню, «живой», на другом – «нет». Клочки брошены были в шапку АНа, и мама наша твердой рукою извлекла «нет». Судьба концовки и Льва Абалкина оказалась решена.

(Дьявольские, однако, шутки играет с нами наша память. Предыдущий абзац я написал, будучи АБСОЛЮТНО уверен, что так оно все и было. И вот месяц спустя, просматривая рабочий дневник, я обнаружил вдруг запись, датированную 29.10.1975, из коей следует, что жребий, да, имел место, но решал он отнюдь не вопрос, будет ли концовка трагической – «со стрельбой» – или мирной. Совсем другую он проблему разрешал: как скоро Лев Абалкин узнаёт всю правду о себе. Рассматривалось три варианта:

«1. Лев ничего не знает и ничего не узнаёт.

2. Лев ничего не знает, затем постепенно узнаёт.

3. Лев знает с самого начала.

Мама выбрала (3) со стрельбой».

Вот тебе и на! Но ведь на самом-то деле АБС, фактически, писали вариант (2)! Правда, – «со стрельбой». И на том спасибо. Ведь даже и месяц спустя в дневнике мы пишем: «М. б., кончить не смертью, а подготовкой к ней? Странник провожает его взглядом». Не-ет, всегда, с незапамятных времен, сомневался я как в достоверности истории вообще, так любых мемуаров, в частности, – и правильно, надо думать, сомневался.

Оставляю, впрочем, предыдущий абзац без каких-либо изменений. Пусть вдумчивый читатель получит в свое распоряжение образец мемуарного «прокола», характерного именно для данных комментариев. Может быть, это поможет ему оценить меру достоверности всего текста в целом.)

<…>

Письмо Бориса брату, 4 ноября 1975, Л. – М.

Дорогой Аркаша!

Пишу внеочередное, потому что позвонил вот в Литфонд и выяснилось: в декабре Комарово еще закрыто, откроется после Нового года, заявления принимаются с декабря. В связи с этим у меня есть предложение отложить встречу до 10 декабря и встретиться у тебя. Во-первых, Ленке будет все-таки чуть поменьше хлопот, а во-вторых, я только что сообразил, что намеченная ноябрьская встреча получается уж очень куцая. Дело в том, что 10 ноября у меня первое заседание моего семинара (совершенно из башки вылетело, а вчера мне напомнили), значит, у тебя я буду только вечером 11-го, а уехать мне придется 16-го: всего чистых четыре дня для работы, ни то ни се. Так что давай отложим до 10-го декабря, а там уж поработаем вовсю.

Теперь насчет Комарово. Как ты относишься к тому, чтобы в декабре я подал заявление на январь, число этак на 12-е? Отпиши.

В остальном ничего нового. Целую, твой [подпись]

Письмо Аркадия брату, 10 ноября 1975, М. – Л.

Дорогой Борис.

Заявление на Комарово подавай. Пусть будет с 12-го, хотя лучше было бы числа с 15-го, ибо могу попасть под разъезд со школьных каникул.

Нового ничего. Звонит тут некий Мкртчан из 4-го объединения Мосфильма, предлагает что-нибудь заявить.

Я намерен предложить ему экранизацию «Малыша». Надеялся встретиться с ним с тобой вместе, но придется, видимо, одному.

Всем приветы. Обнимаю, твой Арк.

В это время приходит очередное послание из «Молодой гвардии», отправленное 5 ноября.

Из архива. Письмо к АБС из МГ

Уважаемые Аркадий Натанович и Борис Натанович!

Прежде всего просим извинить нас за несколько затянувшийся ответ на Ваше письмо, хотя причина задержки достаточно объективна, поскольку вызвана желанием редакции более глубоко и обстоятельно оценить Вашу будущую книгу.

Теперь эта работа завершена. Мы по-прежнему придерживаемся мнения, изложенного в нашем редакционном заключении. Сожалеем, что не смогли Вас убедить в необходимости переработки «Пикника на обочине». Без такой переработки опубликовать «Пикник на обочине» в сборнике «Неназначенные встречи» не представляется возможным.

В то же время мы считаем, что работа над сборником непомерно затянулась, и поэтому предлагаем ограничить его двумя повестями – «Малыш» и «Трудно быть богом». В этом случае редакция могла бы сдать рукопись в производство в самое ближайшее время.

Разумеется, редакция будет не в претензии, если Вы предложите рукопись «Пикника на обочине» другому издательству. Ждем Вашего ответа.

Рукопись «Пикника на обочине» возвращаем вместе с письмом.

С искренним уважением и надеждой на дальнейшее плодотворное сотрудничество

Заведующий редакцией фантастики, приключений и путешествий Ю. Медведев

Редактор Д. Зиберов

17 ноября АБС (вероятно, созвонившись) отвечают:

Из архива. Письмо от АБС в МГ

Юрий Михайлович!

Согласно духу и букве договора Редакция не имеет никакого законного права отвергать рукопись автора произвольным образом или по каким-то вкусовым соображениям. Отказ должен быть МОТИВИРОВАННЫМ.

В ответе на редзаключение мы убедительно показали, что претензии Редакции к рукописи повести «Пикник на обочине» носят в основном именно произвольный, субъективный, вкусовой характер (см. наше письмо от 21 июля 1975 года).

Последнее письмо Редакции (от 5 ноября 1975 года) вообще не содержит ни мотивировок, ни аргументации и является просто формальной отпиской. Это свидетельствует о том, что наше письмо от 21.07.1975 Редакцией изучено не было и что Редакции угодно встать на формальный путь: нам, дескать, не нравится – и точка.

Будучи совершенно убеждены в идейно-художественной доброкачественности нашей повести «Пикник на обочине», мы настаиваем на неформальном, серьезном, без всякой вкусовщины, подходе к этой рукописи. Мы вновь подчеркиваем, что повесть «Пикник на обочине» выполняет чрезвычайно важную идеологическую задачу: показать конкретно, в художественных образах, как буржуазная идеология, капиталистический образ жизни ежедневно и ежечасно пожирают мозг и души людей мира свободного предпринимательства.

Широкая популярность, которую получила журнальная публикация повести, лишний раз подтверждает нашу правоту (и неправоту Редакции). Мы имеем сотни отзывов (школьников, студентов, военнослужащих, рабочих, научных сотрудников, литературных работников и даже космонавтов СССР), устных и письменных (в том числе – и в печати), свидетельствующих о высокой оценке повести «Пикник на обочине». Мы знаем, что эта повесть уже опубликована в ПНР, ВНР, ЧССР и готовится к публикации в ряде других социалистических стран. И только редакция НФ-литературы изд-ва «Молодая Гвардия» выступает против ее опубликования. Вот уж воистину: «Уся рота идет не в ногу, один господин подпоручик идет у ногу», как писал Куприн.

Работа Редакции над рукописью «Пикника» продолжается уже несколько лет. Авторы сочли возможным удовлетворить целый ряд требований Редакции – в тех случаях, когда эти требования были достаточно мотивированы и конкретны (по поводу, скажем, лексики повести), и даже в тех случаях, когда требования Редакции казались авторам нелепыми и произвольными, но НЕ НАРУШАЛИ идейно-художественной ткани произведения.

Однако существуют такие требования Редакции, которые могут объясняться только непониманием или сугубо субъективным вкусовым подходом к повести. Рассмотрим их вкратце еще раз.

ТРЕБОВАНИЕ 1. «Убрать из повести оживших покойников». Основание: «Они „не стреляют“ в повести и неэстетичны». Разве можно такое требование назвать мотивированным? «Неэстетично» – понятие чисто вкусовое (кроме того, авторы, идя навстречу Редакции, сократили этот элемент повести до самого необходимого минимума). Заявление же: «Они не стреляют…» попросту неверно. Они НЕОБХОДИМЫ, во-первых, для лучшей прорисовки образа главного героя, а во-вторых, для развития сюжета (см. наше письмо от 21.07.1975).

ТРЕБОВАНИЕ 2. «Изменить конец повести». Основание: «конец пессимистичен». Редакция явно путает два разных понятия «пессимизм» и «трагизм». Конец повести не пессимистичен, а трагичен – иным он и не может быть, ибо трагична судьба маленького человека в «свободном мире», если человек этот лишен возможности приобщиться к передовому коммунистическому мировоззрению – в этом заключена вся СУТЬ повести. Поэтому вышеприведенное заявление Редакции, так же, как и заявление о том, что «авторы как бы отказывают читателю в надежде…» и т. д., являются совершенно голословными и наводят на мысль, что Редакция в высшей степени невнимательно читала рукопись.

ТРЕБОВАНИЕ 3 – не является, собственно, требованием. Это – смутные (вопреки договору, требующему ТОЧНЫХ указаний) рассуждения о «расплывчатости концепции положительного героя» и о том, предполагается ли в повести существование СССР или нет. Рассуждения эти не только смутны, но и нелепы. Снова возникает мысль: «Да читалась ли в Редакции рукопись?» Концепция положительного героя в повести совершенно ясна – положительный герой Кирилл Панов безусловно и однозначно противопоставлен не только герою, так сказать, «страдательному» – Рэдрику Шухарту, – но и всему миру капиталистической наживы. СССР в повести совершенно определенно существует, Кирилл Панов является его очевидным представителем, о чем имеется даже прямое указание на стр. 293 рукописи. Формулировки же, почему-то показавшиеся Редакции двусмысленными (стр. 10 и 340), авторы вычеркнули во избежание бессмысленных споров. Каковы же выводы?

1. Все действительно МОТИВИРОВАННЫЕ требования Редакции авторами учтены. Учтены даже немотивированные требования, если это не вызывало искажения замысла и сюжета повести.

2. Не учтенные авторами требования Редакции являются совершенно немотивированными – это либо чисто вкусовые, субъективные требования, либо требования, проистекающие из непонимания замысла и сути повести.

На каком же тогда основании Редакция намеревается изъять повесть «Пикник на обочине» из сборника «Неназначенные встречи»? Никаких законных оснований у Редакции нет, и мы категорически протестуем против таких произвольных действий.

Мы еще раз напоминаем Редакции, что работа со сборником безобразно затянулась исключительно по вине Редакции. Лишний тому пример – последнее письмо Редакции (от 5.11.1975). Это письмо лишено какой-либо аргументации и мотивировок, является чистейшей отпиской и могло бы быть составлено за 65 минут, но Редакции для его составления понадобилось 65 дней!

Так продолжаться не может! В соответствии с договором авторы готовы рассматривать и учитывать любые МОТИВИРОВАННЫЕ и ТОЧНЫЕ указания Редакции. Авторы, собственно, уже доказали эту свою готовность – достаточно полистать рукопись и посмотреть, сколько там сделано поправок. Но авторы вправе требовать серьезного, добросовестного, объективного рассмотрения своей работы. Они вправе отвергнуть как непродуманные, субъективные, вкусовые требования, так и формальные отписки.

Нам, конечно, очень грустно, что наша повесть «Пикник на обочине» не пришлась по вкусу работникам Редакции, но, в конце концов, повесть эта изначально предназначалась, все-таки, для более широкой аудитории, и, защищая не только свои, но и интересы этой аудитории, авторы не намерены идти на поводу у частных суждений, даже если это суждения Редакции. В конце концов, существуют инстанции и более высокие, нежели Редакция.

С уважением

А. Стругацкий

Б. Стругацкий

БН этим не ограничивается и в тот же день пишет еще одно письмо – личное, Медведеву.

Из архива. Письмо от БНа в МГ

Уважаемый Юрий Михайлович!

Я уверен, что Вас не удивит резкий тон нашего официального письма. Но ведь мы и в самом деле ничего не понимаем! Год назад Вы сказали Аркадию: «Если вы согласитесь вынуть из сборника „Отель“, я даю вам честное слово офицера, что не будет никаких замечаний по „Пикнику“». Натурально, теперь Аркадий рвет и мечет: получается, что Вы обманули его, а он – меня (я был категорическим противником изъятия «Отеля», и он с трудом меня убедил).

Что же происходит? Ведь и в самом деле: отзывы в печати на «Пикник» – прекрасные. В странах народной демократии он идет вовсю. Космонавты его публично хвалят (мне рассказывали о прекрасных отзывах Б. Егорова, К. Феоктистова, Г. Гречко и О. Макарова). С другой стороны, из «высших сфер» никаких грозных сигналов, насколько мне известно, не поступало. За чем же дело стало?

Я как-никак знаю Вас как опытного литературного работника и поборника хорошей фантастики. Я не могу поверить, что Вы способны позволить свои личным симпатиям и антипатиям возобладать над интересами дела. Откуда же тогда такое жестокое гонение на «Пикник»?

Может быть, здесь сказывается дурной вкус Зиберова, которого я совсем не знаю?

Может быть, существуют какие-то особые обстоятельства, о которых я не осведомлен?

Может быть, нам следует обратиться в ЦК КПСС за поддержкой?

Я был бы Вам очень благодарен за любой совет.

Вы должны нас правильно понять: отказываясь от «Пикника», мы несем большие потери – не только моральные, но и чисто материальные. Поэтому мы будем драться за него до последнего.

С искренним уважением [подпись]

В это время Андрей Тарковский решает заняться фильмом по ПНО, но видит пока в нем лишь денежную и недолгую поденщину.

Из: Тарковский А. Мартиролог

20 ноября 1975

<…>

Буду пробивать Стругацких, чтобы снимать их летом. Иначе нет смысла – грядет юбилей Толстого.

– «Смерть И[вана] И[льича]»?

– «Уход»?

О причинах такого решения рассказывает Леонид Нехорошев.

Из: Нехорошев Л. Тесные врата

Андрей Тарковский решил ставить фильм «Сталкер» из-за безденежья.

Поздней осенью семьдесят пятого года я, в то время главный редактор «Мосфильма», получил от режиссера письмо:

«Мясное»[181]

19.11.75

Добрый день – Леня!

Пишет твой товарищ из ссылки, в которой он живет уже 6 месяцев.

Ну, шутки в сторону – я по поводу заявки на «Смерть Ивана Ильича». Дело в том, что заявка на нее не пишется. Ты сам знаешь, это совсем не просто.

Кроме того, написать сценарий будет несколько трудно, что он никак не сможет быть «легкой» картиной перед «Уходом Льва Толстого». (Кстати грядет юбилей Толстого – поэтому прошу мои толстовские дела подверстать к этому случаю.)

Давай пока пробьем (если надо пробивать) Стругацких. Что по этому поводу говорит Сизов[182]? Да и говорит ли он вообще чего-либо?

181 Деревня Мясное Шиловского района Рязанской области, п/о Березовое. – Л. Нехорошев.

182 Сизов Н. Т. – в то время генеральный директор киностудии «Мосфильм». – Л. Нехорошев.

Я бы хотел сдать его (Стругацких) в начале 1976¹⁸³ года и начать «Уход Толстого».

Теперь относительно объединения. Я бы хотел у Чухрая. И только по причине денег. Я совсем гол как сокол. Если нет (не влезу из-за планов ЭТО[184]), то Арнштам[185].

Что такое Чухрай, я отлично себе представляю.

Но если бы можно было снимать у него – это принесло несколько больше денег, чем в любом другом месте: 1) Фантастика, 2) Одна серия, 3) Очень интересная.

Вот и все пока.

Надеюсь скоро увидеться.

Твой Андрей Т.

А в предыдущем письме ко мне (от 10 октября 1975 года) он писал:

«Умоляю, сделай что-нибудь со своей стороны, ибо я совершенно пропадаю без работы и, соответственно, без копейки денег. Неужели мне, как и после „Рублева“, предстоит пять лет сидеть без работы?»

Впереди – зима. А там – еще одно безработное и безденежное лето? И режиссер решил сделать проходной для себя фильм – «проходной» и… «проходимый» – та183 Явная описка: фильм можно было сдать только в 1977 году. – Л. Нехорошев.

184 Экспериментальное творческое объединение, художественным руководителем которого являлся Г. Н. Чухрай. – Л. Нехорошев.

185 Арнштам Л. О. руководил на киностудии «Мосфильм» Вторым творческим объединением. – Л. Нехорошев.

кое в то веселое время бытовало понятие в отношении некоторых сценариев и картин.

Уже в конце октября[186] я получил по почте от Аркадия Стругацкого заявку на сценарий для режиссера А. Тарковского.

Мы (то есть те, кто пребывал в руководстве киностудии «Мосфильм») вздохнули облегченно: кажется, Тарковский «взялся за ум», и новая его работа, скорее всего, не грозит студии теми неприятностями, которая она испытала с его последней картиной «Зеркало» – этот фильм резко не понравился, да и не мог понравиться, ни по своему содержанию, ни по своей «заумной» форме – начальству. Кинематографическому. А тем паче более высокому.

Руководство злило то, что оно фильм не понимает. С одной стороны – обидно: какое же ты в таком разе начальство, а с другой – не скрывается ли в «Зеркале» какая-либо мысль возмутительная? Один из начальников спросил режиссера: «А что означает у вас там… в конце… библейский горящий куст?» – «Не знаю, – ответил прикинувшийся простаком Тарковский. – Я Библии не читал».

В сценарии же «Сталкер», написанном Аркадием и Борисом Стругацкими по мотивам своей повести «Пикник на обочине», никаких таких «кустов» не было: нормальная советская (хорошая) фантастика – четкая по сюжету, с героем, большим количеством необыкновенных событий, с нравственным выводом. Довольно легко сцена186 Речь, вероятно, о конце ноября, о дате после упомянутого выше письма от 19.11.75. Сама же заявка была написана еще в апреле, но ее не удавалось передать в Центральную сценарную студию. См. запись в РД от 8.04.75 и письмо АНа от 21.04.75.