Текст книги "Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972-1977"

Автор книги: Виктор Курильский

Соавторы: Светлана Бондаренко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 42 страниц)

<…>

Письмо Бориса брату, 18 ноября 1973, Л. – М.

Дорогой Аркашенька!

Ну, надеюсь, вы с Ленкой в добром здравии и вновь готовы к бою.

1. Звонил я в Комарово. С 20 ноября дом встает на ремонт. Так что придется искать нам с тобой другое пристанище. Давай свои предложения. Я в общем готов приехать, как и договаривались – числа первого. Срочно отпиши.

2. У меня теперь новый телефон: 91–37–55. Запиши в свою книжечку[101].

3. Был я в «Авроре», говорил с Островским насчет МиП и отсрочки. Договорились. Теперь надо представить рукопись в начале марта, не позже. Поднатужимся?

4. Разыскал на Ленфильме с Лешкиной помощью окончательный вариант ДоУ-С. Перепечатал вот и завтра отправлю Ирене. И да поможет нам бог.

5. Получил любопытное письмо от Эрика Симона из ГДР. Он находится в переписке с эдитором изд-ва «Инзель» г-ном Роттенштайнером. Так вот «Понедельник» они там собираются издать весной 74-го, а УнС – в конце 75-го или в начале 76-го. Не торопятся, я бы сказал.

6. Котляр снова лягнул нас в «Октябре»[102]. На этот раз ляг получился какой-то совершенно уж бредовый – этот кретин обвинил нас в том, что мы всегда выступали против художественной фантастики во имя фантастики как приема. Впрочем, в основном удар направлен там не против нас, а против Альтова.

7. Письма в Марион фон Шредер я так и не написал. Понимаешь, я снова проглядел всю переписку и у меня создалось впечатление, что они переводят деньги точно 101 Любимая фраза мистера Адамса, персонажа «Одноэтажной Америки» И. Ильфа и Е. Петрова (ч. 3, гл. 20; ч. 3, гл. 26 и другие).

102 Котляр Ю. Фантастика и характеры // Октябрь. (М.). – 1973. – № 10.

в конце года, а поэтому пиши – не пиши. Главный же препон в том, что я не нашел пока материала для содержания письма. Надо же как-то и декорум соблюдать.

8. В общем жду от тебя письма со следующей информацией:

а. Где и когда встречаемся.

б. Как дела в кино.

в. Как дела в МолГв.

г. Как дела в Межкниге.

д. Как дела с мультом (суд). (М. п., Мишка мне рассказывал, что читал недавно где-то интервью Котеночкина, где тот заявлял, что бросает «Ну, погоди!» и начинает снимать сценарий Стругацких.)

е. Как дела в Детгизе.

9. В нашем Детгизе ничего особенно нового нет. Редакторшу так пока я и не поймал – она на пенсии и бывает в редакции нерегулярно. А Брандис знает только, что очередной фантсборник стоит на месте, ибо они ждут нашу новую повесть (МиП).

Вот пока и все. Жму ногу, твой [подпись]

P. S. Леночке и Машке привет!

А подарочек-то тебя ждет-с! Ужо привезу.

Статья Котляра действительно в основном критиковала Альтова, но в начале статьи досталось и АБС – опять же, как и в других статьях о фантастике этого года, произведения АБС упоминаются без разбора, без пояснений (всем известны – зачем объяснять?).

Из: Котляр Ю. Фантастика и характеры

<…>

Но вот сравнительно недавно художественность в фантастике была поставлена под сомнение так называемым «философским» направлением. По мнению его адептов (братьев Стругацких, А. Громовой, Р. Нудельмана, Г. Альтова и других), фантастика – всего лишь литературный прием, под знаком которого все дозволено. Предметом фантастики был объявлен не герой, воплощенный в правдивый образ и наделенный характером, эмоциями, а некое абстрактное «приключение мысли». Это привело к схематизму, обезличке и подражательству. «Философское» направление увлеклось западной модой на мрачные романы и повести-«предупреждения», в которых человечеству пророчились грядущие бедствия и всяческие ужасы. Строились произвольные модели будущего, лепились модели инопланетного феодализма и фашизма, превозносилась телепатия. Все эти заблуждения и социально-историческое дилетантство вызвали резкую критику в печати со стороны ученых, писателей, философов. Приняли участие в этой полемике на страницах «Известий», «Молодого коммуниста», «Юности», «Москвы», «Литературной газеты» и других газет и журналов также и читатели. Стало ясным, что «философское» направление общественной поддержкой не пользуется. Тогда оно переименовало себя в «новую», «интеллектуальную школу фантастики».

Но смена «вывески» ничего не могла изменить, взгляды и методы остались прежними. Они и завели «интеллектуалов» в тупик дегероизации и бесперспективности. Читатель утратил к их писаниям интерес. Сейчас все эти «Хищные вещи века» и «Уравнения с Бледного Нептуна» недвижимо лежат на книжных полках. Не может заменить «приключение мысли» с мистическим душком ни живых образов, ни полнокровных характеров, ни человеческих эмоций, ни глубоких мыслей. Слабые художественно, творения «философо-интеллектуалов» быстро отжили свой век.

<…>

Письмо Аркадия брату, 23 ноября 1973, М. – Л.

Дорогой Борик!

Письмо твое получил, отвечаю по пунктам.

1. Ближайшие две недели я буду зело занят здесь в связи со сценарными делами. Далее, я очень хочу приехать на несколько дней в Ленинград, повидать маму и обсудить с тобой некоторые технические детали работы над МиПом. Далее, как там договоримся, так и будем действовать – у тебя или на нейтральной земле (напр. в Дубултах – условия отличные), или у меня. Здесь тебя готовы принять с радостью, но я очень боюсь за Ленку, она же не выдержит и примется таскать после работы всякие тяжести, а это ей абсолютно противопоказано. Итак, я намерен приехать в Ленинград десятого-двенадцатого.

2. В кино дела такие: я кое-что подправил в первоначальном варианте МиПа и сейчас должен новый вариант перепечатать и сдать. Это к первому декабря. Душанбинский сценарий написал[103], сейчас бешено перепечатываю в четырех экзах, одновременно саморедактируясь. К концу месяца должен выслать в Душанбе все четыре.

3. В МолГв никакого почти движения. Усилиями редакции нас втиснули в план 75-го года, сейчас план пошел на утверждение в ЦК ВЛКСМ, что из этого выйдет – неизвестно. Бела советует снова написать Беляеву и попросить поддержку на этом этапе. От Ганичева, естественно, ни слуху, ни духу. Можно изойти в письме Беляеву из этого. Был бы тебе благодарен, если бы ты набросал проектик письма и прислал мне, а то я очень занят.

4. В Межкниге движения никакого.

5. Мультфильм платить отказался, прислал на нас контржалобу. Дело пойдет в суд. Их жалобу на комментирование пришлют мне дней через десять.

6. В Детгизе дела ничего. Мир Приключений сдали в набор, а договор с нами Камир заключать воздерживается. Нина требует, чтобы я шел к Ильину. А мне не хочется.

7. Котляра в «Октябре» читал. А вот читал ли ты статью в № 11 «Вопросов литературы»?[104] Там про нас очень лестно говорят. Хотя ставят на одну доску с Азимовым и Каттнером, что мне претит.

8. В Дубултах встретил громадного гризлиподобного мужчину, который отрекомендовался твоим другом, на103 Текст сценария «Город будет» датирован: 21.10–27.11.73.

104 Смелков Ю. Гуманизм технической эры // Вопросы литературы. (М.). – 1973. – № 11.

звался Юрием Давыдовичем и был все дни пьян. Потом приехал Торопыгин и тоже был пьян.

Вот все дела.

Еще раз прошу проектик письма Беляеву – слезницу, что де научены горьким опытом, не можем больше доверять руководству издательства, просим вступиться. А впрочем, можешь и не писать. В Беляева я тоже как-то не верю. Ну их всех.

Привет Адке и Росшеперу.

Жму, обнимаю, твой Арк.

В это время БН иногда отмечает в рабочем дневнике возможные варианты издания чего-либо и записывает новую идею. Набросок нового сюжета реализован не был, но позднее почти целиком вошел в ХС.

Рабочий дневник АБС

[Запись между встречами]

Надо ли общение с ребятами? Как бы без этого. М<ожет> б<ыть> – ввести внука?

24.11.73

Предложил Дмитревскому главу из ГО (III). Он рад.

«Костер» просит чего-нибудь. Дать им «Погоню в Космосе»?

«Возвращение», II изд. для Американца.

Кот – Элегант. Пес по фамилии Верный, он же – Верка. А мальчик – вундеркинд, почитывает «Кубические формы» Ю. Манина (цитаты), очкарик, любит петь, когда моет посуду, Высоцкого. 12 лет в восьмеричной системе счисления; цитирует труды Иллича-Святыча.

Повесть представляет собой рукопись дневника мальчика с добавлением из регистрир<ующей> аппаратуры робота. Некоторые страницы показаны спецам – «спец почесал ногтем седую бровь и молвил: „Как вам сказать…“» – после чего страницы опущены. (Рассуждение о контрапункте кошачьего пения.)

Кот по утрам, вернувшись со спевки, стирает перчатки.

Пса учат за едой не сопеть, не чавкать и пользоваться ножом и вилкой. Уходит демонстративно из-за стола и шумно, с обидой, грызет кость под домом.

В статье Смелкова, упомянутой в письме АНа, та же тенденция – о произведениях АБС говорится в общем, как о всем известных, без рассказа о фабуле или сюжете.

Из: Смелков Ю. Гуманизм технической эры

<…>

В романе «Трудно быть богом» Стругацкие подробно и дотошно воссоздают облик и характеры средневековья на далекой планете. Клиффорд Саймак – небольшой американский город, в котором появляются пришельцы из космоса (роман «Почти как люди»). Кобо Абэ – лабораторию, в которой выращиваются подводные люди. И даже поэтичный Р. Брэдбери, зачастую пренебрегающий научной и бытовой точностью, в «451° по Фаренгейту» добивается максимального правдоподобия. Материалом для всех этих описаний, для плотного фантастического быта служат вполне земные реалии (а не порождения фантазии, как у Лема), но цель у «земной» и «космической» НФ одна: в слове воплотить мир, влияющий на жизнь человека, изменяющий ее. Описания в современной НФ несут не популяризаторскую, но художественную функцию.

<…>

В романе братьев Стругацких «Хищные вещи века» мы найдем множество деталей, которые выглядят как прямые реминисценции из «451° по Фаренгейту» или «Утопии 14». Грезогенераторы, погружающие человека в транс, бессмысленные и жестокие «развлечения» людей, не знающих, как убить время, как выбраться из тоски тупого и сытого существования. Общество «меценатов» развлекается тем, что выкрадывает из музеев старинные шедевры… и уничтожает их. Кто попроще – идет к «рыбарям», в старое метро, где оборудовано нечто вроде театра ужасов – с той, однако, разницей, что там и в самом деле можно погибнуть. Четырехчасовой рабочий день, курортный климат, полная сытость – и никакой духовной жизни: Страна Дураков.

<…>

Творчество братьев Стругацких нередко вызывало полемику. Их упрекали в излишней «выстроенности» и однозначности характеров. Отмечалась критикой и некоторая абстрактность социальных концепций, возникавших в их книгах. Надо признать, что отдельные произведения Стругацких действительно давали предмет для спора. И все же мне кажется важным подчеркнуть верность авторов главной своей теме, проходящей через многие их романы и повести, теме, начатой в «Хищных вещах века» (и в «Попытке к бегству»).

В упоминаемом уже романе «Трудно быть богом» она утверждается еще более последовательно.

<…>

Нравственные и духовные качества космонавтов воспитаны и испытаны космическими безднами, трудом и подвигом, – эта сознательная нравственность и духовность противостоит той, что создана бетризацией. Противостоит и не совмещается с ней. Так разрабатывается мотив, намеченный у Стругацких: счастье, «преподнесенное на блюдечке», не обогащает человека, весь путь духовного совершенствования надо пройти самому.

<…>

Вместе с ними [утопией и романом-предупреждением. – Сост.] все увереннее ныне развивается философско-сатирическая фантастика. Дух Вольтера и Свифта оживает в «Звездных дневниках Ийона Тихого» и «Кибериаде» Лема, в цикле рассказов Генри Каттнера о Хогбенах, в памфлете Р. Уормсера «Пан Сатирус», романе братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу». Можно сказать, что НФ дала новую жизнь философской сатире.

<…>

Письмо Бориса брату, 29 ноября 1973, Л. – М.

Дорогой Аркаша!

1. Прямо скажем, ничего не понял из твоего письма по части того, ГДЕ и КОГДА мы будем работать над МиП. «Повидать маму и обсудить некоторые технические детали работы над МиПом» – это конечно прекрасно, но дело в том, что нам некогда теперь уже обсуждать детали работы, нам надо работать. МиП ждут в «Авроре» – раз и в Лендетгизе – два; и там и там – в начале марта. Следовательно, нам осталось три встречи: декабрь, январь и февраль (плюс понадобится еще какое-то время на перепечатку). Поэтому нам нужна сейчас полная определенность. Если у тебя работать нельзя – напиши. Тогда жду тебя 10–12-го, но не обсуждать детали, а просто вкалывать до тех пор, пока не кончим черновик (думаю, что за 10–12 дней управимся). Жить будешь у мамы, а вкалывать будем у меня. Это не слишком удобно, но за неимением лучшего… Короче говоря, немедленно и точно напиши свое решение по этому вопросу. (Дубулты – вещь по-моему нереальная сейчас; может быть, в январе или феврале?)

2. Если встречаться будем в Ленинграде, свяжись, пожалуйста, с Севкой за несколько дней до своего отъезда. Он передаст тебе марки для меня, ты их привезешь, и я буду в восторге. (Только не ссылайся, умоляю, на чудовищную загруженность – операция встречи с Севкой вряд ли займет у тебя больше двух часов, считая с дорогой.)

3. Тут на меня напал из-за угла Дмитревский – требует что-нибудь для ленинградского сборника фантастики, который они наконец, кажется, пробили в Лениздате. Я сначала отослал его разбираться с Брандисом, которому обещан МиП для Лендетгизовского сборника, а потом подраскинул мозгой и меня осенила гениальная идея. Я предложил ему главу (3 а. л.) из неоконченного фантромана, который мы пишем вот уже два года, написали 4,5 главы, а кончить все не можем, так как приходится все время зарабатывать деньги. Третья глава под названием, скажем, «Переворот» – коротенькая врезка, объясняющая в общих чертах ситуацию, то, се… В общем, он был очень доволен. А как твое мнение? Почему бы нам не заработать по 900 на рыло? Работы практически никакой, только небольшая правка и расходы на перепечатку. А?

4. Как так – в Межкниге никакого движения?! А что это ты маме писал насчет шведов и УнС? Отпиши поподробнее!

5. О статье в «ВопЛи» слышал. Краем уха. Знаю только, что Гор жаловался Брандису на автора статьи: зачем-де он восстанавливает (сталкивает с? противопоставляет?) Стругацких против него, Гора. Там, действительно, есть что-нибудь в этом роде?

6. К Ильину тебе по поводу договора идти не хочется. А лапу тебе сосать, ж… закусывать – хочется? Впрочем, тебе виднее. Отнюдь не настаиваю.

7. Гризлиподобный мужчина – не Юрий Давыдов, а Сергей той же фамилии. Он поэт (можешь себе представить?). Он мой друг в той же степени, что и твой – неоднократно мы все вместе проживали в Комарово. А был ли ты достаточно мил с Торопыгиным? Помнил ли, что он главред «Авроры»? И вообще, говорят, мужик не вредный.

8. Сейчас, отодвинув машинку, полчаса обдумывал письмо к Беляеву. Ничего приличного не придумал. О чем, собственно, мы сейчас должны его просить? На что жаловаться?

Повесть включена в план, утверждается план не дирекцией, а Цекамолом. Просить его воздействовать на Цекамол? Но с какой стати? У нас все-таки с ним не такие отношения, чтобы просить о таких вещах. А жаловаться пока вроде бы не на что. Не можем же мы писать: у нас есть подозрение, что в Цекамоле нас не любят и зарубят сборник в плане – помогите! Как-то все это несерьезно. Или я ошибаюсь? Нет, я понимаю, если бы Цекамол УЖЕ зарубил бы сборник – тогда было бы ясно, что писать и на что жаловаться, а так… Не жаловаться же нам, что директор нас не принял и не ответил на наше письмо? Ситуация ведь какая (с точки зрения Беляева): я на ваше письмо отреагировал? Отреагировал. Дирекция меня послушалась, в план вас включила? Послушалась, включила. Чего же вам еще надобно, старче?[105] Чтобы я в Цекамол звонил, за вас бы там хлопотал? А чего ради и почему? Что я – нанялся вам ваши делишки проворачивать? Несерьезно. Вот будет реакция Цекамола – тогда посмотрим. Не знаю, не знаю… Честно, я ничего толком придумать не сумел.

Вот пока и все. С категорическим приветом,

твой [подпись]

P. S. Ленуське привет!

И Машке.

P. P. S. Да отвечай поскорее! А то у меня после твоего письма все планы к черту полетели – договаривались же работать в первых числах декабря! А теперь ничего не понятно.

105 А. Пушкин, «Сказка о рыбаке и рыбке»: «Чего тебе надобно, старче?»

3 декабря БН продолжает рассказывать Штерну о некоторых аспектах творческой работы, приводя в пример, естественно, работу АБС.

Из архива. Из письма БНа Б. Штерну

<…>

Вы жалуетесь на кризис. Не надо. Кризис – это, в общем, хорошо. Что-то вроде боли в мышцах после усиленных физических упражнений – больно, неприятно, иногда мучительно, но зато это означает, что мышцы крепнут и ты становишься сильнее. У бездарностей кризисов не бывает, они знай себе гонят листаж. Утешение кажется слабым, но ведь все это и на самом деле так. Мы пережили за без малого 20 лет работы два кризиса, сейчас сидим в третьем и – ничего. Правда, нынешний кризис – явление внешнего порядка, явление искусственное. Не то, чтобы мы не могли и не хотели писать по-старому (и можем, и хотим), – а не дают, не пускают писать по-старому. Приходится искать новую форму не от внутренней потребности, а под внешним давлением. Вот это – по-настоящему неприятно. К сожалению, у Вас, вероятно, имеют место кризисы обоих родов сразу, а потому – приходится разбираться, какие мучения проистекают от желания писать лучше, а какие – от желания напечатать хоть что-нибудь. Терпите. У Вас еще довольно много времени впереди – полвечности.

Теперь о режиме. Для нас идеальный режим выглядит так: полмесяца работы вдвоем, полмесяца абсолютного безделья, и так – круглый год за вычетом двух – двух с половиной летних месяцев. При этом работа должна быть на изнурение, а безделье должно быть – до отвращения (чтобы захотелось работать). Практически получается только первая часть программы – работа до изнурения. Полного безделья не получается (особенно в последнее время), потому что все время набегают какие-нибудь делишки – то сценарий приходится кропать с режиссером в соавторстве, то статейку какую-нибудь, то вычитывать верстку (вот омерзительное занятие!), то писать какие-нибудь рецензии, то читать какие-нибудь рукописи, то сидеть на семинарах. Опять же никуда не денешься и от так называемой личной жизни с болезнями, двойками по геометрии, вызовами к директору школы, неприятностями на работе у жены и друзей, текущими потолками, трескающимися обоями, насущной необходимостью купить то, се, пятое и десятое – а в условиях относительного и абсолютного обнищания большинство этих заботишек и проблемок преобразуется в Заботы и ПРОБЛЕМЫ, голова оказывается забита чепухой, и когда приходит время работы, оказывается необходимым тратить день, два, три (из пятнадцати, черт побери, всего лишь из пятнадцати, на большее не хватает дыхания!) на раскачку, очищение духа и идейное просветление. Я не говорю уже о спорадически возникающих неприятностях в издательствах, когда оказывается, что «это нам, знаете ли, не подойдет… да, конечно, договор… но вы нам что-нибудь другое напишите, что вам стоит, а?». И уж я совсем не говорю о пароксизмах идеологической лихорадки, когда со страхом раскрываешь газету, со страхом берешь телефонную трубку и вообще хочется залезть в унитаз и спустить за собой воду. Вот Вам и годовой режим. Но Вы знаете, Борис, как-то ко всему этому привыкаешь, приспосабливаешься, и оказывается, что жить все-таки можно, стоит и даже хочется – просто коэффициент полезного действия оказывается не 40 процентов (в соответствии с теорией идеального режима), а процентов 25–30, что, кстати, тоже очень неплохо.

<…>

Расписывать мне прелести Одессы не надо. Я приложу все усилия, чтобы следующим летом вообще никуда не ездить – хочу валяться на диване и читать Дюма, голый и потный.

<…>

Письмо Аркадия брату, 7 декабря 1973, М. – Л.

Дорогой Борик.

Как тебе, возможно, уже доложил Дмитревский, наша встреча опять срывается. Лечу за золотым руном. Пока и отсюда дело представляется вполне перспективным: они должны представить сценарий в госкомитет по телевидению в Москву 15 января, так что принять от меня полностью сценарий должны в первых числах января. Иначе им карачун. Невыполнение плана, простой и т. д. Возможно, застряну в Душанбе до начала января и впервые за десятилетия не буду встречать Новый год дома.

Сразу по возвращении будем встречаться. Скорее всего, работать будем у меня, но мне все-таки хотелось бы побывать в Ленинграде и повидаться с мамой, я по ней сильно соскучился. Однако, если Ленкино здоровье не выправится к этому времени, надо искать иные пути. Впрочем, элементарный путь всегда есть – Андрей Копылов и Ким Терман[106] по-прежнему готовы предоставлять 106 Это питерские знакомые АНа. Ким Терман даже, кажется, еще школьный мне ночлег на любое время. Конечно, лучше было бы самостоятельно, например, в тех же Дубултах. Ладно, посмотрим.

За повесть не беспокойся, успеем хорошо. Конечно, лучше было бы, если бы ты набросал черновичок к моему приезду, но, зная твое отвращение к отдельному труду, я на это слабо рассчитываю. На днях перечитал начало – ничеГё, полагаю, краснеть не придется.

Вчера пошел к Ильину. Просидел как холуй в прихожей полтора часа – не удостоился. Всё заходили к нему чивилихины, рекемчуки и прочая аристократия, каким-то вдовам устраивали отдельные квартиры, до нас ли ему! Но нет худа без добра. Встретился с Севером[107], и мы отлично помирились. Тут же был Дмитревский, нес высокопарную чушь. Свысока говорил с Севером, выразил сожаление, что не может его у себя печатать, поскольку Север – не ленинградец. Тут я взвился. Схватил Севера за руки, задрал ему рукава, ткнул Дмитревского носом в эти страшенные шрамы от разрывных пуль. «Это, – кричу, – где он заработал? Кто из вас больше ленинградец?»

И представляешь, Дмитревский пришел в восторг! Тут же стал расписывать, как он обо всем этом распишет в предисловии.

Теперь о новостях.

приятель. – БНС.

1. Со слов Севки и Димы[108] Бела и Жемайтис совершенно уверены, что наш сборник в 75-м году таки пойдет. У меня с тех же слов этой уверенности нет.

2. Главу из ГО Дмитревскому дать можно, только вряд ли он ее возьмет. Судя по его словам, он представляет нечто вроде штурма Зимнего дворца. Знамена, лозунги и проч. Ну что ж, попытка – не пытка. Попробуем двинуть.

3. Шведы обычным порядком через Межкнигу заключают с нами договор на УнС. Самое любопытное тут – что экземпляра для перевода не просят. Этот пункт тщательно вычеркнут из официального послания Межкниги.

4. Сегодня Эстония прислала просьбу на разрешение перевода «Отеля». Разрешение высылаю.

5. На все гонорары вводится новый налог – на содержание комитета по женевской конвенции. Изрядный налог, хотя конкретно еще ничего не известно.

6. Насчет МиП(с). Звонил Шлепянову. Он еще не читал. И никто еще, насколько он знает, не читал. Обещал оттягивать худсовет до моего возвращения из Душанбе.

Вот примерно все новости. Да, Севка сказал, что насчет марок он персонально с тобой состоит в переписке. Когда мы назначали встречу, я попросил его привезти марки, но тут пришла телеграмма из Душанбе, так что это дело сорвалось.

Обнимаю, целую, твой Арк.

Привет Адке и сыну.

108 Биленкин Дмитрий Александрович, писатель, критик, журналист.

В этом году авторские книги АБС опять не выходили. Были лишь публикации в сборниках («Малыш» в ленинградском «Талисмане», отрывок из ПНО в 25-м томе БСФ, рассказы в «Фантастике и приключениях»).

Из переводов были опубликованы: с японского – Миёси Т. Девушка для танцев (Азия и Африка сегодня. – 1973. – № 11), с английского – Джекобс У Старые капитаны: Новеллы (Мир приключений: Сб. 1).

В «Литературном обозрении» вышла рецензия АНа на книгу То Хоая (АНС. Перемены в стране Тэй-Бак // Лит. обозрение (М.). – 1973. – № 11), с его же анонимным предисловием были напечатаны вышеупомянутые «Старые капитаны».

В Петрозаводске Евгений Неёлов защитил диссертацию «Современная литературная сказка и научная фантастика», в которой приводились интересные параллели к ПНВС – с одной стороны, повесть сравнивалась с «Месс-Менд» М. Шагинян, с другой – со сказочным циклом В. Каверина, «Волшебной галошей» М. Сергеева, «Капитаном Крокусом» Ф. Кнорре.

В общем, можно было бы назвать прошедший год спокойным годом – со скрипом, но все же движутся в издательствах рукописи; не всегда, но все же удается совместно поработать; даже пресса стала относиться к АБС спокойнее – без особого восторга, но и без сверхнеприятия. Все бы ничего, если бы это время не являлось началом долгого застоя в стране.

1974

Конец прошлого и начало этого года АН проводит в Душанбе. Он работает над сценарием фильма «Семейные дела Гаюровых». Новые знакомства, новые идеи – это нужно было АНу: немного отвлечься от суетной московской жизни, такой привычной и такой уже надоевшей.

Материалов, посвященных пребыванию АНа в Душанбе, немало. Приведем некоторые из них.

Из: Зуев В. Интервью из 1974 года

Это интервью я делал для журнала «Памир», где тогда работал – в начале 1974 года. В то время Аркадий Стругацкий заканчивал очередной киносценарий, на сей раз для студии «Таджикфильм» (в соавторстве с таджикским писателем Фатехом Ниязи)[109]. Первые несколько лет после события, – уже уехав из Душанбе, – я интересовался судьбой материала и, неизменно получая соответствующие уверения, честно не делая попыток опубликовать его в ином издании. Однако по причинам, оставшимся мне неизвестным, в «Памире» эта беседа так и не увидела, как говорится, свет. Хорошо хоть, что редакции, воспользовавшейся доступностью (в буквальном смысле слова: в конце 1973 и первой половине 1974 А. Н. Стругацкий подолгу живал в Душанбе и частенько баловал своим вниманием маленький, но дружный коллектив «Памира») любимого писателя, удалось заполучить за109 Литературный вариант под названием «Семейные дела Гаюровых» опубликован в 5 и 6 номерах «Памира» в том же году. – В. Зуев.

бавную повесть, имевшую отношение скорее к жанру «фэнтези», нежели к жанру «сайенс фикшн», созданную, видимо, братьями Стругацкими на заре их литературного творчества[110].

<…>

АНС. Интервью 1974 года

В. ЗУЕВ. Как известно, все Ваши произведения написаны в соавторстве с Борисом Стругацким. Чтобы не задавать ставший банальным вопрос, с которым обращаются ко всем писателям, работающим вдвоем, разрешите сформулировать так: почему Вы пишете вместе, если хорошо получается и по отдельности?

A. СТРУГАЦКИЙ. Наверное, потому, что нам нравится работать вдвоем. По-видимому, мы одинаково понимаем литературу, у нас один литературный вкус. Можно было поставить вопрос иначе: что нам дает совместное творчество? Очень большое различие наших характеров, темпераментов позволяет нам критически относиться к себе, не оставляет возможности для компромиссов, усиливает самоконтроль. Немаловажно и то, что, как люди, не лишенные чувства юмора, мы во время работы посмеиваемся друг над другом. Все это развивает очень важное качество человека, вдвойне важное в творчестве – самокритичность.

B. ЗУЕВ. Однажды Вы, Аркадий Натанович, рассказывали, как была написана повесть «Извне», одна из самих ранних книг: по возвращению из Пенджикента Борис Натанович таинственно сообщил, что есть какая-то идея, 110 Ярославцев С. ЭВП. – Памир, 1974. № 7–12. – В. Зуев.

а через месяц прислал черновик рукописи. Вы по-прежнему работаете таким же образом?

А. СТРУГАЦКИЙ. Теперь мы не прибегаем к таким стимуляторам, как личные впечатления. Они служат лишь орнаментом, канвой повествования. Свои первые вещи мы не считаем удачными и охотно подписали бы псевдонимом. Настоящая работа началась где-то с 60-го года. Поскольку Борис живет в Ленинграде, а я в Москве, мы съезжаемся вместе, намечаем тему, разрабатываем сюжет, главный мотив произведения. Хотя мы не видим возможности работать без плана, мы никогда не придерживаемся его буквы. План служит упорядочивающим началом, первым приближением. Поведение нашего героя только задано, в лучших вещах герои действуют вообще независимо от главного мотива и, даже если хотите, независимо от нас. Мы отлично осознаем, что начиная с первой трети план рушится, но он служит тем первым камнем, с которого начинают закладку фундамента.

Достаточно сказать, что «Трудно быть богом» и «Попытка к бегству» были задуманы как вещи фабульного, чисто развлекательного характера, и для нас стало почти неожиданностью, что в ходе работы над ними возникли такие трагические фигуры, как Саул или Румата.

Иногда изменение плана вытекает из неудовлетворенности сюжетом. Например, в «Пикнике на обочине» четвертая глава показалась нам пресной, не хватало какого-то завершающего штриха. И тогда мы подбросили Рэдрику Шухарту золотой шар – Машину Желаний.

В. ЗУЕВ. Итак – скелет произведения готов…

A. СТРУГАЦКИЙ. Мы разъезжаемся, и уже в переписке выясняем, так сказать, частности.

B. ЗУЕВ. Что в своей работе ставите Вы во главу угла?

A. СТРУГАЦКИЙ. Мы не представляем себе романа или повести без острого сюжета, но для нас крайне важна мировоззренческая сторона медали – нравственная, философская. «Страну багровых туч» мы писали не как фантастический роман – мы старались поставить человека в такие ситуации, где наиболее ярко выявляется его характер, его душевные качества, хотели показать, как бы конкретный человек повел себя в таких условиях. Но очень скоро мы поняли, что литература не на этом держится. Мы принялись ставить проблему так, чтобы герой с заданным характером, с определенной линией поведения решал ее через сюжет. Мы верим во всемогущий разум человека, поэтому нас интересует не то, что разъединяет людей, а то, что их сближает. Мысль о стирании граней между нациями нам очень подходит. Нас интересуют различия классовые, мировоззренческие, различия судеб. Отсюда – самая современная проблематика наших вещей.

B. ЗУЕВ. Сейчас все чаще раздаются голоса в пользу того, что за коллективным творчеством – будущее. Что скажете по этому поводу Вы, Аркадий Натанович, тем более что два писателя – это уже маленький коллектив?

A. СТРУГАЦКИЙ. Нам кажется, что бригадным методом нельзя создать что-либо приличное в искусстве. Исключение – кино. Ценность творчества в его индивидуальности. О нас же по отдельности говорить нельзя: Аркадий и Борис Стругацкие – это один писатель. То, что происходит в наших головах, происходит, очевидно, в индивидуальном мозгу одного писателя. У нас никогда не возникает расхождений по поводу сюжета, линии поведения героя и проблематики произведения. Бывает, кое-что, – например: расквасили герою нос или нет, – мы решаем жеребьевкой, но это – частности, потому что так или иначе, а героя побили. Как правило, мы совершенно не знаем, хорошо или плохо написали, но, даже если вещь хвалят, особой гордости мы, в общем-то, не испытываем. Это, наверное, естественно – знать, что лучшая книга еще не написана.