Текст книги "Когда молчит совесть"

Автор книги: Видади Бабанлы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)

В машине стало тепло. По радио передавали утренний концерт, и веселые игривые мелодии явно пришлись по душе молоденькому шоферу, он даже стал притопывать ногой и покачиваться в такт музыке.

– Нельзя ли выключить радио? У меня голова болит… – устало попросил Вугар.

Огромная кепка разом повернулась на девяносто градусов, и из-под нее уставились на Вугара осуждающие глаза.

– Хороший концерт! Я программу передач слушал…

– Не надо, – настойчиво повторил Вугар. – Не до концертов мне!…

Рука водителя потянулась к приемнику. В маленьком зеркальце Вугар увидел, с какой злостью глядит на него шофер. Он сидел, забившись в угол, потирая лоб. Головная боль все крепче стискивала виски, давила на затылок, белки глаз стали розовыми. Но мгновенье – и глаза юноши посветлели, лицо расплылось в доброй улыбке:

– Ой, Вугар, братец! Простите, что сразу не узнал вас.

Шофер круто, всем корпусом повернулся к Вугару и протянул ему обе руки:

– Здравствуйте! Добро пожаловать!

Вугар с трудом протянул руку, чтобы ответить на приветствие.

– Это все дядя Джовдат виноват. Назвал тебя гостем… А тут еще мотор забарахлил, – пытался оправдаться юноша.

Бывают шоферы мрачные и несловоохотливые, пока не заговоришь с ним рта не раскроет. А этот, не обращая внимания на молчание Вугара, не умолкал:

– Как начинаем уборку хлопка, дня без гостей не обходится. Один приезжает, другой уезжает. И всем машину подавай, десять шагов пешком пройти не могут. Минуты свободной нет, совсем замучился! Машина, она уход любит. А какой уход, когда даже воды залить некогда! Вот я и думал, что ты один из таких гостей. Ну, значит, придется мне опять целый день кататься. Обругал я тебя в душе и даже толком не посмотрел, кто в машину садится. Ты уж прости меня!

Вугар только кивнул в ответ.

Вернулся Джовдат. Он был чем-то расстроен. Открывая дверцу машины, выругал кого-то:

– Собачий сын! Ни капли совести! Карманник паршивый!

Шофер с живым любопытством спросил:

– Что случилось, дядя Джовдат?

– Поехали! – коротко ответил тот и укоризненно взглянул на водителя: мол, не суйся не в свое дело!

Машина тронулась, и Джовдат сразу обратился к Вугару:

– Клянусь твоим здоровьем, порой просто не понимаешь, что делается! Какой-то аферист водит нас за нос! Вот уже который раз принимает хлопок по второму сорту. Вычитает за влажность и нагло, прямо на глазах, обвешивает. Раз смолчишь, два смолчишь, но ведь этому конца нет! И ты думаешь, он только с нами так? Нет, все окрестные колхозы обжуливает. Никак в толк не возьму, как эти жулики на такую важную работу устраиваются? Кто им помогает? Когда прекратится безобразие?

Вугар не проронил ни слова. В машине стало жарко, и его совсем разморило. Веки смыкались сами собой.

Глава четвертая

Дорога и впрямь оказалась грязной, ухабистой, и машина двигалась с трудом. На улицах села пришлось и вовсе замедлить ход. Глинистая солончаковая земля была вся в ямах и рытвинах.

Едва въехали в село, Вугара словно сбрызнули живой водой. Он выпрямился и через стекло вглядывался в лица прохожих, стараясь узнать знакомых, рассматривал дома, такие родные с детства. Горести отступили, он повеселел.

– Сначала ко мне ненадолго заедем, с женой познакомлю, я ведь ей о тебе так много рассказывал! Детей посмотришь, а потом отвезу тебя к Шахсанем-хале… Я тоже буду рад ее повидать, давно не заходил к ней, все дела, дела, – сказал Джовдат.

Подпрыгивая, перебираясь через ямы и выбоины, газик наконец подъехал к небольшому палисаднику, за которым виднелся двухэтажный дом. На гул мотора с крыльца сбежали два мальчика, трех и пяти лет. С радостным криком: «Папа! Папа!» – они бросились навстречу. Тот, что постарше, остановил-я посреди двора, широко раскинув руки, словно желая преградить путь машине. Младший, торопясь за братом, поскользнулся и беспомощно растянулся в грязи.

Джовдат легко выскочил из машины. Усадив старшего на сиденье рядом с шофером, он кинулся на помощь малышу, который заливался отчаянным ревом. Подняв сынишку, он тщательно вытер ему лицо и руки носовым платком, почистил.

– Тс-с… – обратился он к жене, вошедшей с большим подносом, уставленным яствами. – Видно, и вправду ему надо прежде всего отоспаться. Как-никак ночь провел в дороге. Постели ему, пусть отдохнет немного…

Гонча поставила поднос на стол, на цыпочках подошла к постели, откинула покрывало, поправила подушки и удалилась.

Джовдат растолкал друга:

– Вставай, постель готова!

Вугар не помнил, как добрался до постели, разделся с помощью Джовдата, улегся в мягкой постели под шелковым одеялом. Тяжелый сон одолел его.

Сначала ему снилась комната, тесная, похожая на подземелье, с цементным полом. С высоких, растрескавшихся стен стекала вода.

Вугар недоумевал, как попал он в эту маленькую темницу. Что это подвал, камера? Из маленького зарешеченного окна, находящегося под самым потолком, в комнату едва проникал тусклый свет. Вугар попробовал шевельнуться. Но напрасный труд! Он скован ржавой цепью. Кто заковал его? За что?!

Вдруг яркий молочный свет залил комнату, кто-то звал его. Вугар выпрямился, обернулся, – железная дверь наглухо заперта.

«Вугар, неужели ты не видишь меня? Это я… Я пришла к тебе!»

Милый, родной голос!

Вугар оглядывался по сторонам: откуда он звучит, этот голос? В комнате никого нет, только полная луна светила в окно. Нет, это пригрезилось ему! Он разочарованно вздохнул. Но знакомый голос зазвучал снова:

«Почему ты молчишь, Вугар? Или ты все еще не видишь меня?»

Сомнений быть не могло – голос доносился из окна. Сдавленным шепотом Вугар ответил: «Я никого не вижу… Где ты? Кто ты?» «Быстро же ты забыл меня… Это я, Арзу, твоя любимая!» «Арзу?!» – Вугар метнулся к окну, но цепи, сковывавшие его, зазвенели.

«Арзу, дорогая моя, – в отчаянии шептал он. – Где ты? Почему я не вижу тебя?»

«Я здесь, Вугар, погляди в окно – и увидишь».

Вугар поднял глаза – серебристая луна светила все ярче. «Кажется, я схожу с ума, с призраками разговариваю…» – в страхе подумал Вугар, закрыв лицо руками. Ласковый голос Арзу снова вывел его из раздумий.

«Что с тобой, Вугар? Почему ты закрыл лицо?»

Вугар всхлипнул.

«Да, да, я схожу с ума, – прошептал он. – Этот голос…»

«Нет, Вугар, ты в здравом уме, – нежно рассмеялась Арзу, – вытри слезы и посмотри на меня…»

Вугар нерешительно протер глаза и, боясь снова обмануться, взглянул в окно. И правда, там, где минуту назад ярко светила луна, улыбалась Арзу.

«Ты ли это, любимая?» – Он снова рванулся к окну, и снова оковы не пустили его, он свалился на пол, но почему-то не почувствовал боли.

«Как я счастлив, Арзу, что ты пришла! Я так тосковал по тебе, не верил, что ты простишь меня…»

«О чем ты? Что сделал ты, чтобы я не простила тебя?»

«Я оскорбил тебя…»

«Ты ни в чем не виноват, дорогой… Это козни ведьмы Мархамат!…»

«Да, да! Но я не имел права так вести себя».

«Не надо! Не вспоминай об этом, ведь ты отомстил Мархамат за нас обоих. О чем же горевать?»

«Отомстил? Когда?»

«Или ты забыл, как вынул из ножен меч Кероглы, взмахнул – и вмиг голова Мархамат покатилась по полу?…»

«Что ты говоришь, Арзу? – в ужасе воскликнул Вугар. – Да я за всю жизнь у курицы пера не вырвал…»

«А Мархамат ты отсек голову, я это своими глазами видела! За это тебя заковали в кандалы и бросили сюда».

Вугар с тоской взглянул на железные ржавые кандалы.

«Что случилось, Вугар, почему ты опечалился?»

«Проклятые цепи, они не дают мне приблизиться к тебе!»

«Нет, Вугар, отныне мы всегда будем вместе! По ночам я буду приходить к тебе луной, а днем – ясным солнцем. Я никогда не покину твоего окна, я не позволю, чтобы в ресницах твоих дремала печаль…»

«Так бывает только в сказках…»

«А сейчас прощай, мой дорогой, утро на пороге, я скоро вернусь».

«Не уходи, Арзу, душа моя не вынесет разлуки».

«Не горюй, я вернусь, только сменю лунную одежду на солнечную».

Арзу поднесла к губам белые светящиеся пальчики, послала ему воздушный поцелуй и быстро растаяла. Наступил мрак…

Глава пятая

Вугар спал долго.

Уже солнце клонилось к закату, когда Джовдат вернулся домой. Увидев Вугара все еще в постели, он искренне изумился:

– Дорогой мой, сколько можно дрыхнуть? И тебя еще не мутит от сна?

Вугар не слышал его, не в том он находился состоянии. Он лежал на спине, голова сползла с подушки, дыхание было глубоким и прерывистым.

Джовдат подошел к нему поближе, уложил голову на пуховую подушку, поправил одеяло, сбившееся у ног. «Вот разоспался, – подумал он. – Ну ничего, пусть спит сколько хочет, не стану будить…» Стараясь не шуметь, он медленно спустился вниз, к детям.

Жена суетилась на кухне, собираясь разогреть еще утром приготовленные лакомые блюда.

– Не торопись, – сказал ей Джовдат. – Не проснулся он еще… Видно, много бессонных ночей выпало на его долю в последнее время. Подождем, пока выспится всласть и сам встанет…

Гонча насупила красивые брови, – так старалась, трудилась – и все пропадает! С досадой сняла она с огня кипящий казан и стала убирать со стола парадную посуду.

Джовдат очень устал, по его лицу было видно, что он изрядно проголодался. Взглянул на сыновей, которые обиженно глядели на него снизу вверх, ожидая, когда отец наконец обратит на них внимание и позовет к столу. Девочка сидела в люльке, ухватившись пухлыми ручонками за деревянные края и слегка покачивая ее, глядела на отца черными глазками и негромко что-то бормотала. Джовдат взял девочку на руки, подбросил ее, поцеловал и усадил себе на колени.

– Гонча, – обратился он к жене. – Я просто умираю с голоду. Налей мне хоть половник того варева, что приготовила за упокой души твоего деда. Я должен снова уйти, назначил совещание. Постараюсь провести поскорее и вернуться. Может, и Вугар к тому времени проснется. Вот тогда мы спокойно насладимся твоими блюдами.

Но Гонча не послушалась мужа и налила ему вместо одного половника целых три, знала, что мальчики тотчас подсядут к столу и потребуют, чтобы отец кормил их из своей тарелки. Так и случилось. Не прошло и трех минут, тарелка была пуста.

* * *

Джовдат вернулся поздно вечером, а Вугар все не просыпался. Около полуночи Джовдат решил лечь и постелил себе в той же комнате, где спал Вугар. По обычаям сельского гостеприимства, не положено гостя на ночь оставлять одного.

Он уже стал задремывать, как вдруг ему показалось, что Вугар зовет его. Джовдат быстро вскочил, плохо понимая, что происходит. Вугар метался на постели, громко стонал, просил у кого-то прощения, смеялся, плакал, ругался. Джовдат включил свет. Вугар был без сознания, грудь его, так же, как утром, тяжело вздымалась, красное лицо было покрыто мелкими капельками пота, словно его водой обрызнули, глаза полуоткрыты, кончики ресниц как-то странно подрагивали.

Он же болен!.. Джовдат растерялся: что делать? Как помочь больному? Какое лекарство полагается давать в таких случаях, да и что это за болезнь? Врач далеко, на другом краю деревни, надо идти через крестьянские дворы, где на ночь спускают собак-волкодавов. Самое разумное дождаться утра. «Может быть, Гонча что-нибудь придумает?» – мелькнула мысль, и Джовдат, быстро одевшись, спустился вниз, разбудил жену.

Всю ночь они не отходили от постели больного, отирали пот с его лба полотенцем, давали пить. Едва стало светать, Джовдат, вытащив из частокола, окружавшего усадьбу, дубинку потолще, чтобы в случае чего отбиться от собак, побежал за врачом.

Врач, старый, убеленный сединами, осмотрев больного, только покачал головой. Опыт у него был немалый, и он без труда поставил диагноз – тяжелое нервное потрясение.

Услышав такой диагноз, Джовдат очень огорчился. Слова «нервное потрясение» он истолковал как «душевная болезнь». Неужели Вугар сошел с ума?

– Что же нам делать, доктор, что вы посоветуете? – испуганно спросил он.

– А ничего, – спокойно ответил врач. – Сон и тишина вот все лекарства. Не будите его, пока сам не проснется.

Хладнокровие доктора не понравилось Джовдату, он недружелюбно поглядел на него.

– То есть как это ничего? – с упреком воскликнул он. – Никаких лекарств? Что же, он так и будет лежать голодный? Да у него целые сутки куска хлеба во рту не было…

– Голодная смерть ему не грозит, – усмехнувшись, ответил врач. Постарайтесь, чтобы в комнате было тихо, никто не раздражал бы его, а проснется – сразу и аппетит появится.

Прощаясь с Джовдатом, врач, перехватив его недовольный, укоризненный взгляд, остановился и все так же хладнокровно добавил:

– Терпение, друг мой, терпение. Подождем до завтрашнего вечера. Если не придет в себя, будем думать, что делать. Но я не сомневаюсь, все обойдется.

«Старик, кажется, валяет дурака», – в сердцах подумал Джовдат, но возразить не решился, а почтительно проводил его до двери. Затем, строго наказав Гонче присматривать за больным и не тревожить его, отправился в правление колхоза. «Быстро закончу дела, – решил он, – и на машине отвезу Вугара в районный центр, в больницу…»

Но как ни торопился Джовдат поскорее закончить дела, обстановка в правлении была такова, что он только к полудню смог приехать домой. Едва выскочил из машины, жена бросилась к нему, веселая, оживленная. Широкая улыбка озаряла ее лицо. Она тут же принялась бегать из кухни в комнату, накрывая на стол.

– Что это ты разбегалась? – укоризненно спросил Джовдат. – Ох эти женщины, как они легкомысленны и беспечны!

Гонча ничего не ответила мужу, только лукаво улыбнулась, продолжая суетиться. Потом весело кивнула головой, указывая наверх:

– Ты разве не видишь?

– Что?

– А вон, прогуливается…

– Где? Кто?

Гонча улыбнулась.

– Скажу – не поверишь, поднимись – сам увидишь! Да, с тебя причитается магарыч за радостную весть! – лукаво добавила она.

Джовдат не двигался с места, сердито глядя на жену: что за неуместные шутки? Впрочем, Гонча женщина серьезная и никогда не позволит себе так шутить! Он торопливо поднялся по лестнице на второй этаж, переступил порог галереи и на мгновенье застыл от удивления.

Всего несколько часов назад оставил он друга без сознания, и вот Вугар разгуливает по балкону, аккуратно одет, причесан и даже побриться успел. Ну, не чудо ли?!

Джовдат долго наблюдал за ним, потом с шумом распахнул балконную дверь и радостно воскликнул:

– Ожил наш больной? Поздравляю! – Он крепко обнял Вугара и громко от души расхохотался. – Ну и напугал! Что случилось? Уж не разыграл ли ты нас? Всю ночь метался, стонал, бредил. Я с утра за врачом бегал, он тебя осмотрел, а ты даже не почувствовал. Теперь по балкону разгуливаешь. Как прикажешь это понимать?

Вугар, слегка покраснев, смущенно заговорил:

– Я правда ничего не помню, ничего не чувствовал. Мне показалось, что спал не более двух-трех часов. Спустился вниз, чтобы умыться, вижу Гонча-ханум как-то странно глядит на меня. Она мне все рассказала: так, мол, и так…

– Чтоб ты был здоров, «так, мол, и так»! – передразнил его Джовдат. Перепугались мы не на шутку! Я приехал, чтобы везти тебя в больницу, видишь, машина во дворе стоит.

– Прости, что доставил столько беспокойства… – виновато проговорил Вугар.

– Да при чем тут беспокойство! Я ради тебя в пять раз большую тревогу снесу и не охну! Огорчился я, что так мне не повезло. Сколько лет не виделись – и на тебе!.. Так я расстроился, что утром ни за что ни про что распек при людях двух бригадиров. Бедняги только странно так поглядели на меня, недоуменно пожали плечами и слова не сказали. Никогда меня таким злым не видели… А сейчас у меня словно камень с души свалился. Я ведь никому не сказал, что ты приехал, и шоферу велел язык за зубами держать, не то отбою от гостей не будет, а тебе отдохнуть надо, в себя прийти.

И, как бы подтверждая правильность своих слов, Джовдат проделал по комнате пару кругов, отплясывая лезгинку. Резко остановившись, он строго спросил:

– Каков у тебя сегодня аппетит? Вчера ты испортил нам торжество! А сегодня? Ослабим пояса, а?

– Я не прочь, – улыбнулся Вугар.

– Вот это разговор! – засмеялся Джовдат, прищелкнул пальцами и, свесившись с балкона, крикнул жене: – Слышишь, Гонча, Вугар говорит, что мы должны разом за два дня поесть! Аппетит у нас что у новых мельничных жерновов, все смелем, только подавай!

Друзья уселись за стол. Джовдат, засучив рукава, принялся за еду. Вугар от него не отставал.

Вдруг Джовдат замер и изумленно воскликнул:

– Правду люди говорят: земля имеет уши. Гляди, к нам идет Шахсанем-хала.

Вугар потемнел лицом. «Хорош я! – мысленно обругал он себя. – И как это случилось, что я не попросил Джовдата сразу отвезти меня домой. Не заглянув к матери, не поздоровавшись, не узнав, как она себя чувствует, ночевал в чужом доме! Как я взгляну ей в глаза?»

Джовдата смущали те же мысли. Не отрывая взгляда от окна, он прошептал:

– Позор на мою голову! Как я мог так поступить? Сейчас она войдет и станет укорять: «Почему не привез домой моего сына? Зачем два дня прячешь его у себя?» И будет права. Откуда она узнала?

Вугар, красный от стыда, вскочил со стула, чтобы бежать навстречу матери, но Джовдат крепко ухватил его за плечо и усадил обратно.

– Мой грех, – сказал он, – значит, я и должен придумать, как выйти из положения.

Быстрее птицы вылетел он из комнаты. Не прошло и минуты, как со двора послышался его веселый, игривый голос:

– Добро пожаловать, Шахсанем-хала! Вот кстати пришла!

Но Шахсанем ничего не ответила на радушное и шумное приветствие Джовдата, лишь сухо спросила: – Слышала я, Вугар приехал? Он у вас?

Джовдат понял, что Шахсанем сердита не на шутку, и решил переменить тон. Притворившись обиженным, продолжал:

– Яснее не скажешь! Ходишь мимо нашего дома и ни разу не нашла минутки, чтобы зайти проведать. Никогда не спросишь, как мы живем, как дети? Я даже сейчас подумал: с какой стороны нынче солнце поднялось, чем мы обязаны твоему приходу? Оказывается, все просто! К Вугару пришла. Вот оно что!

Но Шахсанем, как говорят, умевшую отличить зерно от плевел, не так-то легко было сбить с толку. Она покосилась на Джовдата:

– Ты мне зубы не заговаривай! Ишь, каналья, решил опередить меня…

Джовдат не сдавался:

– Шахсанем-хала, я, право же, не собираюсь заговаривать тебе зубы. Я очень обижен. Всегда думал, что тебе сыновья, Вугар и Исмет, и я – одно. А выходит совсем по-другому! Отправила сыновей в Баку учиться, а про меня забыла, ни разу дверь нашего дома не отворила…

Шахсанем снова косо поглядела на него.

– Ты мне сказки не рассказывай! – сердито прикрикнула она. – Говори, где Вугар?

Джовдат улыбнулся, снова меняя тактику, и тихонько сказал:

– Наверху он. – И, желая задобрить старуху, продолжал: – Сию минуту мы собирались к тебе, Шахсанем-хала, а тут и ты идешь! Вот я и бросился тебе навстречу.

– Эх, детка, – глубоко вздохнула Шахсанем. – Кому я теперь нужна, гнилая старуха!

– Зачем так говоришь, Шахсанем-хала? Что мы, молодежь, без вас, стариков? Кто будет нас уму-разуму учить, на верный путь наставлять?

– Да-а… – обиженно протянула Шахсанем. Ее потрескавшиеся сухие губы сомкнулись, как горловина перевязанного веревкой мешка. – Язык одно говорит, сердце – другое. Помолчал бы ты лучше, сынок…

Джовдат раскаивался в своем легкомысленном вранье. Понял – только правда смягчит обиженное сердце матери.

– Не сердись на Вугара, – быстро заговорил он. – Он ни в чем не виноват. Я случайно встретил его на вокзале и на машине привез сюда. Хотелось поскорее с женой познакомить, детишками похвастаться. Виноват я, надо было остановить машину возле твоего дома… Прости!

Слезы навернулись на старые запавшие глаза Шахсанем. Она закрыла лицо рукой и отвернулась. Джовдат заметил, как под теплой шалью вздрагивают ее худенькие плечи. Он и подумать не мог, что так глубока ее обида.

– Не думай дурного, Шахсанем-хала, – запинаясь, продолжал смущенно оправдываться он. – Право же, все это совершенно случайно получилось. В машине Вугар почувствовал себя плохо. Я так растерялся… Конечно, надо было к тебе везти! Думал – на часок, а он вчера целый день больной пролежал, только сейчас поднялся…

– Вугар заболел?! – воскликнула Шахсанем, в одно мгновенье позабыв о своих обидах. – Что с ним стряслось?

– Мы и сами не знаем, видно, простудился в дороге!

– Джан, Джан! – Сжав в кулачки свои маленькие, покрытые вздутыми венами руки, Шахсанем ударила себя в грудь, послышался странный звук, словно стукнули о сухую доску. – Почему же ты не дал мне знать? Почему не послал за мной? Я бы выходила моего мальчика…

– Право, Шахсанем-хала, мы так растерялись, совсем голову потеряли и не хотели тебя тревожить, думали, разволнуешься, сама заболеешь, – бормотал Джовдат.

Шахсанем отстранила его и стала подниматься по лестнице. Но уже на третьей ступеньке ноги перестали слушаться ее, и она, задыхаясь, остановилась.

А Вугар давно стоял в дверях балкона и слушал их разговор с Джовдатом, поджидая удобный момент, чтобы спуститься к ней. Увидев, что Шахсанем остановилась, схватившись за сердце, он быстро сбежал и, опередив Джовдата, подхватил ее, заключил в объятия. Шахсанем положила голову на его грудь и заговорила тихим, дрожащим голосом:

– Добро пожаловать, родной мой, как хорошо, что ты приехал! Стать мне жертвой твоей дороги, что привела тебя сюда…

– Мама, мама, спасибо тебе, да будет счастливым каждый твой день.

Немного успокоившись, Шахсанем отстранилась, внимательно, как может только мать, оглядела Вугара с ног до головы.

– Стать мне твоей жертвой, сынок, как ты себя чувствуешь? Поправился?

– Я прекрасно себя чувствую, мама! Все прошло. Ну, прихворнул немного…

– Нет, сынок, разве я не вижу? Ты болен, на тебе лица нет. Что с тобой? Лицо серое, как зола. Извелся совсем.

– Все это пустяки, Шахсанем-хала, – снова попытался шутить Джовдат. Или не знаешь, нынче в городе такая мода: и мужчины и женщины только об одном и думают, как бы похудеть! Все хотят быть изящными!

Шахсанем выпустила Вугара из объятий и брезгливым движением отряхнулась, словно счищая с себя невидимую пыль.

– Да будь она проклята, эта мода! Кому нужна? Кожа да кости остались от моего мальчика. Разве таким я растила его?

– Э-э-э! – расхохотался Джовдат. – Да ты, я вижу, удивительная женщина. Послала сыновей в город и хочешь, чтобы они не только учеными стали, но еще и богатырями?

– Нет, сынок, – голос Шахсанем помягчел, – я одного хочу: чтобы мои мальчики были здоровы и счастливы, больше мне ничего не нужно. Пусть мои слепнущие глаза никогда не увидят сыновей больными и хилыми. Как говорят, пора моим отарам в последний путь собираться. Разве мало горя отпустил на мою долю создатель? Хоть бы на старости лет приветил, чтобы на Страшном суде я не тревожилась за своих мальчиков.

Слова матери растопили чувствительное сердце Вугара. Как одряхлела она! Лицо, изборожденное глубокими морщинами, стало коричневым, словно шелк-сырец, а белые волосы прилипли к вискам, как свалянная шерсть. Потускнели глаза, сгорбились плечи. На пороге смерти стоит, а сыновья ничего не сделали, чтобы хоть чем-нибудь облегчить ее жизнь. Бросили в селе одинокую, беспомощную. Если с ней случится что, как станут они людям в глаза глядеть?

Джовдат смотрел на помрачневшее лицо друга и словно читал его мысли, понимая, что творится у него в душе.

– Не спеши отправлять свои отары, – громко сказал он, чтобы нарушить тягостное молчание. – А кто будет внучат нянчить, сказки им рассказывать, на коленях баюкать?

Шахсанем улыбнулась. Она повернулась к Джовдату, стараясь понять, серьезно ли он говорит. Может, и вправду Вугар задумал жениться? Она взглядом спрашивала его, даже подмигнула.

– Правду скажите, обрадуйте старую, уж не прячете ли кошку в мешке? Может, сын привез радостную новость?

– Кто ждет радостной вести, не имеет права о смерти думать, – ответил Джовдат. – О Шахсанем-хала, ты должна крепко держаться…

Шахсанем не понравился его ответ.

– Эх, сынок, – сказала она. – Ничего у меня не осталось. Откуда мне быть крепкой? Придешь однажды и увидишь, что лежит ваша Шахсанем под дырявой крышей, отдала, одинокая, богу душу… Ты, Джовдат, ровесник моим детям, а у тебя уже вон сколько птенцов. Скажи, когда же и мои гнезда совьют, семьей обзаведутся? Время-то идет…

– Не горюй, Шахсанем-хала, потерпи немного, все будет в порядке.

– Опять терпеть? – Лицо Шахсанем жалобно сморщилось. – Сколько можно терпеть? Кончилось мое терпение! От одиночества в ушах звенит. Разве нет конца этой учебе? Пожалел бы меня…

Джовдат на собственную удочку попался. Вот проклятая болтливость завел разговор о женитьбе, разбередил раны старой женщины. Как ее теперь успокоить?

– Терпение – удел всех матерей, Шахсанем-хала! Ну хоть годик еще потерпи. Вугар и Исмет скоро защитят диссертации, вот тогда-то я возьму их за грудки и обоих силком женю. Даю тебе слово! Есть у них девушки на примете – хорошо, нет сам невест подыщу. На таких девушках женятся – все завидовать станут. Обещаю тебе. Ну, довольна моими обещаниями?

– А что мне еще остается? – грустно улыбнулась Шахсанем. – Коль доживу, подожду еще год!

– Тогда идем наверх, в ногах правды нету. За столом продолжим беседу. Твоя невестка хороший обед приготовила. И чай крепкий заварен, самовар кипит.

Шахсанем взялась за перила лестницы, Вугар и Джовдат подхватили ее под руки и повели наверх.