Текст книги "Когда молчит совесть"

Автор книги: Видади Бабанлы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

Глава четвертая

Несмотря на ранний час, у вокзальных касс толпилось много народу. Кого тут только не было! Парни и девушки, наспех причесанные, с рюкзаками за плечами, с корзинами и сумками, в спортивных костюмах и ярких платьях, старики, женщины, дети – люди всех возрастов и профессий. Казалось, целый город собрался здесь, чтобы устремиться на берег моря, отдохнуть от городской суеты и жары, погулять, искупаться…

Среди пестрой шумной толпы Вугар с трудом отыскал Агариза-киши. Старик невозмутимо стоял у кассы в светлом, наглухо застегнутом чесучовом костюме и в соломенной шляпе с загнутыми полями, надвинутой, как папаха, до самых бровей. Смуглое, обожженное солнцем лицо блестело, в каждой руке он держал по тяжелой корзине. Ни духота, ни толкотня, царившие на вокзале, не могли нарушить его спокойствия и бодрости. Увидев Вугара, он приветливо поздоровался и протянул ему одну корзину.

– А теперь надо поспешить! – сказал он. – Наш поезд отправляется.

Вагон был набит до отказа. Люди стояли, тесно прижавшись друг к другу, вспотевшие, красные, как свежий бурак. В воздухе мелькали веера, сложенные вчетверо газеты, шляпы, платки, – пассажиры обмахивались чем попало, лишь бы немного освежиться. Но вот вагон дрогнул, качнулся… В окна, открытые с двух сторон, ворвался ветер, блаженная прохлада прошла по вагону, опустились шляпы, сникли газеты и веера, в них больше не было нужды.

Когда Вугар и Агариза-киши добрались до Мардакян и подошли к даче, Вугар испытал чувство разочарования. «Вот так сад!» – невольно подумал он, с трудом удержав насмешливую улыбку. На открытом солнцу дворе росли лишь два тутовых дерева. Виноградные лозы причудливо ползли по земле, а среди них на песке поблескивали янтарные кисти. Возле высокого каменного забора несколько инжирных деревьев с увядшими, пожелтевшими листьями.

Навстречу вышла Ширинбаджи, босая, в открытом платье. Она пополнела, загорела, и Вугару показалось, что помолодела на несколько лет.

– Как ты похорошела, Ширин, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить! воскликнул Агариза, выражая мысли Вугара. – Ох, боюсь, как бы мне снова не влюбиться!

Ширинбаджи расплылась в счастливой улыбке.

– Умерь свою прыть, а то и вправду сглазишь, – смеясь, сказала она и поздоровалась сначала с Вугаром, а потом с мужем. Внимательно оглядев гостя, она добавила: – А ты исхудал… Страшна наша бакинская жара!

– Похудеешь тут! – отвечал за него Агариза-киши в своей привычной шутливой манере. – В таком зное легко ли работать? А почему на меня не смотришь? Или не видишь, что от жары и от тоски по тебе стал я как выжатый лимон? Брюки сползают, исхудал…

– Что ты себя с Вугаром сравниваешь? Его работа измотала, а ты давно усох! – шуткой ответила Ширинбаджи на шутку мужа. И тут же заботливо продолжала: – Сказать по правде, ты тоже исхудал, в прошлый приезд лучше выглядел.

Агаризе понравилась откровенность жены, и он с улыбкой обратился к Вугару:

– Недаром говорят, женщина – украшение нашей жизни. Хорошая жена из мужа кровь высосет, но кости собакам не бросит, сбережет.

На пороге показалась Арзу. Громкий разговор и смех привлекли ее внимание. Как она поправилась, как похорошела! Бронзовый загар покрыл лицо, шею, руки. Вот что значит купанье и морской воздух! Еще издали Вугар почувствовал на себе ее ласкающий взгляд. Она быстро подбежала к ним, обняла и поцеловала отца, церемонно протянула руку Вугару, – как могла поздороваться иначе в присутствии стариков? Но в глазах ее горели радостные и приветливые огоньки, яркий румянец залил загорелые щеки.

Агариза пригласил гостя в дом:

– Заходи, сынок, умойся с дороги, разуйся. Обязательно разуйся! По песку надо ходить босиком, это своего рода лекарство.

Чтобы показать пример гостю, Агариза тоже стал разуваться. Он закатал брюки, и обнажились волосатые, сухие, напоминавшие обгорелые поленья смуглые ноги. Они долго умывались, поливая друг другу, с наслаждением плескали в лицо студеной водой.

– А теперь пойдем, я покажу тебе наш сад! – с гордостью сказал Агариза. – Отведай виноград, инжир, а Ширинбаджи тем временем приготовит закуску. Позавтракаем, тогда будем думать, что делать дальше. Когда живот полон, голова лучше работает.

Солнце еще только поднималось из-за крыш соседних домов, а песок уже нагрелся, и Вугар с осторожностью переставлял ноги, ему казалось, что он ступает по мелким раскаленным уголькам. Они вошли в тень инжирных деревьев, и разом забылись трудности пути. Вот уж поистине райский уголок! Вугар неожиданно ощутил голод и начал с жадностью поедать спелые инжирные ягоды.

– Не торопись, сынок, – сказал Агариза. – Выбирай только самые спелые! Не то испортишь аппетит на весь день.

Вугар смутился, и рука его стала реже тянуться за ягодами. Нагнувшись, Агариза сорвал спелую виноградную кисть и протянул Вугару:

– Белый шаны. Съешь, на голодный желудок полезно!

Вугар давно знал этот сорт. В студенческие годы шаны с хлебом нередко заменял ему и завтрак, и обед, и ужин. Но такого вкусного винограда ему не приходилось пробовать. Прозрачный, как янтарь, сладкий, крупный – каждая ягода величиной со сливу. Подумать только, всего час назад сад показался ему жалким и скудным. А вот какие чудеса таились здесь! Есть в апшеронских' садах своя красота и прелесть, не поддающаяся описанию. А какой воздух!

Тем временем Ширинбаджи накрыла на стол на тенистом крыльце. Чего только не наготовила она! И каймак, и пирожки с зеленой начинкой, и лобио с яйцами и маслом, и еще какие-то замысловатые блюда, о существовании которых Вугар до сего дня и не подозревал. Очевидно, все было приготовлено заранее, в ожидании приезда Агариза-киши.

Ели долго, не спеша, а когда наконец завтрак подошел к концу, Агариза обратился к дочери:

– Арзу, доченька, посмотри-ка, где наши нарды, да принеси сюда, развлечемся немного.

Не смея ослушаться отца, Арзу принесла нарды. На крыльце появилась Ширинбаджи (она в кухне мыла посуду) и, увидев на столе нарды, категорически запротестовала:

– Нашел время в нарды играть! – Она с укоризной посмотрела на мужа. Гостю отдохнуть надо. Зачем ему эту трескотню слушать? Пусть в море искупается.

– Умные речи приятно слушать, – быстро согласился Агариза. – Самое время искупаться! Идем, сынок, на берегу сыграем.

Агариза взял нарды под мышку и уже собрался идти, но Ширинбаджи, улыбаясь, остановила его:

– Успеха тебе и удачи! Куда ты собрался?

– Как куда? – не понял Агариза. – На море, купаться!

– А меня одну оставляешь?

Агариза замялся, уразумев намеки жены, и смущенно спросил:

– Ты разве не идешь с нами?

Многозначительно улыбнувшись, Ширинбаджи покачала головой.

– Никуда я не пойду и тебя не пущу! – Она с упреком глянула на мужа: непонятливый!

Но Агариза уже все понял и, притворяясь, грустно вздохнул:

– Идите, дети! Нежданное препятствие возникло на моем пути, Ширинбаджи молодость вспомнила…

Шутка Агариза-киши рассмешила всех. Арзу поторопила Вугара, и они быстрым, легким шагом вышли за калитку. Поначалу шли молча, держась чуть поодаль друг от друга. Но вот дача осталась позади, – теперь их не могли видеть, и расстояние между ними само собой все сокращалось, они взялись за руки, и вдруг их словно бросило друг к другу, они остановились, тесно прижавшись. А потом опять шли молча, врозь, посмотришь и подумаешь – чужие или поссорившиеся… А на самом деле, может быть, никогда не были они так близки, как в эти минуты. И какие слова могли сейчас выразить их чувства? Наконец Вугар нарушил молчание:

– Как я истосковался без тебя…

– А я? Места себе не находила…

Снова молчание. Они остановились, чувствуя, как тяжелеют ноги, и долго глядели в глаза друг другу. Дыхание становилось все чаще, прерывистее. Как много могут сказать безмолвные взгляды! Не помня себя, Вугар обнял Арзу так крепко, что казалось, у нее хрустнули кости. Арзу смотрела на него счастливыми, понимающими глазами. Куда девались его терпение и выдержка? Они знакомы уже три года, виделись почти каждый день, и всегда он был спокоен, сдержан, даже, ей иногда казалось, холоден. И вдруг… Что случилось? Впрочем, Вугар и сам не мог бы ответить на этот вопрос. Может, сказалась тоска, накопившаяся за месяц разлуки? А может, расшевелило поведение Нарын, не скрывающей своих чувств? Кто знает?..

Еле слышный, ласковый голос Арзу нарушил напряженное молчание:

– Почему отпуска не берешь?

Вугуар ответил не сразу:

– Нельзя, милая, так много работы…

Арзу выскользнула из его объятий и медленно пошла к берегу. В голосе ее прозвучала плохо скрываемая грусть:

– Конечно, работа… Кто может против этого возразить? Но ты так похудел, осунулся…

– Худоба – не болезнь! – Вугар догнал ее. – Даже если бы я сейчас взял отпуск, все равно не знал бы ни покоя, ни отдыха. Не отпустит меня моя лаборатория.

– Есть ли польза от такой работы? Помнишь, в последний раз ты по телефону жаловался мне, что плохо себя чувствуешь, голова не работает, ничего у тебя не получается. Это все от усталости! Ты и в прошлом году не отдыхал. Нельзя так.

– Не могу, родная! К сентябрю опыты должны быть окончены, подведены итоги.

– До окончания аспирантуры еще целый год, зачем так торопиться?

– Разве в этом дело.

– А в чем же? Хочешь, чтобы люди говорили: аспирант Шамсизаде защитил диссертацию раньше срока? А кому это нужно? В твоих способностях и так никто не сомневается…

– Ах, Арзу, – с сожалением проговорил Вугар, – а я – то думал, ты понимаешь меня! Неужели это не так? – Он вздохнул, обиженный. – Разве я хочу отличиться? И ради славы, ради того, чтобы кто-то что-то сказал, я так редко вижу тебя, не знаю отдыха, забываю, где день, где ночь? Ты неправа. Клянусь чем хочешь! У меня одна цель – помочь людям… Приходилось ли тебе ранним утром смотреть из Нагорного парка на наш город? Сизый туман нависает над домами. Особенно явственно он виден летом, когда нет ветра. Знаешь, что за туман? Скопление ядовитых газов, исходящих от сотен и тысяч машин. Я хочу спасти от этой отравы людей, зеленые наряды наших городов. И конечно же, в первую очередь, тебя, шутливо добавил он. – Нет у меня других желаний, моя дорогая, право же, нет!

– Я понимаю, это очень благородно! Но ты хочешь продлить людям жизнь, а о своем здоровье думать не желаешь…

– Моя жизнь, дорогая Арзу, зависит от моей работы. Труд, увенчавшийся успехом, – вот лучшее лекарство, вот тот волшебный эликсир, что продлит мою жизнь…

Арзу молча кивнула, соглашаясь с ним.

– Знаешь, Вугар, – вдруг жалобно заговорила она. – Последнее время со мной что-то случилось. Я сама не узнаю себя. Я ревную тебя ко всему на свете, даже к твоей работе. Наверное, это потому, что мы редко видимся. Но если я на улице или в парке вижу молодую пару, я так завидую им! Раньше со мной этого не бывало…

Вугар засмеялся.

– Очень просто, родная, ты меня теперь любишь больше. Вот чем вызвана твоя ревность. – Он притянул ее к себе и стал целовать лицо, шею, руки…

Арзу не сопротивлялась его ласкам и только проговорила еле слышно:

– Это правда, я так люблю тебя, Вугар…

Ее искренность, ее любовь тронули Вугара. Он почувствовал себя виноватым перед ней, перед самим собой и стал говорить быстро, горячо, уговаривая то ли ее, то ли самого себя:

– Не тревожься, родная моя, ненастные дни скоро минуют. Вот закончу работу и ни на минуту не расстанусь с тобой.

– Ох, когда это будет?.. – с тоской прошептала Арзу.

…Пока они добрались до пляжа, обиды, упреки, ласки – все осталось позади. Они шли успокоенные, примиренные, любящие.

Пестрые автомобили – «Волги», «Москвичи», автобусы – беспорядочно громоздились по берегу.

Пляж, растянувшийся на несколько километров, был плотно усеян загорелыми телами. О том, чтобы занять место под пляжным зонтом, нечего было и мечтать. И в море тесно, множество бронзовых тел плескалось, кувыркалось, плавало. Головы – черные, светлые, в разноцветных купальных шапочках – покачивались на зеленых каспийских волнах, то исчезая в воде, то снова показываясь на поверхности. Веселый шум, смех, плеск стояли в горячем воздухе…

Арзу шла все дальше по берегу и тащила за руку Вугара. Кончился пляж, берег стал обрывистее, но и тут ни одного свободного местечка. Наконец они увидели одинокого старика. Он только что вылез из воды и с пыхтением обтирался мохнатой простыней. Выслушав их просьбу – расположиться возле него, – старик ничего не ответил, продолжая растирать волосатое толстое брюхо. Потом не спеша улегся на песке и покосился на Вугара.

– Чего стоишь, беспомощный? – ворчливо сказал он. – Быстрее раздевайся! Пользуйся, пока вода прохладная, скоро нагреется, как в бане. Он прикрыл лицо газетой и засопел еще громче.

Арзу бросила на песок узелок с полотенцем и ушла переодеваться. Вугар снял рубашку, украдкой взглянул на себя, потом на окружающих и снова торопливо оделся.

Вернулась Арзу и, увидев его в одежде, удивилась:

– Почему не раздеваешься?

Вугар молча глядел на нее. Она была так хороша, стройная, загорелая, упругая, что он потерял дар речи. Клетчатый голубой лифчик сполз вниз, слегка обнажив высокую крепкую грудь.

У Вугара перехватило дыхание. Справившись с волнением, от ответил на ее недоуменный вопрос:

– Стыдно!

– Стыдно? – Арзу громко рассмеялась.

– Не тебя стыдно, а самого себя.

– Это почему?!

– Да посмотри, я белый, как северный медведь!

– А кто виноват? Сколько раз звонила тебе, умоляла, приезжай хоть раз в неделю. Обещал. Где твои обещания? Послушался б, не было бы стыдно!

– Признаю свою вину!

Старик, не снимая с лица газеты, вмешался в разговор:

– Молодой человек, это не вина, а преступление! Люди тратят огромные деньги, едут сюда за тысячи километров, чтобы один месяц подышать здешним воздухом, позагорать, отдохнуть. А наши люди не ценят этого дара природы! Почему? Да потому, что ленивы.

Слова старика не понравились Арзу, – как посмел он назвать ее Вугара лентяем?

– Ошибаетесь! – резко ответила она. – Некоторые люди заняты серьезными делами, не у всех есть возможность приезжать сюда…

– Возможность? – Старик сдвинул газету с лица и насмешливо покосился на Арзу. – А что такое возможность?

– Если вы не знаете, что означает слово «возможность», нам не о чем спорить!

Старик снова натянул на лицо газету.

– Возможность, время – одни отговорки, – пробурчал он из-под газеты. Отговорки ленивых и безразличных. Да, да, ленивых и безразличных! Как бы ни был занят настоящий человек, какие бы важные дела его ни удерживали, он всегда выберет время приехать сюда! Еще отцы наши говорили: в здоровом теле здоровый дух! Если человек хилый, какая от него польза?

У Арзу не было желания продолжать бессмысленный спор. Вугар быстро сбросил одежду.

– В воду! Скорее – торопила Арзу.

Вугар ступил на мокрый песок и, поеживаясь, отпрянул. Вода показалась ему холодной. Арзу схватила его за руку и потащила в море. Они уже по пояс вошли в воду, когда Арзу вдруг с силой толкнула Вугара. Он упал, и легкие волны накатились на него. Они поплыли. Арзу плыла, широко и размеренно взмахивая руками. Доплыв до флажка, обозначавшего границу купальной зоны, повернули обратно. Ловко, как рыба, увернувшись из-под его рук, Арзу легла на спину. Вугар тоже перевернулся и, заложив руки за голову, поплыл на спине, сильно отталкиваясь ногами. Плыл он легко, без усилий, словно скользил по поверхности льда.

Арзу пришла в восторг.

– Молодец! – восхищенно воскликнула она. – А я – то думала, ты плавать не умеешь, потому и не едешь к нам! А ты у нас, оказывается, мастер спорта!

– Не ты одна так думала! Все бакинцы считают: раз человек из деревни приехал, где ему научиться плавать? Забывают: у вас – море, а у нас горные реки! Бурные, шумные. За их рокотом птичьего крика не услышишь. А весной, когда начинается половодье, попробуй подступись к горной реке. В детстве я хорошо плавал, теперь отвык немного.

– Вот и напрасно! – Арзу перевернулась на бок и тихо плыла рядом с ним, медленно перебирая руками. – Старик-то прав. Я спорила с ним, потому что он очень резко говорил, но по существу-то ведь прав. Не ценим мы наше море… В журнале «Здоровье» я прочла, что Каспийское море по своим целебным свойствам превосходит многие моря мира. А пляж? Где еще найдешь такой мелкий, белый песок?

– Воды Каспия содержат бром, йод и множество других полезных органических веществ.

– Все-то ты знаешь! Так почему пренебрегаешь прелестями морского купания? – И снова полились упреки: – Кожа да кости от тебя остались, все ребра пересчитать можно. Так и до болезни недолго.

– Не бойся, туберкулеза у меня не будет! Ну и что ж, что я худой? Зато здоровый, с детства закален…

– Эх, – вздохнула Арзу, – тебя не переспоришь, упрямый!

Сделав резкий рывок, Вугар подплыл к ней, схватил на руки и, швырнув в набегавшую волну, глубоко нырнул. Этим он как бы подвел итог их разговора. Сегодня ему не хотелось думать ни о чем серьезном, даже о работе. Как эти люди на пляже, забыть обо всем, наслаждаться морем, небом, солнцем, близостью Арзу. Отдыхать, отдыхать. Целый день, один только день… Больше ему не надо, он хорошо знал себя. Настанет завтра – и снова работа поглотит его.

Глава пятая

Домой Вугар возвратился счастливый и довольный, казалось, отдыхал не один день, а целый месяц. Забота и уважение, которым его окружили в доме Арзу, согревали, усталость прошла, сомнения рассеялись, он чувствовал себя бодрым, здоровым, исполненным сил. Но, раздеваясь, вдруг испытал резкую боль – тело горело и зудело. Он вспомнил предупреждения Арзу: «Накинь рубашку, потом будешь мучиться». Он пренебрег ее советом, хотел наверстать упущенное, за один день загореть так, как другие за целое лето. Вот результат, – ему казалось, что его поджаривают на костре, все горело внутри и снаружи, начинался жар. Ночью температура поднялась до сорока. Он мучился, но терпел, не хотел тревожить маму Джан-нат. Но боль осилила волю, – мягкая постель казалась сложенной из раскаленных камней, повернувшись, он застонал, заохал. Мама Джаннат прибежала перепуганная и, узнав, в чем дело, не на шутку рассердилась.

– Ты маленький, что ли? – ворчала она. – Или не знаешь, что нельзя первый раз долго оставаться под солнцем?

Ответом ей были только стоны и вздохи. Перерыв ящики шифоньера, мама Джаннат нашла старую банку с вазелином и густым слоем вымазала Вугара с ног до головы. Потом положила на лопатки мокрое полотенце, и боль понемногу стала утихать. Вугар ругал себя на чем свет стоит и даже жалел, что поехал в Мардакяны. Уверенный, что теперь расхворается и долго не сможет работать, он давал клятвы, что больше ноги его не будет на даче. Наконец заснул.

А проснувшись утром, с удивлением обнаружил, что совершенно здоров. Ничего не болело, температура упала.

Вугар поехал в институт.

Оставшись в лаборатории один, он во всех подробностях припомнил вчерашний день. Ощущение счастья не покидало его, на душе было легко и весело. Он позабыл свои ночные клятвы и теперь давал себе прямо противоположные обещания: «Так отдохнул, словно заново родился на свет. Надо каждое воскресенье обязательно ездить в Мардакяны». Он вспомнил, что, прощаясь с Арзу, обещал, что воскресные дни они будут проводить вместе. «Поверь мне, – шептал он, – я буду приезжать, мне так хорошо у вас…»

И сейчас, вспоминая разговор, он решительно сказал вслух:

– Так и будет, Арзу, так и будет!

Он распахнул окна и, ожидая, пока проветрится комната, весело прохаживался взад и вперед по коридору. Ему нравилось, что он один.

Вернувшись в лабораторию, Вугар не сразу направился к рабочему столу. Он ходил по лаборатории, огладывал приборы, аппараты, время от времени гладил их рукой, словно здоровался. Казалось, он не был здесь долгое-долгое время. И, только убедившись, что все в порядке и на своих местах, он сел за стол, раскрыл тетрадь, куда заносил результаты опытов, и стал внимательно перечитывать записи. Изучая биографии знаменитых ученых, он не раз читал о том, что малейшая ошибка, оставшаяся незамеченной, способна удлинять сроки исследований на долгие месяцы, а то и на годы. Казалось бы, ничтожное упущение, а способно стать причиной душевных мук, волнений, поражений… Ему приходилось сталкиваться с подобными явлениями и в своей работе. Уже больше четырех лет бился он над проблемой ТАД. Теоретически давно доказал, что она разрешима. Выводы, полученные им еще в университетских лабораториях, не оставляли в этом никаких сомнений. Не случайно Сохраб Гюнашли заинтересовался его работой и поверил в нее. Почему же теперь, когда у него есть все условия – настоящая лаборатория, оборудованная по последнему слову техники, есть время, помощники, опыты не дают положительных результатов? В чем дело? Где кроется ошибка?

Вугар снова и снова листал тетради, сопоставлял, вспоминал, пытаясь разобраться, чем вызвана разница в результатах тех или иных опытов. Проходили минуты, они складывались в часы, – он не помнил, когда сел за работу, не заметил, как окончился рабочий день.

И назавтра было то же. Дни шли, а он продолжал поиски. Порой не только перечитывал записи, но и заново ставил опыт, а желаемых результатов все не было. Снова все забыто – и море, и Арзу, и обещания. Однажды вечером он перед сном нечаянно провел по руке и вдруг ощутил на ладони лохмотья собственной кожи. Поглядел в зеркало – кожа лупилась и сходила хлопьями, так змея сбрасывает шкуру. Вспомнилась Арзу и как он уверял ее, что будет приезжать. Он твердо решил завтра утром отправиться в Мардакяны. Но, проснувшись, понял, что воскресенье давно миновало, что день сегодня будний, – значит, ехать никуда нельзя. А потом все завертелось, закружилось, воскресные дни перепутались с будничными, прошел август. Для Вугара существовало одно – проверки, сравнения, поиски, снова проверки…

Как-то в сумерки, когда, усталый, измученный, он уже собирался запереть лабораторию и отправиться домой, его внимание привлекла одна из колб. Вещество, налитое в колбу, изменило свой цвет. Вугар присмотрелся и обомлел: чистая, прозрачная жидкость! Согласно теоретическим предположениям, вещество, получения которого он так добивался, в конечной своей стадии должно быть именно таким. Вугар не верил своим глазам. Неужели то, над чем он бился годами, совершилось? Но почему так неожиданно? Как случилось, что он не заметил происходящего процесса? Он не мог выйти из оцепенения. Изумление сменилось страхом: вдруг снова ошибка? Вугар быстро взглянул на термометр. 41 градус по Цельсию. Так и есть! Неужели?! Неужели?!

Он без конца разглядывал полученное вещество и наконец, не сдержав восторга, крикнул громко, на всю лабораторию:

– Нашел! Нашел!

Вугар кинулся к рефрактометру для определения коэффициента преломления и удельного веса. Удельный вес вещества и коэффициент преломления соответствовали искомому.

– Решена загадка! – радостно проговорил он, но в голосе его звучала предельная усталость.

Снова сомнения. Может, галлюцинация? Может, от усталости показалось? Или приснилось? Он провел рукой по лицу, подошел к окну, взглянул во двор, – все как обычно, кажется, в мире ничто не изменилось? Блаженная улыбка не сходила с губ, а внутри была пустота, легкость. Руки опустились, тело расслабилось, хотелось одного – спать, спать… Надо идти домой, но он не мог заставить себя уйти из лаборатории. Казалось, уйдет – и все исчезнет, все придется начинать заново. А если вздремнуть часок-другой тут же, в лаборатории? Он подошел к столу и грузно опустился на стул. Голова сама собой повалилась на руки, он не заметил, как погрузился в крепкий тяжелый сон.

… Когда проснулся, солнце высоко поднялось над домами. С трудом подняв голову, Вугар попытался встать. Болела шея, поясницу словно сковали железным обручем. Хотел опереться на руки – они не слушались. Мурашки бежали по онемевшему телу. Он попробовал пошевелить пальцами, но руки, тяжело соскользнув со стола, беспомощно повисли. Оглядываясь, Вугар старался понять, где он. Совсем один? В лаборатории? Как оказался здесь? Может, заболел, потерял сознание, и некому было прийти на помощь? Он напрягал память, не в силах ничего припомнить…

Наконец боль в шее и пояснице понемногу утихла, руки начали двигаться. Он осторожно встал. Пот крупными каплями выступил на лбу. Вынув из кармана платок, Вагар тщательно отер лицо. Ноги с трудом, но двигались. Проделав легкую гимнастику, Вугар долго мылся под краном. Холодная вода освежила, привела в чувство. Он вспомнил все…

… Прошло еще несколько часов напряженной работы. Так бы и сидеть без конца! Но вдруг все предметы почему-то поплыли у него перед глазами, комната закружилась, острая боль уколола в сердце и перешла под ложечку. Видно, организм взбунтовался, – Вугар вспомнил, что уже сутки ничего не ел.

Буфет был закрыт, пришлось идти в рабочую столовую, что находилась неподалеку. Официантка принесла глубокую тарелку, до краев наполненную дымившимся пити. Не успела она отойти – Вугар уже опустошил тарелку. Удивившись своему аппетиту, он испуганно оглянулся: не заметил ли кто его жадности? Но рабочие спокойно ели, не обращая на него никакого внимания, и он не спеша вышел из столовой.

На улице было прохладно, дул легкий ветерок. Скоро осень. Он медленно шел, с наслаждением подставляя лицо ветру, налетавшему с моря. Головокружение прекратилось, боли прошли. Живительная свежесть возвращала силы. Неужели опять в духоту лаборатории? Нет, нет! Он расстегнул ворот рубахи, продолжая идти вверх по улице, сам не зная куда, без всякой цели. Как хорошо!.. На перекрестке глухо зарокотал огромный грузовик. Черное облако едкого дыма повисло в воздухе. Женщина, что шла впереди Вугара, громко закашлялась и, закрыв лицо руками, отпрянула назад.

– Чтоб тебе пусто было! – крикнула она, задыхаясь, и погрозила кулаком вслед умчавшемуся грузовику.

Грустно усмехнувшись, Вугар подумал: «Скоро, скоро всему этому конец…»

– Не огорчайтесь, тетушка, – утешая, сказал он женщине. – Недалек тот день, когда мы навсегда избавимся от едкой отравы.

Женщина ничего не поняла из его слов и только недоверчиво покосилась: странный паренек – бледный, усталый, осунувшийся. Недоуменно поведя плечами, она поджала губы и промолчала: зачем связываться? Может, пьяный, а может, помешанный. Откуда было ей знать, что в лабораториях научного института есть ученые, которые денно и нощно думают, как избавить людей от ядов, укорачивающих жизнь.

Вугар не стал ничего объяснять, чувствуя, как радость победы с новой силой охватила его существо. Счастливо улыбаясь, он продолжал путь.

Возбуждение проходило, усталость брала свое, и снова единственное желание – спать, спать! – овладело им. Он поспешил домой. Узкая пружинная кровать была сейчас пределом его мечтаний.

Старая Джаннат обрадовано выбежала ему навстречу.

– Где пропадал, сынок? Ну разве так можно?! Я ведь беспокоилась, не знала, где ты, что с тобой…

– Конец, мама Джаннат, всему конец! – только и смог радостно крикнуть Вугар в ответ на ее тревожные расспросы.

Со вчерашнего дня старая Джаннат не находила себе места. Чего только не передумала, какие ужасы не рисовались ей. И сейчас лица на ней не было. Не слушая Вугара, она настойчиво продолжала засыпать его все новыми вопросами:

– Почему не ночевал дома? Можно ли так много пить? Всему есть предел! Погляди, от страха за тебя голова моя не держится на плечах!

– Пить?! – изумился Вугар. – Что вы, мама Джаннат, я работал, не спал…

Наконец смысл его слов дошел до Джаннат и, гулко хлопнув себя по коленям, она, запричитала:

– Когда ты себя пожалеешь?! Худой, точно камышинка! Угробишь ты себя…

– Успокойся, мама Джаннат! – повторял он. – Вот теперь и я смогу поехать на курорт. Растолстею…

– Превратиться мне в камень, если я поверю тебе! – вздохнула мама Джаннат и добавила: – Исмет вернулся. Пойди к нему, погляди: бодрый, здоровый, любо-дорого глядеть. Вот как надо жить… Он бережет свое здоровье!

– Исмет приехал? – обрадовался Вугар. – Дома?

– Дома, дома.

Радостный вбежал Вугар в соседнюю комнату и бросился к брату, чтобы обнять его.

– С приездом! Пусть легкими будут пути твои!

– Салам, – холодно ответил Исмет, не тронувшись с места.

Игнорируя его равнодушие, Вугар весело продолжал:

– Рассказывай, как ездил, как отдохнул?

Исмет только махнул рукой:

– Эх!..

– Почему же «эх»? Слава аллаху, поправился, загорел, погляди, какой красавец! Не завидую я кисловодским девушкам…

– Каким еще девушкам? – скривился Исмет. – Это почему?

– Да потому, что на их месте я бы не мог равнодушно глядеть на тебя. Не одно сердце превратил в пепел, а? Говори честно, было такое?

– Было… – начиная злиться, мрачно ответил Исмет.

– Еще бы! Мне хорошо известны повадки моего молочного брата! Ну, а как самое главное?

– Ничего хорошего, – пробормотал Исмет.

– Ты не встречался там с Алагёз?

– Лучше бы не встречался…

Вугар уже и сам раскаялся, что завел речь об Алагёз. Мрачные ответы Исмета ясно говорили, что он ничего не добился. Надо было немедленно переменить тему, и Вугар торжествующе сообщил:

– Можешь поздравить меня! Я сегодня добился положительных результатов…

– Да? Ну что ж, поздравляю… – через силу выдавил Исмет.

Поведение брата обидело и огорчило Вугара. Усталость снова овладела им. Он начал раздеваться.

– Прости меня, нет сил стоять на ногах. Две ночи провел в лаборатории, не смыкая глаз. Утром поговорим обо всем. – Он лег в постель и отвернулся к стене.

– Почему же утром? – услышал он сердитый голос Исмета. – Нет, давай сейчас… До каких пор будешь на одной руке два арбуза держать?

«Странный человек, – сквозь дрему подумал Вугар. – Месяц не виделись. А он, вместо того чтобы расспросить, как я живу, как дела, здоровье, обрушивается со своими обидами, оскорбляет… Да что я, рабом его родился, что ли?»

– О чем ты говоришь, Исмет? – обернулся Вугар, усилием воли заставив себя разомкнуть смежающиеся веки.

– Не крути! У лисы тоже хитрости хватает! Говори откровенно: до каких пор будешь мне помехой?

«А ты очень вежлив, – насмешливо подумал Вугар. – «Лисица, помеха»! Что и говорить, благовоспитанный молодой человек».

– Исмет, не в обиду тебе будь сказано, я и не подозревал, что ты можешь быть так груб и невоспитан. Откуда это у тебя, ума не приложу.

– Прекрати поучения! Меня не обманешь! Я все про тебя знаю…

– А до сих пор не знал?

– К сожалению, нет! Если дьявол прикинется ангелом, как его распознаешь?

Глаза Вугара смыкались, голос его звучал глухо, словно издалека:

– Ты, кажется, добыл обо мне какие-то сведения? Ну что ж… Об одном прошу: пожалей меня и подожди до утра. Утром все обсудим.

– Пожалеть тебя? А ты меня жалеешь?

Вугар ничего не ответил, и его молчание Исмет расценил как свою победу.

– Номер не пройдет! – крикнул он. – Эгоист! Ты всегда думал только о себе! Я долго терпел, хватит с меня!