Текст книги "Южноморск (СИ)"

Автор книги: Вера Забелина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)

До свидания. Настя и Николка Горяйновы."

Воронеж

Когда Серёжка стоял перед дверью в комнату отца, куда вошла Вера Ивановна, попросив мальчика подождать, пока она поговорит с Фёдором, мальчик не мог сдержать нервную дрожь, которая била его так, что зубы стучали от волнения. Ему хотелось одновременно и плакать и смеяться. Плакать от страха, что отец не захочет его признать, и смеяться от радости, что он сейчас увидит своего отца, человека, которому можно сказать «папа». Ждать пришлось недолго, дверь открылась и оттуда вышла сияющая Вера Ивановна.

– Иди скорее, папа очень хочет тебя поскорее обнять, – сказала она дрожащему мальчику и подтолкнула его в дверь, закрыв её за Серёжкой.

В комнате было полутемно из-за прикрытых штор. У окна Серёжка увидел силуэт мужчины, который стоял спиной к окну. Лица его Серёжка не различал, но вся фигура мужчины выдавала ожидание. Мужчина негромко спросил:

– Сергунька, ты здесь?

– Здесь, – сиплым голосом ответил Серёжка, испытывая небывалое блаженство и от такого имени, которым его ещё никто не называл, и от родного голоса.

– Подойди, сынок, – дрожащим голосом позвал отец, – дай мне прикоснуться к тебе, а то я до сих пор не верю, что ты есть, что меня не обманывает мой слух.

Пока отец с сыном знакомились друг с другом, забыв о времени и упиваясь этой небывалой близостью, которая только возможна у отца с сыном, Вера Ивановна подготовила им сюрприз. Часа через три она постучала в комнату Фёдора и сообщила отцу с сыном, что им пора уезжать. Серёжка, ещё не отвыкший слушаться старших с одного слова, эту привычку Шумов и воспитатели буквально "вбивали" в каждого воспитанника, только с вздохом поднялся с кровати, где он сидел рядом с отцом. Фёдор попытался возражать:

– А нельзя, чтобы Сергунька немного ещё побыл со мной?

– Почему же нельзя? – весело ответила Вера Ивановна, с ласковой улыбкой глядя на воспрянувших духом отца с сыном. – Вы и будете вместе. Когда я сказала, что нам пора уезжать, я имела в виду нас троих. Фёдор, – обратилась она к напряжённо вслушивающемуся Серёжкиному отцу, – я уже оформила все документы на Ваш перевод в дом инвалидов нашего города, так что мы можем ехать, если Вы не возражаете.

13 апреля 2008 года, воскресенье

Южноморск.

После завтрака Рубен поднялся в спальню за гитарой, потом вышел во двор. День был хотя и ветреный, но тёплый, сидеть в помещении не хотелось. На велодроме слышались радостные возгласы малышей, а Рубен перешёл на другую, пока «чужую» сторону двора. Не то, чтобы ему мешали крики ребятишек, наоборот, они пробуждали в нём чувство умиротворения. Всё хорошо, на работу не гонят, занимайся, чем хочешь. Всё ещё непривычно, что у них сейчас действительно есть свободное время. А на этой стороне двора ветер вообще не чувствовался, дом от него прикрывал. Можно позаниматься.

Рубен поёрзал, устраиваясь поудобнее на скамейке, и начал проигрывать те мелодии, что он уже подбирал на слух. Безошибочно играть у него ещё не получалось, временами в мелодию врывался диссонанс, приходилось начинать сначала. Рубен пытался снова и снова, упрямо повторяя себе, что всё равно научится.

– Нет, ну ты только посмотри на него! – прозвучал у него за спиной возмущённый девичий голос. – Я старалась, готовила ему подарок, а он что вытворяет?

Рубен удивлённо оглянулся – "про него, что ли говорят?". Рядом с его скамейкой стояли двое: Олег Васильевич и девчонка чуть постарше Рубена. Сходство с Олегом и новой заведующей было очевидно.

– Это ты про меня? – решил уточнить Рубен.

– Конечно, про тебя, – так же возмущённо ответила девушка. – Мама сказала, что у тебя талант, нужен хороший инструмент и самоучитель. Я целый вечер на тебя потратила, а результат? Пока я вижу у тебя один талант – инструмент портить. Две струны уже расстроены.

– Это не я, – попытался защититься Рубен. – В спальне её негде спрятать, вот все и упражняются, когда я не вижу.

– Надо было в шкафчик убирать, – посоветовал Олег. – Оттуда только ты ведь сможешь достать.

– Не сообразил, – сокрушённо покаялся Рубен.

– Дай сюда гитару, – девчонка забрала инструмент у Рубена и занялась ею.

Рубен ещё не успел высказать этой нахалке своё возмущение, как гитара была возвращена ему.

– Ты почему свой самоучитель даже не посмотрел? – продолжала свой наезд девчонка. – Вот и старайся для них, – ворчливо добавила она.

– Да ну их, эти самоучители, – скривился Рубен. – Чему они могут научить, там всегда сплошное занудство.

– Сам ты это слово, – передразнила девчонка. – Ты бы хоть один раз его просто открыл. Там же текста почти нет, и никакого занудства я туда не писала. Иллюстраций много к упражнениям, и полезные советы тебе оттуда бы не помешали, – поучительно добавила она. – Кстати, привет, я Нина, – неожиданно добавила она, – а ты ведь Рубен?

Рубен глянул явно довольного их разговором Олега, кивнул и спросил:

– Так это ты, что ли, самоучитель написала?

– Я, – подтвердила девушка, – и инструмент я тебе приобретала, старалась выбрать самый лучший. Слушай, – уже миролюбиво продолжила она, – что у тебя талант есть, мама права, только упёртости в тебе много, а это для развития таланта вредно. Если хочешь, я с тобой по выходным могу заниматься. А в будни сам работай по самоучителю. Согласен?

Рубен нерешительно посмотрел на Олега. Тот убрал улыбку и серьёзно посоветовал:

– Соглашайся, Нина в ученики почти не берёт, ты второй, кому она предложила. Она в этом году консерваторию заканчивает и тебя может подготовить к поступлению. Если хочешь стать профессиональным гитаристом, лучше учителя не найти.

– Тогда я согласен, – торопливо сказал Рубен. – Играть я хочу больше всего на свете.

Санкт-Петербург.

Татьяна с Глебкой плохо спали этой ночью. Волнения перед тем, что их ожидает на новом месте, не способствовали крепкому сну. И проснулись они очень рано. Глебка смотрел в окно, не решаясь беспокоить маму вопросами, на которые она ответов и сама не знала. Татьяна взволнованно ходила по комнате, в который раз проверяя подготовленные вещи. С собой она собиралась взять две большие сумки, со своей и Глебкиной одеждой, семейный фотоальбом. Александр заверил её, что в домике всё есть, и полотенца, и постельное бельё. Ничего из этого можно пока с собой не везти. А если ей что-то из их оставленного имущества понадобится, она может попросить сестру отправить это багажом. Если сестра не согласится, Игорь вскоре вернётся из Южноморска, он поможет.

Медведевский с Игорем появились в их квартире в 10 часов утра, когда они совсем извелись. Когда мужчины вошли в комнату, и Медведь увидел встревоженный взгляд малыша, у него сжалось сердце. Впервые он позавидовал другу Христо, его отцовству. Медведю так сильно захотелось, чтобы Глебка был его сыном. Захотелось убрать испуг из глаз мальчика, чтобы он радовался жизни, научился смеяться и шалить.

– Ну что, Танюша, готова к путешествию? – спросил Игорь, когда они поздоровались и присели по её приглашению.

– Да, – ответила Таня, – вот наш багаж, – показала она на сумки. – Я взяла только одежду, всё остальное в доме есть, как написали племянники.

Она вопросительно посмотрела на Медведя.

– Ну, я же показывал вчера снимки, – подтвердил он. – Племянники для вас всё приготовили, а если ещё что-то понадобится, то домовой обеспечит.

– Домовой? – нервно засмеялась Таня. – А там и домовой есть?

– Как же без него, – серьёзно сказал Медведь. – Он вам и защитником и помощником будет. Ну, это вам племянники подробно расскажут. А сейчас можем отправляться? Нас жена Игоря в машине ждёт, она нас в аэропорт отвезёт.

– Лариса? – обрадовалась Таня. – Я её так давно не видела.

– Вот сейчас и повидаешь, – добродушно усмехнулся Игорь. – Пока едем, по дороге пообщаетесь, новостями обменяетесь. Если всё пойдёт, как планируем, скоро и мы с ней в Южноморске обоснуемся.

– Я буду рада, а то ведь я там никого не знаю, – просияла Таня.

– Как это никого? – нарочито возмутился Медведь. – А меня?

Он выглядел таким удивлённым и расстроенным, что засмеялся даже Глебка, всё это время тихо сидевший в кресле и внимательно на всех смотревший.

– Вот только Вас, – согласилась Таня.

– Таня, а давай на "ты" перейдём, – предложил Медведь. – Мы с Игорем и Ларисой уже приятелями стали, и ты с нами общаться будешь, так что предлагаю перейти к неформальному общению.

– Я согласна, – просто сказала Таня.

– Тогда поехали? – спросил Игорь. – Я Ларе сказал, что мы недолго.

– Подождём немного, – попросила Таня, – мне Калерии нужно ключи отдать, пусть у меня комнату примет. Она обещала к десяти прийти, а ты же знаешь, она обычно не опаздывает.

Действительно, вскоре открылась дверь, и вошла Калерия.

– Здравствуйте, – сказала она. – Значит, уезжаешь? – спросила она сестру.

– Да, мы уезжаем, – подтвердила Таня. – Медведь мне привёз приглашение на работу. Условия очень хорошие, меня они полностью устраивают. Вот ключи, спасибо вам с Кириллом за помощь, теперь я сама справлюсь.

– Ладно, пиши, – сказала Калерия, взяв ключи и отходя к окну.

– Обязательно, – пообещала Таня и взялась было за одну из больших сумок.

– Сумки я возьму, – вмешался Игорь, – тебе пакета хватит.

Медведь подошёл к сжавшемуся в кресле Глебке, легко поднял его на руки.

– Пойдём, сынок, – ласково сказал он мальчику, который робко охватил рукой его шею. – Начинаем новую жизнь. Всё теперь будет хорошо.

Мужчины с Таней и Глебкой вышли во двор, где их ожидала машина. Игорь поставил сумки в багажник и распорядился:

– Девочки впереди, мужчины сзади.

Он усадил Таню на переднее сиденье рядом с женой, сам сел сзади, где уже устроился Медведь с Глебкой на коленях. Когда машина выехала на проспект, и Таня с Ларисой завели разговор о том городе, куда им предстоит переселиться, Глебка с надеждой спросил Медведя:

– А ты мой папа?

Несмотря на гул мотора, Татьяна услышала этот вопрос и охнула от неожиданности:

– Глебушка, ты что это придумал?

Глебка насупился и сказал с обидой:

– Но он же сказал "сынок".

Медведь крепче прижал к себе удручённого малыша и тихо спросил:

– А ты хочешь, чтобы я был твоим папой?

Дождался согласного кивка мальчика и спросил погромче:

– Таня, а Глебушка крещёный?

– Нет, – вздохнула Таня. – Не было возможности, – пояснила она.

– А ты не будешь возражать, если я его окрещу и стану его крёстным отцом?

– Ты действительно этого хочешь? – недоверчиво спросила Таня.

– Больше всего на свете, – клятвенно заверил её Медведь, чувствуя, как взволнованно забилось сердечко малыша.

– Ну, я не против, – согласилась Таня. – Спасибо тебе.

– Это вам спасибо, мои родные, – растроганно ответил Медведь, доставая свой айфон. – Ну-ка, Глебушка, давай посмотрим, когда у тебя именины. О, вот, нашёл, именины Глеба 15-го мая, – обрадовался он. – Всё, малыш, считай, что я твой папа, посланный тебе Богом, – взволнованно пошутил он.

*

14 апреля, понедельник

Четвёртая и пятая группы возвращались из школы. Уже подходя к дому, они увидели, как на улицу перед фасадом детского дома въехал уже знакомый детдомовцам джип Олега Васильевича. Олег помог какой-то женщине выбраться из машины, а вышедший из джипа мужчина поддержал выскочившую за ним девочку лет шести. Генка Маслов вдруг почувствовал, как его тело начинает бить крупная дрожь, с которой он никак не мог справиться. Ребята, заметив, как похож Генка на приехавшую женщину, примолкли и отошли в сторону. На непослушных ногах Генка двинулся в сторону стоящих у машины людей, с ужасом ожидая, что сейчас мираж рассеется, приезжие уйдут, не взглянув на него. Глядя на родителей молящими глазами, он шептал внезапно севшим голосом: «Я Генка, Генка ...». Он не замечал, как слёзы струились из его глаз, только удивлялся, почему вдруг мир стал расплываться, и ужасался, что его не узнают, не признают и опять он останется один на всём белом свете.

– Геньчик, – услышал он дрожащий голос мамы и почувствовал, как ласковые руки обняли его, мама, рыдая, прижала его к себе. – Сыночек мой, – шептала она, – нашёлся, родненький мой.

Рыдали все, папа плакал, обняв сына вместе с прижавшей его к себе матерью, сбоку к брату прижалась сестрёнка и тоже плакала навзрыд.

– Ну всё, всё, – раздался голос Олега Васильевича. – Тут не плакать надо, а радоваться.

– Мне даже не высказать, как мы Вам благодарны, – обратился Дмитрий Ромашов к Олегу. – Просто нет таких слов, которые могли бы выразить наши чувства. После стольких лет, когда мы уже отчаялись, и вот ... нашли нашего мальчика. Спасибо вам всем!

Олег провёл всё семейство, вместе с Генкой, на второй этаж пристройки, в "гостиницу", которую пока оставили именно для таких событий. Он помог им донести багаж и тактично удалился. Через полчаса, когда семья немного успокоилась, в дверь постучали. Дмитрий открыл дверь, там стояли мальчик и девочка (Симка и Карина) – дежурные по столовой, как было видно по их нарукавным повязкам. Они указали на нагруженный столик на колёсиках.

– Сан Саныч обед вам прислал, забирайте, – сказал Симка.

– И приятного аппетита, – добавила Карина, – через час заберём столик.

После обеда Генка, смущаясь, всё же спросил:

– Мам, пап, а почему вы меня Геньчиком звали, а не Женькой, например?

Дмитрий насмешливо посмотрел на жену.

– А это ты у мамы спроси, – посоветовал он сыну. – Она где-то вычитала, что уменьшительные имена не должны отличаться от полных, иначе судьба меняется. Вот она тебя такое имя и дала.

– Ну, раз у меня судьба сейчас точно изменилась, – рассудительно заметил Генка, – то это, скорее всего, и неправда. Давайте я лучше Женькой буду, ладно?

Счастливая Полина была согласна на всё, о чём бы ни попросил её обретённый наконец-то сыночек.

Через час вместе с дежурными к Ромашовым пришла Вера Ивановна.

– Ну как, Геньчик, готов ехать домой? – спросила она.

– Я теперь Женькой буду, – важно сообщил ей мальчик. – А уезжать и хочется и не хочется, – признался он.

– А почему не хочется? – проницательно глянула на него Вера Ивановна.

– Ну-у, – протянул теперь уже Женька, – жаль покидать волшебную жизнь, здесь сейчас так интересно. Я очень рад, что вы у меня нашлись, – поторопился он успокоить встревоженных родителей, – и я с вами ни за что больше не расстанусь. Вот бы нам и вместе жить, и чтобы учился я в нашем детдоме, – мечтательно сказал он.

Ромашовы беспомощно глянули на Веру Ивановну. Она успокаивающе улыбнулась:

– Я знаю, как твою мечту осуществить, – сообщила они Женьке. – Дмитрий Андреевич, – обратилась она к главе семьи, – Вы слышали про специализированную школу-интернат недалеко от Вашего города?

– Конечно, – подтвердил старший Ромашов, – о ней у нас все в городе знают. Только туда берут в основном сирот и детей из неполных, неблагополучных семей. Другим остаётся только мечтать поступить в эту школу.

– Ну вот, а у Вашего Жени мечта эта может осуществиться. Женечка, – обратилась она к жадно слушавшему её мальчику, – в той школе тоже работают волшебники. Они из Дальневосточного регионального центра. Тебе будет достаточно только показать им свой браслет, и тебя обязательно примут.

– Значит, браслет Вы у меня не заберёте? – обрадовался Женька.

– Ни в коем случае, – заверила его Вера Ивановна. – В той школе тебе помогут восстановить связь с нами, поэтому при распределении поместий ты своё тоже получишь.

– Каких поместий? – ошеломлённо спросил Дмитрий Андреевич.

Вера Ивановна и Женька долго рассказывали Ромашовым о том, какие изменения в жизни воспитанников уже произошли и ещё произойдут. Про браслеты, про домовых, про поместья в 50 гектаров в девственном мире, не отравленном цивилизацией. Затем Вера Ивановна вручила им обратные авиабилеты, датированные 16-м апреля. Следующий день предназначался для сборов и для прощания бывшего Генки Маслова со своими друзьями.

*

После общего собрания Толька Валуев подошёл к Николке.

– Слушай, Николка, ты сейчас не очень занят? Я хотел попросить тебя о помощи.

– Если надо помочь, я могу, – с готовностью ответил Николка. – У меня дела не особенно важные, можно отложить.

После того, как в позапрошлую пятницу они вместе ходили к Стрежневым, Николка с большим уважением относился к Валуеву. И ему очень польстило, что за помощью Толька обратился к нему.

– Помнишь, я тебе рассказывал, что увлекаюсь рафтингом? – напомнил Толька. – Ну вот недавно увидел в газете объявление, что продаётся недорого сборный плот, там ещё сказано "Возможен торг". Ну, я попросил Олега Васильевича посмотреть, нет ли какой закавыки. Странно, что цена небольшая, у меня как раз деньги найдутся. Он посмотрел и выяснил, что этот тип связан с городской молодёжной бандой. Продаёт плот, а банда подкарауливает покупателя и отбирает. Возвращает снова продавцу, а тот им половину денег. Плот ведь покупают молодые ребята, у них возможности нет увезти его на машине. Я хочу их всех проучить, а тебя зову вот зачем: Олег Васильевич ведь даёт тебе упражнения по ментальной магии? Он говорит, что из тебя хороший ментал получится.

– Да, я каждый день занимаюсь, – подтвердил Николка, – но я ещё мало что могу.

– Мне много и не надо, – отмахнулся Толька. – Ты просто за продавцом последи, чтобы определить, до какой суммы он торговаться будет, я хочу цену снизить. А потом мне сообщишь по ментальной связи, что он дальше снижать не будет. Такое сможешь?

– Думаю, что смогу, – сказал Николка.

15 апреля 2008 года, вторник.

Когда Олег проводил тренировку баскетболисток, в перерыве девочки подошли к нему. Света смущённо, но решительно высказала приготовленный ими вопрос.

– Олег Васильевич, а как Вы относитесь к сексу? – вроде бы игриво спросила она.

– Сложный вопрос, – внимательно глядя на смущающихся девочек, серьёзно ответил он. – Очень трудно объяснить несколькими словами, поскольку разные люди вкладывают разный смысл в это слово. Для вас, я так понимаю, это означает вступление в половую связь, скажем так. Так вот, для меня половая связь без любви немыслима. А любовь – это совсем не секс. Любовь – это слияние двух людей, мужчины и женщины, в одно целое. И половая связь в этом слиянии совсем не главное. Это трудно выразить словами, девочки, это всё равно, что вас попросят словами описать музыку, которая трогает душу и сердце. Для многих чувств в языке просто не найдётся слов.

– Но ведь говорят, что сексом нужно заниматься, чтобы поддерживать здоровье, – робко вступила одна из девочек.

– Нет, Сонечка, это придумали люди, оправдывающие разврат и половую связь, не одухотворённую любовью. В нашем пропитанном лживостью обществе нужно всегда помнить о двух изречениях Вселенной: "Слово изречённое есть ложь" и "Подвергай всё сомнению". Я не призываю вас к нигилизму, но нельзя бездумно принимать на веру всё, что вам говорят, или о чём вы читаете. Надо пропускать все слова через свой разум, анализируя их и доверяя своему сердцу. Если его уметь слушать, оно всегда подскажет, что правильно.

– Ваши слова тоже? – не удержалась от шпильки Надя Иванова.

– Конечно, – подтвердил Олег. – Я же говорю вам, что я об этом думаю, но это мои мысли и слова. У вас же могут быть совсем другие. Каждый человек уникален и он не должен слепо идти ни за кем.

– А нам-то что делать, если мы совершенно беззащитны и бесправны? – угрюмо сказала Оксана Киселёва. – Нам и не позволено иметь своё мнение. Вот как у нас в доме – исполнилось 14 – и марш обслуживать нужных людей. И защиту нигде не найдёшь. Вон, Тинка попробовала найти защиту, а получилось ещё хуже.

Олег уже знал историю Тинки (Валентины Никифоровой, 14 лет), запуганной тихой девочки. Этой зимой в январе ей исполнилось 14 лет, а в феврале директор сказал ей, что она будет участвовать в "поздравлении" офицеров военного городка, находящегося рядом с детдомом, с Днём защитника отечества. Тинка внезапно взбунтовалась и решила заявить на директора в милицию. Всё бы обошлось просто возвратом девочки в детдом, если бы она пошла туда днём. Но днём ей не удалось покинуть детдом, так что побежала она в милицию уже после полуночи. Там в это время дежурный пировал с друзьями, уезжавшими в командировку. Парни подвыпили, выслушали жалобу Тинки и решили, что она вполне может начать "поздравления" с них. Они отлично знали о нравах, введённых директором в детдоме. Так что в милиции Тинку изнасиловали, она оказалась в больнице, в реанимации, и вернулась оттуда сломленной, с потухшим взором, слепо повинующейся всем указаниям. Она не играла в баскетбол, просто пришла следом за Оксаной, за которой ходила как привязанная, и сейчас сидела в сторонке, тупо глядя в пространство.

Вчера Олег был свидетелем разговора воспитательницы Тинки с Верой Ивановной.

– Вера Ивановна, – Валентина Григорьевна не могла сидеть, ходила по кабинету и взволнованно делилась своей озабоченностью. – Я боюсь, что Валентина Никифорова может покончить с собой, она только и думает о том, как хорошо бы уйти из жизни. У неё сейчас все мысли о способах самоубийства, хочет выбрать самый безболезненный и надёжный. Моих уговоров она просто не слышит. Вот послушайте, я даже записала свою беседу с ней. – Она включила диктофон.

"Я хочу тебе объяснить, почему самоубийство – самый большой грех перед нашим Создателем". – Послышался голос воспитательницы. – "Раз он дал тебе жизнь, нужно её прожить достойно. Если ты покончишь с собой, ты обрекаешь свою бессмертную душу. Пойми, девочка, она у тебя бессмертная, а ты обрекаешь её на вечные муки. Это совершенно точно, поверь мне. Как только жизнь уходит из тела, души самоубийц обречены вечно, запомни, вечно переживать этот миг. И больше ничего у них уже не будет. А тот, кто живёт, пусть и не очень хорошо, но живёт достойно, у того душа после смерти тела уходит в просторы Вселенной и живёт в радости вечно. А ты, глупенькая, думаешь о смерти тогда, когда перед тобой открывается хорошая жизнь".

– Я ей это говорю, а она молчит и не реагирует, – растерянно сказала Валентина Григорьевна. – Как ещё до неё достучаться, если её даже слова о душе не трогают?

– Хорошо, Валентина Григорьевна, – сказала Вера Ивановна, – я завтра же решу, как помочь девочке.

– Я тоже попробую ей помочь, – поддержал решение директора Олег.

Он вспомнил о вчерашнем разговоре и обратился к девочке:

– Тиночка, а хочешь, мы прямо сейчас пойдём и накажем этих сволочей в милицейской форме? Причём ты ничего говорить не будешь, всё сделаю я, ты только увидишь, как они наказаны и ничего не могут поделать. Хочешь?

Взгляд Тинки немного оживился, и она вопросительно посмотрела на Оксану. Та кивнула подружке.

– Сходи, Тинка, хуже не будет, Олег Васильевич, если обещает, то выполнит. А нам нельзя пойти с нею? – обратилась она к Олегу. – Нам тоже хочется посмотреть, как Вы накажете этих подонков.

– Нет, – Олег покачал головой, – вам туда идти не надо, но вечером мы покажем желающим запись нашей "расправы".

– Ну что, пойдёшь с Олегом Васильевичем? – спросила Оксана задрожавшую Тинку.

– Я боюсь, – шёпотом призналась девочка, – вдруг они застрелят Олега Васильевича и снова будут мучить меня.

– Ты забыла, что вчера рассказывал Толька? – вступила в разговор Надя. – Когда бандит наставил пистолет на него, Олег Васильевич расплавил этот пистолет так, что тот вообще был больше ни на что не годен.

– Не я расплавил, – усмехнулся Олег, – просто это начала действовать магия Кавказа. Теперь у всех, кто будет направлять оружие против невинного человека, защищённого, как вы, стволы будут плавиться.

*

Действительно, когда вчера Николка и Толька Валуев возвращались домой, после того как после ожесточённого торга купили плот, их встретила местная банда. Главарём банды был семнадцатилетний Руслан Соловьёв, сын местного воротилы. В банде было 15 подростков в возрасте от 14 до 17 лет, и ещё несколько десятков пацанов поменьше были у них на побегушках. Парни крали коляски и велосипеды из подъездов, обворовывали автомашины, потом, продав краденное, шли «расслабиться», а потом – поймать запоздавших ребят и поизмываться над ними. Особенно они любили измываться над детдомовцами, которых директор иногда посылал с поручениями по городу.

И сейчас, завидев Николку с Толькой, неспешно катящими тележку с разобранными деталями плота, который банда в очередной раз собиралась вернуть хозяину, один из адъютантов Руслана восторженно завопил: "Гля, детдомовские". Правда, Николка нисколько не испугался, а Толька даже обрадовался возможности подраться. Но подраться ему не пришлось. Николка просто нажал свой браслет, и почти сразу из ближайшего переулка появился Олег Васильевич и присоединился к Тольке с Николкой. Но Олега парни не посчитали помехой, ведь он был один, а их сколько. Даже прикольно будет не только детдомовским надавать, но и взрослого парня унизить так, чтобы всю жизнь вспоминал и дрожал. Их не насторожило то, что Олег с ребятами, увидев несущуюся на них ораву, не заспешили к находящемуся в соседнем квартале детдому, а спокойно остановились. "От страха двинуться не могут", – злорадно подумал Руслан, предвкушая предстоящее развлечение.

– Чё, мужик, за...л от страха? – спросил он, пренебрежительно глянув на высокого парня, который спокойно стоял у тележки. И вздрогнул, встретившись с ним взглядом. В глазах парня не было страха, было презрение и что-то похожее на жалость. Интуитивно Руслан почувствовал сожаление, что они связались с такими непонятно себя ведущими парнями, но тут ощутил в кармане тяжесть отцовского пистолета, который он взял, чтобы похвастаться перед ребятами, и привычная наглость вернулась к нему.

– Ну-ка, Мурад, глянь, чё это у них такое в тележке, – сказал он своему постоянному адъютанту, – может, и нам что пригодится.

– Ребята, шли бы вы восвояси, – спокойно посоветовал Олег. – Лучше наши вещи не трогайте. И запомните главное – теперь вы безнаказанно ни одного детдомовца не сможете затронуть, поняли?

– Ух, какой грозный, – закривлялся Мурад. – Вот я сейчас как напугаюсь, да и заберу у вас все ваши вещички вместе с тележкой.

Он схватился за тележку и с воплем отдёрнул руки. На ладонях вздулись огромные волдыри ожога. Незнакомый парень сочувственно обратился к нему:

– Давай сюда руки, полечу, горе ты моё. Говорили же тебе, не трогай, а ты вот не слушаешься.

Он приложил свои ладони к волдырям на ладонях Мурада, и вопль замолк – ладони были снова чистыми. Мурад перевёл дух и вытер испарину со лба.

– Ну их, в самом деле, Руслан, – жалобно обратился он к атаману. – Зачем нам эта гадость, которая калечит.

– Ничего, сейчас они нам сами всё покажут, чего это они набрали такого горячего, – злорадно сказал Руслан, медленно и театрально сунул руку в карман и извлёк пистолет. – Вот так вот, паразит, будешь мне ещё людей калечить.

– Почему же калечить, – весело удивился парень, – я ведь его вылечил, а не покалечил. А калечил он себя сам, его предупреждали. Могу и тебя предупредить, ты с оружием не играй, а то на свою голову неприятности обретёшь. Посмотри-ка лучше внимательно на свой пистолетик, из него ведь уже не выстрелишь.

– Почему это не выстрелю, – презрительно спросил Руслан. – Думаешь, духу не хватит?

– Не выстрелишь потому, что у него дульное отверстие сплавилось, – спокойно пояснил парень. – Ну, ладно, ребята, идите по своим делам, а нам некогда, нас уже ждут.

И они спокойно прошли через расступившуюся банду, а Руслан ошеломлённо уставился на действительно заплывшее дульное отверстие пистолета.

– Ой, мама, – тревожно сказал он, – что же я отцу-то скажу?

*

Сейчас Олег Васильевич с сочувствием и пониманием посмотрел на испуганную Тинку.

– Не бойся, маленькая, – ласково сказал он, – никто и никогда больше не будет тебя мучить. А с милицией можно сделать так – мы пойдём с тобой туда дублями, а сами вместе со всеми можем из дома наблюдать за нами.

– Какими дублями? – удивлённо спросила Сонечка.

– Кто-нибудь из вас читал "Понедельник начинается в субботу"? – весело спросил Олег Васильевич.

– Я читала, – сказала Варя. – Я помню, там про дубли рассказывалось, только это маги могут их создавать.

– Ну, я ведь тоже маг, – сообщил Олег Васильевич. – Ну как, принимается моё предложение?

– Принимается, – за всех ответила Варя, остальные дружно кивнули.

– Идёмте в кабинет директора, там на стеклянной стене увидим, как пройдёт наш визит в милицию, – предложил Олег Васильевич.

Они разместились на диванах в кабинете Веры Ивановны. Стена из матового стекла напротив них вдруг растаяла, и там они увидели просторное помещение в каком-то учреждении.

– Это вестибюль в городском управлении УВД, то есть милиция, – пояснил Олег Васильевич.

Тинка при взгляде на это помещение поёжилась и сжалась в комочек.

"Да уж, воспоминания не из приятных", – вздохнул Олег Васильевич.

В это время в том вестибюле открылась входная дверь и в неё вошли дубли Олега Васильевича с Тинкой. От стойки дежурного им навстречу почти сразу двинулся мужчина лет тридцати, в форме, с погонами старшего лейтенанта.

– О, наша лапа к нам пришла, – гнусно ухмыляясь, заговорил он. – И зачем-то с кавалером, – ёрнически добавил он, но больше сказать ничего не успел. Он вдруг пронзительно завизжал и рухнул на пол, схватившись за низ живота.

Тинка (и сама и дубль) испуганно прижалась к Олегу Васильевичу и закрыла глаза. В кабинете Олег обнял девочку и начал гладить по голове и плечам, пытаясь успокоить.

– Всё, Тиночка, всё, успокойся, маленькая, – приговаривал он. – Это не мы его наказали, это он сам себя наказал.

– А что с ним такое? – спросила Соня, выражая всеобщее недоумение.

– Я наложил на него заклинание возврата, – объяснил Олег Васильевич. – Та боль, которую он доставлял другим, теперь вернулась к нему.

– Так ему и надо, – убеждённо сказала Варя.

Экран погас.

– Дальше смотреть не будем, – сказал Олег Васильевич.

– А дубли ушли из милиции, – с любопытством спросила Соня, – или там исчезли?

– Нет, они не исчезли, – ответил Олег Васильевич. – Они сейчас отнесут начальнику милиции диск с записью преступлений этих насильников, тогда уйдут.

В это время в кабинет вошла Вера Ивановна.

– Ну что, посмотрели торжество справедливости? – пошутила она, внимательно присматриваясь к девочкам. У всех чувство удовлетворённости было достаточно сильным, у всех, кроме Тинки. Та по-прежнему была погружена в пучину безнадежности и отчаяния. Даже наказание насильников не вывело её из этого состояния.

– Посмотрели и рады, – за всех ответила Оксана.

Остальные только кивнули в подтверждение.

– Вот и ладненько, – сказала Вера Ивановна. – Ну, идите, занимайтесь своими делами, а ты, Тиночка, останься, мне с тобой поговорить надо.

– Хорошо, – равнодушно ответила Тинка.

Когда Олег и девочки ушли, Вера Ивановна посмотрела на Тинку и поняла, что никакие увещевания и советы до девочки просто не дойдут. Словами ничего не сделаешь, надо вносить в жизнь Тинки другие интересы. Вера Ивановна подсела на диванчик к Тинке и, обняв девочку, прижала её к себе: