Текст книги "Смех баньши"
Автор книги: Вера Космолинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)
– Возможно, это так, возможно, – спокойно прошуршал старик. – Уберите свои мечи, юноши, никто вам не желает зла. Ответьте мне лишь на последний вопрос – не пришли ли вы сюда, следуя за большой звездой – драконом, пролетевшим, когда луна была на ущербе, и медленно канувшим в море за этим берегом? Слишком медленно для падающей звезды.
Луна на ущербе – чуть больше недели назад. Это же наш «Янус» и есть – дракон собственной персоной. А мы-то полагали, что если нас кто и завидел, то страсти уже улеглись. Наверное, наше замешательство было довольно заметным. Только паломников нам тут не хватало.
– Да, – вмешался вдруг Кей. – Этот… Ланселот из Малой Британии так и сказал, что они явились сюда из разных концов земель бриттов, следуя не то за звездой, не то зову богов.
– Занятно, очень. А куда они направляются дальше, они не сказали?
– В Лондиниум, как и мы, – почему-то очень мрачно сказал Кей, поглядывая на нас так, будто мы покушались на его законный кусок пирога.
– Что ж, прекрасно, – решил граф Эктор. – Все мы совершили это маленькое паломничество сюда, но вряд ли нам стоит продолжать искать самого дракона в этом море.
Очень разумная мысль. Граф развернул коня и подъехал к кромке моря. Там он остановился и замер, глядя вдаль. Он стоял так долго и бриз трепал его длинные седые волосы, выбивающиеся из-под золотого обруча, и черную гриву его гнедого коня. Наконец он пошевелился.
– Бран! – позвал он, и друид всем видом выразил внимание. – Может быть ты и прав, и души иногда возвращаются из Царства Мертвых. Ты и впрямь считаешь, что звезда-дракон предвещает возвращение из Авалона старых героев и золотых времен? Или, может быть, это было знамение гибели для нас всех? Конец всему? Да и были ли хоть когда-то золотые времена, Бран? Или это всего лишь золотые сказки?
– Ты должен верить, воин. Боги не лгут. Говорю тебе, я умею читать их знамения.
– Вот как? – насмешливо переспросил граф. – То же говаривал и Мерлин, пока мы не нашли в лесу его мертвое тело, а вместе с ним умерли и его пророчества.
– Тело – ничто для столь высокого духа, – сердито ответил друид. – Дух блуждает и может вселиться во что угодно. Частица Мерлина живет во мне, да и сам он всегда может вернуться!
– Вместе с загубленными надеждами и душами. Для того чтобы бросить еще тысячи невинных на смерть ради обмана?
Граф коротко хохотнул, запрокинув голову, и резко отвернув коня от моря, заставил его сделать несколько тяжелых скачков по песку, возвращаясь.
– Твое счастье, Бран, в том, что я не хочу быть правым, и следую твоим советам, хоть и будучи христианином. Что ж, посмотрим, что решится на Божьем Суде. Будет ли у нас новый dux bellorum[3]3
Военный вождь (лат.)
[Закрыть] и король Камулдунума или мы окончательно передеремся друг с другом и оставим Британию без всякой защиты. Посмотрим, посмотрим.
Граф остановился рядом с нами и поглядел сверху вниз вполне миролюбиво и снисходительно. Гнедой конь, похрумкивая удилами и дыша как маленький кузнечный мех, ткнулся мне носом в плечо. Я слегка отодвинулся, не уверенный, стоило ли фамильярно похлопать его по носу. К тому же, его губы были испачканы недавно пережеванной зеленью.
– Хм, – сказал граф.
Я снова перевел взгляд с коня на всадника – что там его удивило. Граф Галавский, прищурившись, пристально смотрел на мое плечо. Я заинтересованно покосился туда же, но ничего кроме медного аграфа с кусающим свой хвост драконом, не увидел. По-моему, и мотив довольно тривиальный. Граф чуть поднял взгляд и так же пристально посмотрел на меня, уделив особое внимание, похоже, цвету моих волос, почти в точности совпадавшим с цветом медного дракона. В этом тоже ничего необычного не было. Среди кельтов полным-полно рыжих. Почти что самая традиционная масть. Хотя свой оттенок я и считаю потрясающим и неповторимым.
– Хм, – снова сказал он и слегка тряхнул головой. Потом рассеянно огляделся. – Если желаете, странники, – обратился он к нам, – вы можете поехать дальше с нами. Нам всем будет выгодно увеличить силы. Дороги в наши времена, что сами лесные чащи с волчьими стаями. Запасных лошадей у нас достаточно – мы уже понесли некоторые потери в дорожных стычках. Если вы согласны, вы под моей защитой, – заключил он твердо, будто отрезал.
Ну и мы отказываться не стали. Это замечательно решало проблему дальнейших планов. Однако же, до странного тут все походило на легенды, хотя похоже, что у них в помине нет никакого Верховного короля. Но любопытно, где у них тогда Артур – его еще нет или уже нет? Или в этой истории он все-таки вовсе не предусмотрен? Странно было бы ожидать, что легенды о Темных веках могут быть похожи хоть на какой-то реальный мир, пусть и столь отдаленный от нашей настоящей истории. Но часть легенды уже в наличии – что касается графа Эктора и его сына Кея. Жаль, правда, что Эктор упомянул о Мерлине в каком-то загробном смысле. Интересно было бы повидаться, раз уж он тут хоть когда-то был.
Ну а если имя Артура всегда было связано с именем Эктора, мог он быть где-то здесь, в этой же компании? Пока было не разобрать. Правда, за оруженосца у Кея был здоровенный слуга, весь заросший шерстью и чуть ли не вдвое его старше. На легендарного юного короля он никак не смахивал, но прозвище artos – по-кельтски – медведь, подошло бы ему как нельзя лучше.
И что за странная у них была реакция на упоминание платы за кровь? Уж не переплелся ли этот сюжет, чего доброго, каким-то боком с сюжетом «Макбета»? Вот это был бы номер… По крайней мере, стоит быть поосторожней, если нам втемяшится провести расследование. Их и так уже что-то в нас нервирует.
Впрочем, в какие-то страшные тайны пока не хотелось верить. Граф производил впечатление хорошего человека.
Кей не переставал пыхтеть и хмуриться, но скорее не на нас, а просто из привычки. Такая уж у него была манера. Хотя мы ему явно тоже не очень нравились. Но животные, которых он нам выделил, были вполне крепкими и здоровыми, тут с его стороны никакой подлости не последовало. Мне достался симпатичный невысокий серый конек, немолодой, довольно флегматичный и на вид совсем не боевой. Звали его без особой фантазии Гвен. То есть – белый. Что ж, при определенном освещении и отсутствии критического подхода, он таким и был. Фризиан, несмотря на то, что масть Гвена гармонировала с цветом его плаща, выбрал другого коня, светло-гнедого. Гамлет взял вороного, а Олаф самого крупного – игреневого.
Кей понаблюдал за нами и брови его ходили ходуном. Он так и не мог толком составить мнения о подходящем для нас статусе. В конце концов, он решил оставить это на потом и занялся другими делами, одним из которых и, видимо, самым увлекательным, было ворчание на друидов и все их байки. И друид и старый граф это совершенно игнорировали, поглощенные своими мыслями.
Когда мы все вместе тронулись в путь, Кей решил укрепить нами охрану повозки, в которой ехала его матушка-графиня и несколько ее приближенных дам. По мере того как мы отъезжали от побережья, небо расчищалось и солнце сияло все ярче и теплее. С каждым шагом все живее ощущалось победное шествие весны. Пространства наполнялись нежной свежей зеленью, лужайки пестрели цветами, ярко-желтыми и пронзительно-синими, как разбросанные повсюду искорки солнца и неба. Птицы пели все громче и без умолку, и не только птицы. Среди этой красоты полотняный полог дамской повозки был откинут, и компаньонка графини, совсем юная девушка лет четырнадцати или пятнадцати, играла на маленькой арфе. Ее чудные каштановые волосы сбегали на спину как водопад из темного искристого янтаря, яркие голубые глаза, может быть обычно и серые, отражали сияние небес как зеркально-безмятежные озера. Струнный инструмент был довольно груб, да и голос поющей был не слишком силен, но чист и звонок, как серебряный колокольчик. Как ни странно, песня была колыбельной, но в ней пелось о солнце и о сказочной стране Авалон – кельтском рае, в котором герои отдыхают в ожидании нового воплощения. Песня была простая и светлая, и наверное, не я один заслушался этим чистым голосом среди прозрачного весеннего дня:
Угасло в небе золото
Последнего луча.
Горит дрожащим пламенем
Чадящая свеча.
В ночных бессветных сумерках
Таятся хлад и страх —
Во сне спеши за солнышком,
Сокрывшимся в холмах!
Куда уходит солнышко
В конце благого дня?
Вздремнуть оно отправилось
В далекие края —
За морем есть на западе
Волшебная земля,
Где город есть хрустальный
Из света и огня.
Там есть сады чудесные,
В них яблони цветут,
Плоды же их созревшие
Бессмертие несут!
Деревья есть там мудрые
С поющею листвой,
И бьют ключи целебные
Алмазною водой.
Там звери умны, ласковы,
Причудливы собой.
Там жизнь, добро и счастие,
Там радость и покой!
Туда уходит солнышко,
Тепло свое храня,
И может быть, когда-нибудь,
Там приютит тебя.
А в небеса прохладные
С утра вернется вновь,
И вместе с ним вернутся
Жизнь, счастье и любовь!
И ты, из края вечного,
За ним, когда-нибудь,
Придешь на землю грешную,
И свой продолжишь путь!
VIII. Мечи, пращи и принцесса
В моих ушах еще звучала песня. Певунья замолкла, улыбаясь и разрумянившись, и глубоко вздохнула, переводя дух. Потом, будто почувствовав мой взгляд, оглянулась и посмотрела мне прямо в глаза, задержав дыхание. Я улыбнулся ей и слегка поклонился – очень вежливо, отдавая дань ее пению.
Она не успела ни демонстративно отвернуться, ни кивнуть, ни смутиться.
Потому что в этот самый момент поднялся переполох.
Мы только что миновали поросший редким лесом склон холма, вернее почти миновали, когда с вершины его с громкими криками посыпались всадники. Трюк был впечатляющий. Когда-то при Балаклаве, во время Крымской войны, меня впервые поразило, что можно так сломя голову верхом съезжать по склонам. С тех пор удивления поубавилось, но маневр все равно каждый раз был до жути эффектен. Они скатывались на взбешенных конях как лавина, а на пути этой лавины оказался помещенный в арьергарде обоз, то есть и мы, и дамская повозка. И никакого времени на собственные маневры нам оставлено не было. Вокруг засвистели камни, пущенные невидимыми пращниками. Возница, видимо, был первой мишенью, его тут же сбили, и он упал живым или мертвым, запутавшись в постромках. Фургон перекосило и, скатившись в траву на обочине, он застрял в выбоинах.
Графиня Галавская, решительная хладнокровная женщина, немногим старше сорока лет, коротко обронила одно-единственное слово, и ее перепуганные спутницы моментально задернули полог фургона и притихли как мышки.
Мы – те, кто оказался в сопровождении, попытались развернуться навстречу противнику. Послышалась досадливая ругань – склон холма оказался недостаточно высок для того, чтобы защитить от бьющего в глаза ослепительного солнца. А потом налетел конно-человеческий вихрь.
Среди яростных воплей я расслышал голос Кея, выкрикивавший команды отряду развернуться и отразить нападение с тыла. Но атакующие скатились с горы раньше, чем отряд графа успел сориентироваться и изготовиться.
Мой Гвен внезапно пронзительно агрессивно заржал и принялся бить землю копытом, чем несказанно меня удивил. Я постарался выдернуть меч из ножен не слишком резко, еще не зная, как он к этому отнесется, но конь на это и ухом не повел, зато обратил к врагу оскаленные зубы. Я понял, что, по крайней мере, на этого парня можно положиться, хоть раньше мне и в голову не приходило заподозрить его в такой боевитости, и бросил поводья на луку седла, чтобы не мешали в драке.
Поблизости атакующих можно было рассмотреть получше. Вооруженные мечами, рогатинами и боевыми топориками – также называемыми кельтами или цельтами, они выглядели уж слишком похожими на зверей, на тех самых варваров, что ужаснули Рим. Дикое сочетание шкур, металлических шипов и пластин и татуировки или густой раскраски на полуобнаженных телах, казалось чем-то совершенно нечеловеческим, первобытным, и вместе с тем, сомневаться в том, что это не каменный век, а железный, ну, в крайнем случае, остаточно-бронзовый, судя по тому, что тут вокруг пускалось в ход, сомневаться не приходилось.
Я обрубил мечом копье ближайшего врага, в обратном движении попытавшись вонзить ему лезвие под подбородок. Тот отразил удар уже мечом, моментально перехваченным из левой руки. Мой клинок соскользнул и угодил ему только в бедро, слегка распоров мякоть. Его конь попытался укусить меня, но Гвен, не мелочась, уже вцепился зубами ему в холку. Помогая Гвену, я рукояткой меча ударил чужого коня в переносицу и, видимо, что-то ему сломал. Он захрипел и отшатнулся, отфыркиваясь кровавой пеной. Всадник гневно закричал что-то на тему подлых ударов. Его было не очень хорошо слышно. Следующий удар моего меча сбросил его наземь. Что именно случилось с ним потом, мне никогда не узнать. Да и некогда было о нем вспоминать. Вокруг полным-полно было других, и каждый горел желанием перерезать нам всем глотки, а может быть – перегрызть. Цивилизованными джентльменами их назвать было трудно.
– А это тоже бритты! – воскликнул врезавшийся в меня Гамлет, выглядевший так, будто его занесло сюда отдачей от его собственного грозного взмаха мечом.
– Ага! – согласился я, обрушивая меч между плечом и шеей следующему кандидату в покойники. Так и есть, только старая школа – назад к священной старине, утконосым цельтам, устрашающей боевой раскраске и копченым головам.
Гамлет старательно снес кому-то голову, двинул другого бронзовым широким браслетом и выругался, что-то себе отбив. Мне пришлось применить силу, сбрасывая с клинка чуть не заклинившее его тело. Позвоночные хрящи – довольно коварная штука. Наконец лезвие освободилось – как раз вовремя, хоть Гамлет меня и прикрывал. Отмахнувшись от очередной атаки, я перевел дух и огляделся.
Похоже, этих варваров очень интересовало – что же там, в фургоне. Мы их упорно оттесняли, но нас здорово теснили самих. Я уже не мог различить в свалке тех, кто еще был в сопровождении фургона, кроме нас четверых. Впрочем, ведь уже весь отряд был тут, и они могли просто затеряться. Толпа становилась все плотнее. Дышать стало почти нечем. Густой пар, поднимавшийся от пролитой крови и смешивавшийся с запахом пота и прочих органических выделений людей и животных был способен вывести из строя кого угодно не хуже, чем газовое оружие.
– Черт! – вдруг задыхаясь, дрогнувшим голосом выдавил Гамлет. – Меня сейчас стошнит!..
Я быстро глянул на него. Его лицо сильно побледнело, лоб был покрыт бисеринками пота. Ему точно было плохо.
– Ты ранен? – спросил я с тревогой, урывками разглядывая его, пытаясь понять, вся ли кровь, которой он запачкан, чужая.
– Нет… Ох! Какой-то паршивый пятый век!.. – Гамлет прижал левую руку к животу, с ужасом глянул на месиво внизу, щедро сдобренное кровью и, покачнувшись, зажмурился.
Понятно. Вот что получается, когда мы в своей собственной шкуре, а не в чьей-то чужой, как привыкли, вдруг осознаем свою причастность к реальной жизни.
– Открой глаза! Ланселот!.. – заорал я, испугавшись за него не на шутку. Неподходящее он выбрал время для психологического кризиса. Как будто для них хоть когда-то бывает подходящее время… Я отбил уже падавший на него меч и не смог отбить другой, ударивший меня в этот момент в спину. Но удар пришелся в металлическую пластинку на поясе, и меня только бросило на шею коня. Я тихо выругался, потеряв равновесие, чуть не уронив меч и вцепившись Гвену в гриву.
– Эрик! – Гамлет моментально открыл глаза, и принялся отчаянно рубиться. – Ты в порядке?
Я вернулся в седло и облегченно вздохнул.
– В полном!
Нет, все было совсем не так плохо. Мы стали одерживать верх, после какого-то критического момента – все уверенней. Однако некая отчаянная кучка дикарей сумела напоследок прорваться к фургону и, разорвав полог, под истошный женский визг, схватить двух дам. Это будто послужило сигналом к отступлению. Все уцелевшие агрессоры подождали не больше четырех-пяти минут, а потом как по команде развернулись и бросились врассыпную. Мы, понятное дело, бросились в погоню за той группой, что сумела захватить добычу.
Старшую из дам, пронзительно кричавшую высокую черноволосую девушку, которая, к тому же, вцепилась похитителю ногтями в лицо как дикая кошка и не давала ему как следует сориентироваться, отбили сразу же. Подскочивший Кей с диким воплем раскроил грубияну череп, осторожно подхватил девицу и, видимо, хотел отнести обратно в повозку, но она сказала ему что-то, он вздрогнул, подозвал одного из воинов, и передав девушку его заботам, понесся отбивать следующую. Это я увидел уже оглянувшись, хотя сомнений в том, что он справится, не было никаких – мы тем временем опередили его и его «медведя», скачущих теперь за нами первыми, на некотором расстоянии. Рядом оказался Олаф. Из неглубокого пореза на щеке лилась кровь, придавая ему довольно зловещий разбойничий вид, но в остальном он тоже был цел и невредим. Он поймал мой взгляд и усмехнулся, подмигнув.
– Все колоритнее и колоритнее, – заметил он, но вдруг запнулся. – Проклятье!..
Камень, пущенный из пращи, не попал в него, зато попал в голову коню, который, спотыкаясь, сделал неуверенный шаг и как-то задумчиво повалился на колени. Олаф поспешно соскользнул на землю, уговаривая животное не падать в обморок и прийти в себя. Он безнадежно отстал. Скакавший чуть позади Фризиан свернул в сторону, видно, намереваясь разобраться с кидателями камней. Я немного изумленно огляделся. В голове погони остались только мы с Гамлетом. Все прочие оказались на очень приличном расстоянии позади. Даже Кей, которому пришлось схватиться по дороге с еще одной группой, пересекшей ему дорогу.
Я посмотрел вперед. Собственно похитителей там было только четверо, если, конечно, другие к ним не подскачут, пока мы их догоняем. Нельзя сказать, что я совсем не принимал ситуацию близко к сердцу. Ведь второй похищенной была та девушка, что только что играла на своей арфе и беззаботно пела. Теперь она походила на маленький пунцовый сверток – таков был цвет ее платья, переброшенный поперек седла и висящий, как будто, совершенно безжизненно.
Местность была пересеченная – валуны, овражки, холмы, покрытые расщелинами, на дне которых журчали ручейки, заросли кустарника, бурелом. Скача не разбирая дороги, похитители нырнули в овраг, заросший бурой, скопившейся со многих прошлых лет травой, высокой и густой, росшей пучками как бесконечные стожки влажного сена. Земля здесь была податливой и болотистой. Гамлет вдруг резко затормозил и, ругаясь, стал понукать коня, которому не понравился вязкий грунт – один раз споткнувшись, он уже не хотел поддерживать прежнюю скорость. Возможно, это была продуманная хитрость, и место на самом деле было топким. Не исключено, что нас заводили в болото, где без знания дороги у нас не было бы ни единого шанса не только догнать похитителей, но и вообще выбраться.
Да, наверняка это был обдуманный ход.
Но не так уж и далеко впереди они теперь были. Я опять бросил поводья и потянулся за небольшим кинжалом, вполне пригодным для метания, висевшим на поясе у меня за спиной.
Умница Гвен слушался моего малейшего движения. Я не мог им не восхищаться. Но его дыхание становилось все тяжелее и надсаднее. Конь был очень хорош, но явно уже просто староват для таких гонок. Потому-то, видно, и оказался в запасе, несмотря на все свои лучшие качества.
Ну, теперь или никогда! Придерживая меч наготове левой рукой, я примерился к броску, держа кинжал за лезвие. Лошадь с двойной ношей неслась не так уж быстро, и дистанция была не слишком большой.
Коротко размахнувшись, я бросил метательно-колющий снаряд, блеснувший вспышкой в солнечном луче, пробившемся сквозь ветви деревьев, и угодивший в широкий круп коня, везущего пунцовый сверток. Попасть в какую-нибудь более стратегически важную часть на скаку я не надеялся. Был только риск, что животное воспримет это как подстегивание и прибавит шагу. Но лошадь отреагировала правильно – уже утомленная, она запнулась и вскинулась, раздраженная неожиданной болью. Результат даже превзошел ожидания – конь поскользнулся в мокрой траве и, взбрыкнув всеми четырьмя ногами, рухнул в пожухлые снопики отсыревшего прошлогоднего сена, сбрасывая седока вместе с его добычей.
Справившийся с конем Гамлет догнал меня. Преследуемые нами «дикари» остановились и развернулись. Упавший всадник тут же вскочил и, что-то крича, попытался передать девушку кому-то из товарищей. Но похищенная вдруг пришла в чувство и стала вырываться, решительно протестуя.
– Да как ты смеешь, мужлан! – воскликнула она без явных ноток страха в голосе и влепила похитителю звонкую пощечину. Тот, совсем не по-рыцарски, ответил ей тем же – с более серьезными последствиями. Изумленно вскрикнув, девушка опять обмякла.
– Ах ты, сволочь! – возмутился Гамлет, налетая на невежу, и обрушивая ему на макушку рукоять меча. Тот беззвучно скользнул вниз, накрыв собой выроненное тело девушки. Теперь, чтобы заполучить ее, его товарищам пришлось бы спешиться, да еще заняться перетаскиванием тяжестей. Но теперь здесь были и мы, и им ничего не оставалось, как принять бой или отправиться восвояси, если бы мы показались им опасными. Последнего, конечно, не произошло. Уж чего-чего, а особого впечатления мы на них не произвели.
Последовала короткая яростная сшибка. Без всяких слов. Противник, которого я выбрал (или который выбрал меня, разбираться бессмысленно), был вооружен не только мечом, но и боевым топориком, узким, похожим на утиный клюв. Взглянув на меня, он рассмеялся – для него я выглядел чересчур изнеженным и хрупким. Он хорошо знал свое дело. Мне пришлось потратить на него минуты три. Все это время он продолжал смеяться, хотя чем дальше, тем более механически, а на лице его появилось донельзя озадаченное выражение. Он не понимал ни моей техники, ни почему его «утиный клюв» никак не может отведать моих мозгов. Он перестал смеяться только тогда, когда мы оба скатились с коней на землю, сцепившись, и, улучив момент, мне удалось наконец вонзить меч ему в горло.
Трудно все-таки поспорить с опытом всех тех жизней, что мы присвоили, и некоторыми чисто генетическими усовершенствованиями. Но этот дикий кельт был достойным противником.
Тем временем Гамлет успел покончить с двумя остальными, и тоже сошел с коня, собираясь помочь девушке. Я уже оттаскивал придавившую ее тяжелую тушу. Человек оказался еще жив. Я совершенно машинально вытащил увиденный у него за поясом нож. Огромный нечесаный варвар невнятно застонал и начал моргать, приходя в себя.
– Ты, римлянин!.. – выплюнул он с презрением и ненавистью, и попытался вцепиться мне в горло. Увернувшись, я вогнал ему под грудину его собственный нож.
Гамлет издал странный звук. Я посмотрел вверх, на него, и увидел, что он смотрит на меня с ужасом. Лицо побелело, глаза расширены, взгляд остановился.
– Как ты мог?!
– Что? – не понял я.
– Да вот так, просто – как собаку!..
– А что я должен был с ним сделать? Взять с собой, где с ним поступили бы точно так же или хуже, или надо было выбросить его из головы и повернуться к нему спиной? А сколько их может быть рядом?
– О чем ты говоришь?..
– Это все реально, Ланселот. Мы сами можем кончить так же просто и благородно – в любом болоте. И нам еще надо выбраться отсюда. Забыл, что мы еще можем наткнуться на кого угодно?
– Эрик, я… – Гамлет покачал опущенной головой. – Нет, ты не виноват. Неужели то, как с тобой обошлись, убило человечность в тебе самом?..
Я резко вскочил, едва сдержав вспышку бешенства.
– Слишком громкие и глупые слова, – процедил я сквозь зубы. – Вспомни, что ты сам сотни раз делал в прошлом!
– Это же были другие люди!
– Если тебе нравится обманывать самого себя – ладно, обманывай дальше.
– Это отношение к человеческой жизни…
– Хуже этого? – Я указал на трупы, сотворенные им самим.
– Я убил их честно – в бою!
– Довольно лицемерное заявление. Ты заведомо был сильнее их. Жизнь – не рыцарский турнир. И наш мир ничуть не лучше других, можешь мне поверить.
Гамлет молча секунду смотрел на меня с тоской в глазах.
– Я не могу принять волчьи законы так легко, как ты. Сегодня был первый день, когда я убивал своими руками.
– А у меня – уже нет. Вот и вся разница, – сказал я негромко.
Мы замолчали, глядя друг на друга. Привыкая к тому, что можем быть не только тем, чем хотели бы себя видеть.
Забытая нами девушка вздохнула с легким стоном, пошевелившись.
Мы оглянулись, бросили друг другу виноватые взгляды, ощутив внезапный стыд, и поспешили к ней, стремясь загладить оплошность.
– Ты не ранена, юная госпожа? – спросил я мягко, видя, что она открыла глаза и испуганно озирается. Увидев нас, она неуверенно вздрогнула, ведь мы были для нее еще слишком чужими, и души наши – непроглядные потемки.
Я оказался прав – глаза у нее были серые, светлые как серебро.
– Нет, – выдохнула она и подняла руку к ушибленной щеке. – Вы отвезете меня назад? – быстро спросила она.
– Конечно! – воскликнул Гамлет. – Не бойся, госпожа, мы люди чести. Если ты уже можешь ехать, мы отправимся немедля.
Он встал и пошел к лошадям. Те были прекрасно обучены и никуда не убежали.
– Поймать для тебя лошадь, леди, или ты поедешь с кем-то из нас? – спросил он.
Она нерешительно потерла висок, потом качнула головой.
– Думаю, я не смогу сейчас править сама.
Гамлет кивнул, подводя своего вороного и Гвена.
– Мой конь устал меньше, – сообщил он. – Думаю, будет лучше, если леди поедет со мной.
– Гвен! – Девушка вдруг улыбнулась и, резво поднявшись, шагнула к стареющему серому коню, ласково погладив его нос. Тот ответил ей тихим ржанием. – Добрый старый Гвен, – проговорила она любовно. – Ты еще совсем неплох. Может, лорд Кей слишком рано от тебя отказался?
– Лорд Кей? – переспросил я удивленно. – Так это его конь?
– Да. Был. Пока ему не потребовался конь помоложе и сильнее.
Гамлет вскочил в седло и протянул девушке руку. Я помог ей сесть позади него. Она осторожно обхватила моего друга за пояс. Юная девица держалась с завидным достоинством. Можно было не сомневаться, что она являлась какой-то знатной особой. Положение, как водится, обязывает.
Я сел на Гвена, и мы неспешно двинулись в обратный путь, не забывая оглядываться и оставаясь начеку.
Девушка с любопытством разглядывала нас обоих.
– Тебя действительно зовут Эрик? – спросила она. Наверное, ей было удобнее говорить со мной, чем со спиной Гамлета.
Я улыбнулся и кивнул.
– Зловещее имя, – заметила она. – Кто ты?
– Пока никто. Тот, кто еще не знает своего места в этом мире.
Она засмеялась и мило покраснела. На бархатную как персик детскую щечку упала русая прядь.
– Прости. Ты держишься и говоришь как принц. И ты, – сказала она, обращаясь к Гамлету. – Могу я узнать твое имя? Мне хотелось бы знать имена своих спасителей.
– Ланселот, – с готовностью ответил Гамлет. – И я тоже могу сказать о себе очень немногое. Я должен чего-то добиться сам, прежде чем смогу сказать с уверенностью, кто я такой.
– М-м… – тихо и будто бы понимающе промолвила она, чуть наморщив гладкий лобик и задумываясь. Надеюсь, мы не слишком ее заинтриговали?
– А кто же ты, госпожа? – вкрадчиво спросил я, отвлекая ее от чрезмерных раздумий. – Трудно поверить, что эти люди напали на нас просто так. Ведь им нужна была именно ты. Все их действия указывают на это.
Ее лицо омрачилось, она поежилась.
– Должно быть, ты прав. Мой отец – правитель Лодегранса, что на севере. Я – его единственная наследница. Вероятно, тот кто станет моим мужем, получит и все королевство.
– Правитель Лодегранса, – пробормотал я. – Как же твое имя, леди?
– Гвенивер, – ответила она кротко, опустив ресницы.
Я так и знал. Но все равно был ошеломлен и ощутил, как волоски на коже встали дыбом, будто рядом ударила молния. Мне захотелось расхохотаться – Гвенивер и Ланселот на одной лошади! Не слишком ли много для одного дня?
Наверное, Ланселот ощутил то же самое, или даже сильнее. Он резко натянул поводья и слабым голосом воскликнул:
– Бог ты мой!
– Осторожней, Ланселот, – сказал я предостерегающе, подавив шальной смешок. – Ты все-таки везешь принцессу!
Он покраснел и снова тронул коня, задумчиво хмурясь.
А что, он вполне подходил на роль сердцееда. Блестящие черные волосы, длинные, лежащие романтическими волнами, черные страстные глаза, силен, красив, невротик и зануда, невыносимый в приступах идеализма. Чем не идеальный рыцарь? Кем бы ни оказался загадочный Артур, у него будет достойный соперник.
Хотя Гвенивер еще слишком ребенок, чтобы представлять какую-то опасность в ближайшем времени.
– Твое имя, леди, так же прекрасно, как твое пение, – сделал я комплимент. Гамлет, похоже, пошел пятнами.
Вот и правильно. Назвался груздем…
Впереди показались всадники. Сразу было видно, что это Кей и его люди, а не раскрашенные варвары, ненавидящие любой намек на утонченность как позорный след римского владычества. Кстати, интересный был урок социологии. Здесь полно собственных проблем, помимо германского нашествия.
Кей поспешил нам навстречу. Вид у него был потрепанный и озверевший. Хотя при виде нас он явно испытал облегчение.
– Леди Гвенивер! – воскликнул он. – Цела ли ты?
Леди Гвенивер радостно, но с достоинством заверила его, что цела и даже толком не испугалась.
– Клянусь Эпоной[4]4
Эпона – кельтская богиня – покровительница лошадей.
[Закрыть]! – сердито буркнул Кей. – Сегодня она благословила не моего коня.
– Когда-то он был твоим, – с улыбкой заметила Гвенивер, может быть, даже с лукавством.
Кей, мрачно посопев, поглядел на Гвена.
– Хороший конь, да только уже не для меня. Похоже, Эрик, – сказал он чуть помедлив, – ты ему понравился.
– Кажется, так. Он мне – тоже, – ответил я встречной любезностью.
– Тогда он теперь полностью принадлежит тебе. – Кей сощурился, и глаза его превратились в темные буравчики. – А он ведь не жалует новичков. Хотя так сразу и не поймешь, вы и верно воины не без опыта. А на вид – любимые маменькины сыночки. Как вы оказались с этой лодкой на совершенно пустынном берегу? Кто ж вы, все-таки, такие?
Он всерьез требовал ответа. И в мгновенно повисшей паузе воздух будто слегка задымился.
– Не надо, Кей, – вдруг мягко вмешалась Гвенивер. – С зароками богам не шутят. Иначе, они бы тебе сказали. А замышляй они что дурное, тем паче, рассказали бы целую историю, даром, что лживую.
Гвенивер посмотрела на нас с покровительственной улыбкой истинной принцессы. Кей наморщил нос и сдвинул брови.
– А что это за странное имя – Эрик? Плата за кровь? Месть? Ты этого ищешь? Жаждешь чьей-то крови?
– Время от времени, – огрызнулся я.
Кей фыркнул, мало удовлетворенный таким ответом. Подобное умничанье было ему поперек горла. Я вдруг ощутил что-то похожее на сочувствие – на его месте я тоже был бы недоволен и подозрителен. Но не стоит больше ничего добавлять. Лучше уж помалкивать.
