Текст книги "Смех баньши"

Автор книги: Вера Космолинская

Она приподняла грациозной змеей изогнувшуюся бровь.

– Скажи, я вызываю у тебя какие-нибудь чувства? Добрые, или недобрые?

– Смятенные, – ответил я, дернув уголком рта в неопределенной улыбке. – Но я определенно не разочарован.

– Должно быть, ты слышал обо мне немало скверного, – сказала она утвердительно.

– Людям никогда не лень перемывать косточки тем, кто на виду, и кто выше их.

Она улыбнулась.

– С тобой будет то же самое, брат.

Я полурассеянно кивнул, но пригубил вино только вслед за ней. Вряд ли на меня мог быстро и серьезно подействовать любой здешний яд, но это было распространенной вежливостью – хозяин должен отпить первым. Бархатистое, почти горячее, к моему изумлению не слишком сладкое, чего можно было бы ожидать в этих неумеренных временах и от дамы, да посреди этой благоуханной шелковой душегубки. Стройный, приятно строгий и сдержанный вкус.

– Изумительно! – вырвалась у меня искренняя похвала.

Моргейза, кажется, чуть не расплылась в настоящей довольной улыбке, рассмеялась и покачала головой.

– По крайней мере, тут наши вкусы сходятся. – Она подвинула мне резную дощечку с кусками сладкого пирога и засахаренными фруктами.

– Но увы, – проговорила она затем. – Ты был так далеко и так долго, что стену отчуждения нам уже не преодолеть.

– Поживем – увидим, – ответил я не без некоторых серьезных раздумий.

– Никто не знает, сколько нам осталось, – сказала она. – И во многом это зависит от того, кто дергает за ниточки.

– Нелестный подход к божественному, – заметил я.

– Я не имела в виду ничего божественного.

– Значит, ты просто хочешь узнать, кто дергает за ниточки? Вернее, кто дергает за ниточки меня?

– Почему бы и нет? Разве это удивительный интерес? Раз это касается нашего рода. Я могла бы предостеречь или помочь. Но мне хотелось бы знать, что мне делать. Ты отказываешь мне в этом?

– Все не так просто, Моргейза, – вздохнул я. – Если ты думаешь, что кто-то все это подстроил, ты поверишь в то, что я сам не знаю, кто? Если кто-то просто повлиял – движущих сил окажется слишком много. Даже ты – одна из них. Все мы дергаем за ниточки, только никогда не знаем до конца, что именно из этого выйдет. Ведь дергаем за ниточки не только мы.

Моргейза с брезгливо-недоверчивым выражением лица недовольно поморщилась.

– Предположим, что один из них этот старый пень Бран. Но главный не он, ему не хватило бы ни ума, ни терпения столько лет хранить тайну.

Я усмехнулся.

– Он и не хранил. Просто по дороге подвернулся.

– Но он имеет на тебя влияние?

– Довольно трогательный старикашка.

Моргейза какое-то время задумчиво мерила меня прищуренным глазом, потом улыбнулась плотно сжатыми губами.

– Единственное, что о тебе можно сказать – ты действительно мой брат.

«Не единственная, но абсолютная ложь», – подумал я.

Несколько минут мы только молчали и улыбались как сфинксы, потом вдруг одновременно допили остатки вина одним глотком и посмотрели друг на друга слегка удивившись подобной синхронности и рассмеявшись.

– Похоже, скоро рассвет, – сказал я.

Она приподняла брови, уставившись на меня с наигранной наивностью.

– Ты видишь сквозь ткань? Она плотная.

– Я просто считаю.

– Считаешь время рядом со мной? – она чуть надула губки. Шутливо, а не игриво. – А как же приписываемое мне колдовство? Будто я сбиваю всех с толку, и время со мной течет иначе, как в обиталищах фей?

– Господи, ну как время может течь иначе?! – подыгрывая, я недоуменно закатил глаза.

– Не знаю, – сказала Моргейза. – Но мы ведь встречаем новое лето.

– Да, точно, встречаем.

– А его как встретишь, так и проведешь. Скоро встанет новое солнце.

– Каждый день встает новое солнце.

– Верно, – засмеялась она, – как в старой песенке поется:

 
В славе и пурпуре,
В блеске и золоте,
В холоде утреннем
Явится он —
День неизведанный,
Новый, негаданный,
Светом волшебным
Зажжет небосклон!
Жизнь пробуждающий,
Свежий, сияющий,
С музыкой ветра
И пением птиц,
Преображающий,
Мир озаряющий, —
Сгинет во мраке
Подземных темниц!
 

– Конечно, всего лишь еще один день. Но я знаю, что ты хотел сказать – тебе уже пора. Все это стадо поднимет страшный шум, если им придется встречать восход без тебя. Но скажи, ты ведь будешь иногда говорить со мной? Не забудешь о том, что я существую?

Я заглянул в безупречную ледяную синеву двух тихих омутов. Вы когда-нибудь пробовали нырнуть сквозь несколько метров кристально-зеркального льда? Лучше и не пытайтесь.

– Забыть о том, что ты есть? Никогда. В этом могу поклясться всеми богами. Но почему бы нам не пойти встретить восход вместе? – Я наконец поднялся с рассыпающейся горки подушек. Она поглядела на меня взглядом не то насмешки, не то упрека – мол, я и сам должен понимать, что ляпнул глупость.

– Ты не забываешь, что я не самостоятельная женщина и себе не принадлежу?

– Нет. Кстати о самостоятельности. На твоем месте я бы не отпускал Гарета одного среди ночи исполнять поручения. Это может быть опасно.

– Думаешь? – небрежно усмехнулась она. – Кто посмеет тронуть ребенка Лотианской ведьмы?

– Волки, например. Или, – я вспомнил, что случилось с настоящим Артуром, – медведи…

Она задержала дыхание, на мгновение окаменев, и чуть не выстрелила в меня тем самым взглядом, что и днем.

– На что ты намекаешь! – Она все поняла неправильно, решив, что медведь, это я.

– Ни на что. Ты знаешь, где Гарет меня нашел?

Она досадливо дернула плечом.

– Где-то на празднике, у костров, с какой-нибудь девицей?

– Ничего подобного. На краю лесной чащи, в кромешной тьме. Где мог найти бог знает кого, кроме меня.

– Но… – Она нервно встала. – Я же сказала ему посмотреть у костров! И не отходить далеко!

– Кажется, он подумал, что ты рассердишься, если он меня не приведет. – Она посмотрела на меня как на идиота. И я ей поверил. Похоже, проблема была на самом деле не в отсутствии заботливости. – Хорошо, тогда не сердись на него теперь. Он славный мальчик. Что касается восхода – на само действо мы ведь все равно все соберемся?

Она еще немного поглядела на меня, потом вздохнула, расслабилась и снова попыталась улыбнуться.

– Да, соберемся. А что ты делал в лесу?

– Отдыхал от толпы. Хорошо, значит можно не прощаться.

Улыбнувшись ей на прощанье, я не оглядываясь вышел из шатра.

Тут я остановился и огляделся. После ярких язычков пламени внутри, снаружи глаза не сразу приспособились к темноте, но слух мне тоже не доложил ни о чьем присутствии. Потом стало видно, что поблизости и впрямь никого нет, все попрятались и на неприятности не напрашиваются, и еще – что небо стало понемногу бледнеть. Я немного постоял, слушая ветер и разглядывая аметистовые тени. Какая-то дневная пташка ни свет ни заря пробовала голосок. Из шатра не доносилось ни звука. Немая куколка бабочки. С бабочкой внутри. Которая не спешила суетиться и выдавать больше чувств, чем уже это сделала.

Я пару раз глубоко вздохнул, очищая легкие от сладкого воздушного киселя, и двинулся на звуки продолжающегося веселья. Мозги пребывали в нормальном предрассветном состоянии – чугун с пухом в одном свалявшемся комке. Но эта ночь была хороша хотя бы тем, что не надо было засыпать по-настоящему…

Не успел я отойти далеко, как позади послышался приближающийся приглушенный топот и сдержанное недовольное пыхтенье. Чуточку проснувшись, я повернулся, прикидывая, какую из железок стоит применить к незнакомцу темной ночью. Однако завидев силуэт, я решил с этим повременить. В конце концов, это же был только один человек, пусть даже в его руке было что-то напоминающее кинжал – не берусь сказать точнее, так как он быстро спрятал руку под плащ.

Бегун затормозил, и без всякого удивления, что выдавало то, что он и не думал обознаваться, с досадой рявкнул вполголоса:

– Какого черта ты тут делал?

– Константин! – радостно воскликнул я. – Ничего не объясняй – тебя подослал ко мне Кадор, так как ему не терпится поделиться прозрачными намеками и легкими провокациями!

Константин малость опешил.

– Что? Какими намеками? Мой отец меня никуда не посылал. Что это тебя занесло к моей тетке?

– Попробуй догадаться с трех попыток. Только без глупостей.

– Тебе мои догадки не понравятся!

– По-моему, тебе они нравятся еще меньше.

– Тут ты прав, чертово отродье! Мне это не нравится. Мне не нравится, что ты вообще свалился как снег на голову. Прятался бы дальше в своих медвежьих углах как последний трус…

Я присвистнул.

– Ну ты и зашел, племянничек! Что ж, примем к сведению – что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

– Какой я тебе племянничек?!

– И впрямь. Гнусная история. Но ничего не попишешь. Хорошо еще, родство толком не кровное.

– Да ты знаешь, кто была твоя мать?..

– А ну попридержи коней, – предупредил я, зловеще понизив голос. Пьяные приставания имеют свойство надоедать. – Как ты думаешь, народ будет в восторге, если я начну избавляться от лишних родственников в первую же ночь?

– Ну, ты не посмеешь! У моего отца слишком сильная позиция, и тебе с ней придется считаться, хочешь ты или не хочешь!

– Да, только для этого твой отец должен знать, что с тобой случилось. Кто тут потом найдет концы этой пьяной драки, а? Ну, попытай счастья или передумал? – Я неожиданно шагнул вперед, чуть не отдавив ему ногу.

Константин возмущенно вскинул голову, но успел отпрянуть и тут же придушенно взвизгнул, наткнувшись на кого-то спиной и, чуть не взвившись в воздух, шарахнулся в сторону. Фризиан, потихоньку к нему подобравшийся, не то засмеялся, не то чихнул и заявил:

– Эй, кое-кто отдавил мне ногу! Неужели это наш прекрасный принц Корнуэльский?

– Да вы смеетесь! – возмущенно констатировал очевидное прекрасный принц, кидая гневные взгляды то в одну, то в другую сторону.

– Так праздник же!.. – добродушно сказал Фризиан, но вдруг вздрогнул, невольно схватился за собственное запястье и глянул на меня. Я в тот момент сделал то же самое – по левой руке прошла чувствительная волна покалывания и, сократившись, горячо запульсировала – кто-то из наших передал сигнал «SOS». Фризиан чуть завертелся, оглядываясь. – По-моему, южное направление, – пробормотал он и встряхнул рукой, прогоняя неприятное ощущение.

– Разговор окончен. Посторонись! – Я спихнул принца Корнуэльского с дороги, и мы бросились обратно к лесу. Константин невнятно выругался и, по-моему, упал, поскользнувшись на свежей росе.

– Трусы! – крикнул он нам вслед уже издали. Но его мнение никого не интересовало.

– Кстати, ты что тут делал? – бросил Фризиан на бегу. – Это шатер Моргейзы. Вы что, решили сотворить Мордреда, чтобы быть поближе к легенде? Официально это, между прочим, кровосмешение.

– А еще я отлично помню конец легенды. Так что, обойдусь и без начала. Ничего не было.

– Ну, ладно.

Не исключено, что Фризиан всерьез беспокоился. Он прекрасно знал, на кого похожа Моргейза, и считал мое отношение к ней подозрительным. Оставалось только уповать на мой здравый смысл, но это материя заведомо ненадежная – не только у меня.

Кого, например, теперь понесло на опушку? Нам не пришлось долго ломать голову. Мы услышали шум, какой могли бы устроить с десяток лосей, заблудившихся в кустах. Мимо нас кто-то промелькнул, нырнул прочь зигзагами и пропал из виду. Фигура была закутана в тряпки как мумия и находилась в явной панике, так что мы не стали ее преследовать, поспешив к источнику шума – оттуда доносились звон, глухие удары и звериные гневные вопли.

Мы выскочили с мечами наготове, и в мой меч тут же врезалось что-то тяжелое, железное и звенящее.

– Прекрати, Ланселот! – зашипел я, уворачиваясь от следующего удара. – Это же мы!

– Кто?.. – выпалил Гамлет.

Фризиан опустил меч и душераздирающе вздохнул:

– Я так и знал!..

– Тут же никого больше нет! – возмутился я. – Ты просто лупишь мечом по деревьям. Это ты дал сигнал?

– Может, добить его, чтобы не мучился? – предложил Фризиан с затаенной надеждой.

– Гад ты, Галахад! – с чувством возвестил Гамлет, опуская меч. Голос его дрожал. – Мне же всадили нож в спину! Всерьез!

– Где? – спросил Фризиан.

– А что тебя вообще сюда занесло? – поинтересовался я.

– Я сейчас умру, – заявил Гамлет обвиняюще.

– Ладно, давай только найдем освещение поприличней и посмотрим, что с тобой.

– Зажигалка подойдет? – спросил Фризиан.

– Давай, – кивнул я. – Кто увидит – сам виноват. Нечего блуждать по лесу в такое время.

В темноте вспыхнул язычок пламени.

– Ну и где твои смертельные раны? – полюбопытствовал Фризиан.

– Вот! – Гамлет указал большим пальцем себе за спину, и не думая поворачиваться. Что ж, волосы у него и впрямь стояли дыбом, его трясло, а на бледно-сером лице, руках и одежде оказались брызги крови. Нам пришлось его обойти.

– Так где?

– Там!

– Ага. – Я увидел выдранную из плаща полоску ткани. – Повернись-ка еще чуть к свету… Да не лицом, Ланселот!

Туника тоже была прорезана и слегка пропиталась на небольшом участке темной скользкой влагой. Я немного пощупал вокруг и облегченно усмехнулся.

– Да ничего страшного. Кожу немного прорезало. Только противно, наверное, и все.

Рядом захрустели кусты.

– Ну вы даете! – сказал, выбираясь из них, Олаф. – А лазером дрова вам порубить не слабо? Что случилось? Выдернули меня в самый интересный момент!

– Нас тоже, – подлил Фризиан масла в огонь. – Мы чуть не оставили Корнуолл без наследника! – Он опять обратился к Гамлету. – Так как ты здесь все-таки оказался и кто на тебя напал?

– Да не помню я!

– Как это? – вопросил Олаф.

– Да вот не помню! Кажется, выпил что-то не то… или еще что-нибудь. Все как в тумане. Была какая-то девушка – мы с ней ушли, потом она исчезла и появился кто-то другой. Меня это не удивило – я ничего не соображал. Потом мы оказались здесь… Я начал приходить в себя, и тут жутко удивился – что происходит? Где я? Увидев, что я очнулся, они набросились на меня и попытались обсыпать каким-то порошком. Я перепугался и пришел в ярость – включил тревогу и принялся их крушить. Только, похоже, почти ни в кого не попал – в глазах все плыло и голова до сих пор идет кругом! Ну что, смешно? Я даже не знаю, кто это был, и чего они хотели!

Мы задумчиво переглянулись.

– Совсем не смешно, – сказал Фризиан. – Похоже на друидские штучки. Как Бран в палатке – тоже заявился с каким-то порошком. Может, они решили в жертву тебя принести?

– Праздник как-никак, – поддакнул я.

– А ну вас к черту!..

– Шутка. Правильно, что вызвал, извини.

– Ладно, – заключил Олаф. – Хватит уже шарахаться по темным углам поодиночке. Больше расходиться не будем. Да и утро не за горами. Знаете, от чего вы меня оторвали? Там начинают выбирать королеву мая. Может еще не выбрали, так что пошли, примем участие!

И после того как мы приняли участие, королевой мая была провозглашена принцесса Гвенивер. Ну а с королями давно уже было все ясно.

В конце концов, ежегодная тайная битва сил света и тьмы, которой люди добавляют очков по мере сил огнем костров и безудержным весельем, разрешилась в нашу пользу и, как обычно, взошло солнце.

Часть 2. Камулдунум

 
– Поведай, Мерлин, друг богов,
Нам тайны звезд и силу слов,
И пенья смысл ветров – жрецов,
Законы стрел – слепых жнецов,
Повадки ястребов и сов,
Загадки темных, странных снов.
 
 
– Что, дети, мне поведать вам?
Не верьте звездам и словам,
Не слушайтесь ветров – жрецов,
Не станьте дичью стрел – жнецов, —
 
 
Мы сами – звезды и слова,
Мы стрелы, ястреб и сова,
Мы сами ветер и закон —
Природы странный, темный сон.
 

XIV. Полет Сокола

– Tempus fugit, – сказала Линор, задумчиво наблюдая, как автоматически управляемое суденышко уходит в плотный дымный туман, возвращаясь к острову с привидениями, смеющимися баньши и настоящим ящиком Пандоры. – А ведь время летит!

– Вот сволочь! – буркнул ее отец не совсем серьезно. – Никогда нельзя на него положиться. Вы когда-нибудь задумывались о божественной природе подлости?

– Может, лучше сразу утопиться? – спросила Антея. – Будем потихоньку течь и изменяться, но хотя бы не раздумывая.

Все трое мрачно хихикнули.

Эта троица представляла собой еще более колоритную компанию, чем та четверка, что высадилась на этом Драконьем берегу всего лишь пару недель тому назад. А в качестве четвертого члена команды ее сопровождал свежеклонированный из припасенной на всякий случай замороженной ткани меланхоличный ослик, навьюченный загадочным багажом. В том, что багаж был загадочным, сомневаться не приходилось – стоило только раз взглянуть на людей. Антея оторвала взгляд от тумана и волнующейся хляби и задумчиво окинула им себя и других.

«Опереточно, конечно, – решила она, – но могло быть и хуже. В конце концов, чего мы хотим, выходя из легенды? И кто бы мог поверить, что тут что-то будет так на нее похоже… Мир, далекий от реальности – это ведь не значит, что он должен походить хоть на какую-то определенную сказку». Троица чародеев – озерная леди Нимье, фея Моргана и… Мерлин, конечно, хотя подобный вывод должен был напрашиваться сам собою, а не навязываться, и попервоначалу они договорились называть доктора Мэллора простым кельтским именем Мирддин, ну а там уж как получится.

Доктор Мэллор не старался изображать из себя старца. Какой в этом смысл, если создаешь образ человека, любящего менять обличья, в том числе и по всей шкале человеческих возрастов? Разве что отрастил попышнее бороду и искусственно немного пригасил ее обычный яркий пигмент. В свои шестьдесят с небольшим он в лучшем случае с натяжкой мог сойти здесь за сорокалетнего. Темно-коричневая хламида спускалась почти до земли, но была легкой и мягкой и не мешала движениям. И все же доктор начинал подумывать о том, что неплохо бы забросить ее куда-подальше, так как солнце во влажном воздухе так и норовило устроить парник. Наконец Мэллор Гелион решительно фыркнул, расстегнул серебряный аграф, в форме которого угадывались сюрреалистически искаженные очертания сказочной птицы, и небрежно скатав плащ в беспомощный сверток, перекинул его через одно плечо, оставшись в элегантном костюме сплошь из тонкой темно-серой замши.

– Твой отшельник выйдет светским львом, – с улыбкой заметила Линор, покосившись на отца.

– Ну и ладно, – ответил тот. – В любом случае – все мы настолько другая история!

– Ключевые слова – другая история, – мрачновато отозвалась Линор.

– Выше нос, – с тяжелым вздохом сказала Антея, нетерпеливо пиная влажный песок носком сапожка. – Со временем все образуется. Может быть.

Со временем. Да уж – доигрались и застряли. Всегда все упирается во время. А время – что песок, – Линор с досадой посмотрела на разбрасываемые Антеей во все стороны песчинки. Бежит как песок, летит как песок… и построй-ка на этом песке надежную крепость, поныряй-ка в зыбучих песках!.. Ну нет, мы еще поныряем… Линор хмурясь, с кривой усмешкой почти бессознательно провела кончиками ногтей по рукояти висящего на бедре легкого меча, будто почесывая за ухом кошке. Холодное железо или что-то вроде этого всегда приятно применить против всяких выкрутас реальности. И Линор смутно чувствовала, что у нее чешутся руки.

Они с Антеей тоже не особенно пытались подыгрывать стандартам. Никаких кисейных барышень – практичная мужская одежда со множеством незначительных усовершенствований, мечи, короткие луки, и еще целый арсенал сюрпризов этому миру, имевшему неосторожность попытаться их удержать. И к черту скромность! – Яркие и сильные тона: sagum Антеи – ярко-синий, голубая туника, черные обтягивающие штаны, и такие же мягкие сапоги, украшенные серебром. Плащ Линор – темно-красный, в золотую и зеленую тонкую клетку, поверх туники из коричневой замши с зеленоватым отливом, наводящим на мысли о смутно угрожающей змее. Мечи без лишнего декора, ожерелья и браслеты – столь же функциональны, сколь эстетичны. Темно-золотые волосы Линор свободно горели на солнце, как и сияющая бронза Антеи. Вызов и бред? Может быть. Но свежа еще память о кельтских традиционно воинствующих дамах, включая знаменитую ирландскую королеву Медб, разобравшуюся с громилой Кухулином как со щенком. Она, конечно, тоже плохо кончила, но все герои имеют на это право. Особенно на склоне лет. Нельзя же вечно испытывать судьбу и не рассчитывать хоть на какую-то взаимность.

– Ладно, – сказала Линор, с заигравшей на губах зловещей усмешкой. – Пойдемте, и завоюем этот мир, раз он смеет нас задерживать.

– Огнем и мечом? – подхватила Антея, поигрывая небольшим серебристым жезлом.

– И огнем тоже, – кивнула Линор.

Антея подавила довольный смешок и повесила жезл снова на пояс из причудливо переплетенных металлических звеньев.

– Прекрасное утро для прогулок! – объявила она.

– Вперед и с песней! – махнул рукой доктор. – На… хм, на юго-восток. Может, зря мы настояли на том, чтобы нас не встречали?

– Нет, – резковато качнула головой Линор. – Надо успеть развеяться, прежде чем объяснять кому-то, что у нас получилось – или не получилось, и почему мы не знаем – почему.

Доктор Мэллор пожал плечами и, покосившись на спутниц, философски приподнял тигриные черно-рыжеватые брови.

– Ладно, ладно, уговорили. Тем громче выйдет легенда. И да поможет бог первому встречному.

* * *

Весна в разгаре. Яблони в цвету. Я въехал в принадлежащее теперь мне королевство Камулос или Камулдунум… нет, не на белом коне, а на черном как ночь. Старичок Гвен отправился на почетную пенсию. Как бы ни был он замечателен, представительности ему уже не хватало. Замену ему предоставил, уж не знаю с какими соображениями, мой официальный ближайший родственник король Кадор, подарив мне черного зверюгу по кличке Гром, чертовски эффектного, и у которого явно были не все дома. Чувствовалась рука принца Константина. Впрочем, с конем мы поладили. Я уже привык к этому несколько парадоксальному явлению – если лошадь слывет маньяком-убийцей, то я могу с ней договориться, но если она по слухам смирна как агнец – вот тут жди любой самой гнусной подлости. Может быть дело в том, что видеть «личность» в «смирной лошадке» то же, что метать бисер перед свиньями. Они знают либо покорность, либо нет, и умеют выждать время, если делаешь им поблажки, чтобы подвести точно в нужный момент. Ни о каком доверии тут не может быть и речи. А это именно то, чего стоит искать в лошадях, да и не только в них – доверие, а не покорность.

Ну и раз себя не переделаешь, лучше всего просто иметь по возможности дело с родственными душами.

Как бы то ни было, вырвавшись из-под власти Корнуолла, Гром, он же Зверь, Чудовище или – как я сам именовал его ради кощунственной шутки – Таранис с заметным облегчением вел себя куда приличнее своей репутации.

Повсюду нас встречали с искренней радостью, местные жители с неопределенной и вечной надеждой на лучшее будущее забрасывали нас цветами, так что их аромат заглушал даже всепроникающий запах конского пота, и размахивали свежими зелеными побегами, зачастую в цвету, видно, как бы невзначай разгоняя мух. То и дело какая-нибудь девушка взлетала птицей на седло ко мне или к кому-то из моих спутников, чтобы крепко обнять, подарить мимолетный сладкий поцелуй, обдав жаром горячо пульсирующей крови под бархатной кожей и набросить на шею очередную тяжелую влажную гирлянду из сплетенных цветов. Зверь-Таранис в таких случаях грыз удила, похрапывал и скреб землю копытом, но – вел себя прилично. Счастье, восторг и безоглядное обожание, куда ни кинь взгляд. Плевать на то, что новый король, как и его конь, только темная лошадка. Это такой же ритуал, как встреча нового солнца в праздник Белтейна. Как говорится – как лето встретишь, так его и проведешь! А то, что тайно, да не станет явно… Получив в физиономию очередным цветком, я рассмеялся.

– Опьяняет, верно? – пробрюзжал мне в ухо Гамлет, тоном, отчетливо наставляющим: «Помни, ты смертен!»

– Ага! – беззаботно откликнулся я. – Хочешь новую песенку, Ланселот? Впрочем, я и так спою:

 
Венец из железа, конь адских кровей,
Мир троп потаенных, волшебных дверей!
Что можно сказать мне?
Что жизнь хороша —
Веселье и слава —
И ждешь лишь ножа!
 

– Может, и от тебя, приятель!

 
У Бога с Фортуною храбрость в цене —
В рай – вскачь, без оглядки! Раз-два – и в земле!
А мир и развитье
Пред этим – ничто:
Что мир плохо склеен
Заметим еще!
 

– Когда ж ты станешь серьезным?! – проворчал Гамлет.

– А зачем?!

Кругом царило веселое безумие.

А впереди ждала старая полуразрушенная римская крепость, сердце Камулдунума – гнездо верховного короля.

* * *

Боги не были милостивы к первым встречным. Как говаривали люди – нет разницы между дорогой и лесной чащей с волчьими стаями. Польстившись на хрупкость маленького отряда, на наживку клюнула первая рыбка. Рыбка состояла из пятерки «солдат удачи», неопрятных балбесов, имевших одновременно вид несколько франтоватый из-за неодолимой тяги украшаться всем украденным, еще не пущенным в дело. При появлении их с веселым улюлюканьем на сцене, наживка ощутила прилив энтузиазма – пятерка бандитов была конной, а те, на кого они имели неосторожность напасть, не имели ничего против легкодоступного транспорта. Поскольку добыча казалась несерьезно легкой, лесной хищник, уверенный в своем преимуществе, посчитал, что можно будет взять ее на испуг, голыми руками. Однако произошедшее дальше мало поддавалось какому-то разумному объяснению.

Разбойник, оказавшийся впереди, успел приглядеться и заржал:

– Во повезло! Это ж ба!..

Больше он ничего сказать не успел. Трое мягким движением подняли то, что никак не могло быть оружием – блестящие короткие жезлы.

– Здравствуй, гром! – с непонятным весельем сказала золотоволосая девица, а потом… ударил гром с ясного неба, без звука, без предупреждения, только трое бандитов ощутили внезапно, будто страшной силы удары буквально размозжили все их существо, и мешками грянулись без сознания – кто лошади на шею, кто наземь. Двое оставшихся запоздало почуяли неладное – рука одного дернулась к мечу, хотя это было совершенно бесполезно, другой успел дернуть поводья, чтобы дать стрекача, и на этом все кончилось. Девушки, похожие на эльфов, чуть лениво повели жезлами, и оставшиеся присоединились к предыдущим.

– Баю-бай, – проговорил доктор Мэллор, мягким кошачьим шагом придвинувшись к не успевшей ничего сообразить ближайшей лошади, и сталкивая с седла бесчувственное тело. – Как славно среди бела дня, соснуть немного пользы для… – Лошадь только покосилась на него мутновато-стеклянными глазами и флегматично пожевала удила. Мало что на этом свете могло ее удивить, в том числе и этот новенький двуногий.

Девушки тоже без проблем поймали для себя по лошадке.

– Вот и первый кирпичик в нашу легенду, – торжественно объявила Антея и сморщила нос. – Господи, по-моему, они их в жизни не чистили!

– Так как насчет предложения проехать через Деметию, Эймсбери и Стоунхендж? – поинтересовался доктор. – Нас минуту назад прервали. По-моему, незачем особенно никуда торопиться. Пусть молва пойдет впереди нас, а мы тем временем кое-что проверим и уточним.

– Отлично, – кивнула Линор, вскочив в седло и немного озадаченно возясь с грубыми стременами. – Значит, резко на юг?

– Н-да, пока мы еще можем отличить сокола от цапли. Дадим и другим возможность исподволь распознать сокола. Если мерлин – это сокол.

Антея пожала плечами, кивнула и что-то прикинула в уме.

– А вообще-то, место, откуда мы прибыли, находится отсюда как раз в направлении норд-норд-вест, – пробормотала она задумчиво себе под нос. – Мы несем безумие. Все свое несем с собой.

Какое-то время они ехали молча, поглядывая по сторонам, любуясь буйно зеленеющими окрестностями. Антея глубоко вздохнула, зажмурившись, задержала воздух в легких, и медленно вытолкнула его весь без остатка.

– Ух!.. – воскликнула она. – Кажется, я только сейчас понимаю, как близко мы подошли к полному нервному срыву.

– Еще не поздно, – отозвалась Линор. – Но все равно приятно было выбраться. Теперь мы хоть куда-то движемся, а не топчемся на месте.

– Ага. И неважно, куда мы движемся. Как в той песенке про сокола:

 
Я сокол! Я горд и бесстрашен!..
 

Со следующей строчки Линор подхватила:

 
… Я весь воплощенье стихий!
Я лечу в струях синего ветра!
Как ветер, крылат и стремителен,
Неотвратим, как молния!
Я хищник, дарящий смерть!
Но что же есть смерть? —
Это только ушедшее время —
Крылатое время!
Одно крыло мое в прошлом,
Другое крыло – в грядущем,
Но глаза мои, когти, и клюв —
всегда в настоящем!
Я лечу, и мгновенья скользят —
Настоящее неудержимо
Все мчится – вперед, вперед!
И это прекрасно,
И так должно быть!
Ведь это есть жизнь!
А жизнь, это значит – полет!..
 

Девушки напоследок присвистнули и издали боевой клич, более подходящий соловью-разбойнику, а не соколу. Вся окрестная живность на мгновение испуганно притихла.

– Надеюсь, мы не перестарались, – сказал доктор Мэллор.

В некотором отдалении за их спинами в небо поднимался редеющими клубами черный дым.

– Лиха беда – начало, – сказала Линор. – Конечно, нет. Это только спецэффект. Жертв нет, а этот коровник под названием «постоялый двор» давно ждал, чтобы его либо подновили, либо подпалили. – Она фыркнула. – Тоже мне сервис! Удобств никаких и еще норовят ограбить! Кстати, кое-кто был даже рад… А те, что попадали в суеверном ужасе, славили приход старых богов. Мысль в нужном направлении. Как вам кажется?

– Ну что ж, – сказал доктор, со вздохом пожав плечами. – В любом случае дурная слава – громче.

– Да не было там ничего дурного!

Доктор Мэллор озорно ухмыльнулся:

– Кроме славы!

* * *

Камулдунум, конечно, был в упадке. Как-никак, его прежний король умер не вчера. Прошло уже три года. Положение более или менее поддерживали друиды, запугавшие или затравившие нескольких самовыставившихся претендентов и поставившие на их место своего временно исполняющего обязанности короля, некоего Пеллинора, смиренно именующего себя королем без королевства. Судя по рассказам, это был тот еще субъект, помешанный на древних священных традициях, «гончий пес друидов», «карающая длань богов», «охотник за зверем рыкающим» – тут уже была некая параллель с христианством, ведь и в нем есть некто, кто «аки лев рыкает, ища, кого бы пожрать», и так далее, в том же духе. Колоритная личность, но почему-то без особенных амбиций, и хотя он сумел отпугнуть всех нежелательных претендентов и подавить все недовольства, окончательно подавить жизнь в королевстве он так и не удосужился. Вероятно, был слишком занят духовным самосовершенствованием. Так что на самом деле все было не так уж плохо. Однако по мере приближения к месту назначения, вся развеселая компания начала заметно волноваться, а может быть и тихо злорадствовать, предвкушая нашу встречу с такой достопримечательностью как Пеллинор. Тем более что, как и следовало от него ожидать, навстречу нам он не выехал и никакого праздничного легкомыслия допускать не собирался, будучи человеком серьезным и вдумчивым. Что ж, чем дальше, тем все становилось увлекательнее.