Текст книги "Смех баньши"
Автор книги: Вера Космолинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
XVI. «И вышел он как победоносный…»[10]10
Откровение Иоанна Богослова, гл.6, стих 2.
[Закрыть]
Когда троица чародеев добралась до Деметии, слух об их появлении уже успел разнестись, достигнув и ушей королевы, заправлявшей делами в отсутствие мужа, отбывшего на исторические события в Лондоне и Камулосе. Слух взволновал королеву не впустую, ведь тот Мерлин, которого она знала, был ее кровным братом и в прошлом королем, до того, как оставил правление ей и ее мужу, частично оттого, что не желал ограничиваться интересами одного малого королевства, а отчасти просто выжитый родней за все свои дикие идеи. То, что он вернулся или что хоть кто-то вздумал назваться его именем, отнюдь королеву Ганеиду не радовало. Брат всегда приносил одну только головную боль. Впрочем, если это действительно он, от этого слабака будет не так уж трудно избавиться, по крайней мере, в прошлом всегда удавалось.
Посланцы королевы без труда отыскали человека, о котором говорил уже весь город. Ворвавшись на постоялый двор, они принялись разгонять скопившийся там народ копьями и громко требовать самозванца.
– Отлично! – обрадовался самозванец. – А я-то все думал, как бы отвязаться от такой толпы?
Десятник королевской стражи был, как водится, груб.
– Человек, взявший имя самого большого дурака в Британии, еще большую дурость ты совершил, появившись на этой земле! Последуешь ли ты с нами сам или нам придется тащить тебя на веревке, как и положено безумцу?
– Великолепное предложение, – восхитился безумец. – Ну как от такого отказаться? – Между тем, он и не двинулся с места, а в прищуренных зеленых глазах появилось выражение, которое показалось десятнику куда больше пугающим, чем испуганным. Самозванец слегка, будто даже с сожалением, качнул коротким жезлом, который держал в руках с самого начала переполоха. Ничего видимого не произошло – только внешний конец жезла, оказавшийся на мгновение направленным в голову десятнику, едва заметно дрогнул, и у того вдруг полезли глаза из орбит. Жутко взвыв, он схватился за голову, грозившую разлететься на куски, и затрясся как осиновый лист.
– Колдун! Колдун! – послышались крики, частью со страхом, частью с любопытством и злорадством. Кто и когда относился с сочувствием к мелким представителям власти? Солдаты тоже подняли крик – страха и негодования.
Колдун коротко поморщился и другой рукой обнажил длинный меч с необычным клинком – из сплошь вороненой стали. Злоупотреблять волшебством ему явно не хотелось. То же сделали и еще два человека, явно его сопровождающие. У кого-то это вызвало благоговейное восхищение, у кого-то и недоумение, когда, несмотря на уверенность движений и опасную грацию в обращении с оружием, выдававшую далеко не начинающих бойцов, в них узнали женщин. Сами девы-воительницы не слишком-то это и скрывали, необычная, несколько экзотическая красота их черт была подчеркнута, свободно уложенные волосы тщательно ухожены, как и руки с окрашенными в странный цвет ногтями. Но от этой красоты веяло чем-то холодным и чуждым, что и причиняло всем некоторое беспокойство или напоминало о древних преданиях о подобных девах, связываться с которыми было более чем опасно.
– Оставайтесь на местах, – небрежно приказала одна из них, с откровенно презрительным смешком. – И может быть ваши мозги не потекут сегодня из ушей!
Десятник рухнул на колени, всем своим видом показывая, что его мозги из ушей уже текут.
– Поосторожней с ультразвуком, – предупредил старший колдун.
Золотоволосая блондинка пожала плечами и качнула мечом.
– Конечно, так будет нагляднее.
Трое солдат, не разобравшись, бросились с грязными ругательствами вперед, пока колдуны разговорились. С немыслимой скоростью блондинка совершила какое-то движение, и куски копий полетели в стороны как метательные снаряды. Послышались крики изумленной обиды и боли.
– Моргана! – с беспокойством воскликнула вторая девушка, опуская меч и с жезлом наготове делая несколько быстрых шагов вперед. Все невольно волной откатились назад. – Достаточно.
– Уже все, – сказала Моргана. У всех троих солдат появилось по паре порезов – один через щеку или лоб, другой поперек горла, который каждый из троицы со страхом ощупывал, а остальные с неменьшим страхом на них таращились. Но порезы были совсем неглубокими, прочерченными с хирургической точностью. – Если, конечно, никто не желает продолжить, – прибавила Моргана. – Тогда можно будет подойти к делу глубже.
Настолько углубляться в проблему никто не пожелал.
– Эй, ты, – позвал колдун пребывающего в прострации десятника. – Хватит валять дурака. Все было не так страшно. Вставай и проводи нас к нашей якобы сестрице. Хотелось бы ей кое-что объяснить.
– Мерлин! – восторженно завопили в отступившей, но не рассеявшейся толпе. – Ура королю Мерлину!!!
Мерлин закатил глаза и небрежно поднял за локоток десятника на ноги. Тот рухнул снова и ткнулся лбом в землю.
– Мой господин, – пролепетал он заплетающимся языком.
– Займись же наконец делом, слуга, – вздохнув, воззвал к нему Мерлин, и вскоре они уже направлялись в сопровождении возбужденной толпы к королевскому замку. Ворота, однако, оказались закрыты. Не останавливаясь для выяснения отношений, колдун разрезал створку вырвавшимся на этот раз из жезла огненным лучом. Крики священного ужаса раздались не только из толпы, но и из щелей в стенах, за которыми должны были прятаться стрелки. Две феи, также не пряча своих жезлов, зорко посматривали на эти прорези, но ни одного выстрела не последовало. Процессия двинулась внутрь. Опомнившаяся стража постаралась сдержать толпу, оттесняя ее назад за ворота.
– Кто звал меня, отзовись! – громко крикнул Мерлин, поставив ногу на нижнюю ступень крыльца. В то же время на верхнюю вышла женщина далеко не первой молодости, в небесно-голубом платье, покрытом темно-лиловой мантией, и с короной белого золота на убранных под белый плат волосах. Надменное лицо было лишь чуть желтее, чем этот кусок материи с затейливо обрезанным краем. Окружавшие королеву несколько пышно разодетых мужчин и женщин казавшихся еще бледнее, нервно переминались с ноги на ногу.
– Кто ты, что вторгся в этот дом без приглашенья? – чопорно спросила королева, сложив руки на поясе, где они бы в любом случае не дрожали.
Колдун с обиженным удивлением поднял бровь.
– Забывчивость не лучшая черта правительниц, леди. Твое приглашение было на кончиках копий твоих воинов. Отчего же ты о нем забыла?
– Я звала человека, называющего себя моим пропавшим братом, несчастным безумным Мерлином.
Колдун понимающе рассмеялся.
– Ах, вот оно что. Обознались. Я никогда не называл себя твоим братом, и уж никак не несчастным безумцем. Слава всем богам, ничего общего.
Королева возмущенно дернулась.
– Но ты зовешь себя Мерлином!
– Не я зову себя Мерлином. Меня зовут Мерлином. Но я вовсе не твой брат, королева Ганеида.
– Тогда зачем ты явился сюда! Поднять бунт и захватить корону под чужим именем?!
– Вот уж что мне не нужно, так это твоя корона. Оставь себе. Мое королевство не от мира сего. Не веди же себя неразумно, иначе и впрямь можешь вызвать бунт. Со своей же стороны скажу, что не желаю его, и даже буде он случится, не воспользуюсь, хоть бы мне пообещали золотые горы.
– Ты лукавишь!
– Нет. И если тебе больше нечего сказать, прощай, леди.
Мерлин убрал ногу с крыльца и отвернулся.
– Постой! – вдруг выкрикнула королева. – Мерлин! – Он остановился, и она сбежала вниз с неожиданной прытью, а потом впилась ему в лицо пронизывающим взглядом.
– Ведь ты не Мерлин, верно?
– Это всего лишь имя.
Она не услышала.
– Ты совсем не похож на себя! И как помолодел! – Она невольно коснулась своей начинающей дряблеть щеки и покрылась резкими малиновыми пятнами. – Ну конечно! Сын дьявола! Всегда так говорили! Явился во всем блеске, чтобы надо мной посмеяться! Так, ублюдок?!
И она исступленно кинулась на него выставив когти как дикая кошка, собираясь расцарапать ненавистное лицо. Колдун мягко перехватил ее и какое-то время удерживал. Королева вскоре взяла себя в руки и всхлипнула.
– Ненавижу тебя, Мерлин! Ненавижу!
– Утешься тем, что я не твой брат, – сказал тот. – Так что тебе во мне? – И он легким шагом пошел прочь, оставив ее приходить в себя. Уже выходя за ворота он опять услышал позади яростный крик.
– Да как ты смеешь отрекаться от меня, Мерлин?!
– Иррациональность, – сказал Мерлин своим спутницам, – самая очаровательная и обескураживающая человеческая черта. Приходится с ней мириться, раз на ней держится мир! Ну что – следующим пунктом заглянем в Стоунхендж?
* * *
Настроение у всех было приподнятое, что неудивительно, учитывая, что значительная часть собравшихся была уже навеселе, выступая в этот небольшой увеселительный карательный поход. Задорно плескались по ветру яркие разноцветные флажки, звенела сбруя, рассыпанным чугунным горохом стучали копыта, вздымалось до петухов и опадало нестройное пение. Вокруг Тараниса, немало его раздражая, с высунутым языком восторженно носился Кабал, набирающий вес и рост с пугающей скоростью. Если дело так пойдет дальше, его самого начнут принимать за лошадь.
– Ну и чем хорошим кончится эта Дикая охота? – скептически проворчал Гавейн. – Подожжем лес, вытопчем все к чертовой бабушке, народ распугаем? Устроим показательное мамаево нашествие?
– К чему так разрушительно? Вот ты лучше скажи, что бы ты сделал на месте того парня, к которому мы первому нагрянем?
Олаф поглядел назад оценивающим взглядом.
– Что бы сделал? Ну, выпендриваться-то было бы бесполезно. Скажем, изобразил бы счастья полные штаны, постарался всех слегка подпоить, а потом составил бы компанию с визитом к любимому соседу. Праздники продолжаются.
– Очень мудро, верно?
Так оно и случилось. Первый же сомнительного происхождения форт сдался без боя, с криками радости и клятвами в вечной верности. Его хозяин со слезами умиления вышел при полном параде встречать долгожданных гостей не только с хлебом и солью, но и с бочонками вина и эля, и зарезав чуть не всех имевшихся под рукой свиней для царского угощения. После основательной задержки мы двинулись дальше, отягощенные еще и дополнительным отрядом этих радушных хозяев, а в следующем пункте назначения все веселье повторилось. К ночи уже чуть не все малое королевство оказалось пьяным в стельку. А к утру, с похмелья, все еще раз повторили. Пересказывать, честно говоря, да и вспоминать противно. Но по крайней мере обошлось без жертв, если не считать по пьяни разбитых лбов и целой пачки пергаментов, скрепленных печатями, свидетельствующих, кто же на самом деле теперь в Камелоте хозяин.
На другой день все-таки начались небольшие приключения. И какой же великолепный в то утро был туман! Пробираясь в жемчужной пелене, сперва мы абсолютно невзначай наскочили на небольшую стоянку неведомо как просочившихся саксов. Боя, однако, не вышло. Они уставились на нашу развеселую ораву вытаращенными глазами. Мы – на них, примерно с той же боевой готовностью. В следующее мгновение кое-кто из британцев вошел наконец в раж и с боевыми воплями едва не бросился вперед. Саксы тоже опомнились и похватались за топоры и луки, меж тем как наиболее богато и хорошо одетый из них, придя в себя, поднял пустую ладонь и крикнул: «мир!», в то же время жестом другой руки показывая своим, чтобы не вздумали напасть первыми. Хорошо, что некоторые вовремя это заметили и с помощью дисциплинированного Кея, мне удалось сдержать атаку.
Выяснилось, что пришельцы, производившие, между прочим, впечатление вполне дружелюбных и цивилизованных ребят, – всего-навсего посольство из Кантиума, явившееся с целью поговорить о возможности возобновления союзнических отношений, которые еще при жизни предыдущего верховного короля, вернее, в последние ее годы, пришли в полнейший упадок. А заодно, конечно, послы явились просто на разведку. Однако проводить разведку боем сейчас с их стороны было бы форменным самоубийством. Молодой жизнерадостный эделинг[11]11
Представитель саксонской знати, благородный человек.
[Закрыть] лорд Хорс – так звали главу посольства, горел желанием узнать направление нашей грядущей политики. Например, надолго ли мы придумали себе это безобразие с объединением, и чем это может грозить Кантиуму или, наоборот, позволит урвать еще какой-нибудь кусочек. И на какие, собственно, земли мы претендуем.
Немалая часть бриттов выразилась о политике на ближайшее время в том ключе, что мягко можно перевести как «прибить немедленно всю эту германскую сволочь!» Находя такой подход, однако, малополитичным, от подобных советов мы отказались. И к явному неудовольствию многих, лорд Хорс был принят под покровительство и приглашен в качестве почетного гостя в Камелот. Кажется, Хорс с любопытным оживлением отреагировал на увиденного им Бедвира, воскликнув было: «И ты здесь, эделинг!..» Но Бедвир только насупился и покачал головой. Хорс слегка пожал плечами и решил больше об этом не вспоминать.
А вскоре у нас произошло еще одно маловразумительное столкновение с отрядом неких мрачных личностей-камикадзе, загородивших нам хорошую широкую дорогу. Спешенные, ибо из лошадей они устроили странный живой заслон, привязав их к колышкам, вбитым в землю позади себя, они, кажется, решили стоять здесь насмерть. Возглавлял эту группу поразительно смуглый молодой человек с орлиным носом, жгучими сумасшедшими глазами и прочими чертами внешности, напоминающими скорее выходца с Ближнего Востока, нежели откуда-либо еще. Ничего особенно странного – обширна была Римская империя, и никто с этим не поспорит.
Что это еще за географические новости? – полюбопытствовал я у означенного молодого человека уже, впрочем, заподозрив по его виду и причудам, с кем имею дело.
– Мы – воинство Камулоса, – воинственно ответствовал тот, – кто бы ни были вы, вторгшиеся на эту священную землю незаконно!
– Черта с два незаконно, – парировал я. – Можешь поприветствовать своего короля, Паломид, если ты еще в состоянии узнать железный венец Камулоса, и если этот меч что-нибудь тебе говорит. – Хотя любопытно, что они могли бы ему сказать, если он скорее всего никогда их не видел, но просто чтобы сложить два и два и заподозрить то, что нужно заподозрить…
Паломид напряженно прищурился, и я вдруг понял, что в числе прочих его достоинств Пеллинор, видимо, забыл упомянуть о том, что он, к тому же, жутко близорук.
Один из его людей быстро подскочил к нему и что-то зашептал на ухо.
– О, – проговорил Паломид с легким смущением, но будто и с тенью сомнения. Я соскочил с коня, чтобы он мог приглядеться получше.
– О, – сказал он снова, и тут же опустился на одно колено, протягивая мне свой меч.
– Благодарю за верность, – сказал я, поднимая его. – А храбрость твоя достойна изумления.
Паломид небрежно оглядел толпу перед собой, и мне пришло в голову, что он не в состоянии как следует оценить численность противника, попросту не очень хорошо его видя.
– Боги на нашей стороне, – самоуверенно заявил Паломид.
– Вне всякого сомнения, – сказал я. По-моему, Паломид был близорук не только в одном лишь смысле этого слова. Но он сразу мне понравился.
– Мне кажется или среди вас я вижу псов из Кантиума? – полюбопытствовал он, щурясь.
– Не кажется, – тут же ответил Хорс. – Мы тут вроде бы как послы, пес Камулоса.
– Послы?! – с непередаваемым ехидством воскликнул Паломид. – А лисы с посольством к цыплятам пошли!..
– Полегче, господа, – посоветовал я. Они кивнули.
– Ты несправедлив, – покачал головой Хорс. – Было время, и мы воевали. Но сейчас мы в этом еще не уверены.
– Вам повезло, что сперва вы не встретились со мной, – сказал Паломид.
– Знаю, знаю, – ответил Хорс.
– Ты позволишь сопровождать вас далее? – спросил меня Паломид. – Чтобы не спускать с кое-кого глаз?
– Разумеется, – согласился я. – Заодно проследи за тем, чтобы никто не забыл, что посольство под моей защитой. – Хорс хихикнул. – И чтобы посольство сие этим одновременно не злоупотребляло. – Паломид улыбнулся. Хорс слегка надулся, но не сильно. Мне показалось, что злоба между этими двумя лишена настоящей сердечности.
Так что в Камелот мы прибыли не только без потерь, но и с внушительным пополнением, в шутку обсуждая с Хорсом и Паломидом – а не организовать ли нам еще и отряд саксонской дворцовой гвардии?
XVII. Алтари и прочие камни
Конечно, головы я пока еще никому не поотрывал, несмотря на добрый совет Моргейзы, но вместе с Кеем мы устроили всему обслуживающему персоналу с Огамом во главе форменный разнос и предложили заняться уборкой территории под нашим чутким руководством, чем и занимались уже второй день, заодно прикидывая в уме архитектурные усовершенствования. Так как все теперь были достаточно заняты, а всякие лорды попрятались от суеты, мы оказались с Гамлетом одни со своими расчетами в той части двора, когда здоровенный обломок зубца грянулся рядом с нами, брызнув осколками, мусором и жидкой грязью из лужи, в которую так удачно приземлился. Мы с Гамлетом поспешно расскочились в стороны, но полностью спастись от грязевой шрапнели не удалось. Гамлет воскликнул нечто непечатное. То, что я подумал в решающий момент, я предпочел придержать при себе.
Однако никто из слуг, вопреки предсказаниям Моргейзы, в этом повинен не был.
– Галахад, ты в себе?! – заорал я, задрав голову вверх и прикрываясь ладонью от солнца, мешавшего разглядеть этого тролля из коробочки.
– Извиняюсь, – крикнул он в ответ без малейшего раскаяния в голосе. – Я только хотел проверить парапет на прочность. Я вас не заметил.
– Да уж, – пробурчал Гамлет. – Тут от саркомы легкого так просто не помрешь…
Фризиан – забавный черный силуэт на светлом фоне помахал в воздухе не то тряпочкой, не то пергаментом.
– Я уже отметил, что это место надо поправить. Согласитесь – неприятно, когда камни падают на голову.
– Убью мерзавца, – серьезно сказал Гамлет. – Он нас видел.
– Очень на это надеюсь, – ответил я. – Все же расчет лучше чем глупость.
Из-за кучи наваленных бревен рысью выскочил с выпученными глазами Марцеллин и уставился на нас.
– Что случилось? – Он перевел взгляд наверх и положил ладонь на меч.
– Все в порядке, Марцеллин. Это было не покушение, – заверил я его, стряхивая или размазывая по одежде грязь. Пахло вокруг откровенно навозом. – Галахад, похоже, не рассчитал нажим. Впрочем, он видел, что опасность нам не грозит. Только про лужу не подумал. – Это была, конечно, поэтическая вольность, но лучше пусть думают так. – Как там дела у Гавейна и Бедвира?
– Разломали последний целый акведук, сэр, – мрачно сообщил Марцеллин. – Им не понравилось, из чего он сделан. Свинец, видите ли, и песок из опор сыплется.
– Археологи, – еле слышно пробормотал Гамлет.
– Они сказали, что камень и керамика пойдут лучше, – пожаловался Марцеллин.
– Гавейн, конечно, сказал. Ничего, он знает, что делает.
– Между прочим, – напомнил Гамлет, – неплохо бы и ров углубить хотя бы до грунтовых вод.
– Чтобы лужи стали глубже, – подхватил я. – Ты уже продумал, где здесь устроить стоки?
– Здесь, – ответил Гамлет, ткнув себе под ноги наугад. – И в тот самый ров.
– Сперва мост, – сказал я.
– Цепи для него уже куются, – кивнул Марцеллин. – Плотники подбирают подходящие бревна. С земляными рабочими пока проблема – не хватает. Послали за добровольцами в ближайшие деревни. Начинают подходить. Дальше, боюсь, отбоя не будет. – Он глянул украдкой через плечо и понизил голос. – Люди говорят, здесь запрятаны кучи кладов. Надеются откопать. Надо будет, пожалуй, хорошенько за ними последить. Никогда не лишнее.
– Оно и верно, – поддержал Гамлет. – Следи в оба, а мы пойдем дальше.
– Чушь какая-то, – проворчал он, когда успокоенный Марцеллин удалился. – Нам же не надо заниматься этой ерундой. О «Янусе» надо подумать. А это все, – он пренебрежительно, почти брезгливо повел рукой, – это же только фон, декорации, не больше…
– Не собираюсь я о нем думать, – заявил я.
Гамлет искоса глянул на меня.
– Как скажешь.
От меня это «искоса» не укрылось.
– Знаешь, Ланселот, что значит на самом деле продать душу дьяволу? – спросил я его. – Это значит отказаться от всей жизни во имя чего-то одного. Посвятить ему всего себя. Что странного в том, что именно так можно купить удачу? Что странного в том, что это несет с собой ад?
– К чему ты клонишь?
– Да ни к чему, как всегда.
* * *
Под великолепными дымными небесами, среди рваных клочьев тумана темнеющие мегалиты выступали особенно грозно. Где-то из пелены доносилось одинокое блеяние овцы или позвякивание колокольчика или тут же тонущее во влажном воздухе мычание невидимой коровы. В циклопических арках светлело молочное ничто, за которым, казалось, совсем необязательно продолжается все тот же привычный мир.
Они подъехали ближе к одинокому камню, склоненному как пизанская башня, и остановились, осматривая каменную громаду. Травы склонялись, трепеща и серебрясь. Птицы четкими черными штрихами прочерчивали бледные серые небеса.
– Не то чтобы все было видно как в ясный весенний день, – констатировал доктор Мэллор, созерцая укрытый туманом кромлех[12]12
Круг из камней, тип мегалитического сооружения.
[Закрыть].
Антея прислушалась к легкому шелесту ветра в траве и в камнях.
– Слышите, как они переговариваются? – проговорила она. – Стали себе в кружок. Положили свои лапы друг другу на плечи и шушукаются о чем-то нехорошем, бросая косые взгляды на всякую мелочь вроде нас. Понимая при этом, что именно такая мелочь может возвести их или разрушить. И именно поэтому их взгляды недобры, а настороженность угрюма.
– Разве? – усомнилась Линор. – Это же Хоровод Великанов. Посмотри, да они же вот-вот сорвутся в пляс. Если, конечно, от этого не развалятся.
– Развалятся, – уверенно сказала Антея.
Линор пожала плечами, с удовольствием подставляя ветру плещущие золотые с легким рыжеватым отливом пряди.
– Только потому и не пляшут.
Она тронула лошадь и бодро проскакала рысью по насыпи, ведущей через широкий глубокий ров между двумя валами, внешним и внутренним, к композиции чудовищных глыб. Лошадка было заартачилась, но Моргана правила твердой рукой и без труда ее укротила, картинно погарцевав на фоне камней. Антея достала из складок рукава небольшую прямоугольную пластинку, прицелилась к рисующейся Линор и нажала на кнопку, после чего припрятала фотоаппарат на место. Линор юркнула в огромный каменный проем и весело поскакала по окружности между внешним кругом мегалитов из песчаника и внутренним поясом камней поменьше и другого сорта, стоящих поодиночке, порой перепрыгивая через лежащие упавшие валуны. Что, учитывая некоторую святость места, было несколько непочтительно.
– Впечатляет, – сказал доктор Мэллор.
– Стоунхендж – он такой, – согласилась Антея. – Впрочем, мы ведь его видим не в первый раз.
– Я немножко о другом. Что-то слишком он кажется целым. Не так уж и много здесь упавших камней, а пропавших, похоже, и того меньше. Надо бы посмотреть поближе, – и он тоже решительно двинулся к застывшим Великанам.
– Такое впечатление, – сказала, размышляя по дороге Антея, – будто его ремонтировали. И недавно. Хотя это, конечно, невозможно.
– Почему невозможно? Ты же помнишь легенду.
– Про Мерлина?
– Про него.
– Как он перенес эти камни из Ирландии по воде и по воздуху и установил здесь… где они торчат уже теперь около двух тысяч лет.
– Но ремонтом-то он заняться мог.
– Мог.
– Как Леонардо мог и в свои времена построить самолет.
– При определенной поддержке сверху, главным образом, материальной.
– Точно. Очень тонко подмечено. При таких условиях можно не только пирамиды возводить.
– К тому же, мы в довольно далеком измерении, – заметила Антея. – Я бы даже сказала – очень, очень далеком… и очень странном.
– И это тоже. Какая прелесть. – Доктор Мэллор задержал коня, глядя на камни с легким удивлением. – А сердцевина-то еще целее.
Антея издала взволнованное восклицание и вытянула руку.
– Смотрите-ка, на камнях свежие царапины, какие могли появиться только при установке! – Она слегка вздрогнула. – Прямо мурашки по коже.
Линор, слегка запыхавшись от скачки по круглой «колоннаде», остановилась рядом с ними.
– Что-то этот Стоунхендж молодо выглядит в некоторых местах, – заявила она. – С той стороны, правда, внешний круг сильно разрушен. Зато внутренний…
– К этому и мы клоним, – кивнул доктор Мэллор. – Этих людей не всегда можно недооценивать. Нет-нет, да и появляются гении.
Линор помахала рукой.
– А эта арка, между прочим, несмотря на относительную новизну, покосилась.
– Ну, это и мы можем легко исправить. С помощью нашего «колдовства».
Все трое переглянулись.
– Надо только немного подрыть лунки, – сказала Антея. – И сидеть будет прочно, как никогда.
– Все равно когда-нибудь грохнется, – сказала Линор. – Впрочем, после нас – хоть потоп.
Они втроем спешились, раздумывая, куда бы привязать лошадей.
– Можем и еще кое-что подправить, – проговорила Линор, оглядываясь. – Если, скажем, применить систему блоков, используя уже стоящие глыбы… Не все, конечно, сразу, но…
– Давайте пока не особенно увлекаться, – предупредил старший колдун, вбивая в землю колышек. – Как-никак нас, все-таки, даже ждут.
– А как, по-вашему, Алтарный камень раньше все-таки стоял или на то и алтарный, чтобы служить столом, – не унималась Моргана.
* * *
Я сидел на краешке кровати, подкидывая к потолку и ловя железную корону. Кабал бестолково прыгал вокруг и тявкал, пока я рассеянно напевал:
Холодное железо – изгоняет фей.
Черный век железа – пора дурных смертей,
Не волшебства, а гнусной, как смертный грех, судьбы —
В итоге бесконечной, бессмысленной борьбы…
– А ведь наши волшебники неплохо продвигаются, – заметил я, прекратив жонглировать короной. Кабал, рыча, вцепился в нее зубами. Пожалев его зубы, я ее отобрал и сунул под служащую покрывалом волчью шкуру. – Хотя зачем им понадобилось поправлять Стоунхендж, ума не приложу…
– Угу, – сказал Олаф, не поднимая головы от выверяемого им чертежа. – Неплохо, это не то слово, раз слухи доходят уже не только по радио.
– Шумновато у них получается.
– На себя посмотри, мышка серенькая.
– Ладно, ладно. Другое плохо – народ по домам не спешит разъезжаться. Все чего-то ждут.
– Пеллинор переселился в рощу.
– Это верно. Почти прямо под стенами.
– Эктор решил заняться делом и уехал.
– Кей и Бедвир остались. Вроде как навсегда. Но в их случае это даже радует. Пусть они занимаются обычным хозяйством.
– Леодегранс умчался. И Гвенивер тоже.
– Так и будем перечислять поштучно? А ведь весна. Самое время для очередных набегов. Море успокоилось.
– Кой черт? Урожая-то еще никакого.
– Ага! Вот поэтому они все тут и торчат! Да всю дичь в этих лесах уже можно загонять в Красную книгу!
– Можно.
За окнами послышались рожки. Ржание и собачий лай заметно усилились. Я поморщился и поднялся на ноги.
– Ладно. Пора ехать. И это при том, что я не люблю охоту. Хотя пустой забавой ее сейчас никак не назовешь.
– Ага, – сказал Олаф, сперва тоже было поднявшийся, и опять сел. – Пожалуй, я сегодня не поеду.
Я уставился на него как на предателя.
– Вот так, значит, да?
Он постучал пальцем по чертежу.
– Мне надо разобраться как следует с этой чертовой канализацией.
Я хмыкнул.
– Что ж, ладно. По крайней мере, это хоть полезное дело…
И что бы, все-таки, такое сделать, чтобы испортить этот действующий на нервы вечный праздник?.. В сердцах, выходя, я чуть не выбил собственную дверь.
В галерее на меня наскочил Бедвир.
– Артур, ты слышал про Мерлина?
– Что?
– Он уже побывал в Эймсбери, провел сутки в Стоунхендже, поправил там пару камней, а теперь едет сюда – он приближается! – Бедвир чуть не задохнулся с торжествующим видом.
– Да знаю я…
– Знаешь, да? – Бедвир выпустил воздух и посмотрел на меня по-знакомому подозрительно. Хотя всего-то и дел, что слухи до нас дошли одновременно. – Что ж, я тоже так и знал. Говорят, Мерлин не только вернулся. Он теперь еще и совсем другой – такой, что палец в рот не клади. Видно, дела у него на самом взлете.
– Может быть. Что это ты на меня так смотришь?
– Да вот думаю, что это ты у него на взлете.
– Конечно! – я нервно хохотнул. – Если до вечера в живых останусь! Как по-твоему, сколько еще можно праздновать, а?
Бедвир насмешливо кашлянул и с невинным видом процитировал Горация:
– «Думай о каждом ты дне, что тебе он светит последним…»
– Перестань! – буркнул я. Не объяснять же ему, что бог знает когда я почти сам это написал. – Ладно, пошли, пока у Кея рог с натуги не лопнул. Черт побери, что бы я без вас делал?
– Повесился бы, – с готовностью предположил Бедвир, пряча улыбку.
– Не исключено. – Других таких прирожденных распорядителей как Кей и Бедвир было поискать. Особенно когда кругом у всех головы забиты черт-те чем. У кого Мерлином, у кого строительными лесами, у кого водопроводом. А ведь пока все толкутся вокруг, даже этим толком не займешься.
Мы скатились по лестнице во двор, повскакивали в седла и рванули навстречу весеннему ветерку. Вот так и начнешь ненавидеть свежий воздух. Шучу, конечно. Почти.
Когда через несколько часов, проведенных совершенно бездарно, на радость Кабалу и прочим животным, за исключением тех, что предназначались первым на съеденье, мы приволоклись назад, в Камелоте явно случилось что-то новенькое. Олаф, встречая нас, старался держаться тихо, но выглядел при этом как малость ошпаренный, едва сдерживая беспокойство. В то же время на наши вопросительные взгляды он только задирал нос – мол, не сейчас – позже. В конце концов, когда нам удалось немного позже собраться вчетвером за нашим «круглым столом», Олаф соизволил объяснить, в чем дело. Оказывается, со своими чертежами он решил провести очередную разведку на местности и отправился исследовать подземелья, где и наткнулся на кое-что любопытное.
– Похоже на что-то вроде маленького bruiden – зала жертвоприношений, – сказал он. – Кто-то из наших друидов соорудил себе там уютное гнездышко.
– Обалдеть! – воскликнул Гамлет. – Что, правда? Прямо тут, в замке?
– И давно это там, по-твоему? – поинтересовался я, пытаясь припомнить, не показывал ли мне Пеллинор что-то подобное. Насколько я помнил, нет, не показывал.
– Недавно, – Олаф уверенно качнул головой. – Пару дней назад я уже осматривал эти помещения. Ты их тоже видел. Ничего там не было. Так, пустая кладовка с ржавыми железками в стенах. Может, и валялась там пара-другая костей какого-нибудь невнятного происхождения, что крысы притащили, вот и все. Теперь совсем не то.
– То есть, безобразников, которые это устроили, мы привезли с собой, – отметил Фризиан и покосился на Гамлета. – Что-то мне кажется, что тут должна быть связь с тем, что с тобой чуть не приключилось в ночь Белтейна.
Гамлет с выражением крайнего отвращения на лице вскочил со своего чурбачка.
– Прольется скоро чья-то кровь…
– Моя? – меланхолично осведомился Фризиан.
