Текст книги "Ирийские хроники. Заговорённый (СИ)"

Автор книги: Варвара Шихарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

И вот теперь тварь вернулась к нему по своей воле -нашла даже в застенках храма Мечника, невзирая на защитные заклятия Семёрки... Олден ещё раз скользнул искалеченными пальцами по спине паука и снова взглянув на голову Хингарда, усмехнулся ...

Келтен спускался в подземелья , кипя от ярости, – Сегодня Илит снова потребовал от него передачи Олдена , да ещё и намекнул, что если не получит сына в ближайшие два дня, то будет разговаривать со жрецом Мечника совсем в ином ключе! Келтен ответил гневным отказом , да ещё и намекнул Илиту, что тот должен был бы проявить больше благодарности к тому, кто спас его от когтей Олдена, который вторгся в святилище Единого отнюдь не от переизбытка сыновьих чувств... Келтен упрямо тряхнул головой – он не собирался выпускать убийцу Лиги из своих рук, хотя пленение Олдена не принесло ему желанного удовлетворения. Горбун переносил пытки с завидной стойкостью и было ясно , что сломить его будет непросто. А Келтену как раз и надо было увидеть горбуна сломленным, умоляющим о пощаде и жрец придумывал в уме всё новые и новые, предназначавшиеся Олдену пытки...

Смрад разлагающейся плоти ударил Келтену в нос, как только он переступил порог Олденовской темницы и жрец, взглянув на скалящуюся голову Хингарда, поморщился., подумав, что скоро придётся убрать эту падаль подальше, ведь Олдена соседство головы совсем не волновало. Он, скованный по рукам и ногам, ничком лежал на соломенной подстилке, а его полуприкрытые глаза были устремлены в затянутый паутиной угол.

– Ну, как тебе моё теперешнее гостеприимство, горбун?– Келтен пристально вгляделся в лицо пленника, и продолжил с издёвкой... – Поверь, ты не испытал ещё и сотой доли предназначающихся тебе даров!

Но Олден не обратил на слова Келтена никакого внимания, и тот , приблизившись к нему, продолжил:

– Ты говорил, что "Карающие" не просят о милосердии, но я заставлю тебя ползать у моих ног! Ради этого я перережу тебе все жилы , урод, и переломаю спину!..

На эту угрозу Олден отреагировал – он слегка повернул голову и, взглянув на Келтена, прошептал.

– Чтобы ты не сделал, твоя дочь всё равно останется дешёвой шлюхой!

–Что?!!– лицо Келтена исказил гнев, а горбун продолжал...

– А твой Лиги был припадочным щенком, не пропускавшим ни одной юбки. Они заделали бы тебе пару-тройку ублюдочных внучат, а потом...– договорить горбун не успел. Взбешенный Келтен бросился к нему ,но в тот же миг Олден поднялся с соломенной подстилки. Его руки вцепились в горло жреца – ненадолго вернувшие прежнюю силу пальцы сомкнулись на нём стальными клещами... Келтен захрипел, вцепился своими руками в плечи горбуна, пытаясь разомкнуть удушающее его кольцо, но Олден не произнеся больше ни слова, продолжал все плотнее и плотнее смыкать пальцы– для него весь мир сейчас сосредоточился в бешено пульсирующей жиле на шее жреца и горбун собирался остановить это биение во что бы то ни стало!.. Крики вбежавших тюремщиков показались ему донёсшимися издалека, но хруст шейных позвонков Келтена показался оглушительным, а потом раздался звон стали и острая боль пронзила ему бок, но всё это было уже не важно...

Очнулся Олден уже не на полусгнившей соломе, а на узкой деревянной кровати– матрац был худоват, но покрывающая его грубая простыня пахла чистотой , а к ней прилагалось тёплое одеяло из шерсти . Наполовину сгоревшая свеча в изголовье освещала серые массивные своды, которые недвусмысленно указывали на то, что выделенный ему закуток находится глубоко под землёй. Немного напрягши чутьё, горбун уловил густую сеть защитных заклинаний, которые оплетали своды и низкую, оббитую железными полосами дверь... Олден коснулся груди, уже заранее зная, что не найдёт на ней паука, и горько усмехнулся. Новые тюремщики не только старательно обработали его многочисленные раны, но и облачили его в исподнее из тонкого, белённого полотна, а вместо паука снабдили горбуна амулетом Единого... Олден снял амулет с шеи и отправил его на стоящий возле изголовья табурет, положив рядом с наполненным водой кувшином – разыгрывать из себя покорность и раскаяние он не собирался. Почти в тот же момент за дверью послышался звон ключей и в темницу вошёл Илит.

– Ты уже не спишь, Олден? Я не потревожил тебя?..

– Нет..– горбун откинулся обратно на подушку, из под полуопущенных век наблюдая за устроившимся подле него на кровати отцом.. Парадная мантия Илита указывала на то, что он решил навестить сына сразу же после служения, а лицо отца сохраняло полнейшую невозмутимость, когда он заговорил:

– Герион, напуганный смертью Келтена, передал мне тебя в тот же день, а я, увидев, что сотворили с тобою по воле этого ублюдка , пожалел, что не потребовал с Гериона голов истязавших тебя палачей !– отец бросил взгляд на снятый Олденом амулет и вздохнул.– Всё бунтуешь?.. Неужели тебе мало того, что ты погубил столько верных поклонников Единого, да ещё и сломал шею верховному жрецу Мечника?!.

Олден едва заметно усмехнулся:

– Я не сожалею о сделанном и о милосердии просить не буду– не в моих правилах...

Илит покачал головой:

– А я и не жду от тебя раскаяния. Просто хочу узнать кое-что... К примеру – эта мерзость, которую с трудом сняли с твоей груди – в каком из походов ты обзавёлся аркоским талисманом?

Олден снова полуприкрыл глаза и, помолчав пару минут , тихо произнёс:

– Паука я получил от Дорита ещё когда был мальчишкой – боли в спине стали совсем непереносимы и этот талисман был единственным, что мне помогало избавится от них. С тех пор паук всегда со мной...

Лицо получившего такой ответ Илита странно напряглось:

– Почему я этого не знал.?

Горбун на этот вопрос лишь горько усмехнулся , но эта усмешка сказала отцу гораздо больше, чем слова. Илит на миг опустил глаза и произнёс:

– Значит, ты уже не можешь жить без этой проклятой твари... Ну что ж – теперь мне понятны и твоё отступничество, и твоя одержимость... Но ничего – всё ещё можно исправить, а заодно спасти честь твоего имени...– по лицу Илита прошла нервная судорога.– Чернь поверит всему , что ей скажут, особенно , если присечь в корне все кривотолки, а Владыка... Ему всё объяснить будет гораздо сложнее , но при должной доле хитрости и паре свидетельств нужных людей...

Олден прервал отца мрачным хмыканьем:

–А ты скажи ему всю правду!

Илит, услышав замечание горбуна, негодующе вскинул бровь:

– Тебе что – не терпится испытать на своей шее топор палача? Полно, Олден! Между нами было всякое, но лучше мы разберёмся с этим без посторонних глаз, а поступок Келтена лишь подтвердил правоту моих слов – поклонение Семёрке вместе с Советом отжили своё и вернувшись к вере, в которой тебя воспитали , ты поступишь единственно правильным образом!

Но Олден и на это последнее увещевание явно начинающего терять терпение жреца покачал головой:

–Нет, отец...

Лицо Илита омрачилось, он встал и произнёс ломким от еле сдерживаемого гнева голосом:

– В таком случае, судить твои преступления будет Совет Семи, а я , как глава рода Имлов и как жрец Единого, которого ты оскорбил , буду иметь право Последнего голоса... И знаешь, сын, в отличии от Келтена, я, кажется , догадываюсь, что принесёт тебе настоящую муку!..

Ничто так не тешит чернь Милеста, как стоящий у позорного столба человек в колодках. Его можно освистать и осмеять, выплёснуть на него в оскорбительных кличках всю накопившуюся в сердце желчь и обиду на жизнь. А ещё его можно сделать мишенью и на спор с приятелями бросаться в неподвижную жертву гнилыми сливами. Последнее составляет любимую забаву уличных мальчишек, но если кто-нибудь из сорванцов всё таки потянется за камнем, то выхватит по полной от стражников– издревле установленные правила нарушать нельзя.!

... В тот раз толпа на Рыночной площади собралась ещё до рассвета – всем хотелось занять места получше, ведь не каждый день выпадает шанс поизголяться над тем, кто ещё вчера был обласкан Владыкой и с рождения имел всё , чего обитатели Припортового и Чёрного кварталов были лишены. Увидев скованную цепями фигуру, толпа разразилась презрительным свистом и улюлюканьем, а Олден в сопровождении стражников поднялся на помост. Он смотрел лишь себе под ноги, с горечью думая о том, что недооценил собственного отца. Хотя Илит и был одержим властью и тщеславием , его предусмотрительность и змеиная хитрость остались при нём – несмотря на свой же запрет колдовства и оракулов, Верховный жрец имел в своём распоряжении служителей, которые разбирались в колдовстве не хуже, чем в Установлениях культа. Сегодня горбуну пришлось познакомиться с ними и на себе испытать их знания – с боем наложенные на него связующие заклинания порвать не удалось и единственное , что мог сейчас Олден, это с трудом передвигать скованные цепями ноги!..

Колодки защёлкнулись на его запястьях и шее и горбуну пришлось встретится глазами со скопившейся на площади толпой – тысячеокой и жадно дышащей в предвкушении... Один из стражников начал зачитывать преступления Олдена, но горбун , в отличии от скопившихся на площади людей, не вслушивался в его монотонную речь. Закусив до крови губу, он смотрел на забитую людьми площадь, внутренне готовясь к тому, что должно было начаться всего через пару минут. Олден знал – пощады не будет ... Толпа не простит того, кто вёл по улицам Милеста вернувшиеся с победой войска; того, кто не смирился с участью калеки и посмел стать на одну ступень выше тех, кто не имел на себе печати врождённого уродства!..

–... За злодеяние своё надлежит отстоять у столба до заката солнца, а потом он будет отдан во власть Верховного жреца Единого, которому нанёс обиду , осквернив святилище, и только Илит из рода Имлов будет решать – жить осквернителю или нет... – окончив читать , стражник спустился с помоста и почти в ту же минуту какая -то гниль с громким шлепком угодила в колодки около левой руки Олдена.

–Мазила! – зазвеневший над площадью злой мальчишеский голос через минуту потонул в рёве наконец то заполучившей жертву толпы, а смачные шлепки перезревших слив послужили достойным сопровождением началу потехи .Олден чуть прикрыл глаза, сосредоточив свой взгляд на дальнем козырьке крыши , а со всех сторон неслось:

–Урод! И как только женщины рожают таких!

–Колдун! Проклятый богами!

– Горбатый ! Тебя сами боги пометили, осквернитель!

–Палач! ..Убийца! – это уже голосила непонятно как оказавшаяся у помоста крестьянка, и хотя её голос быстро затерялся в новом шквале оскорблений и насмешек, Олден всё таки отвёл взгляд от крыши и перевёл его на ту, что назвала его убийцей... И хотя лицо измождённой тяжёлым трудом женщины давно огрубело и обветрилось, горбун увидел в её иссушённых солнцем и ветром чертах несомненное сходство с тем малышом, которому он когда то одним взмахом меча отсёк голову во взбунтовавшейся деревне. Его первые бой и кровь ...Кровь палача... И в этот миг Олдена охватили такие отчаяние и тоска , что он с воем рванулся из колодок, а толпа встретила его неудачную попытку освободиться оглушительным хохотом и презрительным свистом .

... До заката оставалась ещё целая вечность!..

... Девять одетых в жреческие мантии фигур замерли на концах нарисованной на полу девятилучёвой звезды. Свет толстых восковых свечей с трудом пробивался сквозь густые клубы курений , а воздух вибрировал в такт унылому и ритмичному песнопению. Взгляды поющих были неотрывно устремлены к центру звезды, в котором лежал обнажённый до пояса человек – пропущенные через вделанные в каменный пол кольца цепи удерживали его в одном и том же положении , а тело – прямо поверх только-только нарастивших корки ран , покрывала вязь из рун . Хотя обряд начался недавно, по лицам жрецов уже обильно стекал пот. Вдевятером , они с трудом справлялись с бешенным сопротивлением лежащего в центре звезды человека, но тем не менее – медленно, но неуклонно добивались своего, вгрызаясь в закалённую, словно сталь , волю горбуна. Олден чувствовал, как всё теснее сжимается вокруг него кольцо, а связующие заклинания опутывают его настоящей сетью. . Но не их он страшился. Сковать его заклинанием – это одно , а сломить и подчинить себе его волю, проникнув в сознание и самые потаенные уголки сердца – другое!. Для Олдена рабство было во много раз горше смерти, но умереть ему вряд ли бы позволили. Он был нужен Илиту живым и покорным и каждая минута приближала поражение Олдена, ведь противостоять столь слажено – словно одно целое – действующим людям и бегущим по лучам колдовской звезды силам было невозможно... Разве что умереть...

Его охрипший голос разрушил стройность пения – прославление Аркоса напоминало карканье ворона...Голоса жрецов немедля стали громче но не смогли подавить его, и Олден продолжил свою тёмную литанию – он надеялся что его знание человеческой натуры не подведёт и кто-то из участников обряда даст слабину. Так и вышло... Где то слева от него дрожание сил немного изменилось и горбун, уловив, наконец, чужой страх, усилил давление на стоящего по левую руку от него человека. Тщетно пытающийся справиться со всё больше охватывающей его паникой, жрец немедля попытался уйти, спрятаться за излучением товарищей, но Олден уже не отпускал его ... Через пару минут к страху добавилась боль – жрец упал на колени, ломая стройное сплетение сил и потоков, а для Олдена это означало конец – вышедшие из под контроля силы устремились к притягивающему их центру звезды, пытаясь слиться воедино и Олден, чувствуя как закипает в его жилах кровь, заорал от нечеловеческой боли. Огонь ворвался в его вены – протекая по ним, он превращал их в пепел и из глаз горбуна сами собою покатились слёзы – слияние убивало его. Страшно и мучительно, но это был единственный способ остаться самим собой... Нестройное пение ещё продолжалось , но свет померк перед глазами Олдена, а его мышцы, казалось вот-вот начнут отделяться от костей...

–Остановись, безумец!!! – закричал стоящий в изголовном луче Ведущий. – Ты же погибнешь!

–А я этого и хоч-у-у!– крик Олдена перерос в страшный, полный нечеловеческой муки вой., и ещё один ползущий на четвереньках прочь от звезды жрец жалобно заскулил ему в ответ...

– О, Единый – простонал Ведущий ,– помоги нам...

Ему не дали умереть. По прошествии нескольких дней ( а, может, недель или всего лишь часов – в забытьи не существует понятия времени) чувства начали возвращаться к Олдену – вначале под его веки проник слабый свет, а затем его слух уловил голоса . Тихий, но властный принадлежал , вне всяких сомнений отцу, а отвечающий ему человек был Ведущим ритуала...

– Скажи мне ясно, Креспи – изгнали ли вы из Олдена завладевшего им демона или нет!?

Креспи вздохнул:

– Он уже никогда не сможет колдовать – мы заблокировали его способности, но характер Олдена вряд ли станет от этого лучше. Уж скорее наоборот -волка можно посадить на цепь, но превратить его в покорного ягнёнка невозможно.

Услышав замечание Креспи , горбун едва удержался от того , чтобы не заскрипеть зубами, а затем он – с трудом сохранив видимость спящего, попытался воспользоваться своим колдовским чутьём... И ничего не добился. Совсем...А разговор между тем продолжался.

– А эта тварь? Какова теперь связь между этим отвратительным порождением подземелий и моим сыном?

Креспи нервно закашлялся:

– Если он носил её столько лет, то надолго их разлучать вряд ли было бы разумно, ведь нельзя разделять так тесно переплёвшиеся жизненные силы.. Нам удалось сковать Аркоскую тварь , но это всё, что мы могли сделать.

–Ясно. Вы не справились с тем, что я вам поручил– голос Илита на миг повысился, но затем упал до зловещего шёпота.– Я хотел, чтобы вы сделали моего сына таким, каким он был изначально – до того, как проклятый Дорит всунул ему талисман, превративший Олдена в одержимого войной и кровью колдуна. Я ясно высказал тебе свои пожелания, но теперь слышу сплошные отговорки. Ты не справился с заданием , Креспи, не выполнил волю Единого и теперь...

– Я то, что я есть, отец, и тут уже ничего не изменишь ! – Олден перестал таится – он чуть приподнялся на кровати и заговорил – не менее властно , чем Илит.– Креспи действительно сделал, что мог, но никакая магия не заставит меня стать тем, чем я никогда не был – любящим тебя сыном. ..

Глаза Креспи расширились от удивления -меньше всего он ожидал заступничества от того, чьи способности сковал, а побелевший Илит повернулся к Креспи и прорычав :

– Вон отсюдова!– повернулся к горбуну. Жрец не стал дожидаться, когда за медленно склонившемся в прощальном поклоне Креспи закроется дверь, и тут же заговорил срывающимся голосом. – Я вижу, что день у Столба Позора ещё ничему тебя не научил, но это лишь начало! Завтра я отдам приказ о том, чтобы твоё имя было стёрто со стен храма, который ты осквернил своим вторжением, так что слава, которой ты так упорно добивался, будет предана забвению, а сам ты вскоре отправишься в изгнание, из которого сможешь вернуться лишь тогда , когда усмиришь свою гордыню! – Илит замолчал и внимательно посмотрел на Олдена, чтобы понять , как он воспринял такое известие, ведь изгнание для амэнских аристократов было страшнее смерти. Но лицо откинувшегося обратно на подушки Олдена оставалось совершенно непроницаемым и Илит продолжил. – По традиции отступников изгоняют из Милеста плетьми, но я позволю тебе просто тихо и незаметно уехать... И ещё – учти , Олден – ты больше не колдун и никогда не станешь им снова, а я сомневаюсь , что с твоим честолюбием участь наёмника или бродяги придётся тебе по душе!..

...Олден так и не нарушил своего молчания и дверь за верховным жрецом Единого захлопнулась с оглушающим лязгом...

Изваянная на могильной стеле безымянным резчиком роза поражала чистотой линий и тонкостью работы, но теперь печальную красоту выточенных из белого мрамора полупрозрачные лепестков ещё больше подчёркивали живые розы – мелкие и алые, точно кровь . В дни своей славы Олден как то незаметно для себя перестал ходить к могиле матери и теперь он с удивлением смотрел на куст-дичок, расколовший белый мрамор надгробной плиты и весь усыпанный цветами. Когда то он сам хотел посадить на могиле матери живые розы (это были любимые цветы как Алти, таки Пелми) , но потом в бесконечном водовороте походов и войн позабыл об этом...

– Можем выкорчевать... – кладбищенский сторож – мелкий и до неприятия услужливый был уже как тут .– Только скажите...

Олден оторвался от созерцания цветов и взглянул на служителя так, что тот, сразу поняв, что сболтнул что-то не то, тут же сник, став ещё мельче и угодливее.

–Нет. За розами ухаживать, а если пойдут новые ростки , то и за ними тоже. Это тебе на расходы... – горбун, порывшись в кошельке вытащил несколько крупных серебряных монет. После того разговора отец больше не навещал его в темнице, но молчаливые служители в тот же вечер принесли горбуну его аркоский талисман, а уход и присмотр за ним не изменились. Когда же раны Олдена окончательно затянулись, а в его руках появилось достаточно сил, чтобы снова взяться за меч , он был выпущен из своего подземного заключения. Креспи вручил горбуну новую одежду , кошель с деньгами и сообщил , что за воротами святилища изгнанника ожидает конь , в поклаже которого Олден сможет найти доспех и оружие, а на то, чтобы покинуть Амэн, у него есть ровно три дня. "И ещё...– и без того тихий голос Креспи упал до едва уловимого шёпота.– Молись, чтобы твоя дорога пересеклась с дорогой поклоняющегося Седобородому отшельника. Мегрен – единственный, кто может снять с тебя заклятие Запрета..." И в ту же минуту Креспи, по взгляду горбуна поняв, что тот не пропустил мимо ушей данного ему совета, добавил уже обычным голосом.: " Наш Верховный велел передать тебе, что ты можешь увидеться с сестрой..."

...Прощание с Пелми было мучительным. Сестра заливалась слезами, а он гладил её чёрные локоны и шептал, что если Пелми понадобится его помощь, он вернётся , куда бы не занесла его судьба скитальца...

– Ты не вернёшься, Олден...– неожиданно Пелми прекратила плакать и тихо сказала.– Ты очень гордый, а потому никогда не примиришься с отцом и не забудешь Столба Позора, к которому тебя приковали.

–Мышонок...– Олден с изумлением взглянул на сестру – Обычно кроткая Пелми неожиданно совершенно преобразилась, а сестра между тем продолжала:

–Я хотела вручить тебе это после свадьбы, но всё так обернулось, что я не решилась, но теперь... – Пелми всхлипнула и, вручив брату кольцо, продолжила. – Мне так хотелось, чтобы у вас всё сложилось...

Олден коснулся губами печатки и лишь затем одел кольцо на палец:

– То немногое светлое, что было у меня в жизни исходило от тебя, сестрёнка – я никогда этого не забуду!

Пелми прижалась к брату и прошептала:

– Тогда пусть мой подарок принесёт тебе хоть немного счастья...

Вместо ответа Олден лишь вздохнул и , обняв сестру, посмотрел на клонящееся к закату солнце... Так они и просидели вдвоём до вечерних сумерек, – обнявшись и больше не проронив ни единого слова, а потом горбун навсегда покинул и дом Пелми, и сам Амэн...

ОЗРИК И НАХИМЕНА

Жёсткое, словно подошва воинского сапога , мясо стерпеть было ещё можно , но уксус, который в этой крейговской корчме почему-то именовали вином, не стоил ни одного доброго слова! Олден, отодвинул от себя выщербленную по краям глиняную кружку и погрузился в невесёлые думы. За минувшие три года куда его только не заносило – и в сваре грандомовских семейств поучаствовал, и вместе с молезовцами в Лаконе погулял, и в Астаре разбойничал, и даже караваны, едущие через орканские леса .охранял ... А уж про отшельника Мегрена разве что у вольного ветра да седых камней не выспрашивал, только всё было без толку – никто о таком человеке не слыхал... Олден вздохнул и , проведя рукой по груди, ощутил на самой закраине своего сознания смутную жалобу – заклятия держались крепко и если бы не его многолетняя интуитивная связь с тварью, горбун не ощутил бы даже такой малости. Впрочем, на этом все достижения Олдена заканчивались, а скованному заклятьем пауку приходилось и того хуже! Нет, жизненных запасов Олдена пока с лихвой хватало на двоих – рана на спине твари постепенно затянулась , оставив после себя лишь небольшой рубец , но паук был полностью отрезан от мира, получая смутные ощущения об окружающем лишь через хозяина, который теперь и сам был слеп и глух к любым проявлениям магии...

Горбун исподлобья взглянул на отставленную кружку – если подавить в себе брезгливость коренного южанина и не вспоминать о том, каким должно быть настоящее вино, то эту перебродившую кислятину, весьма точно именуемую "Долиной Смерти" вполне можно пить, а Олдену сегодня хотелось надраться до поросячьего визга. Когда он в очередной раз , уже без всякой надежды, попытался вызнать у корчмаря что-нибудь о неуловимом Мегрене, то на него посмотрели как на последнего дурака, а потом сказали, что поклоняющихся Седобородому в этих краях видели лет пятьдесят назад...

Олден потянулся за кружкой, но его пальцы так и не коснулись надколотой ручки – мощный взмах крыла отправил кружку на пол , а спикировавший на стол взлохмаченный ворон устроился на против изгнанника и сердито каркнул. Горбун мрачно ухмыльнулся – дурную новость он сегодня уже получил, так что со своим визитом Вестник немного припозднился, а что до разбитой кружки, так это не беда – можно заказать ещё...

–Кар-р-р! – теперь на пол отправилась миска с остатками мяса и Олден от всей души пожелал ворону, чтобы у того все перья повылазили. Птица же смерила горбуна презрительным взглядом и устроилась на столе с видом оскорблённой жрицы-девственницы...

– Я вижу, что Корви вогнал тебя в расходы...– горбун мрачно взглянул на стоящего рядом с собою старика в лохмотьях, и тот едва заметно улыбнулся.– У моего питомца очень своеобразный характер, но предсказывает он всегда точно...

Ответная усмешка Олдена больше напоминала оскал висельника :

–Кто бы сомневался...

Старик сел на лавку рядом с ним и продолжил::

– Не угостишь ли нищего гадателя глотком вина – я в накладе не останусь...

Горбун ещё раз задумчиво посмотрел на по– прежнему восседающего в центре стола ворона. Купцы, которых он сопровождал до Вильдно, расплатились с ним без привычной для торгашей прижимистости, так что угостить Олден мог не только старика, но и всю корчму, а слушать болтовню гадателя в любом случае будет веселее, чем пить в одиночку...

Ещё через полчаса начавшие потихоньку заполнять корчму посетители с удивлением поглядывали на странное сборище за угловым столом: горбатый и хмурый, точно осенний день, наёмник пил вино вместе с нищим стариком, а компанию им составлял ворон, неторопливо разделывающийся с лежащими перед ним на тарелке кусочками мяса и сыра...

Олден снова наполнил опустевшие было кружки и ещё раз внимательно посмотрел на старика. Нищий гадатель оказался носителем целого вороха новостей, да к тому же ещё и неплохим рассказчиком, но с каждой минутой горбун всё более утверждался в мысли , что старик не так прост, как кажется. Из под личины чудаковатого ( а если начистоту, то немного свихнувшегося) предсказателя то и дело проглядывало совсем иное – тёмное и древнее, да и пронзительный взгляд старика говорил о многом. Олден чувствовал , что его изучают – исподволь присматриваются , размышляя о чём то своём и не торопясь открыться... Наконец, горбуну это надоело!

– Ну, раз ты утверждаешь, что твоему ворону все храмовые оракулы в подмётки не годятся, то пусть он и мне судьбу предскажет.– на стол перед гадателем легли два полновесных триполемских дракона (эх, гулять, так гулять!) , но Корви, увидев деньги, возмущённо каркнул, а старик покачал головой:

–Спрячь. Мы и так тебе должны за ужин. Не так ли Корви?

На это раз хриплое карканье несло в себе полное согласие со словами гадателя и тот, сдвинув свою кружку и опустевшую тарелку Корви на край стола, снял с плеча холщовую, украшенную беспорядочно пришитыми к ней перьями, кусочками меха и мелкими косточками сумку и несколько раз встряхнув её, открыл так, чтобы ворону удобно было шарить в ней своим клювом. .. Корви, словно только этого и ожидал – ещё раз хрипло каркнув, он начал неторопливо вытаскивать из сумки кожаные прямоугольники с наклеенными на них картинками, а Олден , глядя на выкладываемый вороном узор , замер. Фигурные рисунки несли в себе сложную символику всей Верховной Семёрки, а перемежающие их изображения рун были старого, уже изрядного подзабытого даже самими Знающими написания, называемого Высоким... Между тем рисунки на столе сложились в руну древо. Корни несли в себе изображения Запретных врат и Скрытого , а ствол указывал на Силу в цепях, Путь и Встречу...

– Ты ведь Мегрен, отшельник , чтущий Седобородого...– тихий вопрос Олдена звучал как утверждение и старик согласно кивнул головой:

– Так и есть, наёмник...За нашу встречу благодари Корви, – я редко иду навстречу тем, кто меня ищет, но моему ворону ты приглянулся...– и тут Мегрен взглянул на оставшиеся нераскрытыми ветви и усмехнулся.– Давай ка посмотрим, что будет дальше...

Оставшиеся картинки были изображениями Истока, Седобородого в обличье Смерти и Лучницы с сопровождавшей её руной Шиповника. Мегрен взглянул на картинки и ткнув ногтём в изображение Лучницы, хмыкнул:

– Недолго твоему сердцу оставаться пустым и холодным. Уже скоро встретишь свою зазнобу...

Но Олден, услышав о подобных перспективах, зло ощерился:

– Ошибся твой хвалённый Корви! С таким же успехом он мог бы нагадать ,что у меня со спины горб исчезнет!..

– Ну, предсказание от меня ты уже получил, а верить ему или нет – дело твоё!! – отшельник , сердито насупившись, встал, намереваясь уйти, но Олден, уже жалея о своей внезапной вспышке, удержал его:

– Подожди ! .. Мегрен, я искал тебя не для того, чтобы получить предсказание... Ты – единственный, кто может мне помочь вновь стать тем , кем я был...

– А с какой стати я должен тебе помогать!– сердито заворчал ему в ответ Мегрен , обладавший, как выяснилось, таким же прихотливым нравом, что и его ворон .-Ты же сам всё знаешь– остальные тебе не указ!...

Но тут внимательно наблюдавший за начавшейся перепалкой Корви , вразвалочку прошествовал к горбуну и начал оглаживать клювом его руку, всем своим видом показывая, что сейчас он полностью на стороне Олдена! Мегрен исподлобья взглянул на птицу, и , вздохнув, снова сел на лавку. Придвинул к себе кружку с вином, буркнул:

–Хорошо. Рассказывай, зачем служащий Седобородому понадобился тому, кто якшается с аркоской тварью...

... Рассказ Олдена оказался длинным и запутанным: вкратце изложив историю о том, как он заработал заклятие Запрета, он, неожиданно для себя, принялся рассказывать Мегрену о Дорите, а затем о своих бесконечных походах, Пелми, вину перед которой он так и не смог искупить, и своей неудачной свадьбе.. . Старик слушал его, не поднимая глаз от кружки, а когда горбун, окончив свой рассказ , опустил голову и замолчал, Мегрен тихо обронил:

– Да уж, наломал ты дров!.. За некоторые твои дела я бы на тебя не заклятье Запрета наложил, а кое– что похлеще, но не мне тебя судить, тем более, что решать, возвращать тебе силы или нет , будет Седобородый...

Олден поднял на отшельника глаза, в которых зажёгся чёрный огонь:

– Помоги мне, Мегрен – я в долгу не останусь! Только скажи – чего ты хочешь?!.

Мегрен взглянул на горбуна и усмехнулся:

–Мне-то как раз ничего не надо!.. Но раз ты сам предлагаешь плату, то пусть будет по– твоему.– и старик внезапно посуровев, потребовал.– Поклянись, что если Седобородый вернёт тебе утраченное, ты приведёшь в Росс для испытаний и посвящения Хозяину Троп одного из своих будущих учеников!..

Олден прижал руку к груди:

– Клянусь Аркосом и своей жизнью...

... Проведённая в Росском кромлехе ночь не только вернула Олдену доступ к утраченному , но и густо высеребрила ему виски, но горбун поначалу даже не заметил этой памятки Седобородого Да он вообще мало что замечал тогда – вернувшиеся способности пьянили его, точно вино, и Олден , не таясь, упивался как ими, так и мыслями о своём – отнюдь не покаянном – возвращении в Милест!.. Но вначале ему следовало распутать сковывающую аркоскую тварь магическую сеть и вернуть себе полный контроль над слишком обострившимися от долгого бездействия чувствами. Наблюдающий за тренировками Олдена Мегрен не смог удержаться от того ,чтобы не дать ему пары-тройки советов и последовавший им горбун убедился в том, что Росский отшельник знает немало интересного...

Ещё через пару месяцев служащие столь разным силам отшельник и колдун потихоньку сдружились, и землянка Мегрена стала для Олдена домом, который не хотелось оставлять даже несмотря на то, что Корви один раз чуть не сцепился с уже пробуждённым и оставленным без присмотра на какой– то час пауком. Так – в хлопотах по хозяйству, тренировках и вечерних спорах перед очагом шло время . В Ленде началась зима и наконец решившийся покинуть землянку Мегрена Олден рассудил, что лучше будет перезимовать в Крейстете, и лишь по весне вернуться в Милест. Тем более , что отшельник обмолвился, что Владыки Ленда ищут сведущих в алхимии людей, а Олден уже соскучился по усвоенной им от Хингарда науке.