Текст книги "Ирийские хроники. Заговорённый (СИ)"

Автор книги: Варвара Шихарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

– Они скоро прийдут... Ты же знаешь, что брат с отцом среди скал целые недели проводят... – получив такой ответ , Лади не надолго притихла и руки Дейры заработали с удвоенной скоростью, выплетая из светлых волос сестры затейливую косу... Чующий сжал кулаки – несмотря на то, что шею Дейры больше не стягивала верёвка, а на руках Лади не было чумных бубонов, щёки сестёр покрывала мертвенная бледность, а их одетые в белое фигуры едва не просвечивались на солнце, а это значит...

– Дейра! Лади! – позвала девочек вышедшая на крыльцо мать и сёстры бросились к ней, а Вел наблюдая, как Истла целует щёки Дейры и ласкает рукою плечи прижимающейся к ней Лади понял, почему так медлил с приходом в Вильдно Лудиг: мать, молодая и красивая, как никогда прежде, тоже была одета во всё белое и тоже не видела его – по-прежнему стоящего, словно столб, среди крыжовника... Сердце Вела болезненно защемило – тогда он не смог простится с родными, но теперь он подойдёт к ним и скажет...

– Куда собрался, дурень! Ты же понял, что они мертвы, так зачем же лезешь...– так и не успев сделать ни одного шага к матери и сёстрам, Вел обернулся и с изумлением уставился на непонятно как очутившегося в цветнике Олдена. Правда теперь "ястребиного" сотника можно было узнать разве что по горбу да кривой ухмылке, ведь помолодевший сразу на несколько десятков лет Олден был облачён не в кольчугу и нагрудник с вычеканенным ястребом ( Велу уже как-то довелось чистить доспехи сотника и за время своей работы он узнал всё, что думает Олден о его тупости , неуклюжести и безрукости), а в тяжёлые,богато украшенные латы с эмблемой в виде занёсшего в воздухе семихвостую плеть конника. И хотя Вел ни разу не видел этого изобржения вживую, о носящих эмблему "Карающих" амэнских воинах он слышал не раз... "Карающие" прославились на весь Лакон такими зверствами и казнями, в сравнении с которыми не шла даже жестокость лендовцев , впрочем и в Крейге Веилен не слышал об амэнцах ни одного доброго слова. Амэнское княжество – более древнее, чем его северные соседи , когда-то действительно владело южными вотчинами Триполема, Лакона и Крейга и до сих пор не отказалось от своих намерений вернуть эти земли в своё владение, хотя времена его былого могущества прошли, а обитатели отколовшихся вотчин скорее согласились бы залезть в пасть к дракону, чем признать над собою хозяином Амэнского владыку...

– Если пойдёшь к ним, то уже никогда не очнёшься... – вновь предостерёг Веилена Олден, а затем горбун внимательно посмотрел на Чующего и ядовито заметил – Ты не перестаёшь меня удивлять, эмпат: пройти почти всё только затем , чтобы едва не попасться на такой мелочи!.. Признайся честно – тебя в детстве , случаем, головой на пол не роняли?!!

– Даже мёртвые они всё равно моя родня... – Вел сумрачно взглянул на сотника– Я сам во всём разберусь и твои советы мне не нужны!

Но Олден , услышав ответ Чующего, лишь ухмыльнулся:

– А по-моему,мои советы нужны тебе как воздух , эмпат... Вел, пойми : мир делится на хищников и их жертв, так что особого выбора у тебя нет – либо обзаводишься клыками и когтями, либо становишься добычей тех, у кого они уже есть, а быть безгласной жертвой тебе не хочется – так ведь?!!

Пока Олден говорил , Истла взяла дочерей за руки и направилась прочь из сада – а замерший на своём месте Чующий с болью смотрел на то, как с каждым шагом постепенно удаляющиеся от него фигуры матери и сестёр становятся всё прозрачней , словно таяя в окружающих их солнечных лучах ... Вел и без предостережений сотника знал о том, что во снах и видениях нельзя идти вслед за умершими, но легче ему от этого знания не становилось...

– Ну что, так и будешь смотреть в пустоту и стоять среди колючек...– в отличии от матери и сестёр Олден никуда не исчез , а по-прежнему нагло топтал сапогами так любимые Истлой лиловые ирисы.. – Сейчас я помогу тебе выбраться ...– И в следующий миг горбун протянул Чющему руку, но тот не только не коснулся её, но даже отступил назад, ведь от того, что говорил Олден Вела просто коробило – получается , что если отец, мать и Груст – жертвы, то владыка Астара – хищник... Но тогда лучше сдохнуть, чем стать таким, как Херстед или Гилена – она , по меркам Олдена, наверное, маленький хищник, вроде ласки, но подлости ей не занимать...

Усмешка наблюдавшего за Чующим Олдена стала болезненной:

– Не бойся, эмпат – таким, как Херстед или я ты не будешь и горб у тебя на спине не вырастет, но обзавестись клыками тебе придётся: иначе – смерть!– горбун опустил руку и добавил -Если не веришь мне , то вскоре сам во всём убедишься , а я подожду тебя там... – и сотник, махнув правой рукою в сторону высящихся вдалеке гор, исчез, оставив за собою лишь сломанные стебли цветов...

А ещё через миг кусты крыжовника вдруг начали стремительно расти ввысь, превращаясь в покрытые шершавой корой ветви, земля оказалась где-то далеко внизу, и Вел с изумлением увидел , что теперь находится на ветке огромного дуба – его верхушка была скрыта кудрявыми облаками, а корни уходили глубоко под землю– туда, куда не достигали даже самые нижние уровни подземелий Аркоса... Внезапно позади Чующего раздался шум птичьих крыльев и Вел, обернувшись, увидел , что на ветке рядом с ним устроился Корви – только теперь старый ворон был неправдоподобно огромным – ростом с самого Вела... Чующий хотел было окликнуть ворона, но из его горла вырвался лишь встревоженный птичий клёкот! Вестник склонил голову и Вел , взглянув в его чёрные глаза, увидел, что изменился не только окружающий его мир, но и он сам: его тело покрылось перьями, руки превратились в крылья, ноги стали лапами с кривыми когтями, а дополняли превращение крючковатый клюв и янтарные глаза . Чующий стал молодым ястребом, только в отличии от других вылетков его оперение было не коричнево– белым , а белоснежным...

Корви успокаивающе провёл клювом по светлым перьям превращённого в птицу эмпата , а затем , расправив широкие крылья, несколько раз взмахнул ими, точно разминаясь , и, плавно перелетев на соседнюю ветвь, устроился на ней, неотрывно глядя на Вела и словно говоря всем своим видом:"Делай, как я!.." Чующий (или, скорее , потерявший своё гнездо и не знающий, что же ему теперь делать вылеток) колебался лишь первые пару мгновений, а потом, подражая ворону , несколько раз неуверено взмахнул крыльями и, оттолкнувшись от ветки, неуклюже спланировал на ветвь к Корви. Но как только ястреб вцепился когтями в узловатую ветку, ворон, одобрительно каркнув, тут же перелетел на другую ветвь, которая находилась на гораздо большем расстоянии чем то, которое только что преодолел Веилен. Чующий снова последовал за Корви , с удивлением отмечая, что второй перелёт дался ему гораздо легче , чем первый, а ворон , дождавшись его, опять перебрался на очередную ветвь... Такие перелёты повторялись ещё несколько раз, и неотступно следующий за Корви Веилен чувствовал , как с каждым разом его движения становятся всё более плавными и уверенными, как наливаютя силой его крылья, а сердце бьётся всё чаще в предвкушении настоящего полёта... Когда же ворон , оттолкнувшись от очередной ветви полетел прочь от огромного дуба, Вел тут же последовал за ним в такую манящую его , бескрайнюю синеву!

... В детстве Веилену часто снился один и тот же сон: в нём он бежал по залитому солнечным светом , зелёному лугу – всё быстрей и быстрей – до тех пор, пока сильный порыв ветра не поднимал его в воздух и не уносил за собою под самые облака... Мать говорила, что это хороший сон, да и сам Вел после таких сновидений целый день чувствовал себя так, точно за спиной у него и вправду выросли крылья, но с тех пор , как он стал помогать отцу в его работе , этот сон больше никогда не повторялся, а вместо него Чующий стал видеть совсем другие сны – в них было эхо шагов и болезненно– жёлтый свет фонаря, тесные, наполненные чернотою штольни и голос отца : " Мы не поднимемся наверх, пока не найдём эту жилу... Попытайся ещё раз, Вел!" и Чующий пытался – снова и снова, до тех пор , пока от напряжения из его носа не начинала капать кровь...

... И вот теперь, спустя годы, детский сон вернулся , только уже не Вел, а молодой ястреб купался в солнечных лучах , то кругами поднимаясь вверх, то камнем падая вниз, но этому танцу не суждено было продолжаться слишком долго – требовательное карканье ворона заставило Вела прекратить игру и последовать за ожидающим его вестником...

Набрав высоту, ястреб и ворон парили в поднимающихся от земли воздушных потоках , а Вел обозревал с высоты сплошь покрытые лесами горы и узкие долины , текущие по ущельям реки и перевалы, возделанные трудолюбивыми руками поля и обнесённые грозными крепостными стенами города... Ирий раскинулся под ним во всём своём разнообразии – от северных лесов, выходящих к суровому , но при этом богатому янтарём и рыбой морю, до белоснежных , залитых солнцем скал Амэна; от болотистых низин, в которых молезовцы умудрялись строить свои поселения до тонущих в яблоневом цвете деревушек триполемцев... Границы княжеств можно было легко определить по высящимся вдоль рубежей многочисленным укреплениям и лишь земли вайларцев и скрульцев не знали крепостей – густые, непроходимые леса и были их защитой ...

Между тем Корви точно хотел показать Велу все уголки Ирия – вначале птицы , устроившись на одной из башен Милеста, внимательно следили за тем, как по мощённым камнем широким улицам Амэнской столицы неспешно ступает конница и чеканят шаг пешие ратники вернувшегося с победой войска , а наряные девушки подносят воинам перевязанные яркими лентами букеты и , краснея от смущения , принимают поцелуи ратников, а потом Вел ещё и увидел те самые часы, о которых ему рассказывал Юрген . Ровно в полдень невидимые по началу окна под огромным циферблатом распахнулись и под яркие солнечные лучи выступили точно на миг ожившие скульптуры... Наблюдая за тем , как под переливчатый звон фигуры божеств повторяют раз и навсегда заданные им мастером движения, Вел с горечью вспомнил о том, какая судьба постигла создавшего их умельца, и то, что его творения уже не существует, а ворон, как только фигуры вновь скрылись в своих нишах, снова поднялся в воздух , ведь их с Веиленом путешествие только начиналось.

В Амэне они с Корви не задержались – сделав круг над портовой гаванью Милеста они направились в земли Астара: с высоты многочисленные рудники княжества казались совсем крошечными, но Вел всё равно узнавал те из них, в которых им с отцом довелось работать – "Серый Лог", "Чёрная Речка" , "Кривой Тополь", " Красный Камень"... Их было много и каждый был памятен Велу по своему, но сердце эмпата сжалось лишь тогда, когда он увидел под собою "Старые Клёны" : теперь возле рудника, принёсшего столько несчастий его семье , стояли вооружённые до зубов часовые, а надсмотрщики с длинными кнутами внимательно следили за каждым движением скованных тяжёлыми цепями рудничных рабочих – столь любимое Херстедом золото постоянно требовало для себя новой крови и жизней, а владыка Астара поставлял их в избытке!..

Услышав над собою громкий, полный отчаяния и боли, птичий клёкот, один из рабочих – уже лишившийся носа и ушей за какую– то провинность смертник, поднял голову, но успел увидеть лишь мелькнувшую в небе белую тень, а его плечи тут же ожёг удар надсмотрщика:

– Не верти головой , безносый! Удрать всё равно не выйдет!

– Ах ты свинья...– поймав умоляющий взгляд стоящего с ним в связке рабочего, начавший было пререкаться с надсмотрщиком Лудиг замолк и опустил голову – ещё поставят за дерзость на самый гиблый участок, и тогда до вечера не доживёшь... "Ничего , Херстед – когда -нибудь и на тебя управа найдётся..." – скрипнул зубами бывший "Сияющий" и с трудом передвигая опухшие ноги, поплёлся к тёмному рудничному входу...

А Вел тем временем уже кружил над Лаконом , но родного ему Лудея так и не увидел – внезапно овладевшая им тревога погнала его к северным граница княжества , а возмущённо каркающему ворону пришлось следовать за ним!.. Достигнув ещё дымящихся развалин одинокого хутора и тянущегося вдоль широкого русла Икена леса Чующий скорее уловил, чем услышал тихий , почти беззвучный плач, а последовав за ним, обнаружил в одном из оврагов едва живого от ужаса ребёнка, – скорчившись между корней, десятилетняя, закутавшаяся в большой, выцветший от времени платок девочка давилась горькими слезами, а правую половину её лица покрывала начавшая спекаться кровь... Родной хутор девочки спалили либо наёмники-молезовцы, либо умудрившиеся добраться сюда на своих узких и длинных кораблях виеги , и теперь чудом выжившая малышка пряталась в глубоком логе , а в её светлокарих , переполненных слезами глазах застыл ужас...

Глядя на едва дышащую от страха девочку Вел горько пожалел о том, что стал птицей , ведь будучи человеком, он смог бы и помочь малышке и утешить её , а так... Всё, что теперь мог сделать Чующий , так это , подлетев к девочке вплотную, осторожно устроится на одном из узловатых корней... Услышав над головою шум крыльев, девочка испугано шарахнулась в сторону, но увидев подле себя красивую белоснежную птицу, удивлённо застыла на месте, а затем, убедившись, что белое видение не несёт в себе никакой опастности и никуда не исчезнет, малышка осторожно протянула руку к птице и робко коснулась её перьев. Вел, хотя это и противоречило теперь его новой дикой натуре , не только терпеливо снёс неожиданную ласку, но и расправив крылья , поддался под измазанную кровью и грязью детскую ладонь. Девочка ещё раз погладила птицу – теперь уже намного смелее , чем в первый раз , а потом снова всхлипнула – ей по прежнему было страшно... Но Вел не собирался оставлять девочку в одиночестве – он перебрался к ней на колени и клювом осторожно коснулся растрёпанных русых кос. Малышка, неожиданно крепко обняв птицу, уткнулась лицом в белые перья и заплакала уже навзрыд, непрестанно повторяя : "Они всех убили... Понимаешь– всех!.."

Вечерело– в логе стало сыро и совсем темно, но выплакавшаяся и измученная девочка так и уснула между корней – рядом с белоснежной птицей ей почему– то больше не было так одиноко и страшно. Оставшийся на коленях у девочки Веилен не только пытался хоть как то согреть её , но и чутко вслушивался и всматривался в наполненную шорохами темноту – он знал девчушку не более часа, но тем не менее собирался быть с нею и защищать её столько, сколько понадобится , ведь после пережитых ужасов малютке ни в коем случае нельзя было оставаться одной. Устроившийся на соседнем дереве Корви вначале нетерпеливо переступал с лапы на лапу и топорщил и так вечно торчащие в разные стороны перья ,но убедившись что Вел ни за что не покинет взятого им под опеку ребёнка,успокоился и закрыл глаза – мол, если Велу охота попусту терять время, то пусть так и будет...

... Ночные часы миновали как-то незаметно и теперь солнечные лучи пробивались сквозь густую листву золотыми нитями. От их прикосновений зелень становилась ярче , а выпавшая за ночь роса сверкала тысячами драгоценных камней – теперь овраг не казался таким мрачным и хмурым, впрочем и ночью ничего страшного не произошло. Правда, пару раз Вел расправлял крылья , готовясь с лёту вцепится возможному обидчику малышки когтями в лицо, но впервый раз подозрительный шум издал заяц, который сам, завидев молодого ястреба , тут же бросился наутёк, а второй раз пыхтенье и сопенье принадлежало ежу , но он был настолько занят своими делами, что не заметил ни Вела , ни девочки. Единственным, что тревожило Вела всю ночь было тихое шипение – похоже, что совсем рядом под замшелым пнём было гадючье кубло, но и змее не хотелось связываться с ястребом, а потому она так и не покинула своего убежища...

– Боги и предки, что ж это такое!.. Неужто не уцелел никто... Мика!.. Гори! .. Отзовитесь!..– женское причитание и шелест раздвигаемой листвы шёл слева и Вел насторожился, а пробудившаяся от зовущего голоса девочка притихла, словно не веря услышанному зову, но тут переполненный слезами голос раздался совсем рядом – Мика! Вейла !Гори! Где вы!? – и из кустов вышла заплаканная , выбившаяся из сил молодуха – по её печальному лицу было ясно , что на спаленном хуторе проживали не чужие ей люди, а хождение по оврагу окончательно её подкосило , ведь с семимесячным животом нелегко продираться через заросли и пни...

– Тётя Берри!..– вдруг тонко пискнула девочка, а уже в следующий миг перелетевший на ветку к Корви Вел наблюдал , как жещина с плачем прижимает к себе девочку, непристанно повторяя.:"Вейла!Кровинушка моя!.. А я уж и не надеялась..."Поняв, что теперь малыке уже точно ничего не грозит и тётка позаботится о ней , как следует, ястреб покинул овраг и вновь полетел за вороном, отмечая, что за прошедшую ночь всё вокруг сильно изменилось – теперь по дорогам княжеств передвигались воинские отряды, а многие пограничные крепости были объяты огнём: начавшаяся война охватила сразу половину княжеств , и теперь всё ширилась, пытаясь охватить своим стальным кольцом весь Ирий...

Птицы чуть снизились и теперь Вел наблюдал сотни сцен и событий : вот молезовцы грабят лаконскую деревеньку, вот "Соколы",выехав из перелеска, нос к носу столкнулись с "Ястребами", вот триполемские "Золотые" сминают и гонят амэских "Карающих", а командующий "Золотыми"воин в шлеме с забралом в виде драконьей морды разрубывает тысячника "Карающих" чуть ли не напополам... Время тоже изменило свой бег и времена года менялись с неприсущей им стремительностью – миг, и вот уже наступила осень – "белые" (Вел узнал бы приютивший его отряд и в кромешней темноте) , сами проваливаясь по колено в жидкую грязь, выталкивают завязшие среди разбухшей от дождей дороги телеги с раненными : взмыленные кони упрямяться и артачаться , Дерек то поносит их самыми страшными ругательствами , то умоляет ещё немного поднапрячься. Подъехавший к намертво увязшей в луже телеге Олден соскакивает с коня и становится в ряд с простыми ратниками : один мощный толчок плеча – и злополучная телега наконец– то сдвигается с места , а один из ратников -конопатый и низкорослый крепыш -, потеряв равновесие , шлёпается лицом в лужу...

Его падение вызывает дружный смех подъехавших "Молниеносных", и их светловолосый и светлоглазый сотник ядовито добавляет:

– Олден, я до сих пор не могу понять, почему твоя сотня назывется "Белой", ведь твои ратники всегда либо в копоти, либо в грязи...

Олден снова сел на коня и криво ухмыльнулся в ответ:

– Зато внешняя грязь легко смоется горячей водой и щёлоком, а внутреннюю не выведешь ничем, Ирни...

Получивший такой ответ "Молниеносный", зло фыркнул, и пришпорив коня скрылся за поворотом дороги, Олден , прошипев ему вслед затейливое ругательство о паршивих котах, направил своего рысака к передним телегам...

... Потом внезапно наступила зима и Веилен снова увидел триполемцев – только теперь они, беспорядочно рассыпавшись по занесённой снегом долине, в спешке отступали, а изрядно поредевшие "Золотые" сгрудились вокруг своего Главы, точно осиротевшая стая, но высокий, рыжеволосый воин не мог поднять им боевой дух: без своего драконьего шлема,с посеревшим лицом, он с трудом держался в седле, а сквозь наскоро обмотанные вокруг его головы бинты проступала кровь... Между тем отряды лендовцев довершали разгром триполемского войска: "Молниеносные" , стальным клином расколов ряды увязающих в глубоком снегу "Рысей", устроили пехотинцам настоящую резню, "Совы" с неменьшим успехом истребляли "Грифонов", крейговские "Нетопыри" теснили лаконских "Соколов", а "Ястребы", подтверждая своё название, преследовали "Волколаков" с азартом хищных птиц!.. Но выигранная лендовцами битва совсем не означала конец войны , и перед глазами Вела появлялись всё новые и новые спаленные до углей города и деревни, тянущиеся по дорогам вереницы беженцев, поляны с мертвецами ,котрых просто не успевали хоронить и ведущие бесконечную охоту друг за другом отряды озверевших от затяжного кровопролития ирийцев.

Чаще всего Чующий наблюдал за "Белыми" – они то подбирали раненых после боя, то, яростно атаковав противника, тут же отступали, оставляя после себя стремительно расползающиеся по земле дорожки "Холодного пламени", то, разбив палатки немного в стороне от основных отрядов, оперировали или возились около мерзко пахнущих котлов... В какой-то момент Вел заметил, что среди них больше не появляется Олден, да и многих воинов он уже не узнавал – их заменяли другие, порою даже не успевшие добавить белые прядки в навершия шлемов "Ястребы "... Один из таких – стоящий а карауле, едва не пристрелил одетого в "волколачью" куртку мальчишку: девятилетний сопляк хоть и носил на лице полный боевой раскрас, в остальном был обычным несмышлёнышем, ведь оставленный старшими без надзора , он, собирая первые летние ягоды , увлёкся своим занятием настолько, что не заметил ни того, насколько далеко он отошёл от своих, ни вражеского часового, уже вскинувшекго арбалет... Сердце Вела замерло – ещё миг и обливающийся кровью мальчишка ткнётся носом в высокую траву, но в последний миг на арбалет легла облитая чёрной кожей перчатки рука , а тихий голос подоспевшего приказал: "Не смей!" Часовой вздрогнул, но тем не менее попытался возразить : " Глава, это же скрулец!" Но остановивший часового воин лишь слегка прищурил свои серо-стальные глаза: " Это ребёнок, а мы не воюем с детьми!.. Или тебе ягод жалко?!" Этот ледяной взгляд заставил часового не только поёжится , но и проглотить все свои возможные возражения, а наконец-то поднявший голову, измазанный ягодным соком мальчишка, увидев среди густой зелени кустов чёрно-серые куртки, на одной из которых ещё и мелькнули сотнические нашивки, вздрогнул, а затем помчался прочь – так, что только пятки засверкали...

Мысленно порадовавшись тому ,что скрульский волчонок не остался навеки на так понравившейся ему ягодной поляне, Вел последовал за Корви дальше – теперь они поднимались всё выше и выше – вот уже оставшиеся внизу люди стали по размеру не больше муравьёв, а затем Ирий скрылся за плотной белой пеленой– ворон и ястреб взлетели выше облаков, но тем не менее продолжали подниматься к ослепительно яркому солнцу. Воздух стал соверщенно ледяным и едва не разрывал лёгкие, но полёт продолжался – а оглянувшийся вниз Вел с изумлением обнаружил, что забрался намного дальше, чем мог себе представить: оставленная земля превратилась в плывущий в бархатной черноте голубой мяч, а бывший всё это время рядом с ним Корви куда-то подевался... Оставшийся в одиночестве Вел мог либо вернуться назад, либо направится к крупным жемчужинам звёзд, за которыми его ждала лишь пугающая своей бесконечностью пустота, но Чующий, решив, что если уж идти, то до конца , продолжил свой полёт...

Теперь Вела окружала лишь ледяная тьма и безмолвие , а свет далёких звёзд словно таял в этой бесконечной пустоте,но потом до Чующего из тьмы словно бы донеслось нечто, напоминаещее равномерное биение , и Вел устремился на этот звук... И увидел, что бархатная чернота не была пустой – в межзвёздной тьме согласно пульсировали тысячи огромных, переплетённых между собою гигантскими артериями сердец, а ритм их биения повторялся как в мерцании холодных звёзд, так и в токе крови бегущей по жилам самого Вела– он увидел легендарный Источник который давал силу восходам и закатам, заставлял сменятся зиму с летом и не давал застаиваться течению жизни даже на миг... Овеянный преданиями Чующих и не упоминаемый жрецами Исток, который многие из эмпатов вместе с Великим Древом в тайне почитали выше всей Верховной Семёрки, ведь он был началом всех начал, давшим жизнь как людям, так и Бледным Призракам, которые позже утратили к ней доступ, и даже самим богам ...Капли Истока, говорилось в легенде Чующих – это чёрная кровь мира , которая потом превращается как в руду, так и в древесный сок, бушует в горных потоках и застывает зимой льдом на озёрах. Испокон веков Чующие лучше других могли уловить эту игру первозданной силы, которая прячется даже в мёртвом на первый взгляд камне, но даже они не могли рассказать, как выглядит породивший её Исток, и теперь потрясённый открывшимся ему зрелищем, Вел во все глаза смотрел на то, о чём ему (почему-то всегда шёпотом) рассказывали отец и Юрген... Но когда завороженный бесконечной пульсацией Вел почти слился с Истоком, одно из гигантских сердец вдруг отделилось от других и устремилось вниз, увлекая за собою Чующего...

Падение было стремительным, а удар о камни просто чудовищным – только если сердце, ударившись о землю, распалось на тысячи брызг, которые тут же подхватил и унёс неизвестно откуда взявшийся ветер, то Веилен остался на земле – он снова стал человеком, но после падения с такой высоты в его теле, казалось , не осталось ни одной целой косточки ... Вел со стоном закрыл глаза , с тоскою вспоминая об Истоке – да, он увидел недоступное, а теперь ему суждено умереть, ведь терзающая его тело боль постепенно сменялась мертвящим холодом... Чующий судорожно вздохнул – ну и пусть!.. Главное – умереть в этот раз по– настоящему, а не очнуться снова в каком -нибудь трупнике по соседству с оголодавшим падальщиком... И в тот же миг, словно подтверждая самые худшие опасения Чующего, его щеки коснулось что-то холодное, но ни испугаться, ни выругаться Вел не успел, так как прямо над его ухом до боли знакомый голос произнёс:

– Рождению человека всегда сопутствуют боль, кровь и грязь, эмпат. Впрочем, людские жизнь и смерть проходят так же как и рождение – ну разве что бессмысленных и напрасных страданий побольше..

Вел, стиснул зубы и открыл глаза – ну, конечно же – Олден явился, как и обещал, но Чующий, если бы ему дали возможность выбирать между вурдалаком и сотником, предпочёл бы сейчас кампанию падальщика . Всё лучше, чем снова слушать рассуждения сотника о хищниках и жертвах . Горбун сидел рядом с ним на корточках – теперь он снова был таким, каким его привык видеть чующий – седые, стянутые узким ремешком волосы; смуглое, прорезанное глубокими морщинами, нервное лицо с хищным носом и жестоким абрисом губ; "ястребиная" куртка и плащ с меховой опушкой... Разве что теперь на плече у сотника сверкала рубиновыми глазами большая металлическая пряжка в виде паука, которая с первого взгляда вызвала у Вела такое омерзение и неприятие, то он даже попытался отодвинуться от Олдена подальше. Но разбитое, искалеченное тело отказалось подчиняться Чующему, ответив на его попытку лишь новым приступом острой боли...

– Если ты думаешь, что умираешь, эмпат, то крупно ошибаешься, ведь ты уже умер в той чумной яме около стен Вильдно...– тихо произнёс сотник. Он осторожно коснулся длинными пальцами виска Чующего и добавил – Ты прошёл все испытания и теперь тьма забрала твоё прошлое, чтобы дать новое рождение, потому что даже свет пораждается тьмой.

Олден замолчал, точно ожидая какого либо вопроса,но Велу не хотелось ни спашивать, ни говорить– он лишь на миг смежил веки, отмечая, что рука сотника словно бы вбирала в себя как боль, так и мертвящее онемение, а Олден, выждав с минуту , снова заговорил:

– Сегодня – ночь Перевёрнутого Серпа – самая длинная и тёмная из годового цикла и она незря пользуется дурной славой , но именно этой ночью можно добраться до Истока . .. – пока сотник говорил , его лицо и фигура медленно , но неумолимо менялись – первым исчез горб, затем неуловимо изменились черты... Сидящий рядом с эмпатом Мегрен, увидев, как удивлённо расширяются глаза Вела, усмехнулся...– Соприкоснувшийся с Истоком становится одной из его капель , а это не только дар, но и испытание, поэтому лишь от тебя зависит, как ты распорядишься своей неразрывной отныне связью с Изначальным и в этом над тобою не могут быть властны ни Владыки , ни твой учитель, ни даже я... – после этих слов личина Мегрена рассыпалась в считанные мгновенья и теперь подле эмпата величественно восседал древний старик в короне из драконьих зубов – на его плечи был наброшен меховой плащ, а длинная, совершенно седая борода старца серебристым водопадом спадала ему на колени...

– Хозяин Троп... Седобородый... – одними губами прошептал Веилен, а старик согласно кивнул головой:

– Именно так меня теперь все и называют, но раньше у меня было другое, ныне забытое людбми имя, да и ты теперь больше не Веилен, а Велд – Снежный Ястреб – отныне и навеки. Поглощённый Россом и им же возрождённый, ты всегда будешь служить мне одним своим существованием, какую бы дорогу не избрал...– сказав это , старик ещё раз усмехнулся Чующему, а в следующий миг старый ворон, лукаво покосившись на эмпата чёрным глазом, поднялся в напоённый грозовой прохладою воздух...

Велд, с трудом подняв голову, следил за его полётом до тех пор, пока тот не исчез среди тяжёлых, серых туч, а затем, отмечая , что боль и мертвящее оцепенение ушли, оставив после себя лишь слабость, приподнялся на локте и огляделся по сторонам. Он лежал у кромки озера с тёмно бурой, почти чёрной водой, а от каменистых , голых берегов окружённого высокими скалами озера расходилось тысячи дорожек и троп – как хорошо протоптанных, так и едва различимых. Одни тропы вели к гордо высящимся на вершинах скал крепостям, другие обрывались у входа в рудники, третьи терялись среди корявых деревьев. Чующий подтянулся к воде вплотную и, зачерпнув горсть, поднёс её к лицу, но тут же, так и не сделав ни единого глотка, вылил зачерпнутое на землю, ведь оно оказалось совсем не водой, а кровью... Эмпат задумчиво посмотрел на озеро, затем перевёл взгляд на одетые в яркий багрянец и золото деревья и облитые алым светом скалы, и , сцепив зубы, с трудом встал. Тошнотворное головокружение едва не отправило его снова на землю, но Чующий, упрямо мотнув головой, остался стоять на предательски дрожащих ногах... Кровавое озеро и залитая алым долина были нечеловечески величественны и мрачно-красивы, но от этой красоты на душе становилось печально и горько, да и ни одна из дорог Чующему не приглянулась... В шахты ему спускаться не хотелось, в замки, похожие на цитадели Ирийских владык, тоже не тянуло... Оставался лес, но и искать укрытие под сенью старых корявых деревьев Велду почему то претило... И тут внимание эмпата привлёк мелькнувший на далёком перевале огонёк – слабый, дрожащий – словно кто-то поставил тонкую, плачущую воском свечку на окно... Велд мигнул, мысленно оценивая растояние – далеко., да и узкая , ведущая к перевалу тропка была каменистой и наредкость извилистой – она то уходила в заросшие колючим шиповником овраги , то терялась в лесу, то превращалась в едва заметную нить над крутым обрывом... Далёкий огонёк затрепетал, словно от ветра, и Велд , не колеблясь больше ни минуты, шагнул вперёд. Уже первые несколько десятков шагов дались ему с трудом, но эмпат не собирался сворачивать с выбранной тропы,ведь от одного взгляда на далёкий огонёк у него на душе становилось теплее – ему почему то представлялось затянутое слюдой окошко , за которым и светит выставленная для него свеча. Именно для него – чтобы не сбился с пути , не заплутал в кромешней тьме! И не важно кем выставленная – чудом выжившими близняшками или той девочкой с сожённого хутора... Он не подведёт ждущих его и обязательно дойдёт до перевала... Где то вверху насмешливо зарокотал гром, а через несколько минут на долину обрушилась почти отвесная стена ливня:из-за низких туч совсем потемнело, камни стали неимоверно скользкими, а овраги превратились в русла бурных потоков, но Чующий , рискуя сломить себе шею, продолжал идти по выбранной тропе, а свеча впереди всё так же горела...