Текст книги "Поэзия английского романтизма XIX века"

Автор книги: Вальтер Скотт

[420]420
  Песнь Прозерпины. – Написано в 1820 году, впервые опубликовано Мэри Шелли в 1839 году.
  Прозерпина(Персефона) – дочь богини земного плодородия Деметры, владычица преисподней, богиня произрастания злаков. По послегомеровскому мифу, зимой Прозерпину похищает бог подземного царства Плутон, весной он разрешает ей вернуться на землю к матери, и тогда счастливая Церера обильно украшает землю пышной растительностью.


[Закрыть]

 
Ты, Земля, Богиня-мать,
Ты, родящая во мраке,
Чтоб могли существовать
Боги, люди, звери, злаки,
Сил целебных не жалей
Ты для дочери своей!
 
 
Ты, вскормившая росой
Всех детей земного года,
Чтобы вешнею красой
Расцвела в цветах природа,
Сил целебных не жалей
Ты для дочери своей!
 

1820

[421]421
  Гимн Аполлона. – Впервые опубликовано Мэри Шелли в 1839 году.


[Закрыть]

 
Пока я, звездным пологом сокрыт,
Простерся спящий, сонм бессонных Ор
За мною с неба лунного следит,
Но ото сна освободит мой взор,
Чуть повелит Заря, седая мать,
Что время и Луне и снам бежать.
 
 
Взбираюсь я на купол голубой;
Я шествую по волнам и горам,
Отбросив плащ на пенистый прибой;
Я тучи зажигаю; даже там,
Где тьма пещер, зрим свет моих лучей,
И снова Гея [422]422
  Гея– древнегреческое олицетворение земли.


[Закрыть]ласки ждет моей.
 
 
Я стрелами-лучами поражу
Обман, что, Ночь любя, страшится Дня;
Я злым делам и помыслам грожу;
В сиянье, исходящем от меня,
Любовь и честь по-новому жива,
Пока не вступит Ночь в свои права.
 
 
Несу для туч, для радуг, для цветов
Я краски нежные; мой ярый жар,
Как ризой, мощью облачить готов
И звезды чистые, и лунный шар;
И все лампады Неба и Земли,
Подвластны мне, огни свои зажгли.
 
 
В полдневный час достигну я высот,
И к горизонту нехотя сойду,
И, покидая темный небосвод,
Повергну в плач вечерних туч гряду —
Но что со взором ласковым моим
Сравнится, если улыбаюсь им?
 
 
Я – Мирозданья око; им оно
Узрит свою бессмертную красу;
Искусство с жизнью мною рождено,
Целенье и прозренье я несу;
Вам песнь моя гармонию лила,
За это ей – победа и хвала.
 

1820

[423]423
  Гимн Пана. – Впервые опубликовано в 1824 году.
  Пан– аркадский бог лесов и рощ.


[Закрыть]

1

 
С холмов, из темных лесов
За мной, за мной!
С перевитых потоками островов,
Где смолкает шумящий прибой,
Внимая пенью моей свирели.
Умолкли птицы в листве,
И ветер притих в тростниках,
И ящерицы в траве,
И пчелы на тминных лугах,
И смолк веселых кузнечиков голос,
И все безмолвно, как древний Тмолос [424]424
  Тмолоси Пелион– горы в Греции.


[Закрыть],
При сладостном пенье моей свирели.
 

2

 
Струится Пеней [425]425
  Пеней– река в Темпейской долине, в Греции.


[Закрыть]полусонно,
На дол Темпейский ложится тень
От темного Пелиона,
Спеша прогнать слабеющий день,
Чтоб слушать пенье моей свирели.
И нимфы ручьев и лесов,
Силен и фавны, сильваны
Выходят на берег, услышав мой зов,
На влажные от росы поляны.
И все умолкает, как ты, Аполлон,
Когда ты внемлешь, заворожен
Напевом сладостным нежной свирели.
 

3

 
О пляшущих звездах пою,
Пою столетья, землю и твердь,
Титанов, свой род истребивших в бою,
Любовь, Рожденье и Смерть —
И вдруг меняю напев свирели.
Пою, как догнал я в долине Менала
Сирингу [426]426
  Сиринга– нимфа, в которую был влюблен Пан.


[Закрыть], что стала простым тростником,
Но так и с людьми и с богами бывало:
Полюбит сердце – и плачет потом.
И если не властвует ревность над вами
Иль пламень в крови не потушен годами,
Рыдайте над скорбью моей свирели.
 

1820

[427]427
  Вопрос. – Опубликовано Ли Хантом в 1822 году.


[Закрыть]

 
Мне снился снег, засыпавший округу,
Кружащийся; как мысли, надо мной —
Кружащим в мыслях тягостных. Но, вьюгу
Развеяв, с юга брызнуло весной,
Луга и лес взглянули друг на друга,
Омытые недавней белизной
Снегов, и ветвь склонилась над рекою,
Как я, не разбудив, над спящею тобою.
 
 
Мгновенно всю природу охватив,
Щедр на узоры, краски, ароматы,
Неистовствовал свежести порыв.
Весенний запах вереска и мяты
Был горьковат, и ландыша – игрив,
Ковер травы пушился непримятый,
И тысячью бездонно-синих глаз
Фиалка феерически зажглась.
От вишен исходил такой дурман,
Как будто – выжимай вино в бутыли
Хоть нынче же – и сразу будешь пьян;
Волнующе прекрасны розы были,
Приветлив плющ, не пасмурен бурьян,
Мох мягок; ветки влажные скользили
Мне по лицу – и прелесть этой влаги
Перу не поддается и бумаге.
 
 
По дивно изменившейся тропинке
Спустясь к ручью, я астры увидал
На берегу, вдоль берега – кувшинки
(Их цвет был бело-розов, желт и ал),
На листьях плыли лилий сердцевинки,
И, утомленный блеском, отдыхал
Подолгу взгляд мой в камышах прибрежных —
Неярких, и доверчивых, и нежных.
 
 
И вот я опустился на колени
Над россыпью таинственных цветов
И начал рвать их – в буйности весенней,
В хаосе жизни, в прелести лугов
Под солнцем сна расцветшие растенья —
Пусть на мгновенья… Вот букет готов,
Но весь трепещет, рвется прочь из рук:
Он другу собран в дар. – А кто мне друг?
 

1820

[428]428
  Два духа. – Опубликовано Мэри Шелли в 1824 году.


[Закрыть]

Первый дух

 
О ты, желанием томим
Взмыть над землею, берегись!
Нависла Тень над путем твоим —
Ночь идет!
Ясна безоблачная высь…
О, как же радостно блуждать,
Где вихри и лучи сплелись, —
Ночь идет!
 

Второй дух

 
Горит бессмертный рой светил;
Да, ночь решил я перейти
И в сердце лампаду любви засветил —
И это день!
Луна, излей мне в моем пути
Улыбку сиянья на золото крыл,
Метеоров трепетный свет, преврати
Тьму ночи в день!
 

Первый дух

 
Но если будет мглой пробужден
Град, и ливень, и грома раскат?
Смотри, как воздух сострясен, —
Ночь идет!
К тучам, что красит багровый закат,
Заходящее солнце попало в полон,
И хлещет, гремя, по равнине град —
Ночь идет!
 

Второй дух

 
Мне виден свет и внятен звук.
Меня умчит грозовой поток,
Мир души и лучи сотворят вокруг
Из ночи день;
Ты, сын земли, где мрак жесток,
Следя за мной, избегнешь мук,
Лишь в бескрайность луной озаренных дорог
Очи воздень.
 

* * *

 
Идет молва: на высях глухих
Сосновый ствол оледенен
Средь Альп, в заносах снеговых
Суровых гор;
За сникшей бурей устремлен,
Летает дух вкруг ветвей седых,
И вечно оживляет он
Ее напор.
 
 
И есть молва: коль ночь ясна,
То странник, путь продлить стремясь,
Услышит песнь: творит она
Из ночи день,
И виденье предстанет пред ним, серебрясь:
То любовь его ранняя воплощена!
И узрит он, в душистой траве пробудясь,
Не ночь, а день.
 

1820

[429]429
  Осень. Погребальная песнь. – Опубликовано Мэри Шелли в 1824 году.


[Закрыть]

I

 
Солнце ленивей, ветер бранчливей,
Рощи тоскливей, птицы пугливей,
Год,
В саван желто-зеленый облачась, обреченно
Ползет.
Ах, сгиньте, осенние
Месяцы тления!
Без промедления
Сгиньте в дороге,
Стылые дроги
Года, который бесследно пройдет!
 

II

 
Листья пожухли, черви распухли,
Реки разбухли, зори потухли,
Год,
На холодной постели шевелясь, еле-еле
Ползет.
Ах, это осеннее
Скорбное пение!
Месяцы бдения
В долгой дороге!
Стылые дроги…
Плачьте над годом, кончается год!
 

1820

[430]430
  Свобода. – Опубликовано Мэри Шелли в 1824 году.


[Закрыть]

 
Громами в горах отвечают обвалы
Вулканам, швыряющим пламя в зенит,
В морях откликаются лютые шквалы,
Вкруг трона Зимы сотрясаются скалы,
Лишь только Тифон [431]431
  Тифон– младший сын Геи и Тартара, чудовище с сотней змеиных голов, изрыгавших пламя; олицетворение вулкана.


[Закрыть]затрубит.
 
 
Блеснула зарница мгновенным виденьем,
Но цепь островов озарилась кругом.
Разрушен лишь город землетрясеньем,
Но дальние страны наполнил смятеньем
В глубинах промчавшийся гром.
 
 
Твой взор ослепительней молнии рдяной,
И гнев твой землетрясенья страшней.
Смиряются пред тобой океаны
И солнце меркнет и светят вулканы
Не ярче болотных огней.
 
 
Но горы, и море, и сушу, и воду
Согреет солнце, и в тучах горя.
Из края в край, от народа к народу,
К сердцам от сердец разольется заря.
И в блеске лазурном, как ночь, как туман,
Исчезнут и раб и тиран.
 

1820

[432]432
  Лето и зима. – Опубликовано Мэри Шелли в 1829 году.


[Закрыть]

I

 
Был ослепительный июньский день.
Тревожить воду ветру было лень.
На горизонте громоздились кучи
Плавучих гор – серебряные тучи.
И небосклон сиял над головой
Бездонною, как вечность, синевой.
 
 
Все радовалось: лес, река и нивы.
Поблескивали в роще листья ивы.
И шелестела в тишине едва
Дубов столетних плотная листва…
 

II

 
 Была зима – такая, что с ветвей
Комочком белым падал воробей.
Закованные в ледяные глыбы,
В речных глубинах задыхались рыбы.
И до сих пор не замерзавший ил
В озерах теплых, сморщившись, застыл.
 
 
В такую ночь в печах пылало пламя,
Хозяин с домочадцами, с друзьями
Сидел и слушал, как трещит мороз…
Но горе было тем, кто гол и бос!
 

1820

[433]433
  Башня голода. – Опубликовано Мэри Шелли в 1829 году.


[Закрыть]

 
Среди развалин крепости старинной,
Где жил – теперь исчезнувший – народ,
Где Жалостью оплаканы руины, —
 
 
Обломком, уцелевшим в бездне вод,
Взметнулась Башня Голода, темница;
Всех узников здесь ждал один исход:
 
 
Им рок судил отчаяньем томиться,
Пока фитиль не выгорит дотла
И масла весь запас не истощится.
 
 
Кругом вздымались гордо купола,
Соперничая блеском с медью вратной;
Поодаль сила денег возвела
 
 
Тенистые, с прохладой благодатной
Беседки, павильоны, но в тени
Громады этой, величаво-статной,
 
 
Терялись, незаметные, они.
О, если б некий грозный дух возмездья
Слетел сюда, где, словно искони,
 
 
Плывут красавиц яркие созвездья;
И если б отразил, верней стекла,
Всю прелесть их – и глубину бесчестья.
 
 
Да обратятся в мрамор их тела!
 

1820

[434]434
  Аллегория. – Опубликовано Мэри Шелли в 1824 году.


[Закрыть]

 
Из адаманта смутного портал
Зияет на дороге бытия,
Которой рок идти предначертал;
Вокруг, вражды извечной не тая,
Ярятся тени, словно между скал
Клубятся тучи, буйны и густы,
И воспаряют к вихрям высоты.
 
 
Проходят многие своей стезей,
Не зная, что теней [] [435]435
  Пропуск в авторской рукописи.


[Закрыть]
Идет за каждым – даже там, где рой
Умерших нового пришельца ждет;
Иные остановятся порой
И пристально глядят на мрачный вход,
Да и они узнают лишь одно:
Что от теней спастись им не дано.
 

1820

[436]436
  Странники мира. – Опубликовано Мэри Шелли в 1824 году.


[Закрыть]

 
Светлокрылая звезда!
Неужели никогда
Не находишь ты гнезда
И летишь поныне?
 
 
Молви, месяц-нелюдим!
Бесприютный пилигрим,
Странствуя путем своим,
Ты грустишь поныне?
 
 
Ищешь, ветер, ты во мгле,
Нет ли места на земле,
Хоть на ветке, хоть в дупле,
Хоть в морской пучине…
 

1820

[437]437
  Смерть («Смерть ошую одесную…»). – Опубликовано Мэри Шелли в 1824 году. На месте восьмой строки в оригинале пропуск.


[Закрыть]

 
Смерть ошую, одесную.
Смерть косит напропалую.
Стонут воздух, хлябь и твердь:
Всюду смерть. Мы сами смерть.
 
 
В робе смерти, как в броне,
Все, что в нас, и все, что – вне.
Наши чувства, наши знанья,
[Наши страхи и страданья] [438]438
  Пропуск в авторской рукописи.


[Закрыть].
 
 
Первой радость в нас умрет,
И мечте придет черед.
Оплатив долги живьем —
К праху прах – и мы умрем.
 
 
Все, что свято нам и любо,
Смерть в могилу тащит грубо.
А предмет любви спасешь,
Так любовь пойдет под нож.
 

1820

[439]439
  Доброй ночи. – Стихотворение опубликовано Ли Хантом в 1822 году. Было переведено самим поэтом на итальянский язык.


[Закрыть]

I

 
«Доброй ночи»? В самом деле?
Нет! Останься до утра!
Ангел милый, неужели
Расставаться нам пора?
 

II

 
«Доброй ночи»? Слово чести,
До разлук я не охоч;
Доброй – разве что из лести
Назову такую ночь!
 

III

 
Ведь сердцам, что пламенели
С ночи до зари сам-друг,
«Доброй ночи!» в самом деле,
И сказать-то недосуг!
 

1820

[440]440
  Орфей. – Стихотворение опубликовано в 1862 году.
  Орфей– сын речного бога Эагра и нимфы Каллиопы. По наиболее распространенному мифу, Орфей изобрел музыку и стихосложение. Музыка Орфея заставляла растения склонять ветви, камни – двигаться, укрощала диких зверей. Эвридика– жена Орфея, умершая от укуса змеи. Орфей отправился в подземное царство, и Иления своей чудесной игрой растрогал Аида и Персефону; они разрешают ему увести с собой Эвридику обратно на землю, но при этом он не должен оглядываться на идущую за ним Эвридику. Орфей не смог противиться мольбам жены, он оглянулся и безвозвратно потерял Эвридику.


[Закрыть]

А.

 
…Отсюда близко. Там, с холма крутого,
Венчанного дубами, видеть можно
Пустырь бесплодный; по нему течет
Ручей – глубокий, узкий, черный, вязкий;
На нем нет ряби, светлая луна
Вотще сияет, в нем не отражаясь.
Пройдя по голым берегам, дойдете
До темного пруда, ручью истока,
Окутанного непроглядной ночью,
Ютящейся в сени скалы, нависшей
Над тем прудом, – там бесконечна тьма,
А рядом с ней трепещет нежный свет,
Стремящийся с возлюбленною слиться, —
От Пана так Сиринга убегала,
А ночь от дня бежит и хмуро, гневно
Небесные объятья отвергает.
В холме зияет черная пещера,
И вьется, выскользая из нее,
Туман белесый, тоньше паутины,
Его дыханье смерть несет всему:
Он камень оплетет, затем, разметан
Порывом ветра, вдоль ручья летит
Или, в расселинах застряв, убьет
Червей сонливых, если попадутся.
А на краю скалистого обрыва
Застыли кипарисы – не такие,
Что, красоты и трепета полны,
Пронзают ваш лазурный небосвод,
В чьих ветках ласково играет ветер,
Боясь нарушить строгую красу;
Нет, ветви их поникли утомленно,
Цепляясь друг за друга, и вздыхают
Они, сгибаясь под ударом вихря,
И всё дрожат – обветренное племя!
 

Хор

 
Но что за чудный звук – чуть слышный, скорбный,
Но сладкозвучнее, чем лепет ветра,
Скользящего меж храмовых колонн?
 

А.

 
То голос лиры-странницы Орфея.
Его несут ветра, вздыхая горько
О том, что их отторг жестокий царь
От воздух насыщающих звучаний;
Но, уносясь, они с собой влекут
Звук гаснущий, кропя им, как росой,
Сознание.
 

Хор

 
А он еще поет?
Я думал, арфу в ярости он бросил,
Когда лишился Эвридики.
 

А.

 
Нет!
Сначала он безмолвствовал. Олень
Затравленный помедлит у обрыва
Над быстрою рекой – собаки близко
И лают громко, стрелы настигают, —
И прыгнет он; так и Орфей, терзаем
Клыками жадной, ненасытной скорби,
Стал, как менада, лирой помавать
И вопиял: «Там, где она, – темно!»
Затем исторг из струн гремящих звуки,
Ужасные, глубокие! Увы!
Давным-давно, когда, ему внимая,
Прекрасная, с лучистыми глазами,
Сидела Эвридика рядом с ним,
Он о небесном и высоком пел.
Как ручеек в чеканке мелких волн
Под ветерком весенним блещет ярко
И многогранно отражает солнце,
Струясь напевно в берегах зеленых,
Не умолкая, вечно чистый, свежий,
Так песнь его текла – сверкали в ней
Восторг глубокий, нежная любовь,
В ней, отпрыске амброзии небесном.
Но то прошло. Вернувшись из Аида,
Он сел на одинокий, грубый камень,
Покрытый мхом, среди долины голой,
И полноводный и глубокий ключ
Его неиссякаемого горя
Звук песни гневной к небесам вознес.
Как водопад могучий разделяет
Потоком быстрым две сестры-скалы
И устремляется с ужасным ревом
По крутизне – его исток не сякнет,
Он прядает, и в воздухе стоит
Рев громкий, яростный, но гармоничный,
И поднимается завеса брызг,
Облачена в цвета Ириды [441]441
  Ирида– богиня радуги.


[Закрыть]солнцем, —
Так бурный ток его великой скорби
Одет в сладчайшие слова и звуки
Поэзии. Не как творенья смертных,
Не высыхает он, и вечно в нем
Могущество, и красота, и мудрость
Божественной поэзии звучат,
Сливаясь гармонично. Видел я,
Как южный ураган прорежет небо,
Гоня гряду крылатых облаков,
Которым никогда не отдохнуть,
Гонимым ярым пастухом, а звезды
Мигают робко, тускло из просветов.
Но небосвод очистится, и купол
Благого Неба в огненных цветах
Объемлет землю; тихая луна
Прошествует стремительно, но плавно,
Вставая за восточными холмами.
О небе, о светилах говорю я,
А не о песне; но, чтоб вторить ей,
Пусть одолжит природа мне слова,
Неведомые ранее, иль нужно
Взять от ее творений совершенных,
Чтоб выразить Орфея совершенство.
Он более на каменном престоле
Не восседает средь пустыни голой:
И падубы узлистые, и сосны,
И кипарисы, в ком движенье редко,
И цветом с морем схожие оливы,
И вязы, что опутаны лозой
Ползучею, роняющею гроздья,
И заросли терновника в багряных
Цветах, и милые влюбленным буки,
И плачущие ивы – все, насколько
Позволят их величина и тяжесть,
Престол обстали, и сама Земля
Из лона материнского ему
Цветы звездоподобные прислала
И травы благовонные – ковром
Устлать тот храм священный, что воздвигла
Его поэзия; у ног его —
Львы хмурые, и резвые козлята,
Бесстрашны от любви, к нему идут,
И червь слепой как будто слышит песню.
Безмолвно птицы головы склоняют
На нижних ветках; даже соловей
Ни звука не проронит в состязанье,
Но внемлет, песнопеньем зачарован.
 

1820

[442]442
  Минувшие дни. – Стихотворение опубликовано в 1870 году.


[Закрыть]

 
Как тень дорогая умершего друга,
Минувшие дни
Приходят к нам с лаской в минуты досуга;
Надежд невозвратных в них блещут огни,
Любви обманувшей, мечты невозможной;
Как смутные призраки, с лаской тревожной
Приходят к нам прошлого дни.
 
 
Как сны золотые пленительной ночи,
Минувшие дни
На миг лишь один устремляют к нам очи,
И так же, как сны, нам отрадны они.
В них самая мука нежнее, чем счастье;
Как солнечный свет после мрака ненастья,
Нам дороги прошлые дни.
 
 
Приходите вы из пучины забвенья,
Минувшие дни.
Взирая на вас, мы полны сожаленья:
Вы снова умчитесь, – мы снова одни.
И, как мы над трупом ребенка рыдаем,
Мы смех наш минутный слезой провожаем,
Погибшие прошлые дни!
 

1820

Эд. Калверт. Невеста. 1828 г.

Гравюра на меди.

[443]443
  Дух Мильтона. – Стихотворение опубликовано в 1870 году.


[Закрыть]

 
…Дух Мильтона явился мне сейчас, —
И лютню снял с густого древа жизни,
И громом сладкозвучия потряс
Людишек, презирающих людей,
И кровью обагренные престолы,
И алтари, и крепости, и тюрьмы…
 

1820

[444]444
  Плач об умершем годе. – Стихотворение опубликовано в 1824 году. Остальные стихотворения, кроме специально оговоренных, также были опубликованы Мэри Шелли посмертно, в 1824 году.


[Закрыть]

 
Год скончался. Над отцом
Плачьте, бедные минуты!
Но они над мертвецом
Усмехаются, как будто
Он уснул и в крепком сне
Улыбается родне.
 
 
Как трясет землетрясенье
Погребенные тела,
Так Зима в холопьем рвенье
Год до смерти затрясла.
Хор минут! С тоской и страхом
Возопи над отчим прахом!
 
 
Как нещадный вихрь в саду
Люльку детскую вращает,
Так на лютом холоду
Снег и ветер год качают.
Но не плачь, семья минут:
Он избавится от пут.
 
 
Вот и месяцев черед:
Злой Январь могилу роет,
Гроб Февраль седой несет,
Март в тоске вопит и воет,
Весь в слезах Апрель. Но пусть
Грянет Май – и минет грусть!
 

1 января 1821

 
Безбрежный океан земной печали,
О Время, Время, кто тебя постиг?
Чьих огорчений волны не качали,
Померкшие от вечных слез людских?
Потом, наскучив жалкою добычей,
Ужасен в шторм и вероломен в штиль,
Объемля человеческую быль,
Вдруг исторгает то бугшприт, то киль
Пучины сокрушительный обычай!
О Времени безжалостный прибой,
Еще кто будет поглощен тобой?
 

1821

 
Как приходишь редко ты,
Радость Неземная!
Без тебя и дни пусты,
И пора ночная.
Вечность протекла со дня,
Как ушла ты от меня.
 
 
Смог ли кто когда-нибудь
День пробыть с тобой?
Чуть заслышишь вздохи – в путь,
Мил тебе покой.
Лживый дух! Мирволишь тем,
Кто тебя не знал совсем!
 
 
Как упавший лист спугнет
Ящерку с камней,
Так тебя пугает гнет
Жалоб и скорбей.
Ты в смятенье мчишься прочь,
Не желая мне помочь.
 
 
Подожди! Тебе открою
Тайники души!
Будет весело со мною.
Только не спеши!
Боль крылами отжени,
И останемся одни.
 
 
Любим мы одно и то ж,
Радость Неземная!
Воробьиных стай галдеж,
Рек разлив без края,
Журавлей летящих клин,
В дымке утренней овин.
 
 
Все мне мило на земле!
Я люблю до слез
Тот узор, что на стекле
Выводил мороз.
Ветер, снег и край простой.
Что не тронут нищетой.
 
 
Нас с тобою друг от друга
Отличить нельзя:
По сердцу нам тишь, лачуга,
Мудрые друзья.
Дух! Но где их отыскать?
Ты же их не хочешь знать!
 
 
Ветрена любовь! Так что же?
Славно жить, любя!
 
 
Дух! Но ты всего дороже,
Я зову тебя:
О, приди, души целитель!
Сотвори во мне обитель!
 

1821

 
В сердце живо, как преданье,
Смолкших песен трепетанье.
Отцветая, средь поляны
Льют фиалки запах пряный.
 
 
Лепестками роз в изножье
Устлано любимой ложе.
Если и смежит ресницы,
В сладком сне она приснится.
 

1821

 
Цветок, что ныне цвел,
К утру поник.
Так все, что ты обрел,
Исчезнет вмиг.
Что есть восторг земной?
Зарница в час ночной,
Смех озорной!
 
 
Как редок верный друг!
Как зло гнетет!
Пуста любовь без мук,
А жизнь идет
Без света, без мечты,
Средь вечной суеты,
Средь пустоты.
 
 
Как неба бирюза,
Цветы ярки.
Блеснут во тьме глаза,
Коснись руки —
 
 
Пока минуты спят,
Пускай мечты парят
Всю ночь подряд!
 

1821

I

 
«Ты слышал голос Азиолы? Это
Она кричит, должно быть, рядом где-то», —
Сказала Мэри. Мы в беззвездный мрак
Глядели долго, свеч не зажигая.
Тут мне подумалось: «Соседка? Кто ж такая?»
И я спросил: «Ну, что еще за Азиола?»
И неожиданно обрел покой:
Здесь не было подвоха иль укола,
Здесь не было насмешки никакой;
Ведь Мэри молвила с улыбкой (о, плутовка!)
«Кричит сова! Пушистенькая совка!»
 

II

 
Печальная колдунья Азиола,
В вечерней музыке твоей тоски
Тревога рощ, ручьистый голос дола:
Ни лютни звон, ни птичьи голоски
Моей души вот так не задевали,
Нет, сладостней не ведал я печали!
И с этих пор, во сне и наяву,
Люблю я возглас грусти изначальной
И Азиолу – милую сову —
Пушистую. И крик души печальной!
 

1821

I

 
Быстролетней летних дней,
Милой юности нежней,
Ты пришла – и всех резвей
Ты умчалась прочь.
Листья пали на траву,
Одинок я наяву,
Тщетно сон к себе зову
Напролет всю ночь!
 

II

 
Лето ласточек придет,
Филин тьмы крылом взмахнет,
Лебедь ринется в полет —
Весь порыв и мощь!
Сердце рвется – к лживой – вдаль,
В нем унынье и печаль, —
Ледяной сковал хрусталь
Ветви зимних рощ!
 

III

 
Лилии и розы вам,
Милым умницам, отдам,
А фиалки вечным снам
Опочившей вдруг:
Ты ушла, покинув свет,
Нету слез, и счастья нет,
Помрачнел от горя свет,
Все мертво вокруг!
 

1821

[445]445
  В Примечаниях приведен не публиковавшийся перевод В. Микушевича (верстальщик).


[Закрыть]

 
Опошлено слово одно
И стало рутиной.
Над искренностью давно
Смеются в гостиной.
Надежда и самообман —
Два сходных недуга.
Единственный мир без румян —
Участие друга.
 
 
Любви я в ответ не прошу,
Но тем беззаветней
По-прежнему произношу
Обет долголетний.
Так бабочку тянет в костер
И полночь к рассвету,
И так заставляет простор
Кружиться планету.
 

1820

 
Когда пред Грацией и Силой
Раскрыл врата златые Сон,
Тогда в душе их образ милый,
Как звезды в море, отражен.
О Ночь, обрызгай их росою
И всеми звездами взгляни, —
И под неверною луною
Да будут верными они!
Укрой их радости от глаз,
И пусть вернутся к нам не раз
Блаженства дни!
 
 
О сонмы ангелов и фей,
Не дайте злу коснуться сонных!
И ты, рассвет, зарей своей
Под утро разбуди влюбленных!
Оставьте страхи! Все свершится,
Пока не вспыхнула денница!
Уйдем скорей!
 

1820

[446]446
  Вечер. – Опубликовано в 1824 году. Пятая строка третьей строфы в оригинале недописана.


[Закрыть]

 
Угасло солнце. Птичий гомон стих.
Летучей мыши промелькнула тень.
И жабы вышли из углов своих
И провожают уходящий день.
От легкого сухого ветерка
Не шелохнется сонная река.
 
 
Нет сырости под высохшей листвой,
Нет ни росинки на стеблях сухих.
По раскаленной за день мостовой
Кружится мусор улиц городских.
Соломинки и пыль неровный бриз
По мостовым гоняет вверх и вниз.
 
 
Речная рябь колеблет отраженье
Притихнувшего города. Оно
И неподвижно, и полно движенья,
И перемен бесчисленных полно.
Вот погляди – оно меняет вид:
Дробится, расплывается, дрожит.
 
 
В пучине, скрывшей солнце, облака
Образовали пепельный заслон.
Как горная вершина, высока
Громада облаков. И небосклон
Над величавой пепельной грядой
Насквозь пронзен вечернею звездой.
 

1821