Текст книги "Тропиканка. Том второй"
Автор книги: Вальтер Неграо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)
Глава 7
Франшику овладело такое нетерпение, что он готов был немедленно лететь в Рио на поиски матери. Но предстоящая свадьба Гаспара и затем свадебное путешествие вынуждали Франшику ускорить работу над проектом аквапарка, чтобы обсудить с патроном все необходимые детали до его отъезда. Энергии Франшику и прежде было не занимать, а предвкушение скорой встречи с матерью и вовсе окрылило его. Он с легкостью уговорил Франсуа заняться проектированием аквапарка, хотя прежде тот относился к этой идее с прохладцей.
Несколько суток Франсуа корпел над проектом не разгибаясь, а когда эскизы были вчерне готовы, Франшику показал их патрону. Гаспар пришел в восторг от будущего сооружения и дал Франшику карт-бланш на строительство.
– Значит, ты поручаешь мне заняться этим делом в твое отсутствие? Не боишься, что я подведу тебя? – на всякий случай переспросил Франшику.
– Нет, – смеясь, ответил Гаспар. – Но прежде чем влезть с головой в строительство, ты, я надеюсь, погуляешь у меня на свадьбе. Мы с Эстелой тебя приглашаем.
Аманда, присутствовавшая при этом разговоре, намотала кое-что на ус и, якобы по поручению деда, пригласила на свадьбу Франсуа.
– Вы же теперь в некотором роде компаньоны, – аргументировала она причину приглашения. – Так что дед просто не мог тебя не пригласить. И если ты откажешься, то он может истолковать это неверно.
Франсуа, не проявив должного энтузиазма, все же велел передать Гаспару, что прибудет на его свадьбу, чем несказанно осчастливил Аманду.
* * *
А Витор в это время тоже готовился к свадьбе деда, только весьма своеобразно. Вызвав к себе Дави, он спросил, можно ли на того положиться в одном очень серьезном деле. Дави ответил с некоторой обидой:
– Разве у тебя есть причины в этом сомневаться? Я когда-либо подводил тебя?
– Нет. Но сейчас я прошу тебя о деле необычном и… тайном. Понимаешь, мой дед совсем выжил из ума. Я давно замечал у него проявления старческого склероза, но сейчас, когда он вознамерился жениться на женщине, которая ему в дочки годится, это стало особенно очевидно. Чтобы удержать ее возле себя, он готов пустить в распыл всю нашу фирму.
– Не похоже как-то на доктора Гаспара, – высказал сомнение Дави. – А в чем это конкретно выражается?
– Ты так говоришь только потому, что не видел его в последние дни. Он очень переменился, поверь мне. И поэтому я решил подстраховаться. Не хочется быть заложником его безрассудности. Я должен принять меры, пока не поздно, чтобы уберечь предприятие от краха и таким образом сохранить свое наследство и твое место работы.
– Что же ты собираешься предпринять?
– Для начала подготовь мне список всех наших акционеров, за исключением, разумеется, Веласкесов. Я хочу иметь сведения о финансовом положении каждого из этих лиц, владеющих в сумме сорока девятью процентами акций.
– Я соберу эти сведения, – пообещал Дави. – Только не объяснишь ли ты подробно суть своего замысла?
– Пока нет. Но в ближайшее время ты все узнаешь. У меня нет от тебя тайн.
– Так уж и нет? – вырвалось у Дави.
– Ты в чем-то сомневаешься? Говори, не стесняйся.
– Хорошо. Я спрошу напрямик: тебе нравится Оливия?
– Ах вот в чем проблема! – расхохотался Витор. – Да, нравится. Она – прекрасный человек и превосходный специалист.
– Не надо, Витор! – одернул его Дави. – Ты ведь понял, что я имел в виду.
– Неужели ты думаешь, что я способен отбить у тебя невесту? Да как тебе в голову могло прийти такое?
– Невесту я, к сожалению, потерял сам, – грустно констатировал Дави. – По крайней мере, так мне казалось до недавних пор. Но сейчас я думаю, что истинная причина кроется не во мне, а в ваших отношениях с Оливией.
– По-моему, ты спятил, – сказал Витор.
– Нет, я в здравом уме. Жаль, что ты не захотел быть со мной искренним. Но это никак не отразится на моей работе, так что можешь, как прежде, на меня полагаться.
* * *
Дальнейшие события закрутились, как в детективе, где роль сыщика неожиданно выпала Бонфиню. А началось все с того, что он случайно услышал, как Сузана, отдавая Дави какую-то папку, сказала:
– Вот, пожалуйста, данные об акционерах. Полная картотека, как вы просили.
Удивленный, Бонфинь спросил у Дави, зачем тому понадобились сведения, которые не входят в его компетенцию. Дави ответил, что выполняет поручение Витора, чем немало озадачил Бонфиня.
Проанализировав данные картотеки, Дави доложил результат Витору. А тот, похвалив его за оперативность, счел возможным вернуться к недавнему разговору об Оливии:
– Верно ли я понял, что ты отдаешь мне свою бывшую невесту?
Дави стоило большого труда сдержаться, чтобы не ответить ему подобающим образом.
– Прошу тебя только об одном, – сказал он глухо, – не заставляй ее страдать.
* * *
В тот же вечер Витор нанес визит Оливии, вызвав в ее душе странное, неожиданное смятение. Но прежде чем встретиться с ней, Витору повезло услышать очень важную фразу, брошенную Бонфинем жене:
– Изабел, прошу, не отвлекай меня по пустякам. У меня серьезный разговор с Гаспаром. На фирме обнаружились кое-какие проблемы, и я должен посоветоваться с ним, пока еще не слишком поздно.
Никем не замеченный, Витор притаился в прихожей, надеясь услышать, о каких проблемах Бонфинь будет говорить с дедом, но тот, набрав номер, вскоре положил трубку:
– Как назло, его нет дома.
Выйдя из укрытия, Витор нагло спросил, какие дела могут быть у Бонфиня с дедом, который давно уже не занимается фирмой?
– Это старое дело, которое осталось не разрешенным еще с тех пор, когда Гаспар работал, – проявил осторожность Бонфинь. – Я что тебя привело к нам?
– Кажется, мне не слишком рады? – беззастенчиво напрашивался на любезности Витор. – Я, в общем, пришел к Оливии.
Изабел, услышав это, расплылась в радушной улыбке и с превеликим удовольствием проводила гостя в комнату дочери, а Жанаине велела отнести туда поднос с выпивкой и разными угощениями.
Оливия, понимая всю двусмысленность ситуации, в которой она оказалась, была сдержанной, напряженной, и Витор предложил ей выпить. Она сказала, что вообще пьет очень мало, дав ему повод перейти в решительное наступление:
– Ну да, ты не пьешь, не куришь, ведешь себя всегда очень прилично. Этакая благовоспитанная девушка. Но я уже давно замечаю за тобой один грешок: ты усиленно скрываешь то, что само рвется наружу. Тебя не устраивает Дави, потому что он слишком правильный, слишком предсказуемый, не так ли? А тебе хочется чего-то иного – более страстного и даже в некотором роде порочного!
– Витор, ты не имеешь права так говорить со мной! – залившись краской, попыталась защититься она.
– Нет, я хорошо тебя изучил. Ты говоришь одно, а глаза тебя выдают, говоря совсем другое. Ты мечтаешь о мужчине, который вел бы себя с тобой более решительно, чем Дави, – и, не дав ей опомниться, сжал ее в своих объятиях, а затем страстно поцеловал в губы.
Оливия поначалу сопротивлялась его натиску, но в какой-то момент Витор почувствовал, как плечи ее обмякли, а губы сами раскрылись навстречу поцелую. Первый успех придал ему большую уверенность, и он страстно, почти грубо стал срывать с нее платье.
Это отрезвило Оливию. Резко оттолкнув Витора и отпрянув назад, она поспешно стала поправлять платье. А Витор, не давая ей перевести дух, заговорил горячо и взволнованно:
– Неужели ты хочешь свести меня с ума? Тебе нравится мучить мужчин, заставлять их стелиться у твоих ног? Ведь ты вся дрожишь, но не от страха, а от удовольствия! Ты ищешь любви, и любви дикой, грубой, такой, чтобы тебя наизнанку выворачивало от наслаждения! Не упрямься, иди ко мне.
Слушая его, Оливия чувствовала, что каждое произнесенное им слово отзывается в ее теле судорожной вибрацией – непривычно новой, пугающей, но в то же время захватывающей, властно подчиняющей волю и рассудок…
Витор, хорошо понимавший ее состояние, выждал, пока волнение плоти пересилит в ней здравомыслие, и вновь обрушился на бедную неопытную Оливию с градом поцелуев.
Чем бы все это кончилось, неизвестно, если бы в комнату не вошла Изабел.
– Я принесла вам фрукты, – пропела она елейным голоском, но, увидев смущение дочери, сделала понимающее лицо и поспешила удалиться: дескать, не буду мешать влюбленным.
– Господи, я, наверное, сошла с ума! – казнила себя Оливия.
– Нет, тебе понравилось! – беспощадно добивал ее Витор.
– Я не знаю, что со мной случилось, – продолжала она ругать себя.
– А я – знаю! Произошло то, что давно уже должно было произойти.
– Ничего ты не знаешь! – злясь на него, но прежде всего на себя, решительно заговорила Оливия. – В тебе сочетается все то, что мне неприятно. Ты – просто живое воплощение того мужского типа, который всегда вызывал во мне отвращение. Если есть на свете человек, с кем бы я не хотела иметь ничего общего, – так это ты!
– Невероятно! – насмешливо произнес Витор. – Мне еще никто не говорил такого после поцелуев. Но я не против, меня это возбуждает.
– Ты циник! Господи, какой же ты наглый, деспотичный, лживый!..
– И поэтому ты в меня влюбилась? – расхохотался он.
– Нет, просто я на минуту расслабилась. Но впредь ничего подобного не повторится.
– Перестань врать самой себе. Ты же страстная женщина. Ты вся дрожишь, когда я к тебе прикасаюсь, – и он вновь попытался ее обнять, но на сей раз Оливия проявила твердость, грубо оттолкнув его.
– Ладно, не буду настаивать, – отступил он. – На первый раз и этого достаточно. Прощай, моя любимая! До завтра!
* * *
После столь успешно проведенного вечера Витору особенно приятно было вызвать к себе Дави и увидеть, как этот неудачник преданно ему служит.
– Хочу услышать твое мнение об одной заметке, которую тебе надлежит разослать во все ведущие издания. Слушай. «Совет директоров судостроительной компании «Наве» извещает всех заинтересованных лиц, что распространяемые с недавнего времени слухи о якобы серьезных финансовых осложнениях, поставивших «Наве» на грань банкротства, лишены всяких оснований. Наша компания – одна из тех, кто из года в год имеет прирост по основным экономическим показателям. Положение «Наве» и теперь прочно и стабильно». Ну как?
– Я ничего не понял. Какие слухи о банкротстве? До сих пор мне о них не было известно.
– Ага, значит, теперь стало известно? – захлопал в ладоши Витор. – Именно на этот эффект я и рассчитывал! Сам факт опровержения заставит акционеров подумать, что дыма без огня не бывает. У них начнутся сомнения, и акции упадут в цене.
– Понятно. Только тебе-то зачем это нужно?
– Сейчас поймешь. Итак, котировки упадут, и сорок девять процентов держателей акций захотят срочно от них избавиться.
– Да, но кто захочет покупать акции убыточной компании? – резонно заметил Дави.
– Ты! – огорошил его Витор.
– У меня нет денег даже на самый малый пакет…
– Зато у меня есть, – не дал ему договорить Витор. – Ты купишь их по минимальной цене на свое имя, а потом передашь весь пакет мне.
– То есть ты хочешь использовать меня как подставное лицо? – возмущенно спросил Дави.
– А разве не ты говорил, что я могу во всем на тебя рассчитывать?
– Да, но я не предполагал, какую аферу ты затеваешь.
– Афера – неточное слово, – поправил его Витор. – Более уместно здесь говорить о стратегии. Я уберегу фирму от аферистки, которая прибрала к рукам деда, а ты сможешь неплохо заработать: те деньги, что я тебе выдам на покупку акций, вскоре многократно увеличатся, когда выяснится, что это лишь стратегический ход. Котировки опять вырастут, и часть прибыли я обещаю уплатить тебе.
Дави попросил на размышление полчаса, а затем, стиснув зубы, вошел в кабинет к Витору и дал свое согласие.
* * *
Элена, которую Дави попросил без лишней огласки отпечатать опровержение и разослать в различные издания, была немало озадачена такой просьбой: конфиденциальность просьбы не согласовывалась с публикацией во всех газетах. Посоветовавшись с Сузаной и заручившись ее поддержкой, Элена показала опровержение Бонфиню, а тот, не желая подвести девушек, решил не задавать никаких вопросов Дави, а сразу же стал звонить Гаспару. Однако и на сей раз ему сказали, что сеньора нет дома. Бонфинь расстроился, и его огорчение было бы еще большим, если бы он узнал, что Гаспар попросту велел всем домашним так отвечать на любые звонки, касающиеся его: не хотел думать ни о чем, кроме предстоящей свадьбы.
Видя странную озабоченность Бонфиня, Дави решил на всякий случай предупредить Витора, что Бонфинь о чем-то догадывается. Витор поблагодарил его и пообещал взять ситуацию под контроль.
– Я позабочусь о том, чтобы Бонфинь не смог поговорить с дедом, пока тот не уедет в свадебное путешествие. Отныне сеньор Гаспар будет находиться под моим постоянным присмотром.
Однако это не помешало Витору оставить деда без внимания на время свидания с Асусеной. Как всегда в последние дни, они встречались в дюнах и там предавались любовным ласкам. В отличие от того, первого раза Витор теперь был необычайно нежен с Асусеной, и она чувствовала себя самой счастливой девушкой на свете.
– Мы непременно будем вместе, – говорил он ей. – Навсегда вместе. И твои родственники поймут, что я не проходимец и не бандит. Они еще увидят, как я тебя люблю!
* * *
А Бонфинь между тем названивал Гаспару до позднего вечера, но ответ получал все тот же: нет дома. Когда же трубку взял Витор и попросил не беспокоить жениха перед свадьбой, Бонфинь окончательно убедился в существовании сговора между Витором и Дави.
Зато ничего не подозревающий Гаспар поблагодарил внука за понимание и поддержку.
На свадьбу семейство Бонфиня отправилось в полном составе, включая и Адреалину. Гостей там оказалось немного, но атмосфера была волнующей, праздничной, и исходила она конечно же от жениха и невесты, которые выглядели настолько счастливыми, что ни у кого на сей счет не могло возникнуть даже малейших сомнений. Может быть, поэтому здравицы, произносимые в честь новобрачных, звучали с особенной теплотой и проникновенностью.
Витор тоже произнес трогательную речь, сорвав аплодисменты гостей и новобрачных, и лишь два человека – Бонфинь и Дави – ему не аплодировали. Заметив это, Витор с вызовом посмотрел на Дави – дескать, напрасно ты не разделяешь моего цинизма: мы теперь с тобой в одной упряжке. Затем он демонстративно, получая удовольствие от того, что уязвляет Дави, подошел к Оливии.
– Ты сегодня невероятно красивая! В тебе явно произошла какая-то перемена. В лучшую, разумеется, сторону.
На лице Оливии проступил стыдливый румянец, а глаза озарились светом беззастенчивой радости.
Чтобы не видеть этого, Дави отошел в сторону. Позже, однако, когда празднество было в самом разгаре, он не удержался и сказал Оливии, что у нее сегодня какой-то особенный взгляд.
– Это на меня так подействовала Свадьба, – ответила она. – Видимо, я – романтическая дурочка.
– Жаль, что я этого не понимал раньше. Надо было похитить тебя и увезти куда-нибудь в пустыню или в горы верхом на коне.
– Можно вас прервать? – бесцеремонно вмешался Витор. – Чтобы увлечь женщину, не обязательно тащить ее в оазис. Иногда бывает достаточно взгляда, прикосновения – лить бы в подходящий момент. Оливия, можно тебя на минутку? – и, не дождавшись согласия, он взял ее под руку и повел вдоль аллеи.
Несколько шагов Оливия сделала как под гипнозом, а затем очнулась и попыталась вернуться к гостям. Витор же крепко удерживал ее за руку.
– Отпусти! Слышишь? Убери руку! – потребовала она, и неожиданно получила поддержку со стороны Франшику.
– Оставь девушку в покое, – сказал тот. – Ты, похоже, азартный игрок, и тебе все равно с кем играть.
– Исчезни, – процедил сквозь зубы Витор. – Мне не хочется портить праздник.
– А ты держись подальше от Асусены!
Пока они обменивались угрозами, Оливия успела уйти в круг гостей.
– Ты никогда не думала, что мы могли бы породниться? – сказала Изабел Летисии, которая выглядела на этом празднике одинокой и держалась чуть отстранено. – Наши дети – как два голубка.
В ответ Летисия рассеянно кивнула, так и не поняв, о чем ей говорила Изабел.
Франсуа, старавшийся не быть слишком назойливым, все же держался вблизи Летисии, чем доставлял огромную неприятность Аманде.
– Изабел, мне кажется, тебя разыскивает Бонфинь, – соврал он, чтобы избавить от нее Летисию.
– Спасибо, – оценила его поступок Летисия, – Изабел тараторила что-то, а я не расположена сегодня к беседам.
– Прости. Я тоже не буду тебя беспокоить, – поспешил удалиться Франсуа.
– Нет, ты меня неверно понял. В твоем обществе я чувствую себя спокойно.
Изабел пошла искать Бонфиня, но тот был занят разговором с Гаспаром. Правда, разговор у них вышел совсем не тот, на который рассчитывал Бонфинь. Гаспар не хотел ничего слышать о делах фирмы. Тогда отчаявшийся Бонфинь прямо заявил, что Витор совершил подлость, чреватую большим скандалом, а то и крахом всей фирмы.
В тот же момент к ним подошел Витор, все время не спускавший глаз с Бонфиня, и попытался увести деда:
– Тебя ждет Эстела! Она послала меня за тобой.
Расчет его оказался точным: имя возлюбленной подействовало на Гаспара магически.
– Сейчас пойдем. Но прежде я скажу несколько слов моему старому другу, – отойдя с Бонфинем на пару шагов, он раздраженно бросил ему: – Ты не в первый раз пытаешься поссорить меня с внуком. Это печально. Не ожидал от тебя такого.
Он решительно направился прочь, и довольный Витор, положив руку ему на плечо, весело крикнул Эстеле, а заодно и Бонфиню:
– Я веду его! И обещаю, что сегодня он больше не будет отвлекаться на дела.
Бонфинь, понурив голову, побрел к машине и, не сказав никому ни слова, уехал домой.
Глава 8
После отъезда Бонфиня Витор, наконец, вздохнул свободно: дед уедет в путешествие сразу после свадьбы, а завтра уже выйдут газеты с опровержением, тут как раз Изабел обнаружила, что муж бежал со свадьбы, бросив ее тут с детьми, и Витор любезно предложил свою машину.
– Не стоит волноваться. Доктор Бонфинь поручил мне отвезти вас домой. Так что можете веселиться.
Дави, услышав такое циничное заявление, тоже поспешил покинуть празднество, но поехал он не домой, а в поселок к родителям.
Там ему несказанно обрадовались, Эстер сразу же бросилась на кухню – готовить для сына его любимые кушанья. А Дави, чего за ним не водилось прежде, с неподдельным интересом стал расспрашивать отца и Далилу о местных новостях.
Самюэль говорил мало, зато Далила, наоборот, выложила брату все, чем жила в последнее время:
– Ты знаешь, что мы теперь продаем наши украшения из ракушек в баре у донны Мануэлы? Точнее, она сама их продает за небольшой процент, а мы только делаем бусы и ей относим. Вот так! Это все благодаря донне Серене. Она молодец. Не пала духом без мужа. Дон Рамиру ведь теперь живет отдельно. Построил себе хижину в дюнах. Папа и другие рыбаки ему помогали строить. А Кассиану все возится с лодкой. Сейчас она ему особенно нужна.
– Не только ему, но, как я полагаю, и тебе, – заметил Дави. – Ты по-прежнему собираешься за него замуж?
– О, она тут недавно устроила Кассиану такой скандал, – с улыбкой сообщил Самюэль. – Приревновала его к Питайте, дочери Мануэлы.
– Папа, не надо об этом, – вспыхнула Далила. – Да, я люблю Кассиану и не позволю, чтобы Питанга крутилась возле него.
– Значит, твои метания между городом и деревней кончились? – спросил Дави.
– Нет, я все еще надеюсь найти разумное сочетание моих интересов. Например, сейчас усиленно учу английский, чтобы продавать наши бусы из ракушек в городе.
– Что ж, это замечательно! – порадовался за сестру Дави. – Только одна ты не сможешь выучить язык как следует. Тебе надо пойти на хорошие курсы, а я оплачу твое обучение.
Далила тотчас же расцеловала его, сказав, что это – самый лучший подарок, который она когда либо получала в своей жизни.
– Только с Кассиану опять будут проблемы, – сказала она с грустью.
– А ты поставь его перед фактом, – посоветовал Дави. – Сперва выучи язык, а потом скажи об этом Кассиану. Что ты улыбаешься, отец? Не разделяешь моей точки зрения?
– Нет, я просто радуюсь, глядя на вас.
– Он вообще в последние дни ходит как именинник, только нам не рассказывает, в чем причина, – пожаловалась брату Далила. – Какая-то у него тайна появилась. Мама всерьез обижается, но он говорит, что скоро мы все сами узнаем.
– Отец, что там у тебя произошло? – спросил заинтригованный Дави. – Ну-ка выкладывай.
– Нет, сынок. Пока не могу. Прости, но и тебе придется потерпеть. Я боюсь спугнуть удачу.
* * *
Удача, о которой говорил Самюэль, не заставила себя долго ждать: буквально на следующий день пришел ответ от Марии Соледад. Правда, тут не обошлось без курьеза, поскольку письмо получила Мануэла и, увидев, что оно адресовано Самюэлю, а отправитель – женщина, возмутилась до глубины души.
– Я не позволю использовать мой бар для различных шашней, – заявила она Кливеру, пытавшемуся отобрать у нее конверт. – Сейчас сама отнесу письмо Самюэлю и положу конец этой переписке.
К несчастью, Самюэля дома не оказалось, а Эстер встретила гостью весьма неприветливо: дескать, та совсем обнаглела, бегает в дом к женатому мужчине. Мануэла вынуждена была защищаться и в доказательство своей невиновности предъявила письмо от столичной незнакомки, адресованное Самюэлю. Эстер потребовала отдать ей письмо, но Мануэла отрезала, что отдаст его адресату и скажет, чтобы он больше не впутывал ее в свои сомнительные делишки.
Самюэля она нашла на причале, но высказать заготовленную тираду не успела: выхватив письмо из ее рук, ошалелый от счастья рыбак тотчас же сел в «джип» и умчался в сторону Форталезы.
* * *
Письмо они вскрыли вдвоем с Франшику. Мария Соледад сообщала, что она, действительно, плыла на том паруснике, потерпевшем крушение, что ее спасли добрые люди и что все эти годы она безуспешно ищет сына. «Буду благодарна вам за любые сведения о моем мальчике» – так заканчивалось то письмо.
– Я немедленно пошлю ей телеграмму! – сказал Самюэль, а Франшику промолчал, потому что у него уже созрел другой план.
Проводив Самюэля, он написал Франсуа записку, что улетает на несколько дней в Рио, и тотчас же поехал в аэропорт.
В Рио его, однако, ждало разочарование: от консьержа он узнал, что Мария Соледад только что уехала на автовокзал и будет отсутствовать примерно неделю.
– Как она выглядит? – спросил Франшику, но консьерж не мог назвать каких-либо особых примет.
Франшику бросился на автовокзал, надеясь узнать мать с помощью интуиции, однако, столкнувшись с ней лицом к лицу, прошел мимо. Интуиция подвела не только его, но и Марию Соледад, не почувствовавшую, что рядом с ней – сын. Она вся была устремлена в тот рыбацкий поселок, откуда пришла телеграмма, и даже предположить не могла, что ее дорогой мальчик находится здесь, в Рио.
Разминувшись, таким образом, с матерью, Франшику вылетел обратно.
Дома его встретил разгневанный Франсуа, которому пришлось взвалить на себя все дела по строительству аквапарка.
– Не ожидал от тебя такой безответственности! – сердился Франсуа.
Франшику же, не сказав ничего в свое оправдание, оставил дорожную сумку и поехал к Самюэлю – единственному человеку, которому можно было излить душу, полную печали и нетерпения.
– Я уверен, что она поехала в Форталезу, – говорил он Самюэлю. – Но автобусом ей придется добираться сюда слишком долго. Не знаю, как я смогу пережить эти дни.
Чтобы немного отвлечься, печальный Франшику не смог отказать себе в удовольствии хоть краем глаза взглянуть на Асусену. Она сидела в ряду Других девушек, нанизывающих ракушки на леску, но Франшику казалось, что все ее подруги меркнут рядом с ней и только она одна выделяется среди них, как сказочная принцесса.
– Зашел узнать, как тут поживает мой приятель, – сказал он, взглядом указывая на медвежонка.
– Его зовут Франшишка! – сообщила Далила, отчего Асусена смущенно опустила глаза.
Девушки наперебой стали показывать гостю свои изделия, и Франшику, высоко оценив их, сказал, что в своем аквапарке предусмотрит специальную палатку для продажи этих украшений. В ответ на него посыпались горячие слова благодарности, и даже Асусена смотрела с теплотой и сердечностью.
Перехватив на себе такой ее взгляд, Франшику понял, что теперь у него хватит сил спокойно пережить те дни, пока мать – его неведомая, но уже горячо любимая мама – будет находиться в дороге.
* * *
Вечером после свадьбы деда в комнату к Летисии вошел Витор.
– Я хотел спросить, не случилось ли у тебя чего? На свадьбе ты выглядела очень печальной.
– Это не печаль, а мое горькое одиночество. Оно не оставляет меня никогда, будто я ношу траур по своей загубленной жизни.
– Не говори так, мама! – в голосе Витора прорвались пронзительные нотки любви и боли. – Я всегда буду рядом с тобой! Обещаю. Я поклялся в этом у гроба отца.
– Поклялся, что не позволишь ни одному мужчине приблизиться ко мне? – спросила Летисия, но Витор словно и не заметил ее реплики, продолжая пребывать в странном, болезненном возбуждении:
– Он слишком сильно тебя любил! Никто другой не сможет так любить тебя, как отец! Жаль, что ты не хочешь этого понять. Но я не устану внушать тебе эту мысль!
Обернувшись на сына и увидев в его глазах маниакальный блеск, какой бывает у одержимых, Летисия в испуге отпрянула.
– Витор, ты должен избавиться от своей ошибочной идеи. А я должна объяснить тебе, что между мной и твоим отцом никогда не было любви. В последнее время мы уже едва выносили друг друга.
– Ты ничего не поняла! – с горячностью произнес он. – Моя задача – защищать тебя, уберечь от проходимцев. Если бы я не заботился о тебе, ты бы давно уже вышла замуж за Франсуа или за рыбака! Если бы в тот день я не зашел к тебе в кабинет и не забрал у Сузаны записку…
– Записку? – встрепенулась Летисия. – Так это твоих рук дело? Из-за тебя я не получила ее?
– Да. Я порвал ее! – гордо заявил Витор. – И не только это сделаю. Я готов не все, лить бы спустить тебя с облаков на землю.
– Нет, ты готов на все, лишь бы видеть, как я страдаю, – заговорила Летисия окрепшим от возмущения голосом. – Потому что тебе на меня наплевать. А то, что тебя действительно заботит, уже давно не существует. Твой отец умер, и его не воскресить. Ты остановился во времени, Витор! Живешь прошлым. Ты болен. Да, болен!
Она смотрела ему прямо в глаза, и под этим взглядом Витор постепенно сжимался, съеживался, а затем, обхватив голову руками, исторг из себя страшный, дикий звук, похожий на вой.
– Открой глаза, Витор, – продолжала между тем Летисия. – К сожалению, не я скатилась с лестницы. Так уж вышло, что я осталась живой. Посмотри на меня: я, твоя мать, – жива! И, как всякая женщина, нуждаюсь в любви и надежном мужчине, который был бы со мной рядом.
– Замолчи! – истошно завопил он. – Ты говоришь, как уличная девка! Надежный мужчина – рядом с тобой. Это я! Неужели ты не понимаешь?
Он ухватил Летисию за плечи и стал яростно трясти ее.
– Оставь меня! Дай мне жить! – она резко оттолкнула его.
Витор, обессилев от недавнего приступа ярости, теперь неуклюже сидел на краешке кресла – жалкий, со слезами на глазах.
– Я люблю тебя, – бормотал он сквозь всхлипывания. – Очень люблю. Так же сильно, как любил отца. А может, и сильнее. Просто я всегда был сдержан с тобой…
Летисия почувствовала острую жалость к этому несчастному, заблудшему ребенку. Разом забыв все обиды, она протянула руку, чтобы погладить его по голове, но в тот же момент Витором опять овладел бес.
– Если ты позволишь помочь тебе, то я готов забыть, что ты сделала с отцом. Мы будем счастливы, мы поймем друг друга, – осклабившись в жутковатой ухмылке, он резко встал с кресла и опять что есть мочи стал трясти Летисию.
Она не на шутку испугалась:
– Отпусти! Ты хочешь убить меня! Ради всего святого, дай мне жить!..
Высвободившись из его цепких рук, Летисия, не соображая, что делает, выбежала на улицу и устремилась прочь из дому.
* * *
Рамиру одиноко сидел у своей недавно сколоченной хижины, рассеянно глядя вдаль, и в предвечерних сумерках ему привиделся мираж: Летисия! Она брела по дюнам, казалось, из последних сил. Рамиру резко встряхнул головой, но видение не исчезло. Все еще не веря в реальность происходящего, он поднялся и пошел навстречу своей возлюбленной.
Припав к его груди, Летисия обессиленно выдохнула:
– Не прогоняй меня… Позволь остаться с тобой…
…Проснувшись в хижине и вспомнив, что с ней произошло накануне, она улыбнулась Рамиру.
– Я долго спала?
– В этих местах никто не смотрит на часы. Здесь ни к чему знать точное время, – ответил он. – Или день, или ночь. Сейчас, например, настало время завтрака. Рыба, приготовленная на угольях, подойдет?
Весь день они не могли оторваться друг от друга, а на следующий Рамиру съездил в город и привез оттуда ворох платьев. Правда, ни одно из них Летисии не подошло по размеру, не говоря уже о том, что все они были не в ее стиле.
– Не расстраивайся, – сказала она. – Мне очень нравится вот эта белая ткань. Я сошью из нее платье!
– Это же холстина для гамака, – пояснил изумленный Рамиру.
– Как раз то, что нужно! Я буду чувствовать себя удобно в таком платье. У тебя найдутся иголка и нитки?
– Да, это у меня есть.
Новое платье было сшито и надето для показа Рамиру, когда к хижине подкатил Кассиану. Войдя в дом и увидев там Летисию, он смутился и тотчас же повернул назад. Но Рамиру остановил его.
– Прости, отец, я же не знал, что ты не один, – оправдывался Кассиану. – Заехал вот… Мама послала узнать, как ты тут, не нужно ли чего. Но теперь я и сам вижу, что ты в порядке.
– Это даже к лучшему, – сказал Рамиру Летисии, когда сын уехал. – Пусть и Серена, и Асусена узнают, что ты здесь.
Затем он, с пристрастием оглядев ее новый наряд, решительно разорвал тот, в котором Летисия пришла. На ее испуганный возглас он ответил:
– рукавом я свяжу вот эти ветки, и у нас появится веник. А из остатков твоего роскошного платья можно сделать салфетки. Возможно, я поступил как варвар, но мне хотелось, чтобы ты тоже понимала: обратной дороги у нас нет.
* * *
Первой исчезновение Летисии заметила Нейде и забила тревогу: надо звонить в больницы, в полицию. Аманда бросилась к телефону, однако Витор уверенно заявил, что этого делать не следует.
– Ты знаешь, где мама? – догадалась Аманда.
– Не знаю. Но мне кажется, она уже совершеннолетняя. Если наша мамочка не пришла ночевать домой и ничего нам не объяснила, то можно не сомневаться, что сейчас она кое с кем занимается кое-чем. Лично я не буду из-за этого проливать слезы и вам не советую.
– Но с ней могло случиться несчастье, – твердила свое Нейде. – Авария какая-нибудь.
– Ничего такого с ней не случилось, – твердо произнес Витор. – Я знаю, в каком месте можно ее найти, но не вижу необходимости этого делать.
