Текст книги "Тропиканка. Том второй"
Автор книги: Вальтер Неграо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
– Значит, ты виделся с ней, Рамиру? Ты был с ней все это время? – губы у Летисии предательски дрогнули, в глазах заблестели слезы.
Так вот что мучило ее весь день, подумал Рамиру. Вовсе не то, что он оставил ее одну, занимаясь делами, а то, что он встречался с женой. Но он сумел подавить в себе даже легкое недовольство и спокойно убеждал Летисию:
– Что же, мне теперь из дому нельзя выйти? Сидеть с тобой взаперти, жить твоими заботами? Мне нужно работать, дорогая, зарабатывать деньги. Да, в парке было весело. Серена пела, продавала в киоске ожерелья. И никто, похоже, не убивается из-за моего отсутствия…
Тут Рамиру улыбнулся ей, и, хотя улыбка была чуть грустной, Летисия совсем успокоилась и тоже улыбнулась ему сквозь слезы.
– Прости меня, Рамиру! Я больше никогда не буду действовать тебе на нервы, клянусь. Я хочу только одного – чтобы ты был счастлив.
К ночи они совсем помирились. Рамиру по привычке сбросил одеяло с кровати и улегся спать на полу. Он не мог уснуть на этих барских пуховиках и простынях с кружевами. Но Летисия на этот раз захватила покрывало и последовала за ним. Они долго смеялись, представляя себя как первобытных людей, где-то на голой земле, под ясным небом, а не в стенах душной спальни. В эту ночь Летисия снова была безоблачно счастлива. Они любили друг друга, и Рамиру принадлежал только ей одной, позабыв о своей деревне, артели и семье. Если бы так было и днем!
Глава 22
Утром Рамиру так торопился в офис, что даже не успел позавтракать с Летисией.
– Мне очень жаль, дорогая, но у меня нет времени, – оправдывался он. – Меня ждет Гаспар. Мы договорились с ним, что я сам приму улов у Самюэля.
– Ты заговорил совсем как министр, Рамиру, – посмеивалась над ним Летисия. – Скоро ты будешь уезжать рано утром, возвращаться поздно вечером, и у тебя совсем не останется времени для меня.
Она, как заботливая жена, помогла ему одеться, напоследок окинула с ног до головы придирчивым взглядом и рекомендовала не заглядываться на молоденьких секретарш Гаспара. Она была бы рада каждое утро провожать его в офис, чтобы он поскорее привыкал к «Наве», к фирме и забывал свою деревню, артель и Серену.
Самюэль с Рамиру благополучно отгрузили рыбу в холодильник. Им осталось только подписать договор у Гаспара и получить деньги. Сеньор Веласкес уже ждал их в кабинете и попросил секретаршу подать им кофе и кое-чего покрепче, чтобы ознаменовать удачную сделку. Но перед этой встречей Самюэлю хотелось повидать сына. Дави почему-то давно не навещал их с матерью. Самюэль не предполагал, какие дурные новости обрушатся на него.
Секретарша, очень смутившись, сообщила ему, что Дави больше не работает в фирме, но подробности его увольнения сообщить отказалась. Гаспар сам захотел поговорить с ним об этом:
– Я не люблю ходить вокруг да около, Самюэль. Тем более из уважения к тебе хочу сказать только правду. Дави уволили. Он оказался замешанным в заговор против фирмы.
Самюэль был поражен и не нашелся, что сказать на это. Гаспар не скрыл от него, что Даьи служил лишь орудием в руках его внука, который задумал отстранить от дел деда и мать и встать у руля компании. Ему нужны были послушные исполнители его коварных замыслов, и он выбрал именно Дави.
Когда Самюэль, отказавшись от кофе, вышел из кабинета, секретарша так была испугана его необычным видом, что даже предложила ему помощь. Рамиру поспешил за ним вслед, не зная, как утешить друга и объяснить странное поведение Дави. Ведь фирма была для него дороже дома, а Гаспар – наставником и учителем.
– Я чуть не сгорел со стыда, Рамиру, – признался Самюэль, опустившись на сиденье своего «джипа». – Мне еще предстоит рассказать Эстер, какую змею мы с ней вырастили. И вот она ужалила меня в самое сердце. Эстер еще станет защищать своего сыночка, вот увидишь, ведь он всего лишь выполнял приказы начальника. Рамиру тоже пытался оправдать Дави:
– Ведь Гаспар сказал тебе, что он просто попал, как цыпленок, в когти Витора. Вот увидишь, все уладится и Дави снова возьмут на работу.
Но Самюэль не верил в то, что Дави – покорная овечка. Он умный, хитрый, с огромными претензиями и желанием разбогатеть. Хорошо, если этот случай послужит ему хорошим уроком и сынок наконец поймет, что кроме денег и карьеры, в жизни есть и другие ценности. Рамиру хотел было замолвить слово за Дави перед сеньором Веласкесом, но Самюэль строго-настрого запретил ему это делать. Его сын совершил подлый поступок, пускай сам расхлебывает кашу, которую заварил.
* * *
Рано утром Адреалина зашла в комнату к Пессоа проститься и поблагодарить его за все, что он сделал для нее:
– Поцелуй за меня Бонфиня, Изабел и Оливию. Попроси прощения у Жанаины и Хильдегарды за мои выходки. Нельзя мне больше оставаться у вас, пора сматывать удочки.
– Ты что, Дрена? У тебя совсем крыша поехала? – завопил Пессоа, вскакивая с постели. Разве матушка не обещала не отправлять тебя к отцу, зачем тебе снова пускаться в бега? Постой!
Но Адреалина уже исчезла, посоветовав на прощание другу не устраивать трагедий. Пока Пессоа оделся и бросился за ней вслед, она словно растворилась в воздухе. Неужели он больше никогда не увидит свою непутевую Ану Каролину? Пессоа был безутешен.
Но Адреалина разыграла эту драматическую сцену прощания только из любви к эффектам. Просто она задумала вернуться в лоно семьи, благо теперь настоящая семья у нее появилась. А с Пессоа они встретятся в самом ближайшем будущем, может быть завтра. Куда он денется?
* * *
Обитатели дома в дюнах проснулись поздно после вчерашнего шумного праздника. Хозяин готовил завтрак для гостей. Мария Соледад тревожилась о дочери, не задумала ли Ана Каролина снова сбежать. Тогда Франсуа предложил сразу после завтрака отправиться за девочкой и привезти ее сюда. Франшику эта мысль очень понравилась. Но им так и не пришлось никуда ехать.
– А вот и я! – весело объявила Ана Каролина, распахивая дверь. – Семья, если она настоящая семья, должна жить вместе, поэтому я и решила поселиться с вами. Завтрак уже готов? Что ты там сварганил, Франсуа?
Франсуа пек блинчики. И Адреалина тут же дала ему указание: она любит поджаристые, с сыром и джемом из манго. Где бы ни появлялась Дрена, там сразу же воцарялись хаос и суета, шум и беспорядок. В этом смысле она намного превосходила даже своего братца Франшику. Их внешность да и характер явно указывали на то, что они действительно единоутробные брат и сестра. Хотя Адреалина требовала сделать анализ крови: не может быть, чтобы этот урод был ее братом, наверное, его подменили в роддоме.
Они дрались, таскали друг друга за волосы, спорили до хрипоты о том, что Франсуа приготовит им на обед – курицу или рыбу. Хозяин кротко сносил это нашествие, готовил гостям завтрак, потом обед и ужин. Адреалина с Франшику даже прозвали его «нашим штурманом плиты». Только однажды Франсуа позволил деликатно заметить Марии Соледад, что удивлен, как у нее, спокойной, уравновешенной женщины, могли появиться такие шальные детки? Но Соледад только виновато вздохнула: природа любит подшутить над нами.
Франсуа, любитель тишины и покоя, быстро привык к этому странному семейству. Но когда вечером в доме объявился Пессоа, он невольно вздрогнул. Это было уже слишком.
Пока еще друг Аны Каролины не мечтал у ник поселиться, он прибыл с поручением. Изабел требовала вернуть их хиппи, их добрую девочку, обратно. Они проснулись утром и не услышали знакомого топота, криков и оглушительной музыки. В доме было тихо, как в могиле. Когда Жанаина сообщила им, что Адреалина ушла, оставив им поцелуи и благодарность за приют, Изабел сначала не поняла, хорошо это или плохо. Но к обеду тишина измучила, оглушила ее, Пессоа тосковал и метался. Тогда-то Изабел поняла, что исчезновение этой странной девочки – катастрофа. Все вместе они подумали и вычислили: если Адреалина не сбежала куда-нибудь в Рио или в Мексику, она должна находиться сейчас у своей матери.
– В конце концов, мы ее подобрали на улице, как котенка, приютили, обогрели. Она наша! – рассуждала Изабел. – Ступай к Франсуа, сынок, и приведи домой нашу ненормальную. Скучно без нее.
Пессоа решил остаться ужинать, ему здесь понравилось. Он даже заказал Франсуа что-нибудь мясное, например, мясо по-строгановски или куропатку. Куропатки в холодильнике не нашлось. Но Пессоа не унывал. Он предложил Ддреалине наведаться в деревню, поймать там первого попавшегося цыпленка и свернуть ему шею: вполне сойдет за куропатку. Соледад чувствовала себя виноватой перед хозяином:
– Прости, Франсуа, мои дети окончательно сели тебе на шею. Обещаю, завтра же поеду в город, найду какую-нибудь квартиру, и мы переберемся.
Но Франсуа вдруг решительно отказался. В последние дни ему было очень тяжело на душе, может быть, потому, что он ни разу не видел Летисию и не знал, как ей живется с Рамиру. Остаться в полном одиночестве в этом огромном доме – этого он сейчас боялся больше всего на свете. Сама судьба послала ему в утешение Франшику с его шумной семейкой. Он ворчал и переругивался с этой братией больше для порядка, прекрасно понимая, что никто не сумел бы так удачно отвлекать его от грустных мыслей и глупых переживаний.
* * *
Гаспар выбрал удобный момент, когда они с Рамиру по-семейному посиживали за бутылкой виски, и предложил ему работу в «Наве».
– Не сочти это вмешательством в твою жизнь, но ты действительно можешь стать незаменимым человеком в фирме, – убеждал его Гаспар.
Рамиру внимательно выслушал его доводы. «Наве» нужны хорошие практики – связующее звено между рыбаками и фирмой. Большинство же сотрудников – чистые теоретики, никогда не выходившие в море. Заниматься закупкой рыбы – это дело словно создано для Рамиру, считал Гаспар. Рамиру обещал обдумать предложение, но для себя он уже все решил. В четырех стенах в офисе он быстро зачахнет. Нет, его судьба – по-прежнему ходить в море вместе с Самюэлем.
– Неужели он откажется, Эстела, как ты думаешь? – спрашивал Гаспар у жены. – Ведь это постоянный заработок. Престижная работа. А рыбаки зависят от прихотей моря, от погоды, от ветра. Они никогда не уверены в завтрашнем дне.
Но у Эстелы было свое мнение на этот счет:
– Эти люди, Гаспар, предпочитают свободу!
И она оказалась права. Рамиру вежливо, но твердо отклонил предложение возглавить отдел экспорта и превратиться в преуспевающего чиновника. Ни с кем еще Гаспару не было так трудно: этот человек был неуправляем. Он не делал никаких усилий, чтобы стать членом их семьи. Летисия оставалась все такой же грустной и подавленной. Но Гаспар не терял надежды и призывал дочь запастись терпением.
Но однажды они снова поссорились, на этот раз очень серьезно. Франсуа закончил портрет Эстелы, и по этому поводу заказчица – Изабел хотела устроить вечеринку. Решено было собраться на фазенде Веласкесов, пригласить художника и торжественно вручить портрет оригиналу. Но Рамиру от вечеринки отказался.
– Летисия, у Самюэля, моего друга, беда. Эта история с Дави доконала его. А ты хочешь, чтобы я веселился на фазенде. У нас в поселке так заведено – протягивать друг другу руку помощи. Тебе этого не понять, – сердито объяснил он.
Летисия возмутилась: не проходило дня, чтобы Рамиру не упрекнул ее и людей ее круга в безделье, легкомыслии, бесчувствии к чужим бедам и других грехах. Только в их деревне и живут еще настоящие люди. Они долго спорили – с раздражением и взаимными упреками. Летисия была уверена, что Рамиру не желает ехать на вечеринку из-за Франсуа. Он по-прежнему ревнует ее к бывшему соседу, но сам тем не менее под любым предлогом убегает в поселок к жене и детям. Сегодня этим предлогом стал Самюэль и их нерушимая дружба.
– Да, Самюэль всегда был рядом, когда мне нужна была помощь! А у вас даже друзей нет! – сгоряча бросил Рамиру.
Он уехал, не примирившись с Летисией, а она долго не могла прийти в себя от обиды и волнения. Ее почему-то очень уязвили слова Рамиру. Это неправда, у нее есть друзья. По крайней мере, один друг, с которым ей вдруг очень захотелось поговорить, поделиться своими горестями. Летисия посидела в задумчивости у телефона – и позвонила Франсуа. Они договорились встретиться и вместе пообедать.
Это была не только месть. Летисии действительно очень нужен был сейчас хороший друг. Ей надоело сидеть в четырех стенах, наедине со своими мыслями о Рамиру, о Виторе. Летисия впервые за долгое время привела себя в порядок, долго выбирала платье и даже посоветовалась с Эстелой, что ей надеть. Но Эстела ее не поняла:
– По-моему, ты играешь с огнем, дорогая. А что, если узнает Рамиру?
– Да что же в этом плохого, Эстела? Я просто обедаю с другом, пока Рамиру проводит время со своими друзьями, – оправдывалась Летисия.
На самом деле она понимала, что Рамиру это едва ли понравится. Но если он вернется раньше и спросит о ней, она уже придумала объяснение. Она давно собиралась присмотреть себе маленький домик на окраине. Теперь Летисия собиралась рассказать ему, что ездила поискать такой дом с маленьким садом недалеко от моря.
* * *
Далила считала, что в ее жизни наступил решительный поворот. И не только потому, что они окончательно расстались с Кассиану. Его кругозор оставался все таким же узким. Как ни уговаривала его Далила прочесть хотя бы одну книгу, научиться чему-нибудь, он упорно отказывался. Мечта Кассиану не простиралась далее лодок, полных рыбы, а свое будущее он видел только в деревне, артели и очередных выходах в море.
Такая жизнь уже не устраивала Далилу. Теперь она это точно знала. Как он противился ее учебе, особенно на курсах английского языка! Но почему она должна полностью соответствовать представлениям Кассиану о многодетной и покорной мужу подруге рыбака? Далила совсем другая – умная, деятельная и энергичная. И дело здесь совсем не в ревности, убеждала она себя. Просто они очень разные с Кассиану и отныне пойдут каждый своей дорогой.
Почувствовав себя совершенно свободной и на распутье, Далила решила с головой окунуться в учебу и устройство их торговых дел с донной Сереной. И начала она именно с английского, который так ненавидел Кассиану. Язык ей просто необходим, потому что приходится ездить по отелям для туристов, пристраивать их поделки в киоски и магазинчики для иностранцев, разговаривать с торговыми агентами.
Занятия на курсах начинались завтра, и Далила отправилась на квартиру Дави. Он обещал оплатить счет за первый месяц обучения. Каково же было ее изумление, когда дверь ей открыл Витор Веласкес! Наверное, во взгляде Далилы было такое отвращение и ужас при виде его, что Витор невольно хохотнул:
– Что ты так смотришь? Я что – ядовитая кобра или бандит с большой дороги? Проходи, я тебя не съем. Твой братец отлучился в магазин.
Но Далила медлила. Она уже решила обождать Дави на улице, когда Витор насильно втащил ее в квартиру и зачем-то запер дверь.
– Я зайду попозже, – забеспокоилась Далила, припомнив/их последние встречи у него в кабинете. От Витора можно было ожидать любой пакости.
– Неужели ты меня боишься? Это меня очень возбуждает, – посмеивался Витор, медленно надвигаясь на нее. – Я прямо чувствую, как адреналин бродит в крови.
Он схватил ее за запястья и, грубо заломив ей руки за спину, вдруг рывком притянул к себе и жадно впился губами в ее шею, плечо.
Далила отчаянно сопротивлялась и кричала:
– Пусти меня негодяй, животное!
– Ты сама этого хочешь, – бормотал Витор, напрасно пытаясь поцеловать ее в губы. – Иначе зачем ты выставляешь напоказ свои ножки и дразнишь меня?
Но тут Дави отпер ключом дверь и появился на пороге. Он удивился, зачем это Витор запер дверь, но еще больше удивился, увидев взволнованную Далилу в объятиях шефа.
– Дави, этот подонок приставал ко мне! – чуть не плача бросилась к нему сестра.
Но Витор ничуть не смутился. Наоборот, он держался особенно нагло и развязно:
– Твоя сестрица просто ненормальная. Я только хотел поговорить с ней, а она сразу в крик. И это у нее уже не первая истерика. Я советую тебе серьезно, Дави, покажи ее Оливии. Это похоже на припадок.
Дави растерялся. Он не знал, как ему поступить. Ясно, что Далила не могла выдумать такое. Кровь бросилась ему в голову. В эту минуту он ненавидел Витора как никогда и готов был пустить в ход кулаки. Но здравый смысл подсказывал ему, что из-за такого пустяка не стоит ссориться с патроном. И здравый смысл победил. Дави спокойно и снисходительно обнял сестру за плечи и усадил на диван. Но Далила вырвалась из его рук.
– Дави, я зашла к тебе взять деньги за английский. Но теперь мне ничего от тебя не нужно. Я знать тебя не хочу! – говорила она, глядя на него с презрением. – Ты ничтожество! Мне противно смотреть, как ты стелешься перед ним. Вы оба мерзавцы!
И она пулей вылетела вон, оставив Дави неподвижно стоящим посреди комнаты. Ему потребовалось неимоверное усилие, чтобы взять себя в руки. Далила словно швырнула ему в лицо эти слова, причинившие такую невыносимую боль.
– Ах-ах! Какие трагедии! – Витор воздел руки к потолку. – Я тебе давно говорил, что твоя сестра ненормальная. Ты купил хлеб, молоко? Отлично, я проголодался как черт.
И Витор как ни в чем не бывало принялся уплетать свой поздний завтрак и не заметил, какой мрачный, тяжелый взгляд бросил на него компаньон перед тем, как заняться работой.
Глава 23
Аманда не сразу решилась на это. Но дни шли за днями, она видела, как страдает мать, как хмурится Рамиру. Слышала отголоски их ссор, потому что ее комната была рядом со спальней Летисии. Дед Аманду не понимал. Он был уверен, что Рамиру постепенно привыкнет к их дому и станет «своим». Аманда в это уже не верила.
Она решила сама помочь матери. Все обиды были забыты. Осталась только щемящая жалость к этой несчастливой, запутавшейся женщине, которую они с Витором насмешливо называли донной Летисией. Аманда повзрослела настолько, что взяла на себя заботу о матери.
Как-то утром она подъехала к дому Франсуа и вошла в него никем не замеченной. Адреалина еще спала, а Пессоа пока что не появился, хотя он проводил здесь все дни. Аманда завидовала счастливой беззаботности этой пары. Какие они разные, несмотря на то что принадлежат к одному поколению. Франсуа, тихо напевая, готовил на кухне завтрак для своего шумного семейства.
Аманда заметила два завешенных тканью холста в его мастерской. Франсуа ухитряется еще работать! Как она завидовала людям, увлеченным каким-нибудь делом. Ее собственная жизнь была совершенно пуста. Может быть, поэтому она так страдала от семейных неурядиц. Женское любопытство заставило ее взглянуть на холсты. С одного из них глянули на нее грустные глаза ее матери. Аманда чувствовала, что Франсуа продолжает любить Летисию, иначе бы не приехала к нему. Но ревность не вспыхнула в ней, как прежде. Франсуа, действительно, стал для нее только другом.
Он очень обрадовался ее неожиданному появлению на своей кухне в столь ранний час. Но по ее лицу сразу догадался, что Аманда приехала для серьезного разговора. Но Франсуа и представить себе не мог, какое странное предложение сделает ему дочь Летисии.
– Помоги мне, Франсуа, вернее, моей матери. Освободи ее от Рамиру! – взмолилась Аманда. – Ее нужно спасать. Только она об этом не знает или не хочет признаться даже самой себе.
– Постой, постой, Аманда! – растерялся Франсуа. – Я вовсе не считаю, что твою мать нужно спасать. Рамиру вовсе не монстр. Ты забыла, что живет она с ним не против воли.
Но Аманду уже невозможно было остановить. Ей хотелось высказать все наболевшее. И никто не способен все это понять лучше Франсуа, тем более что ему далеко не безразлична жизнь Летисии. Больше всего Аманда боялась, как бы он не заподозрил ее в слепой ненависти к Рамиру. Он всегда нравился ей, но в своей среде обитания, в рыбацкой деревне. Когда она навещала Асусену и Далилу, то всегда охотно общалась с доном Рамиру. Но в их доме он навсегда останется чужим.
Франсуа не ожидал, что его настолько выведут из равновесия слова этой девочки, почти ребенка. Он взволнованно шагал по кухне из угла в угол, забыв про завтрак. Да, в душе он тоже полагал, что Рамиру не тот мужчина, который нужен Летисии Веласкес. Но что толку, если сама Летисия думала иначе. И вот теперь его тайные мысли словно подслушала Аманда.
– Моя мать – женщина культурная, умная, любит музыку, искусство, изысканные блюда, тонкие напитки. Рамиру – хороший человек, но у него на уме только море и рыба, – рассуждала она. – Ей нужен близкий человек, с таким же вкусом, уровнем и понятиями, с кем она могла бы делиться мыслями. Ей нужен такой мужчина, как ты.
Франсуа даже остановился и удивленно посмотрел на нее. Еще недавно Аманда с ума сходила от ревности, а теперь мечтает о том, чтобы они с Летисией были вместе. Но этому не бывать. Франсуа грустно покачал головой. Уж он-то знал по своему богатому опыту, что любви не помеха ни разница в происхождении, ни доводы рассудка. Страсть все сметает на своем пути. А Летисия – женщина сильная, страстная.
– Франсуа, ты хотя бы пообещай мне, что подумаешь об этом, – просила Аманда. – Ты же любишь ее, я знаю. Так борись за нее, за ваше счастье!
* * *
И вот настал день, когда Витор объявил Дави, что они, наконец, скупили сорок девять процентов акций. А это значило, что вместе с десятью процентами, которые принадлежали ему раньше, он превратился в держателя контрольного пакета.
– Я почти босс! – торжествовал Витор. – Вернусь в «Наве» триумфатором. А по правую руку от меня будет стоять кто? Мой верный компаньон Дави.
Раздался телефонный звонок, и Витор, все еще погруженный в свои честолюбивые планы, поднял трубку. Это была Асусена. Измученная долгой разлукой и равнодушием любимого, она решила сделать первый шаг к примирению. Узнав от Далилы, что Витор сейчас живет у Дави, она пропустила занятия в школе, чтобы повидать его.
– Чего тебе? – небрежно бросил Витор, но, услышав ее робкий, виноватый голосок, немного смягчился.
Так и быть, пускай зайдет. Но сначала ему нужно было поговорить с хозяином и выпроводить его на часок из дома.
– Дави, у меня проблема, и ты должен мне помочь, – заговорил он просительным тоном. – Ко мне сейчас придет одна девица из тех, что сами клеятся к парням. Оставь нас на часок. Клянусь, я этой услуги не забуду.
– Ни за что! – отрезал Дави возмущенно.
Он подумал, что сейчас сюда явится на тайное свидание Оливия. Но Витор его успокоил, еще раз заверив, что это только девица легкого поведения, на один вечер. И Дави согласился немного погулять, пока шеф развлечется.
Витор встретил Асусену на пороге, как хозяин, – покорную, тихую рабыню, исполняющую все его желания. Снисходительно позволил обнять себя и выслушал ее извинения. Он сумел привить Асусене чувство вины, как прививают подопытным животным бациллы. Она постоянно терзалась угрызениями совести перед ним за их встречи под присмотром матери, за сорванные на лету поцелуи, за недоброжелательство к Витору всех ее родных и друзей. И теперь она решилась на эти свидания в чужой квартире, зная, что поступает дурно, безнравственно. Но чтобы угодить Витору, Асусена готова была на все, даже на бесчестье.
Она смотрела на него глазами, полными любви и обожания. И Витору чрезвычайно нравилось быть предметом искреннего обожания. Пожалуй, Асусена была единственной, кто принимал его таким, каков он есть. Правда, она далеко не все знала. Но он был уверен: даже если ей станет известен его роман с Оливией, ее отношение к нему не изменится. Порой он сравнивал ее привязанность с преданностью собаки, готовой отдать за хозяина жизнь.
Витор тоже по-своему любил ее, насколько он вообще способен был любить кого-то, кроме себя. Он был нежен и ласков с Асусеной. А она чувствовала себя-безмерно счастливой, словно вернулся после долгого отсутствия прежний Витор. Они договорились время от времени встречаться здесь, когда Асусене удастся сбежать с уроков.
Вскоре Витор стал поглядывать на часы: вот-вот вернется Дави, совсем ни к чему, чтобы он застал здесь Асусену. Она уже была у двери, когда зазвонил телефон. Витор взял трубку и вдруг так изменился, что Асусена невольно насторожилась и застыла на пороге.
– Какой сюрприз! Сколько же мы не виделись, целую вечность! – говорил он кому-то с улыбкой. – Хорошо, заеду к тебе домой. В девять? Отлично. Целую, пока!
В его голосе зазвучали какие-то нежные, чуть игривые интонации. Так можно разговаривать только с женщиной. Ревнивое сердце Асусены это сразу почувствовало.
– С кем это ты договорился встретиться, Витор? – не удержалась она от вопроса.
– Ты еще здесь? – удивленно оглянулся он, будучи уверенным, что она давно ушла. – Дела, Асусена. Я деловой человек. У меня все время назначаются встречи. А сейчас, например, меня ждет важная работа. Как-нибудь встретимся. До свидания.
Еще недавно он был таким внимательным, ласковым, а сейчас не скрывал, что она ему очень мешает, как камешек в ботинке. Он так торопился ее выпроводить, что Асусена обиделась. Но кроме обиды ею овладела и тревога. Ее подозрения о том, что у Витора есть другая, превратились почти в уверенность после подслушанного телефонного разговора.
Она долго стояла у школы в задумчивости, дожидаясь Далилу. Долгое время родные и подруги напрасно предостерегали ее от Витора. Но, видно, святой Франциск внял, наконец, мольбам Серены. Ревность разбудила в Асусене гордость. Она прозрела и дала себе слово отныне держаться с Витором строго и отчужденно.
* * *
Интуиция не обманула Асусену: Витор разговаривал по телефону с Оливией и договорился о свидании. Он умолял ее накануне провести с ним вечер, и Оливия согласилась поужинать с ним. В девять он уже входил в знаменитый дом Бонфиня на берегу моря. Его встретила новая управительница Хильдегарда.
– Проходите, пожалуйста, – пригласила она Витора. – Сейчас я позову Оливию.
Витор уже видел как-то эту странную экономку, она подала им с Оливией коктейль и тут же исчезла, словно боясь встретиться с ним глазами. Еще в тот раз его память тревожно всколыхнулась: лицо этой женщины, ее голос показались ему до боли знакомыми. И все эти дни он почему-то в мыслях то и дело возвращался к ней. Теперь уж у него не оставалось сомнений.
– Хильда, Иванильда, – повторял он, пристально глядя на экономку. – Ведь это ты была нашей няней, правда?
– Нет, сеньор, вы ошибаетесь, – пробормотала Хильдегарда, пытаясь уйти, но Витор решительно преградил ей путь.
Он не мог ошибиться. Разве он мог забыть няньку, которая вырастила их с Амандой? Он помнил ее белый передник, ее голос, даже сказки, которые Иванильда рассказывала им перед сном. Она была с ними и в тот день, когда умер отец. Она должна была все видеть: как ссорились родители, как мать столкнула отца с лестницы. Когда Витор вспоминал эту трагедию, на него накатывало непонятное безумие. Он терял контроль над собой, над своими поступками и словами. Он вдруг схватил Хильдегарду за плечи и встряхнул, словно заставляя ее напрячь память:
– Иванильда! Ты все видела, не отнекивайся! Ты видела, как убили моего отца. Это было подлое убийство. Почему ты не закричала, не позвала на помощь?
Испуганная Хильдегарда потеряла дар речи. Она сразу поняла, что с молодым Веласкесом не все ладно. Только что перед ней стоял самоуверенный, безупречно воспитанный молодой человек из хорошей семьи. И вдруг гримаса боли до неузнаваемости исказила его лицо.
– А потом ты потихоньку исчезла, Иванильда. Это донна Летисия заплатила тебе, чтобы ты убралась подальше и помалкивала, – в его словах послышалась мрачная угроза.
– Я ничего не знаю. Отпустите меня, сеньор, – пролепетала Хильдегарда.
Кто знает, чем бы закончилась эта драматическая сцена, если бы на выручку экономке не пришла Оливия. Витор вовремя заметил ее появление и оставил в покое бедную женщину. Оливия удивленно посмотрела на них. Витор показался ей обозленным, а Хильда – измученной.
– О чем ты говорил с ней? – спросила она у Витора, когда они сели в машину и отправились в загородный уютный ресторан.
– С Хильдой? – рассеянно отвечал он. – Мы немного поболтали о жизни. Она кое-что поведала о себе.
Позднее, когда они сидели на открытой террасе ресторана, молча глядя на тихое ночное море, Витор вдруг признался ей:
– Знаешь, мне сегодня было так плохо, что-то неладно с головой. Но ты действуешь на меня умиротворяюще – уже все прошло. Сейчас у меня нет никого дороже и ближе тебя.
И он прижал к своей щеке ладошку Оливии. А она подумала, что он для нее до сих пор остается загадкой, которую она не в силах разгадать. Порой ее пронзала жалость: таким он казался беспомощным, одиноким и несчастным.
* * *
Серена не могла поверить своим глазам: ее сынок, целыми днями лежа на диване, читал книги! Сколько раз Самюэль и Далила напрасно уговаривали его прочесть хотя бы одну. Серена пыталась взглянуть на обложку, но Кассиану поспешно прятал очередной томик под подушку и говорил, что это специальные книги по судостроению, которые дает ему Самюэль. Но вскоре Серена убедилась, что читает он вовсе не технические книги, а романы: «Десять тысяч лье под водой» – прочла она заглавие, когда сын отлучился куда-то из дому.
Этой новостью она поспешила поделиться с Далилой: их Кассиану медленно, со скрипом меняется. Он стал подолгу о чем-то задумываться, разговаривать с Самюэлем. Но Далила уже не верила, что человек может круто измениться в зрелые годы. Она устала биться головой о стену, пытаясь переделать своего жениха. Ему нужна такая жена, как Питанга, которая будет думать только о нем и его баркасе. Она полюбит Кассиану таким, какой он есть, и сумеет во всем под него подлаживаться.
– Не жалейте с нашей размолвке, донна Серена, – утешала она свою несостоявшуюся свекровь. – Я никогда бы не стала хорошей женой для Кассиану и не сделала бы его счастливым.
Теперь она старалась как можно реже бывать у них в доме, но однажды зашла повидать и утешить Асусену. Ее подруга снова пребывала в тоске по вине своего ненаглядного Витора. Но, кажется, у Асусены стали понемногу открываться глаза.
Далила застала Кассиану по-прежнему возлежащим на диване. Она решила серьезно поговорить с ним. Ведь родные считают ее виноватой в его меланхолии: он забросил лодку, потерял ко всему интерес.
– Кассиану, пора приниматься за дело, – уговаривала его Далила. – Не получилось у тебя со мной, получится с другой женщиной. Все равно придется кормить жену и восьмерых детишек, о которых ты мечтаешь. Или ты решил забросить баркас и остаться холостяком?
Но Кассиану держался с ней в последнее время очень независимо, как с чужой. Он больше не пытался убедить ее в своей невиновности, примириться с ней. Это немного задевало Далилу. Вот и сейчас он отвечал ей чуть насмешливо и с достоинством:
